fantlab ru

Робин Хобб «Сага о Фитце и Шуте»

Рейтинг
Средняя оценка:
8.43
Оценок:
253
Моя оценка:
-

подробнее

Сага о Фитце и Шуте

The Fitz and The Fool Trilogy

Цикл; цикл «Мир Элдерлингов»

Жанрово-тематический классификатор:
Всего проголосовало: 11

Содержание цикла:


8.12 (376)
-
17 отз.
8.15 (330)
-
8 отз.
8.38 (281)
-
15 отз.

Обозначения:   циклы (сворачиваемые)   циклы, сборники, антологии   романы   повести
рассказы   графические произведения   + примыкающие, не основные части


Входит в:



Убийца Шута
2018 г.
Странствия Шута
2019 г.
Судьба убийцы
2020 г.

Издания на иностранных языках:

The Fool’s Assassin
2014 г.
(английский)
The Fool’s Assassin
2014 г.
(английский)
Fool's Quest
2015 г.
(английский)
Assassin's Fate
2017 г.
(английский)
Assassin's Fate
2017 г.
(английский)
Assassin's Fate
2017 г.
(английский)




 


Отзывы читателей

Рейтинг отзыва


– [  11  ] +

Ссылка на сообщение ,

Преамбула : что бы я ни говорил о недостатках ее текстов, я считаю Робин Хобб самым талантливым из современных авторов, пишущих фэнтези. Одним из двух, если считать Сапковского «современным автором». Мартин, играющий с сюжетами и персонажами, как ребенок — со своими куклами, не идёт с ними ни в какое сравнение. Романы Хобб, как и романы Сапковского — это литература, то есть попытка художественного познания себя и мира, а книги Мартина — текстовая ролевка, в которую автор играет сам с собой.

В романах Хобб есть «волшебство реальности». Я сейчас не про банальность вроде погружения в историю или доверие к происходящему. Как раз доверия к происходящему мне при чтении Хобб частенько не хватает, особенно когда речь идёт о политических интригах. «Волшебство реальности» — это не макро-, а, скорее, микроуровень: когда на уровне деталей текст реален, как галлюцинация. Когда ты осязаешь, ощущаешь запахи, чувствуешь вкус и слышишь интонации людей в диалогах.

Робин Хобб – очень талантливый художник. В некоторых аспектах, может быть, художник гениальный. Но ее книги, в отличие от «Ведьмака», написаны очень неровно. Когда я ее читаю, каждый раз случается одно и то же : только что я был готов поклясться, что читаю книгу гениального писателя — только великий писатель способен так безошибочно отображать вещи, о которых никто никогда до него не писал! — а над каким-нибудь другим пассажем в тексте мне хочется взвыть — настолько это дико, несуразно и бездарно.

Историю о Фитце я начал читать, когда мне было 16 лет. До сих пор помню, как стоял с бумажной книгой у подъезда репетитора по математике и торопливо читал «Странствие убийцы» — ещё пять минут… У меня ещё ЦЕЛЫХ пять минут, прежде чем нужно будет закрыть книгу и подняться.

Но, как всякая талантливая книга, «Сага о Видящих» похожа на вино, букет которого полностью раскрывается не с первого глотка. Мои первые впечатления были амбивалентными: многие места в книге были безобразно растянутыми, эмоциональный фон отталкивал своим вязким унынием, главный герой невыносимо раздражал. Но я вернулся к этой книге и перечитал её ещё раз. А потом ещё раз. А потом ещё раз. И с каждым разом она нравилась мне все сильнее — комплимент, который можно сделать только самым лучшим книгам. За последние пятнадцать лет я перечитывал сагу о Фитце и цикл «Сын солдата» так же часто и с таким же наслаждением, как «Раковый корпус», «Над кукушкиным гнездом» или «Камо грядеши». А это чего-нибудь да стоит.

В книге «Убийца шута» и ее продолжениях я обнаружил ту же Хобб, которой восхищался эти годы — и, одновременно, ту же, которая вызывала у меня желание побиться головой о стену. Сцены сельской жизни в Ивовом лесу, поездка на рынок, Фитц, который смотрит сквозь окно в зимнюю ночь вместо того, чтобы вернуться, наконец, в постель к любимой и любящей жене — это тот же густой и терпкий реализм, который отличал самые лучшие главы в книгах Хобб. Детали, которые пронзают собственной убедительностью, вызывают изменённое состояние сознания при чтении.

Молодой мужчина, любящий стареющую женщину, страдания человека, который становится свидетелем того, как разум дорогого ему человека постепенно разрушается, чувства родителей ребенка-инвалида — это та же Хобб, которая создала Олуха, заставила Невара потолстеть и стать объектом ненависти и насмешек окружающих, которая без колебаний вынуждала своих персонажей отказаться от всех честолюбивых надежд и работать могильщиком, свежевать морских котиков, копаться в огороде или разводить цыплят. Это — та Хобб, в чьих фэнтези-романах бесстрашного стремления исследовать жизнь человека во всех её проявлениях гораздо больше, чем в книгах представителей подчёркнуто «реалистической» литературы.

И в то же время, это — та же Хобб, имя которой для меня — практически синоним Идиотского Сюжета. Которая описала отравление Руриска и сватовство Эллианы. Которая создала Фитца с Чейдом — самых нелепых убийц в истории литературы. Каждый раз, когда герои Хобб высовывают голову из своей частной жизни и действуют в качестве политиков, членов королевской семьи или дипломатов, над происходящим в тексте хочется то ли истерически смеяться, то ли истерически рыдать.

Герои Хобб всегда делают глупости с очень серьезным выражением лица. Мучительнее всего — даже не то, что все их действия либо безумны, как поступки человека с воспаленным мозгом, либо неуклюжи, как уловки пятилетнего ребёнка, а то, что все эти поступки преподносятся читателю, как шедевры хитроумия.

Учитывая проницательность и здравомыслие, которые ГГ стабильно демонстрирует в новой трилогии, как, впрочем, и двух предыдущих, Шести герцогствам впору перекреститься, что Фитц никогда не рвался в совет короля и в дипломатию. Хотя стране это не помогло, поскольку у них вся семейка отличается умом и сообразительностью. Шрюд, игнорирующий угрозу Регала, был очень хорош, но там это хотя бы можно было списывать на боль и помутнение рассудка. То, что в следующих шести книгах творил Чейд, болезнями уже не оправдать. Единственная причина, по которой вопиющая неадекватность главных действующих лиц, их шитые белыми нитками детсадовские хитрости и душераздирающее тупоумие во всем, что связано с политикой и управлением страной, не ведут к катастрофе, заключена в том, что и враги героев, и статисты в этом мире отличаются точно такой же, как ГГ, альтернативной одаренностью. Ну например : Фитц много лет скрывает свое имя и происхождение и называет самого себя «помещик Баджерлок». При этом он живет в поместье, ранее принадлежавшем отрекшемуся от престола наследному принцу (на которого Фитц, кстати говоря, похож!) и его жене. По случаю рождения его ребенка к Фитцу с Молли тут же мчится лично королева-мать. Но тайна в порядке, все по-прежнему считают Фитца Томом Баджерлоком. И соседи, и собственные слуги, и свита королевы. Патамушта.

Хотя это мелочи. Детали обстановки, так сказать. Самые худшие идиотизмы, как обычно, тщательно описаны и разворачиваются в реальном времени.

Чейд посылает нового ученика подсунуть в колыбельку к дочери Фитца ожерелье с гербом Видящих. А тот зачем-то тащит в потайных карманах кучу ядовитых порошков, которые Фитц потом у него находит. Нафига?! Хобб что, действительно считает, что, раз парень – ученик убийцы, то он должен 24/7 шастать со всем этим хламом? Начиненный ядами, как кекс — изюмом? Чтобы, когда его поймают у колыбельки Би, это можно было расценивать, как покушение на убийство? И чтобы это выглядело, как желание Кетриккен, которая тут же примчалась к Фитцу в связи с рождением нового Видящего ребенка? Причем все это делается за спиной у Кеттрикен, и Чейда совершенно (!) не волнует, в какое положение его поступок поставит королеву-мать.

Ничуть не меньше «доставляет» в этой сцене Фитц. Фитц – такой молодец – сумел приставить нож к горлу десятилетнего мальчишки. Когда тот уже стоял над колыбелькой. Гениальная стратегия!.. Если бы кто-нибудь хотел убить его ребенка, было бы уже поздно этому мешать. Но Фитц стоит и ждет, пока чужак от двери доберется до его ребенка и буквально сунет в люльку нос (и руки). Причем автор преподносит эту сцену, как успех и доказательство того, что Фитц не растерял квалификацию. Ну что ж, тут Робин Хобб не откажешь в последовательности. «Квалификация» героя, как убийцы и шпиона, не меняется на протяжении всех девяти томов, и после каждой сцены с Фитцем в роли королевского убийцы мне хотелось смахнуть слезы, обнять Фитца, ободряюще похлопать его по плечу и от души поздравить его с тем, что он способен сам завязывать себе шнурки. На фоне всего остального этого выглядит действительно серьезным достижением.

А вот еще, тоже на тему главных «интриганов» цикла.

Чейд — Фитц, ты должен забрать к себе моего ученика, потому что он не годится в убийцы, но мы показали ему наши тайные ходы, и теперь он знает столько секретов Оленьего замка, что, если ты его не заберешь, придется его убить! Интересы короны!

Фитц, мысленно — «какая у нас жестокая профессия!»

Я в это время — ээээм?! А почему нельзя было не показывать одиннадцатилетнему мальчику тайные ходы замка и важные для государства секреты, еще толком не убедившись, что он вам подойдет? Неоткуда больше было драму высосать? Чтобы Чейд пафосно сказал Фитцу — «мы с тобой — вымирающий вид»? Конечно, вымирающий, вам же премию Дарвина нужно давать, обоим!

То, что в этой книге Чейд все еще жив, меня, признаться, удивило (хотя я эгоистично был этому рад). Хобб, видимо, решила, что Чейд должен жить вечно, поэтому пускай пользуется Силой для поправки своего здоровья. Плевать, что он был немолод, еще когда Чивэл и Верити были детьми. Нельзя устранять персонажа, который создает другим столько проблем — о чем тогда писать?.. Старение на службе авторского произвола. И Альцгеймер, и артрит, и остальные старческие нарушения следует отдать Молли, которая всего на два года старше Фитца. Что ж, это вполне понятно – Молли нельзя оставлять в живых, поскольку нужно развязать герою руки, но при этом неохота отвлекаться на убийство или на несчастный случай. Так что пусть жена ГГ тихо умрет от старости, чтобы Фитц десять лет спустя обсуждал ее смерть со своим дедушкой.

Вообще, в плане возраста главных героев книга получилась довольно причудливой. Чейд не только на умер, но и чем дальше, тем больше вел себя с пятидесяти- и шестидесятилетнем Фитцем так, как будто ГГ десять. Фитц, что характерно, ни капли не удивляется и охотно этот тон подхватывает. И тут уже не поймешь – то ли все эти диалоги, в которых Чейд называет Фитца «мальчиком» и всячески его третирует, нужно считать чистым фансервисом, написанным для ублажения ЦА, то ли в этом скрыт какой-то психоаналитический подтекст, и Фитц всячески _провоцирует_ своего бывшего наставника на подобное отношение к себе, поскольку оно отвечает на какие-то его глубинные потребности. Нечто подобное было и с Барричем на Аслевджале. Стоило Фитцу встретиться с мужчиной, который его вырастил, как он мгновенно регрессировал до маленького мальчика, позволив Барричу всячески опекать себя. Хотя, казалось бы, по смыслу было бы логичнее, если бы теперь тридцатисемилетний Фитц заботился о Барриче, который постарел и практически ослеп. Или если бы они общались, как два взрослых человека. Но нет. Баррич возится с без пяти минут сорокалетним Фитцем больше, чем со своим десятилетним сыном, а Фитц этим откровенно наслаждается. Буквально млеет.

С Чейдом – то же самое, причем это отрефлексировано прямо в тексте:

«Прошли годы с той поры, как он был моим наставником и защитником, но все же моя душа по-прежнему стремилась снова очутиться под сенью его мудрости. В детстве мы верим, что взрослые знают все, и даже если мир нам непонятен, они сумеют придать ему смысл» (с)

В целом – Хобб, конечно, нельзя обвинить в прямой натяжке, потому что почва была подготовлена заранее – встреча с Кеттл в Горном королевстве подтверждает, что владеющие Силой люди в самом деле живут долго, много дольше остальных людей. И в этом смысле долголетие Чейда – не «рояль», а оптимальное использование уже заложенных в сеттинг возможностей. Все правильно – каждый герой должен уйти со сцены в тот момент, когда он выполнил свою задачу до конца и больше ничего не может дать сюжету. И если героев второго плана, вроде Старлинг, можно просто убрать за кулисы, то геров вроде Молли, слишком тесно связанных с ГГ, можно только убить. Пейшенс и Молли должны были умереть, а Чейд должен был жить. Так поступает каждый автор, ничего крамольного здесь нет. Произвол заключается в другом — в том, как Хобб обращается с возможностями персонажей и как она на ходу меняет правила игры.

Всю первую трилогию читателю компостируют мозги тем, как ужасно истощает Фитца и Верити использование Силы. Кажется, сам цикл начался с идеи магии, вызывающей деградацию и привыкание. Потом эта идея наркомании и деградации становится автору неудобна, и – как будто ничего и не было! Проблема «деструктивной магии» в итоге просто сдулась. Автор, если можно так сказать, переобулся на ходу и замахал руками : не-не-не, на самом деле Сила – это очень круто, а все ее недостатки были связаны только с неправильным использованием. Если все делать правильно, ничего страшного или плохого не произойдет!.. Трагедия Шрюда и Верити полностью обесценена. Проблема неровных, искалеченных возможностей героя к Силе тоже оказалась совершенно дутой. Позже, уже во второй трилогии, Хобб усиленно раздувала драму из того, что Чейд владеет только эфемерными, зачаточными навыками Силы, и никогда не сможет ее использовать по-нормальному. Потом и это стало неудобно — окей, пусть теперь Чейд пользуется Силой лучше, чем Чивэл или Шрюд. В новой трилогии у Хобб и Фитц, и Чейд пользуются Силой, как мобильным телефоном, каждый раз, когда им нужно поболтать на расстоянии. И не заметно ни каких-то плохих последствий, ни банальных перебоев связи.

Самая главная проблема Хобб – она никогда не видит всей картины в целом. Стоит ей сосредоточиться на чем-нибудь – скажем, на новой информации о мире или на эмоциях героев – она тут же перестает видеть все остальное, и не отдает себе отчёт, как эти элементы соотносятся друг с другом. Иногда это какая-нибудь несущественная для сюжета мелочь – например, Хобб походя бросает, что Олух без всяких затруднений исцелил множество раненных на Аслевджале, но она не понимает, что из этой маленькой детали неизбежно следует вопрос – почему королевские маги, научившиеся исцелять с помощью силы, применяют свои навыки только тогда, когда нужно помочь своим друзьям (Шуту, Ночному Волку, Чейду…), но не ставят это дело на поток? Действительно, зачем нам эффективная магическая медицина – она нам не интересна не из гуманистических соображений, ни даже из прагматичного расчёта (уникальный ресурс, находящийся под контролем Видящих и укрепляющий их власть и их авторитет). Мы будем вспоминать об этой вундервафле, только когда автору это понадобится для сюжета.

Всякая фантастика, в которой автор не копирует известную ему реальность, а сам конструирует её – питательная среда для подобных ошибок и противоречий. Чем безалабернее автор, тем быстрее у читателя появятся вопросы в стиле – «почему сыворотку правды, Омут памяти или легелименцию не применяли к Сириусу Блэку или к исключенному из-за несправедливых подозрений Хагриду, и почему при наличии подобной магии в мире Роулинг _в принципе_ возможно пострадать от ложных обвинений?!». Но проблема в том, что «нелогичный сеттинг» – это никогда не вещь в себе. Любые недочеты в логике мгновенно отражаются на образах героев, и особенно тогда, когда герой – не частное лицо, которое живет в жестоком, глупом и несправедливом мире, на который он никак не может повлиять, а человек, наделенный властью. Нелогичности и глупости, допущенные Роулинг, по большей части, «валятся» на Дамблдора. Нелогичности и глупости, допущенные Хобб – на Видящих. И если вопрос про магическую медицину вполне можно и замять, то есть моменты, которые замять просто невозможно.

Скажем, Эш рассказывает о борделе, в котором женщин держат, фактически, на положении рабынь, выкупив их долги у кредиторов. Причем сколько бы женщина не работала, она все время остается у хозяина в долгу – из ее «заработка» вычитают деньги за жилье, за стирку, за платья и украшения… Там же, между прочим, торгуют и малолетними детьми не старше Эш. Ну, в общем, ужас-ужас. «Яма» Куприна стыдливо курит в сторонке – там, по крайней мере, все девицы были совершеннолетними. Хобб так увлеклась, описывая нам судьбу несчастного ребенка, что ей почему-то не приходит в голову, что Чейд, который _посещал_ этот бордель вместо того, чтобы принять какие-нибудь меры (при его-то власти и возможностях!), виноват точно так же, как хозяева борделя. «Добрый» Чейд в этой истории играет роль спасителя – для этого достаточно сказать, что он не участвовал в сексуальной эксплуатации матери Эш, а ходил к другой женщине в том же борделе (она, наверное, работала там чисто по велению души и наслаждалась каждым днем в этой клоаке, где обманом заставляют женщин продавать себя и где насилуют детей). А самой Эш Чейд вообще помог – сначала давал ей разные поручения, а потом, когда ее мать убил не в меру разошедшийся клиент, забрал сбежавшую из публичного дома девочку к себе. Ай да советник королевы, дааа… Но, честно говоря, несправедливо винить Чейда в том, в чем виновата Робин Хобб. Если бы автор хотел показать героя негодяем, или, на худой конец, хотя бы просто понимал, что говорит, и отвечал бы за свои слова, мы обвинили бы героя. Но в данном случае автор просто не видит, что вместо истории о человеке, который кого-то спас, у него получается история о негодяе.

А вот другой пример. Здесь автор явно _понимал_, что говорит, хоть и не сознавал возможные последствия этого эпизода.

Би Баджерлок, дочь Фитца. Тот момент, когда она видит двух влюбленных и осознает, какую власть дают ей видения будущего. Этот эпизод так важен, что я даже приведу цитату.

«Они сбегут вдвоем этой же ночью и переспят в лесу, а на следующий день на дороге, ведущей в Баккип, оба погибнут – его застрелит лучник, а ее зверски изнасилуют и бросят в канаве умирать. Из-за этого ее старшие братья объединятся и станут Стражей Дубов-у-воды. Патрулируя окрестности, они прикончат пятьдесят двух разбойников и спасут более шести сотен путников от мучений и смерти. Вот такие цифры. Внезапно все сделалось очень простым. Надо было лишь слегка их подтолкнуть. Если я улыбнусь им, когда они будут идти через площадь, и скажу: «Вы сияете от любви. Любовь не должна ждать. Вам надо сбежать нынче же ночью!» – они примут мои слова за знамение и последуют совету. Его боль продлится всего лишь несколько мгновений, ее – какие-то несколько часов. Это меньше, чем ей придется мучиться во время первых родов. Я обладала такой властью. И властью, и возможностью выбирать. Я могла совершить в этом мире столько хорошего. Так много хорошего! Я могла сделать много выборов во благо мира. Я начну с девушки в короне из остролиста…» (с)

Нет, она ничего не успевает сделать. Но сама ее реакция настолько омерзительна, что трудно подобрать какие-то слова.

Девочка, рассуждающая об изнасиловании женщины в стиле — «какие-то несколько часов страданий, меньше, чем ей придется мучиться во время первых родов...» — это способно вызвать только тошноту. Особенно если вспомнить, с каким нежным, жалостливым вниманием эта девочка относится к _своим_ страданиям, переживаниям и неприятным ощущениям. Ой, боже мой, другие дети меня не любят. Ах, в меня швырнули камень. Надо мной смеются, потому что я особенная, не такая, как они… Учитель меня унижает… Бла-бла-бла... Когда я начал читать книгу, я относился к огорчениям Би со сдержанным сочувствием, но постфактум, в свете этой сцены, ее ожидание сочувствия к себе и ее постоянное нытье внушают исключительно брезгливость. Если смерть ни в чем не повинного юноши и зверское групповое изнасилование несчастной девушки в твоих глазах не стоят сожалений или ужаса, то с какой стати я должен тебе сочувствовать?.. Авторы, к несчастью, редко сознают, что одна-единственная деталь или одно-единственное предложение могут сыграть решающую роль и полностью изменить образ персонажа, о котором они написали три огромных тома. Один абзац текста – но после него мне было абсолютно наплевать на все, что происходит с Би.

Кроме того, этот момент в буквальном смысле «убивает» книгу в целом, сводя смысл противостояния между Клерресом и главными героями к нулю. Окей, положим, злые «Белые» на Клерресе хотят использовать свои видения, чтобы направить мир в удобную им сторону. И ради этой цели они не останавливаются не перед чем, поэтому они – злодеи, которых необходимо уничтожить. Зато ваша Би – это «добро». Она, в отличие от выродков на Клерресе, стремится жертвовать чужими жизнями и подвергать других страданиям не ради личной выгоды, а ради «лучшего мира» (то есть, вообще-то говоря, ради чувства собственной власти и сознания, что новый, «лучший» мир – это ее творение…). Какое облегчение для двух влюбленных, которые чуть не стали жертвами ее маньячества, и всех их близких и друзей!.. А как насчет людей, погибших по вине Шута, который вернул в мир драконов? А почему люди в Шести Герцогствах должны платить за то, чтобы _кормить_ этих драконов, и отдавать им свои стада?! А дети, «измененные» драконьей магией, конечно, просто счастливы быть инвалидами и ежедневно мучиться из-за того, что Шут избрал для мира этот путь. Общее впечатление от этого – чума на оба ваши дома, пропадите вы все пропадом! Не только Клеррес, но и Би с Шутом. Проблема не в конфликте интересов между вами, а в самом вашем существовании.

Лучшее в этих книгах – это Фитц. Я никогда не думал, что однажды напишу подобное, поскольку в первых книгах цикла Фитц, напротив, ощущался, как основной _недостаток_ цикла. Он был раздражающим, но неизбежным эмоциональным грузом, который приходится терпеть, чтобы иметь возможность наслаждаться замечательно художественным текстом и любить других героев. Во второй трилогии Фитц выглядел уже гораздо симпатичнее, а в третьей трилогии стал просто-напросто хорош. Он сделался ответственнее, перестал так много ныть и стал чем-то похож на Баррича. В первой и во второй трилогии ГГ ему проигрывал, как скисшая Балтика — кубинскому рому, но теперь наконец-то стал похож на взрослого мужчину, достаточно зрелого, чтобы быть хорошим мужем и отцом. Хобб вообще прекрасно удаются описания героев в браке. Меня тронуло развитие отношений Баррича и Молли в «Странствиях убийцы», а потом – скупые и одновременно очень яркие детали их семейной жизни. Эпини со Спинком – тоже замечательная пара, а теперь я рад добавить в этот список Фитца с Молли в седьмой книге. Робин Хобб – единственный известный мне писатель, который умеет описывать зрелые и гармонические отношения. У остальных любовь – это, по большей части, либо подростковая истерика, либо что-нибудь нездоровое и травматичное, либо тупой фансервис.

Кроме того, Фитц еще во второй трилогии начал мало-помалу рефлексировать и смотреть на свои эмоции и свое поведение на стороны вместо того, чтобы жалеть себя, а здесь он уже выглядит, как человек, который отточил это умение и научился опираться на него в собственных отношениях с людьми. Очень хорош момент, где он транслирует свой опыт Би и объясняет ей, как глупо и несправедливо сперва делать все, чтобы отрезать себя от других людей, а потом предаваться жалости к себе из-за собственной изоляции и одиночества. Это прекрасно. Истинная эволюция героя – это ситуация, когда герой взрослеет вместе с автором. Совершенно очевидно, что, когда Хобб создавала первые три книги, она смотрела на Фитца совсем другими глазами и не видела того, что они с Фитцем ясно видят в седьмой книге. Они с Фитцем _вместе_ поняли, что ни он сам, ни его беды не были такими, какими он рисовал их в первой части, и это – невероятно мощно.

Оценка: нет
– [  15  ] +

Ссылка на сообщение ,

Был у меня длиннющий отзыв, который я писал по мере чтения с кучей претензий к этой части, но компьютер глюкнул и все потерял, поэтому оставлю просто кратенькое резюме.

Нытье, сплошное нытье, нытье по любому поводу и без. Самые первые книги из цикла были душевные, автор тоже любил помучить там героя без меры, однако это было больше преодолением, ростом, «что нас не убивает, делает сильнее». В этой же саге просто уныние изливается с каждой страницы. Герой постоянно в себе копается, это не так, то не так, все не так... Магически молодой, здоровый и сильный мужик... и чего нюни-то распустил? Встань, вытри сопли, иди и делай.

И большую часть книги занимают все эти колоссальные нравственные страдания, стоит героям собраться в комнате и начинается: упреки, намеки, горькие многозначительные взгляды, недомолвки. Это, кстати, особенность Хобб, как автора в последнее время. Доводить кризисные ситуации до маразма и беспомощной шизофрении, которые и длятся и длятся и никак не собираются заканчиваться, и все это можно смело размазывать по трем громадным книгам вновь и вновь.

Герои перестали казаться живыми, они как марионетки дергаются, чтобы ранить друг друга побольнее, хотя даже причин для этого уже не остается! Отец и дочь, жившее под одной крышей несколько лет, вообще ничего друг о друге не знают. Ну если б папаша работал вахтерским методом, наезжал бы домой один раз в год на неделю, но нет же! Тогда почему? Да между табуреткой и задницей больше эмоций! И это пишет женщина, я б еще понял подобное от какого-нибудь мужика, не знающего, что делать с ребенком, кинул его между страниц, и пусть там разбираются сами.... Но Хобб, что с тобой случилось? Куда делась эмпатия?

К слову, за дочь самые интересные моменты и приключения, она понятна, ее состояние логично вытекает из всего предыдущего, и, главное, она не сидит часами на заднице в темноте, роняя горькие слезы по своему прошлому, просирая будущее. Вернее она делает это в разумных количествах, и это весьма уместно для ее маленькой жизни. В отличие от папаши, которому только дайте волю, и вот крокодильи слезы уже подтапливают ближайшую деревню.

Да и старая команда теперь и не команда вовсе, у каждого свои тайны и претензии, все теперь работают не вместе, а за себя, отношения отравлены подозрением и паранойей. Ну не об этом ли я мечтал? Почитать о гнусных психопатах, мечтающих повыкидывать друг друга за борт!

Лично мне Шут никогда не нравился, но тут его просто хочется удавить. Настолько отвратительного якобы положительного персонажа второго плана еще надо поискать. И большинству сцен безграничного нытья мы обязаны именно ему. Как Хобб не смогла прописать отношения отец-дочь, так и не смогла выписать крепкую мужскую дружбу, испытанную годами и жизнью. Получился такой глуповатый латентно гомосексуальный танец двух стариков с экстра-способностями.

Да и все эти переодевания мужиков в платья, к чему это?.. Раньше по крайней мере это выделяло персонажа, давая ему некую изюминку. Но теперь каждый встречный-поперечный норовит натянуть женское белье да побольше. И никто, главное, отличить не может здорового волосатого бритого мужика от девушек! Или они там все такие уродины? То, что раньше было небольшой пикантностью в образе, превратилось в гимн трансвестизма. Еще немного, и настоящий гей парад пройдет прямиком по центральной улице средневековой столицы.

Заметил, что автор, пишущий больше трех книг про всякие там магии, дары и силы, обычно к концу запутывается в возможностях. Ну и эта сага не избежала такой же участи. То лечить можно, то нельзя, то связь работает, то нет. То силы переполняют, то их не хватает. Нет никакой логики, просто вот сейчас по сценарию нельзя, чтобы герои общались, и они теряют свои способности, а вот тут надо дать хоть какую-то зацепку или вывести из сложной ситуации, и, о чудо! — герой полетел, изрыгая пламя на головы врагов... И т.п. И хотя пара моментов сделаны достаточно интересны, в остальном же это просто искусственно созданные препоны, которых еще не было в предыдущих книгах.

Ну и конец, конечно, не порадовал, так растянуть, так давить на слезу, что это уже вызывает обратную реакцию. Тут ноют и по одному, и парами, и все вместе. Ходят кругами и никак не могут заткнуться, и все это тянется и тянется. Так и хочется уже крикнуть «да соберись ты, хватит заниматься этой однообразной графоманией! поставь уже точку!»

Очень жаль, что эта громадная история, сильно зацепившая аж! девять книг тому назад, заканчивается для меня на этой усталой, вымученной ноте, я еле-еле дочитывал, и желание продолжать не возникает, хотя авторша и раскидала крошек на задел где только можно.

Оценка: 6
– [  6  ] +

Ссылка на сообщение ,

Совершенно отвратительное продолжение саги. Хотелось бы сделать вид что его и не было, «разчитать» назад. У автора и ранее наблюдавшиеся садистские наклонности в этой трилогии прорвали все дамбы, хотелось забрать у нее героев , сколько можно издеваться над людьми. Все эти пытки настолько уже переходят границу, что вызывают злобу не к отрицательным героям, а к автору. Беспрерывное невротическое нытье главного героя также перестает казаться самобытным. Человеку уже шестьдесят лет, а он все как тот арктический банан из анекдота, который умирает с криком «Жизнь дерьмо!», только не сразу, а растянули как следует процесс. Отдельную ненависть к автору вызывает концовка — это ж надо было столько лет прописывать персонажей, причем они получились действительно живыми, чтобы в конце так безжалостно их изничтожить, с особыми извращенными подробностями. Искренне жалею, что довелось это прочитать. Лучше было остановиться в конце предыдущей трилогии и не знать ничего этого.

Оценка: 5


Написать отзыв:
Писать отзывы могут только зарегистрированные посетители!Регистрация




⇑ Наверх