Предлагаем вашему вниманию рубрику, в которой мы попытаемся поговорить о том, как издают фантастику.
Мы приглашаем к участию в рубрике всех тех, у кого есть желание рассказать об изданиях своего любимого автора, необычно оформленных книгах, знаменитых и не очень сериях, дизайнерских решениях и удачных находках, шрифтах, титулах, журнальных иллюстрациях, ляссе и далее до бесконечности.
Никаких ограничений по времени и пространству нет. Единственное пожелание: ваша статья обязательно должна содержать иллюстрации, потому как лучше один раз увидеть, чем сто раз прочесть.
Администрация сайта надеется, что фантлабовцам есть что сказать. Так давайте же сделаем рубрику познавательной и интересной!
На фигуре Хью я закончу сеанс литературовидения в этом обзоре, иначе он никогда не закончится. Что же касается персоны Лорда-Протектора Понса, то главное о нём я уже сказал, а из мелких подробностей советую обратить внимание на одну деталь: отношение к старому людоеду кошки по имени Доктор Ливингстон, Я Полагаю. Возможно, стоит вспомнить, при каких обстоятельствах на нашей Земле была произнесена эта фраза. Кроме того, в системе символов Хайнлайна кошки – определённый маркер. Отсюда можно сделать любопытные, далеко идущие выводы… Но лучше к ним прийти самостоятельно, так они будут выглядеть более убедительно. А я далее перейду от литературы к искусству и рассмотрю разные графические воплощения романа Хайнлайна.
В том, что касается графического воплощения, первому изданию романа «Фригольд Фарнхэма» не слишком повезло. Для журнальной публикации в американских «Еслях» его иллюстрировал один из «странных» художников, Jack Gaughan.
Jack Gaughan (1930-1985), Saint Louis, 1969
На русском фамилию Gaughan пишут то «Гуган», то «Гоган» (почему бы сразу не «Гоген»? К чему ходить вокруг да около…). Но на самом деле он Гоэн, так написано в книге, посвящённой его творчеству. Джек был одной из тех фигур, что зародились в недрах фэндома и всплыли из недр на самый верх. Он получил профессиональное образование в Дейтонском художественном институте и посещал студию ещё одного из «странных» художников-фантастов, Ханса Бока. Гоэн светился на конвентах, писал письма и иллюстрировал фэнзины. Свои картинки он рассылал по фэндому совершенно бескорыстно, но не оставлял попыток однажды получить за них гонорар в каком-нибудь официальном издании. Редактора палп-журналов, однако, его не жаловали и считали его рисунки «второсортными». Но капля точит камень, и в 1962 году Джек сумел пробиться в «Galaxy», где постепенно подмял под себя всю графическую часть журнала. Через несколько лет он занял должность арт-директора «Galaxy». Позиция в одном журнале обеспечила ему проход в другие, и вскоре Гоэн превратился в востребованного художника. Неплохой фокус, правда? Успех его не был совсем уж незаслуженным. С годами у него выработался узнаваемый стиль, а ещё у художника была фантастическая работоспособность, за сутки он мог нарисовать до девяти иллюстраций. Он работал не только с журналами, но и с книжными издателями, его обложки мелькают у «Ace» и «Daw». Но не только обложки. Джек был художником широкого профиля, у него в портфолио много внутренней графики, иллюстраций, каллиграфии, виньеток и карт. Пером на бумаге он нарисовал тысячи внутренних иллюстраций, а акрилом по картону – сотни обложек. Часть из них чрезвычайно похожих на картины Эда Эмшвиллера, но большинство вещей написаны в его собственной, узнаваемой манере с искажёнными, вытянутыми и покосившимися фигурами:
Кроме всего прочего, Гоэн известен как художник первого (пиратского) издания «Властелина колец» в США.
Популярность Джека в фэндоме в 1967 году вылилась в нечто материальное, он получил дуплетом две премии «Хьюго»: одну как профессиональный художник, а вторую – как художник фензинов. Потом он сбавил обороты и получал только по одной «Хьюго» в год. Потом занимался живописью, преподавал, а в 1985 году внезапно скончался в возрасте 55 лет. Его именем названа премия, которую присуждает молодым художникам «Ассоциация НФ Новой Англии».
Его чёрно-белая графика, как правило, была ужасна. Пером он работал в небрежной, неряшливой манере, многие его иллюстрации – просто пятна, которые разбавляют ровные колонки журнального текста. Такими были и иллюстрации к «Фригольду Фарнхэма», опубликованному в «IF».
Вначале – чудовищная обложка номера с первой частью романа.
1964, «Worlds of IF» № 07. Художник Gray Morrow
А теперь иллюстрации Гоэна. Я не буду показывать их все, по большей части они бессмысленно заполняют объём, но среди них есть несколько действительно неплохих.
1964, «Worlds of IF» № 07. Художник Jack Gaughan.
Обратите внимание на лица в левой части разворота: они как будто не в фокусе и слегка «плывут». У Джека иногда получались любопытные эффекты. Насколько я понимаю, для него главным в ч/б графике было создать динамику, неважно какую, неважно насколько это шло в ущерб содержательной части картинки, главное – получить что-то живое на выходе. У него была странная цель и порой – странные результаты… Но попробуем опознать персонажей. Думаю, это Иосиф, Барбара, Дьюк, Хьюго, Карен и Грейс. Фамильное сходство угадывается, что не так-то просто при таких скупых художественных средствах, которыми пользуется Джек. Увы, следующие картинки показывают, что ему не всегда удаётся добиться сходства даже одного и того же персонажа:
1964, «Worlds of IF» № 07. Художник Jack Gaughan.
Большинство его иллюстраций – квадратики, вписанные в полосу, среди них попадаются изящные миниатюрки. Вот Джо отправляется на разведку:
1964, «Worlds of IF» № 07. Художник Jack Gaughan.
А вот картинка на две полосы, покосившееся убежище на склоне холма:
1964, «Worlds of IF» № 07. Художник Jack Gaughan.
Следующий номер журнала украсила совершенно блёклая обложка:
1964, «Worlds of IF» № 08. Художник Fetterly
Открывает вторую часть драматичное явление Лорда-Протектора:
1964, «Worlds of IF» № 08. Художник Jack Gaughan.
В этом номере Джек опять имитирует старомодный метод иллюстраций с портретами героев. Вначале совершенно внезапно распахнутая на целый лист Киска (возможно, художник просто закрывал картинкой дыру в вёрстке):
1964, «Worlds of IF» № 08. Художник Jack Gaughan.
Затем появляется шикарный Мемток, он почему-то в штанах, но это простительное расхождение с текстом ради выразительности рисунка:
1964, «Worlds of IF» № 08. Художник Jack Gaughan.
И не менее выразительный Понс, но к нему нужно приглядываться, лицо, рука, жест, античный хаос драпировки… А если не приглядываться, это просто бесформенное пятно:
1964, «Worlds of IF» № 08. Художник Jack Gaughan.
Заключительная часть «Фарнхэма» вышла под очень симпатичной обложкой, жаль, что, как и предыдущие, она не имеет никакого отношения роману.
1964, «Worlds of IF» № 10. Художник Paul E. Wenzel
По контрасту с обложкой, внутри нет ничего интересного. Вначале провисающий разворот:
1964, «Worlds of IF» № 10. Художник Jack Gaughan.
Затем несколько пустых картинок, заполняющих пустые места, наподобие вот этой:
1964, «Worlds of IF» № 10. Художник Jack Gaughan.
Даже самые драматичные моменты в исполнении Джека выглядят скучно. Сцена в морозильнике и убийство Мемтока, во-первых, крайне минималистские, во-вторых, совершенно индифферентные.
1964, «Worlds of IF» № 10. Художник Jack Gaughan.
На что стоит взглянуть в третьей части, так это на зашифрованное письмо Хью. В оригинале, в отличие от русского перевода, шифр, придуманный Фарнхэмом, не пунктуационный, а геометрический: нужные слова расположены на диагонали, проходящей из левого верхнего в правый нижний угол листа. Поэтому расшифровка размещена в тексте «лесенкой»:
1964, «Worlds of IF» № 10. Каллиграфия Jack Gaughan.
Последняя иллюстрация к роману – момент ядерного взрыва, настигшего героев уже в заброшенной шахте. Я думаю, Джек не слишком долго трудился над этой картинкой.
Если мне не изменяет память, подобные шедевры я успевал сделать за время одного скучного урока, так что мистер Гоэн вполне мог выдавать на-гора за сутки не девять, а двадцать девять таких иллюстраций. Если, конечно, ему позволяло вдохновение. Вдохновение – капризная штука, без него даже такую вещь не нарисуешь… Впрочем, если подумать… Ой, ладно. Не буду злословить по поводу Джека Гоэна, тем более что он неплохой художник. Во всяком случае, гораздо более интересный, чем другой иллюстратор Хайнлайна, у него было странное имя: Доктор.
Упс! Это не тот Доктор. Хотя картинка хорошая, но Доктор не тот. Вот правильный Доктор:
Irving Seidmon Docktor (1918-2008) в своей студии в 60-х
Доктор, не тот, первый, а тот, который рисовал обложки к Хайнлайну в издательстве «Putnam», был с детства переполнен идеями. Он был везунчиком по жизни: учился в Университете Искусств в Филадельфии, причём стипендию Университета он выиграл, но денег всё равно не хватало, и он работал штангистом в балетной труппе (не спрашивайте!). Оттрубив войну в должности картографа, он окунулся в мир коммерческого искусства, оформлял открытки, плакаты, обложки книг, конверты пластинок, и попутно успел нарисовать пять обложек книг Хайнлайна для издательства «Putnam». Как и многие другие коммерческие иллюстраторы, которые чуяли, куда ветер дует, незадолго до Фотореалистической революции 80-х он забросил книжную графику и отдался живописи. Ирв Доктор прожил долгую интересную и наполненную искусством жизнь. Его идеи по части оформления книг отчасти заложили фундамент того, что творилось в 60-х. Его обложки были аляповаты, экспрессивны, агрессивны, скучны и отвратительны.
1964, «Putnam’s». Художник Irv Docktor.
Нет, если как следует присмотреться, в этой работе можно увидеть воздух, пространство, игру красок, и даже динамику – я имею в виду вон ту Очень Одинокую Фигурку, которая удаляется от нас по-английски на цыпочках. При этом фигурка разводит руками, как бы говоря: «Ну уж извините, уж что получилось, никто не виноват». Это третья обложка к Хайнлайну, над которой работал Ирвинг Доктор. Он нарисует для «Putnam’s» ещё пару обложек, затем его сменит Винсент ди Фейт. Но об этом в других обзорах, а пока посмотрим, что понарисовали господа оформители во втором и последующих переизданиях романа.
В 1965 году права на роман перешли к репринтному издательству «Signet», где его поджидал третий «странный» художник по имени Хут фон Зитцевиц. В 60-е он был фрилансером, жил в Нью-Йорке и клепал фотоколлажи для обложек «Dell», «Berkley Medallion», «Signet», «Avon», «Ace» и др. Потом он где-то зацепился за пост арт-директора и закончил свою карьеру преподавателем изящных искусств в Университете Хофстра. Большинство его коллажей однотипны и ужасны, чем-то выделяются только парочка-другая из них:
В этом же духе была решена и обложка «Фарнхэма», разве что она ещё более бессмысленна и откровенно халтурна:
1965 «Signet». Художник Hoot von Zitzewitz.
Но следующее издание работ Хайнлайна в «Signet» попало в руки замечательного художника Gene Szafran. Я писал о нём в предыдущих обзорах, поэтому повторяться не буду. На картине снова «трёхслойная» композиция: хроматографический фон, Лорд-Протектор, вписанный в геометрическую символику, и, наконец, Барбара с двумя близнецами.
1970 «Signet». Художник Gene Szafran.
Искать намёки и символы в картинах Джина можно бесконечно и многими способами, я не буду лишать вас этого удовольствия. Добавлю только то, чего не знал раньше: оказывается, существовало подарочное издание сигнетовской серии, вот такой замечательный бук-бокс для поклонников Джина или поклонников Хайнлайна (или поклонников того и другого). Внутри него было шесть томиков всего за 6.50, и это был неплохой подарок по тем временам, да и сейчас кто бы от такого отказался?
В начале 70-х издавать Хайнлайна начали в «Berkley». Это были две серии книг, к которым приложили руку не самые последние художники, Пол Лер и Карл Лундгрен.
1971-79, «Berkley Medallion». Художник Paul Lehr.
У Лера, как обычно, гигантские овоидные структуры доминируют над жалкими фигурками людей. Редкий случай для этого художника, картинка сюжетно связана с текстом романа. Если приглядеться, можно опознать Понса и Барбару, троица дикарей в шкурах позади неё – неопознанная массовка. К сожалению, оригинал выглядит хуже обложки. То ли время, то ли сканер не пощадили картину Лера. Возможно, она изначально была такой небрежной (зачем размазывать, если шрифт всё прикроет), а на макете её слегка облагородили.
«Farnham’s Freehold». Художник Paul Lehr.
Что касается преемника Лера, Карла Лундгрема, то у него на картинке всё как у братца Дольфа: круто, брутально и немного неестественно.
1979 «Berkley». Художник Carl Lundgren.
На обложки знакомые нам по книге темпоральные паданцы-попаданцы, но с некоторыми улучшениями: одежда как новенькая, даже ботинки блестят, а Хью где-то по пути из XL века разжился париком и винтовкой. Не будем спорить, Художник Так Видит, да и Фарнхэм с ружьём выглядит более убедительно в своей роли отца и защитника.
В 80-х годах прошлого столетия сс Хайнлайна начали издавать «Ace». Именно там изобрели тот самый тёплый ламповый дизайн, который у американцев содрали сначала немцы, а потом и русские.
1987 «Ace». Художник James Warhola?
Картинка качественно нарисована, как и все прочие в этой серии, но она немного забавная, к ней так и просится надпись типа «Куда ты денешься с подводной лодки?» или что-то в этом роде. Художнику, конечно же, не следовало впихивать в сюжет о подземном бункере этот непонятный иллюминатор.
В следующем десятилетии Хайнлайна издавали в «Baen Books». Перед тем, как серию отдали на откуп любителю динозавров Бобу Эгглтону, обложки для неё рисовал Стивен Хикмэн. Стивен очень техничный художник, иногда настолько техничный, что кажется, что у него вообще нет души – только ловкие пальцы, отличный глазомер и таблица гармоничных сочетаний цветов в голове. Нет, у него есть хорошие картинки. В своё время Стивен получил премию имени первого иллюстратора «Фарнхэма», Джека Гоэна. Так замкнулась связь времён, и первое издание оставило след в последнем.
1994 «Baen». Художник Stephen Hickman.
На обложке мы видим тщательно воспроизведённую надпись, украсившую в романе владения Хьюго Фарнхэма:
СВОБОДНОЕ ВЛАДЕНИЕ ФАРНХЭМА
ФАКТОРИЯ и РЕСТОРАН
американская водка кукурузный БАР ликер яблочное бренди
чистая родниковая вода солонина с картошкой парное молоко
стейки с жареным картофелем
ДНЕВНАЯ НЯНЯ Вешаем предателей (за шею) РАЗДАЁМ КОТЯТ!!
И так далее и тому подобное. Обложка забавная, в ней что-то есть. Чего не скажешь о работе преемника Хикмэна, Боба Эгглтона.
2011 «Baen». Художник Bob Eggleton.
Здесь для обложки тоже использован сюжет последней главы романа. Это вид на Свободное владение Фарнхэма, но вывеска более куцая, и снова, как и на самой первой обложке Доктора, здесь изображена Очень Одинокая Фигурка. Только она не удаляется, а наоборот, остановилась в растерянности, как бы говоря: «ну вот я здесь, и что дальше?» Дальше у нас будет ещё немного импортных обложек, а напоследок мы полюбуемся на русскоязычные издания с шикарными внутренними иллюстрациями. Но всё это в следующем выпуске.
Недавно наткнулся на книгу Михаила Озерова «На острове сокровищ» изданную в 1975 году. Книга журналиста-международника рассказывает об острове Шри Ланка. В одной из глав автор описывает свою встречу с писателем Артуром Кларком.
Публикую эту главу без сокращений.
В ГОСТЯХ У ФАНТАСТА
("Детская литература", 1975, стр. 101-108)
Цейлон стал для меня родным домом.
Из разговора с Артуром Кларком
Неужели это кабинет писателя? Микроскопы разного размера и формы, какие-то непонятные устройства, пробирки, сложные схемы и чертежи... А вместо солидного письменного стола — маленький секретер в углу.
Сам хозяин — лысоватый мужчина в очках с тонкой золотой оправой — сидит за аппаратом, напоминающим телетайп.
— Это компьютер. Провожу за ним добрую половину дня. Подождите чуть-чуть, пожалуйста.
По энергичным фразам, сказанным вместо приветствия, сразу стало ясно, что Артур Кларк не любит зря терять время. Не будем мешать ему. Устроившись в изогнутом, причудливой формы, очень удобном кресле, я принялся наблюдать за тем, как Кларк вставляет в аппарат табличку с длинными столбиками цифр, нажимает поочередно на несколько клавиш, и компьютер, приглушенно урча, выплевывает табличку с еще одним рядом цифр — ответом. Да, вот как работает писатель в семидесятые годы двадцатого века!
Следует напомнить: Артур Кларк — фантаст. Перу этого всемирно известного писателя принадлежат повести «Лунная пыль», «Космическая одиссея 2001 года», «Пески Марса», рассказы, новеллы, теоретические исследования. Кларк предвосхитил ряд важных открытий. Еще не были запущены искусственные спутники, а он уже поставил в своих книгах вопрос об использовании их как средств связи. Вновь оказался «пророком», предсказав аномалии геофизических характеристик на Луне. Не приходится удивляться, что Кларк избран председателем сразу восьми научных ассоциаций и обществ, что он лауреат многих международных премий.
— Ну, я закончил, — прерывает мои размышления хозяин. — Я сейчас взялся за новую книгу о космосе и без компьютера был бы как без рук. Все данные, которые я привожу в книгах, непременно вначале высчитываю, а потом перепроверяю на компьютере. Его сконструировали по моим чертежам, и теперь он мой постоянный соавтор, даже когда сочиняю повесть или рассказ.
Компьютер и повесть... Естественно, разговор наш касается двух тем сразу. Собеседник рассказывает, что литературным трудом он начал заниматься четверть века назад. За эти годы вышло в свет пятьдесят его книг. Последняя работа — о противостоянии Юпитера с Землей. Это крупнейшее противостояние произойдет в 1977 году, подобного не будет потом многие века.
Артур Кларк держится живо и непринужденно, с удовольствием отвечает на вопросы. Вероятно, он не очень хорошо слышит, так как все время наклоняется в мою сторону, прикладывая ладонь к уху. Стараюсь говорить как можно громче:
— Что вы больше любите писать: художественные или научные произведения ?
— Художественные. В них можно заглянуть дальше вперед, предвидеть следующие шаги науки. Люди должны постоянно думать о том, чего человечество еще не достигло, иначе прогресс невозможен.
Слушая эти слова, я вспомнил интервью, данное Кларком «Литературной газете», где он сказал: «За несколько десятилетий наши представления о мире изменяются больше, чем за всю эпоху Возрождения и век великих открытий. Чем будет Луна для наших детей? Тем же, чем четыреста лет назад была Америка для европейцев — миром, полным неизведанных тайн, надежд и возможностей. После эти границы раздвинутся до Марса, Венеры...
Но и за пределами планетной системы вечно будет притягивать человека неизвестная звездная вселенная. Пространство между мирами бросает нам вызов. И если мы не примем этого вызова, история человечества сойдет на нет».
Кларк убежден, что «самая любопытная отрасль науки — исследование космоса»:
— Чем лучше мы будем узнавать Вселенную, тем больше сюрпризов получим от нее. Взять хотя бы вопрос о существовании разумных существ. Не думаю, чтобы эти существа были подобны человеку. Может быть, у них, скажем, три руки или три глаза — не знаю, на этот вопрос ответит будущее, но то, что они есть в других мирах — несомненно.
У ног писателя лежит мохнатая рыжая собака. Неожиданно она вскакивает и начинает громко лаять — что-то пришлось ей не по душе.
— Спутник, молчи! — приказывает хозяин. И, повернувшись ко мне, замечает: — Всем зверям в доме: кошке, двум собакам и черепахе я дал «космические» имена.
Интерес Кларка к космосу, к изучению звездного пространства чувствуется во многом. «Холостяцкое жилище», как он называет свой дом, заставлено моделями ракет и спутников, стены — в фотографиях космонавтов и ученых. Наугад беру с полки книгу. «Ждите нас, звезды» космонавта А. Леонова и художника А. Соколова. На титульном листе надпись: «Артуру Кларку — Жюлю Верну нашего времени с глубоким уважением и наилучшими пожеланиями. Убежден, что большая часть Вашей фантастики найдет место в реальной жизни. А. Леонов».
Кларк показывает другую книгу. Юрий Гагарин «Дорога в космос». Читаю надпись: «Господину Кларку в память о первом посещении Цейлона. 11/XII 1961 года. Ю. Гагарин».
— Он был замечательным космонавтом. И хорошим парнем. Когда я приезжаю в Канди, обязательно захожу в Ботанический сад, чтобы взглянуть, как растет дерево, посаженное там Гагариным. А неподалеку от него есть еще одно дерево — его посадил царь Николай Второй. Вот какая штука история! И какой парадокс: последний русский царь — и первый в мире человек, тоже русский, побывавший в космосе! — говорит Кларк.
Ботанический сад, о котором вспомнил писатель, расположен в горах поблизости от Канди. Он был заложен в XIV веке, когда один из сингальских королей избрал Пераде́нию своей резиденцией. Из королевской усадьбы вырос Ботанический сад, который не обойдешь, пожалуй, за целый день. Здесь собраны почти все растения тропиков: тридцатиметровые талиптовые пальмы, с огромными листьями и пышной кроной; густые заросли бамбука; баньяны, каждый, как целая роща; колоссальные папоротники; орхидеи всевозможных видов; глубоко почитаемые верующими лотосы; другие очень красивые цветы с необыкновенными названиями: «Леди в лодке», «Корона короля», «Дамский башмачок», их внешний вид вполне соответствует этим именам... А разговор с Кларком продолжается. Спрашиваю его мнение о фантастике как литературном жанре. Он отвечает, что, на его взгляд, существует два вида фантастики — чистая и научная:
— В произведениях чистой фантастики литератор не опирается на достижения науки, он просто рассказывает о том, что ему хотелось бы увидеть в жизни, или что, по его мнению, могло бы произойти при каких-то из ряда вон выходящих обстоятельствах. Многие знаменитые романисты прошлого не отказывали себе в удовольствии придумать что-нибудь удивительное: Лукиан, Рабле, Вольтер... А вспомните «Путешествия Гулливера» Свифта. Во Франции в конце восемнадцатого столетия выходила даже целая серия «Фантастические путешествия, сны, видения и каббалистические романы». Она насчитывала десятки томов. Какие только невероятные истории не описывали авторы!.. Научная фантастика, или ее еще можно назвать реалистическая фантастика, появилась позже — с приходом в литературу Жюля Верна,— продолжает Кларк.— Она основана на точных, неоднократно выверенных данных. Я заметил ваш интерес к моей хитрой машинке, так что, думаю, вы понимаете, к какому виду фантастики относятся мои книги. В них ни одна деталь, ни один даже вроде бы незначительный штрих не взят просто так, из воздуха.
— Какие, по вашему мнению, качества необходимы, чтобы стать фантастом?
Кларк молча достает из секретера лист бумаги и протягивает мне. На нем напечатано: «Ежегодно я получаю десятки тысяч писем, на которые, конечно, не в состоянии ответить. Поэтому вынужден отправлять по почте эту форму, в которой, впрочем, содержатся ответы на 90% задаваемых мне вопросов».
И чуть пониже: «Совет, который я могу дать начинающим литераторам, следующий: читайте, по крайней мере, одну книгу в день и пишите столько, сколько сможете. И что особенно важно: изучайте жизнь, ничто не заменит реальной жизни. Хемингуэй справедливо заметил как-то, что «писательская деятельность не должна быть вашим единственным и всепоглощающим занятием».
Это явно подходящий момент для давно подготовленного мной вопроса. Я хотел встретиться с Кларком не только для того, чтобы поглядеть на «живого классика». Для меня, журналиста-тассовца, работающего в Шри Ланке, Кларк, помимо всего, интересен как большой знаток Цейлона, как человек, покинувший Европу и поселившийся в Коломбо.
И я решаюсь:
— Но здесь ничего не говорится о том, о чем вас наверняка часто спрашивают. Почему вы переехали сюда? Правда, это личный вопрос, и, может быть, вы не хотите на него отвечать.
— Нет, я отвечу. До тринадцати лет я ни разу не уезжал из Англии, я там родился и люблю эту страну. Но тем не менее Цейлон стал для меня второй родиной. Почему? Причины тут разные, в двух словах не объяснишь. Поэтому в отпечатанной в сотнях экземпляров форме, которую я рассылаю, на сей счет ничего не говорится. Когда в пятьдесят шестом году я впервые посетил Коломбо, то собирался написать книгу об этом острове и вернуться назад. С тех пор закончил пять книг о Шри Ланке, а сейчас начал шестую. Уверен: ни об одной другой стране такого же размера нельзя написать столько. И дело тут, конечно, не только в красоте Цейлона, хотя не будет преувеличением сказать, что он прекрасен.
Кларк встает с кресла, ходит по комнате, придерживая длинный — настоящий цейлонский — саронг.
— Если пересечь остров из конца в конец, а на машине это можно сделать за один день, то увидишь не только разнообразную природу, которой хватило бы на несколько государств, не только любопытный животный и растительный мир, но и богатейшую культуру, возраст которой — две с половиной тысячи лет. И это прошлое живет, оно органично связано с настоящим, с усилиями и трудом многих поколений. Где вы еще найдете, скажем, современные электрофицированные шлюзы, построенные в гигантских, сделанных до рождения Цезаря водохранилищах! Конечно, Нью-Йорк, Вашингтон или тот же Лондон вызывают любопытство, волнуют и развлекают, в них есть то, что занимает мой ум. Но их образы расплывчаты, как мираж, а духовные ценности нередко ставятся там под сомнение. Шри Ланка с ее естественностью и лиричностью, близостью к природе, с ее отзывчивым, добрым народом представляется мне действительностью, а не сном, от которого я никак не могу пробудиться... Давайте попьем чаю, а потом продолжим разговор, — вдруг перебивает сам себя Кларк. — Было бы просто преступлением, живя на Цейлоне, отказывать себе в этом удовольствии.
Переходим в гостиную. Фантаст пьет чай без сахара («так лучше чувствуешь вкус», — объясняет он) и со знанием дела рассказывает о сортах чая. Кларк побывал на всех крупных плантациях острова, не один день провел на фабриках, изучая искусство изготовления чая.
— Вам не жарко в Шри Ланке после туманного Альбиона? — спрашиваю я, обратив внимание на то, что в гостиной нет даже вентиляторов.
— Что вы, здесь хороший климат! — как мне показалось, с некоторой долей возмущения восклицает собеседник. — Никогда раньше я не вел такой здоровый образ жизни. Между прочим, еще одна, чисто субъективная причина моего приезда сюда — прекрасные возможности для подводного плавания. Это моя слабость. Я организовал на Цейлоне «Общество любителей подводного плавания», оно имеет отделения в разных частях острова. Не хотите ли записаться? Советую. В семидесятом году здесь гостили американские космонавты, и мы первым делом поехали на юг, в Хиккадуву. Какие там коралловые рифы! Кстати, именно в Хиккадуве один из гостей (не хочу выдавать кто) признался, что интерес к космосу в нем пробудили мои книги. Не скрою, с удовольствием я выслушал такое признание.
Когда Кларк отправляется в путешествие по Цейлону, он непременно берет с собой акваланг. Писателя влечет непознанное, а значит, не только космический, но и подводный мир. Не случайно почти все герои его книг действуют или в одном или в другом из этих миров. Фантаст отлично понимает, что будущее развитие человечества тесно связано с освоением космоса и океана.
Кларк — неутомимый пропагандист океанского сафари. Он автор нескольких книг на эту тему. Уже давно писатель ведет борьбу за защиту коралловых рифов Цейлона. Он направил специальный меморандум премьер-министру Шри Ланки.
Коралловый куст — целый маленький мир. В нем селятся красные, желтые и фиолетовые губки, в углублениях между ветвями прячутся морские ежи, с наступлением темноты из своих убежищ вылезают морские кубышки и, выпустив клейкие щупальца, устремляются на охоту. Но чтобы судить, насколько богата и разнообразна фауна в таком кусте, не достаточно даже несколько раз проплыть над ним в маске: нужно поднять его со дна океана и разрезать на части. Только тогда можно заметить среди веток мириады крохотных рыбок, о существовании которых и не подозревал.
Коралловые рифы — не только «дом» для рыб, животных и растений. Они служат также естественным барьером, оберегающим сушу от натиска волн. Однако в последнее время у рифов появились опасные враги. Это прежде всего одна из разновидностей морской звезды, прозванная «короной из колючек».
Первое серьезное нашествие прожорливой хищницы на коралловые острова зарегистрировано в 1962—1963 годах. Через несколько лет «корона» превратилась в настоящее бедствие для Индийского и Тихого океанов. Ее можно встретить на любой глубине и широте, она легко переносит колебания температуры. Двигаясь по поверхности рифов, морская звезда впитывает через стенки желудка нежную полипную ткань кораллов и оставляет после себя мертвые известковые глыбы и зияющие пустоты. Непоправимый ущерб нанесла она скоплениям кораллов в Японии, Малайзии, Таити, на Цейлоне, Гавайских и Мальдивских островах, большому барьерному рифу у австралийских берегов. В некоторых районах не осталось и десяти процентов живых кораллов. Наука долго не знала, как бороться с этим злом.
Но вот появилось обнадеживающее сообщение: ученые из ФРГ нашли хищника, пищу которого составляют «короны». В качестве «спасителя» выступал краб, точнее, один из его видов, обитающий в южных морях. Однако в ходе экспериментов было установлено, что, съев несколько морских звезд, краб сам превращается в пожирателя полипов. Пришлось отказаться от такого помощника и продолжить поиск.
Другая опасность для подводного царства — люди, те из них, кто наживается на природных богатствах. Они варварски уничтожают кораллы: используют их в качестве сырья для производства извести, продают как «дары океана» туристам. Большой вред причиняют кораллам охотники-аквалангисты, стреляющие гарпунами.
Местные власти пытаются спасти морскую фауну. Так, коралловый риф у берегов Флориды объявлен национальным парком. Этот единственный в своем роде подводный парк разрешается посещать только с «мирным оружием» — кино- или фотоаппаратом.
«Уничтожение кораллов, — подчеркивает в своем меморандуме Кларк, — приводит к разрушению берега, гибели растущих на нем ценных деревьев. Кроме того, умирает рыба. Еще пять лет назад у юго-восточного побережья Цейлона было настоящее царство Нептуна с полными жизни кораллами, яркими и порхающими, как бабочки, рыбами. Теперь оно похоже на пустыню».
Писатель хранит газету «Юманите» со статьей прославленного французского океанолога Жака Кусто. Она написана в 1970 году и называется «Океан на пути к смерти». Кусто приводит в статье такие данные: только за последние двадцать лет животный мир океана сократился на сорок процентов.
Любовь Кларка к подводному плаванию сослужила хорошую службу ученым-археологам. На дне океана у порта Тринкомали он обнаружил развалины старинного дворца, спустя некоторое время в этих же местах «выловил» статую многорукого бога весом в четверть тонны.
Но самой сенсационной его находкой стал затонувший у южного побережья Цейлона корабль. Трюмы судна были наполнены монетами, пятьдесят килограммов серебра подняли водолазы из морской пучины. Корабль так и вошел в историю археологии под названием «Серебряный».
«Ничто — разве только приземление «летающего блюдца» во дворе вашего дома — не может внести такой сумятицы в обыденную жизнь, как открытие затонувшего корабля... Моя книга рассказывает об истории такого открытия, которому я несказанно рад, но ни за какие блага в мире не хотел бы повторить подобное приключение, потому что я поплатился здоровьем, а мог поплатиться и жизнью», — писал позже Кларк в книге «Сокровища большого рифа».
— Я уверен, — сказал при нашем прощании Кларк, — что человек, хорошо узнавший Цейлон, его народ, историю, культуру, поймет, по¬чему я, половину времени находясь в поездках по Европе и Америке, возвращаюсь в Коломбо с неизменным чувством: «Наконец-то я дома». И напрасно некоторые считают себя невосприимчивыми к очарованию Шри Ланки. Короткий приезд сюда — на неделю или две,— возможно, бесполезен, он может даже послужить противоядием, если у вас будут неприятности с таможенниками или подведет погода. Но я убежден: тот, кто проведет здесь больше месяца, не сможет спокойно расстаться с островом...
О многом задумываешься после такой встречи. Артур Кларк по-настоящему влюблен в Цейлон, и это заметно во всем. Но хотя кое-что он видит в розовом цвете, в целом его оценка Шри Ланки кажется мне вполне справедливой. И, припоминая размышления писателя о стране, сопоставляя их с тем, что он говорил о науке, о литературном творчестве, еще пристальней вглядываешься в остров, который этот фантаст, обладающий острым взглядом, умеющий смотреть далеко вперед, избрал своим домом.
Разговор с ним помог яснее увидеть, например, такой дар природы, как подводный мир, который смело можно причислить к ценнейшим сокровищам нашей планеты.
И еще один мазок ложится рядом с другими: впечатления от поездок, от увиденного и услышанного, прочитанных книг. Облик Цейлона, как и каждого края, складывается из множества вроде бы разрозненных деталей. А все вместе они составляют картину, которая должна помочь читателю представить себе Шри Ланку — далекую и малоизвестную пока землю.
Библиография художников-иллюстраторов журнала «Искатель».
С 1961 года по сентябрь 2020 года изданы 500 номеров журнала «Искатель». 189 художников (из них 168 мужчин и 21 женщина) проиллюстрировали более 1500 произведений.
Интересно, что два иллюстратора использовали и собственную фамилию, и псевдоним. Под Пыжиковым Ц. (1970 №1) скрывался Виктор Чижиков, под Колиным Г. (1969 №2, 1971 № 2, 1974 № 4) — Николай Гришин.
10 произведений были оформлены дуэтами иллюстраторов:
Айдаров И., Яковлев Г.;
Безухов О., Терзибашьянц Г.;
Гусев А., Немухин В.;
Дзядушинский П., Егорова Т.;
Ковенацкий В., Немухин В.;
Кривов Н., Пастух В.;
Немухин В., Чернецов В.;
Сачлян Р., Черепанова Л.
Для оформления журналов были использованы работы двух иностранных иллюстраторов: О.Генри (США) и Тончо Тончева (Болгария).
Рейтинг иллюстраторов по числу публикаций.
С 1961 г. по 1988 г. Юрий Макаров проиллюстрировал 83 произведения в ста одном (101) номере.
Андрей Симанчук оформлял сто девять (109) журналов в 2008-2020 годах. Это количество изменится, так как художник продолжает сотрудничать с «Искателем». На сайте нет информации о художниках в 47 выпусках с 2014 года. Уверен, что в них встретятся и работы А. Симанчука.
Напомню, что с 1961 по 1996 годы выпускалось по 6 журналов в год, а с 1997 года выпуск стал ежемесячным.
Отмечу, что в «Искателе» № 5 1988 нет внутренних иллюстраций, только на страницах обложки.
Назову журналы, в которых произведения проиллюстрировали только женщины.
Гришин Николай // 1961 № 1 / Журавлёва Валентина. Мы уходим к Аэлле (НФ рассказ), с. 116-125.
Гришин Николай // 1961 № 1 / Рик Л. Ещё семь тысяч лет спустя (фант. пародия), с. 152-155.
Гришин Николай // 1961 № 2 / Акимушкин Игорь. Рассказ о сухопутном крокодиле, неуловимом татцельвурме и некоторых других диковинных животных (очерк), с. 133-141.
Гришин Николай // 1961 № 4 / Карсак Франсис. Робинзоны Космоса (фант. роман), с. 90-113.
Гришин Николай // 1961 № 5 / Карсак Франсис. Робинзоны Космоса (фант. роман), с. 78-113.
Гришин Николай // 1961 № 6 / Карсак Франсис. Робинзоны космоса (фант. роман), с. 110-141.
Гришин Николай // 1962 № 2 / Стругацкие Аркадий и Борис. Генеральный инспектор (главы из повести «Стажёры»), с. 1-30.
Гришин Николай // 1962 № 6 / Азимов Айзек. Чувство силы (НФ рассказ), с. 95-105.
Гришин Николай // 1963 № 1 / Лем Станислав. Лунная ночь (повесть), с. 3-53.
Гришин Николай // 1964 № 1 / Голубев Г. Огонь-хранитель (НФ повесть), с. 36-76.
Гришин Николай // 1964 № 2 / Михайлов В. Спутник «Шаг вперёд» (НФ повесть), с. 3-47.
Гришин Николай // 1964 № 2 / Голубев Г. Огонь-хранитель (НФ повесть), с. 86-123.
Гришин Николай // 1964 № 3 / Михайлов В. Спутник «Шаг вперёд» (НФ повесть), с. 98-140.
Гришин Николай // 1964 № 4 / Михайлов В. Спутник «Шаг вперёд» (НФ повесть), с. 14-40.
Гришин Николай // 1964 № 5 / Михайлов В. Спутник «Шаг вперёд» (НФ повесть), с. 100-140.
Гришин Николай // 1965 № 1 / Голубев Г. Огненный пояс (НФ повесть), с. 46-69.
Гришин Николай // 1965 № 2 / Ван Вогт Альфред Е. Чудовище (фант. рассказ), с. 24-41.
Гришин Николай // 1965 № 2 / Голубев Г. Огненный пояс (НФ повесть), с. 62-84.
Гришин Николай // 1965 № 3 / Голубев Г. Огненный пояс (НФ повесть), с. 106-119.
Гришин Николай // 1965 № 6 / Михайлов В. Одиссея Валгуса (НФ рассказ), с. 44-76.
Гришин Николай // 1966 № 1 / Лем Станислав. Правда (фантазия), с. 90-109.
Гришин Николай // 1966 № 6 / Продль Гюнтер. Билет в ничто (рассказ), с. 111-141.
Гришин Николай // 1967 № 4 / Гуревич Г. Восьминулёвые (фант. рассказ), с. 118-141. Примечание: [Отрывок романа «Приглашение в Зенит»]
Гришин Николай // 1968 № 2 / Михановский В. Двойники (фант. повесть), с. 86-137.
Гришин Николай // 1968 № 3 / Семёнов Б., Талатов Г.. Подвиг длиною в жизнь (киноповесть), с. 10-77.
Гришин Николай // 1968 № 4 / Михайлов В. День, вечер, ночь, утро (фант. рассказ), с. 2-34.
Гришин Николай // 1968 № 6 / Айдинов Георгий. «Каменщик» (рассказ), с. 37-75.
Гришин Николай // 1969 № 2 / Стюарт Д. Совсем не герой (рассказ), с. 80-88. Примечание: Иллюстрации Гришина Н. под псевдонимом Колин Г.
Гришин Николай // 1969 № 2 / Пасенюк Л. Волосатый кит (рассказ), с. 135-147.
Гришин Николай // 1969 № 3 / Жемайтис С. Остров забытых роботов (НФ рассказ), с. 113-145.
Гришин Николай // 1969 № 4 / Росс Р. Кофейная чашка (рассказ), с. 147-159. Рубрика: Листая старые страницы
Гришин Николай // 1969 № 5 / По Эдгар А. Три воскресенья на одной неделе (рассказ), с. 153-160. Рубрика: Листая старые страницы
Гришин Николай // 1970 № 1 / Сапарин Виктор. Разговор в кафе (НФ рассказ), с. 59-67.
Гришин Николай // 1970 № 2 / Баллард Джеймс Грэм. Вы будете покупать, доктор (фант. рассказ), с. 136-156.
Гришин Николай // 1970 № 3 / Платонов Юрий. Бомба (очерк), с. 119-124.
Гришин Николай // 1970 № 6 / Константинов Л. Срочная командировка (повесть), с. 82-131.
Гришин Николай // 1971 № 1 / Воробьёв Б. Легенда о гончих псах (главы из повести), с. 3-35.
Гришин Николай // 1971 № 2 / Азаров Алексей, Кудрявцев В. Забудь своё имя… (повесть-хроника), с. 2-113. Примечание: Иллюстрации Гришина Н. под псевдонимом Колин Г.
Гришин Николай // 1971 № 2 / Азимов Айзек. Женская интуиция (НФ рассказ), с. 114-139.
Гришин Николай // 1971 № 4 / Райнов Богомил. Человек возвращается из прошлого (повесть), с. 3-52.
Гришин Николай // 1971 № 5 / Райнов Богомил. Человек возвращается из прошлого (повесть), с. 107-159.
Гришин Николай // 1972 № 2 / Уэстлейк Дональд. Смерть на астероиде (фант. рассказ), с. 101-121.
Гришин Николай // 1972 № 4 / Скрягин Лев. «Мария Целеста» Тихого океана (документ. рассказ), с. 118-128. Рубрика: Пираты XX века
Гришин Николай // 1972 № 4 / Милин Сергей. Наследники мадам Вонг (документ. рассказ), с. 129-141. Рубрика: Пираты XX века
Гришин Николай // 1972 № 6 / Лейнстер М. Одинокая планета (фант. рассказ), с. 88-113.
Гришин Николай // 1973 № 1 / Михановский В. Стрела и колос (фант. рассказ), с. 127-141.
Гришин Николай // 1973 № 2 / Тупицын Юрий. Мэйдэй (фант. рассказ), с. 126-145.
Гришин Николай // 1974 № 2 / Росоховатский Игорь. По образу и подобию… (НФ рассказ), с. 141-151.
Гришин Николай // 1974 № 4 / Варшавский Илья. Инспектор отдела полезных ископаемых (повесть/рассказ), с. 2-44.
Гришин Николай // 1974 № 4 / Леви Примо. Обязательная защита (фант. рассказ), с. 154-159. Примечание: Иллюстрации Гришина Н. под псевдонимом Колин Г.
Гришин Николай // 1976 № 3 / Голубев Г. Лунатики (повесть), с. 88-124.
Гришин Николай // 1977 № 2 / Рыбин В. «Голубой цветок» (фант. рассказ), с. 2-15.
Гришин Николай // 1977 № 3 / Шайхов Ходжиакбар. Наследство (фант. рассказ), с. 2-13.
Гришин Николай // 1977 № 3 / Балабуха Андрей. Победитель (фант. рассказ), с. 14-21.
Гришин Николай // 1977 № 3 / Бабенко Виталий. Феномен всадников (фант. рассказ), с. 21-34.
Гришин Николай // 1977 № 3 / Максимович Г. Если он вернётся… (фант. рассказ), с. 35-53.
Гришин Николай // 1978 № 1 / Груннерт Карл. Голова мистера Стайла (фант. рассказ), с. 151-159. Рубрика: Листая старые страницы
Гришин Николай // 1978 № 4 / Козьневский Казимеж. Человек в парике (повесть), с. 114-160.
Гришин Николай // 1978 № 6 / Гуляковский Е. Запретная зона (фант. повесть), с. 39-112.
Гришин Николай // 1979 № 2 / Щербаков В. И. «Могу рассказать вам…» (фант. рассказ), с. 2-9.
Гришин Николай // 1980 № 4 / Малов В. Тот, кто вернётся! (фант. рассказ), с. 56-71.
Гришин Николай // 1981 № 6 / Джейвор Дж. Э. Счастливой охоты! (фант. рассказ), с. 121-127.
Кирпичев П. // 1961 № 2 / Барнет Джон. Географическое своеобразие (рассказ), с. 66-77.
Кирпичев П. // 1961 № 5 / Ампилов Владимир, Смирнов Вик. В маленьком городе Лиде (документ. повесть), с. 123-143. Рубрика: Лицом к лицу с опасностью
Кирпичев П. // 1961 № 6 / Ампилов Владимир, Смирнов Вик. В маленьком городе Лиде (окончание документ. повесть), с. 66-95. Рубрика: Лицом к лицу с опасностью
Кирпичев П. // 1964 № 2 / Федоровский Е. Минуты войны (рассказ), с. 124-131.
Макаров Юрий // 1961 № 6 / Акккуратов Валентин. Спор о герое (рассказ), с. 32-38. Примечание: Макаров Юрий (Георгий)
Макаров Юрий // 1961 № 6 / Акккуратов Валентин. Опасный груз (рассказ), с. 38-43.
Макаров Юрий // 1962 № 1 / Шишина Ю. Человек-человеку (очерк), с. 101-113.
Макаров Юрий // 1962 № 2 / Федоровский Е. Ты будешь летать, дружище! (рассказ), с. 61-67.
Макаров Юрий // 1966 № 1 / Очкин Алексей. Четырнадцатилетний истребитель (главы из документ. повести), с. 4-25.
Макаров Юрий // 1966 № 2 / Ларионова О. Н. Вахта «Арамиса» (фант. повесть), с. 48-102.
Макаров Юрий // 1966 № 3 / Бодунов И., Рысс Е. Обрывок газеты (глава из документ. повести), с. 99-125.
Макаров Юрий // 1966 № 4 / Пристли Джон Б. Гендель и гангстеры (рассказ), с. 122-133.
Макаров Юрий // 1966 № 5 / Смирнов В. Сети на ловца (рассказ), с. 2-31.
Макаров Юрий // 1966 № 6 / Сошинская Кира. Космотехника (фант. рассказ-шутка), с. 142-150.
Макаров Юрий // 1967 № 1 / Леонов Н., Садовников Г. Мастер (повесть), с. 2-47.
Макаров Юрий // 1967 № 2 / Леонов Н., Садовников Г. Мастер (повесть), с. 74-137.
Макаров Юрий // 1967 № 3 / Коротеев Н. Золотая «Слава» (повесть), с. 2-33.
Макаров Юрий // 1967 № 4 / Коротеев Н. Золотая «Слава» (повесть), с. 92-117.
Макаров Юрий // 1967 № 5 / Алтайский Константин. Ракета (рассказ), с. 152-160. Рубрика: Листая старые страницы
Макаров Юрий // 1967 № 6 / Скрягин Лев Н. Тайна «Марии Целесты» (документ. рассказ), с. 96-121.
Макаров Юрий // 1968 № 1 / Смагин Борис. Перед ночным ударом (Рассказ), с. 10-30. Рубрика: Пятидесятилетию доблестных советских вооруженных сил посвящается
Макаров Юрий // 1968 № 2 / Голубев Г. Глас небесный (приключенч. повесть), с. 2-70.
Макаров Юрий // 1968 № 3 / Матесон, Ричард. Стальной человек (фант. рассказ), с. 136-157.
Макаров Юрий // 1968 № 4 / Казанцев А. Сильнее времени (главы из НФ романа), с. 68-111.
Макаров Юрий // 1968 № 5 / Продль Гюнтер. Следующее убийство через 47 минут (документ. повесть), с. 122-142.
Макаров Юрий // 1968 № 6 / Казанцев А. Посадка (рассказ), с. 102- 111.
Макаров Юрий // 1969 № 2 / Чичков В. Трое спешат на войну (главы из повести), с. 89-125.
Макаров Юрий // 1969 № 4 / Войскунский Е. Л., Лукодьянов И. Б. Плеск звёздных морей (НФ роман), с. 2-55.
Макаров Юрий // 1969 № 5 / Войскунский Е. Л., Лукодьянов И. Б. Плеск звёздных морей (НФ роман), с. 65-107.
Макаров Юрий // 1970 № 1 / Пеев Димитр. Транзит (отрывки из романа «Алиби»), с. 79-91.
Макаров Юрий // 1970 № 3 / Платов Л. Предела нет! (повесть), с. 2-118.
Макаров Юрий // 1970 № 5 / Златкин В. «..и ваш фальшивый бог» (документ. повесть), с. 82-136.
Макаров Юрий // 1971 № 1 / Кравцова Н. Вернись из полёта! (главы из документ. повести), с. 36-64.
Макаров Юрий // 1971 № 3 / Казанцев А. Фаэты (Гибель Фаэны). Часть 1-я. Накал (НФ роман в 3-х частях), с. 2-49.
Макаров Юрий // 1971 № 4 / Казанцев А. Фаэты (Гибель Фаэны). Часть 2-я. Взрыв. Часть 3-я. Осколки (НФ роман в 3-х частях), с. 76-152.
Макаров Юрий // 1972 № 2 / Коротеев Н. По следу упие (повесть), с. 2-82.
Макаров Юрий // 1972 № 4 / Казанцев А. Фаэты. Сыны Солнца (начало второй части научно-фантастического романа), с. 2-70.
Макаров Юрий // 1972 № 5 / Казанцев А. Фаэты. Сыны Солнца (вторая часть научно-фантастического романа), с. 31-90.
Макаров Юрий // 1973 № 1 / Казаков В. Загадочный пеленг (повесть), с. 39-91.
Макаров Юрий // 1973 № 2 / Казанцев А. Фаэты. Часть 3-я. Братья (НФ роман в 3-х частях), с. 66-114.
Макаров Юрий // 1973 № 3 / Казанцев А. Фаэты. Часть 3-я. Братья (НФ роман в 3-х частях), с. 87-128.
Макаров Юрий // 1973 № 4 / Юрьев Зиновий. Белое снадобье (фант. роман-памфлет), с. 62-146.
Макаров Юрий // 1973 № 5 / Юрьев Зиновий. Белое снадобье (фант. роман-памфлет), с. 95-149.
Макаров Юрий // 1973 № 6 / Мелентьев Виталий. Несчастливый счастливчик (повесть), с. 2-52.
Макаров Юрий // 1974 № 1 / Словин Л. Вокзал (повесть), с. 2-81.
Макаров Юрий // 1974 № 2 / Михановский В. Жажда (НФ рассказ), с. 127-140.
Макаров Юрий // 1974 № 3 / Коротеев Н. Капкан удачи (повесть), с. 2-50.
Макаров Юрий // 1974 № 4 / Коротеев Н. Капкан удачи (повесть), с. 45-84.
Макаров Юрий // 1974 № 6 / Монастырев В. Забытые тропы (повесть), с. 2-44.
Макаров Юрий // 1975 № 1 / Войскунский Е., Лукодьянов И. Ур, сын Шама (НФ роман), с. 2-78.
Макаров Юрий // 1975 № 2 / Войскунский Е., Лукодьянов И. Ур, сын Шама (НФ роман), с. 2-67.
Макаров Юрий // 1975 № 3 / Мелентьев Виталий. Штрафной удар (повесть), с. 2-95.
Макаров Юрий // 1975 № 4 / Юрьев Зиновий. Полная переделка (фант. роман), с. 2-94.
Макаров Юрий // 1975 № 5 / Юрьев Зиновий. Полная переделка (фант. роман), с. 66-160.
Макаров Юрий // 1975 № 6 / Рассел Эрик Фрэнк. И не осталось никого… (фант. повесть), с. 102-157.
Макаров Юрий // 1976 № 1 / Кларк Артур. Встреча с медузой (фант. рассказ), с. 116-152.
Макаров Юрий // 1976 № 2 / Юшко А. Сто метров до Марса (фант. рассказ), с. 144-159.
Макаров Юрий // 1976 № 3 / Федоровский Е. Свежий ветер океана (повесть), с. 2-75.
Макаров Юрий // 1976 № 4 / Рыбин В. Трое суток норд-оста (повесть), с. 57-129.
Макаров Юрий // 1976 № 5 / Тупицын Юрий. Перед дальней дорогой (фант. роман), с. 2-69.
Макаров Юрий // 1976 № 6 / Тупицын Юрий. Перед дальней дорогой (фант. роман), с. 109-159.
Макаров Юрий // 1977 № 1 / Михановский В. Тобор Первый (фант. повесть), с. 88-126.
Макаров Юрий // 1977 № 2 / Голубев Г. Пасть дьявола (повесть), с. 16-79.
Макаров Юрий // 1977 № 4 / Назаров Вяч. Зелёные двери Земли (фант. повесть), с. 52-111.
Макаров Юрий // 1977 № 5 / Назаров В. Зелёные двери Земли (фант. повесть), с. 92-133.
Макаров Юрий // 1977 № 6 / Тупицын Юрий. Старт (фант. роман), с. 70-120.
Макаров Юрий // 1978 № 1 / Возовиков В. Река не может молчать (повесть), с. 2-37.
Макаров Юрий // 1978 № 3 / Абрамов Сергей. Сложи так (повесть), с. 2-89.
Макаров Юрий // 1978 № 5 / Сименон Жорж. Мегрэ в меблированных комнатах (роман), с. 102-160.
Макаров Юрий // 1978 № 6 / Сименон Жорж. Мегрэ в меблированных комнатах (роман), с. 127-160.
Макаров Юрий // 1979 № 1 / Пересунько Ю. В ночь на двадцатое (повесть), с. 2-47.
Макаров Юрий // 1979 № 3 / Загородний Е. Всё решат пушки… (повесть), с. 36-89.
Макаров Юрий // 1979 № 5 / Пармузин Б. Злость чужих ветров (роман), с. 2-73.
Макаров Юрий // 1979 № 6 / Пармузин Б. Злость чужих ветров (роман), с. 52-91.
Макаров Юрий // 1980 № 1 / Кристи Агата. Тайна голубого кувшина (рассказ), с. 118-128.
Макаров Юрий // 1980 № 2 / Тарский Ю. Дуплет в угол (рассказ), с. 2-13.
Макаров Юрий // 1980 № 4 / Серба Ан. Выиграть время (повесть), с. 2-55.
Макаров Юрий // 1980 № 5 / Михановский В. Путь «Каравеллы» (фант. рассказ), с. 18-45.
Макаров Юрий // 1981 № 1 / Наумов Сергей. В двух шагах от «Рая» (повесть), с. 2-41.
Макаров Юрий // 1981 № 3 / Вучетич В. Сиреневый сад (повесть), с. 2-50.
Макаров Юрий // 1981 № 4 / Вучетич В. Сиреневый сад (повесть), с. 37-83.
Макаров Юрий // 1981 № 5 / Руденко Борис. Цена искупления (фант. рассказ), с. 50-61.
Макаров Юрий // 1981 № 6 / Пшеничников Вик. Черный бриллиант (рассказ), с. 2-17.
Макаров Юрий // 1981 № 6 / Саймак Клиффорд. Штуковина (фант. рассказ), с. 113-120.
Макаров Юрий // 1982 № 1 / Гуляковский Е. Шорох прибоя (фант. повесть), с. 2-60.
Макаров Юрий // 1982 № 2 / Михановский В. Око вселенной (фант. повесть), с. 48-83.
Макаров Юрий // 1982 № 3 / Серба Андрей. Никакому ворогу.. (повесть), с. 2-39.
Макаров Юрий // 1982 № 4 / Черкашин Н. А. Крик дельфина (повесть), с. 61-109.
Макаров Юрий // 1982 № 5 / Пересунько Ю. Жаркое лето (повесть), с. 2-63.
Макаров Юрий // 1982 № 6 / Пересунько Ю. Жаркое лето (повесть), с. 93-127.
Макаров Юрий // 1983 № 1 / Медведев Юрий. Чаша терпения (повесть), с. 84-116.
Макаров Юрий // 1983 № 2 / Воронин Олег. Нет, не другие (повесть), с. 2-22.
Макаров Юрий // 1983 № 2 / Медведев Юрий. Чаша терпения (повесть), с. 23-75.
Макаров Юрий // 1983 № 4 / Павлов С. И. Мягкие зеркала (роман), с. 2-61.
Макаров Юрий // 1983 № 5 / Павлов С. Мягкие зеркала (роман), с. 19-81.
Макаров Юрий // 1984 № 1 / Шурупов Владимир. Рисунки углем (рассказ), с. 2-14.
Макаров Юрий // 1984 № 2 / Казанцев А. Колокол Солнца (отрывок из фантастического романа/НФ повесть), с. 17-69.
Макаров Юрий // 1984 № 4 / Чумаков С. Восточнее Хоккайдо (повесть), с. 2-59.
Макаров Юрий // 1984 № 5 / Кристи А. Объявлено убийство (роман), с. 96-128.
Макаров Юрий // 1984 № 6 / Кристи А. Объявлено убийство (роман), с. 45-128.
Макаров Юрий // 1985 № 1 / Щербаков В. Летучие зарницы (повесть), с. 2-98.
Макаров Юрий // 1985 № 3 / Ларионова О. Соната моря (повесть), с. 46-92.
Макаров Юрий // 1985 № 3 / Кошечкин Г. Ночное происшествие (повесть), с. 93-127.
Макаров Юрий // 1985 № 6 / Тесленко А. Искривлённое пространство (фант. повесть), с. 39-79.
Макаров Юрий // 1986 № 1 / Казанцев А. Тайна загадочных знаний (НФ повесть-гипотеза), с. 21-74.
Макаров Юрий // 1986 № 2 / Казанцев А. Тайна загадочных знаний (НФ повесть-гипотеза), с. 48-89.
Макаров Юрий // 1986 № 6 / Фиалковский К. Опасная игрушка (фант. рассказ), с. 98-110.
Макаров Юрий // 1987 № 3 / Воробьёв Б. Весьегонская волчица (повесть), с. 2-96.
Макаров Юрий // 1988 № 6 / Казанцев А. Тайна нуля (фант. повесть), с. 2-70.
Чижиков Виктор // 1961 № 2 / Фиалковский Конрад. Цереброскоп (юмореска), с. 100-109.
Чижиков Виктор // 1961 № 4 / Иллеш В. Бывалый человек (рассказ-шутка), с. 149-151.
Чижиков Виктор // 1961 № 6 / Акимушкин Игорь. Существует ли единорог? (очерк), с. 142-146.
Чижиков Виктор // 1962 № 1 / Дворсон Б. Заметки о детективной литературе (статья), с. 133-140.
Чижиков Виктор // 1962 № 2 / «Находчивый спортсмен» (рисунок), с. 159. Рубрика: Весёлая страничка
Чижиков Виктор // 1962 № 4 / Батлер Эллис. Акционерное общество «Череп и кости» (рассказ), с. 146-157. Рубрика: Листая старые страницы
Чижиков Виктор // 1964 № 3 / Днепров, А. Следы на паркете (рассказ-шутка), с. 143-147.
Чижиков Виктор // 1966 № 6 / Рассел Эрик Фрэнк. Аламагуса (фант. рассказ), с. 71-85.
Чижиков Виктор // 1969 № 6 / Манро Г. Х. Кусок мыла (рассказ), с. 154-160. Рубрика: Листая старые страницы
Чижиков Виктор // 1970 № 1 / О’Доннел. …А мы лезем в окно (юмореска), с. 112-116.
Чижиков Виктор // 1970 № 1 / О’Генри. Джек — победитель великанов (рассказ), с. 157-159. Листая старые страницы. Примечание: Иллюстрации Чижикова В. под псевдонимом Пыжиков Ц.
Чижиков Виктор // 1972 № 4 / Лем Станислав. Слоёный пирог (киносценарий), с. 142-159.
Чижиков Виктор // 1973 № 2 / Шекли Роберт. Капкан (фант. рассказ), с. 115-125.
Чижиков Виктор // 1973 № 2 / Сайерс Дороти Ли. Человек, который знал, как это делается (рассказ), с. 146-159. Рубрика: Листая старые страницы
Чижиков Виктор // 1973 № 5 / Уэстлейк Д. А-ап-чхи! (рассказ), с. 150-159.
Чижиков Виктор // 1976 № 1 / Табб А. Последние из гробовщиков (фант. рассказ), с. 153-160.
Чижиков Виктор // 1984 № 1 / Ритчи Джек. Не позже чем через десять минут (рассказ), с. 117-128.
Чижиков Виктор // 1985 № 1 / Гарднер Эрл Стенли. Рассерженный свидетель (рассказ), с. 116-128.
2. В базе Фантлаба добавлены Салтыков Михаил (1930-1985) и Салтыков Михаил (1956-). Кто из них иллюстрировал "Искатели" в 1982-1983 годах?
3. Обращаюсь к посетителям сайта Фантлаб: если у вас есть бумажные выпуски журналов, которые на сайте обозначены «жёлтой» и «красной» рамками, присылайте информацию мне или оформляйте через систему заявок.
-----------------------
Данная работа основана на сведениях сайта Фантлаб.
В журнале "Дальний Восток" № 5 за 1956 год выходит повесть Льва Петрова и Аркадия Стругацкого "Пепел Бикини" — об испытании американцами водородной бомбы на коралловом атолле Бикини в Тихом океане.
Иллюстрация В.Трубковича к публикации Пепла Бикини в журнале "Юность", № 12 за 1957 год.
В 1957 году вышла книгаНевила Шюта "На берегу" — о постепенном умирании всего живого после атомной войны. Действие разворачивается в Австралии, на пустынном слабо заселенном материке на краю мира, далёкого от разборок больших держав, но и туда медленно и неотвратимо доходит смертельная радиация. Стэнли Крамер снял по роману фильм "На берегу" (1959), кино вызвало удивление у мировой общественности.
Плакат к фильму и обложка книги:
В 1958 году в Англии вышла книжка «Два часа до смерти» (издано в США в 1959 году под названием «Красная тревога»). Питер Брайан Джордж участвовал в движении за разоружение и был смертельно серьёзен в своём романе-предупреждении, а в 1961 году ушёл с военной службы.
А дальше идут многочисленные иностранные плакаты, обложки ДВД, и любительские афиши разных лет выпуска
Параллельно с Кубриком фильм на аналогичную тему снимал другой талантливый режиссёр, Сидни Люмет ("Двенадцать разгневанных мужчин", "Серпико", "Игры дьявола").
Фильм "Система безопасности" (Fail-Safe, 1964) по роману Юджина Бёрдика и Харви Уилера Гарантия безопасности (1962), советское издание 1988 года в великолепном переводе Юрия Зараховича (известен "Пасынками вселенной" Хайнлайна из "Вокруг света"):
Фильмы тематически похожи до степени смешения, и, как ни странно "Система безопасности" ... эмоционально ближе к жёсткой, в документальном стиле выдержанной книге Питера Брайанта "Красная тревога", чем сатирическая гротескная лента Кубрика. Разбирательство между командами было улажено в досудебном порядке, и сначала в прокат вышел фильм Кубрика (29 января 1964), а фильм Люмета через семь месяцев (15 сентября 1964 года).
В начале 1980-х, под влиянием прогнозов Карла Сагана и, с советской стороны, группы Александрова, была распространена концепция "ядерной зимы" на 2-3 года, в случае обмена ядерными ударами со стороны сверхдержав. В США, Европе, и в СССР появились публикации о возможных смертельных последствиях грядущего рукотворного катаклизма, по телевидению выступали ученые с публицистами и рассказывали об ужасах нового тотального холокоста. Выпускались антивоенные плакаты, образцы которых приведены тут, выпускались учебные диафильмы, и т.п.
В США на телеканале АВС сняли телевизионный художественный фильм "На следующий день" (The Day After, 1983, реж. Николас Мейер), о последствиях атомной войны. Фильм совсем не патриотический, не бравурный и не победоносный — показана череда беженцев, спешно эвакуирующихся из отравленных городов, разрушение инфраструктуры и полная безнадёга. Хэппи-энда в нем нет, и этот отрезвляющий контраст с мирной жизнью сильно воздействует на зрителя. Как пишут, "аудитория показа составила более 100 миллионов человек, что является рекордом среди телевизионных фильмов". Для сравнения: финал "Игры Престолов" посмотрело в пять раз меньше зрителей, 19 млн человек. Антивоенная тема для начала 1980-х была на первом месте в повестке дня.
В Англии на канале ВВС показали фильм "Нити" (Threads, 1984, реж. Мик Джексон) — фильм тоже снят в жёсткой манере, без патетики и без прикрас показаны последствия разрушения связующих нитей промышленной цивилизации в огне ядерной войны. Показано несколько жней до конфликта, люди живут обычной жизнью, планируют ремонт, свадьбу, потом атомная война, бомбёжки, и далее три часа погружения в ад, эпизоды деградации людей, общества, структур, техники, зданий, хозяйства, производства, короткими сюжетами — через неделю, через две недели, через месяц, два, через год, через два года... Кажется на 15 лет вперед эпопея показана. В советском прокате или на ТВ фильма кажется не было, но несомненно он тоже сильно повлиял на общественное сознание в англоязычном мире.
Константин Лопушанский в 1984-85 гг. снимал фильм "Письма мёртвого человека", в прокат он вышел только в 1986 году.
Сценарий писал Вячеслав Рыбаков, и в его творчестве работа над антивоенным фильмом оставила глубокую колею, можно вспомнить рассказы "Зима", "Первый день спасения", "Ветер и пустота" и другие, вошедшие в сборник 1990 года:
Мрачная последняя история о крохотной горстке умирающих в бомбоубежище детях, где с потолка сыпется радиоактивный песочек, тронула зрителей посильнее антифашисткого "Иди и смотри" Климова. По советскому телевидению был устроен парный показ этих двух лент (американского "На следующий день" и советского "Письма мертвого человека"), с обсуждением в студии со зрителями. Несомненно художественные произведения тех лет сильно повлияли на общественные настроения и процесс мирного разоружения конца 1980-х.
В журнале "Советский экран" (№ 17 за 1986 год, стр. 2-3) напечатана статья Аркадия Стругацкого об этом фильме. Так как журнал был полноценным таблоидом большого размера, то статью порезал на колонки:
А ведь еще и музыканты боролись за мир, от телевизионных оркестров центрального телевидения ("Солнечному миру — Да! Да! Да! Ядерному взрыву — Нет! Нет! Нет!" А. Пахмутовой и Н. Добронравова, 1983) до неформальных рок-групп ("Я объявляю свой город безъядерной зоной", Кино В.Цоя, 1984). Реальная угроза всех беспокоила, и это совсем не пафос.
Фильм Кубрика затмил ленту Люмета, и перебил мрачную книгу "Красная тревога", и сейчас мне кажется что хиханьки да хаханьки Кубрика в 1964 году показали проблему ядерной войны в несерьёзном ключе, и эта опереточная буффонада с битвами на тортах (слава Люмьерам, вырезанная из фильма) никак не привела истеблишмент к ограничению или запрету атомного оружия. Лишь серьёзный разговор с картинками ужасов войны смог подтолкнуть политиков 1980-х годов к настоящему разоружению.
P.S. Идея сделать русский перевод книги Питера Брайанта принадлежит безвременно ушедшему из жизни Александру Лютикову. В 1993-95 он готовил десятитомник Ван Вогта, который нигде так и не вышел, и практически все материалы были утеряны, (так что современный зеленого цвета Ван Вогт, кроме самого первого выпуска — это труды совсем, совсем других изысканий); для "Центрполиграфа" готовился длинный многотомный цикл Э.Ч.Табба "бесконечный героический сериал о поисках родины"; иллюстрированный трёхтомник Ларри Нивена (не издано); собрание Майкла Крайтона (не издано). Особенно жалел Александр что не смог выпустить трилогию Ребекки Ор "Стать чужим", поэтому сделал ее только через двадцать лет. Это было странное время, когда книг готовилось больше, чем издавалось. Казалось что рукописи не горят. А верстка через пять лет в новом софте не открывается, винты сыпятся, дискеты размагничиваются. Только хардкор, только бумага. С 2005 года Лютиков перестал заниматься художественной литературой, только справочной и нон-фикшеном, а примерно с 2013 снова увлекся, и виной тому был и Фантлаб, и ренессанс "рамочек", которые как вихрь захватили его, увлекли подготовкой и новым витком собирательства и коллекционирования, и был сделан сайт про эту легендарную серию.
Александр расширял свой сайт, посвященный рамочкам, добавлял раздел "Библиотека приключений", "Зарубежная фантастика" издательства "Мир", "Советская фантастика" от "Молодой гвардии", но жестокая болезнь перечеркнула все его благие культуртрегерские начинания. Этот антивоенный роман "Красная угроза", и несколько других книжек (1, 2, 3, 4), проекты которых остались у Александра со времен работы в Эгосе, не были выпущены в книжной серии кирпичей Элита, но нашли своего читателя в малоформатке, в серии продолжателей "ЗФ", и навсегда останутся на книжных полках библиофилов памятником его безграничной любви к фантастике.
Разница между «Фригольдом Фарнхэма» и «Звёздным десантом» заключается в том, что дискуссии вокруг «фашистского» романа не затихали десятилетиями, и популярность его только росла год от года, а «Фригольд Фарнхэма» сразу после выхода немедленно отнесли к «расистским», и с тех пор старательно обходят молчанием, словно неудобную или неприличную тему. Доброжелательные критики говорят о романе предельно осторожно, тщательно процеживая слова, недоброжелательные предельно кратки в развешивании ярлыков. Никаких серьёзных исследований, никаких бурных дискуссий по поводу. По словам критика Уильяма Х. Стоддарда «Расистский душок от “Фригольда Фарнхэма”, с его обществом чёрных мусульман-каннибалов и белых рабов, по-видимому, оказался немного чересчур даже для поклонников Хайнлайна, чтобы его защищать» (William H. Stoddard «Farnham's Freehold by Robert A. Heinlein», Troynovant.com, октябрь 2002).
Откуда взялся этот самый «расистский душок» у одного из самых толерантных авторов Золотого Века? Можно в сотый раз повторить, что писателя опять не так поняли, что люди читают не тем местом, но более продуктивно будет признать, что с романом что-то не так и попытаться выяснить, что именно.
Что ж, этому есть хорошее объяснение. По мнению обозревателя Джита Хира, Хайнлайн «впал в либертарианское безумие» и, «проповедуя против расизма, воскресил самые жуткие расовые стереотипы, какие только можно представить. “Фригольд Фанхэма” – антирасистский роман, который может понравиться только ку-клукс-клановцам» (Jeet Heer «A Famous Science Fiction Writer's Descent Into Libertarian Madness», «The New Republic», 09.06.2014).
Но Джит Хир лишь более развёрнуто повторяет то, что за сорок лет до него писал критик и исследователь Хайнлайна доктор Джордж Эдгар Слуссер: «Этот роман читается как расистский кошмар» (George Edgar Slusser «The Classic Years of Robert Heinlein», 1977). И действительно, Хайнлайн вместо безобидных расовых пасхалок устроил в «Фарнхэме» настоящий расовый перевёртыш, причём выглядит он, мягко говоря, слишком достоверно. Из-за тщательности проработки деталей инверсия рас вовсе не выглядит гротеском, как, например, свифтианские еху и гуингнмы – напротив, ситуация в мире будущего кажется вполне реальной, тем, что могло бы случиться.
Думаю, причина в том, что Хайнлайн и не пытался банально отзеркалить ситуацию и поменять местами белых и чёрных американцев. Новые хозяева жизни – не наследники заражённых «рабской псевдокультурой» афроамериканцев, и писатель не напрасно ввёл в сюжет американского негра, он должен был показать различие между бывшими рабами и потомками «настоящих негров». Хайнлайн в своё время посетил Южную Африку, побывал у зулу, но даже потомки отважных воинов Чаки мало походили на «настоящих негров». Думаю, ему пришлось совместить в образе господствующей чёрной расы черты самых разных племён, чтобы сделать её максимально не похожей на афроамериканцев.
Но как бы тщательно ни выписывал Хайнлайн эти различия, они были благополучно проигнорированы. Мне кажется, американский читатель просто не мог взять в толк, зачем ему рассказывают про каких-то негров, если это не американские негры. «Иностранные негры? Это какая-то бессмыслица!» Читатели пропустили все религиозные, культурные, лингвистические отсылки и прямые указания на Южную Африку мимо сознания и увидели в нации Понса всего лишь символ афроамериканцев. Тщательное описание «матрилинейной» версии ислама, которая радикально отличалась от патриархального уклада Чёрных Мусульман, описание, которым Хайнлайн изрядно загромоздил текст, пропало впустую – на него никто не обратил внимания. Глаза читателей просто выхватывали из текста ключевые слова «чёрные» и «мусульмане», а мозг читателей мгновенно ассоциировал чернокожих персонажей романа с персонажами, толпящимися на углу улицы. Описание внешности Понса, в котором Хайнлайн подчёркивает отличия от типично негроидных черт, характерных для афроамериканцев, тоже не спасло ситуацию.
Поэтому вместо иной, остранённой реальности, которая должна была высветить очищенные от местных нюансов вопросы, примыкающие к главной теме романа, читатели увидели либо простую антирасистскую агитку, либо воплощение расистских кошмаров. Были ли эти кошмары нечаянным проявлением расистского подсознания автора, или они были сознательно вставлены в роман с пропагандистскими целями – тут мнения разделились. Умение читать книги не головой, а политическими инстинктами, т.е. умение отбрасывать детали, не укладывающиеся в заданную программу восприятия, присуще не только российским читателям, оно широко распространено по всему миру.
Впрочем, у американских читателей и критиков «Фарнхэма» были уважительные причины: на их восприятие очень повлияла изменившаяся обстановка в стране. Как раз к моменту выхода книги в свет, с 1964 года, началась эскалация межрасовых отношений. Вместо мирно протестующих гандистов на сцену вышли чёрные расисты-радикалы, Чёрные Мусульмане, Нация Ислама, Чёрные Пантеры и тому подобные. В июле 1964 года начались негритянские восстания в крупных городах, Филадельфии, Чикаго, Бруклине и других. Они продолжались всё «длинное жаркое лето» и достигли кульминации в 1968-м, после убийства Мартина Лютера Кинга. На таком культурном фоне книга о чернокожих людоедах, захвативших власть над белой расой, просто не могла восприниматься спокойно и объективно.
Потому что кто ищет, тот всегда найдёт, а описание чёрных Избранных по некоторым ключевым моментам, точно совпадает с образом, который веками рисовали американские расисты. По мнению ещё одного исследователя Хайнлайна, Брюса Франклина «“Фригольд Фарнхэма” выражает самые глубоко укоренившиеся расистские кошмары американской культуры, которые в литературном плане восходят к “Cannibals All!” или “Slaves Without Masters”, про-рабовладельческим трактатам 1857 года Джорджа Фицхьюза (George Fitzhugh)» (H. Bruce Franklin, «America as Science Fiction», 1980)
Однако, если приложить небольшое интеллектуальное усилие и оставить за скобками расовый контекст, то можно увидеть, что Хайнлайн описывает отнюдь не сюрреалистический кошмар, а вполне обыденное усреднённое рабовладельческое общество, отдельные черты которого можно найти в богатой истории земных цивилизаций. Об этих цивилизациях рассказывают в начальных классах школы, естественно, опуская и приглушая в рассказе разные кошмарные подробности. Самые любознательные школьники могут узнать о них попозже, если захотят проникнуться атмосферой тех времён и эмоционально переработать сухие исторические факты. Для остальных же история античности и средних веков остаётся в памяти чем-то экзотическим, но по-человечески понятным и даже приемлемым. Возможно, это и к лучшему, иначе названия типа «Клеопатра» или «Триста спартанцев» пробуждали бы в нашем воображении весь хтонический ужас тех веков, и вместо того, чтобы любоваться Элизабет Тейлор или Джерардом Батлером, нас бы прямо в зале выворачивало наизнанку.
Но вернёмся к Роберту Хайнлайну. Рабовладельческий строй в его романе, повторюсь, не является чем-то экстраординарным, за исключением одной детали: он основан на расовом господстве, а это существенно меняет картину. В этой картине все белые мужчины либо кастрированы, либо низведены до состояния племенного скота, белые женщины греют постели своим чёрным хозяевам, а белых детей забивают на бойне и подают на стол в качестве основного блюда. Последняя деталь, по-видимому, была каплей, переполнившей чашу. Она превратила просто издевательскую сатиру в нечто весьма злобное и токсичное. Не люблю это слово, но «токсичный» очень хорошо описывает роман, в котором желчь автора превратилась в яд. С этим Хайнлайн явно перестарался, и вместо пощёчины общественному мнению получился нокаутирующий удар. После него читатель уже не может совершить обратную инверсию и подставить на место угнетённых – негров, а на место хозяев – европейцев и ужаснуться в духе «что же мы натворили?!». Вместо этого читатель либо ненавидит чернокожих людоедов, либо ненавидит писателя, потому что он подлым образом демонизировал светлый образ афроамериканцев. Как верно отметил Уильям Стоддард, фундаментальная ошибка писателя заключается в том, что «сатира Хайнлайна на американский расизм столь же жестока [как сатира Свифта, который в своём памфлете «Скромное предложение» саркастически предлагал узаконить поедание ирландских детей англичанами. — swgold]; но поскольку он приглашает своих читателей поставить себя не на место людоедов, а на место жертв каннибализма, его книгу можно воспринимать как банальное выражение негрофобии, а не как этическое предостережение против власти неравенства в любой форме».
Стоддард довольно умный критик, но не все его коллеги таковы, а умные и вменяемые критики порой слишком увлекаются собственными мыслями и незаметно перемешивают их с мыслями автора. Вообще, чем меньше критик понимает писателя, тем больше в его рассуждениях конспирологии… (и не надо так на меня смотреть, ко мне это совершенно не применимо, потому что… ну, это же очевидно, правда?) Очень многим доброжелательно настроенным критикам страшно мешало людоедство Понса, и в своих обзорах они изо всех сил пытались как-то принизить, приглушить тему каннибализма, вытарчивающую из сюжета, словно острый ядовитый шип. С этой целью они строили сложные эфирные конструкции, которые имеют, на мой взгляд, разве что эстетическую ценность. Конспирология – это замечательно продуктивный метод поиска чорной кошки в тёмной комнате: даже если её там нет, ты всегда можешь заявить, что видишь её, и даже привести доказательства, очень веские, но также скрытые в кромешной темноте.
Так, например, Фара Мендлесон в своей книге «The Pleasant Profession of Robert A Heinlein» напомнив, что Хайнлайн был поклонником Свифта, заявляет:
«Каннибализм Понса – важнейший приём для Хайнлайна: в то время как книга для многих читателей становится отвратительной и расистской из-за каннибализма, для Хайнлайна – морального релятивиста, человека, который считает, что пишет свифтианскую сатиру, это лишь одно из проявлений системы: абсолютная власть означает абсолютную эксплуатацию угнетённых.
Но каннибализм в работах РЭХ не является чем-то крайне противоестественным и не служит маркером дикарей или расы – каннибалами являются Джо-Джим в «Пасынках Вселенной», марсиане в «Чужаке», и мы встречаем в его текстах множество разговоров о том, что каннибализм всегда присутствовал в человеческой культуре…» (Farah Menlesohn, «The Pleasant Profession of Robert A Heinlein», 2019)
Мендлесон говорит о вполне реальном людоедстве, которое в моральной системе Хайнлайна «не является чем-то противоестественным» (что приводит нас к печальному выводу, что Боб был латентным каннибалом). Билл Паттерсон более искушён в казуистике, он склонен свести этот момент к метафоре власти и расчеловечивания угнетённых:
«Хайнлайн видел это во всех человеческих сообществах, метафорический или буквальный каннибализм: какая бы группа ни была у власти, если она основывает свою власть на каком-то определении группы, она пожирает тех, кем управляет, доминируя и дегуманизируя их. Южане всегда «пожирали» своих рабов, даже если плоть не употреблялась в пищу, именно потому, что рабство разрушало индивидуальность, свободу и ответственность людей…» (William H. Patterson, «Robert A. Heinlein: In Dialogue with His Century, Vol. 2 – The Man Who Learned Better, 1948-1988», 2014)
Эдгар Слуссер в своей книге «The classic years of Robert Heinlein» также отмечает каннибализм, как некий триггер, в корне меняющий смысл романа. Задолго до Мендлесон, он упоминает естественный, «экологический» аспект этого явления, но тут же сам его и отвергает:
«Свободное человечество переживёт Холокост, и из-за этого, конечно, рабский мир будущего никогда не возникнет. Единственная проблема [с этим хэппиэндом] – то, что в нём неявно подразумевается, что «свободный человек» означает «белый человек». Как мы можем не верить этому, когда вместе с Хью узнаём, что его чёрные хозяева, несмотря на внешнюю цивилизованность, на самом деле настоящие людоеды? Некоторые инопланетяне Хайнлайна, придерживающиеся принципов экологии, практикуют утилитарную форму поедания мяса, избавляясь от своих мертвецов за обеденным столом, не теряя при этом ни кусочка пищи, ни капли энергии. Чернокожие “Фарнхэма”, однако, выращивают белых девственниц специально ради мяса. Во “Фригольде” расизм возвращается к своей старой роли в фундаменталистском контексте. Вся чёрная раса – подлый народ. Оставленные свободно развиваться в своём альтернативном мире, они постепенно разрушают душу и без того падшего человечества. И более изощрённое использование интеллекта приводит лишь к ещё более ужасным злоупотреблениям божественной формой человека» (George Edgar Slusser «The Classic Years of Robert Heinlein», 1977)
Слуссер прав, Хайнлайн писал не о метафорическом, экологическом или ритуальном каннибализме, а о вполне вульгарном гастрономическом, о ежедневном поедании себе подобных. И герои его романа видят в каннибализме не символ, а вполне конкретное чудовищное явление. Каннибализм их бывшего хозяина Понса полностью и бесповоротно закрывает для Хью и Барбары вопрос о его моральных качествах. И каннибализм этот – вполне «этнографическая» деталь, которая упоминается в уже процитированном выше письме Хайнлайна:
«За исключением той культуры, социальных институтов и технологий, что они получили от нас, они всё ещё прозябают в каменном веке, со всем его рабством, каннибализмом, тиранией, и полным отсутствием концепции того, что мы называем “справедливостью”»
Таким образом, Боб просто взял южноафриканских негров, о которых пишет, и подарил им свободу от европейцев и пару тысяч лет технического прогресса, оставив нетронутыми рабство, каннибализм и отсутствие концепции справедливости. Нет, он не приписывал людоедства афроамериканцам или их отдалённым потомкам, в его романе американские негры разделили участь большинства населения Северной Америки, обратившегося в радиоактивный пепел или убитого советскими вирусами. В связи с этим забавно выглядит ещё одно конспирологическое рассуждение, основанное на словах Хью, сказанных им в начале романа:
«На мой взгляд, наша нация стала превращаться в стадо рабов – а ведь я верю в свободу. Может быть, война всё изменит… Возможно, это будет первая в истории человечества война, которая более губительна для глупцов, чем для умных и талантливых»
Фара Мендлесон, отталкиваясь от этих слов, выдвигает следующую идею: «В самом начале романа Хью выдвигает аргумент, что в ядерной войне выживут сильнейшие и умнейшие. Если Хью прав, то основной мессидж этой книги в том, что это будут не белые люди» Я выделил курсивом эту замечательную мысль. Конечно, Фара не пытается приписать эту мысль Хайнлайну, она имеет в виду, что роман может быть так прочитан читателем с особой «расовой оптикой». Я уже видел на примере самой Фары, что может сделать с Хайнлайном особая «фем-оптика», поэтому могу только осторожно согласиться, что такая трактовка действительно кому-то может прийти в голову. Правда, при этом нужно напрочь проигнорировать все слова Хью, сказанные им в следующем после процитированного абзаце. Нет, я не буду его приводить, текст и без того безбожно раздулся от цитат. И вообще, пора закругляться.
Как и предвидел писатель, роман в равной степени оскорбил и чёрных, и белых читателей.
А помимо читателей оскорбились и писатели. Томас М. Диш называет «Фригольд Фарнхэма» «самым предосудительным произведением писателя».
Нора К. Джемисин в своём блоге пишет: «Я прочитала «Фригольд Фарнхэма» в первую очередь потому, что, когда я почитала кое-что у Хайнлайна и пожаловалась на некоторые вещи, которые меня обеспокоили, поклонники Хайнлайн наорали на меня, что он не расист и не мужской шовинист, и доказательство тому – “Фригольд Фарнхэма”. После того, как я прочитала эту книгу, я поняла две вещи: а) что Хайнлайн был еб&ть каким расистом, и б) большая часть сай-фай-фэндома ещё хуже».
Я приводил в этой главе цитаты самых разных критиков довольно широкого спектра убеждений и взглядов: это были мужчины и женщины, левые и правые, белые и чёрные, марксисты и феминисты. А в качестве вишенки на тортике пусть будут слова одноногого чернокожего гомосексуалиста: «Хайнлайн сознательно высмеивает прочно засевшие в культуре мифы о каннибализме именно за их болезненные страхи. Он заставляет нас самих обдумывать ситуацию по мере развития повествования – даже если мы не согласны с ним или его рупором, Хью Фарнхэмом» (Samuel R. Delany, «Delany in Dery», 1993).
Возможно, Сэмюэл Дилэни тут кое в чём ошибается, и Хью Фарнхэм вовсе не рупор Роберта Хайнлайна. Но об этом чуть позже.
облако тэгов
