Айзек Азимов. Психоистория

В сорок втором году прошлого века Айзек Азимов, двадцати двух лет от роду, находясь под сильным впечатлением от недавно прочитанной книги «История упадка и разрушения Римской империи» британского историка Эдварда Гиббона, решил написать цикл произведений, посвященных развитию цивилизации грядущего человечества. В представленном им будущем Азимов задумал по возможности сократить, а то и вовсе устранить факторы, способные привести к краху сообщества homo sapiens. Этому замыслу весьма способствовали внешние обстоятельства: шла вторая большая война, в которой люди самых разных национальностей, убеждений и верований остервенело уничтожали друг друга, и пока непонятно было, кто победит – то ли силы зла в облике Тысячелетнего рейха, то ли западная демократия. В результате победила третья сила – Советский Союз, представлявший собой в глазах абсолютно несведущего обывателя свободного мира некую диковинную империю непривычного образца, развивавшуюся по правилам, чуждым англо-саксонскому прагматичному уму.

Все входящие обстоятельства молодой блестящий ученый, разумеется, принял к сведению при разработке сюжетов произведений, вошедших в цикл «Foundation». Так в воображении Азимова возникла наука «психоистория» – раздел математики, рассматривающий реакции больших групп людей на долгодействующие социально-экономические стимулы. По сути, имелось в виду точное статистическое прогнозирование будущего, поэтому к своему детищу автор подошел с наивозможной строгостью. Для начала он поставил граничные условия. Как говорят математики, необходимые и достаточные:

Рассматриваемые группы людей должны быть убедительно велики, чтобы стать объектами точного статистического анализа.

У указанных групп должна отсутствовать информация о том, что они являются объектами психоисторического анализа, чтобы их реакции являлись действительно произвольными.

А затем определил признаки, свидетельствующие о наступлении коллапса разумного сообщества, к числу которых отнес:

— усиление бюрократии;

— резкое уменьшение проявлений инициативы;

— навязывание жесткой кастовости;

— подавление всякой любознательности;

— распад социальных структур.

И как следствие – утеря накопленных знаний и превращение ранее поддерживаемого порядка в хаос. А также наступление периода нескончаемых войн, упадок торговли, сокращение численности населения и утрата общественных связей.

На этом фундаменте и была воздвигнута знаменитая трилогия «Foundation» («Основание»), удостоенная в 1966 году титула «Лучшего цикла всех времен». Центральный персонаж романов – великий математик Гэри Селдон – крайне озабочен неумолимо надвигающимся крахом Транторианской империи, включающей в себя все галактические миры, заселенные человечеством. Задача Селдона – создать на основе теоретических построений прикладную науку «психоисторию» и с ее помощью постараться сократить последующий за распадом Империи период варварства и хаоса до одной тысячи лет вместо предсказанных тридцати. Поначалу титан мысли Селдон полагает разработку психоистории невозможной – слишком велик объем необходимой для прогнозов информации – но за 18 лет, потраченных на подготовку проекта, он находит способы преодоления трудностей, сводя получаемые данные к обоснованному минимуму.

Итогом трудов Селдона и группы ученых, входящих в проект, становится учреждение двух Академий: первой – призванной сохранять и преумножать накопленные человечеством знания на отдаленной планете Терминус, и второй – использующей для управления мирами, заселенными людьми, и контроля над ними саму психоисторию, а также безграничные ментальные способности своих избранных сотрудников. Разумеется, наиболее интересным в цикле является применение психоистории на практике и, конечно же, описание принципов и концепций, заложенных в ее базис. Вот и познакомимся с ними поближе.

В основной трилогии, рожденной гением Айзека Азимова в 1942-1948 годах, он почти не уделял внимания методологии создания новой науки, ограничиваясь короткими периодами, вроде:

«– Пока я жив, вы, молодой человек, должны будете научиться применять психоисторию к любым проблемам – это должно стать само собой разумеющимся. Смотрите… <…>

– Вот положение Империи на сегодняшний момент, – заявил Селдон и сделал паузу, ожидая, что скажет Гааль.

– Но это, наверное, не полная картина? – проговорил, наконец, молодой человек.

– Совершенно верно. Я рад, что вы не верите людям на слово. Но это приближение является доказательством теоремы. Надеюсь, с этим вы согласны?

– По результатам последней проверки производной функции, это так, – Дорник очень старался избежать возможной ловушки.

– Хорошо. Но добавим к этому вероятность убийства Императора, возможность восстания под предводительством вице-короля, периодические экономические кризисы, снижение активности по исследованию новых планет и кроме того…

Он все продолжал. Упоминая очередной фактор, он каждый раз касался панельки, и на табло появлялся новый символ, тут же включавшийся в основную функцию, в результате чего та постепенно расширялась и изменялась…»

Впрочем, из этого фрагмента уже можно сделать вывод о причинах, способных повлиять на конечный результат прогнозирования. И о ходе мысли автора. Но Азимова больше занимают условия развития кризиса и обстоятельства, влияющие на его характер. Он рассматривает Империю как гигантскую многоуровневую систему, и это логическое построение приводит его к заключению, что

— углубление специализации повышает уязвимость системы;

— понижение социальной ответственности неминуемо возникает при устранении некоего объекта, ранее долго противостоявшего системе и обладавшего не меньшей инерцией в историческом процессе;

— постепенные изменения условий существования предполагают либо вовлечение в них огромного количества людей, либо – если будет действовать небольшая страта – ощутимые перемены начнут проступать только через исполинский промежуток времени.

Происходящая при любом кризисе эррозия социальных отношений неизбежно приводит к метаморфозам сознания правящей верхушки. До наиболее изворотливых и беспринципных деятелей быстро доходит, что перевороты, мятежи и спад торговли в дальнейшем будут только усиливаться. Значит, возобладает новая логика поведения – скорее хватать то, что плохо лежит. Честолюбивые и неразборчивые в средствах члены социума тут же начнут активно действовать. И этими своими манипуляциями они лишь ускорят развал системы.

По мере вырождения структуры общественных связей решения, принимаемые центральным правительством, становятся все более неадекватными. Всего лишь пятьдесят лет спустя после основания Академий ситуация обостряется настолько, что глава Терминуса Сэлвор Хардин, один из тех, от кого зависит будущее человечества, выступая перед членами Совета, с горечью восклицает: «Мы катимся назад, теряем знания. Неужели вы не замечаете этого? На Периферии утрачена ядерная энергетика; на Гамме Андромеды из-за плохого ремонта взорвалась атомная электростанция, и канцлер Империи жалуется на нехватку специалистов в области ядерной физики. Каков же выход? Подготовить новых специалистов? Никогда! Вместо этого правительство решает ограничить использование ядерной энергии!

Неужели вы не понимаете, что происходит?! – в третий раз спросил Хардин. – Ведь дела обстоят точно так же по всей Галактике. Это упадок, застой, деградация!»

Тому же Сэлвору Хардину принадлежат неоспоримые изречения: «Для преуспевания недостаточно тщательного планирования – необходима импровизация» и «Насилие – крайнее средство некомпетентных людей».

Последние фразы дают ощутимое представление о происходящем в Галактике. Хаос нарастает, кризисы случаются все чаще. Поэтому план Гэри Селдона, основанный на прогнозах психоистории, и построен так, чтобы каждый раз, в момент серьезного обострения, у Академий, созданных им, не оставалось свободы выбора, а действовать приходилось бы единственным способом и в заранее определенном направлении. В этом и заключается одно из основных положений психоистории, сформулированных Айзеком Азимовым в более поздних романах «Прелюдия к Академии» (1988) и «Путь к Академии» (1993): «Минимализм – один из главнейших принципов прикладной психоистории. Изменения, влияющие на нежелательный ход событий и приводящие его к желаемому, должны быть самыми незаметными, самыми минимальными, какие только возможны… <…> … любое изменение дает мириады побочных явлений, а это не всегда позволительно. Если же изменение слишком велико, и побочных явлений, следовательно, огромное количество, становится очевидно, что итог будет слишком далек от того, что задумано, и более того – он станет совершенно непредсказуем… В этом суть хаотического эффекта».

По всей видимости, в сороковых годах Азимов еще полагал, что сказанного о психоистории вполне достаточно, и дальше уже должно включаться воображение читателей. Поэтому долгое время трилогия «Основание» оставалась в неприкосновенности. Однако сорок с лишним лет спустя, уступая настойчивым требованиям издателей и любителей фантастики, он продолжил цикл. Основным содержанием новых романов стало не столько описание приключений молодого Гэри Селдона и близких ему людей, сколько поиски методики создания и движущих механизмов практической психоистории. Скитания Селдона по столичной планете Империи Трантору помогли ему избавиться от неуверенности в осуществимости реальных способов статистического прогнозирования и понять на чем именно они должны базироваться. Восемьсот жилых секторов Трантора, каждый со своими традициями, культурой и легендами, навели математика на мысль о разработке упрощенной модели, которая может быть положена в основу его детища.

Вместо того, чтобы собирать, наращивать и изучать информацию о двадцати пяти миллионах населенных миров Галактики, на исследование которой не хватит жизни многих поколений, следует ограничиться историей одной планеты, представляющей все разнообразие цивилизаций. Вот как формулирует этот принцип сам Айзек Азимов: «Во множестве случаев полезно до предела упрощать задачу и брать для анализа только те свойства и качества предмета или явления, которые важны для понимания. Если вы, допустим, собрались узнать, как падает предмет, вам нет нужды выяснять, старый он или новый, красный или зеленый и как он пахнет. Такие характеристики вы попросту отбрасываете, чтобы не усложнять себе задачу. Подобное упрощение называется моделью, и можно пользоваться ею либо обычным путем, на экране компьютера, либо вывести в виде математической формулы. <…> Такие вот упрощенные модели порой помогают лучше уяснить суть явления, чем если бы мы принялись старательно изучать явление само по себе, в его истинном виде». Однако, как и в любом процессе, здесь тоже существуют ограничения: «Некоторые относительно простые вещи моделировать легко, но чем они сложнее, тем труднее их моделирование, а в конце концов – просто невозможно. <…> В общем, было доказано, что для того, чтобы смоделировать Вселенную во всей ее сложности, нужна модель, размеры которой будут не меньше самой Вселенной. <…>… наше Галактическое сообщество до этой отметки пока не добралось».

Для проверки верности и устойчивости этого утверждения нужно «применить законы психоистории к малочисленному сообществу прошлого и экстраполировать результаты исследования на тысячу лет вперед». Тогда можно четко определить, верно ли выбрана точка отсчета, ведь все события уже состоялись в далекой древности.

Обозначив исходную позицию, Азимов с помощью своего alter ego Селдона продолжает прорисовку прикладной психоистории. Теперь он уже обстоятельно излагает правила когда-то задуманной игры, воспроизводя Транторианскую империю в виде грандиозной коллективной структуры, подверженной, разумеется, всем потрясениям любого человеческого сообщества. Кризисы не возникают сами по себе, на пустом месте. Для их наступления необходимо серьезное влияние на мировой социум целой группы факторов, приводящих к ухудшению общей ситуации. Основными детерминантами Азимов всегда считал политику, религию, значение традиций, мифотворчество и эмоции. Насколько он был прав в своих воззрениях? Ведь с наступлением в 60-х годах прошлого века фазы НТР и в начале нового тысячелетия эпохи информационных технологий многое изменилось в жизни человечества. Попробуем разобраться. И начнем, как водится, с определений.

Политика. Еще Аристотель говорил, что политика – это искусство управлять государством, однако спустя два с лишним тысячелетия его подправил немецкий философ и социолог Макс Вебер, заявив, что политика – это всего лишь стремление к власти. Учтя и то, и другое мнения, современные политологи отлили в бронзе: политика – это деятельность, направленная на завоевание, удержание и использование государственной власти. Простенько и со вкусом. Азимов старался донести до читателя примерно то же самое, утверждая, что политики приходят к власти от имени народа, а затем обтяпывают собственные делишки.

Религия. Трактуется философскими словарями как мировоззрение, мироощущение и определяемое ими поведение людей на основе веры в существование сверхъестественной сферы. Удобная штука. Особенно, если учесть, что ранее любой монарх преподносился как помазанник божий, а ныне всякая власть тоже, разумеется, от Вседержителя. Ну, а сами церковные иерархи, натурально, посредники между Творцом и рабами его. И вправду, могучий фактор влияния. Множество пророчеств сбывалось только потому, что в них верили, ведь «обездоленные более религиозны, чем довольные жизнью». Вера – очень сильный стимул изменения реальности.

Традиции. Это множество представлений, обрядов, привычек и навыков практической и общественной деятельности, передаваемых из поколения в поколение и выступающих одним из регуляторов общественных отношений. Азимов полагал, что любой народ крепко держится за свои традиции. Во-первых, они, как правило, основаны на неких прецедентах, помогших избежать большой беды или приведших к счастливому финалу; а во-вторых, по мере возможности препятствуют внедрению в повседневность чего-либо чуждого и неприемлемого.

Мифотворчество. Так называется специфическая разновидность культурно-творческого процесса, в ходе которого формируются те или иные (мифологические) представления о действительности, оказывающие существенное влияние на эволюцию знания в духовной жизни общества. Порой легенды и мифы творятся на ровном месте затейниками, кормящимися от власти. Исключительно с целью придания мыслям масс определенного направления. Ничего личного.

Эмоции. Сегодняшняя передовая наука определяет их как психический процесс средней продолжительности, отражающий субъективное оценочное отношение к существующим или возможным ситуациям. То есть эмоции служат для оценки человеком окружающего его мира – людей, предметов, явлений и событий. Азимов был убежден, что эмоции – весьма неукротимый движитель человеческих поступков. Гораздо более мощный, чем думают о нем сами люди.

Ну, с определениями, вроде бы, разобрались. Они, самые что ни на есть свеженькие, лишь подтверждают правоту Айзека Азимова. За прошедшие годы сознание людей почти не претерпело изменений. А вот методы воздействия на психику, используемые масс-медиа с подачи властей, стали гораздо эффективнее. На основе самых новейших достижений информатики промывание мозгов длится двадцать четыре часа в сутки. Куда ни сунься – сплошные политологи и пропагандисты. У нас всегда все хорошо, у них – плохо. При этом подобное утверждение не зависит от страны пребывания, части света и уровня жизни. Вот для США главный враг – Россия, а для России – США. Очень удобно. Пугало поставлено на боевое дежурство, непорядок в стране списывается на внешнего врага. Всё по Джорджу Оруэллу.

Религия же всегда подливала масла в огонь. Вспомните крестовые походы, Реконкисту и священные войны в средневековой Европе, варфоломеевские ночи всех мастей, братьев-иезуитов и монахов, несущих свет истины в чужие земли, вооруженные джихады и индо-пакистанскую грызню, а также тысячелетнее противостояние католиков и православных. До сих пор копья ломают, кто самее.

Что же до тонкостей информационных технологий – они вовсю применяются при создании нужных властям легенд и мифов практически повседневно. И даже получили имя собственное Fake News, или по-русски – фальшивые новости, т. е. информационная мистификация или намеренная ложь в социальных медиа и традиционных СМИ с целью введения в заблуждение для того, чтобы извлечь финансовую или политическую выгоду. Практически неотличимые от реальных событий подделки, призванные воздействовать на разум, а в первую очередь на эмоции зрителя, слушателя и электората в общей массе. Про намеренную и целенаправленную фальсификацию истории можно даже не упоминать. И все эти ухищрения творятся сугубо ради формирования общественного мнения в свою пользу.

Пока спасают от сумасшествия только добрые старые традиции, но и за них взялись довольно серьезно. В последнее время их все чаще пытаются подогнать под нужды чьей-то сиюминутной политики. Так что появление новых направлений в информатике приводит пока лишь к углублению кризиса. За тридцать последних лет, начиная с момента демонтажа Советского Союза, львиная доля капиталов правящей верхушки расходуется на развитие качества информационных махинаций и средств их доставки в ущерб финансированию всей остальной части человеческой деятельности. Опять оказался прав Азимов. Причем абсолютно.

А ведь есть еще множество более мелких факторов, которые при умелом сложении дают достаточно мощный однонаправленный импульс. Айзек Азимов изначально относил к ним

— непредсказуемые случайности, которые можно возвести в ранг традиций, незыблемых и несокрушимых;

— уменьшение объема знаний во время кризиса, происходящее быстрее, чем тают размеры самого сообщества;

— беззастенчивое возвышение одной части общества за счет унижения другой, возбуждающее жуткую ненависть, не имеющую, казалось бы, никакого разумного объяснения;

— ностальгия по замечательному, прекрасному, нехитрому прошлому (большей частью уже мифологизированному), вполне естественная для людей, живущих в хитросплетениях жестокого мира;

— влияние отдельных мелких эпизодов, которые иногда случаются вопреки устремлениям всех заинтересованных участников;

— взаимная враждебность, так свойственная людям и искусно подогреваемая вождями. «Власть предержащие всегда виновны в том, что происходит вокруг них»;

— различие моральных норм у разных сообществ;

— возможность влияния на ход истории отдельной личности, если личность эта невероятна, непредсказуема и пассионарна;

— реакция на противопоставление, где главное – правильно выбрать нужную антитезу;

— пересечение интересов правящих элит…

И еще многое другое, перечисление чего только удлинит список, но не добавит к нему ничего принципиально нового.

К счастью, существуют огромные социальная и психологическая инерции масс, и они столь же реальны, как инерция физическая. Миллиарды людей так просто с места не сдвинешь, несмотря на регулярные старания. Поэтому Азимов и рассматривает грядущее человечество, как сложный многослойный конструкт. Чем сложнее этот объект, тем больше вероятность его хаотического развития. Следовательно, чтобы упорядочить поступательное движение такой штуковины вперед, к светлому и безоблачному будущему, необходимо подавить хаотичность поисков верного пути за счет определенных действий, то есть четко выстроить линию поведения масс, существенно ограничив свободу их выбора в неких ключевых точках (моментах). Автор вкладывает в уста одного из героев – разработчиков психоистории – довольно едкое выражение: «Выбрал прямую дорогу, так не гляди по сторонам».

По собственному признанию Айзека Азимова, создавая такой конструкт, он опирался на закономерности из мира физики. Вся квантовая механика, писал он, не способна предсказать поведение одного отдельного электрона. В ее силах лишь предугадать усредненный характер действий множества электронов, так называемого электронного облака.

Ну, и почему бы не попытаться приложить закономерности микромира к событиям, происходящим в мире обычных величин, где мы с вами рождаемся, живем и умираем? Тем более, что соответствия эти не единожды подтверждены практикой. Однако, как заведено от веку, пророка не слышат. Истины, изреченные им, начинают воспринимать лишь post factum. И совершенно зря. Ведь, кроме всего прочего, Азимов назвал еще и условия для распада общественных отношений во время кризиса:

— амбиции правителей второстепенных регионов, желающих объявить о своей значимости;

— стихийные бедствия, происходящие, как всегда, некстати;

— внезапные (для непосвященных) войны за передел сфер влияния;

— экономические и социальные сбои;

— заговоры в высших сферах власти;

— крушение мировой инфрастуктуры.

И как вишенка на торте – постоянно изменяемые правила игры, которые задает деятельное меньшинство, тянущее за собой безразличное большинство.

Не правда ли, очень знакомая картина. Достаточно оглянуться кругом. Сказанное Азимовым повторяется с завидным постоянством, и чем это обернется в будущем сегодня никому не известно. Психоистория пока не создана, а Гэри Селдон, вдохновенно исполненный Айзеком Азимовым, еще не родился. Некому произнести: «Мне нужно средство, которое помогло бы упростить подход к созданию психоистории, и мне все равно, что это будет за средство – математический ли фокус, исторический ли, или вообще что-то совершенно невообразимое». И чем глубже мы вязнем в неразрешимых проблемах, которые и решать-то никто не собирается, тем дальше мы оказываемся от нами же придуманного будущего, проваливаясь в безнадежное прошлое. Наверное, там нам и место, поскольку сами отказались от права на выбор.

Вот мы и подошли вплотную к еще двум значительным концепциям психоистории, которые, как полагал Айзек Азимов, должны идти отдельными строками и способны придать человеческой деятельности совершенно неожиданные направления.

Первая связана со скрытностью и запретностью, как факторами социальных отношений. Испокон веку считалось, что всё, находящееся под запретом, обладает привлекательностью. Даже народная мудрость, уходящая корнями в библейские тексты, гласит: «Запретный плод всегда сладок», а уж нечто, скрытое от глаз, привлекательно вдвойне. Недаром случай, связанный с сексуальными предрассудками, а потому названный «Рука на бедре», Азимов вывел отдельным эпиграфом, и позже, в книге «Путь к Академии», заметил: «В чем ценность психоистории? Грош бы ей была цена, если бы она показывала нам только то, что видно невооруженным глазом. Она должна показывать нам то, чего не видно. А не показывает она нам, во-первых, того, какой из двух вариантов предпочтительнее, а во-вторых, что нужно делать для того, чтобы случилось лучшее, а вероятность худшего значительно упала бы». То есть психоистория должна учитывать альтернативные варианты, до поры, до времени скрытые под спудом.

По той же причине тайные акции всевозможных спецслужб в уравнениях психоистории должны указываться отдельными значениями. Как-никак они трансформируют реальность вне зависимости от желаний правителей и масс, их действия вызывают жгучее любопытство большинства народа и служат эталоном привлекательности для наиболее романтичных и не отягощенных излишними принципами членов социума. Результаты любых деяний спецслужб просчитать невозможно, ибо замыслы их покрыты мраком.

Вторая концепция напрямую связана с управлением сознанием людей. Разумеется, Азимов не мог не знать о заинтересованности всех известных истории правителей способами удержания народных масс в нужных рамках. От бесхитростных лозунгов, вроде «Вся власть Советам!», до сложнейших нейролингвистических формул и информационных технологий, призванных кодовыми символами влиять на окончательные решения. Высшей ступенью такого подхода следует считать прямое воздействие на сознание человека. Уже в первой трилогии автор выводит людей-менталов, способных влиять на направление мыслей любого разумного существа. К ним относятся Ораторы Второй Академии и уникум-психократ Мул, в силу своих способностей едва не погубивший план Селдона.

В более поздних романах Айзек Азимов подробно описывает путь создателя психоистории от теоретических построений к ее практическому применению, состоявшемуся лишь после появления первого ментала Ванды – внучки главного героя. Именно это событие Селдон назвал революцией в психоистории. Тогда же и появились уравнения, учитывающие управление сознанием. А также полностью сложилась схема развития будущего человечества: «В одной из наших Академий будут трудиться в основном физики, задачей которых будет сохранение знаний, накопленных человечеством. Эта Академия станет прообразом, зародышем новой Империи. А во Второй Академии будут работать только психоисторики, те, которым будет под силу трудиться над психоисторией сообща, объединив свои сознания. Это будет намного быстрее, чем если бы каждый из них мыслил в одиночку. Во Второй Академии соберутся менталисты, телепаты – называй как хочешь. Они станут руководителями плана, теми, кто будет вносить в него необходимые изменения с течением времени – понимаешь? Они всегда будут оставаться в тени – невидимые наблюдатели, хранители Империи».

Они же будут фиксировать поворотные события, на которых зиждется история, выстраивая путь человечества так, чтобы он не привел в очередной тупик. Хотя тот, кто незримо опекает род homo sapiens, должен всегда иметь про запас еще один вариант: «Над ним я долго трудился в одном особом мире совершенно особым образом. План этот тоже нелегкий и кое в чем более радикальный, чем психоистория. Он тоже может провалиться, но когда перед тобой сразу две дороги, то гораздо больше надежды, что хотя бы на одной из них тебя ждет удача».

Последние романы Азимова написаны так, чтобы как можно более полно раскрыть суть движущих сил истории. Из них, собственно, и вытекает психоистория, которая может привести к восстановлению привычной Империи. А может подтолкнуть к абсолютно другому пути. Над этой дилеммой и размышляют герои продленной в будущее трилогии «Основание». Если есть желание – присоединяйтесь к ним…