Главное в этом рассказе не сюжет как таковой, и не смерть героя, а то, что смерть, как и было предсказано, оказалась жалкой. А магнетическое действие блестящей пуговицы ничем не отличается от магнетизма самой ядовитой змеи. Так что дело не в магнетизме и, тем более, не в здравомыслии, а в вульгарном страхе.

Отличный рассказ, ничуть не жалею, что прочёл.

Помню эту песню от первого до последнего слова с того самого 1964 года. Значит, надо ставить десятку. Но почему-то решительно не хочется. Как раз в это время Владимир Войнович начал пописывать антисоветские вещички. Спрашивается, когда же он врал? Проверить это нетрудно. Читаем:

Полыхает метель

За холодными стёклами окон,

Старый друг мой, теперь

Наша юность далёко-далёко,

Побелели виски

В отгремевших боях и походах,

Мы с тобой старики...

А ведь в 1964 году Войновичу было 26 годочков, самая пора для успешной комсомольской карьеры. Так что перед нами типичная большевистская пропаганда, против которой Войнович так яро держал фигу в кармане.

Я не коммунист, но и не антисоветчик. Я -- за честность. Можно любить или не любить Солженицина, но в своём неприятии власти партийцев он был честен и последователен. Можно не признавать позднего Маяковского, но строки:

Защищайте тех, кто слаб

От буржуевых от лап,

Вот и вырастете чистыми,

Силачами, коммунистами! --

написаны честно и без оглядки на конъюнктуру (пойду сейчас и выставлю «Сказке о Пете толстом ребёнке» несомненную десятку).

А писать, выполняя соцзаказ и держа в кармане фигу, -- паршивенько это. Не буду я ставить этому стихотворению десятки, и вообще, ничего не буду ставить.

Наконец-то рассказ Желязны в приличном переводе (речь идёт о переводе Вениамина Кана). И сразу обнаруживается, что перед нами произведение скорей поэтическое, нежели написанное в прозе. Недаром рассказ не понравился тем, кто пытался оценивать его с точки зрения прозаического текста. В самом деле, представьте, что герой, схвативши гаечный ключ и, выждав мгновение, пока автомобиль разворачивается, быстро-быстро отвинчивает что-то у своего противника. Анекдот! А в стихотворном тексте это образ. Заодно становится понятным и название «Ауто-да-фе». Мы привыкли этим термином обозначать действия инквизиции, чаще всего -- сожжение еретика. А ведь дословно это -- «Акт веры». Цивилизация наша стала настолько машинной, что автомобиль оказался богом и дьяволом в одном лице, а противостояние человека и машины обрело сакральный характер. Борьба человека с автомобилем, равно как и преклонение перед этим автомобилем, сегодня и впрямь акт веры. Такого рода глубинные ассоциации также характерны для поэзии с её насыщенным контекстом. Сюда же относится и жертвенная гибель героя в тот момент, когда он уже победил.

Ох, как непрост этот крошечный и на первый взгляд анекдотический рассказик!

А ведь если вдуматься, не выдерживает произведение никакой критики. Попадётся такой диверсант в руки профессионалам, выпотрошат его в пять минут за милую душу, применив что-нибудь психотропное -- вот и всё. Действие в будущем, война галактическая, но при этом действуют какие-то конвенции о военнопленных и прочая фигня. Ну, не может такого быть, никак не может.

И всё же, книга читается на ура. Она и смешная и серьёзная, юмор перемежается со злой сатирой, и всё цементируется святым убеждением Эрика Рассела, что тот, кто ставит на войну, не может не быть клиническим идиотом. Убеждение это передаётся читателю, и никакие критические размышления уже не действуют. Это потом, когда схлынет очарование книги, можно поизображать из себя умного критика, во время чтения все критические мысли вылетают из сознания, словно выгоревшая дюза сверхскоростного корабля.

Отличная книга! Главное, что она продолжает быть интересной и при повторном прочтении.

1972 год, время самого страшного фантастического голода. Мировские сборники практически невозможно достать, да и содержание их уже не то, что в 1965 году. И тут в альманахе НФ появляется рассказ Фредерика Брауна «Арена» в бесподобном переводе Иорданского. Это было подобно глотку свежего воздуха, казалось эпоха застоя отступила на шаг. Сколько раз я перечитывал этот небольшой, в общем-то, рассказ. И перечитав заново вижу, что не зря восхищался им тогда. Кто ещё не читал -- радуйтесь, вас ожидает полчаса счастья!

Один из лучших рассказов Шекли. Был он опубликован в журнале «Знание — сила» не то в 1964, не то 1965 году и оказал на меня, совсем ещё мальчишку, огромное влияние. Уже тогда достало ума понять, что дело не в наказании, которому якобы подвергся алчный землянин. Кому, вообще, это надо, мстить , наказывать? Насколько это возможно, аборигены восстановили статус кво -- и довольно. Справедливость не эгида, чтобы ею потрясать. И ещё, замечательная фраза, которая, почему-то ускользнула от внимания всех читавших: чудесное лекарство превращает низшие формы жизни в высшие. Так что , не IQ определяет, кто является настоящим человеком, а кому быть мусорщиком.

За сорок пять лет, наверное, сорок пять раз перечитывал эту историю, и до сих пор не надоело.

О Генри не писал фантастики. Он просто писал смешные рассказы, которые на первый взгляд кажутся типично американским юмором, но несут в себе легчайшую горчинку, крохотную недосказанность, порождённую взглядом автора. Рассказ «История пробковой ноги» редко включается в сборники автора, а жаль, он мог бы украсить любой из них. А что касается фантастики, то повторю, О Генри её не писал. Просто, когда понадобилось, чудесная пробковая нога запрыгнула на фантастическую территорию и помчалась дальше, распугивая твоматвичей.

Читайте. Чтение не займёт много времени, но принесёт много смеха.

Блестящий пример американского юмора, юмора положений, нелепых случайностей и доведения всякой мысли до абсурда. Конечно, до Марка Твена или О Генри Джону Гордону далеко, но тем не менее, рассказ прочитывается на одном дыхании и оставляет ощущение лёгкости и веселья. Как и всякий юмористический рассказ, лишённый глубинной подоплёки, он не предназначен для многократного перечитывания, но возвращаясь к нему примерно раз в пять лет, я всякий раз получаю прежнее удовольствие, подобное тому, какое получаем, когда по телевизору вдруг начинают повторять фильмы Гайдая.

Рассказ прелестен, как главная героиня и с тем же маленьким недостатком или, если угодно, достоинством. Многие из написавших отзывы, побаиваются, что им достанется такая же суженая ведьма. А ведь главное не в этом. В рассказе всё хорошо не только потому, что любит Эбигаиль, но и потому, что Мет тоже полюбил девушку. А не будь любви?.. Спасибо доброму автору, что он написал рассказ со счастливым концом, но читатель понимает, что гораздо чаще такие истории кончаются печально.

Безыскусная сказка, замечательная тем, что в ней совершенно нет злодеев. Даже жадный король и его сварливая жена не пытаются отнять у детей их чудесный дар, а всего лишь приезжают в северный край, чтобы посреди вечной зимы полюбоваться солнцем и свежими цветами. И, конечно, две сосны, трёхсотлетние царицы леса. В каждом заповедном лесу есть такие. Когда я читал сказку Топелиуса, я поминутно вспоминал бабушку-ёлку, что растёт в моём новгородском лесу. Чтобы понять, о чём она говорит, достаточно прижаться лбом к её необъятному стволу.

В отличие от kerigm'ы, я помню себя с полутора лет, но сказку «Мио мой Мио» читал в шестидесятых годах, когда она печаталась в журнале «Костёр». Журнал выписывался для моей младшей сестры, я считался слишком большим для этого издания, но сказку читал с восторгом. Единственный момент, показавшийся слишком наивным, сцена, в которой ложечка кормит Мио, попавшего в тюрьму к рыцарю Като. Но даже его я помню по прошествии полувека.

Вполне возможно, что разум у меня был затуманен уже в том возрасте, да и вырос я не слишком адекватным членом общества, о чём запоздало предупреждает kerigma, но что есть, то есть. И сказка эта мне нравится по сей день, хотя с тех пор я прочёл много других более взрослых сказок.

Для Тэнна рассказ очень слаб и, к сожалению полностью предсказуем. Репортёр едет в глубинке по плохой дороге. Значит, там с ним сейчас случится что-то скверное. Репортёр подсаживает в машину девочку. Значит, она и есть носитель зла. Заходит разговор о вампирах. Значит, девочка и есть вампир. Как и во всех страшилках концовка совершенно необязательна. Варианта три: а) герой может спастись по велению автора; б) героя могут схарчить; в) герой может сбежать, но будучи укушен, сам становится вампиром. Все три варианта неинтересны, а придумать интересный вариант Уильям Тэнн не сумел.

Насколько хорош текст Кистяковского, настолько же скучен и нуден текст, предоставленный Биндеманом и Майзельсом. Вот и спрашивается, что на самом деле написал Амос Тутуола? Вроде бы изгибы немудрящего сюжета одни и те же, но в первом случае получаешь несказанное удовольствие, а во втором рот раздирает от зевоты. Вот потому переводные вещи я и не оцениваю. Кистяковскому надо ставить десятку, а Биндеману и Майзельсу, в лучшем случае, троечку. А что в такой ситуации ставить Тутуоле?

Плохонький рассказ средненького автора. Непонятно, за что ему так повезло в русских переводах (хотя и Брускин, и Жуков -- отличные переводчики). Во всяком случае, в полемику с ним вступил Иван Антонович Ефремов, написавший в пику Лейнстеру повесть «Сердце змеи». В неявном виде полемика есть и у Кира Булычёва, и у некоторых других отечественных фантастов. Так что, знать этот рассказ необходимо, но читать его скучновато, а уж перечитывать и вовсе не стоит.

Разумеется, дочитать это до конца я был не в состоянии и потому оценки не выставляю. Но прочёл достаточно много, чтобы написать отзыв.

Роман (и, видимо, весь цикл) представляет собой непритязательный боевичок, написанный вялым суконным языком. Любовные сцены (у инопланетян) отличает привычная для такого рода произведений пошлость, несчастная любовь землянина введена исключительно для оживляжа и никак на галактические разборки не влияет. Боевые сцены описываются долго, нудно и скучно. Если верить автору, то всё происходит «мгновенно» и «немедленно», в крайнем случае, «в ту же секунду», но читатель в течение этой «секунды» может сто раз уснуть.

Я долго думал, какой кусочек текста выбрать для подробного разбора, и решил остановиться на том, который вынесен на задник обложки в качестве рекламы. В конце концов, это должен быть самый лучший отрывок. «Одна из машин охраны, куда упёрся один из лучей, мгновенно взорвалась. такая же участь постигла и одно из сооружений». Три раза «один» на одной строке. Не многовато будет? А ведь в рекламном отрывке ещё повторы есть, и немало.

И, наконец, несмотря на то, что в руках у меня не самиздатовский файлик, а толстенный том, изданный «Ленинградским издательством», в тексте видим путаницу с написанием частиц не/ни и неверное употребление глагола «одеть» (лейтенант одевает погоны, интересно, во что?). Более верного признака графомании сыскать невозможно.

Всё-таки, ранние рассказы Силверберга страдают одной и той же болезнью... Высасывается из пальца некая неестественная проблема, следом придумывается столь же искусственное решение этой проблемы, и всё выдаётся на гора в виде рассказа. Разбирать ляпы и несостыковки этого произведения попросту не хочется. Единственное достоинство -- общий гуманизм автора. Спасибо и на этом.

Убивать надо таких переводчиков. По немногим, случайно прорвавшимся чёрточкам, по сравнению с другими рассказами Шекли, можно предположить, что рассказ ориентирован на глубочайшее знание контекста. У нас этого знания нет. Но это полбеды. Беда, что этого знания нет и у переводчиков. Слова они произносят, смысл ускользает. В результате получилось то, что здесь пытаются обсуждать и комментировать. Уж лучше бы эти рукосуи не брались за то, что им не по уму.

Это был первый реалистический роман Герберта Уэллса, который мне довелось прочитать. И я открыл для себя писателя, перед которым меркнет его современник Голсуорси, который стоит на одном уровне с Диккенсом и Теккереем и является их продолжателем и последователем. Более поздние романы: «Блепингтон Блепский» и «Необходима осторожность» слишком сатиричны, социальная составляющая затмевает в них художественную сторону, а эта книга удивительно соразмерна. Тот, кто хочет составить правильное мнение о реалистической английской литературе XIX-ХХ веков, непременно должен прочесть реалистическую прозу Уэллса и, в первую очередь, «Любовь и мистер Люишем».

После того, как Джек Лондон написал «Мексиканца» и «Кусок мяса», читать рассказ Ричарда Матесона попросту неинтересно. Фантастическая идея вместо того, чтобы усиливать впечатление, ослабляет его. Возможно, идея рассказа изначально порочна, а быть может, это происходит оттого, что Ричард Матесон это не Джек Лондон.

Ах, с каким нескрываемым злорадством я проставил в графе классификатора время действия: «настоящее«! С лишком полвека назад Сирил Корнблат предсказал наш сегодняшний кризис, обрушение пирамид, казавшихся несокрушимыми, панику и падение акций. Теперь никто не сможет сказать, что не знал, не был предупреждён. Конечно, Корнблат в своём 1953 году полагал, что кризис наступит 17 апреля 1975 года, а карточный домик простоял на тридцать лет дольше. Но, в конце концов, дело не в сроках. Фантастика произнесла своё предупреждение. Жаль, что его никто не услышал.

Роман воспитания, воплощённый в очень короткую форму. Автор показывает себя истинным мастером. Романы того же Рассела забавны и легко читаются, но только в рассказах мысль и чувство сконцентрированы до уровня шедевра, который запоминается целиком, как запоминаются стихи. Но ещё лучше звучит этот рассказ в сочетании с другими рассказами Рассела: антивоенными, антибюрократическими, антирасистскими... Тогда позитив рассказа о небе обретает всеобъемлющий смысл и звучит оправданием всей нашей такой бестолковой, казалось бы, жизни.

Один из моих любимых рассказов. Причём понимаю, что метод исправления уродливо развивающихся цивилизаций вполне утопичен, но всё равно раз за разом перечитываю рассказ с добрым чувством. А что ещё нужно от хорошего рассказа?

Зато в разговоре о воспитании подрастающего поколения можно очень к месту заметить, что даже искусники планеты Ксанаду лучшим инструментом воспитания считали ремень с пряжкой.

Читал и радовался. Не часто это бывает, когда книга доставляет столько удовольствия. Жаль, что я не прочёл её раньше, хорошо, что прочёл именно сейчас, когда сам живу в самых диких местах Новгородчины. Зверей и птиц вокруг предостаточно И тут возникает единственное недоумение: слишком уж легко Дарелл и его помощники голыми руками ловят это самое зверьё. Я понимаю, поймать ёжика или гадюку, хотя встретив их на воле, я любуюсь ими и не трогаю. Но поймать голыми руками хорька или лисицу, не говоря уже о кабане или медведе? Впрочем, я и не пытаюсь никого ловить, хотя книгу прочёл с востооргом.

Вот действительно мощный рассказ, один из лучших, что я читал у Тэнна на настоящее время. Прекрасно показана структура власти, зависимость всемогущего тирана от внешнего воздействия. Зависимость, которая идёт по кругу, пока не замыкается самым парадоксальным, нелепым, но в то же время самым убедительным образом. Кто полагает, что власть обладает самодостаточной ценностью, неизбежно попадает в этот круговорот. Особо отмечу блестящую концовку: «Служи нам, Гаромма!» — круг замкнулся.

Бессвязный и неубедительный рассказ. Уже в 1960 году первая же экспертиза установила бы, что стреляли в уже мёртвого человека. Подменить знаменитого профессора на его камердинера, такое разве что в восемнадцатом веке могло быть. С другой стороны, самый высоколобый спец по малярии не сможет обмануть тесты, составленные специалистами. Для этого надо быть не эпидемиологом, а психологом. История разоблачения главного героя исполнена таких роялей, что хоть в восемь рук играй.

И, конечно, вопрос о бессмертии. Никаким бессмертием там и не пахнет. Человек, которого подвергли перерождению, теряет прежнее тело, превращаясь в четырнадцатилетнего подростка. Но не это главное. Человек, это его память и немножко навыки былой жизни. Но и то, и другое у него отнимают. То есть, это не перерождение, а смертная казнь, к которой приговаривают людей, за то что были слишком умными. То, что государству достаются какие-то задатки, так в Освенциме государству тоже доставалась зола и содранная кожа. Серьёзной разницы нет.

В таких условиях практически невозможно дать сколько-то значимую концовку, и автор сдаётся обстоятельствам, прицепляя на последних двух абцацах совершенно левую окололюбовную фразу. Кстати, такая концовка полностью обесценивает линию Мариты, которая по-нистоящему полюбила главного героя.

С какой стороны ни посмотри, всё коряво, всё плохо, всё не так.

Будь ты хоть разгениальным писателем, все рассказы невозможно написать равно хорошо. Из одних перлов состоит только перловая каша. «Авессалом» -- неудачный рассказ замечательного автора. Некоторые ошибки следует списать на время создания рассказа. В 1946 году многие учёные считали, что мутации идут ступенчато. На этом допущении построен сюжет рассказа. рассказ написан за пятнадцать лет до появления термина «дети индиго», но затрагивает практически все проблемы, связанные с этим феноменом. Сегодня дети индиго не только выросли, но и в большинстве своём уже состарились, не оказав заметного влияние на развитие человечества. И в результате, рассказ, который так ярко зазвучал в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века, сегодня в значительной мере поблек. Почему же это произошло, ведь, отвлекаясь от мутаций, проблема отцов и детей никуда не делась? Генри Каттнер описывает отца, который видит в сыне соперника и старается во всякую минуту превзойти его. Такие отцы действительно встречаются порой, но всё же, большинство мужчин радуются, когда видят, что дети пошли дальше, чем они.

Нам сообщают, что Локк психолог, он преподаёт в университете. Но психолог он абсолютно никакой. Со времён Фрейда известно, что психотерапевт не может решать собственные проблемы и проблемы близких людей. С механической неотвратимостью он будет только усугублять проблемы. Неужели он этого не знает? А ведь Локк тоже гений, только рангом пониже, нежели Авессалом. Всё это сильно обесценивает рассказ. Жаль. Генри Каттнер — замечательный писатель, но этот рассказ не относится к вершинам его творчества.

Читал, с трудом продираясь сквозь неудобоваримый текст. Читать большинство рассказов Хайлайна, всё равно, что жевать манную кашу пополам с песком — только зубы портить. Боюсь, впрочем, что Роберт Хайнлайн тут не при чём; переводчиком у него Ф. Мендельсон, славный не только точностью перевода (этого у него не отнимешь), но и дубовыми, совершенно нечитаемыми оборотами, способными текст любого автора превратить в нечто нечитаемое.

Хороший рассказ и, главное, грамотный, что в наше время не так часто встретишь. Когда-то я удивлялся, откуда на берегах Дуная взялся отшельник-арианин, пока не узнал, что большинство народов, населявших эти места, не признавали троицы, и христианство принимали в форме арианства. И ещё один урок даёт нам рассказ Конан Дойля: так или иначе, но отшельники, хотя и принадлежали к разным конфессиям, но умели жить мирно, не стараясь вцепиться друг другу в глотку из-за разногласий учителей. И, когда пришла настоящая беда, разногласия были забыты.

Чудесный рассказ и, главное, очень убедительный. Я не врач, но, судя по всему, то, что поизошло с мак-Гайром, было единственным, что могло спасти его в ту пору. Помним, что на дворе начало прошлого века, и никаких антибиотиков и прочих умностей ещё не изобретено. Ну а боксёр в весе пера на ранчо, где любят драться на кулачки и не любят стрелять, именно тот герой, которого там не хватало.

Рассказ очень шеклевский: чёткий, логичный, беспощадный. Ирония переходит в ранг сатиры, не оставляя прекраснодушию никакой щелочки для самоуспокоения. Концовка, в общем-то ожидаемая, но это лишь сильнее подчёркивает безысходность ситуации.

И всё же, есть у рассказа один, не минус даже, а неизбежный для американского автора прокол. США со времён ГРажданской войны не воевали на своей территории, и сейчас автор молчаливо предполагает, что война будет вестись где-то, но не в Америке. Где-то будут гибнуть и воскресать солдаты, где-то траншеи будут переходить из рук в руки, а генералы, жирующие на солдатской крови, будут жировать и впредь. Повторюсь, не знаю, можно ли это называть недостатком, но то, что это недочёт, сомнению не подлежит. Впрочем, рассказ от этого хуже не становится.

Прекраснейший образец твёрдой фантастики. Возможно специалист отыщет в тексте какие-то неточности, докажет, например, что конвекционное тепло сожжёт героя раньше, чем он испытает всё, что определил ему автор. Пусть. Тем не менее, рассказ настолько убедителен, что ему веришь от первой до последней строчки. И сейчас рассказ читается также, как полвека назад. И невольно во время чтения поджимаешь ноги, как будто их уже касается испепеляющее солнце.

Впервые читал эту книгу в переводах Морозовой и, честно говоря, не впечатлился. Может быть, просто был мал, а быть может, сыграл свою роль синдром обманутых ожиданий. Но затем, уже в студенческие годы мне в руки попал перевод Эмилии Пименовой. Ветхая книжица 1928 года издания вызвала удивительные ассоциации. Сочетание старомодного викторианского быта и безумной, ничуть не устаревшей современности. Книга читается совершенно иными глазами. Хотя, возможно, дело в том, что Эмилия Пименова сама была прекрасной писательницей и сумела более точно передать дух эпохи. В любом случае, вот такой, ретроперевод, сделанный и изданный при жизни писателя, показывает известный роман с новой, неожиданной стороны.

В тысячу первый раз убеждаюсь, что пытаясь оценивать переводные произведения, мы оцениваем работу переводчиков.

«А вы можете, глядя на детскую лошадку, определить, целый это станок или сломанный?» -- сорок лет помнится эта фраза. И помнится решение проблемы, которому позавидовали бы активисты ТРИЗа. Правда, игра слов с именами героев: Нув и Ув Ольте, кажется мне малость неестественной, но в этом уже Фредерик Браун не виноват. Он написал хороший рассказ.

Сто раз читал этот удивительный рассказ, и только сейчас дотумкал: а ведь Максим Каммерер из «Обитаемого острова», когда его пытаются исследовать в ведомстве Умника... -- это же Сонк в полицейском участке! «Реакция парадоксальная, исследуемый засыпает...» А у Сонка эта реакция оказалась ещё более парадоксальной и замечательной. Чудесно! Сто тысяч превосходных слов.

При чём тут совесть?.. -- она была нужна дьяволу только для того, чтобы Фенвик поскорей покончил с собой. Хотя, мне думается, что совести у него изначально не было, а дьявол растил и лелеял тот зародыш доброго, что изъял у клиента. Рассказ вовсе не о злодее, в котором ни с того, ни с сего совесть проснулась. Важно другое. Вот, что говорит дьявол: «всё дело в том, что это свойство посредственности -- надеяться получить что-нибудь за так, задаром. Вы, дорогой мой, совершеннейшая посредственность». Даже если бы дьявол ничего не забрал у Фенвика, тот сам истёр бы совесть по мелким гадостям, а потом тысячелетиями издыхал бы в безбрежной скуке. Вот это желание урвать задаром, отличающее ничтожество, и есть главное в рассказе. «Сим удостоверяется» отчётливо перекликается с рассказом Шекли, который так и называется: «Кое-что задаром». В обоих рассказах упоминается бессмертие, но у Катнера дьявол в конечном итоге оказался гуманистом.

Минуточку, я же читал этот рассказ и отлично его помню! Но, видимо, в журнале «Химия и жизнь» был какой-то иной перевод, потому что назывался рассказ «Абсолютная защита». Арнольд и Грегори, чудовищный фиолетово-полосатый Хвататель, Призрак со своими подручными, которые жрали электрические лампочки... Роберт Шекли безупречно понял детскую психику, и показал читателю природу детских страхов. Хвататель должен съесть Грегора непременно в день проверки дневников и обязательно с шоколадным соусом. Кто помнит собственные детские страхи, помнит не отвлечённым разумом, а спинным мозгом, тот не может не проникнуться воистину гениальным рассказом. Счастье, что в мире, где всё против нас, есть абсолютная защита от любой напасти, да и не одна, и поэтому фиолетово-полосатый ужас никогда не сумеет схватить вас, ни в четверг, ни в какой-то иной день недели.

Судя по отзывам перед нами самая чернушная антиутопия. Но ведь это не так! Речь на самом деле идёт о специфике службы. Никто не загонял Купера на корабль, никто не выпихивал его в космос; он сам пошёл на это. А долететь к цели и в самом деле можно только если возвращаешься домой. Купер вернулся и привёз лекарства. Navigare necesse est, а всё остальное — вторично.

Рассказ не современный, рассказ на все времена.

В своё время я прочёл несколько очерков, посвящённых плаванию Кон-Тики через Тихий океан, и полагал, что меня тут ничем не удивишь. И вот, не знаю зачем, взялся за первоисточник, книгу Тура Хейердала. В результате забросил все дела и три дня, не отрываясь, читал тоненькую книжку, на которую, казалось бы, и одного дня достаточно. В ушах у меня шумят волны, скрипят снасти; тоненькая книжка не отпускает.

Господа, читайте первоисточники, пересказ никогда не даст всей полноты ощущений!

Этот рассказ некогда подействовал на меня так, что за все семьдесят лет жизни я ни разу не взял кредита и, вообще, не влез в долги больше, чем на три рубля, которые непременно отдавал с получки. Сейчас я вижу, как вертятся люди, зажатые кредитным тисками, и благодарю Роберта Шекли за его мудрый и страшный рассказ.

Нет у меня и не было ни одного знакомого ирландца. Но каким ещё быть человеку, чей народ изобрёл и употребляет виски? Это не ром, не старка и не коньяк. Дьявольский напиток рано или поздно любого перевернёт с ног на голову. Особенно опасна в этом плане первая ночь Великого поста. Пил бы Ник граппу, чачу, кальвадос или ракию, ничего подобного с ним не случилось бы. О водке я и вовсе молчу.

Ну, будем здоровы!

Неплохой рассказ, иному автору он сделал бы честь, хотя для Саймака написано слабовато. Фактически это иллюстрация к утверждению, что в космосе нас ждёт неожиданное. Конечно, это одно из первых, если не первое произведение на эту тему, но с тех пор об этом написано так много, что уже скучновато. Тем не менее, мастерство чувствуется, рассказ читается до сих пор.

Кстати, есть мелкий ляп, который рассказ не портит, но заставляет улыбнуться: в начале рассказа говорится, что радиоактивности на планете нет, хотя возможны солнечные вспышки, а через пару страниц говорится, что в горах найдены залежи радиоактивных руд.

Несомненно лучший роман Бальзака, во всяком случае, лучший из того, что я читал. С «Шагреневой кожей» может сравниться разве что «Проклятое дитя». Но как я шипел и ругался, когда пятьдесят лет назад впервые прочитал этот роман! Нет, он мне понравился, но ведь он мог быть лучшим не только в творчестве Бальзака, но и во всей литературе XIX века! Когда Валентен не формально, а собственной кожей ощутил, как сжимается, шагрень, как она уплывает, превращаясь ни во что, он попытался ничего не желать, даже за морфий схватился, как за последнюю надежду. Но тут он был обречён, жить, не желая, невозможно, и кожа продолжала сжиматься вне зависимости от её владельца. То есть, Бальзак попросту убил своего героя. А если бы шагреневая кожа проявляла свои чудесные свойства только в те мгновения, когда владелец осознанно этого захочет? Чтобы Валентен расплачивался своей жизнью, зная, что он делает... Впрочем, это был бы совсем другой роман; жаль, что Оноре Бальзак не написал его. Но он написал «Шагреневую кожу», спасибо ему за это.

Честно-благородно начал было читать отрывок предложенный Фантлабом для скачивания. Но даже этот отрывок не дочитал из-за полной беспомощности автора. Всё неестественно, натужно и, главное, несамостоятельно. Первым был Станислав Лем (Вторжение с Альдебарана), а затем ещё пара рассказчиков повторила этот нехитрый приём. Но то были юмористические рассказы, а Олег Кожевников на полном серьёзе несёт пургу о сокрушительном действии этанола на инопланетян. Этанол чрезвычайно простое вещество, часто встречающееся в кислородных мирах, так что инопланетяне обязаны были предусмотреть защиту от него. Вот только тогда романа не было бы. Кстати, крэгги (так зовут инопланетян)... где-то я уже встречал это слово. Если не ошибаюсь, это персонажи повести Ольги Ларионовой «Чакра кентавра». Что же, Олег Кожевников так и будет драть со всех, кто окажется в зоне достягаемости? За рассказ «Поединок», один к одному содранный с Фредерика Брауна, я выставил тройку. Тут надо бы ставить меньше, но, поскольку вещь не дочитана, то и оценку ставить нельзя. Хорошо автору, никто дочитать его творения не может, потому и оценок плохих нет. А самому-то автору не стыдно? Вроде бы взрослый человек, понимать должен...

Эмиль Золя считается реалистом, более того, типичнейшим представителем натуралистической школы. И вот, перед вами фантастический роман, утопия, в которой дотошно прописаны представления социалистов девятнадцатого века об устройстве и методах достижения счастливого будущего. Главный герой — Лука (помним, что перед нами один из романов незаконченного цикла «Четвероевангелия», и имя главного героя совпадает с именем евангелиста) не праздный мечтатель, не описатель утопии, традиционный для этого жанра, а деятель, строитель той самой утопии. Несбыточность надежд и представлений Эмиля Золя сегодня ясна каждому, но пока читаешь книгу, автору веришь. Таково свойство любой талантливо написанной книги.

Какое отношение это имеет к норвежской фантастике? Калька с американского и только. Да, конечно, автор придерживается прогрессивных взглядов, но кроме политической составляющей в рассказе должно быть что-то, имеющее отношение к культуре, желательно национальной. А вот этого нет и намёка, ведь в Норвегии даже квислинговцы, бывшие оголтелыми фашистами, нацистских взглядов не исповедовали. То есть, проблематика рассказа полностью заимствованна и очень напоминает советский лозунг времён развитого социализма: «Зато в Америке негров вешают».

Альфред Бестер мастер нетривиальной прозы. Я не так много его читал, но не встретил ни одного ходульного сюжета, ни единой шаблонной ситуации. Бестеру подражали, Бестер не подражал никому. Один из тех авторов, которые составили славу англоязычной фантастики.

А этот рассказ порадовал меня ещё и тем, что на Голливуд во время Третьей мировой пожалели атомной бомбы. Было бы там, что бомбить. Оказалось, что было.

Даже перевод Норы Галь не сумел спасти этот рассказ. Тривиальность, вот основная его характеристика. Земляне настолько безлики, что помнится только, что их было двое. Бедняга селенит и вовсе незижнеспособен. Вечно эти инопланетяне остаются в единственном экземпляре и ожидают скорой смерти. Всё как есть сконструировано, недостоверно и придумано исключительно в угоду плохонькому сюжету. Хорошо хоть обошлось без смертоубийства. Торговля -- двигатель прогресса -- воистину достойная идея для убогого рассказа.

Рассказ в своём роде замечательный: столкновение двух зоопсихологов, причём оба они не являются настоящими учёными. Первый (инопланетянин) тупо исследует объект при помощи стандартных методик, второй (землянин), хотя и сумел понять, что, собственно, происходит, но не смог просчитать результата собственных действий хотя бы на два хода вперёд. Апофеоз некомпетентности с обеих сторон и закономерная концовка. Вернее, концовка закономерна для всякого зоопсихолога, а вот для читателя она оказывается неожиданной, и это ещё одно достоинство рассказа.

Вроде бы рассказ предсказуемый и не таит в себе неожиданностей, да и читан уже неоднократно, а берёшься перечитывать, и вновь настроение улучшается. Не возьмусь судить, как Роберт Шекли и его переводчики добиваются такого эффекта, а просто перечитываю рассказы Шекли, когда нужно, чтобы настроение улучшилось. И всем советую пользоваться этим безотказным методом.

Типичный пример вырождения сериала. Писать больше не о чем, герои навязли в зубах и давным-давно разрешили все проблемы, ради решения которых явились на свет, но автор всё ещё доскребает ошмёточки недоработанных сюжетов, не замечая, что портит тем самым воспоминание о первом, замечательном произведении. Зачем это делается -- непонятно. Сам Гаррисон объяснял, что делает это исключительно из любви к русской водке. Конечно, это шутка, но, увы, очень похожая на правду.