Итак, возьмем идеализированное общество Хаксли. "Вкалывают роботы — счастлив человек" (ц), как пел персонаж известного фильма, вот только человек оказывается не вполне счастлив, люди стали "тепленькими", выражаясь словами одного из героев романа. В результате процедуры бетризации, "выключающей" естественную природную агрессивность, Земля полностью победила войны, а значительные достижения науки позволили избавиться также от большей части опасностей, грозящей отдельному человеку — общество стало стабильным, а мир — стерильным и комфортным. В новом мире, как и в мире героев Хаксли, уже не нужны глубокие эмоции, сильный характер, умение побороть себя и умение прикладывать нечеловеческие усилия. Все это — рудименты, — от которых земное человечество успешно избавилось всего за два поколения.

В этот-то рай и попадают наши "дикари". Но если герой Хаксли был принесен с другой стороны планеты и был запрограммирован так, что не смог осознать и принять новый мир, то герои Лема — люди выдающиеся: их "программы" достаточно гибки, чтобы не просто ужасаться произошедшим в мире переменам, но искать и находить себя в новом мире. Герои Хаксли — дети. Герои Лема — уже состоявшиеся взрослые.

Первый из конфликтов, затронутый в романе, — конфликт, который через 11 лет станет ключевым в одном известном нефантастическом произведении, — люди, положившие свои судьбы на выполнение приказа родины, обнаруживают, что в новой родине, нынешней, приказы эти получили переоценку, были признаны ненужными, тем самым и собственные их деяния, стремления и судьбы в результате идеологической инфляции обесценились. Роман Моррелла связан с местечковым конфликтом — войной во Вьетнаме — и его герой не находит ничего лучше, чем продолжить войну, войну со всем миром. Герои Лема воевали не с людьми, они пережили схватку с нечеловеческими условиями безразличного к людям космоса, таким образом, в их сознании человеческая жизнь не обесценилась, а наоборот, цена одной жизни возросла. Поэтому мы видим как попытка столкновения с новым миром, т.е. попытка начать войну, угасает сама собой. Герои Лема слишком взрослые для этого.

Вопрос ненужности прежних героев, в нашем случае, приобретает определенный подтекст: сама по себе космонавтика бессмысленна по той причине, что вселенские расстояния, превращающиеся во вселенские промежутки времени, сводят к нулю любую научную полезность и эффективность. Ни фотонные двигатели-паруса, ни криогенные камеры, ни "поколения, летящие к цели" — ни одно из этих изобретений не наполняет объективной ценностью результаты таких полетов. Обнаруженные знания — устаревают либо становятся неинтересны давно ставшему другим обществу. Но не только признание этого факта — удел человека. Герои романа, побывавшие там, у Звезд, оказывается, знают кое-что такое, что выпадает из поля зрения при любых объективных оценках. Цель космических полетов — сами полеты, расширение не знаний человека, но границ его возможностей. Люди летят не для того, чтобы взять пробы с планет Альфы-Центавра, но чтобы проверить: способен или нет человек на такое, и есть ли вообще граница его возможностей.

К этой мысли персонажам еще предстоит прийти. Но, будучи "дикарями" на новой Земле, каждому из них предстоит еще решить ряд иных, более практических проблем. Следующей деталью нового мира можно назвать абсолютное и совершенное равенство полов. Способности, некогда бывшие неотъемлемой частью мужской личности: сила характера, умение бороться и побеждать, — оказались редуцированы, в то время как неотъемлемая женская функция — деторождение — инфляции не подверглась. Наши герои — мужчины — обнаруживают, что те средства и способы, которые ранее могли дать им возможность "завоевать" свою будущую половину, теперь не работают. В одних женщинах они вызывают панический ужас (будучи не бетризованными), в других — экзотическое любопытство (вроде обезьян в зоопарке или дикаря у Хаксли). Но герои Лема могут сделать невозможное, в отличие от того же Дикаря-Джона. Совершенно нечеловеческими усилиями главный герой и его избранница соединяются. И в этом я вижу, кроме прочего, как бы шанс для Кельвина из "Соляриса" [недаром романы написаны в одно время]. Главному герою "Возвращения..." Лем дает возможность сделать то, чего не смог Кельвин и из-за чего страдал: понять свою половинку и приблизиться к ней. Вообще, психологическая ломка героев в попытке соединиться, прописана настолько сильно, что я ощущал настоящий ужас, чувство балансирования на тонкой нити над пропастью. Эпизод, сравнимый с эпизодом схватки робота и тучи в "Непобедимом".

Интересно также отметить как бы итоги, подводимые автором, т.е. то, как изменились его "дикари" к концу романа, какие они сделали выводы. Одни — собираются в новый полет, но уже не ради абстрактной цели, а с полным чувством понимания, почему и для чего человечеству нужны полеты в космос. Другой — принимает дивный новый мир со всеми его недостатками, в том числе, согласен на бетризацию своих детей. А главное, роман, как и любой другой роман Лема, содержит глубокое исследование человеческой души в контексте определенных социально-этических вопросов, роман изобилует эпизодами и деталями так или иначе расширяющими наше понимание героев и обстоятельств. Бетризованные львы. Сумасшествие астронавта — жуткий эпизод. Фабрика роботов. И многое другое.

#1. Йен Макдональд. Ночь всех мертвецов. АСТ. New wave.

Ночь всех мертвецов

Повесть начал читать еще в поезде Питер-Иваново, возвращаясь с Питерской встречи (купил в Питере на ж/д вокзале в букинисте "Старая книга"), но как-то отложил после первой главы, а позже, когда решил-таки взяться за серию "new wave", снова взял эту книгу. И, черт подери, пошло.

Более того, могу сказать, что именно повесть "Ночь всех мертвецов" стала приятным сюрпризом на тот момент: в меру динамичная, в меру оригинальная с оттенком "крэйзи", этакая "нанобиблия" в уменьшенном варианте.

Отдельное спасибо переводчику. Хотя оригинальное название "Дни Cоломона Гурски" более напоминает "жития" святых и великомученников, все-таки "Ночь всех мертвецов" дает несколько иное толкование образу самой повести. Язык в переводе мне крайне понравился: технические термины напополам с метафорами и настоящей поэзией, что как нельзя более подходит выбранному сюжету.

Итак, главный герой Соломон Гурски с супругой, которые занимаются разработками в области нанотехнологий изобретают технологию самовосстановления организма: отрезанные руки-ноги вырастают, погибший мозг и внутренние органы восстанавливаются... с одной оговоркой. Новое существо уже является не совсем человеком. Более того, само такое перерождение приравнивается к смерти. Далее, в третий или четвертый из дней этого самого Гурски, люди, обычные, смертные, начинают войну против бессмертных мертвецов: сначала сгоняют их в резервацию и пытаются контролировать, а потом и вовсе начинают войну на истребление. Мертвецы бегут за орбиту планеты, обживают кометы и вообще оставляют Землю — землянам, а сами бросаются покорять космос.

Самое интересное начинается именно здесь. Через многие века мертвецы расселились по вселенной, изредка контактируют друг с другом, предпочитая творить вокруг себя полностью управляемые миры — заселяя их физическими законами, обитателями и структурами, ограниченными лишь собственной фантазией. Этакие Боги в миниатюре, сами себе Яхве.

Соломон Гурски воспользовавшись взрывом сверхновой разбросал свои нано-семена по галактике и его двойники начинают собираться, обмениваясь накопленной за тысячелетия информацией. Наконец, Гурски и прочие обнаруживают, что уже сама Вселенная подошла к состоянию, когда собирается вернуться в сингулярность, чтобы совершить еще один Большой взрыв. Большинство, после такой своей многомиллионой жизни соглашаются переплавиться этим большим взрывом в жизнь будущей вселенной, но не Гурски. Всю свою многомиллионную жизнь он мечтал отыскать свою наномертвую возлюбленную, но потерял ее, когда мертвецы бежали из Солнечной системы на комете. И вот сейчас, в предвестье Большого взрыва, он исхитряется выйти за пределы сингулярности, видит появление Вселенной, видит появление Солнечной системы и Змели, видит повторное зарождение человечества, видит себя, сидящего рядом с возлюбленной в тот момент, когда они еще не изобрели нанобессмертие и тогда он вмешивается в знакомый ход истории... и остается с ней.

Оценка: 9, не поставил десятку только за банальный хэппи-энд.

Камень, ножницы, бумага

Средняя по качеству повесть. Есть тут интересные находки и образы: архетипичные картинки, позволяющие программировать сознание любого человека — как некие метакоманды доступа (забудь, умри, выздоравливай...), виртуальные миры, которые создает подруга ГГ. Но, в целом, много ляпов и слишком по-голливудски: главгерой совершает паломничество в страну корпораций и в конце концов управляется с главным злодеем-киборгом. И опять же — хэппи-энд, лубоффь и все такое.

Оценка: 7

История Тенделео

Кажется, наиболее положительно оцененная на Фантлабе мне, особенно, не понравилась, а теперь, после "Пикника на обочине" Стругацких не понравилась еще больше. "ИТ" это "Пикник..." по-голливудски: инопланетные зоны появляются на земле, правительства их изолирует, одно из таких мест — какая-то африканская страна, людей переселяют их в безопасные районы, где они оказываются в палаточных лагерях без еды, крова, работы. Образуются банды, начинают контролировать городки, дороги и окрестности, воевать друг с другом. "Зоны" между тем расширяются, зараженные люди, судя по всему, уничтожаются своими же. Между тем, оказывается, что в зараженных районах тоже можно жить, и кое-кто приспособился. Правда об этом героиня узнает много позже, когда, сбежав из Африки в Америку, обустроит свою жизнь, встретит возлюбленного, но вдруг будет выслана из страны обратно в Африку — окажется, что она заражена. Окажется, что зараженная она обрела наноиммунитет против болезней и вообще, это заражение просто "апгрейдит" человеческих организм. В Африке героиня вступает в сопротивление, которое пытается достучаться до всего человечества со словами о безопасности и полезности этой новой пришедшей на землю жизни.

Единственный интересный ход в конце — возлюбленный героини бросается в Африку за ней и присоединяется к повстанцам, а в целом, — неплохо написано, но увы, первая повесть намного сильнее. Опять же, гиблая тенденция лепить романтические хэппи-энды.

Оценка: 7,5-8

Кроме того, в двух последних повестях перевод намного беднее, чем в первой, — насколько я понимаю, Макдональд все-таки довольно поэтичен, а здесь этого нет.

----------------------------------------

#2. Майкл Суэнвик. Вакуумные цветы. Эксмо. Все звезды.

Вакуумные цветы

Начало романа (первые 40-50 страниц) просто очаровали: резко, динамично, необычно, много терминов, уникальный мир, программирование личностей, "загрузка" подобно программам каких-то навыков и социальных ролей, раздваивающаяся личность главной героини, четыре совместные личности главного героя, Комбин — коллективный разум человечества на Земле, с которым, оказывается, ведется неявная война.

Но далее сюжет вырождается в схему событий/поступков и к самому концу остается лишь недоумение — и зачем же это читать? Летели на Марс, построили контейнерный поселок, улетели на Землю, ввязались в войну с Комбином. Самое обидное, что сверхлюди с двумя и более личностями ведут себя вполне по человечески, и вовсе даже не "сверх", — а все перспективы социального исследования, которые открывались перед Суэнвиком на таком материале, так и остались нереализованными.

Оценка: 7,5 — неплохо, но нет особенного желания читать второй роман, хотя, ожидаю, что он (получивший Хьюго, кажется) будет получше.

----------------------------------------

#3. Аркадий и Борис Стругацкие. Малыш. Трудно быть богом. Парень из преисподней. Пикник на обочине

Слушал все в аудио, слушается великолепно. Все больше убеждаюсь, что моя неприязнь к аудио Фрая, Олди и Симмонса объясняется не исполнением, а качеством материала.

Малыш

Долго-долго искал эту повесть, потому что не знал кто и как называется, были смутные воспоминания о сюжете, а тут — на тебе, — сама попалась. Очень хорошо: атмосфера настоящего триллера великолепна, мысли о Контакте и продолжение "базаровского" спора: что есть природа — "храм или мастерская". Есть некий авторский произвол, когда к концу романа позиции Стася и Майки начинают несколько противоречить их же словам в начале романа. И более всего не понравился явно приляпаный финал, где Стась разговаривает с Малышом с орбиты. Без этого эпизода роман был бы значительно лучше. Ну и этА... обидно, что мы все-таки ничего не узнали о людях, которых высветила вспышка фонаря. Прямо натуральное разочарование

Оценка: 8

Трудно быть Богом

Первый раз я читал этот роман/повесть на втором курсе в рамках дисциплины "Социология" и, конечно же, половины тогда не понял. Черт подери, до чего же хорошо написано. Точно, емко, остро, каждое слово, каждый эпизод, каждая мысль и каждая эмоция настолько выверены, что почти с первого абзаца чувствует, что сюжет обреченно катится по рельсам к одному единственно возможному финалу. Эта нечеловеческая выверенность и точность романа заслуживает самой высокой оценки. Пласт идей грандиозен. Язык великолепен, даже юмористические эпизоды окрашивают повествование горьким привкусом.

Оценка: 10

Парень из преисподней

Вначале было странно и потому интересно. В тот момент когда ГГ оказался на Земле и ему сказали, что, мол, мы тебя вылечили, но пока назад отправить не можем, стало неинтересно. Отдельное Гы тому, что "Кот" нахваливает "груши". Так бы и бросил, но продолжил слушать. Живенькие персонажи, хорошо прописанные. В итоге, поставил бы 7, но............. финальная глава с возвращением домой (грязная дорога, оплеухи водителя, отобранный автомат и выброшенный в траву, мерещащиеся везде агенты землян и фраза: дома!) — щемяще, великолепно.

Оценка: 8

Пикник на обочине

Единственное, что не понравилось в романе — "американскость", стилизация под дикий запад с ковбоями, барменами, американские короткие имена (тот же Рэд), а на все это сверху плюхнуты советские институты и НИИ. Как-то покоробило доверие к тексту. Но роман хорош, глубок, противоречив. Хоть сейчас второй раз перечитывай.

Оценка: 9

Обратил внимание, что в разных произведениях братьев кто-нибудь обязательно "похлопывает" себя по ноге "палочкой" или еще чем.

----------------------------------------

#4. Станислав Лем. Непобедимый

Насколько уж я люблю Лема, но в этот раз он меня просто удивил. Начал слушать "непобедимого" и просто не мог оторваться. В очередной раз убедился, что Лем очень поэтичен, и много более поэтичен, чем пресловутый Симмонс.

В "Непобедимом" Лем отошел от основной темы Контакта, и обобщил Контакт, до столкновения с иной жизнью. По сути, многие противоречия, которые кое-кто находит в "Аватаре" Камерона подробно и ярко рассмотрены в "Непобедимом": противоречие, когда на одной чаше весов "другая" чуждая жизнь, а на второй — жизнь собственных друзей, людей. Атмосфера триллера, несмотря на философичность произведения, настолько реальна и ощутима, что шлепать по темным улицам, приглядываться к теням, с "Непобедимым" в наушниках было даже чуть-чуть страшновато. Схватка Циклопа с тучей — настоящая поэма, черт подери, я почти чувствовал, будто нахожусь там.

Путешествие героя в эту страну смерти подводит все итоги, и хотя не так пронизывающе, как предыдущая схватка, — расставляет все точки над i.

Для текста также характерна точность и выверенность, выбросить, назвать "лишним" нельзя ничего.

Шикарный роман.

Оценка: 10