Известный поэт и переводчик классической поэзии, В.Микушевич неоднократно выступал и в прозе. В начале 2000-х вышел его сборник рассказов "Будущий год", посвященный мистике дачного Подмосковья. Несколько лет спустя в том же издательстве "Энигма" был опубликован роман, который по праву можно отнести к фантастике — криптоисторической, а также криптофилософской.

Поиск истинной крови Меровингов и эликсира бессмертия в закулисах мировой истории — известный сюжет. Особенность этой книги в том, что она насыщена религиозно-философской тематикой, и вместо боевика здесь только приключения духа. Щедрое на причудливые загибы расследование взаимосвязей христианского богословия и эзотерических культов, европейской литературы и народных легенд, русской философии и истории последних веков. Пробразом главного героя Платона Чудотворцева стал известный философ, диалектик и имяславец А.Ф.Лосев. За напластованиями вымысла различимы и детали биографии, и стиль письма: объединяются несовместимые понятия, чередуются синонимические и омонимические линии в этимологическом исследовании, а парадоксальность вывода отсылает к истинному бытию, доказывающему всякое суждение. И лишь изредка слышен сухой смех книжного червя под скорлупой нарочитой пародии на глубокомыслие.

В рассуждениях о бессмертии не обойдена и легенда и о Фаусте — который, выясняется, также из Меровейских кровей и тесно связан с русской историей. Его потомок Чудотворцев дружит с Распутиным, ведет конспиративную переписку с Гитлером и Сталиным о поисках Грааля, а после ареста вместо признательных показаний пишет труд, известный под названиями "Гений Сталина" и "Оправдание зла". Но ни с большевистским демиургом, ни с сатирически изображенным Православно-коммунистическим союзом "ПРАКС", планирующим восстановление империи в конце тысячелетия, герой не сходится в главном. Невозможно преодолеть зло через зло, такой путь ведет в никуда. А для самого Чудотворцева путь ведет в Святую Русь — "невидимый град везде для тех, кому дано войти туда, и нигде для тех, кому туда войти не дано".

Феномен мегациклов в фантастике Роберта Хайнлайна

Евгений В. БАЛАЦКИЙ

Центральный экономико-математический институт РАН, г. Москва, Российская Федерация

Финансовый университет при Правительстве РФ, г. Москва, Российская Федерация

Для цитирования: Балацкий, Е. В. (2024). Феномен мегациклов в фантастике Роберта Хайнлайна.

AlterEconomics, 21(1), 141–158. https://doi.org/10.31063/AlterEconomics/2...

Аннотация. В статье обсуждаются основные идеи фантастического рассказа американского писателя Роберта Хайнлайна «Год невезения» («The Year of the Jackpot»), опубликованного в 1952 году. В этом рассказе писатель обрисовал интересное и необычное для того времени явление, которое сегодня можно назвать социальным мегациклом. Сущность последнего состоит в наличии внутренней связи между частными циклами разной природы, что рано или поздно приводит к резонансу, когда точки минимума / максимума всех частных циклов синхронизируются в определенный момент времени и вызывают многократное усиление кризисных явлений. Более того, Хайнлайн акцентирует внимание, что к этому моменту у массы людей возникают сомнамбулические состояния сознания, когда их действия теряют признаки рациональности и осознанности. Показано, что за прошедшие 70 лет с момента выхода рассказа в естественных науках идея мегацикла стала нормой: сегодня прослеживаются причинно-следственные связи между астрофизическими процессами и тектоническими мегациклами, которые в свою очередь детерминируют геологические, климатических и биотические ритмы Земли. Одновременно с этим в социальных науках также утвердились понятия технологического мегацикла, цикла накопления капитала, цикла пассионарности, мегациклов социальных революций и т. п. Дается авторское объяснение природы социального мегацикла с позиций теории хаоса (сложности) и неравновесной экономики; подчеркивается роль принципа согласованности в объединении частных циклов в единое явление. Поднимается дискуссия о роли уровня материального благосостояния населения в возникновении синдрома социального аутизма, занимающего центральное место в увеличении амплитуды мегацикла.

Ключевые слова: промышленная революция, технологический мегацикл, социальный мегацикл, синархия, благосостояние

Роджер Зилазни

ФИЛИП К. ДИК

О Бог или боги, что за музыка.

Раньше я думал, это струнные,

Но теперь понял – духовые.

Звуки перкуссии сыплются

В темную ночь души.

Любовь только часть:

Сегодня ненависть

И ограниченность

Могут привести душу к Богу.

Но потом опять, Кратил, как знать?

Мог ли Сикстинский потолок

Правоту Майкла Энджело доказать?

Под ярким солнцем Санта-Аны

Фил Дик мог видеть ночную тьму

Ствол пистолета

Звуки трубы

Запах сочельника

Безнадежность коана

И процарапал эти линии

Где сияет неон:

Где озвучены ноты

В любом порядке,

Движение идет –

Миры без конца –

Мимо.

Труба нынче крайний

Неусыпный пастырь

За вратами рассвета

Где полосы света

Сдерживают день-нарушитель.

Движение берет левее

Где толстые лошади

Скачут.

Мир лежит в стороне.

Роджер Зилазни

КРУГОВОРОТ ЗАГАДОЧНЫЙ КОТ

Пыль лежит позади меня

Пыль под моими колесами

Остается живым

Загадочный кот

Мир есть война другими средствами

Сказал один мудрый старик

Голубое сияние над головой

Изгибается тетивой полудня

Высокие острые ноты

Издает мое радио зов

Печальный исходит из книги

Если истина нам известна

Я могу держать в голове

Оленя на склоне горы

Полет черного дрозда

Круглую форму мира

Движение в центре которого я

И каждое есть что-то другое

Другими словами пыль

Под следами колес позади

Машины нужно эти лапы

Облизать на остановке

Когда выбираем дорогу

Ведь кот это квант

Максимальное количество

Скачок от пыли к сиянию

Дня открывшегося глазу

Иногда улавливаемый речью

Теряющий слова в круге

Движенья прекрасных листьев

Деревьев круговорот

Загадочный кот

Первый рассказ Мариэтты Чудаковой под названием «Пространство жизни» был опубликован в журнале «Знание-сила» в конце 60-х. Он сразу был признан классикой жанра и многократно переиздавался, в том числе в зарубежных антологиях советской фантастики. Его оригинальная идея соединяла в себе стиль научного мышления и потенциальную глубину философских обобщений – смесь, притягательную для научной фантастики во все времена.

Второй рассказ Мариэтты Чудаковой под названием «Тихий старик» был опубликован в журнале «Уральский следопыт» в конце 70-х («золотое» время «Следопыта»). С тех пор он не переиздавался. Но всякий, кто тогда его прочел, без труда вспомнит тот стол в саду и старика, забивающего гвозди в самое переплетение мировых линий.

Другие рассказы, представленные в этом сборнике, ранее не печатались и не предлагались автором к публикации. Их сюжеты, инспирированные Лемом и Брэдбери, довольно необычны для советской эпохи. Но дело не только в этом: как признается автор, написание фантастических рассказов представляло для нее нечто вроде спорта, любимого занятия, которое не нуждается во внешнем одобрении.

Филологические этюды, дополняющие коллекцию рассказов, наводят мостик между жанровой и «большой» литературой, подчеркивая наряду с тем своеобразие фантастического жанра. Эти изыскания в области НФ-литературоведения дают ключ к главной идее сборника.

Напомним, Чудакова получила известность в первую очередь как литературовед – исследователь творчества Булгакова, Чехова и других российских классиков. Поиск тонких, малозаметных связей между различными художественными образами и стилистикой письма, откапывание изначальных смыслов из-под напластований редакторских правок и причудливых изгибов истории – вот мудреная практика литературоведческих исследований, в которой Чудакова добилась успеха и признания. В качестве примера подобных штудий читатели сборника могут познакомиться с анализом сюжетных и образных перекличек между «Мастером и Маргаритой» и «Стариком Хоттабычем» (фрагмент из книги, готовящейся к изданию).

Именно такое исследование тонких, малозаметных связей между разными явлениями и событиями составляет сюжетную основу всех рассказов из цикла «Мирные досуги инспектора Крафта».

Отставной полицейский, живущий в некой условной западной стране, Крафт вспоминает дела минувших дней и наиболее интересные случаи из практики. Его мозг «видимо, был устроен иначе, чем у других людей. Люди охотнее всего сопоставляют вещи близкие, связь которых очевидна или естественна. Крафту же бросалась в глаза не менее для него очевидная связь между вещами далекими – такими, какие могут оказаться рядом друг с другом разве что в бреду тяжелобольного... Не видные для других совпадения, вспыхивающие в его мозгу, приводили к замечательным результатам» («Тихий старик»).

Способность отыскивать малозаметные связи между различными событиями Крафт использует в детективных расследованиях. Многие из них он ведет в частном порядке. И каждый раз вытаскивает наружу что-нибудь удивительное, выходящее за рамки здравого смысла, но реалистичное в своей фантастичности. В одном тексте соединяются детективная и фантастическая традиции, холодная строгость научной мысли (свои рассказы автор относит к жанру НФ) и эмоциональная полнота мира искусства.

К примеру, в упомянутом рассказе «Пространство жизни» обнаруживается человек, чья жизнь ограничена не во времени, как у других, а в пространстве – он не может выходить за границы определенной территории, и с каждой попыткой бегства отведенный ему участок все больше сжимается. Вот такой "принцип неопределенности", вывернутый наизнанку. Сопоставив разрозненные факты, Крафт приходит в нужное время на нужное место, пытается помочь вечному скитальцу. Но увы – другие не столь наблюдательны, и отведенный страннику лимит быстро подходит к концу. (Кстати, авторский вариант названия рассказа – «Убийца».)

В других историях причиной трагедии становится перенос человеческого чувства на живых существ иного рода. Здесь автор не видит преграды: если вселенская сила любви, понимаемой в платоническом смысле, способна объединять и возвышать людей, то почему она не может объединить человека с другим существом? Такое происходило не только в истории культуры (союз Леды и Зевса, «Лебединое озеро»), такое может происходить здесь и сейчас, считает Крафт. С его точки зрения любовь к птице, сидящей в клетке, или родственное чувство к лесным деревьям могут столь же сильно влиять на поступки человека, как любовь или родственное чувство, испытываемое к другому человеческому существу.

Многие истории инспектора Крафта имеют печальный финал. Но одну хочется выделить особо.

«Я помнила рассказ «Развилка» десятилетиями, — пишет Л.Петрушевская, — написано как бы от лица ушедшего навсегда». Легко ли изменить судьбу, вернуться назад и выбрать на затерявшейся в прошлом развилке другой поворот? Наука в лице доктора Винклера, превратившего это занятие в высокотехнологичный и доходный бизнес, дает неудачнику Лестеру новый шанс. Новое место в мире может быть совсем другим – богач или бедняк, под солнцем или под вьюгой, талант или снова неудачник… Но оказывается, что требуется лишь совсем небольшое изменение, чтобы жизнь превратилась из тусклого морока в мир, полный радости и тихого семейного счастья.

Сюжеты, которые автор берет для своих фантастических историй, нередко выглядят чересчур изощренными, неправдоподобными (хотя что может быть неправдоподобного в фантастике?). Можно по-разному к ним относиться. Еще можно по-разному ценить литературоведческие работы Чудаковой, можно принимать или не принимать ее общественную позицию. Но несомненно вот что: перед нами из невозможного сочетания смыслов, идей и обстоятельств возникает на этих страницах маленькое литературное чудо. Удивительное и хрупкое, полное странного очарования, сияющее собственным светом. Рассказы Чудаковой, представленные в этом сборнике, несомненно, входят в золотой фонд российской фантастики.