Не могу не написать о книге, выхода которой так и не дождался А.М. Гелескул, приложивший к её появлению много усилий.

И которая наконец-то вышла.

В антологии, задуманной Анатолием Михайловичем Гелескулом (1934-2011) в восьмидесятых годах прошлого века, представлены образцы испансжкой народной песенной лирики от Средневековья до середины XX столетия.

В сборник вошли харджи, вильянсико, песни и плачи, сегидильи, коплы, канте хондо (солеарес, серраны, кантарес, цыганские сигирийи), иберийский фольклор, детские песни.

Тексты публикуются на испанском языке с параллельным переводом на русский.

Переводы в разное время выполнены А. М. Гелескулом, Н. Ю. Ванханен, Г. М. Кружковым, Д. С. Самойловым, П. М. Грушко, Ю. М. Даниэлем, В. В. Дубиным.

В книгу также включены испанские пословицы и поговорки, словарик архаизмов и диалектизмов, культурологические материалы о символике цветов и растений, об испанских традициях, календарных праздниках и проч.

Это билингвальное издание адресовано изучающим и владеющим испанским языком, ценителям испанской классической культуры, а также всем интересующимся зарубежными фольклорными жанрами.

Составители:

А.М. Гелескул, Н.Р. Малиновская.

____________

Издательство:

Центр книги Рудомино, 2024 г.

Язык:

Русский, Испанский

ISBN:

978-5-00087-237-6

Страниц:

496 (Офсет)

Масса:

774 г

Размеры:

245x146x32 мм

Его поэзия, его магия перевода — навсегда в памяти и в сердце.

___________

Маро Маркарян

***
Я знаю — затихая навсегда,
Ты улыбнулся горько и лукаво
Горячности, не гасшей в холода,
Мятежным мыслям, меркнувшим, как лава,
И женщинам,
Уже издалека,
Не помня зла,
Не требуя залога,
Своей улыбкой, искрой светляка,
Похожий на ребёнка
И на Бога.

Пока тускнел и мерк земной предел
И в ночь ты с детской дерзостью глядел,
Любимец, озорник и заводила,
Душа прощально смерила края
Провала в пустоту небытия
И, смерив их, от нас загородила.

И оттого лукава и горька
Была твоя улыбка в то мгновенье,
Когда, окинув бездну свысока,
Ты канул в ночь и растворится тенью,
А нам оставил искру светляка.


Тадеуш Гайцы

.ПРИСТАНЬ

Я вернусь, воскрешенный тоскою,
словно в зеркале призрак белесый,
и пойду, как рука, за строкою,
по земле, где кресты как березы,
где бессменная очередь вдовья
на могилах как черные свечи
и где скорбные доски готовят,
глядя в небо, как Сын Человечий.

Тот же дятел в лесу задолдонит,
та же белка, как огненный слиток,
промелькнет, и на синей ладони
спрячут листья ленивых улиток,
вновь на грустные мысли настроит
тот же голос на том же пороге,
и та самая женщина вскроет
моих писем мудреные строки.

Все припомню, сегодняшний, здешний, —
рельсы в отзвуках парного бега,
городские огни как черешни
и одышку фабричного эха…
Я верну имена безымянным,
всех жалея и кланяясь всем,
и воскреснут мечты и обманы
с потаенной печалью — зачем?

Лихолетье исхожено мною,
и когда оборвутся следы
и затерянный в сумерках поля
зарастет бугорок под сосною,
я вернусь еще в ваши застолья
сновиденьем далекой звезды.



Хуан Рамон Хименес

ПЕСЕНКА

Душу мне солнце заката
озолотило вчера.
Золото вынул я ночью,
глянул. Одна мишура!

Сердцу луна на рассвете
бросила горсть серебра.
Двери я запер наутро,
глянул. Одна мишура!

_________
Анатолий Михайлович Гелескул.
89 лет.

Любим и помним.

Таким событием стала для меня встреча с Анатолием Михайловичем Гелескулом.
Встреча, выросшая в общение, а потом и в дружбу.

Это теперь я вижу, что судьба улыбнулась мне самой доброй из своих улыбок, одарила бесценным и чудесным.
А тогда, хмурым осенним вечером, были лишь эмоции: ощущение долгожданного свершения мечты, удовольствие первых слов беседы о поэзии, радость общения с человеком, который является для меня вершиной русского поэтического перевода.

И с каждым новым разом, когда удавалось встретиться и поговорить, Гелескул открывался с какой-то новой стороны.
Человек большого юмора, острого ума, разносторонний и в то же время нелюдимый, не любящий официоза, трудоголик, скептик и аскет.

Уже 11 лет как его нет, но он всегда рядом.
И каждый год на даче в Загорянке, где он провёл свои последние дни, надиктовал свои последние строки переводов ( писать уже не мог — не видел ), — каждый год собираются его друзья и почитатели, чтобы вспомнить его — в День его рождения.

Сказать, что это интересно — значит ничего не сказать.

Непередаваемое ощущение прекрасного — вот, пожалуй, подходящая оценка.

Песни под гитару, стихи, переводы, воспоминания, и главное — общение.

Общение тех, кто любит и помнит человека, поднявшего планку переводной поэзии на недосягаемую высоту, оставившего нам бессмертные строки из испанской, португальской, польской, немецкой, французской, армянской, других поэзий.
Человека, единственного, кто удостоился титула Поэт перевода.

Время не остановить.
И у него свои законы.
Но всё же...
Есть в жизни загадка и чудо.

Человек уходит, слово его остаётся.
И пока есть слово, пока жива поэзия — поэт жив, он с нами.
Навсегда рядом.

Как сказка.
Как светлячок в ночи.
Как тихая, нечаянная радость.

-----------------
Хуан Рамон Хименес

***
Не забывай меня,
нечаянная радость!

Чему когда-то верилось — разбилось,
что долгожданным было — позабылось,
но ты, неверная, нечаянная радость,
не забывай меня!
Не позабудешь?
-------------------

С Днём рождения, Анатолий Михайлович!

Любим и помним.


21.07.2022г.

Десять лет назад, в этот день, не стало Анатолия Михайловича Гелескула...

Десять лет.


Мне невероятно повезло в жизни.
Я лично знал Анатолия Михайловича.

И знакомство это тем более дорого, что было оно не результатом случайности, а воплощением многолетней мечты, истинным подарком судьбы.
Бесконечно жаль, что встреча наша произошла слишком поздно и общались мы слишком редко и мало.
Но и это — незабываемо и неповторимо.

Невероятный собеседник, человек энциклопедических знаний, с большим чувством юмора, он притягивал к себе магнитом, был душой компании.
При этом не любил говорить о себе,

сердился, когда хвалили его переводы.
Знал ответ на любой вопрос, с лёгкостью отвечая на него — цитатой, случаем из жизни, анекдотом.

Классик русского поэтического перевода, знакомый миллионам читателей поэзии, поднявший это искусство на невероятную высоту, давший нам образец отношения к слову, к рифме.

И в то же вемя — самый обычный человек.
Не любивший официоза, скромный, ранимый, очень добрый, трудоголик и аскет, философ и романтик.

Его переводы, его поэзия — памятник русскому языку, поэтическому переводу, планка и вершина, образец.

Человек жив, пока о нём помнят.
Гелескулу суждена долгая память — пока люди читают стихи, пока радуются и печалятся, пока продолжается жизнь.

..держу в руках маленькую книжку, 1989 года издания, прекрасной армянской поэтессы Маро Маркарян, "Из огня любви и печали".
Сред прочих переводов других великих поэтов и переводчиков — много гелескуловских; вот один из них.

Эпитафией самому себе, воспоминанием о будущем...

***
Я знаю — затихая навсегда,
Ты улыбнулся горько и лукаво
Горячности, не гасшей в холода,
Мятежным мыслям, меркнувшим, как лава,
И женщинам,
Уже издалека,
Не помнят зла,
Не требуя залога,
Своей улыбкой, искрой светляка,
Похожий на ребёнка
И на Бога.
Пока тускнел и мерк земной предел
И в ночь ты с детской дерзостью глядел,
Любимец, озорник и заводила,
Душа прощально смерила края
Провала в пустоту небытия
И, смерив их, от нас загородила.
И оттого лукава и горька
Была твоя улыбка в то мгновенье,
Когда, окинув бездну свысока,
Ты канул в ночь и растворится тенью,
А нам оставил искру светляка.


_________

Анатолий Михайлович Гелескул.
Любим и помним.

25.11.2021г.

Сегодня — 87 лет со дня рождения Мастера русского поэтического перевода, выдающегося переводчика и великого Поэта, Анатолия Михайловича Гелескула.

Наиболее известные работы:

с испанского — народные песни, Хорхе Манрике, Гарсиласо де ла Вега, Сан-Хуан де ла Крус, Кеведо, Росалия де Кастро, Мачадо, Хименес, Леон Фелипе, Лорка, Вальехо, Уидобро, Эрнандес, Пас, Пабло Неруда, Элисео Диего, Синтио Витьер;

с французского — Теофиль Готье, Нерваль, Бодлер, Верлен, Аполлинер;

с португальского — Пессоа; с немецкого — Рильке;

с польского — Мицкевич, Норвид, Лесьмян, Ивашкевич, Галчинский, Стафф, Лехонь, Бачинский, Боровский, Т.Новак, Харасымович, Шимборская, Милош, Твардовский,

с чешского — Витезслав Незвал.

Переводил также драмы (Лорка) и прозу (Ортега-и-Гассет, Хименес). Публиковал статьи о зарубежной словесности и о русской поэзии (Мария Петровых, Давид Самойлов, Анатолий Якобсон, Наталия Ванханен).

Лично для меня, а также для множества других любителей поэзии, Гелескул — вершина, эталон, абсолют.

Его переводы обладают истинной магией слова, являются образцом русского поэтического языка.

Впрочем, не надо лишних слов. Его переводы надо просто читать.

И я завидую тем, кто впервые откроет для себя поэтическую вселенную Гелескула.

Она прекрасна.

_____________________

Представляю блестящее предисловие автора к своей первой книге, сборнику "Тёмные птицы".

И в прозе Анатолий Михайлович — всегда эталон точности, знания, юмора и красоты.

________

"Как большинство переводчиков, я не собирался таковым становиться и вообще, как большинство читателей, долго полагал, что стихи переводятся как-то сами собой – и если у переводного поэта, будь то даже Гейне, одни строки западают в душу, а другие – нет, виноват автор, которому не все одинаково удалось.

Это обстоятельство я со временем подзабыл, а следовало бы помнить. Читательское доверие к слову слепо, как любовь.

Лет двадцати с чем-то я прочел «Цыганское Романсеро» Лорки по-испански и был обескуражен.

Кое-что оттуда я знал в русских переводах, которые любил и люблю по сей день, и, естественно, раскрыл книгу на этих вещах.

Все, вплоть до ритмов и рифм, оказалось не так. К этому я совершенно не был готов и с самоуверенностью самоучки решил «Это неправильно. Надо, чтоб было так, и я это сделаю».

И, помнится, собственные каракули не сразу меня убедили, что все не просто – и чтоб было «так», надо, чтобы стало иначе.

Но это уже профессиональные тонкости, не всем интересные, и сказать хотелось бы о другом.

Думаю, что стихи прежде всего делятся на живые и мертвые. Первые бывают очень талантливыми и не очень, но к ним тянется если и не народная тропа, то все же человечий след; вторые бывают искусными или неискусными, и тянутся к ним одни стихоманы. Почему стихи рождаются такими, вряд ли кто знает, но это медицинский факт.

И секрет перевода, наверно, тот же, что у стихов, – в конечном счете это тайна жизни.

Я думаю, что у каждой жизни – своя тональность. То, что зовут судьбой. События жизни, неизбежные или навязанные, ложатся в эту тональность, как мелодии, и попадают в нее или остаются чужеродными и терзают фальшью.

Человек потому и внимателен к себе, что домогается не роскошной жизни, а подлинной – своей, без чуждых и фальшивых нот.

Стихи, оставляя наедине с собой, помогают понять себя в мире, и недаром, когда такое понимание становится самоубийственно важным – на заре туманной юности, – стихи пишут почти все (кроме тех, наверно, кто не знает попросту, что это такое).

Парадоксальное, но верное определение поэзии дал испанский философ Ортега-и-Гассет: «Поэт – это переводчик человека в его разговоре с самим собой». Люди общаются словами, но разговор с самим собой бессловесен – это миллионы, миллиарды немых наречий, скрытных, смутных и мучительных своей непонятностью. Поэтическое слово помогает понять то, чему мы искали и не могли найти имя, и заодно ощутить, что внешне мы разобщены и лишь в самом сокровенном, неотчетливом и неповторимом – короче, в самом личном – близки, понятны и, если хотите, похожи.

Другое дело, что не все поэты бывают поэтами, переводчики – тем более. Невольное отступление мемуарного свойства.

Я учился заочно, и происходило так, что сессионное время иногда совмещалось с литературными вылазками. Сам институт был техническим, но с несколько цыганским уклоном: полевые геологи, поисковики, прибывали на сессию из тьмы лесов, из топи блат и прочих неуютных мест, и народ съезжался разновозрастный, разношерстный и крайне интересный.

Однажды сосед по столу, увидев у меня гранки переводов, спросил, что это за штука, и неожиданно сказал:

– А я переводные стихи вообще не читаю.

– Почему? – полюбопытствовал я.

– Да так... Редко что попадается.

– Редко, – согласился я. – А непереводные? Часто?

Парень был умный и в ответ рассмеялся.

Что поделать, все бывает редко.

Культура – это пустынная местность, да и вся наша перенаселенная планета довольно малолюдна. Можно ли вообще переводить стихи? Наверное, нет, и светлые умы, в первую очередь – поэты, убеждали этого не делать.

Но люди ценят умные советы, а сами, включая советчиков, поступают обычно по пословице: «Пока умный думал, дурак реку вброд перешел».

Еще греческие мудрецы убеждали, что лучшее для человека – не родиться, а родившись – тут же умереть. Мы по-прежнему ценим античную мудрость, а плотность населения по-прежнему растет.

Что до переводов, то и в античные времена жаловались на упадок творчества, а неповторимый Катулл, например, переводил стихи Сафо, тоже неповторимой.

Мне доводилось слышать от людей наипрогрессивнейишх, что в России слишком много переводят.

А виной тому – цензура (и это правда, пусть и с оговорками).

Помню такой оборот речи: «Непродуктивная трата национальной энергии и национального гения».

Об энергии рассуждать не берусь, а вот таинственный «национальный гений» – видимо, калька с немецкого и заодно немецкая калька с французского: в романских языках это выражение ничего величавого не содержит и обозначает всего-навсего народный дух, говоря проще – склад души. Что тут можно возразить?

В России с цензурой, да и с культурой перевода, обстояло по-разному и порой плачевно, но переводили всегда – и особенно много и полнозвучно полтора-два века тому назад, когда литература была не чета сегодняшней, да и читатели владели языками.

Похоже, переводы – признак молодости, а не склероза.

Русская поэзия неизменно чутка к мировой культуре, это у нее в крови – и как раз потому, что она молода, моложе европейских, и кровь еще не перекипела. Любому барбосу известно, что Есенин пил, но многие ли знают, что Гейне он читал в подлиннике и это была его настольная книга?

Наверно, литература, сплошь состоящая из Пушкиных, Шекспиров и Сервантесов, была бы самодостаточна, но такой, похоже, не предвидится.

Да, много и, увы, справедливо говорится о ненадежности, ущербности, слабости поэтического перевода, о его неизбежных потерях.

Правда, у «национального гения» есть на этот случай национальная поговорка: «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти». Поговорка российская, но, думаю, и другие народы спорить с этим не станут.

Все эти нехитрые рассуждения в защиту перевода – никоим образом не самозащита или самооправдание.

Свои переводы ни защищать, ни оправдывать не собираюсь – пусть защищаются сами, как умеют и насколько в силах. Самому судить о себе трудно и вряд ли возможно. Разумеется, заподозри я в себе графомана, остерегся бы публиковать переводы, но я действительно не знаю, чего они стоят.

И по этому поводу вспоминаю для бодрости строчки из якутской поэмы (в выразительном переводе Николая Шатрова):

"Еще хороша, что взошли семена:

бывает, посеешь – и нет ни хрена. "

______________

...и в этом году — уже 10 лет, как его нет с нами.

Анатолий Михайлович Гелескул.

Любим и помним.