Если в грязной электричке,
Где плевали и сорили,
и ругались злобно матом
Появился вдруг уборщик…

Всё отмыл, оттёр, покрасил,
Починил и вставил стёкла,
С громким криком: «Я непонел!»
Врежь ему по наглой роже.

Потому что это быдло –
То, которое в вагоне,
Не оценит, как уютно
Ехать в чистой электричке.

Быдло всё опять загадит,
Всё испортит, всё сломает –
Как эстет ты испытаешь
Когнитивный диссонанс!

Если ты, гуляя в парке,
Бросил мусор мимо урны,
То махни рукой и дальше
Смело топай с банкой пива.

Оправданье: футболисты,
Сплошь мазилы и придурки,
По воротам попадают,
Прямо скажем, очень редко.

Им за это платят деньги,
А тебе никто не платит.
Так что плюнь в глаза любому,
Кто посмеет возмущаться.

Ты, во-первых, не Рональдо,
Во-вторых, не Марадона.
В-третьих, бросил всё же в урну.
Что с того, что не докинул?

Дьявол с жёлтым лицом

внимательно смотрит на тебя.

Долгий, молчаливый взгляд,

трещина рта; смоль зрачков.

Писк комара над ухом.

Сквозь сон

ты понимаешь:

воздуха!

Тебе не хватает воздуха.

Ворочаешься с боку на бок,

сипишь, бормочешь сквозь зубы.

Одеяло сбилось в ком,

подушка мокра от пота;

с кровати бессильно свисает рука.

В горле сухо.

Суше, чем в пустыне.

Облизываешь шершавые губы.

Горечь. Соль. Гарь.

Гарь?!

Дьявол равнодушно кивает: гарь.

Действующие лица:

Жириновский Владимир Вольфович – кандидат в президенты РФ.
Режиссер – креативный молодой человек чуть старше тридцати лет.
Ослик – маленький серый ослик.

В эпизодах:
(массовка)

Помощник режиссера (и проч., несколько человек).
Телохранители Жириновского (свита, несколько человек).

Заснеженная площадка. Маленький серый о с л и к, запряженный в сани, уныло переступает с ноги на ногу. Справа – покосившаяся изба.
Появляется р е ж и с с е р, п о м о щ н и к р е ж и с с е р а, операторы, осветители и проч. Начинается суета. Режиссер походя пинает ослика. Тот орет от неожиданности.

Режиссер
Уж засветло кричит осел,
Он надоел до колик.
(озирается)
Ну где там Вольфович? Пришел?
Пора снимать нам ролик.

По съемочной площадке широким шагом идет Ж и р и н о в с к и й. На обрюзгшем лице – недовольство. Его т е л о х р а н и т е л и держатся поодаль.

Жириновский
Карету мне! И бубенцы,
И кнут из сыромяти!
Я вам устрою, подлецы!
(Оборачивается к режиссеру.)
Чего расселся, дятел?

Режиссер угодливо смеется. Телохранитель из свиты Жириновского мимоходом щелкает ослика по носу. Тот скалит зубы.

Режиссер
Всё приготовлено, вашбродь.
Пожалуйте садиться.

Жириновский
(топает ногой)
А кони где? Коней бы хоть
Запряг. Болван! Тупица!

Режиссер растерянно моргает и сверяется со сценарием. Ослик, улучив момент, кусает режиссера за ляжку. Тот орет. Поднимается гвалт. Режиссер и помощник режиссера бьют ослика смертным боем.
Жириновский поворачивается к свите и, как с трибуны, вещает.

Жириновский
Вот! Бьют осла! За что? Зачем?!
Никто не встал в защиту.
А я б помог – любому! всем!..
(Оборачивается к режиссеру.)
А вдруг осел элитный?

Запыхавшийся режиссер переглядывается с помощником. Оба качают головами. Ослик, улучив момент, лягает помощника режиссера. Тот орет. Ослика бьют с удвоенной силой.
Жириновский, вскинув одну руку и заложив вторую за спину, прохаживается перед телохранителями.

Жириновский
(пафосно)
Вот! Видите – бардак! позор!
Чиновный беспредел!
Куда ни ткни – на воре вор!..
(Оборачивается к режиссеру.)
Где ролик, бракодел?

Режиссер и помощник оправдываются, утирая пот со лба. Телохранители сурово хмурят брови. Осветитель с оператором пьют из фляжки коньяк по очереди. На площадке легкий морозец. Жириновский берет кнут, садится в сани и погоняет ослика.

Жириновский
(замахиваясь кнутом)
– Ну, чё стоим? Поехал! Н-но!
Не можешь? – уходи!
Я – сам! Я подниму страну!

Режиссер
(оператору)
Стоп. Снято.

Жириновский
(режиссеру)
Погоди.

Кряхтя, вылезает из саней. Вскидывает руку, готовясь произнести речь. Ослик, улучив момент, громко и немузыкально ржет.
Со стороны кажется, будто Жириновский, надсаживаясь, вопит что есть мочи.

Жириновский
(с перекошенным ртом)
И-а-ааа! И-а-ааа! И-а-ааа!..

Занавес.

Взаправду ли это было
Или придумал кто-то,
Я расскажу, как слышал
От старика Федота:

Просёлком летит упряжка,
В снегу вековые ели.
На козлах сидит, нахохлясь,
Господский кучер Емеля.

Ложатся стеной сугробы,
Метёт за спиной и вьюжит.
По тёмной скатёрке неба
Рассыпаны крошки стужи.

– Успеть бы до ночи, барин.
Боюсь, занесёт дорогу.
– Здесь хутор есть, на отшибе.
Давай-ка, Емеля, трогай!