Я сам нахожусь сейчас в очень трудной ситуации. Недовольный своей работой, в том наихудшем смысле, что не знаю хорошо, в какую сторону идти дальше, я — самый последний на свете человек, который мог бы кому-либо давать так называемые разумные или добрые советы или рекомендации. Если браться за остроактуальные, даже и пылающие живым огнём sensu stricto политические темы, это не даёт возможности для появления литературы с большим дыханием, в лучшем случае получаются вещи вроде "Не хлебом единым" Дудинцева. Любая памфлетная острота, атакующая сатира, если она не является в то же время пульсирующим обращением к великим традициям искусства и продолжением главных направлений развития, хиреет за изумительно короткое время и утрачивает всю актуальность, потому что оказывается выбиванием запоров, дверей, которые вдруг сами открываются, и все удивляются, зачем вообще нужно было столько говорить и писать о вещах — вдруг — совершенно очевидных. А потому, хоть я и за востребованную литературу, но только так, как востребована в понимании мира — физика, поскольку её главной директивой является не сегодняшняя, немедленная полезность результатов, а прогресс, вытекающий из убеждения в том, что ни одно познавательное усилие не будет бесполезным.
Прежде чем снять "Дознание пилота Пиркса", Марек Пестрак обратился к другому произведению Лема. В 1973 году он снял "Расследование". К сожалению, сам я этот фильм не видел. Хотя сейчас его вполне можно найти в интернете.
Сегодня — 70 лет со дня рождения Даниэля Мусеевича Клугера, писателя и автора баллад,
Фотография Василия Владимирского.
Клугер о Леме:
Первоначальная профессия — вернее, подготовка — героя романа "Насморк" выбрана Лемом, разумеется, неслучайно: астронавт, покидающий Землю и уходящий — зачастую навсегда — из нашего мира в мир Иной. Это не черный юмор, космические путешествия и приключения в архетипической основе своей представляют собою более или менее стройное описание путешествия в мир загробный. И опасности, подстерегающие персонажей, весьма напоминают те ужасы и испытания, с которыми сталкивается умерший — а еще чаще, живой, "незаконный" пришелец в мире мрачного Аида или безжалостной Эрешкигаль. Все эти далекие миры, населенные странными существами — нашими братьями по разуму, иногда дружелюбными, иногда враждебными — представляют собою те или иные "пейзажи" мира загробного, иногда адские, иногда райские. Зеэв Бар-Селла в статье "Гуси-лебеди", например, весьма убедительно показал, что Марс "Аэлиты" — царство смерти, со всеми полагающимися атрибутами. Можно вспомнить и родоначальника "космической оперы" Эдгара Берроуза, где самое путешествие на Марс становится по сути рассказом о посмертных странствиях души, или его ученика, одного из величайших американских фантастов Рэя Брэдбери, или десятки других сочинителей... Забавно, что в двадцатом веке появилась мода на отыскивание в древних преданиях, в мифах архаических религий следы контактов с космическими пришельцами. Возникла даже некая "наука" — палеокосмонавтика, имеющая к науке подлинной весьма отдаленное отношение. Между тем, если уж искать какие-то подтексты, связывающие космические приключения с шумерскими, ацтекскими и египетскими мифами, то в прямо противоположном направлении: не в мифологии разыскивать свидетельства о "палеоконтакте", а в современных космических операх, этих увлекательных сказках для взрослых, обнаруживать следы древних верований, ушедших из области религии в область массовой культуры и добавивших свой особый оттенок в плетение, составляющее ее подтекст...
облако тэгов
