1967 год.

Как можно представить себе организм более совершенный, чем биологический? Как система детерминированная (похожая в этом смысле на живые организмы) это может быть система, поддерживающая ультраустойчивость благодаря притоку наиболее производительной, то есть, конечно, ядерной энергии. Отказ от окисления делает излишними кровеносную и кроветворную системы, лёгкие, всю пирамиду центральных регуляторов дыхания, весь химический аппарат тканевых энзимов, мышечный обмен и сравнительно небольшую и крайне ограниченную силу мышц. Ядерная энергия допускает универсальные преобразования; жидкая среда не является лучшим её носителем (но можно было бы построить и такой гомеостат, если бы кому-то это было уж очень нужно). Ядерная энергия открывает разнообразные перспективы действия на расстоянии — будь то действие по проводам, дискретное ("кабели", подобные нервам), будь то аналоговое (когда, например, излучение стало бы эквивалентом несущих информацию аналоговых гормональных соединений). Излучения и силовые поля могут действовать также и на окружающую гомеостат среду, а тогда примитивная механика конечностей с их подшипниками скольжения становится излишней. Разумеется, организм "на ядерной энергии" выглядит в наших глазах столь же гротескно, сколь и бессмысленно, но достаточно представить себе ситуацию, в какой находится человек на стартующем космическом корабле, чтобы правильно оценить всю хрупкость и узость эволюционного решения. При усиленном тяготении тело, состоящее главным образом из жидкостей, подвергается резким гидродинамическим перегрузкам: подводит сердце, в тканях то недостаёт крови, то она разрывает сосуды, появляются экссудаты и отёки, мозг перестаёт действовать почти сразу же после прекращения доступа кислорода, и даже костный скелет оказывается в этих условиях конструкцией слишком слабой, чтобы противостоять действующим силам. Человек является сегодня самым ненадёжным блоком в созданных им машинах, а также самым слабым — в механическом отношении — звеном реализованных им процессов.

В 2020 году польский режиссёр Гжегож Яжина планировал поставить спектакль "Солярис" в Литве. Но, похоже, этот проект не удалось осуществить.

Зато я нашёл информацию о спектакле "Солярис", премьера которого состоялась в краковском Народном театре 19 июня 2020 года. Режиссёр — Марцин Вешховский.

Похоже, в этом спектакле можно увидеть родственников Снаута (мать) и Сарториуса (жену и дочь), а не только Хари.

Привожу пару фотографий со спектакля, но что они обозначают, не спрашивайте.

Из переписки с известным энтомологом, профессором Александром Павловичем Расницыным:

"Наш завлаб тех времен, профессор Борис Борисович Родендорф, светлая ему память, был любителем фантастики и особенно Лема, которого читал в подлиннике (собственно, и изучил польский ради фантастики, которой по-русски тогда было только Жюль Верн, Беляев, Казанцев, да чуть-чуть Ефремов и самые ранние Стругацкие; впрочем, Ефремов как коллега по институту был кому-то доступен и в рукописи). ББ нам и привил эту любовь, а озорство Йона Тихого на фоне ханжески пуританской советской литературы вызывало у нас буйный восторг — тем более сепульки ("как это — сепульки без жены?!").

Я действительно люблю Станислава Лема, хотя встречаться с ним не привелось. Когда-то я послал ему свою книжку, где кроме всего прочего были описаны Сепулька удивительная (Sepulca mirabilis) и Сепуление со свистом (дословно — свистящее: Sepulenia syricta), пан Станислав ответил прелестной открыткой со словами благодарности. К сожалению, её какой-то любитель редкостей у меня увёл. Вот и вся история моих отношений с паном Лемом".

Сепулька удивительная (Sepulca mirabilis):

Сепуление свистящее (Sepulenia syricta):

Покружил, покружил алый рубин во тьме, над океанами пустоты, в коих плавали звёздные айсберги, над светящейся тушей бескрайней, и запищал:

— Эй, ты, уж больно великий, увалень огненный, шаляй-валяй непомерный, — можешь помыслить хоть что-нибудь?!

Всего через год дошли эти речи до мозга колосса, и пришли в нём в движенье небесные сферы, искусной гармонией спаянные; подивился он дерзким словам и решил посмотреть, кто это смеет с ним так разговаривать.

Стал он голову поворачивать туда, откуда был задан вопрос, но прежде, чем повернул, два года минуло. Глянул он светлыми глазами-галактиками во тьму, но ничего не увидел; рубина там давно уже не было, теперь он попискивал за спиной исполина:

— Экая ты нескладёха, звездотучный ты мой, солнцевласый! Экое чудище-ленивище! Чем башкою вертеть, солнцами своими кудлатыми, лучше ответь мне, сумеешь ли ты два да два сложить, прежде чем половина голубых гигантов в мозгах у тебя выгорит и потухнет от старости!

Рассердили бесстыдные эти насмешки космолюдина, и начал он быстро, как только мог, оборачиваться — ведь говорили с ним из-за его спины; и поворачивался всё резвей и резвей, а вокруг оси его тела млечные пути загибались, и рукава галактик, доселе прямые, свивались на поворотах в спираль, и звёздные тучи закручивались, в шаровидные сбиваясь громады, и все его солнца, планеты и луны завертелись, как запущенные волчки; но прежде чем уставился он на противника своими глазищами, тот уже сбоку над ним посмеивался.

Всё быстрее мчался малец-удалец, всё быстрей поворачивался космолюдин, но, хотя уже юлою вертелся, но поспеть всё равно не мог, и наконец такие набрал обороты, такую скорость развил, что путы гравитации в нём ослабли, швы тяготения, Гигацианом положенные, разошлись, скрепы симпатии электрической распались, и, словно разогнавшаяся центрифуга, лопнул космолюдин и разлетелся во все стороны Универсума, головнями-галактиками кружа, дорогами млечными рассыпаясь, и начали разбегаться туманности, центробежной силой разбрызганные.