Рассказ производит прямо-таки взрывной эффект на читателя, особенно читателя не подготовленного. Харлан Эллисон вываливает на него изощренные мучения, помешательство людей и чудовищную, непонятную ненависть компьютера к человеку. Ненависть эта демонстративна, чрезмерна, даже избыточна и как будто в самой себе находит источник.

Это очень сложный, жестокий, тяжелый рассказ, но мастерство и, как говорят, «художественная правда» делают его одновременно и очень красивым произведением искусства.

Интересно, что человечность компьютера лучше всего проявляется в жестокости, в ненависти...

При всей своей печальности «Далекая Радуга» все-таки невероятно позитивное, жизнеутверждающее и даже «человекоутверждающее» произведение.

Мне тут особенно понравилась тема подвига, ведь герои повести, все эти ученые, космолетчики, художники..., они героически отдают себя работе, героически встречают гигантскую катастрофу. Причем это не скуластые типичные герои, которые не моргнув бровью встречают проблемы: они волнуются, переживают, путаются в словах, но продолжают. Но это для нас, для читателей подвиг, мы-то дети куда более примитивного общества, а для них это норма. Иначе они просто не могут, а если сделают, им будет очень плохо, как предательство самого себя.

Есть в «Далекой Радуге» что-то утопическое, но эта такая бодрящая утопия, что тем и привлекает, по крайней мере меня.

Юмор — это ведь своеобразный щит, или даже такое защитное поле: мы отодвигаем от себя жизненный негатив, делаем его безобидным, по крайней мере на уровне сознания, и создаем для себя условия в которых мы можем работать спокойно, отдаваться работе.

Стругацкие блистательно, мне даже кажется не хуже классических сатириков, но легче и задорней, высмеяли бюрократию, тупое соблюдение схемы. Их герои сделали это смешным и и даже жалким, и с полной силой отдали себя работе. Неунывающие люди, которые мечтают работать, не могут без работы (тут это научный поиск) и наслаждаются работой.

Это, конечно может быть немного наивное, произведение нужно обязательно давать читать детям. Это не нудный урок: «иди работай», а очень остроумная демонстрация того, как можно ею наслаждаться, упиваться, радоваться. При всех своих вроде бы легких и веселых сторонах это повесть настоящий гимн трудолюбию и человеческому уму жаждущему познания!

Это-ж надо так писать! Аромат галушек, скрип и запах снега прямо чувствуется! И все это в непередоваемо обаятельной атмофсере праздника, легкой, веселой чертовщинки.

Гоголь щедро изливает на читателя потоки малороссийской жизнерадостности и обаяния, как-будто поглядывает рассказчик на тебя, читателя, и прехитро щурится скозь дым своей трубки. Это поднимает настроение, это заставляет улыбаться, это восхищает!

Ощущение такое, что Муми-Тролль уже повзрослел, уже не может как прежде быть таким наивным, таким непосредственным. Это зима, то чего нельзя избежать, но от этого только печальнее.

Сама зима как ее описывает Туве Янссон отражает изменения, которые происходят в душе Муми-Тролля: он стал печальнее, задумчивей, внимательней, серьезней — он повзрослел.

Мне кажется, что сама атмосфера книги, как говорят ее поэтика передает нам, читателям немного печальную атомсферу взросления, начала расставания с детсвом. А взрослым помогает вспомнить, еще раз пережить эти важные моменты.

Знаете, что интересно, мой ребенок больше любит слушать вступление «О хоббитах», забавные песенки Тома Бомбадила, всякие ответвления, подробности, которые прямого отношения к приключениям вроде бы не имеют. А происходит это от того, что Толкин создавал мир, причем мир настолько настоящий, что ребенок чувствует его как свой.

Мне же до сих пор нравится как плавно развивается сюжет, начинается становление характеров основных героев. Особенно мне импонирует как Толкин обыграл образ Сэма: такой простоватый персонаж, такой санчо-пансовский, казалось бы он раскрывается в героя, настоящего героя, но одновременно он все-тот же Сэм.

Восхитительная, добрая, красивая книга!

Туго-туго Мартин вяжет узлы и узелки, создает конструкцию (к котрой еще будет пристраивать всякое), которой можно залюбоваться. И это не просто интриги, а люди: многосторонние, которых трудно оценить однозначно и скзать вот «плохо», а «вот» хороший.

Мартин как будто этим романом заложил основу для мира, причем мира не выдуманного, а словно подсмотренного.

Вот и живут они, Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна, казалось бы живут как два бегемота по самые уши погрязшие в болоте обыденности, взяком, теплом, пованивающем, но родном. Это как раз вроде бы то, что принято называть «влачат жалкое существование». Но это ведь Гоголь, а не абы кто. Все у него как-то сложнее и прихотливее. Ведь Гоголь так подробно описывает нам, читателям, их дом, быт их милые привычки, что происходит чудо соучастия. Мы как бы присутствуем в этом доме и вот Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна не просто «типы» старосветских помещиков, а люди, живые люди.

И Гоголь оставляет читателей перед этим противоречием. Думайте, дескать, господа.

Очень странный цикл. Плавный и лиричный, печальный и задумчивый. Интересно, что Брэдбери печалится о будущем, размышляет о нем и словно иногда даже плачет.

Впечатление такое, что Говард писал в стиле какого-то «брутального-романтизма» что-ли... И это не противоречие, не парадокс. Конан появился, когда витальность, физическое потихоньку все больше отступало перед техникой. И Говард, в каком-то смысле, это писатель тоски по какому-то прошлому, конечно прошлое «брутально-романтизировано» (ну не могу лучше слов подобрать), но именно этим и привлекательно. Такое вечное «а вот когда-то» у Говарда играет своими интересными красками, хоть и грубоватыми, но чего вы хотите! таково уж содержание, как его еще воплотить, как не в грубых и сочных мазках.

«Муми-тролль и комета» мне напоминает странную, классно расказанную историю о взрослении. Но эта история взросления не как расказывает там Лев Толстой, а снова на уровне взгляда ребенка. Как бы он переживал взросление.

Муми-Тролль как ребенок впервые сталкивается с чем-то огромным, непонятным и угрожающим — можно назвать это «кометой». Муми-Тролль сначала пытается понять, а потом пытается выжить. Но это звучит грубовато, Туве Янссон так грубо не пишет — она рассказывает очень серьезную и одновременно милую сказку, которую ребенок скорее чувствует, чем понимает.

По крайней мере сейчас, взрослому, так мне думается.

Это-ж прям погружение в детство! И даже не в мое личное детство, а просто детство как ощущение, как мировоззрение.

Писательница как-то умеет так писать, что точка зрения у нее располагается как раз на уровен взгляда ребенка. Где-то у пояса взрослых. И взрослые уже не видят того, что видит ребенок, что подмечает, что для него важно и ценно. Но Туве Янссон дает возможность снова пережить яркие детские ощущения. Как-то по-серьезному отнестись к мурвьиному льву, лучше лучше понять язык Тофслы и Вифслы, даже не понять, а почувствовать его.

Это классно!

Эту великую книгу читаю своему ребенку. Ему нравится. Сначала он все хотел приключений, каких-то действий от Бильбо и других героев, а сейчас просто любит в который раз слушать про мелкие дела и подробности, всякие стишки и песенки. И самое интересное, что и мне не надоедает перечитывать Хоббита.

Замечательный роман. Тонкий, добрый, но не такой уж однозначный, если даже для моего ребенка ставит какие-то важные вопросы. Странно, что кто-то этого не видит. Может это я сейчас через детское восприятие иначе как-то смотрю на книгу.