Кинг Стивен. Жребий (Судьба Иерусалима).

Ну вот, собралась. Недели две уже прошло с прочтения, но я постараюсь ничего не пропустить.

Про Кинга я говорить люблю, потому что сказать есть что. А история моих взаимоотношений с этой книгой долгая и тяжелая. Это первый роман старины Стиви, который я прочла, и благодаря которому я надолго прониклась отвращением к автору. Но лет-то тогда мне было то ли семнадцать, то ли восемнадцать. Одним словом, не до литературы было, да и не разбиралась я в ней особо, хоть за плечами уже были мэтры в лице того же Профессора, Амбер, конечно же, довольно много Азимова ну и практически все, что можно было достать в те годы.

Кинг же мне показался чрезмерно затянутым и абсолютно неинтересным. Кстати, книгу я так и не дочитала. Это показательно, особенно, если учесть, что г-жу Стюарт я тогда осилила.

Я где-то могу провести параллель между Кингом и Олдями – до них надо дорасти. Научиться чувствовать вкус и запах книги, видеть оттенки, проживать кусочки жизней, а не глотать их с подростковым энтузиазмом – для того есть МТА.

Одной из характеристик книги можно считать историю названия города:

«Свое странное название городок получил вследствие весьма прозаических событий. Одним из самых первых здешних обитателей был суровый долговязый фермер по имени Чарльз Белнэп Тэннер. Он держал свиней и одного из самых крупных хряков назвал Иерусалимом. Однажды во время кормежки Иерусалим вырвался из загона, скрылся в ближайшем лесу, одичал и озлобился. Не один год спустя Тэннер предостерегал ребятню держаться подальше от его собственности. Он перегибался через ворота и зловещим голосом каркал: «Коли не хочете, чтоб вам кишки выпустили, держитеся подале от Ерусалимова леса, подале от Ерусалимова удела!» Предостережение прижилось, название — тоже. Это мало что доказывает — вот разве только, что в Америке и свинья может стремиться к бессмертию.»

Можно сказать, что в этой цитате весь Кинг. Он придает рельеф таким деталям, о которых обычно и не задумываешься. Это вещи, которые ты знаешь, если ты живешь там – в городе ли, в книге ли. Вспоминая Медведева: «Жизнь между страниц…». Грустно, но актуально. Автор заставляет погружаться в книгу, почти полностью отрывая нас от реальности.

Не помню, говорила я здесь об этом или нет, но хочется привести еще один пример к творчеству автора: если у него курьер везет письмо, которое играет какую-то роль в повествовании, мы обязательно окунемся в тот кусочек жизни этого курьера, который будет доступен нам в процессе доставки письма. Мы узнаем о чем он думает, чего боится и на что надеется. Мы сможем отождествить себя с ним и, естественно, будем ему сопереживать – даже если речь идет не о курьере а, допустим, о маньяке. В каждом человеке, в каждой местности, в каждом событии есть что-то, что нам близко и Кинг всегда к этому взывает. Иногда он попадает, иногда – нет. Но, судя по рейтингам его книг, чаще все-таки попадает. И даже не обидно чувствовать себя песчинкой в толпе его почитателей, потому что то, к чему он взывает, есть у всех нас, и мы не боимся оказаться в толпе.

Такой подход можно считать в некоторой степени дамским. Вот, например, пока пытаюсь говорить о Кинге, или о каком-то другом авторе, я ухитряюсь рассказать немного о себе, ведь мое мнение все-таки неотделимо от моей личности и, возможно, влияет на рецензию куда больше, чем прочитанная книга. Полагаю, это одна из причин, которые привлекают к автору дамскую аудиторию, желающую более сопереживать, чем, например, путешествовать и/или получать информацию.

Вот, как раз в связи с этим у меня есть повод рассказать занятную историю. Год-два назад, после выхода всей Башни, я взялась ее перечитывать. Точнее, перечитывать первые четыре книги, которые я уже читала, а остальные – просто читать. Так вот, еду я в метро, в выходной, с утра – кажется, встречать любимого. Помню, потому что как раз сразу ему эту историю пересказывала. Читаю первый том черного издания. Рядом стоит потрясающе красивый и ухоженный молодой человек, отчего сразу видно, что голубой. То есть такой голубой, что пробы ставить негде – не метросексуал, этих я отличаю. И даже не бисексуал. Манерность, маникюр, укладка и, кажется, даже тональный крем имеют место быть. Нечего конечно делать таким мальчикам в метро в выходной утром, ну да ладно. Так вот, это чудо поворачивается ко мне и говорит: «Эта книга Вас разочарует». Я практически дар речи потеряла, что со мной редко случается, ей-богу. Я разворачиваюсь тоже, практически упираю руки в боки и спрашиваю: «А почему собственно?». И вот оно от Левобережной до Крещатика рассказывало почему, ну и про Кинга в целом. И пришли мы к выводу, что, например, «Оно» – практически самая дамская книга Кинга именно в силу избыточного погружения во внутренний мир города и героев. Это из того, что мне запомнилось. И вообще, что дамский сопереживательный уклон в его творчестве заметен невооруженным глазом.

Кстати, с его оценкой «Темной башни» я не согласна до сих пор, но именно поговорить почти с женщиной, но с относительно мужским взглядом на мир о Кинге оказалось незабываемо интересно. Ну и, конечно, я еще год могла забавлять окружающих байками, что вон уже голубые со мной знакомятся… в метро… Дожилась. ;)

Но что касается Судьбы Иерусалима: повторяясь в своем же мнении о «Мобильнике», скажу, что книга в целом хороша, но для Кинга это слабо. Ну да это второе его произведение, то бишь блин уже не комом, но еще не идеал. Но уже чувствуется рука мастера и затягивает в повествование.

Возможно, можно провести параллель между старыми и новыми его книгами – и те, и другие не настолько глубоки и содержательны. Если я не ошибаюсь, сразу после аварии, случившейся в 99-м, когда очухался, он написал «Ловца снов» — эта своеобразная проба пера оказалась более чем удачной. Как и продолжение (и окончание) «Темной башни», какие бы камни ни бросали в меня критики. Но вот «Мобильник» лежит где-то рядом со «Жребием» и особого восторга не вызывает.

Жребий кажется стандартной книгой про вампиров, что для такой величины автора можно сказать непростительно. Однако же, когда он ее писал, он еще эту величину не приобрел, за плечами была только нелюбимая им и любимая критиками и вашей покорной слугой «Кэрри», а истории про вампиров, небось, искушали возможностью нового подхода и классикой выполнения. Так вот, с подходом не сложилось.

Если бы эту книгу написал кто-то другой, по предсказуемости она бы побила всех и вся. Но я все время ожидала каких-то неожиданных поворотов и нестандартного подхода, потому даже не пыталась предугадывать сюжет в рамках Стокера. И зря. Это самая обычная книга про вампиров. Есть такие существа, которые пьют кровь других существ, которые, в свою очередь, побывав жертвой, тоже становятся вампирами.

Социально неоправданно и реально невозможно. Будь в мире в наличии вампиры, и кусай они всех, кого хотят съесть, отгадайте, что было бы? Кстати, в связи с приобретением нового любимца, прочитала, что в южных штатах за содержание улиток ахатин дают пять лет тюрьмы. Потому что, если она сбежит, даже одна она может принести потомство до трех сотен яиц. А те – еще по три сотни каждая через полгода. Считаем… И понимаем, что пять лет за развал экономики как минимум на год – это цветочки. Улитки просто, до 30 сантиметров могут дорасти в смысле раковины. С телом – больше. И все это время они, извиняюсь, жрут.

Вампиры, кстати, тоже едят. Каждую ночь, насколько я понимаю, один вампир кого-то да покусает. И на следующую – тоже. И каждый из укушенных через денек-другой (ночь-другую) займется тем же. Спрашивается: через какой промежуток времени на планете не останется ни одного существа, которое не являлось бы вампиром? И еще: для какого класса задачка? У меня, кстати, напряженка с математикой. Ага, и сколько лет давать за вампиров? ;)

И вот я думала: я же читаю не какого-то зажопного, простите, мелкого эмтэашника, а книгу Великого Мастера. А Великий Мастер не может написать так, как я предполагаю, что он напишет. Вон, вспомнить «Безнадегу» достаточно. Что ни сюжетный поворот – то оправданная фантасмагория с отсылкой к теологии и психологической подоплекой. Я такое предсказать не могу. А Жребий, как оказалось, могла. Пошиб, в общем, средний.

Один из главных героев, практически, можно сказать, ГГ, возвращается в родной город. Писатель. Про писателей – это мы любим, причем почти так же заезжено, как и возвращение в родной город. С собой он приносит сумбурные воспоминания о чем-то страшном, что произошло с ним в городе во время его детства. Причем ЭТО не имеет отношения к сексу, а то старина Стиви такое ведь любит. ;) Можно даже не вспоминать практически продублированное возвращение героев в родной город из «Оно», можно вспомнить «Полицейского из библиотеки», например. Как когда-то говорили про Джеки Коллинз (мальчики этого наверняка не читали): «В крови и сперме по колено». Впрочем, это по прежнему дает рейтинги, правда, в другой целевой аудитории.

В Жребии имеет место быть исключительно кровь. Ну, может, еще чуточку романтики. И писатель приезжает не зло уничтожать, а бороться с детскими страхами путем их описания в книге. Но вот только то самое зло выбрало именно этот момент для того, чтобы вернуться в город. Как и положено герою, он встречает девушку, которая оказывается девушкой его мечты. И отгадайте: что же с ней случится? Ага, правильно.

Спойлер. Впрочем, все уже и так догадались.

История же в целом такова: в город вернулся древний вампир, который будет кусать людей, которые будут превращаться в вампиров, которые тоже будут кусать людей, которые будут превращаться в вампиров… в доме, который построил Джек. Все.

Естественно, вампиров потом убьют. Ну-ка, отгадайте, как можно убить целый город вампиров? Залить святой водой? А ничего подобного! Поочередно после рассвета ходить по домам и вбивать кол в каждое сердце? Да, пробовали, не помогает. Остается что? Я с первого раза догадалась, но гордиться-то и нечем особенно, потому что, кроме боеголовки, выход один: сжечь. И что бы вы думали? Сожгли.

Единственное более-менее оригинальное отступление – это линия священника, которого главный вампир оскорбляет в лучших (то бишь религиозных) чувствах, принудительно поит своей кровью и отправляет восвояси. Естественно, для священника это даром не проходит. Любимый говорит, что по этому поводу есть какая-то концепция, но мне о ней ничего не известно, за исключением истории «Вампира в Бруклине», где был такой герой, который, кажись, звался нежитью и распадался на части.

Линия священника на том обрывается. Повторно он выныривает в Темной Башне, а в «Песни Сюзанны», кажись, уже помирает смертью храбрых.

Вспоминая, кстати, уже набившие оскомину Дозоры, надо признать, что Доктор вполне рационально вписывает вампиров в картину мира, придав их существованию определенные социальные ограничения. А то получается почти как с орками Профессора: ну завоюют они Средиземье, ну съедят все, что не успеет испортиться, а что дальше? Будут святым духом питаться? Для орков это затруднительно. :D Любимый в ответ на мои претензии к Профессору смеется и говорит, что орки – это биороботы. Но ведь даже биороботы должны что-то трескать или бензином там заправляться… Разве что манка у них для энергии? И они ее извлекают из энергетических линий, а-ля Ааз & Скив?

Итоги.

В общем, как сказала одна барышня в комментарии к моей рецензии на Глуховского: «Фантастика должна соблюдать правила, которые сама же и прописывает. Если правило не прописано, значит по умолчанию оно идентично правилу реального мира: вода мокрая, огонь обжигает, а яблоко падает вниз. Если этого нет, это небрежность, недобросовестность и неуважение к читателям.»

Уж не думала, что когда-то скажу такое про Кинга, но это правда. Наличие фантастических сил надо оправдывать в картине реального мира. Единственно оправдание, которое я могу для него придумать, это то, что он в Башне преподнес картину не мира, а миров. И мир Иерусалима может отличаться от нашего. Но тогда это надо было оговорить, ИМХО.

В целом можно резюмировать, что книга неплохая, но не для мастера.

Оценки.

1.            В мир мне поверить не удалось несмотря на толковые, грамотные описания и отсылку к хряку Иерусалиму. Если за мир принимать город, то можно было бы и в десятку оценить, но всю картину портят вампиры, придавая творению мастера ненатуральность. Это, правда, мой личный таракан: люблю естественность. Как говаривал не очень уважаемый мной Профессор: «Придумать зеленое солнце легко. Трудно создать мир, в котором оно было бы естественным».

2.            Читабельность на девятку, но по моей любимой причине: не потому, что плохо, а потому, что бывает и лучше. Кинг плохо не пишет. Но перевод не тот, который я привела в цитате про Иерусалима, а более скупой, практически дословный, как я понимаю. В смысле переводов АСТ по-прежнему не рулит. Да и вообще…

3.            Интрига – для Кинга понятие сложное. Даже, пожалуй, отсутствующее в его книгах. Нет таких моментов, где ты сидишь, как на иголках, в ожидании грома. Или молнии. Эти ожидания вплетены в текст и следуют непрерывной чередой, сдавая от этого в степени накала. Он, конечно, старается, но текст получается слишком глубоким, чтобы обращать внимание на ожидание или предвкушение каких-то событий: они непрерывны. Так что пусть будет восемь.

4.            Герои & Идея – что касается творчества Кинга, то я считаю возможным и нужным объединить эти две оценки.

Когда-то в ходу был анекдот про классического американского героя: мол, это должен быть слепо-глухо-немой безногий негр-сифилитик. Когда я начинала читать Башню, то практически была уверена в том, что старина Стиви этот анекдот слыхал и решил постебаться. Все его герои – изначально люди довольно убыточные в той или иной мере, и оттого очень настоящие. Круче него только Громов пошутил в Запретном мире, выведя двумя ГГ качка-имбецила и продавца лифчиков, то бишь дамского белья, с китайского рынка.

Однако же, каждый герой Кинга, пройдя с автором через перипетии повествования, становится настоящим стрелком – даже безотносительно к Башне. Он пишет про людей, которые умеют преодолеть себя.

В качестве альтернативы этой идее и героям Кинга хотелось бы привести в пример г-д Дяченок, герои которых убыточны фактически. Т.е. изначально они здоровы, вменяемы, а зачастую даже начинают квест с некоторым количеством бонусов. По дороге все разбазаривают и заканчивают квест, на обочине жизни – в том или ином смысле. Не всегда фактически. Но душевный проигрыш для читателя практически осязаем. После прочтения Кинга мне хочется свернуть горы и изменить мир. Ну или создать новый. После Дяченок есть желание удавиться, потому что все равно ничего не изменится. Или изменится, но обязательно к худшему. К счастью, в нашей библиотеке Кинг пока лидирует, хоть у нас и нет пока его пээсэса. А Дяченки вроде все…

В общем, за героев вместе с идеей восемь, потому что герои еще пока сырые. Но священник будет доработан в Башне, это я помню. Да и вообще, второй блин… ;)

5.            Душевность, насколько я понимаю, должна была бы заключаться в отношении героя к трагедии, случившейся с его женой и в новых отношениях с героиней. Но автор упирает на мужской семейный (точнее – обладательный) инстинкт, которому мне сопереживать тяжело, потому я и не оценила. Поскольку герой в какой-то мере винит себя в смерти своей жены, это создает акцент на том факте, что ему приходится убивать свою девушку. Меня не впечатлило, но автор старался, потому пять.

6.            С погружением все в порядке. Я до сих пор из этого города не выехала. Думаю, если б я съездила туда на недельку-другую и даже сунулась в логово вампиров, я бы не вынесла столько впечатлений, сколько у меня осталось сейчас. Так что – чистая десятка.

Синопсис.

Дальше меня потянуло поностальгировать и я решила перечитать надцать лет назад читанные Марсианские хроники Берроуза. Первые четыре у меня были и я их почти на память помню, а вот целиком мы только недавно докупили их у букинистов. Вот и читаю, начиная с пятой книги – Марсианские шахматы. Нра.

2008-04-15