Фотоманьяки

— Б…., представляешь, как я живу?-

Стоит, прислонившись к стене магазина. Курит. Ей слегка за пятьдесят. Неопрятная в

своей полноте, раздраженная. Собеседница поддакивает. Рабочий день заканчивается,

приближая, по всей видимости, нечто мучительное.

— А он, б…., — слышу уже вдогонку, не успевая схватить на лету всей фразы. Да и к

лучшему. Этот секундный разговор не слышать бы вовсе. Вечер, пронизанный теплым

дыханием солнца, янтарен. Птицы в полёте делают небо круглым, как дно стакана, в

котором плещется море. Мучительно красивы их выкрики. То и дело поднимаешь голову

и кружишься вместе с этими живыми черными точками. Становишься восклицательным

знаком в закодированном послании, адресованном вечности. А ведь только вчера

непонятная грусть выливалась из тебя через край. И жалобы на «такую-растакую жисть»

рвались изнутри. Но сегодня всё по-другому, и день догорает не зря. А завтра?.. Через

неделю? Опять жалобы на судьбу и несправедливость? Кто-то снова будет виноват в том,

что ты то и дело или слепнешь или глохнешь. Из души на близких опять выльется твоя

глупость – все недоразвившиеся и потому убогие мысли и чувства. Захочется заорать:

«Вытащите меня отсюда! Из этой тесной клетушки – моей головы. Из этого проклятого

мира, где матери и дети скверно ругаются; старики нищенствуют, а мальчики, которые

«пошли поиграть» в чужую песочницу, внезапно уходят навсегда.

Живешь, пролистываешь, не читая месяц за месяцем. Это «всё плохо» прекращает твой

собственный рост. Вроде и участвуешь в представлении, но пьеса написана кем-то чужим,

и ты в ней статист. Молчаливый жалобщик с геморроем и постоянной изжогой. А там

недалеко и до «б…., представляешь, как я живу?»

Но ведь эта «отвратительная» жизнь одна! А бессилие возникает от бездействия. Перед

вами фотография двух взрослых котов, которых хозяева принесли в клинику на

усыпление. Можно было заплакать от безнадежности и повздыхать. Но волонтёры,

подключив других неравнодушных людей, нашли хвостатым новых хозяев. Только

вызволили из этой клетки не только кошек. Ещё и сами стали свободнее. Вот и

получается, что вытащить себя из болота за собственные волосы не только можно, но и

нужно. Причём чем чаще, тем лучше. Философ Мераб Мамардашвили говорил, что

человек – это постоянное усилие быть человеком. Не жалобщиком, а человеком. И как

жаль, что так часто нам не хватает на это сил.

Сейчас, когда совсем рано укрывается город темной и теплой шалью неба. Когда фонари и светофоры разгоняют вечерние тени, кажется, что само волшебство бродит по улицам. И Новый Год, как никогда, близок. Предчувствие чего-то таинственного, музыкально чарующего насыщает воздух, и ты дрожишь не только от того, что озябла, а автобус долго не идёт, но и от ожидания скорой развязки. Будто сказочник шепчет над игрушечным городом самую интересную и неожиданную историю. И все мы – горожане – сказочные персонажи, и каждого ждёт своё законное дивное чудо.

Временем всё определено. Скоро родится Спаситель. Грань между прошлым и будущим на какой-то момент сотрется, и настоящее подарит понимание сущего. На один миг все станут чище, добрее, младше. Только одно мгновение, и… всё вновь вернется на круги своя. Плотным слоем нас припорошит будничность. Заботы, заботы, заботы… И понесется год, как с горки колесо. И за этой немыслимой скоростью мы не услышим тихого говора сказочника. Свято уверенные в своей настоящести, правильности…совсем запутаемся в тех веревочках, что держит в руках тот, кто ведает всеми историями. Уставшие, довольные, взрослые дети, которые часто лишь в конце ноября чувствуют, что они не властны над собой. Что чудо все-таки есть, и оно ходит вокруг и ждёт своих зрителей и героев.

Отражения. Они бьются в твоих зрачках. Торопятся попасть в душу. Так, будто хотят навек поселиться в ней.

Бабушка на сельском рынке говорила о счастье. Что радостно у нее жизнь сложилась, хоть и ни одного дня для себя не прожила.

Дед на празднике- один из собравшихся. Молча смотрел на гуляющих. Отдыхал за все годы тяжелой и черной работы. Чем зарабатывал он на хлеб? Добрый ли человек? Кажется, да.

Девочка в художественной школе. Взгляд, как у танцующей птицы — небесный. Чем занимается она сейчас? Рисует ли? Интересно...

Другая девочка бежит за дождем, и я любуюсь ее юностью. Она тоже умела летать. Не разучилась ли? Хочется, верить...

Черно-белые дни — мои рабочие будни. Скучаю по вам, отогреваясь, "жирея" сердцем рядом с подрастающей дочерью.

Coinmarketcap Telegram Bot

Coinmarketcap Telegram Bot

Coinmarketcap Telegram Bot

Coinmarketcap Telegram Bot

Coinmarketcap Telegram Bot

С тех, как родилась дочь, мир сдвинулся с места и уже никогда не станет таким, как прежде. Изменилось всё. Даже люди вокруг. Вернее, отношение у ним. Самый распоследний злодей на свете был когда-то маленьким мальчиком… Он так же звал маму и доверчиво принимал ласку взрослых. Думая об этом, я невольно возвращаюсь в тот день, когда побывала в самой большой в ПФО исправительной колонии строгого режима.

Я снова в церкви. Под расписным куполом застыли осужденные. Пять-шесть человек, чьи руки заломлены за спины. Один из них читает вслух Евангелие от Матфея. Хоть век гляди, не поймешь, молятся они или нет. Спины угрюмые, молчаливые. Лицом ко мне лишь чтец. Мы будем с ним говорить. Это убийца, впрочем здесь все почти Каины. Подробностей он не рассказывает, а я и не спрашиваю. Говорит очень бойко. Что служит теперь Господу, что "в существе своем изменился и теперь ему стыдно думать о том, что раньше казалось приятным". На меня, а выгляжу я совсем девочкой, одетой в нелепую для этого места оранжевую куртку, выливается целый набор штампов. Он хочет семью, хочет работать, жить честно. И мне бы радостно было поверить, но очень уж страшно представить себя наедине с ним.

Следующему собеседнику около шестидесяти.

-Убил. По неосторожности, — роняет слова неохотно. Если бы не приказ, ничего бы от него не услышала. И сейчас вынужденный отвечать, он прячет взгляд, смотрит куда-то вниз. Душа глубоко спрятана. За пластами страха, унижения, грубости ее не увидеть. Здесь в нее можно лишь верить.

584 человека убили постояльцы колонии. Только на тот момент. Отчетливее всего помню выстроившихся у жилого блока душегубов -обитателей участка особого режима. Среди них 27 педофилов, остальные почти все убийцы.

Да как же так, Господи? Разве они могли быть детьми? Как в книге "А был ли мальчик?". Был… и если исчез он, сгинул до срока, то виновата мать. Недолюбила, недосмотрела, недодала. И какая же это немыслимая ответственность на женщине… Самое непостижимое на свете – материнское бытие. Неосознанное, ежедневное самопожертвование, из которого вырастает новый мир. Нет ничего сладостнее, как нянчить свое дитя. Нет ничего труднее. Вливаться в него сначала и бережно отступать потом, отпуская в свободное плавание. А без этого, без тихого и незаметного материнского подвига Земля становится колонией брошенных детей. Если их не любили, то и они, вероятнее всего, не научатся этому. И проступки и преступления будут только расти, и не спастись человечеству острым умом и знаниями. В открытой наугад тумбочке в особом блоке рядом с недопитым чаем лежал томик Булгакова. Ценитель хорошей прозы убил и, судя по всему, не единожды. Спасет мир все-таки не красота, ибо она может быть мертвой. Спасет мир только материнская любовь, а ее отсутствие его разрушит.

Когда уже выходили из колонии, заметили чуть впереди силуэт уходящего человека. Оказалось, только что выпустили на волю заключенного. Его никто не встречал. Старый, уставший. Он вышел из колонии и побрел к остановке. Весь сгорбившийся и сжавшийся под так и не ставшей второй кожей — тюремной одеждой.

Тоже чей-то сынок. Чье-то дитятко, никому теперь не нужное. Потертое и переломанное... Жива ли еще его мать?.. Это ведь ей отвечать за него перед Господом.

Люблю фотографировать звезды на длиной выдержке, вот что получается) На этом фото выдержка 2521 секунда.