Вернулась
Адольф де Кастро, Амброз Бирс «Монах и дочь палача»
цитата Смешались в кучу кони, люди...
А когда этот цирк с конями располагается всего в одной голове, это и забавно, и страшно. Но больше страшно
По-хорошему, на этот отзыв надо навешать кучу предупреждений, но я скажу одно — не читайте этот поток мысли, он безумен не менее самого произведения.
Все началось с монаха Амброзия (то есть, бессмертного). Где бы что ни говорили, брат Амброзий все сведет к религии. Вот просто все! Этот человек настолько пропитан божественными законами, что никаких иных мыслей в его голове не имеется... Ну кроме например таких
цитата Мне представилось, будто женщины целовали руки мне с гораздо большей охотой, чем обоим моим товарищам
Заметьте, женщины и с охотой. Это важно. Это архиважно.
Итак, наш брат Амброзий прошел через все красоты гор, явившихся ему одновременно прекраснейшим божественным творением и местом, наполненном адскими образами, и прибыл в монастырь. Впрочем, до прибытия с ним кое-что случилось, но об этом позже. Когда я придумаю, как сказать так, чтоб и сказать, и не нарваться.
На одном моменте я запнулась, после чего образ брата Амброзия сложился у меня в голове и до самого конца остался неизменен. Ну... разве что за исключением самого финала. Хотя если закрыть глаза на некоторые детали финала, то и финал вполне в духе.
цитата Молю Небеса об испытании соблазном, дабы я мог пройти сквозь пламя, не обжегшись, а лишь очистившись мыслью и душой
цитата — Это будет испытанием моей веры, о котором я молилась! — воскликнула она, искоса взглянув на Астинуса. — Видишь ли, с самого детства я была готова совершить нечто значительное, небывалое, я чувствовала, что должна буду сослужить своему миру и его народам великую службу, и хотела этого. Теперь я обрела такую возможность.
Маргарет Уэйс, Трейси Хикмен. Час близнецов.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть) Так вот, отличий у брата Амброзия и сестры Крисании ну примерно мало. Оба возжаждали испытания, оба получили испытание любовью — любовью к материальному человеку, которая поколебала их любовь к нематериальному божеству, объект любви у обоих оказался неподходящим, не имеющим целью любить их — Рейстлин хотел стать богом, Бенедикта — героиней литнетовского романа, того, где невинная дева так поражает человека низкого, грубого, что он перевоспитывается и становится агнцем божиим, обожающим ее без всякоей меры. Понятно, что никто успеха не достиг.
Теперь никак не могу отвертеться от мыслей о Бенедикте. Если не расписать этого персонажа, говорить о дальнейшем сюжете сложно. Впрочем, о самой Бенедикте говорить много не стоит — наивная ж литнетовская дева! Жизнью потрепанная, никому кроме отца и непонятно чего вожделеющего Амброзия не нужная, более того, она всегородская Золушка!
Хотя, мне кажется, современная литература на подобную дискриминацию персонажа не пойдет. Вся беда Бенедикты в том, чья она дочь, в том, что она кругом виновата только за это. Впрочем, Амброзий сказал лучше.
цитата Таких людей, как палач и его родные, все должны сторониться, настаивали они, иначе и на них распространится проклятье. Однако у меня хватило твердости духа не отступиться от своих взглядов. Я кротко вопрошал, справедливо ли обращаться как с преступниками с людьми, которые служат составной частью судебного механизма, предназначенного как раз для того, чтобы карать преступников? Хотя в храме палачу и его семье выделяют отдельный, самый темный угол, но разве не обязаны мы как слуги Господни проповедовать евангелие справедливости и милосердия и показывать пример христианской любви и сострадания?
Тут должен быть анализ всего спектра отношения Амброзия к Бенедикте, вся радуга от розового до черного — туда и обратно, и снова, и снова, потому что там масса интереснейших моментов. Но это трудно, как трудно удержаться от иронического "хех" при мысли о Крисании, которую я с первого знакомства с миром Саги (восемь лет как) как считала наивной дурочкой, разевающей рот сразу на весь трехъярусный торт и не слоем меньше, так и считаю.
Остановлюсь на цитатах, пожалуй.
цитата Сострадание наполнило мне грудь
цитата Ах, бедное безгрешное дитя, проклятое в глазах людей.
цитата Подобно откровению с Неба, мне пришло понимание, что мое чувство к Бенедикте на самом деле и больше и меньше, чем я до сих пор думал. Оно — земная любовь, любовь мужчины к женщине.
цитата Рядом с этим удивительным, одаренным созданием я особенно наглядно ощутил собственное ничтожество и готов уже был, как перед святой, преклонить перед нею колени
цитата Бенедикта, любовь моя, сердце мое, я люблю тебя больше жизни!
А последнюю цитату не приведу, во что превратилась любовь Амброзия к бенедикте не скажу, только отмечу, что меня это эмоционально задело, но не удивило ни капли. Себя ломать уметь надо, и делать это в одиночестве не стоит точно, потому что доломаться можно до очень интересных и неприятных вещей.
Отдельная тема — отношение брата Амброзия к миру и к жизни. Но вот тут реально боюсь комментировать и нарваться на предупреждения, ибо клубочек там специфический. И именно этот клубочек больше всего меня и зацепил. Одно скажу — отношение к Бенедикте было следствием и зеркалом того, что брат Амброзий не разобрался в своем отношении ко всей жизни — к жизни человечества и к жизни своей собственной.
А еще брат Амброзий... это не к ночи будь помянуты воспоминания, вполне себе реальная ситуация, пусть там и не дошло до таких крайностей, но тоже было от чего шарахаться. До сих пор как вспомню, так вздрогну. Фанатизм не в меру до добра не доводит не только фаната, но и, что горазо хуже, его окружение. Брррр, лучше не вспоминать, чесслово! А вот процитировать тут Амброзия, пожалуй, еще разок можно.
цитата После того как Господь свершил это чудо, на душе у меня стало светло и легко, словно крылья выросли и влекут меня к небесам. И я стал радостно, во весь голос восхвалять Господа, так что звенели вокруг высокие скалы. Я кричал: "Осанна! Осанна!" Теперь я был готов предстать перед алтарем и принять святое миропомазание. Я уже был не я. Бедный заблудший монах Амброзий умер; я же был в деснице Божией лишь орудие для свершения Его святой воли. Я помолился о спасении души прекрасной девы, и когда я произносил молитву, вдруг перед очами моими в сиянии и славе явился Сам Господь, окруженный несчетными ангельскими силами, заполнившими полнеба! Восторг охватил меня, от счастья я онемел. С улыбкой доброты неизреченной на устах Господь так обратился ко мне:
— Ты не обманул доверия и выдержал все посланные тебе испытания, не дрогнув, а потому на тебя теперь целиком возлагается спасение души безгрешной девы.
— Ты же знаешь, о Господи, — ответил я, — что я не имею возможности это выполнить, да и не знаю, как.
Господь приказал мне встать и идти, и я, отвернувшись от Его ослепительного лика, источавшего свет в самые недра рассевшейся горы, послушно покинул место моего прозрения.
И все закончилось на монахе Амброзии. Он, как было сказано, смертен, в некоторой степени внезапно, но жалости, увы, я в себе не нашла. Кого жалеть, цирк что ли? Или коней, часто именуемых в современном языке тараканами? Кого-кого, а парнокопытных паразитов жалеть совсем не комильфо.
А стоп, не закончилось. У текста два финала, но как по мне, лучше было остановиться на одном. Конечно, второй финал возводит остроту текста на бритвенный уровень и заставляет ко всему происходящему отнестись иначе, но это уже перебор с колюще-режущими. И с драмой. И с роялями, которые за весь текст тренькнут ровно один раз — и то можно пропустить и все списать на гиперрелигиозное отношение к миру, а потом после эпилога как выедут во всей красе своих лакированных крышек, как хлопнут ими напоследок, что уши и мозги отваливаются до состояния "я не могу ничего об этом тексте сказать" и "остановите ее уже кто-нибудь".
Mishel78, это было однако очень!
|
–––
Книголюб легкого поведения |
|
цитировать