цитата

Индусский поэт Тулсидас сложил поэму о боге Ханумане и его обезьяньем воинстве. Много лет спустя царь повелел заточить поэта в каменную башню. Тот в застенке собрался с мыслями и вызвал в уме Ханумана и всех его обезьян. Они захватили город, разрушили башню и спасли поэта.

Еще один микрорассказик из "Антологии фантастической литературы": "Поэт и его герои", приписанный Ричарду Ф. Бертону. Позднее он был включён в "Собрание коротких и необычайных историй" (1955), с указанием источника: R. F. Burton, Indica (1887). Что ничего не даёт, поскольку такой книги не существует.

Однако же существует санскритский первоисточник легенды: это стихотворный комментарий Приядаса к "Гирлянде святых" Набхадаса, написанный в 1712 году. Интересно сравнить с версией Борхеса:

цитата

Великий Могол прослышал, что Тулсидас способен возвращать мертвых к жизни [это сюжет предыдущей легенды] и повелел чиновнику пригласить поэта в Дели, чтобы продемонстрировать своё умение. Несмотря на беспокойство многих своих поклонников в Варанаси, Тулсидас принял приглашение. Прибыв в Дели и получив приказ императора совершить чудо, Тулсидас заявил, что всё, что он знает, — это Рама. Взбешённый император [мусульманин] ответил: "Посмотрим, что может твой Рама", и бросил поэта в темницу. Тулсидас взмолился своему покровителю Хануману [с которым он встречался ранее] о вмешательстве, и сразу же целая армия обезьян начала творить бесчинства в каждом уголке дворца — царапать людям глаза и носы, рвать одежду на женщинах императора, сбрасывать кирпичи со стен. Наконец у императора, погруженного в океан отчаяния, раскрылись глаза, и он понял, что Тулсидас единственный, кто может его спасти. Он упал в ноги поэту и умолял его проявить милость, но в ответ получил лишь предложение наслаждаться и дальше сотворенным чудом. Пристыженный император стал просить защиты, на что Тулсидас ответил: "Всё, что тебе нужно, это молиться Раме". Когда император послушался, все безобразия прекратились.

Русский вариант "Антологии фантастической литературы" начинается с "Окончания фантастического рассказа" некого И. А. Айрленда (в оригинале оно расположено посередине). Составители заботливо снабдили публикацию краткой биографической справкой: британский "эрудит" (что бы это ни значило), родился в таком-то году в таком-то городке, автор таких-то книг. Как это часто бывает с антологиями Борхеса, при попытке верифицировать так любезно предоставленные сведения они расползаются под пальцами в неощутимую пыль.

То, что "Айрленд" не попал под телекрин энциклопедий, биографических словарей, именных указателей и т. д., само по себе ничего не значит. Многим это удалось. Совсем другое дело список опубликованных книг: A Brief History of Nightmares (1899), Spanish Literature (1900), The Tenth Book of Annals of Tacitus, newly done into English (1911). Нетрудно убедиться, что таких книг нет ни в одной библиотеке, кроме, очевидно, Вавилонской. Более того, как твердо знает каждый образованный человек, десятая книга "Анналов" Тацита не сохранилась. Составители подмигивают компетентному читателю и издеваются над тупицами-гелертерами.

Вопрос только в одном: Борхес или Биой Касарес?

Борхес включил в "Книгу сновидений" такой анекдот:

цитата

СПОР ИЗ-ЗА ХЛЕБА

I. Арабская версия

Путешествовали мусульманин, христианин и иудей, у них кончились все припасы, а еще оставалось два дня пути по пустыне. Вечером они нашли хлеб. Но как поступить? Хлеба хватит только на одного, на троих его слишком мало. И тогда они решают, что хлеб достанется тому, кто увидит самый прекрасный сон. Наутро христианин говорит: "Мне снилось, что дьявол принес меня в ад, чтобы я смог познать весь его ужас". Затем говорит мусульманин: "Мне снилось, что архангел Гавриил принес меня в рай, чтобы я смог оценить все его великолепие". Последним говорит иудей: "А мне приснилось, что дьявол унес христианина в ад, архангел Гавриил унес мусульманина в рай, и я съел хлеб".

"Нузетоль-Удеба"

II. Иудейская версия

Путешествуют Иисус, Петр и Иуда. Приходят они на постоялый двор. А там из еды только одна утка... Петр говорит: "Мне снилось, что я сижу рядом с сыном Бога". Иисус говорит: "Мне снилось, что Петр сидит рядом со мной". Иуда: "Мне снилось, что вы сидели вместе, а я ел утку". Все трое принялись искать утку. Ее нигде не было.

"История Ешуа из Назарета"

"Нузетоль-Удеба" это на самом деле «Назхат аль-Альба фи табакат аль-Адибба» (Nuzhat al-aliba'fi tabaqat al-udaba'), сочинение грамматика Ибн аль-Анбари (1119-1181).

"История Ешуа из Назарета" (Historia Jeschuae Nazareni) — трактат швейцарского теолога Иоганна Якоба Ульриха, изданный в 1705 году. Вот какая версия там приводится на самом деле:

цитата

На пути из Рима в Иерусалим Иисус, Петр и Иуда остановились в маленьком трактире, хозяин которого смог предложить гостям лишь одного гуся. Тогда Иисус взял гуся и сказал: "Этого явно недостаточно для троих; давайте отойдем ко сну, и весь гусь достанется тому, кто увидит лучший сон". Они легли и уснули. Посреди ночи Иуда встал и съел гуся. Утром трое сошлись, и Петр сказал: "Мне снилось, что я сижу у подножия трона Бога Всемогущего". Иисус ему ответил: "Я сын Бога Всемогущего, и мне снилось, что ты сидишь возле меня; мой сон превосходит твой, и гусь будет моим". Тогда Иуда сказал: "А мне снилось, что я ем гуся". И Иисус стал искать гуся, но вотще, ибо Иуда сожрал его.

Интересно, это у Борхеса такое чувство юмора, или его самого подвел источник (какой-нибудь неточный испанский перевод)?

Гавр. де-Бужим. Часы Адама-бен Адама (рассказ). Опубликован в журнале "Звено" № 1, 1918 (Уфа, еще до советской власти, вышел только один номер). Сюжет: путешествие во времени.

цитата

Какъ это происходитъ? Очень просто: на правомъ циферблатѣ вы отмѣчаете геогра­фическую широту и долготу желаемаго мѣста, на лѣвомъ переводите стрѣлки на извѣстное тысячелѣтіе, вѣкъ, годъ, мѣсяцъ, соответственно знаку зодіака, въ которомъ находится солнце, и день. Затѣмъ вы прикладываете весь приборъ къ середннѣ груди на томъ мѣстѣ, гдѣ ребра образуютъ впадину, и три раза поворачиваете этотъ пятибородый ключъ въ замкѣ. Тогда, благодаря ряду заключенныхъ въ часахъ приспособленій, изъ которыхъ механическіе приборы играютъ наимень­шую роль, ваше тѣло распадется на невѣсомыя эфирныя частицы, которыя войдутъ въ міровой эфиръ, для котораго, какъ вамъ извѣстно, нѣтъ ни времени ни пространства, являющимися лишь представленіями нашего мышленія. Ваша же душа и духъ, освобожденные отъ тѣлесной оболочки и подгоняемые вашей волей, проявившейся въ по­становке часовыхъ стрѣлокъ на определенную точку пространства и времени, смогутъ собрать изъ мірового эфира новыя частицы, вполне соответствующія прежнимъ и строенію вашего духа и души, въ желательномъ месте и моменте.

Герой, известный гебраист Гардич, получает этот прибор в подарок от старого еврея и первым делом отправляется на 2000 лет назад в Палестину, сразу же встречает там Иуду, между ними происходит разговор совершенно в духе Борхеса ("Три версии предательства Иуды"), и окончательно решает отправиться на два года раньше, чтобы посмотреть на живого Христа.

Об авторе. Гавриил Александрович Елачич де Бужим (фамилия настоящая), двоюродный барт композитора Стравинского, был журналистом и оккультистом, учеником известного Г.О.М. В 1919 эмигрировал, в 1941 погиб при бомбежке Белграда.

В рассказе Брэдбери "И грянул гром" есть впечатляющий риторический пассаж с таким заключением:

цитата

Раздавите ногой мышь — это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветет пышная жизнь. Наступите на мышь — и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь — и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий Каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдет Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся.

цитата в оригинале

The stomp of your foot, on one mouse, could start an earthquake, the effects of which could shake our earth and destinies down through Time, to their very foundations. With the death of that one caveman, a billion others yet unborn are throttled in the womb. Perhaps Rome never rises on its seven hills. Perhaps Europe is forever a dark forest, and only Asia waxes healthy and teeming. Step on a mouse and you crush the Pyramids. Step on a mouse and you leave your print, like a Grand Canyon, across Eternity. Queen Elizabeth might never be born, Washington might not cross the Delaware, there might never be a United States at all.

У Шатобриана в "Опыте о революциях" есть очень похожий по строению, значению и пафосу пассаж:

цитата

Veut-on se convaincre de cette fatalité qui règle tout, qui se trouve en raison dernière de tout, et qui fait que si vous retranchiez un pied à l'insecte qui rampe dans la poussière , vous renverseriez des mondes (ci) ? Supposez, pour un moment, que l'événement le plus frivole se fût passé autrement à Athènes qu'il n'est réellement arrivé ; qu'il y eût existé un homme de moins, ou que cet homme n'eût pas occupé la même place ; par exemple, Epycide l'emportant sur Thémistocle ? Xerxès réduisoit la Grèce en servitude : c'en était fait des Socrate, des Platon, des Aristote: le rusé Philippe vieillissoit sous le fouet de son maître , Alexandre mouroit sur le cothurne , ou brigand sur la croix tyrienne ; d'autres chances se développoient, d'autres États se levoient sur la scène ; les Romains rehcontroient d'autres obstacles à combattre ; l'univers étoit changé.

(DIFFERENCE GENERALE ENTRE NOTRE SIECLE ET CELUI OU s'oPERA LA REVOLUTION REPUBLICAINE DE LA GRÈCE. CHAPITRE LXVIIL)

В английском переводе, который мог читать Брэдбери:

цитата

Does any one wish to convince himself of this fatality by which every thing is regulated, so that if you tread upon an insect crawling in the dust, you overturn a world ? Suppose, for a moment, that the most frivolous occurrence had happened otherwise at Athens than it really did happen, that there had existed one man less, or that this man had not occupied the same station ; for instance, the counsel of Epycides prevailing against that of Themistocles, Xerxes would have reduced Greece to slavery. This would have been destruction to the doctrines of Socrates, Plato and Aristotle ; the crafty Philip would have grown old beneath the lash of his ruler ; Alexander would have died in the buskin, or perhaps upon the Tyrian cross as a brigand ; other chances would have ensued ; other states would have become conspicuous; the Romans would have had to contend with other obstacles, and the universe would have been changed.

(An historical, political, and moral essay on revolutions, ancient and modern, Chap. XLII)

В несовершенном русском переводе Дмитрия Воронова:

цитата

Желаете ли допустить судьбу, которая управляет всем, которая находится в последней причине всего и которая производит то, что ежели бы вы оторвали ногу у насекомого, пресмыкающегося в пыли, то тем разрушили бы миры? Предположите на минуту, что происшествие самое маловажное последовало бы иначе в Афинах, нежели как оно действительно случилось, что там был человек меньших дарований, или, что сей человек не занимал бы того самого места, например, Епицид был бы вместо Фемистокла? Ксеркс поверг бы Грецию в рабство; пропали бы Сократы, Платоны, Аристотели; хитрый Филипп состарился бы под бичом своего наставника; Александр умер бы на Котурне, или разбойником, на кресте Тирском; открылись другие позорища — явились на сцене другие государства; Римляне встретили другого рода препятствия: Вселенная тогда изменилась.

(Шатобриан. Опыт исторический, политический и нравственный о древних и новейших переворотах. Перевод Д. Воронова. Ч. 2. СПб., 1817. С. 84-85)

Разумеется, не "оторвали ногу", а "наступили на".