Добрый день, уважаемые друзья, коллеги, жители Фантлаба!

На днях я закончил читать первую книгу монументальной биографии Говарда Филлипса Лавкрафта (ГФЛ), которую написал Сунанд Триамбак Джоши, поэтому в первую очередь хочу поблагодарить всех сотрудников издательства Fanzon, которые причастны к публикации данной вещи, они совершили поистине титанический труд!!

Но мне хотелось бы добавить кое-что от себя. Когда читаешь книгу, это в том числе относится и к оригинальному, англоязычному изданию, не хватает иллюстраций и фотографий, которые дали бы лучшее понимание того, о чем говорит С.Т. Джоши, поэтому в данном материале я привожу некоторые изображения тех мест, людей, писем и вещей, которые помогают, на мой взгляд, лучше понять ГФЛ и текст исследователя.

Поехали...

ГФЛ считал, что он является потомком Масгрейвов из Эденхолла в Камберленде. Ходили слухи, будто кто-то из Масгрейвов стащил у эльфов волшебный бокал. Ниже представлен «эльфийский» бокал, который сегодня экспонируется в Музеи Виктории и Альберта. Он известен под названием «Удача Эденхолла» и был изготовлен в Египте или Сирии в середине XIV века, изящно украшен синей, зелёной, красной и белой эмалью с позолотой.

ГФЛ известен как автор, который написал невероятное количество писем – согласно одной оценке, их было порядка ста тысяч. Первое письмо, которое получил Говард было отправлено 19 июня 1894 года из города Омахи, штат Небраска, дедом Лавкрафта – Уипплом Филлипсом.

ГФЛ был единственным ребёнком в семье Уинфилда Скотта Лавкрафта (1853—1898) и Сары Сьюзан (урожденной Филлипс) Лавкрафт (1857—1921).

Ниже представлены иллюстрации Гюстава Доре к произведению «Сказание о старом мореходе» Кольриджа, которыми так восхищался ГФЛ.

«Я открыл ее [книгу], и моему взору предстал совершенно жуткий корабль-призрак с рваными парусами в тусклом свете луны! Перевернул страницу… Снова этот фантастический полупрозрачный корабль, а на палубе скелет с мертвецом играют в кости».

«…морские воды, кишащие разлагающимися змеями… войска ангелов и демонов… гниющие трупы безжизненно возятся со снастями судна…» и прочий треш.

ГФЛ увлёкся наукой и 4 марта 1899 года начал «выпускать» «Научный вестник» (Scientific gazette).

А вот интересный момент: Джоши пишет, что ГФЛ наблюдал комету Борелли в августе 1903 года, хотя википедия говорит, что комету Борелли открыли только 28 декабря 1904 года. Однако ниже представлен номер Rhode Island Journal of Astronomy от 20 сентября 1903 года, где ГЛФ указывает, что видел комету Борелли.

ГФЛ часто посещал обсерваторию Лэдда в Университете Брауна в Провиденсе.

Вот еще пара страниц из журнала Rhode Island Journal of Astronomy, который выпускал ГФЛ.

ГЛФ также увлекался типографской печатью, он часто рекламировал в своих изданиях услуги «Печатной компании Провиденса», которая выполняла заказы на печать визитных карточек и различной малотиражной продукции. К последней странице Rhode Island Journal of Astronomy за январь 1906 г. Прикреплена профессионально оформленная визитная карточка. Она восхитительна!

Одним из первых экспериментальных рассказов ГФЛ на поприще «странных» произведений стал «Зверь в подземелье». Его действие разворачивается в Мамонтовой пещере в Кентукки, о которой ГФЛ узнал, поглощая книги в библиотеке Провиденса.

Пример того, как выглядел собственный любительский журнал ГФЛ «Conservative».

Кинотеатр Фэя на углу улиц Юнион и Вашингтон, где в 1917 году ГФЛ посмотрел фильм «Создатель образа», написал на него рецензию, которая победила в конкурсе, а ГФЛ получил 25 долларов.

Уинифред В. Джексон сотрудничала с ГФЛ над рассказами «Зеленый луг» и «Крадущийся хаос» под именем Элизабет Беркли. Подробностей о ее жизни мало, но есть предположение, что у них с Лавкрафтом были романтические отношения.

Сохранилась фотография Джексон, снятая ГФЛ, возможно, в период с 1918 по 1921 год, см. ниже.

Другие женщины, возникавшие в биографии ГФЛ до Сони Грин – Элис Хэмлет, Мирта Элис Литл и Анна Хелен Крофтс.

Сферу любительской журналистики мы затронем совсем немного, ниже представлен репринтный первый номер любительского журнала Rainbow Сони Грин, в котором был напечатан рассказ ГФЛ «Селефаис».

После смерти матери, ГФЛ начинает вести более активный образ жизни, рождается Лавкрафт – путешественник.

ГЛФ объездил весь Нью-Йорк, побывал в музее Клойстера, в особняке Ван Кортланда (1748), домике Дикмана (1783), в букинистических магазинчиках на Четвертой авеню, в Вашингтон-Хайтс, где хранятся памятные вещи Джорджа Вашингтона, в богемном районе Гринвич-Виллидж, в зоопарке Бронкса, в музее Нью-Йоркского исторического общества, коттедже Эдгара По и многих других местах.

Кстати в это же время рассказ «Затаившийся страх» выходил в журнале Home Brew с января по апрель 1923 года, а К. Э. Смит должен был его проиллюстрировать, подготовив по два рисунка на каждую часть. К величайшему сожалению сам журнал Home Brew я не обнаружил, поэтому рисунки Смита не покажу, однако ниже приведена обложка журнала Home Brew за январь 1923 года и реклама, анонсирующая публикацию «Затаившегося страха» с фото ГФЛ.

Многие интересные иллюстрации, относящие к последней главе книги и повествующие о брачной жизни ГФЛ можно посмотреть здесь и тут, поэтому я не будут их дублировать.

Спасибо за внимание!

Как известно, скоро закончится первый сезон сериала «Основание» от Apple TV, созданный по мотивам произведений Айзека Азимова, поэтому я решил провести мысленный эксперимент и хочу поделиться с Вами, уважаемые коллеги и жители Фантлаба, тем, как бы отреагировал, по моему мнению, Азимова на этот «шедевр кинематографа». Для решения данной задачи я воспользовался письмами Азимова, излагающими взгляды мастера.

Что касается экранизации произведений Азимова.

Письмо от 3 июля 1956 года

Среда, в которой появляется моя работа (печатная страница), находится под моим полным контролем. За исключением незначительных изменений, которые были согласованы между редакторами и мной, истории в том виде, в каком они появляются, написаны под моим именем и представляют мою работу.

Телевидение и фильмы означали бы адаптацию. Я не хочу, чтобы мои истории «адаптировались», если только у меня не будет права вето, чтобы убедиться, что они не адаптированы до погибели, в которой даже деньги не являются достаточной компенсацией...

В качестве примеров «адаптации до погибели» я имею в виду создание нелепого любовного интереса там, где у меня его нет; привязывание счастливого конца там, где требуется трагический, и, прежде всего, смещение науки после того, как я сделал всё возможное, чтобы сделать её разумной и правдоподобной.

Письмо от 11 февраля 1979 года

Я не доверяю Голливуду. Весь мой опыт показывает, что любые договорённости, в которых участвуют голливудские дельцы, распадаются по любой из тысячи причин.

Что касается изменений пола персонажей в сериале, вроде того, что Гаал Доркин, Ето (Ито) Демерцел и Сальвор Хардин стали женщинами. И что многие герои довольно загорелые.

Письмо от 8 апреля 1985 года

Я – ограниченное человеческое существо. В художественной литературе, которую я написал, я не только преуменьшал роль женщин, но и практически не использовал в качестве персонажей чернокожих, азиатов, французов, англичан, иностранцев, евреев, священников, раввинов, фермеров, рабочих. Мои истории почти полностью касаются белых американских интеллектуалов – мужчин — они всё, о чём я знаю.

От себя хочет добавить, что сериал красивый, эпический, но, на мой взгляд, лучше бы сценаристы, продюсеры и боссы Apple создали что-то своё, а не утверждали, что экранизируют цикл Азимова пусть даже и по мотивам произведений.

А вы что думаете коллеги?

Добрый день, уважаемые коллеги, друзья, жители ФанЛаба!

Когда-то в одной из дискуссий, касающихся жизни и творчества Лавкрафта, я упомянул, что было бы классно издать все письма «отца ужаса» и перевести их на-русский язык, ибо его эпистолярное наследие поистине огромно. Тогда некоторые участники дискуссии посмеялись надо мной, ведь надо, наверное, быть ненормальным, чтобы прочесть все письма Лавкрафта, ведь их, по оценке, Л. С. де Кампа более ста тысяч.

Однако, на Западе в период с 1964-1976 годы издательством «Arkham House» был опубликован пятитомник «Избранных писем», включающий предисловия Августа Дерлета и Дональда Уондри.

Первый том содержит письма за период 1911-1924 гг., второй – за 1925-1929 гг., третий – за 1929-1931 гг.; четвёртый и пятый тома были изданы в 1976 году и содержат письма соответственно за 1932-1934 и 1934-1937 гг. В моей коллекции есть только три тома — второй, третий и четвёртый. Поэтому я буду постепенно выкладывать на ФантЛабе переводы писем с небольшими комментариями от себя, ибо письма Лавкрафта — отдельный вид искусства, в чём, я надеюсь, вы вскоре убедитесь.

Как известно для своих друзей по переписке Лавкрафт выдумывал причудливые псевдонимы. Иногда он просто латинизировал имена: «Мортоний» для Мортона и «Белнапий» для Фрэнка Белнапа Лонга, «родителя Конана» Роберта Э. Говарда он именовал «Бобом с Двумя Пистолетами». Приведённое ниже письмо как раз иллюстрирует ещё один вариант "игривости" ГФЛ.

Письмо № 179

Джеймсу Ф. Мортону

Виа Клинтония

16 февраля 1925 г.

Его Светлейшему Высочеству Фердинанду II, командующему древним, загадочным, чужестранным флотом.

Уважаемый Господин, если вы не оставили в прошлом свой прежний обычай иногда путешествовать тайно среди простолюдинов, то мы, жители жалкой обители: сэр Джордж Уиллард Кирк, баронет, и Льюис 23-й виконт Теобальд, не вкусим боле счастья, если вы не удостоите нас вашего королевского визита в следующую среду вечером, 18 февраля, когда в замке соберётся очередной конклав феодалов, включая лорда Фрэнсиса де Лонга из поместья Белкнап; сэра Артура Лидса, рыцаря-командора; кардинала Сэмюэла Лавмэна, епископа Сент-Джон Бушвикского и ваших жалких хозяев? В вашу честь будут сочинены стихи, воздающие вдоль и поперёк хвалу вашему знатному званию. Да будет так! Вот, сударь, с самым глубоким нашим уважением (конца XVIII в.) мы со смирением предлагаем, прося, недостойные, чтобы вы, хотя бы на короткое время, посетили наш симпозиум!

Шанти, Шанти, Шанти!

Совет пэров, Л. Теобальд, благородный секретарь

Следующее письмо можно отнести к циклу "Старик Лавкрафт путешествует"

Письмо № 181

Миссис Л. Д. Кларк

Клинтон-стрит, 169

Бруклин, Нью-Йорк

21 апреля 1925 года

Моя дорогая дочь

Наконец-то у меня появилась свободная минутка, и я взялся за перо, чтобы познакомить вас с подробностями моего последнего восхитительного визита в Федеральный город Вашингтон и прилегающие районы Виргинии. Хотя моё время было ограничено, я старался использовать его с наибольшей пользой; так что чувствую уверенность в том, что получил очень справедливое представление о древней местности, в которую я путешествовал. Накануне моего отъезда город был охвачен чрезвычайно большой суматохой. Кляйнер и Лавмэн поужинали с отъезжающими путешественниками: Джорджем Кирком и мной, в привычном итальянском ресторане на Даунинг-стрит, а потом проводили нас не только до дома, где мы закончили последние приготовления, но и на вокзал, распрощавшись с нами в полночь, когда мы стояли в очереди за воротами, ожидая вагон. Когда нам разрешили расположиться на наших местах, мы обнаружили, что компания здесь более беспорядочная, чем предполагает общественная природа транспортного средства; и, найдя опрятную скамейку с левой стороны, мы устроились поудобнее, мой спутник настоял, чтобы я сел у окна, так как я впервые в отличие от него следовал по маршруту.

О самом Балтиморе, основанном в 1729 году и, без сомнения, обладающем многими захватывающими древностями, рассказать нечего, так как мы видели его очень кратко, потому что маршрут большей частью пролегал по двум туннелям, в пространстве между которыми находилась станция. То, что я успел заметить, показалось весьма многообещающим: ряды домов из красного кирпича с мраморными ступенями и оконными перемычками, я надеюсь когда-нибудь заняться дальнейшим исследованием этого места. Теперь, однако, мы спешим дальше; проникаем в глубже в страну, изучая наши путеводители по Вашингтону, чтобы сохранить свежие впечатления желанных видов так быстро приближающейся цели. Само прибытие стало внезапным, но недраматичным. Совершенно неожиданно, когда мы всё ещё ехали по новому и малонаселённому району без каких-либо признаков большого города, проводник крикнул: «Вашингтон!», и все похватали одежду, чтобы приготовиться к высадке. Никаких зданий значительного размера или частых, примыкающих друг к дружке построек не было видно, и я уже начал сомневаться в словах проводника, когда Джордж поддержал его утверждение, указав на расплывчатый обелиск в небе в туманном отдалении, который я не мог не узнать по фотографиям, то был знаменитый монумент Вашингтону. Ещё секунда, и вагон замер. Я вышел из-под римской арки и увидел город. Утреннее солнце стояло высоко и светило очень ярко, а летний воздух сразу указал, что я, наконец, ступил на тот нежный Старый Юг, о котором я так часто мечтал. Зелёный и белый были вездесущими цветами весенней листвы и травы, с восхитительными просторами эфирных вишнёвых цветов; которые, имеют самое большое изобилие и начинают сменяться весёлыми и многоцветными цветами множества садов. Город, спокойно дремлющий в субботнем сиянии над стадами туристов, не замеченных им, поначалу не производит впечатления. Монумент так далёк, небо свободно от высотных зданий, а земля занята парками, торговыми центрами и широкими пространствами, что невозможно уловить ощущение компактной и активной жизни, которая обычно ассоциируется с большими городами. Кроме того, рядом со станцией есть некоторые временно неосвоенные участки и множество больших, приземистых зданий, которые, хотя и имеют старый и колониальный вид, на самом деле являются лишь временными каркасами залитыми цементом, возведёнными в военное время для размещения избытка особых правительственных служащих. Я видел купол Капитолия, важно вырисовывающийся сквозь нежную зелень молодой листвы, и со всех сторон ощущал нотку праздности и покоя, одновременно свидетельствующую о южной среде.

На конверте наклеены марки, купленные на почте рядом со станцией, где величественный монастырский воздух оживлял интерьер огромных размеров и сонно-богато украшенный полумрак утренней трапезы, съеденной в скромной трапезной, без внешнего лоска и вычурного блеска. Прихватив съестное, мы бодрым шагом направились к Капитолию, наблюдая за временными военными постройками, которые при ближайшем рассмотрении демонстрировали некоторые весьма привлекательные черты. Генеральский сад не выглядит впечатляющим, хотя своеобразная атмосфера вызывала чувство лёгкой экзальтации, возможно, из эстетических соображений, поскольку небо было голубее, листва зеленее, цветы ярче, а мраморные строения белее, чем, кажется, на Севере.

Мы не упустили из виду Библиотеку Конгресса, которая не смогла нас увлечь, или здания Палаты представителей и Сената; и время от времени открывалась перспектива и усиливала наше впечатление полусельского простора и свежести, в то время как очарование низкого горизонта росло с каждой минутой, наконец, пройдя восхитительный кусочек парка, мы достигли Капитолия, расположенного на возвышенности и начали обходить его, пока не достигли той центральной и оригинальной части, краеугольный камень которой был заложен генералом Вашингтоном, с масонскими церемониями в 1793 году, чьё северное крыло было впервые заселено в 1800 году, а южное крыло завершено в 1811 году под архитекторским надзором Латроба, проектировщика Банка Соединённых Штатов в Филадельфии и папского собора в Балтиморе.

Центральная или соединительная часть, как всем известно, была возведена после пожара в 1814 году во время войны и смоделирована по планам могучего бостонского архитектора Чарльза Булфинча, который для своего родного города был настоящим Кристофером Реном и чьей коронной работой является златоглавый Бостонский государственный дом на Бикон-Хилл, возведённый в 1795 году. Первоначальное здание Капитолия, центральная часть с куполом и двумя крыльями, было построено в 1827 году; две пристройки добавлены в течение пятидесятых. Нынешний купол, как известно большинству, не первый; но его замена, была завершена в 1865 году. Глядя на это гигантское сооружение, я не мог не сравнить его с другими подобными зданиями, которые я видел, и должен признаться, что некоторые из его соперников не пострадали от моей оценки. По совершенному мастерству формы, изяществу деталей и богатству материала он не может соперничать с нашим современным Род-Айлендским Государственным домом; и я уверен, что ни один коренной житель Провиденса не может не чувствовать гордости, когда размышляет о превосходстве, которым отличается величественный и мраморный Государственным домом его родного города, придавая лоск и достоинство Биржевой и Рыночной площадям с великолепным видом на северную часть залива Наррагансетт. Боже, храни провинцию Его Величества Род-Айленд и плантации Провиденса!...