| |
| | |
| Статья написана 4 декабря 2013 г. 16:08 |
Спешу сообщить. что в Московском Центре книги Рудомино вышла замечательная книга: "Зеленая Роза или Двенадцать вечеров: Испанские народные сказки."
Вступительная статья в книге — Анатолия Михайловича Гелескула(1934-2011), в которой автор не только анализирует поэтику народной сказки и поясняет символику испанских святок, но и сравнивает испанскую сказку с русской, дает примеры аллюзий из классической испанской литературы.
Составление книги — Н. Р. Малиновская; перевод — Н. Р. Малиновская, Б. В. Дубин, Н. Ю. Ванханен
В книге 448 страниц с иллюстрациями, твердый переплет, уменьшенный формат.
Сказки разделены на двенадцать групп для чтения в святочные вечера с 25 декабря по 5 января.
Название антологии раскрывает философский подтекст включенных в книгу сказок: зеленый — символ жизни и смерти, цвет бессмертия, плодородия, созерцания; роза — древний символ любви и красоты.
В сборник вошли сказки: `Принцесса-мартышка`, `Зеленая Роза`, `Три апельсина любви`, `Говорящая птаха, поющее дерево и золотая вода`, `Ученик чародея`, `Хуан-медведь`, `Груши тетки Нищеты`, `Неприкаянная душа`, `Проповедь в день святого Роха` и многие другие.
Издание адресовано литературоведам, исследователям народной культуры Испании, всем ценителям европейских сказок, а также детям школьного возраста, и являет собой настоящий шедевр переводной литературы.
Обложка: http://img-fotki.yandex.ru/get/9319/99291...
|
| | |
| Статья написана 25 ноября 2013 г. 13:34 |
Скромное обаяние говорящего кота.
В начале 80-х годов прошлого века безработный, но предприимчивый американец Карл Майлз научил своего кота Блэки говорить.
Этот факт был удивителен сам по себе, но еще удивительнее была попытка властей города Огаста в штате Джорджия обязать Майлза получить официальное разрешение на импровизированное представление, с которым он разъезжал по стране.
В результате дело оказалось в федеральном суде.
По мнению судьи Дадли Боуэна, разгоревшийся вокруг этой ситуации ажиотаж легко объясним исторически сложившимися между людьми и кошками отношениями, характер которых варьируется от взаимной любви до взаимной ненависти.
"Интерес, вызываемый говорящим котом, и его прибыльность для владельца очевидны. Ведь восхищение людей домашними кошками безгранично. Представители западной цивилизации вообще делятся на два вида: тех, кот любит кошек, и тех, кто их ненавидит. К тому же кошки – неотъемлемая, укоренившаяся в обществе и языке часть нашей литературы и наших традиций", — отметил судья.
Значительную часть истории говорящего кота Блэки в изложении его хозяина процитировал в своих документах Апелляционный суд 11-го округа.
"Ну, пришла девочка с коробкой котят и спросила, не хотим ли мы взять одного. Нет, не хотим, ответил я. Но, уже повернувшись к коробке спиной, я услышал голос: "Возьми черненького". Тогда я все-таки взял черного котенка. Ничего странного или необычного я в нем тогда не заметил. Уже потом, когда Блэки было уже пять месяцев, я как-то раз играл с ним, держа у себя на коленях, говорил, что люблю его. И тут тот же самый голос сообщил, что кот тоже пытается со мной поговорить. Думаю, это был глас божий".
С этого момента Майлз ежедневно посвящал несколько часов в день занятиям с котом, и примерно через полтора года Блэки мог разговаривать на уровне маленького ребенка, свободно выговаривая такие фразы как "Я люблю тебя" и "Хочу к мамочке".
К маю 1981 года Блэки был готов стать звездой.
Он даже заработал своему хозяину 500 долларов благодаря участию в знаменитой телепередаче "Это невероятно".
А эстрадное агентство согласилось оплачивать семье Майлза повседневные нужды, так как сами они были слишком заняты развитием многообещающей карьеры их кота, чтобы работать.
Боуэн объяснил скромное обаяние говорящего кота следующим образом: "Сотни, а то и тысячи лет люди разговаривали с кошками". "Чаще всего такие разговоры были монологами – иногда в виде потока сентиментальной чуши, а иногда в виде рассуждения на научные и искусствоведческие темы. В отличие от других котов Блэки, очевидно, периодически снисходит до ответа на эти потоки сознания, чем приводит своих "хозяев" в неимоверный восторг. Видимо, некоторые кошки действительно разговаривают. Остальные – лишь ухмыляются", — считает судья.
Однако, как следует из текста решения апелляционного суда, звезда Блэки закатилась очень быстро – как это случалось и со многими прославившимися еще в детстве людьми.
"К сожалению, быстрый взлет Блэки резко прервался, и его популярность стала падать. Семья Майлзов временно переехала в город Огасту, где жила на деньги прохожих, желавших послушать Блэки", — говорится в тексте.
Такой способ заработка означал, что хозяева — сам Карл Майлз и его жена Илейна — целыми днями бродили по улицам Огусты, чтобы кот мог поговорить с прохожими.
Попрошайничали ли они, или просто принимали от прохожих предложенную плату за разговор с Блэки – вопрос спорный.
По словам Майлза, к ним сами подходили люди, желающие поговорить с Блэки, и только после этого он просил их заплатить за это. В то же время один отставной полицейский утверждал, что Майлз сам активно зазывал клиентов и призывал их давать ему деньги.
В результате 22 июня 1981 года городские власти потребовали, чтобы Майлзы получили разрешение на ведение предпринимательской деятельности.
Те, однако, развязали настоящую войну, оспорив полученное от властей предписание. По мнению супругов, предъявленные к ним требования были чересчур расплывчатыми и нарушали их конституционные права, а заодно противоречили федеральным законам и законам штата Джорджия. Майлзы также заявили, что городские власти нарушают их право на свободу слова, гарантированное первой поправкой к конституции США, а также их права на свободу общения и защиту от дискриминации.
Рассматривая жалобу на излишнюю расплывчатость формулировок, Боун отметил, что, так как "необходимость введения отдельного рода предпринимательской деятельности в виде содержания говорящего кота выглядит для городских властей не слишком логичным шагом", их решение определить деятельность Майлзов и Блэки как "физическое или юридическое лицо, не входящие в означенные категории" можно считать оправданным.
Кроме того, предписание не было чересчур широким, так как никто не запрещал Блэки говорить "Я люблю тебя" и "Хочу к мамочке". От хозяев кота требовалось только получить разрешение на использование его речи в целях заработка.
Судья также решил, что нарушения прав Майлзов на свободу слова и общения не было, так как власти не запрещали кому-либо из членов семьи говорить, высказывать мнение или вступать в контакты с жителями города, они хотели только получать налог с заработка Майлзов. Жалобу на дискриминацию суд также счел необоснованной.
Решение Боуэна подтвердил и апелляционный суд. "Суд не станет рассматривать жалобу на нарушение права кота на свободу слова. Во-первых, хотя способности Блэки воистину уникальны, он все же не может считаться "личностью", и его права соответствующим биллем не охраняются. Во-вторых, если его все-таки можно считать личностью, то мы не видим для заявителей никаких причин представлять его интересы – ведь в этом случае он вполне может высказаться сам", — постановили судьи.
(источник: http://www.rapsinews.ru/international_pub... )
|
| | |
| Статья написана 25 ноября 2013 г. 10:12 |
Странно устроена память.
Кажется, время течёт избирательно. То пришпорит, сметая не только дни, но и целые месяцы, одним махом перескакивая из сезона в сезон; то затормозит, немыслимо растягивая часы и минуты.
Уже два года, как нет с нами Анатолия Михайловича, но кажется — всё было вчера.
А тот день, 25 ноября 2011 года, показался мне бесконечным.
Берег Яузы, дорога от метро к залу прощания, томительное ожидание начала церемонии, лица, глаза людей, близких, друзей и просто пришедших отдать дань уважения, речи выступавших, короткие и длинные...
И над всем этим — непередаваемое ощущение нереальности происходящего, какой-то неправильности, несуразности...
Я стоял у гроба, глядел на такое усталое и одновременно спокойное лицо и вспоминал слова Анатолия Михайловича, любившего и умевшего пошутить, и на мой вопрос о самочувствии неизменно отвечавшего: " ..хуже, чем раньше, но лучше, чем потом..."
И вот оно, это самое потом, ставшее сперва настоящим, а теперь уже и прошедшим.
Но есть близкие и друзья, есть множество благодарных читателей, любителей русского поэтического перевода, есть, наконец, братья наши меньшие, сохранившие на себе и несущие тепло его сердца и свет души......
Есть и будет — магия его языка, волшебство слова, открытая дверь в мир Красоты.
Есть и будет — благодарность за громадный труд жизни, за настоящую Поэзию, подаренную людям в переводах, сожаление о многом и многом несделанном, что могло бы быть сделано...
Есть и будет — светлая память о замечательном человеке, тонком, ранимом и беззащитном, отдавшем всё без остатка своему прекрасному призванию.
Время идёт и проходит.
Остаётся память и Поэзия.
Два года — как один день.
Любим и помним.
----------------------------------------------------
***
Отпылавшие листья с осинок
Облетают, кружась на ветру,
А в следах полумесяцы льдинок
Начинают синеть ввечеру.
Отлетела последняя птица.
Отблестела в закате крылом...
Не забыть бы любимые лица
Уходящих в зарю напролом.
Не забыть бы и краски, и звуки,
И горячие волны в крови.
Только память спасёт от разлуки.
Только память — бессмертье любви.
Глеб Еремеев
|
| | |
| Статья написана 21 ноября 2013 г. 16:10 |
И. Стремяков
СОБАЧЬЯ ВЕРНОСТЬ
Чтоб счастье получить на блюдце и разогнать печаль-тоску,
покинули деревню люди и переехали в Москву.
Из тесных хат и из барака все подались в столицу жить,
лишь одинокая собака село осталась сторожить.
Не зря красивые медали собачью украшали грудь:
её такою воспитали, в нелёгкий отправляя путь.
Как объяснить голодной псине, за что она страдает зло,
в какой безжалостной трясине увязло русское село?
Немало утечёт водицы, седыми станут тополя,
когда крестьянин возвратится на эти мирные поля.
И удивятся новосёлы, закладывая терема,
что в этой пади невесёлой есть палисады и дома.
И пёсик в тишине сарая, беззубый разевая рот,
село родное охраняя, ещё по-прежнему живёт.
С. Курлов
ВЕРНОСТЬ
Ей дозволялось «не тужить»,
Жить под дождём, дружить с метелью.
Хозяин, что греха таить,
Держал собаку в чёрном теле.
Никто не объяснит, за что
Взяла хозяина могила,
Чтоб превратить его в ничто…
Молчали все. Собака выла.
Скулила долго, а потом,
Пугая бешеным оскалом,
Лежала под его крестом
И никого не подпускала.
Н. Добронравов
***
— Ты прости меня, Джек. Я сегодня не выйду из дома.
Гололёд. И скользит на ступеньках проклятый костыль.
Ты иди, погуляй. Да смотри, на дорогах знакомых
чтоб тебя не нагнал зазевавшийся автомобиль.
Возвращайся скорей. В переулке здесь бродят несчастья.
Мы остались одни на такой многолюдной земле.
Мы остались одни. К сожаленью, встречаешь не часто
продолженье души даже в самой надёжной семье.
Хорошо, что порой к нам с тобой забегает соседка.
Нынче всё — и забота и даже любовь — на ходу...
Нам оставлены щи. Пировать нам приходится редко.
Возвращайся скорей. Я пока подогрею еду.
Мы неплохо живём. Да ведь нам-то и надо немного.
Мне хватает вполне пенсионных доходов моих...
А с едой мы с тобой можем жить на широкую ногу.
Мы могли б прокормить (и неплохо!) двоих и троих.
Было б только кого... Никого у нас нет, к сожаленью...
Мы остались одни на такой многолюдной земле.
Мы остались одни. Но какие прекрасные тени
посещают меня в театральной полуночной мгле!
Ты их чуешь. Во тьме ты всегда различаешь походку.
Ты виляешь хвостом, слыша отзвук растаявших слов...
Ты ласкаешься к прошлому. Ты вздыхаешь спокойно и кротко,
ощущая, как я, давний запах духов и цветов.
А когда зазвучит... (Как ты можешь такое подслушать?)
А когда зазвучит двух сердец замирающий стон,
ты тихонько скулишь, ты скулишь, разрывая мне душу,
и покажется мне, что я молод... силён... и влюблён...
Как ты чуешь печаль! Как ты чуешь грехи и страданья!
Ты наполниться смог всей моею прошедшей судьбой.
Если б ценность людей измерялась по воспоминаньям,
мы значительней всех на планете бы стали с тобой!
Вот уж час на часах... Что же ты не приходишь с прогулки?
Отчего стало трудно дышать и темно, как в ночи?
Боже мой, что за скрип тормозов в переулке?
Не случилось ли что? Не случи...
И. Ляпин
На птичьем рынке
Мы с другом не случайно проторчали
На птичьем рынке битых полчаса.
Там рядом с голубями продавали
Поджарого, породистого пса.
Он не скулил просительно и тонко,
Но чувствовал печальный свой удел.
Хороший пес был. Настоящий. Только
Я больше на хозяина смотрел.
Совсем мальчонка, стоя над собакой,
Держал в руках колечко поводка,
И под большой поношенной ушанкой
Два грустные мигали огонька.
Толпа тесней парнишку окружала,
И растирал он слезы кулаком,
Когда она в лицо ему дышала
Похмельным перегаром с табаком.
В столице нет тревожных троп таежных,
Где лес дремуч, а зверь клыкаст и лют.
Но мало ль где еще собак хороших
Не от хорошей жизни продают.
Однако ни полста рублей, ни сорок
Никто не собирался отсчитать.
Пес нравился, да оказался дорог,
Хозяин же не думал уступать.
Толпа вокруг галдела — не редела,
И, будто голос собственной вины,
Я слышал: — Так мне мамка не велела,
Нам эти деньги, дяденька, нужны.
Я чувствовал, как сердце часто бьется,
А друг, уже карманы потроша,
Сказал: — Добавь мне, вижу, взять придется,
Ведь хороша! Чертовски хороша!
Он так расправил плечи в этой давке,
Чтоб сразу напрочь отстранить беду:
— Держи-ка, брат, да пулей, пулей к мамке,
А за собакой вечером зайду.
И дыма клуб пустил неторопливо,
И молча вслед парнишке посмотрел...
Он жил красиво, с детства жил красиво,
Да и собак он с детства не терпел.
( автор — ?? )
В ПАМЯТЬ О СОБАКАХ ВОЙНЫ
Сколько сказано слов.
Может чья- нибудь муза устала
Говорить о войне
И тревожить солдатские сны…
Только кажется мне,
До обиды написано мало
О собаках- бойцах,
Защищавших нас в годы войны!
Стёрлись в памяти клички.
Не вспомнить теперь и мордашку.
Мы, пришедшие позже,
Не знаем совсем ничего.
Лишь седой ветеран
Ещё помнит собачью упряжку
В медсанбат дотащившую
С поля боя когда-то его!
Связки мин и гранат
Относили собаки под танки,
Защищая страну
И солдат от нависшей беды.
После боя бойцы
Хоронили собачьи останки.
Только нет там теперь
Ни холма, ни креста, ни звезды!
Батальон окружён,
Ни еды, ни снарядов, ни связи.
Свистопляска вокруг
И осколков и пуль круговерть.
С донесением псы
Пробирались и близили праздник.
Всем, даруя свободу,
А себе, зачастую, лишь смерть.
И собачья честь
Не замарана подлым предательством!
Жалким трусом из псов
Не отметил себя ни один!
Воевали они
Без присяги, но всё ж с обязательством
Вместе с Армией Красной
Уничтожить фашистский Берлин.
И когда в майский день
На могилы приходим святые.
И святое храня
Мы минуту молчанья стоим.
То пускай эта дань
И огонь, и цветы полевые
Будут памятью светлой
Будут скромной наградой и им!
В. Калиниченко
***
Я эту собаку запомнил как человека...
Случилось это в 44-ом, зимой.
Игрался спектакль «Охота XX века»
Перед шеренгой застывшей от страха, немой.
У коменданта была привязанность к догам,
И был экземпляр, казался слоном среди всех.
Даже эсэсовцы боялись верзилу-дога.
И вот этот зверь величаво шагнул на снег.
И вывели жертву...
Стоял мальчишка продрогнув,
Куда тут бежать, он давно ослабел.
Комендант наклонился, подал команду догу
И тот в два прыжка расстояние преодолел.
Обнюхав жертву, прошелся спокойно рядом,
Был он великолепен в размашистом, легком шагу.
Вернулся дог к коменданту,
И честным собачьим взглядом
Сказал человеку пёс — «Ребёнок ведь, не могу!»
Комендант усмехнулся, пожал плечами,
Расстегнул кобуру с надписью «С нами Бог»,
Но едва сверкнула вороненая сталь пистолета -
Как в эсэсовское горло впился красавец дог!
Дога четвертовали,
Пустив под лопасти шнека......
Я вряд ли теперь найду в Сан-Пельтене свой барак,
Но эту собаку я вспоминаю как Человека
Единственного Человека,
Среди фашистских собак!
А. Юфик
Уродица
В палате умирает офицер,
Врачи снуют и шепчутся растерянно,
Решение: принятье срочных мер,
Последний шанс, последний — не потерянный,
Был месяц в коме молодой старлей,
Вернее — плоть, изрытая гранатою,
Одинадцать легло богатырей
Под полностью разрушенной заставою,
А он один, оставшийся в живых,
В бреду кричал, что бойня не кончается,
Лишь под наркозом, наконец, затих,
И, улыбнувшись, вымолвил: «Красавица!»
Никто не понял этот тихий зов,
Понятно: бред, сказал непреднамеренно,
А он уже не слышал докторов,
И острый скальпель впился в плоть уверенно...
...................................................... ..........
В посёлке появился новый пёс,
Вернее: псина — уши, хвост, как водится,
Но в ранах бок, нет на спине волос,
Да, не собака — чистая уродица,
Вот ковыляет, лапу волоча,
Оближет раны и лежит бессильная,
Питалась бросом, так, по-мелочам,
А ночью выла, ну, тоска могильная...
Уродицей её и нарекли,
Ругали, гнали и, порой безжалостно,
Её сживали люди, как могли,
А то: плеснут ей вслед помойной гадостью,
Она терпела; с жалобой к кому
Пойдёт собака тощая убогая?
А ночью она выла потому,
Что жизнь была с ней через меру строгою...
....................................................
«Так, он спасён!? — воскликнул генерал,-
Спасибо вам, профессор, приогромное!»
«Мой сын живой и кризис миновал» -
дублировал он в трубку телефонную...
И небыло счастливее отца
В тот день во всей Вселенной обитаемой,
Вторая жизнь для сына-молодца,
Подарок Свыше, долгоожидаемый...
Немедля, генерал завёл свой «Джип»:
«Скорее, к сыну, повидаться, встретиться!»,
Нажал педаль, рукой к рулю прилип,
«Какое счастье! Даже и не верится!»
На полпути внезапно тормознул,
Подумал, что виденье надвигается,
Но, приглядевшись, радостно вздохнул,
И, улыбнувшись, выкрикнул: «Красавица!»
...................................................
Её нашли сдыхающим щенком,
Разбита лапа, с голоду не лаится,
Кормили и лечили всем полком,
И имя дали нежное — Красавица,
Любимицею стала у солдат,
В свободный час — утехой и забавою,
Особенно её любил комбат,
А сын его командовал заставою...
И, часто, прихромав к передовой,
Считая своим долгом обязательным,
Она, как наблюдатель-рядовой,
Смотрела вдаль внимательно, внимательно,
Потом старлей её рукой трепал -
И точно знал: ей очень это нравиться,
Какой восторг: он в ухо ей шептал:
«Красавица, Красавица, Красавица»...
...................................................... ...........
В один из дней случилось всё не так:
Старлей был строг, не гладил по привычному,
Собака ощутила — это знак,
Случилось что-то... что-то необычное...
И вот, зашевелилась полоса,
На склоне гор, среди деревьев, в просини,
Чужие загалдели голоса,
Завыли миномёты, загундосили,
Разрывы по-началу вдалеке,
Потом всё ближе, метче и накладистей,
Двенадцать залегли на бугорке,
Отстреливаясь от незванной напасти,
Тринадцатая, сжавшись вся в комок,
Скулила, толь от страха, толь от жалости,
Секунды, свист, внимание, прыжок,
И стихло всё, расстаяв в безвозвратности...
...................................................... ............
«Нельзя с собакой, да ещё с такой!» -
кричала медсестра, смотря с тревогою,
«Да не собака это, а герой! -
с ней спорил генерал, неся убогую,-
Он должен её первой увидать,
Тогда посмотришь, сразу же поправится!»
Сестра успела только лишь сказать:
«Профессору такое не понравится!»
А в это время, приходя в себя,
Старлей, дыша под маской кислородною,
Увидел бой и линию огня,
Гранату рядом противопехотную,
И несколько сосчитанных секунд,
До взрыва... мысли: закричать иль каяться?
И до того, как вверх взметнулся грунт,
Собой его накрывшая Красавица...
|
|
|
облако тэгов
