Что-то тревожит меня этот роковой чёрный ящик. И с чего бы?.. А, ну да. Это же свежая книга маэстро Парджина, в прошлом Вонга. К тому же внецикловая, а значит, чёрный ящик вдвойне: эксперимент, от которого можно ожидать решительно чего угодно. Итак, чем нас удивил сумрачный гений на этот раз?

Сюрприз первый: это не просто наименее безумная книга автора (хотя фирменный балаган будет, обещаю). Это, внезапно, вообще не фантастика. Во всяком случае, не в большей степени, чем «Двенадцать стульев» или «Мёртвые души». То есть определённые перегибы и приукрашивания на месте, как не быть, но в остальном...

Недостаток ли это? Отнюдь. Перед нами одно из лучших произведений автора, и те же «Футуристическое насилие» и «Паукнигу» по литературным достоинствам кроет, как сенбернар чихуахуа. Здесь Парджин достигает своей вершины как публицист. Постоянным читателям ведомо, что сатиры и острых социальных проблем автор не чурался вообще никогда, но всё же чаще они проходили скорее дополнением к основной истории, экзистенциальным фоном и, порой, основой некоторых сюжетных поворотов. Здесь же наблюдения за обществом ложатся в основу сюжета, становятся его стержнем — и, надо признать, выходит здорово. Различным конъюнктурным авторам стоило бы поучиться... Впрочем, эту-то книгу назвать конъюнктурной как раз сложно. Автору больше интересно, откуда вообще берётся какая бы то ни было конъюнктура — и что со всем этим делать.

Тонны рассуждений об истории, социальности, свободе воли, ответственности, репутации, зарождении мифологий, теориях заговора, соцсетях и прочих медиа, а также многих других вопросах вполне гармонично вплетаются в лихой авантюрный сюжет с фирменным авторским юмором. Причём добрая половина приключений происходит исключительно в медиасфере, например, разных сабреддитах. Чёрная коробка едет себе через страну, а спекуляции о её содержимом и связанных событиях быстро превращаются в невероятную свистопляску, которую лучше всего описывает надпись на кепке одной из персонажей: «Welcome to the shitshow».

Я даже, в сущности, не удивлён, что автор накатал этот том в нехарактерно быстрые для себя сроки. Темы-то всё знакомые, часть поднималась в прошлых романах, ещё как минимум часть — в его статьях на Cracked.com. Никогда специально за ними не следил, но видел достаточную подборку, чтобы опознать некоторые параллели. Парджин суммирует выводы за много лет — весь материал уже был у него под рукой, осталось только расположить его в выгодном порядке и нанизать на увлекательное повествование, с чем он благополучно справился. Впрочем, в послесловии он предупреждает: его задача — ставить вопросы и давать пищу для ума, а не предлагать рецепты и решения. Не воспринимайте слишком всерьёз, это художественная книга, в конце-то концов.

Название, как часто водится у автора, с подвохом. И эпиграфы (кажется, это первая книга Вонга, где они вообще используются? — «цитаты» из Маркони не в счёт) тоже не сразу выдадут свой секрет. Язык традиционно на высоте, персонажи раскрываются постепенно. Пожалуй, не совсем удачной может показаться концовка. Если отойти на пару шагов и окинуть взглядом целое, то видно, что сверхзадаче она полностью соответствует — но даже так может оставить некоторую неудовлетворённость. Однако это одно из тех путешествий, где процесс гораздо важнее пункта назначения. Исключительно душеполезная книга, как по мне, прекрасно врачевала меня от осенней хандры на протяжении целых трёх дней. Так что если вы цените автора не только за монстров в париках, «соевый соус» и Джона, к прочтению категорически рекомендовано.

И помните: плюсуя либо минусуя этот отзыв, а равно и любой другой, вы обращаетесь к Запретным Числам.

Удивлён, что в отзывах никто не высказывает того, что мне при прочтении показалось очевидным. То ли оно и впрямь столь очевидно, что никто не считает нужным это проговорить (класса «в книге есть запятые и точки»), то ли всё же наоборот, не так сильно это бросается в глаза.

Меня не оставляла мысль, что «Старость аксолотля» была написана в качестве жирного, очень жирного троллинга читателей, которые жаловались, что автор пишет «сложна, нипанятна!»

Высокий порог вхождения? Нет, это к классическому Дукаю, тому, который «Иные песни» и «Идеальное несовершенство». Там никто никому ничего не объясняет (почти), бросают читателя прямиком в гущу диких реалий и странных терминов, и крутись как знаешь, распутывай контекст. За то и любим, помимо прочего. А «Старость аксолотля» начинается почти в наши дни, по историческим меркам примерно послезавтра, и пестрит авторскими сносками. Десятками, если не сотнями сносок! — и многие из них стыдно было бы поместить в книгу с пометкой «для старшего школьного возраста». Нет, серьёзно, в наши дни кому-то нужно объяснять, что такое «плагин», «аддон» и «зловещая долина»? Дукай с каменным лицом объясняет. Вы же жаловались, что я весь непонятный, так я вам разжую вообще всё — нате, не подавитесь! Нет, некоторые сноски напрямую касаются мира ПостАпо и его реалий — но и там половина воспроизводит то, что изложено в тексте где-то ещё. Изощрённое издевательство! Хотя нет, ещё изощрённее то, что при этом важные кусочки лора порой всё-таки попадаются в сносках даже на самые очевидные понятия — и из-за этого хотя бы по диагонали приходится читать их все. Серьёзно, ну это ли не глумление?

А ещё бросается в глаза, что позднего Дукая покусал Уоттс. И на пользу это не пошло — он стал менее самобытным. Не скажу, что более угрюмым (хотя подчёркнуто депрессивный нрав протагониста в сочетании с обскурантизмом утомляет весьма), пан Дукай и без того не особенный весельчак, но менее интересным точно — эти проблемы мы уже видели, и не раз. Под конец действительно проступает некое характерное дукайство, но в целом... в целом для автора большой шаг назад, как по мне. Так что, хотя это вполне крепкая вещь, поставить больше семёрки рука не поднимается.

Что ж, вот я и дочитал трилогию «Предлунных» — ещё раз низкий поклон коллеге kvadratic за помощь в добыче оригинальных текстов. Остался доволен, теперь попробую поделиться впечатлениями.

На фоне большей части того, что я видел в рамках серии «Иная фантастика» (хотя я читал не всё, что там выходило), это вещь на удивление, как бы сказать... традиционная, особенно на первых порах. Тут вас не будут оглушать ни изощрённой фиолетовой прозой — язык пани Каньтох весьма прост, хотя ни в коей мере не примитивен, читается легко и гладко, — ни экспериментальным построением фабулы и сюжета. Да, есть капелька пролепсисов, есть интерлюдии, на первый взгляд никак не связанные с сюжетом, просто раскрывающие сеттинг, но в целом повествование выстроено более или менее конвенционально.

А вот мир... мир занимателен и вызывает неожиданные ассоциации. В аннотации сравнивают с «новыми странными», и отчасти эдакая мьевильность целому действительно присуща, но у меня по ходу чтения возникали иные связи, особенно странно выглядящие в комбинации: Перечислю: Лавкрафт (и номинально Бишоп), «Курган». Хаксли, «О дивный новый мир». И Азимов, «Конец Вечности» — последний более пунктиром, но всё-таки не на пустом месте, отнюдь не на пустом.

Неопределённо далёкое будущее. Колыбель человечества оставлена позади и приведена в безжизненное состояние (хотя готовится проект по возрождению), а совокупная ойкумена называется «Новыми Землями». Корабль, приписанный к одной из них, Керберосу, находит планету со странными руинами — не то Чужих (останки одной или нескольких древних ксеноцивилизаций тут уже находили), не то потерянную земную колонию. Прежде, чем вызывать археологов, ребята решают осмотреться, и неосмотрительно высаживаются в аномальную зону. Что с ними стало — вы узнаете на первых же страницах, почему всё сложилось именно так — поймёте несколько позже, а со временем вместе с Даниэлем Панталекисом разберётесь, как связаны эти руины и основное место действия, Лунаполис.

Лунаполис. Древний, очень древний город, где давно уже сосредоточена вся цивилизация, остаток планеты брошен, а сельское хозяйство на периферии обслуживает автоматика. Город, где эстетика всегда имеет примат над прагматикой, наука пребывает в упадке, зато все области жизни так или иначе стали искусством. Драгметаллы — обыденный декоративный материал. Пищи и самых насущных ресурсов хватает всем, деньги нужны в основном на предметы роскоши или генетические модификации — тут это дело обыденное и во многом необходимое. Дети, зачатые конвенциональным путём при участии обоих родителей — огромная редкость, обычно их заказывают одной из одиннадцати корпораций душеинженеров, с тем или иным набором желаемых свойств. Можно, кстати, заказать в качестве дочери идеальную любовницу — косо никто не посмотрит. Половая жизнь тут вообще очень вольная, хотя для многих процесс флирта и ухаживаний (тоже, естественно, возведённый в ранг искусства) куда интереснее собственно соития. За алкоголем и наркотиками тоже не нужно далеко ходить (хотя эти тоже не бесплатны). Словом, во многом перед нами воплощение декаданса с большой буквы Д... однако это не совсем декаданс, и совсем не рандомный, потому что за всем этим надзирают титульные Предлунные.

Читая аннотацию, я воображал эдаких элиантов, каких-нибудь пресыщенных сидов, которые требуют от прочих такого же всестороннего совершенства и пинком изгоняют всех, кто им эстетически небогоугоден. Оказалось — фиг там. На деле Предлунные — вполне себе ктулхи, которых никто не видел; они спят на дне Колодца, считая годы до Пробуждения, общаются через надписи в небе и голос ундины в аквариуме, с которой коммуницируют телепатически, контролируют научно-технический прогресс и время от времени устраивают Скачок... но тут не стану спойлерить, с особенностями Скачков веселее разобраться самостоятельно по ходу прочтения. Ну и в ходе Скачков проводят селекцию местных, ага — на очень непрозрачных основаниях. Да, Предлунные призывают к совершенству — но вот их понимание совершенства людям не всегда очевидно. Всесторонне развитые ренессансные гении тут давно не в почёте (по этой причине закончилась корпорация Перфектум). Зато есть, к примеру, арт-преступники. Есть деформированные уродцы, чья красота была принесена в жертву необычайным талантам. Или кретины, которые взамен лишнего ума получили дар телепатии. Да довольно много всякого, разной степени гротескности. Родители выбирают, каким хотят видеть дитя; а то, повзрослев и скопив деньжат, может переделать себя во что-нибудь иное. Или оставить всё, как есть. В конце концов, кому дано знать, какой набор генов доведёт вас до Пробуждения?

Это очень краткий, отчасти даже карикатурный абрис сеттинга. В сущности, вся первая книга — это одно большое введение, экспозиция и расстановка фигур. Там будет много вопросов и не очень много ответов (и не все правильные). Вообще, я тут вслед за издателями говорю «трилогия», но на самом деле «Предлунные» — это единый роман, разделённый на книги сугубо для удобства, и читать его нужно именно так. Первый том едва-едва выходит к завязке, причём та даёт несколько обманчивое впечатление о том, что будет дальше. (Если верны слухи, что второго и третьего томов на русском в ближайшее время не предвидится, у наших читателей составится весьма искажённое представление о произведении Каньтох.) Второй том уже набирает обороты, становится несколько запутаннее, кровавее и грязнее, отвечает на вопросы, которые вы хотели, но боялись задать, и ставит другие, более занимательные. Становится больше сюжетных линий — получают гораздо больше места персонажи, в первом томе лишь мелькнувшие (например, пожилая следовательница Теллис) и появляются новые, подчас очень своеобразные (Идрис Марелли, без комментариев). Третий же, самый краткий из всех, и вовсе крайне неохотно покидает руки — несмотря на то, что детективная составляющая во многом предсказуема, сюжет всё равно держит в напряжении и подчас подкидывает настоящие сюрпризы. Кроме того, во второй и особенно третьей книгах мир и его фантастические допущения действительно начинают играть всеми красками, и некоторые интересные сюжетные повороты основываются на том, что вначале казалось всего лишь забавной антуражной деталью.

Что лично меня несколько отталкивает во всём этом — пожалуй, некоторый авторский фатализм; в мире книги силён детерминизм в разных формах, очевиднее всего генетический, но он не одинок. Ну и концовка... Если без спойлеров, она, пожалуй, спорная (пусть даже в ретроспективе многое объясняет), но, как ни крути, красивая, а это достоинство.

О персонажах тоже сложно говорить без спойлеров, но многие из них удались. Местами «второстепенные» даже побольше «главных» — пожалуй, Теллис и Махамени в чём-то даже симпатичнее условных протагонистов, Финнена и Каиры. Каира — вообще барышня своеобразная, думаю, у многих вызовет отторжение. Финнен, возможно, тоже... но лично мне пришёлся довольно по нраву, с ним мне легко солидаризироваться. Ну да, он довольно типичный рефлексирующий интеллигент — ну так я тоже, I can relate X) Пускай я куда менее богемный, но это специфика среды, в Лунаполисе полгорода — богема.

Хорошая история, но, ещё раз подчеркну, судить её лучше всего именно по троекнижию целиком.

Когда это было, курсе на втором? За сроки не ручаюсь, а обстановку помню как сейчас. Мы вчетвером сидели в 402 аудитории и дожидались пары. Порой переговаривались о чём-то, порой снова погружались в тишину. Как раз в один из таких перерывов К., листавшая ленту, вдруг с выражением зачитала:

– «Я красивый», — сказал урод и заплакал. «А я урод», — сказал другой урод и засмеялся... Ночь продолжалась.

Мы все уважительно помолчали. Добавить было, в сущности, нечего.

Я ещё не знал, что это было моё первое столкновение с «Домом, в котором...».

***

Слава «Дома» принялась доползать до меня уже чуть позже, с разных направлений; к прочтению склонил отзыв одного хорошего человека, помимо прочего упоминавший, что Мариам Петросян была некогда мультипликатором «Арменфильма», и это, дескать, видно — заметны на страницах «три синих-синих озера малинового цвета и прочая говорящая рыба [s]моей мечты[/s]». Как человек, у которого «Ух ты, говорящая рыба!» была чуть ли не любимейшим мультиком детства, я пройти мимо не мог. И получил... пожалуй, не то, что ожидал, но нечто совершенно прекрасное всё равно.

В последнее время мне закрадывается мысль, что в субкультуре наших дней «Дом» занял примерно ту же эконишу, что Толкин в девяностых. Миф поколения, так сказать. Тогда паролем был «мэллон» — и дали Арды, отделённые не то временем, не то пространством. Теперь пароль — это Изнанка и Лес, которые, хоть мы и в Наружности, на самом деле могут таиться везде. Сворачиваешь со Среднего и вдруг читаешь на кирпичной стене: «Я был _Там_, Сфинкс... На _Той_ стороне...» А в каком-нибудь умеренно колдовском месте вроде подворотни музея Ахматовой, куда паломники приходят с фломастерами, чтобы оставить автограф на стене, настойчивый искатель непременно обнаружит хрестоматийное «Мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек...», непременно же подписанное «Мысленно с вами всегда, ваш Папа Стервятник». И при встрече посвящённые не станут мериться знанием генеалогий Нолдор, а лишь значаще покивают друг к другу, когда кто-нибудь заметит, что Прыгунов и Ходоков на самом деле, конечно же, не существует. Ну да. Разумеется. Сейчас ведь не Ночь Сказок, нечего трепаться попусту.

Импортозамещение авторского мифа — звучит, конечно, глумно, но, если так вдуматься, это исключительно круто. Так войти в ноосферу — это нужно умудриться. И полярные отзывы на страничке тут тоже характерны. Читателей, как и персонажей, Дом либо принимает, либо не принимает. Отсюда либо бешеный восторг, либо мгновенное отторжение; полумер практически не видно.

Меня вот принял, с первых страниц. Я оценил язык, оценил густую атмосферу, со временем проникся и персонажами. Персонажи, кстати, тоже вызывают у (по)читателей полярные реакции; нет всеобщих фаворитов — я знаю тех, кому ближе Сфинкс, и тех, кто видит себя в Курильщике и Чёрном; сам я склоняюсь к обществу Табаки, хотя в принципе вся эта компания чудо как хороша. Я и «режиссёрскую версию» прочитал, с дополнительными эпизодами и фрагментами черновиков — пожалуй, краткий вариант всё-таки лучше, и начинать однозначно стоит с него, но это тоже был ужасно интересный опыт.

При желании есть к чему придраться, поколупать кое-где отслаивавшуюся краску, с подозрением спросить, а что это было вот в этом тайнике, который явно в спешке выпотрошили и перепрятали куда подальше... Но желания такого не возникает. В конце концов, как уже сказано, это — Миф. К чему живому ещё мифу критика и экзегеза?

Ухожу гулять в Лес. Оставлю оценку на десятом по счёту дереве.

Как ни крути, а Олди велики. И, пускай имя себе они сделали на мифологической фантастике; пускай я сам искренне люблю «Баламута» и «Героя», «Путь Меча» и «Одиссея» — при всём при том я совершенно не удивлюсь, если однажды Олдей будут помнить в первую очередь как авторов «Ойкумены».

Ну грандиозная же вещь. Перечитывал множество раз — как целиком, так и отдельные трилогии, когда приходило на то настроение. И каждый раз упоителен, каждый раз открывается нечто новое. Здесь авторы расходятся вовсю, сверкают всеми гранями своего дара. Прекрасный язык, запоминающиеся персонажи (даже статисты), выверенная до миллиметра архитектоника каждой трилогии, лейтмотивы и переклички, аллюзии как на реальные историю с мифологией (порой очень тонкие и весьма забавные), так и на другие книги харьковского дуэта.

Пять трилогий. Чёртова дюжина лет. При таком пробеге неизбежно накапливаются косяки и противоречия. Не избежали их и Олди... но как же их мало при таком объёме! При крайнем перечитывании я специально вёл учёт и обнаружил не более пяти микротрещин в канве, причём по большей части незначительных, ни на что не влияющих. Бо́льшим достижением было бы разве что их полное отсутствие... но это была бы уже даже не фантастика, а божественное чудо. И, закономерно продолжая эту линию рассуждений — при всём своеобразии каждой трилогии «Ойкумена» остаётся цельным миром. Переходя от одной трилогии к другой, всякий раз верю: да, я вернулся. Для сравнения, с «Ахейским циклом» так не выходит. Даже «Герой» и «Одиссей» происходят в разных вселенных, хоть и связаны кровными узами. Про «Внука» и «Лук» говорить нечего — Олди уже просто слишком изменились, чтобы вернуться в ту же Элладу.

А вот Ойкумена всё та же, пускай Вселенной никогда не быть прежней. И когда погром на Мондонге из беглого упоминания в «Куколке» превращается в фильм Монтелье в «Дитяти Ойкумены»; когда по соседству с этим фильмом упоминается пьеса драматурга Луиса Пераля, которая вернётся уже в четвёртой трилогии... Видя всё это при перечитывании, проникаешься единством вселенной только крепче.

Люблю я и каждую трилогию в отдельности, но по-своему. Собственно «Космическая симфония», с которой всё началось, яркая, красочная, с оттенком фантасмагории — и, на контрасте, «Городу и миру», куда более плавная, спокойная и медитативная, с трагическими нотками. «Дикарей Ойкумены» люблю меньше прочих — не потому, что они плохи (они хороши), а потому что остальные ещё лучше; ну и главный герой мне не близок, не разделяю его милитаризма, не говоря уж о помпилианских тараканах. Зато «Побег на рывок» — фаворит на все времена, безграничная услада души. Какое-то время думал, что «Блудный сын» способен подвинуть его с пьедестала, но нет. Тот, хоть и поднимает очень много близких мне тем, восхищает размахом и поворотами, доставляет наслаждение более интеллектуальное. А вот «Побег на рывок» — чисто эстетическое, эмоциональное. Вот вроде в целом равнодушен я к (псевдо)испанскому антуражу, но четвёртая трилогия каждый раз берёт за душу и выворачивает её наизнанку. А контрапункты с фрагментами из «Колесниц судьбы» и вовсе диво как хороши.

Если хорошенько присмотреться, каждая трилогия помимо прочего раскрывает одну из ключевых рас Ойкумены (и это один из тех случаев, когда слово «раса», а не «вид», полностью оправдано, вопреки всему своеобразию здешних ветвей человечества). «Ойкумена» — вехдены. «Urbi et orbi» — ларгитасцы. «Дикари Ойкумены» — помпилианцы. «Побег на рывок» — гематры (лишняя причина обожать эту трилогию). «Блудный сын» — брамайны... С одной стороны, бросается в глаза отсутствие трилогии вудунов — и очень прискорбное отсутствие, потому что одна из интереснейших здешних цивилизаций. С другой, ежели «Двадцать лет спустя» — это не гранд-финал, то я не знаю, что вообще в этой жизни гранд-финал. После такой космической концовки любое продолжение рискует прозвучать напрочь фальшивой нотой. Возможно, разве что, шаг назад в хронологии, как с историей Регины ван Фрассен?.. Не факт, что мы когда-либо этого дождёмся, но могло бы быть интересно.

Симфония, сюита, марш, серенада, фуга. Не знаю, есть ли на свете термин, способный объединить всё это в общность (подозреваю, что нет), но если отдельные произведения этого квинтета я ещё могу сравнивать, колебаться и прикидывать, сколько баллов кому накинуть, то целому остаётся лишь почтительно салютовать и расписываться в капитуляции. Высший балл.

Гора родила мышь. У мыши было шестнадцать лапок, блестящий сегментированный панцирь и искрящийся синим хвост, уводящий в далёкие измерения, туда, где мышь была усталым офисным клерком, ссутулившимся за компьютером.

Пересёк кромку «Оникромоса», живой и в здравом уме (ладно, настолько же здравом, как до прочтения); возвращаюсь с отчётом.

Впечатления остались двоякие. С одной стороны, очень круто, всё как я люблю, с другой — есть впечатление, что где-то Матушек не дожал, где-то пережал, в общем и целом говоря, малость сфальшивил. Но прежде, чем говорить о конкретике, сразу оговорим вот что.

Вам не по пути с этой книгой, если:

- Вы ищете чего-то простого и ненапряжного, чтобы расслабить мозг, а не использовать на полную мощность;

- Вам важнее красоты стиля, а не фантастических миров;

- Вы с подозрением или вовсе без понимания относитесь к постструктуралистским заморочкам о том, что дискурс общества определяет видимую реальность, к тотальной постмодернистской неуверенности и всякой-разной филипкиндреддичи;

- Ищете в первую очередь понятного сюжета, и чтобы концовка отвечала на вопросы, а не ставила новые.

Вам стоит дать «Оникромосу» шанс, если:

- Вы дико фанатеете от Дукая, и вам хочется ещё _по-настоящему_ странных поляков;

- Вам плевать на сюжет, и хочется просто, чтобы было сюрреалистично и ещё сюрреалистичнее;

- Любите литературные эксперименты и готовы разгадывать прихотливые шарады;

- Подозреваете, что всё не то, чем кажется, и мы слишком многое игнорируем;

- Или просто настолько искушены, что вас не сбить с толку нестандартной структурой повествования и кучей непонятных имён. И событий. И всего.

Школа Яцека Дукая тут явно сильна и чувствуется, что да, то да. Но если мне потребуется описать эту книгу кому-то, кто с роду не брал в руки «Иных песен», я зайду совсем с другой стороны и скажу: до холеры ясной, да пусть пан представит себе нечестивую помесь «Хазарского словаря» Павича и «В лабиринте» Роб-Грийе! (Кстати, терпеть не могу эту вторую штуку, но это сейчас к делу не относится). «Оникромос» реально похож на сон — очень, очень длинный сон, который успевает смениться много раз за ночь. Общая нить прослеживается, но контекст меняется один раз, другой, третий, N-ный; отдельные истории тут и там связывают перекрёстные ссылки, но зачастую не столько проясняют, сколько запутывают дело. Ещё вы наверняка вспомните «Алису» Кэрролла (даже не захотите, а всё равно вспомните, её ближе к концу цитируют прямым текстом), но Алиса, хоть и превращается порою, всё-таки остаётся собою... Не тот случай!

Прикол, однако, в том, что во всём этом месиве не так сложно ориентироваться. На деле практически всё, что вам нужно знать для понимания «Оникромоса», вам объяснят ещё в пределах первой сотни страниц, ну или двух, не помню уже точно. Восприятие врёт, мы видим не реальность, как она есть, а её интерпретацию, обусловленную личной историей, особенностями биологического вида и структурой социума. Так и так, дружище Друсс, объясняют условному протагонисту, всё, что ты знал, ложь, и из-за этого город скоро рухнет, тут ничего не поделать, но мы попробуем — поди туда, не знаю куда, за тридевять миров, и найди то, не знаю что, то бишь Крек'х-пу, может, она пособит нам спасти город, чем бы она ни была. И, в сущности, достаточно держать это в голове всю дорогу, потому что это и происходит остаток книги — даже если это другой город (много других городов) и другой Друсс (иногда членистоногий, иногда бесплотный, иногда человек, но с совершенно другим контекстом, иногда чорт в квантовой ступе с псилоцибиновой поганкой в зубах — гм, тут я утрирую, но...). А параллельно его ищут, подвергаясь лишь чуть менее брутальным испытаниям восприятия себя и мира. А, и каждая нечётная глава — это законченный рассказ о землянах, которые сталкиваются со всяким аномальным. Многие из них можно читать отдельно, но вообще они вплетены в общий сюжет, одни по касательной, другие очень плотно.

Главная проблема, пожалуй, в том, что Матушек малость перемудрил и не понял, где вовремя остановиться. Так, он слишком любит парадоксальные описания — в смысле, камон, я их тоже обожаю, но когда это относится к каждому второму описанию в восьмисотстраничном кирпиче, быстро утомится и не такой эстет. И да, всегда круто, когда философская начинка книги иллюстрируется самой её структурой и подачей материала, но вот читатель уже всяко догнал, что к чему, и Друсс уже Крек'х-пу догнал, но автора несёт: смотрите, вот ещё, и ещё, у меня же осталось столько миров и парадигм без дела, некоторые из них даже в одну главу не уместишь!.. (Кстати, мне отдельно доставила линия Баркельби, недвусмысленно отсылающая к «Этюду в изумрудных тонах», но на предельно серьёзных щах.) Под конец сильно возрастает глубина рекурсии (хотя я видел гораздо хуже, «Интерлюдию об Обезьяне» у Ирвина пока ещё никто не переплюнул) и всё переплетается в мутный клубок щупалец, где даже и концы толком не подберёшь. Или подберёшь, но не сразу. И не наяву. По большому счёту концовка ясна, но детали... «Оникромос» оставит вас думать самостоятельно, можно ли разобраться в мелочах эдак со второго-третьего прочтения, или это намеренная иллюстрация того самого, нечеловеческого и непостижимого, которое в наше скудное понимание вообще никак не утиснешь.

В общем, думаю, вы уже поняли, рисковать ли этой книгой или ну нафиг. Если рисковать — вот ещё пара советов напоследок. Дьявол кроется в деталях. Держите ухо востро с анаграммами (нет, ещё вострее). Запоминайте лейтмотивы и геометрические формы. В идеале, вообще не помешает фотографическая память, чтобы при повторном появлении немедля отличить одну безымянную неописуемую НЁХ от другой, тоже неописуемой, но совершенно по-другому! Нет, это не так страшно, как кажется. Местами даже прикольно. Местами даже очень. Я не пожалел, хотя могло быть ещё лучше.

А, да-да-да, и о переводе. Вроде бы неплох, во всяком случае, не бросаются в глаза полонизмы, как в «Мире миров» Павла Майки. Но очень не помешала бы повторная корректура, а то и редактура — опечатки, лишние запятые, несогласования, порой кривоватые формулировки; не на каждой странице, но впечатление чуть портит. Кое-где хочется сверить с оригиналом — но, увы, у меня пока не получается его добыть. Надеюсь, однажды выйдет — глядишь, больше пасхалок сумею найти.

P.S. А, и если вы вдруг искали что-то вроде «Миазмов» Арделяна, но без гнили-смрада-разложения (что за ересь, кому придёт в голову санитаризировать «Миазмочки»?), зато с тем же уровнем безумия и метафизичности — то вам тоже может прийтись по вкусу «Оникромос».

Иногда Алану Муру приходит настроение похулиганить. И иногда ему приходит настроение похулиганить со свойственным ему размахом. Завербовав в это дело Кевина О'Нила, легендарный сценарист пустился в лихую авантюру длиной в целых двадцать лет, озаглавленную «Лига выдающихся джентльменов».

ЛВД — не стимпанк. ЛВД — не альтернативная история (не совсем). ЛВД — не «викторианская Лига справедливости». ЛВД — это кроссовер всего со всем. Мировая культура, из-под которой пинком вышибли реальный мир и бросили взаимодействовать в едином семиотическом пространстве. Всякие Руритании и Лилипутии существуют в единой геополитике, затерянные миры с динозаврами давно нанесены на карты, а соседние планеты все как одна кишат жизнью. И персонажи, конечно. Персонажи — вообще вопрос отдельный.

Чтобы понять метод Мура, рассмотрим его на примере... ну пусть будет Орландо. Наглядно и не очень спойлерно. В первую очередь это геро(й/иня) Вирджинии Вульф. Но ещё, естественно, был ведь «Орландо Фуриозо», то бишь «Неистовый Роланд». «Совпадение? — риторически спрашивает Мур. — Но ведь Орландо у Вульф долгожитель мафусаиловых масштабов... Так а давайте выжмем педаль в асфальт и предположим, что это один человек! Хм, а сколько тогда ж он(а) колобродит?.. А, кстати да, Орладно ж меняет пол; а кто ещё так делал? Тиресий! Пусть она будет его дочкой! Тогда у нас получается биография на целых три тысячи лет... О, отлично, теперь у нас есть персонаж, который своими глазами видел половину мировой истории!»

Уловили принцип? И так во всём. Раблезианская Утопия вторгается в свифтовский Бробдингег. Джон Картер в союзе с сорнами Льюиса против треножников Уэллса. Дин Мориарти — внук профессора Мориарти. Герои Вудхауса сталкиваются с Мифами Ктулху и Алистером Кро... э, кхе-кхе-кхе, простите, конечно же, Оливером Хаддо. По улицам Лондона сквозь все эпохи, нацепив имя собственного персонажа, разгуливает Йен Синклер, говорит загадками и разрушает четвёртую стену. И так далее, и тому подобное. И да, каждый вопрос «Кто все эти люди?», к сожалению, немножко убивает читательскую радость от прочтения. Чтобы по достоинству наслаждаться «Лигой», нужно знать не просто много, а МНОГО. В идеале, конечно, быть седым британским гиком со стажем минимум в полсотни лет — словом, кем-то вроде самого Мура. По большей части это именно британская вещь, охватывающая не только классическую литературу (начиная чуть ли не с Гальфрида Монмутского), но также фильмы, сериалы и дешёвые комиксы, которые знает только горсть очень олдскульных фанатов. Впрочем, про мировую культуру Мур тоже отнюдь не забывает — хотя преимущественно, конечно, конкретно европейскую и американскую, прочие части света представлены в основном глазами западных авторов. Россию, кстати, он тоже не обошёл стороной — тут засветились Пушкин, Салтыков-Щедрин, Булгаков, Обручев...

А ещё, чтобы по достоинству оценить «Лигу», нужно перечитать её целиком, теперь уже зная все сюжетные перипетии. Потому что тогда ранние тома предстанут совершенно в ином свете. В смысле, это всё ещё будут немудрящие приключенческие истории, которые служат только обоснованием для всех остроумных столкновений и пересечений — но станут отчётливо видны стратегически развешанные чеховские ружья. Ох и ружья!.. Целый арсенал. Мур вполне может вывесить одно такое в первом томе, смахнуть пыль в третьем, а потом выстрелить из него в четвёртом, прямо эпохе в колено. И это лишь один пример. Внутренние отсылки в ЛВД важны ничуть не меньше внешних, и чем меньше перерыв между томами — тем больше ваш шанс удерживать в голове связи и смотреть, как одно переплетается с другим, сквозь время и пространство.

При всей задорности подачи, Мур ведёт повествование отнюдь не к радостной точке. Фанаты давно шутят, что «где-нибудь раз в десятилетие Мур устраивает конец света». В истории, объединившей все прочие истории, он решил не мелочиться и устроить разом несколько, причём конкурирующих. Всё, чтобы показать: ребятки, взглянем правде в глаза, по большому счёту с нашей духовной жизнью всё очень плохо, и вот на что это похоже. Хотя, кстати, не так страшен финал, сколько путь к нему — последняя треть «Столетия» слезу вышибает только так.

Чтобы не впадать в распространённый грех сведения комикса к сценарию, нужно сказать и хоть пару слов о графоне Кевина О'Нила. Он... своеобразен. На первый взгляд весьма неряшливо-небрежный, с очень специфической, довольно гротескной физиогномикой персонажей, он вместе с тем подкупает хитроумной, почти дьявольской детализацией, заставляющей выискивать на заднем плане пасхалки в виде драк, скабрёзных сцен, дохлых собак и тому подобного. И он отлично дизайнит крутую технику, чужеродных чудовищ и инопланетные города.

В общем и целом, эксперимент очень недурственный. Конечно, на его страницах действуют отнюдь не аутентичные персонажи других авторов — это герои самого Мура, созданные «по мотивам». А ещё очень приятно, вернувшись к нему через несколько лет, оценить собственный прогресс: «О, а теперь я без подсказок понимаю больше шуток и отсылок, не стою на месте, оказывается!» Короче говоря, восьмёрка вполне заслуженная.

P.S. А вот с русским изданием ЛВД не повезло просто фатально. Во-первых, никакого справочного аппарата (кроме переводов иностранных реплик) — а уж тут-то он просто необходим! Во-вторых, сам перевод оставляет сильно желать — просачиваются англицизмы и ложные друзья переводчика, теряются некоторые отсылки, некоторые игры слов переведены не очень удачно, а большая часть стихов — и вовсе откровенно погано. Может быть, однажды, когда у текущих издателей истекут права, кто-то выкупит «Лигу» и переиздаст по достоинству? Кто знает. Чудеса порой случается.

Как гласит легенда, дело было примерно так.

Сидел однажды Алан Мур, при всей своей грозной славе, в весьма незавидном финансовом положении, а тут уже и по счетам за коммуналку платить пора. Оттого маг, писатель и комиксист пребывал в настроении злобном и мизантропическом. И тут как раз вовремя обращается к нему редактор «Аватар Пресс»: «Дружище Алан, а не напишешь ли нам сценарий для комикса из четырёх выпусков? Даём тебе полный карт-бланш, ни малейшей цензуры!» И Мур оживился: «А, вообще без цензуры? Так я могу показать и сиськи, и письки, и кровь, и кишки, и изнасилование, и зоофилию? Ну, держитесь, мать вашу!»

Так появился «Неономикон».

В этом издательстве как раз выходила и адаптация муровского «Двора», так что мэтр решил наконец извлечь из «Культур Юггота» весь запланированный потенциал и продолжить селекцию. И продолжил-таки! Изначальный рассказ вроде бы не подразумевал сиквела — но тот пришёлся вполне ко двору, оказался разом новаторским и уместным. По-своему и весьма остроумным — тем чернейшим, гиковским юмором, который позже в убийственных количествах пропитает «Провиденс». Лавкрафтианские каламбуры, переосмысления и деконструкции составляют главную прелесть комикса — особенно при первом прочтении, когда они ещё по-настоящему внезапны.

Но вообще, конечно, в контексте целой трилогии «Книга новых имён» здорово проигрывает. Брирс вышла довольно запоминающейся, и некоторые моменты весьма хороши, и всё же здешний лихой кровавый карнавал впечатляет меньше, чем сдержанные намёки «Двора», а сюжет и игра с ктулхианскими мотивами на фоне «Провиденса» становятся откровенно плоскими. Если «Двор» — это гусеница, а «Провиденс» — мотылёк из иных миров, то здесь перед нами... правильно, куколка. Просто кокон, переходная форма, где один жизненный этап сменяется другим, гораздо более изощрённым.

И всё же у Мура вышел вполне интересный эксперимент, и даже к этой злобной заказухе он подошёл по-муровски ответственно, выстроив красивую кольцевую композицию, где последняя страница переворачивает смысл первой. Да, это самая слабая часть трилогии — и всё же необходимая. Без неё не было бы Роберта Блэка и его квеста по оккультной Америке. Так что заслуженная семёрка.

Как гласит легенда, дело было примерно так.

Давным-давно маэстро Алан Мур взглянул на цикл сонетов маэстро Лавкрафта, «Грибы с Юггота», да вдруг призадумался: а ведь коли есть грибы, так должны быть ещё и споры? А раз так, можно же эти споры культивировать и вырастить из них ещё что-нибудь интересненькое. А дальше, если повезёт, из самого перспективного потомства вырастить ещё что-нибудь, совсем чудесатое. Так родился замысел проекта «Культуры Юггота». И, гласит легенда, Мур даже его реализовал, написав на основе чуть ли не всех сонетов по рассказу, да, вот беда, забыл рукопись на сиденье такси, и результат был безвозвратно утерян. Уцелели лишь три югготских культуры: «Узнавание», «Холм Замана» и «Двор».

Первые два — стихотворения в прозе, по своему любопытные, но не более того. А вот «Двор»... с «Двором» всё сложилось интереснее. Крепкий мистически-детективный рассказ, с немалым количеством отсылок к ГФЛ и другим мэтрам, впервые был опубликован в антологии «Starry Wisdom», где оказался в числе наиболее интересных вещей. А потом, некоторое время спустя, Энтони Джонстон адаптировал его для превращения в двухсерийный комикс для «Аватар Пресс». В общем, последняя из югготских культур оказалась на редкость живучей и действительно дала добрые плоды — из неё вырос «Неономикон», а там и легендарный «Провиденс»... Но это уже другая история.

А что у нас здесь? А здесь у нас футуристический/альтернативно-исторический нуар медленно перерождается в эзотерический трип по Лавкрафту и, спойлер для коллег-филологов, Сепиру — Уорфу. Проза Мура сохранена не в полном, но существенном объёме, и рисунок Барроуза отлично ей вторит. А ещё здесь впервые появляется незабываемый Джонни Каркоза, чью флегматичную шепелявую харизму не знаешь даже, с чем сравнить. И в остальном, пожалуй, даже нечего добавить, не портя интригу — произведение-то, в сущности, небольшое и крепко сделанное, всё сцеплено со всем, в полном соответствии с «теорией аномалий», культивируемой протагонистом.

Короче говоря, добротная неолавкрафтианская история с фирменными чертами Мура, интересная как сама по себе, так и в качестве первой ступеньки трилогии.

Всяко не лучший роман Кэмпбелла, но и определённо не худший, крепкий середнячок. Не стоит ожидать здесь чего-то калибра «Полуночного солнца». Здесь автор немного дал отдохнуть своей необузданной фантазии и обратился к классическому, почти клишированному арсеналу тропов. Темнота и туман, обманывающие чувства и скрывающие всякое нехорошее, ненадёжное человеческое восприятие, странные вещи, замеченные краем глаза, местный краевед, пытающийся невнятно поведать, что местечко-то скверное... И если аннотация заставляет вас думать, что тут на вас сразу обрушат калейдоскоп сверхъестественных странностей, то вы ей не верьте. Роман весьма неспешен. Он — вполне намеренно — похож на трясину. Шажок-другой, хлюп-хлюп, эк земля после дождя-то размокла. Хм, кажется, я не туда свернул, надо бы назад... в смысле ноги вязнут уже по колено? И лучше положение уже не станет.

Так и тут — долгое время ничего недвусмысленно сверхъестественного не происходит, всё можно списать на обман расстроенных от переутомления чувств и гадкий климат. Этот нескончаемый туман, в котором ни зги не видно, неразборчивые граффити на недостроенных домах... Нас неспешно знакомят с людьми, которые работают в этих условиях — тут служебный роман, там любовный треугольник, здесь штатный гей препирается со штатным гомофобом — а потом показывают, как в тлетворной атмосфере Фенни-Мидоуз, Болотных Лугов, коллектив деформируется и разлагается. По большей части перед нами чисто психологический хоррор, где каждый про себя понимает, что верить нельзя никому: собственным глазам и ушам, технике, языку, коллегам, постепенно слетающему с катушек управляющему, себе... Тем, кто любит такие вещи, может весьма доставить. Я, право, не фанат историй, где все до последнего ведут себя как мудаки, но вынужден признать, тут это в конечном счёте весьма красиво обосновано. И приятно, что причина не в призраках, как можно подумать, а в чём-то гораздо более странном. Даже банальность мистических проявлений становится оправданной: то, с чем мы имеем дело, слишком примитивно, не стоит ждать от него вычурности и уточённости... Тем паче что самый грубый подход оказывается самым эффективным: к тому моменту, когда начинается подлинный макабр, персонажи увязли уже по плечи и до сих пор толком не заметили, что творится что-то противоестественное.

В числе главных достоинств, разумеется, язык. Зрелый Кэмпбелл во всей красе, блистающий остротами, каламбурами, двусмыслицами, и до кучи ещё жонглирующий разницей между американским говором нанимателя и региональными различиями его подчинённых. Не уверен, что перевод сумеет передать их все по достоинству — а без них изрядная часть очарования книги потеряется. Она во во многом именно про динамику отношений между героями — их тут куча, отдельные главы повествователей, как у Мартина, сменяются голоса и точки зрения. Персонажи вполне яркие, и их взаимодействия запоминаются гораздо больше, нежели банальности вроде склизких следов, бормочущих голосов и артефактов на мониторе. В последней же трети атмосфера сгущается по-настоящему, и тут-то начинается собственно хоррор. Без особых откровений, но вполне добротный, на последних главках я даже испытал некоторый катарсис.

Брать перевод на бумаге всё-таки не стану — не вполне моё, да и сомневаюсь, опять же, в успехе начинания. Но кому-то, может, окажется в самый раз.

Искренне люблю этот цикл. Он, безусловно, не идеален — вообще сложно быть идеальным, распространяя историю на такое количество томов — но очень, очень хорош. И оттого читаю я его и перечитываю, и всякий раз радуюсь неимоверно.

Познакомился с ним я в сущности случайно, лет десять тому назад, когда дружественный продавец порекомендовал «Реки Лондона» — его рекомендации нередко попадают в яблочко, и в данном случае так и случилось. Следом была «Луна над Сохо», ну а дальше... Дальше стандартная ситуация, переводов нет, берёмся за оригинал, которого к тому времени набежало всего-то пять томов, не о чем говорить. Ну а потом принялся следить за новинками — и продолжаю до сих пор. Вопреки неизбежным скачкам качества, автор до сих пор меня не разочаровал.

Следующими словами рискую вызвать гнев сразу двух фандомов, посвящённых очень разным волшебникам с очень одинаковым именем. Однако же: этот цикл очень хочется описать как «Гарри Дрезден и методы рационального мышления». Может, я несколько несправедлив к Батчеру — пока что читал только пять книг и бросил из-за гадкого перевода, а на оригинал нужно сыскать время, силы и настроение — но всё же впечатление именно такое. Половина проблем Дрездена в том, что скрытность относительно магии там совершенно иррациональна и идёт герою только во вред. Читая, я всё приговаривал: «Гарри, да просто расскажи уже Мёрфи, как всё устроено и какие у тебя тёрки с Белым Советом». Через полторы книги, потирая поросший шишками лоб, Дрезден признаёт: «Да, наверное, надо всё-таки рассказать Мёрфи про тёрки с Советом...»

Так вот: цикл Аароновича не об этом, и это просто бальзам на душу. Что-то подобное есть только поначалу, в первой книге, и быстро сходит на нет. Никаких придурков, которые тычут в протагониста пальцами и склабятся: «гы, клоун, все знают, что магии не бывает», пока на заднем фоне творится колдунской армагеддон. Нетушки, здесь магическая безопасность Соединённого Королевства совершенно официально интегрирована в полицию — и полицейские занимаются делом, сотрудничают и компетентно себя ведут, а не ставят палки в колёса друг другу, когда нужно уворачиваться от приближающейся стены. Уже за одно это Аароновичу агромадный респект — и ведь здесь достоинства его книг только начинаются.

Во-первых, что сразу бросается в глаза ещё в переводе — стиль. Книги написаны прекрасным языком и пронизаны каноничнейшим британским юмором. «Вот почему магия даже хуже квантовой физики. Обе они плюют в глаза здравому смыслу, но бозон Хиггса хотя бы ни разу не попытался со мной заговорить». Или надпись тенгваром на магической мине: «Если вы можете это прочесть, то вы не только нёрд, но и, возможно, труп». Некоторые вещи в переводе неизбежно теряются, так что если есть возможность читать в оригинале — читайте так; но перевод, признаю, весьма добротен и достоин жить.

Во-вторых, персонажи. Персонажи хороши. Один только титульный Питер Грант чего стоит — он вполне гармонично сочетает в себе доблестного слугу закона, прошаренного масскультурного гика, начинающего трикстера, любителя архитектуры (стать профессионалом не смог — черчение завалил) и любителя-учёного, пытающегося примирить магию с физикой («Я — коп старой закалки и не верю в нарушение законов термодинамики»). И это ещё не говоря о гремучей наследственности — сын белого джазового музыканта и фанатки из Сьерра-Леоне... В общем, если вдуматься, то и мало удивительного, что этот способный паренёк взял свидетельские показания у призрака и благодаря этому угодил под патронаж Томаса Найтингейла, инспектора полиции и заодно последнего официального мага в Англии. О, Найтингейл («Тот Самый Найтингейл!») тоже блистательно хорош. Эталонный джентльмен, сдержанный, хладнокровный, педантичный и безукоризненно вежливый; если вы знаете его чуть лучше — обладающий весьма своеобразным чувством юмора; если знаете совсем хорошо (или слушаете правильных знакомых) — ветеран Второй Мировой, опаснейший чародей Европы и человек массового поражения. А ещё ведь есть и крайне непростая Лесли Мэй, изощрённый матерщинник Александр Сиволл, грозная Мириам Стефанопулос, «ниндзя-шахидка» Сахра Гулид — и это перебирая только полицейских и не засовывая нос в магический полусвет, где обитают боги и богини рек, призраки (и кое-что похуже), обитатели катакомб, прожорливые полугоблины, пройдохи с повадками лис и лисы с голосами людей, а также множество другой не менее колоритной публики, древней и юной.

В-третьих, сеттинг. Ааронович очень изощрённо выстраивает баланс между знанием и неведением. Мы постигаем этот мир вместе с Питером (позднее и с другими персонажами), всё время учимся, что-то узнаём, совершаем открытия, находим закономерности и выстраиваем стоящую за всем этим матчасть — но это происходит очень плавно, а в целом мир магии остаётся весьма загадочным и таинственным местом. (Да и что вообще такое «магия»? Тут не ответят ни сэр Исаак Ньютон — который, между прочим, кодифицировал современное волшебство — ни хардкорные немецкие теоретики.) Вот вроде тут и там видны пересечения с фольклором, но они то и дело подводят. С течением времени картина постепенно заполняется деталями, становится виден общий контур, но там и сям всё равно зияют белые пятна, и от чересчур пристального взгляда в их сторону мороз бежит по коже.

В-четвёртых, сюжеты (отдельные) и сюжет (сквозной). В первую очередь это детектив, и каждая история — это обычно расследование, или их комплекс. Каждый том — законченная закрученная история с внятной кульминацией, но есть и сквозные линии, объединяющие всё это в одно целое. Вот на этом уровне начинаются проблемы — с одними связками автор справляется лучше, с другими хуже. Например, он может демонстративно вывесить на стену ружьё, столь же демонстративно «забыть» о нём на два-три тома, а потом вдруг расстрелять из него растерянного читателя, который, если он не из перечитывающих маньяков, вполне мог уже забыть, а что это такое и где оно было. Взять тех же говорящих лис. Первое упоминание вызывает только «Чё?». Потом на несколько книг они почти исчезнут. А ещё через несколько вы к ним привыкнете, привяжетесь и полюбите, потому что лисы классные. (Хотя всё ещё нифига не понятные. Мир загадок.) Ещё хуже — отсылки на канонические комиксы и особенно на рассказы. Пока не появился сборник «Tales from the Folly», это была та ещё головная боль. (С тех пор рассказов прибавилось, так что теперь ждём второго сборника.)

Есть и более удачные проявления надсюжета. Так, безусловно, хорошо, что автор не стал до бесконечности доить линию Безликого — цикл не вертится вокруг одного антагониста... да он вообще не вертится вокруг антагонизма, вот в чём прелесть! Я уже писал, как радует уровень сотрудничества в лондонской полиции, взаимодействия между обычными копами и магическими чудаками — а ещё прекраснее то, что одной полицией всё не ограничивается. Колоссальную роль в цикле играет дипломатия — и как же это греет! Серьёзно, нужно ли решать всё силой, коли два хороших человека всегда могут договориться? Ну даже если они не совсем люди... Уже в первом томе одна из сюжетных линий — примирить Отца и Мать Темзу, и на этом протагонист отнюдь не успокаивается, наводя контакты с богами и фейри, налаживая международные связи в оккультной среде и межрегиональные — в полицейской... И начинания его отнюдь не остаются втуне, к тому же и Найтингейл в свою очередь перенимает от ученика некоторые новые идеи.

Чем дальше, тем очевиднее становится, что утихшая было магия снова идёт на взлёт; на горизонте маячит новый мир, но пока никому не ясно, каким же он будет. В конце концов, не всё здесь ванильно-сахарно — всё же полицейский процедурал, пусть даже магический; хватает тут и откровенных отморозков, попадаются и просто чудовища, считающие человека обычным элементом пищевой цепочки. Но чаще люди и нелюди всего лишь преследуют свои интересы, подчас не вполне легальным образом, и с этим приходится разбираться. Бывают и просто жертвы обстоятельств: магия — штука сложная и суровая, не прощающая ошибок. То, как именно она их не прощает, кстати, некоторым очень напомнит синдром Кранцберга из «Прачечной» Стросса — и это вряд ли совпадение, ведь авторы знакомы друг с другом. Иногда закрадывается даже зловещая мысль, что мир Гранта — это одна из параллельных реальностей в платоновском мультиверсуме Боба Говарда... И в «Ложной стоимости» даже мелькает краешек чего-то такого, практически ктулхианского.

Не всё тут одинаково гладко, как уже сказано. Некоторые произведения (особенно большая часть комиксов) — просто филлеры, которыми можно было бы пожертвовать без особой жалости. Но таких, по счастью, меньшинство. Когда-то, быть может, цикл и скатится (тьфу-тьфу-тьфу), но на момент написания этого отзыва данный день ещё не наступил. Если вы готовы надолго потеряться в онгоинге, который со временем расползается за пределы Лондона в Америку и Германию — можете заглянуть на огонёк. У волшебников-правоохранителей полно офигительных историй.

Не так давно писал я о «Некроскопе», теперь же вдруг захотелось и про «Дом Дверей» написать.

Фу-фу-фу-фу. Нет, серьёзно, очень плохо. Не прям безблагодатно-безнадёжно, удачные моменты есть, но ложкой мёда навозную гору не исправишь (ну разве что в мушиных рецепторах, и то спорный вопрос). Читал один раз, ещё в школе, и возвращаться не планирую.

Не, завязка интригует. Странный инопланетянин в человеческой маскировке расхаживает и что-то мутное мутит, непонятная аномалия в форме монолитного здания возникает, все дела. Но потом... потом начинаются уныние и тлен. Ожидаешь чего-то удивительного, потрясающего, космического — вместо этого получаешь что-то донельзя камерное в плохом смысле, и донельзя же тоскливое. Миры задуманы как индивидуализированное отражение страхов персонажей — но выходит не страшно, а противно. Не сплаттерпанковое «Господи Боже, какая мерзость; спасибо, поблевал, давай ещё», а просто «фу, пованивает, убери». В отзывах видел, что кого-то впечатлил ржавый мир-свалка. Мне он показался декорацией из допотопного фильма категории Б — из тех, что трудно воспринимать всерьёз даже в год выхода, тем паче теперь.

К тому же чем меньше остаётся загадочности, тем меньше всё это внушает. Весь сюжет оборачивается пшиком, как бы высоки ни были заявленные ставки. До кучи, правдоподобие резко падает, когда автор зачем-то приплетает свою любимую нумерологию — и превращает её (земную нумерологию!) в рабочую шпаргалку к инопланетной, туда её и так, эгниматической машинерии. Авторский антропоцентризм выпирает, где не ждали.

В конце первого тома оставлен задел на сиквел... и сиквел явился, и был поистине ужасен, опять-таки в плохом смысле. Я, право же, надеялся, что вторая книга окажется лучше, что в ней Ламли покажет свои более сильные стороны, виденные мною в других произведениях... Шиш там. Нет, завязка (снова) интриговала, до поры до времени — покуда персонажей снова не поглотил Дом... и тут уже откровенно хочется материться. Потому что ТОТ ЖЕ САМЫЙ Дом поглотил ТЕХ ЖЕ САМЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ (с микроскопическими изменениями кастинга), отправил по тем же самым (хватит уже капслока) мытарствам и декорациям под руководством того же самого антагониста — намеренно не прячу всё это под спойлер, дабы читатель был предупреждён и знал, на что подписывается, рискуя взяться за вторую половину дилогии. Это не просто самоповтор, но самоповтор с особым цинизмом. Эмоция та же самая: «фу, пованивает, убери уже».

Возможный безболезненный способ прочтения — ознакомиться лишь с началом каждой из книг, до проникновения в Дом, и остаток додумать самостоятельно. Почти гарантировано ваше воображение понравится вам больше, нежели то, что в книге написано на самом деле.

Пссст, парень! Я слышал, ты ищешь «соевый соус»? Не, новой поставки не было, но я знаю мужика, у которого найдётся дурь не хуже. Слушай внимательно, тебе нужен Роберт... да не Марли. Брокуэй. Роберт Брокуэй. Запомнил? Спроси у него про незаметников. Про Пустых. Или даже, если осмелишься, про ангелов. И он, как заведено у посвящённых, раскроет тебе пару-тройку страшных тайн вселенной.

Вселенная — это проблема. Она ужасно избыточна, полна всякой ерунды и работает вкривь и вкось. И живущий в ней человек — тоже проблема. Крайне неэффективное, переусложнённое создание, прозябающее в тенётах рефлексии и заблуждений, и, подумать только, постоянно тратящее на своё драгоценное бесполезное самосознание энергию. Энергию, которой можно найти сотни куда лучших применений.

У всякой проблемы есть решение.

Вам не доводилось встречать людей, которых решили полностью и окончательно — эти в процессе исчезают навсегда. Но иногда у вычислений бывает остаток... Вот _этих_, возможно, вы встречали. Тех, кто говорит невпопад. Тех, чья сияющая голливудская улыбка ничего не значит. Тех, в чьих глазах пустота и космический мрак. Предельно эффективных суперхищников, у которых ничего нет за душой... Ведь и души у них тоже нет.

Какой другой автор на таких предпосылках мог бы написать поистине удушливую, гнетущую книгу. Что-нибудь типа уоттсовского «Огнепада». Не таков Брокуэй. Он открывает нам панораму космического кошмара — и повествует о ней лихо, задорно, с огоньком и матерком, сочным стилем, приводящим на ум «Заводной апельсин» или «Сказки тёмного леса». Или даже Кристофера, чтоб его, Мура. Любая потусторонняя дичь воспринимается несколько легче, когда её повествует красноречивый, как бес, саркастичный рассказчик (на самом деле даже не один), и когда она постоянно сопровождается практически тарантиновскими диалогами.

«Господи, это что, «Самурай»? — Не, это мотоцикл. А ты про тех мужиков с мечами. — Более того, это же SS. — Мой мотик что, нацист?»

А потусторонней дичи и просто жести автор припас немало. Смоляные чудища с глазами-шестернями, растворяющие своих жертв. Незаметники, черты лица которых невозможно запомнить, даже глядя на них в упор. Бессмертные социопаты. Фрактальные ангелы. Тонны сюрреалистического ультранасилия, отрыв башки (совершенно буквально и неоднократно) и разрыв щачла (вы ещё спрашиваете?), нелюди-культисты, безумные жертвоприношения, ядрёный боди-хоррор — и много всего другого. Добавьте к этому сюжетные линии разных персонажей в разных временных периодах — Лос-Анджелес в 2013, панк-сцена Нью-Йорка и Лондона в конце семидесятых и середине восьмидесятых, несколько добавочных... Вся эта эклектика довольно быстро сложится во внятную картину, и вам захочется вздохнуть «Всё хорошо, но очень уж просто и недвусмысленно» — однако тут фокус немного поплывёт, и картина сложится иначе, одновременно закономерным и внезапным образом. И это только в финале первой книги! Каждый раз, когда вам будет казаться, что теперь-то вы окончательно разобрались и вас ничем уже не пронять, Брокуэй, злорадно похохатывая, бросит очередную кручёную подачу. Даже уяснив, что в каждой книге линия в прошлом и в современности частично отзеркаливают друг друга, вы всё равно будете напряжённо ждать финала, прекрасно зная, что козыри автор всегда приберегает напоследок.

И ещё раз подчеркну достоинства стиля, потому что это попросту роскошно написано. Каждый рассказчик выписан как живой, каждому сопереживаешь, даже если категорически несогласен с его или её жизненной философией. Да что там! Это один из тех редких случаев, где я не жду с нетерпением, когда экшн уже закончится и перейдёт во что-то более внятное, а восторженно повизгиваю и прошу добавки. Читать интересно про всё и про всех, ничего лишнего, всё на своём месте. Глубокий кайф, глубокое удовлетворение и море драйва.

Как уже стало ясно мудрым по вступительному абзацу и дальнейшему описанию, всё это великолепие изрядно напоминает Дэвида нашего Вонга, сиречь маэстро Джейсона Парджина. Но самая прелесть в том, что это не просто подражание, а вполне самобытная вещь, просто сыгранная в схожем ключе. Скажем, если «В финале Джон умрёт» — это инди-трэшак с кучей импровизаций (и в исполнении «Трёхрукой Салли», разумеется), то «The Vicious Circuit» — симфонический панк-рок (если такое вообще бывает). Это не лучше и не хуже. Просто иначе. Я даже не очень удивлюсь, если выясню, что найдутся люди, которым зайдёт какое-то одно из этих произведений, но не оба сразу. Тем не менее, если вы фанат вонгианства и читаете по-английски — не проходите мимо. Почти наверняка не пожалеете.

13 из 10.

В средней школе я зело фанател от начальной пенталогии. Во многом, конечно, сказался чисто эффект новизны — я в ту пору был куда менее искушён, не читал всяких Бэккеров и Баркеров (не считая «Абарата», естественно), и эдакий гран-гиньоль меня, естественно, знатно шокировал. Графические описания секса? Длиннющее смакование вскрытия, с отягчающими? А что, так можно было?! Плюс сюжет оказался вполне себе захватывающим, так что на первой книге я не остановился и со временем выкурил и остаток основной пенталогии. Много позже, прокачав язык, перечитал уже в оригинале и заодно заценил «Мир вампиров»... и на этом пока что остановился, хотя прошло уже порядочно лет. Судя по тому, что пишет здесь тов. Deliann, остаток цикла в основном этого и не стоит, но до «Отдела экстрасенсорики» и «Касания», может, когда-нибудь и доберусь.

Что мы, значить, имеем в основном пятикнижии, которое единственное и переведено на русский язык? Времена Холодной войны, шпионские интриги, с поправкой на то, что некоторые державы наловчились использовать в этом деле экстрасенсов, в мире произведения дающих вполне неплохие, верифицируемые результаты. (В оригинале нередко вворачивается чудесный каламбур ESPionage, временами Ламли может). Круче всех в этом деле, естественно, британцы, ибо Ламли патриотичен, а на пятки им наступает, естественно, Советский Союз, ибо все боятся Империи Зла на Востоке. (Хотя надо отдать автору должное, он не рисует русских однотонным чёрным, по нашу сторону границы хватает хороших и вменяемых людей, и временами даже имеет место международное сотрудничество супротив общих проблем). Сама по себе уже интригующая завязка, безусловно. Со временем, однако, до кучи выясняется, что туз советской экстрасенсорной разведки, румынский некромант Борис Драгошани, преследует собственный интерес — он ещё в детстве познакомился с очень старым, погребённым в земле злом, и у них друг на друга и на окружающий мир большие планы...

Не будет спойлером сказать, что зло это, естественно, вампир, но надо отдать должное — остальные комментаторы не преувеличивают, вампиры в этом цикле действительно оригинальны, продуманы и просто чудо как хороши. Первая книга, когда их матчасть раскрывается по маленьким кусочкам, особенно интригует, но и потом, когда правила игры более или менее ясны, они всё равно весьма доставляют и порой подкидывают сюрпризы, которые по большей части даже не рояли в кустах, а вполне закономерное развитие изначальных концепций. (Более того, становятся ясны некоторые моменты, которые сперва могли показаться авторскими ляпами — ведь в самом деле, если у Вамфири может быть лишь один истинный потомок, откуда тогда у Тибора мог взяться «брат»?)

В общем, из этих вот предпосылок и начинается заварушка на много лет сюжета, в центре которой оказывается главный герой — Гарри Киф, уникально сильный экстрасенс с уникальной же абилкой общаться с мертвецами, интуитивный математик, типа святой, человек и пароход, ну и просто без пяти минут Марти Стью. Читаются его похождения вполне легко и увлекательно, в пятой книге завершаются довольно эпичным образом, кастинг персонажей подчас очень внушителен (особенно Фаэтор и Янош), есть капелька боди-хоррора и даже отсылки к лавкрафтовскому «Случаю Чарльза Декстера Варда» (ненавязчивым образом ещё в первом томе, но для тех, кто не уловил, будет настойчивее в четвёртом), так что, если не придираться, цикл крепок и хорош. Но не шедеврален, да, ибо придраться, безусловно, есть к чему 8)

Во-первых, что очевидно русскому читателю, естественно, клюква. Автор, например, даже не знает, что у русских есть такая штука, как отчество, тем более не подозревает, как им пользоваться, так что у него все обращаются друг к другу или по фамилии, или по имени. Во-вторых, хотя в целом персонажи более или менее шевелят мозгами, некоторые сюжетные повороты отличаются клиническим идиотизмом, и особенно это касается финала третьей книги — при первом прочтении ещё можно проглядеть, но потом, стоит только вдуматься...

Эти особенности, что плюсы, что косяки, становятся ещё заметнее в «Мире вампиров». Тут автор до кучи решил заглянуть в будущее — и, как многие его современники, былинно сел в лужу, ведь никто не подозревал, что Союз возьмёт и накроется. К тому же — генсек по имени, кхм, «Turkur Tzonov»? You serious, man, or what? К тому же, подвинув сюжет в будущее, автор пожалел что расставаться со старыми героями, что хотя бы дать им чуть-чуть постареть, так что та же Зекинта как была фансервисной красоткой, так и осталась. Бульварным духом сразу запахло гораздо сильнее. И обоснуй, что экстрасенсы всегда учат язык быстрее, даже если они по профилю вообще не телепаты, очень натянут. А ещё Ламли попытался выжать из старой гвардии дополнительную сюжетную линию, которая оказалась... просто тупиковой и ненужной. Ну Пакстон, ну посуровевший, ну хочет он стать вампиром... Думаете, из этого выйдет хоть какая-то сюжетная интрига? Нет. Эта линия настолько бессодержательна, что, если её убрать, не изменится вообще ничего. И она не одна такая, кстати.

Плюсы, конечно, тоже есть. Ламли попытался немного разнообразить сам мир вампиров, и вышло в чём-то даже годно. Вампирский анклав Тургошейм, созданный изгнанниками, оказался на редкость прикольным цирком уродов, и многих Вамфири из этой трилогии я хорошо помню до сих пор, хоть за все эти годы ни разу не перечитал. Они не столько блестяще прописаны, сколько просто безумно колоритны, как какая-нибудь суперзлодейская команда из, скажем, «Человека-паука». Деветаки Личина, Васаги Кровосос... Канкер, естественно, вот он, собачий сын, вообще был хорош =D Я традиционно питаю слабость к юродивым. Но ещё лучше удались пустынные троги, которые в основным цикле лишь бегло упоминались, это была довольно приятная сюжетная арка. И главный герой — один из самых толковых некроскопов в династии, который использует свои способности почти разумно, а не на ерунду! Именно «почти» — например, он упёрся в математику Мёбиуса, ставшую козырем предков, и совершенно не пытался найти что-то новое, чего они не знали, хотя, опять же, в его распоряжении все мёртвые гении обоих миров!

В общем, не хватая звёзд с неба и не раскрывая полного потенциала, цикл всё же предоставляет славное развлечение и радует некоторым количеством действительно свежих, запоминающихся идей и образов. Как минимум начальную пенталогию вполне можно прочитать. Вторая трилогия уже серьёзно более на любителя, но в целом тоже неплоха. Дальше, возможно, всё гораздо печальнее, но так далеко мои познания пока что не распространились. На основании первых восьми проставляю семёрку.

Скриптор Марцин из линии крови Подлевских, могущественный Искривлённый, читателю ведом в первую очередь своим четверокнижием «Глубина», где под аллегорией Бледности славит благословенную Тьму. Теперь же он будто бы решил всерьёз написать о судьбах Тейи — но да остережётся читатель принять сей трактат за чистую монету! На деле Подлевский, в немалой эрудиции своей (а среди учёных эпиграфов его, помимо исторических хроник, переписки иерархов и авторитетных скриптов, таятся и запретные писания, и даже вовсе словеса мужей неведомых, возможно даже, несуществующих — чего стоят «маркиз де Сад» или «Олдос Хаксли») обратился к старой легенде о Земле, или Гее, с которой Тейя будто бы столкнулась незапамятные эры назад.

Обычная сказка, интересующая лишь немногих любителей старины, однако автор решил описать современную жизнь на «Земле», живописуя мир, где зло всё ещё не одержало безоговорочной победы над добром, и где — какая ересь! — не действует Прямой Закон! А ведь даже несмышлёным помётам ведомо, что любой из возможных миров существует согласно Прямому Закону, что сильное царит над слабым, а то, что пало, уже не восстанет. Однако именно это и происходит в «Книге порчи», ведь Маль-кольм Руд, или «Малькольм Рудецкий», Искривлённый и Прямой, погибает, чтобы восстать на Тейе, и не немёртвым, но могущественным Искривлённым! Да, страдания приводят к Искривлению, и мучительная смерть, оказывается, рождает мучительную силу — в этом таится глубокая мудрость, спасибо за науку и кару. Однако, вопреки явленной мудрости, писание Подлевского заставляет подозревать, что Скриптор стал из Скривлённого Сломленным, а то и вовсе принял проклятие Сияния! Вместе с собою Рудецкий тащит множество вздорных, абсолютно нереалистичных представлений и обозначающих их слов, таких как «дружба» (союз, не основанный на выгоде?..), «изнасилование» (подразумевается, будто с женщиной можно сходиться _без_ насилия?..) и тому подобных бредней. На первых порах даже кажется, будто сама благословенная Тьма не в силах угомонить безумца, своим существованием отрицающего Закон Тейи, и Скриптор будто ликует вместе со своим безрассудным персонажем!.. И всё же неспроста, неспроста его пришествие именуется «Порчей», и, два малых хрона (или четыре «года») спустя явив второй том, Подлевский показал: его замысел гораздо тоньше...

...Ладно, пошутили, и хватит — хоть и велик соблазн стилизовать весь отзыв, но обо всём таким манером не скажешь =D Вкратце: пан Подлевский всё ещё может. Первый том заставил было усомниться — был он хорош, но цеплял не сказать чтобы сильно; семёрочка, не более того. Но вот второй... о, видно, что второй писал всё-таки автор «Глубины». То, что в первом томе было более или менее линейным квестом «как выбраться из этого холерного дурдома», во втором перерастает в хитро закрученную драму, попытки использовать жанровую смекалку больно бьют по щам, Сумрак царит в душах и умах, потихоньку не выдерживающих таких испытаний, но всё-таки, хоть Тейя тверда, Малькольм упрямо пробивает путь к финалу... О, этот финал. Кто вытянул протагониста в другой мир, читателю становится ясно довольно скоро, ближе к концу это выясняет и он сам, но последняя пара глав... перо замирает, достаточно сказать, что Марцин Романыч снова дал стране угля. И даже, несмотря на явные ассоциации с «Глубиной» (на которую он даже сделал недвусмысленную отсылку!), не скатился в полный самоповтор, а выкрутился довольно хитрым образом. До этих двух глав и коды я честно не собирался ставить выше восьмёрки, но они меня вынудили =D

При том что начало не предвещало ну вообще. Главная черта характера персонажа — гнев, и хотя сразу ясно, что автор прописал её с неким стратегическим зачином, поначалу безрассудная импульсивность героя довольно сильно раздражает. А поскольку в этот раз он реально единственный протагонист, никаких вам множественных сюжетных линий, приходится терпеть. Но терпение всё-таки окупается. Это, безусловно, отнюдь не «Иные песни», с которыми тут сравнивает товарищ Пузий — скорее уж, отчасти, «Без надежды на искупление» Флетчера, природа сверхъестественных способностей довольно схожа... Но ещё больше — «Имаджика». С «Имаджикой» сходств тут реально порядком, только «Книга порчи» менее кислотна и камасутрова и более экзистенциально-угрюма (хотя всё-таки не беспросветна).

В общем, правильно я дождался выхода дилогии целиком, и спасибо доброму самаритянину, который помог разжиться файлом. Вполне годное тёмное фэнтези с жутковатым миром и неоднозначным, сильным финалом.

Здесь меня никто не слышит:

Деньги, кровь, гордыня и спесь

Держат на себе величье этих стен.

Не поможет стать им выше

Слов и судеб адская смесь

И стремленье вверх во имя перемен.

Ария, «Вавилон».

Я не читал magnum opus г-жи Куанг об опиумной войне, и пока всё ещё не планирую. Но мимо «Вавилона» пройти не сумел, очень уж пленил он меня аннотацией, основной фантастической предпосылкой. Как филолух, как переводчик — мог ли я устоять? И да, как раз в этом отношении я действительно оказался вознаграждён — ценителям Логоса тут раздолье. Мир, где асимметрия языкового знака и неконгруэнтность языков меняет реальность — и всё это смачно прописано, проиллюстрировано примерами, со ссылками на великих лингвистов и переводоведов, в родной атмосфере университетских будней. Словом — лепота. Языковой материал привлечён богатый, применения ему находятся неожиданные, стоящая за этим (мета)физическая матчасть прописана скупо, но чётко. Однако... однако есть тут подвох, который подмигивает ещё из аннотации.

Серебро. Меня ещё тогда смутно напрягло: зачем тут серебряные слитки, почему так?.. А ответ исключительно печален: г-жа Куанг банально струсила. Привязка словесных пар сугубо и исключительно к серебру — это ни что иное, как приведение фантдопущения к виду, совместимому с экономической моделью того периода (хотя и современной тоже). Экономикой, завязанной на дефицитном ресурсе. И это позволяет ей поменять историческую картину по предельному минимуму, мелкими скупыми штришками, в основном проапргрейдив существующие технологии по принципу «быстрее, выше, сильнее» и добавив немножечко эффектных и эффективных штук сверх того. Скажете, разумно? Что ж, отчасти разумно.

И всё-таки трусливо.

Фантастика — это же экстраполяция, други. И вот с ней-то автор работать побоялась — и упустила не то что серебряную, платиновую жилу! Ладно, смиримся с необходимостью серебра — хотя сама возможность наносить словесные пары на любой материал, или хотя бы сообразуясь, не знаю, с сопроматом, электропроводностью или ещё чем, радикально перевернула бы вообще всё. Вывести экономику, целиком основанную на обмене идей, на нематериальных знаках, в эпоху до Интернета, до радио, на самой заре телеграфа — это ли не вызов?! Вызов — и его г-жа Куанг принять не осмелилась. И не только его — повторюсь, даже оставив серебро, мы всё равно наблюдаем сотни нереализованных, упущенных возможностей. Магия серебра и словесных пар известна этому миру уже века, кажется, даже более тысячи лет. Тысяча лет. Как вы думаете, не изменит ли это мировоззрения, социальные институты, сам взгляд на очень многие вещи? У Куанг, увы, не изменило. Колониализм идёт точно тем же курсом, что у нас, покорённые народы ущемляются, третируются и подвергаются навязыванию языка колонизаторов...

Но камон. За столько веков уже нашёлся бы кто-нибудь, кто просёк фишку — и эксплуатация колоний повернулась бы совсем иным путём. Резервации. Языковые фермы. Поколения рабов, выращенные специально в качестве будущих переводчиков. Кельтское возрождение на несколько веков раньше — да будет гэльский, да будет валлийский. Увеличение изоляции отдельных областей глубинки для пролиферации диалектов. Короче говоря, селекция языков, масштабные социологические эксперименты власть имущих ради получения ещё большего могущества! Это вышел бы мир во многом пострашнее того, что рисует Куанг, где малышей с детства приучают говорить только на конланге и смотрят, сработает или нет. А что имеем в «Вавилоне»? Всего один такой эксперимент на махонькой шкале, бегло упомянутый в сноске. Право слово, хочется, чтобы за это допущение взялся кто-нибудь вроде Теда Чана или Яцека Дукая — да хоть Чайна наш Мьевиль, на худой конец, — и выжал из него все двести процентов. Больше словесных пар и их комбинаций, больше удивительных, недоступных в нашем мире средств изменения реальности, отдалённые последствия и последствия последствий!..

Так вот, как вы поняли, всего этого писательница не делает. Вместо этого она пишет... простой политический памфлет. Реально простой, прямолинейный, как три копейки — и столь же неоригинальный. Языковая-переводческая тема придаёт ему живости и остроты, хорошо подчёркивает и подсвечивает проблематику — но не более того. Откровений здесь не будет. Да, г-жа Куанг негодует по дельным и правильным поводам... но делает это не очень умело, так что зачастую морщишься. Тем, кому по долгу службы приходилось хоть краем глаза ознакомиться с современными «постколониальными штудиями», текст будет резать глаз на каждом шагу, столько раз всё это уже пережёвано. Автор берёт викторианскую эпоху, главный жупел нынешних борцов за свободы, и расписывает нам все наичернейшие её аспекты... А сколько можно? Викторианцев поносили ещё сами викторианцы, в лице, например, упоминавшихся в книге Диккенса и Остин, а с той поры объём критики вырос на какие-то бессчётные петабайты. Сказать в этом деле новое слово очень трудно — и, о ирония, в романе о силе слов оно не звучит.

Более того, покуда Куанг нудно перемывает кости расизму, сексизму, империализму, колониализму, капитализму и снобизму, она впадает в распространённый грех наших западных современников и доходит до обратного расизма: белые плохи уже просто потому, что они белые, точка. Ай, молодца! Если кто-то из европеоидов и проявляет здравомыслие, будьте покойны, это с гарантией представитель угнетённого этноса. Например, ирландка. Всем остальным не верьте — обязательно сволочи, предатели и сторонники превосходства арийской ра... пшепрашам, британской аристократии. Ну да, ну да. Если присмотреться совсем внимательно, то можно найти даже более дивные приколы. Рами — уроженец Индии, а потому в полном соответствии с авторской логикой положительный персонаж и борец с системой — в какой-то момент говорит: «ужасно раздражает, когда все приравнивают Индию к индуизму. Будто правление мусульман – какое-то отклонение, Великие Моголы – просто захватчики и подлинные традиции – это санскрит и Упанишады». Ну как бы... да. То, что Моголы на тот момент правят уже несколько веков, не отменяет того, что они внаглую пришли из Афганистана, завоевали изрядную часть полуострова и насадили ислам сверху. Видимо, такое поведение трефно только для западноевропейских христиан, а для всех остальных это совершеннейший кошер. Ну или, в данном случае, халяль.

Вместе эти два указанных недостатка сливаются в ещё один, тоже симптоматичный: многие нынешние фантасты разучились мечтать. В чьих-то других руках эта восхитительная магия перевода стала бы поводом раздвинуть рамки привычного и бросить взгляд в удивительное светлое будущее. Или не очень светлое, но удивительное без вопросов. Увы, в той парадигме, в которой пишет Куанг, это тоже часть мышления белого колониста-угнетателя, маскулинистский дискурс Просвещения и тому подобная гиль и дичь. Местная магия есть всего лишь способ показать недостатки системы — и её на протяжении всей книги расшатывают, чтобы... а что? А неведомо. Открытый финал. Всё как положено в постмодернизме в плохом смысле этого слова: «Даёшь деконструкцию! Дали. / А дальше-то что? — А ничто. / Над грудой ненужных деталей / Сидим в мирозданье пустом» (с) Тимур Кибиров. Так и тут — спекулировать о последствиях революции Куанг тоже боится. Она взяла реальную историю, чуть утрировала с помощью фантастического допущения, представила историю группы заговорщиков, которые решили сказать веское «Нет!»... но даже предложить какие-то внятные последствия этого нет для неё оказалось слишком. Хм, последствия... на самом деле — и это, откровенно говоря, главный недостаток книги — писательница вовсю громоздит перед нами антипримеры, «как не надо», вроде как стремясь отучить от плохого... но показать, как всё-таки надо, и научить хорошему отчего-то затрудняется, так что из этого памфлета читатель не столько извлечёт что-то дельное, сколько придёт к мысли, что здоровое сосуществование рас невозможно в принципе. Ведь даже дружба протагонистов в итоге поломалась и починке не подлежит.

В общем и целом книга неожиданно напомнила мне страудовскую «Трилогию Бартимеуса» — вместо демонологов переводчики, и вся разница; но Страуд справился во всех отношениях лучше. Язык у него сочнее, персонажи ярче, фантдопущение раскрыто лучше, и нигилизма такого нет. Куанг пишет крепко, но без особого огонька; информативно-саркастические сноски слегка навевают Сюзанну Кларк, но до неё ей как Булгарину до Гоголя. Персонажи запоминаются, кое-где автор даже попыталась придать им неоднозначности, но вышло не очень здорово. Сюжет очень старается быть непредсказуемым — но финальный поворот становится ясен на странице эдак двухсотой (из шестисот с гаком). Отчаянно берёт за душу — но внелитературными средствами, просто безжалостно громоздит историческую чернуху: бачь, мол, яка кака намалёвана!

В общем, итог своеобразен — роман с большим потенциалом, который был не слишком умело истрачен на избыточную политизацию. Прочесть стоило... но побухтеть, как видите, тоже, и притом зело многословно =D В целом, пожалуй, семёрка.

За этим грандиозным трудом я следил ещё в онгоинге. Месяцами ждал новую главу, строил теории, участвовал в фанатских обсуждениях и разбирал каждый кадр на предмет пасхалок, а каждую реплику — на предмет вторых-третьих смыслов. Обожаю Лавкрафта с юных лет; высоко ценю безумный гений Мура; а уж их комбинация, прозванная ценителями муркрафтианством — это всякий раз пиршество. Всякий раз... но в особенности тут. Мур сам говорил, что в его личной истории лавкрафтианских штудий это безусловная кульминация, последнее слово — и был совершенно прав.

Сейчас выскажу очень своеобразную точку зрения, но всё-таки. Для человека в теме «Провиденс» — это очень, очень смешная, прямо-таки уморительная чёрная комедия. Протагонист, иронически собравший в себе горсть черт, которые ГФЛ не переносил, с глубокомысленно-глупым видом перемещается между сценами, каждая из которых состоит эдак из дюжины слоёв иронии, которые от него решительно ускользают, всё глубже теряется в невидимом многомерном лабиринте, даже не подозревая о его существовании, и не переставая пишет подробнейший мета-комментарий своих злосчастий, наивно думая, что пишет заметки к роману. Нет, серьёзно, ухохотаться можно. Особенно если приплюсовать к этому все каламбуры (_много_ каламбуров, и дичайший респект товарищу Мальскому, который проделал великолепную работу по их тщательному воссозданию), пасхалки на Лавкрафта, пасхалки на лавкрафтоведение, изощрённые кроссоверы и внезапные переосмысления... Короче, внутренний ктулхуист всю дорогу повизгивает от восторга и порою заходится совершенно неприличным ржанием, в том числе в самые неподобающие для более ортодоксальной публики моменты. Например, это касается пресловутой концовки шестой главы, где графический роман потерял немалое число читателей, решивших, что Мур пересёк моральный горизонт событий. «Не знаю, я смеялся» (с) — да, повторюсь, юмор чернушный, но иронию ситуации просто невозможно игнорировать.

К одному лишь изысканному глумлению, конечно, сей магнум опус не сводится. Тут хватает познавательных исторических экскурсов и остроумных соположений лавкрафтианской мифологии со «средой и моментом» (тактично умолчим об оставшемся компоненте триады Ипполита Тэна), проницательных рассуждений о литературе, искусстве и магии, об эффективных историях ужасов и о распространении меметических инфекций. Всё это, как водится у Мура, выстроено в идеальную сбалансированную архитектонику со сложным распределением лейтмотивов, перекличек и реминисценций, так что на все импликации и параллели можно медитировать годами. А ещё, разумеется, нельзя игнорировать графон Джейсона Барроуза (БЕрроуз пишется _не так_!) — его городские пейзажи хочется разглядывать и разглядывать (кстати, а вы всех чёрных кошек нашли?), а редкие прорывы туда монструозных чудовищ, как правило, довольно эффектны. И лица — в некоторых кадрах гримаса или улыбка сами по себе рассказывают целую историю.

Отчего девятка, а не десятка? Нет, не из-за пресловутого косяка русского издания, потерявшего заднюю обложку второй главы и через то перекосившего остаток книги (хотя кресло он в своё время подо мною подпалил). Нет, чуть-чуть снизил балл из-за концовки. Нет, не поймите превратно, она восхитительная. Волшебная. Похожая на сон, как и должна быть. Потрясающая как визуально, так и по смыслу. Просто если смотреть чуть шире, в контексте всей «лавкрафтианской трилогии» начиная со «Двора», просилось всё-таки чуть-чуть иное. До последнего верилось, что _сами люди_ окажутся не тем, чем кажутся, прозрят свою истинную природу... Но нет, вышло иначе. Тоже здорово — но чуть-чуть не настолько.

И всё-таки это прекрасный роман, один из лучших трибьютов Лавкрафту в истории. This is Providence... Or is it Yuggoth?

Пока что лучшая книга в цикле, однозначно. Автор не сдаёт позиции и продолжает развиваться, и это отлично.

В реальном мире прошло ещё три года, и вот Зои уже слишком пьяна для этой антиутопии. Не фанат алкоголия, но вынужден признать, что причины у неё самые весомые: как и обещано в прошлом томе, в беззаконном городе Табула Ра$а приближаются первые в истории выборы мэра. Если вы не видите проблемы — то подумайте ещё раз. То, что вежливо называют предвыборной кампанией — это, по сути, сюрреалистическая информационная война, где очень легко утратить берега и затонуть в волнах симулякров и фальсификаций. Вонг уже касался этого в прошлых томах, но здесь сосредоточил основное внимание — и вышло отлично. Приключений тела гораздо меньше, нежели в двух прошлых томах — но уровень напряжения и вовлечённости гораздо больше, а ставки выше. Не все доживут до конца, и жертвы отнюдь не ограничены массовкой. Антиутопическая мрачность отлично сочетается с лихим драйвом и фирменным стилем изложения, полным сарказма и словесных игр. Если прежде цикл про Зои напоминал «Трансметрополитен» в первую очередь антуражем, то сейчас приблизился к нему и по духу, по накалу. Сатира яростная, афоризмы и монологи можно смело растаскивать на цитаты, а закрученные планы не раз заставят уважительно поднять бровь — пусть даже в реальной жизни вряд ли получится обуздать столько переменных.

Постоянные читатели заметят, что некоторые волнующие автора темы кочуют из тома в том, подвергаясь новым осмыслениям. Рассмотрев виртуальный эскапизм в «Зои бьёт будущее по яйцам», Парджин вернулся к нему под новым углом в «Если эта книга реальна, вы не в той вселенной». Здесь же в лице Леонидаса Деймона вы быстро узнаете

Персонажи радуют. Зои постепенно набирается опыта — и очень боится увлечься и превратиться в ещё одно политиканское чудовище. Уилл Блэкуотер по-прежнему великолепен. И, конечно, из новых кадров — Авив. Man, Amazing Aviv is AMAZING! Я, конечно, по жизни симпатизирую трикстерам, но этот вдобавок очень душевный, а уж его кульминационная выходка... честное слово, вонгометр зашкалило! Низкий поклон, мэтр Парджин, вы не перестаёте жечь!

Отличный роман. Восемь с копейками — округлю всё-таки до восьмёрки, но цикл только что совершил знатный рывок вперёд.

Об этой вещице я впервые узнал из статьи на Посмотре.ли, в те времена, когда оно ещё не стало политизированным Посмерде.ли. Не такая уж толковая статья, но туда просочилось достаточно, чтобы я почуял: кажется, здесь есть интересные мне вещи. Так что, когда стартовал русский перевод ранобэ, я начал ознакомление. Ждать переводов XL Media приходится долго, хоть они всецело того стоят, так что, выкроив времечко, почитал я и английский перевод «Моногатари» — первые три сезона ранобэ, в общей сложности двадцать томиков (в оригинале восемнадцать, потому что переводчики сделали иную разбивку), до самого гранд-финала. Правда, на японском там продолжается опухание сиквелов, кто знает, к добру или к худу, но с основным сюжетом я всё-таки ознакомился — и, хотя под конец притомился, в целом остался более или менее доволен.

Самая ёмкая характеристика наиболее известного и долгоиграющего цикла NisiOisiN'а — guilty pleasure. Эта аглицкая идиома подходит как нельзя лучше.

Почему guilty? Ну как бы... Когда в ингредиентах фигурируют Обычный Японский Школьник, увиваюшиеся вокруг барышни и тонны фансервиса, это уже не сильно претендует на высоты оригинальности, особенно если эти тропы играются без заметного предподвыверта. Прибавьте к этому, что автор запросто может занять четверть повести единственной главой, где главный герой с сестрою сосредоточенно обсуждают фасоны нижнего белья и другие столь же важные вещи (ни малейших преувеличений, любопытствующих адресуем к «Чёрной Некомоногатари») — и даже в менее экстремальных случаях безответственный каламбурный трёп с отсылками к аниме, которые и в Нихоне-то знает, должно быть, не всякий ветеран, занимает целую кучу места. Словом, во многом напоминает отечественное юмористическое фэнтези, которое принято огульно поносить.

Но везде встречаются жемчужины, в том числе в помянутом юмористическом фэнтези; и «Истории», при всём вышеперечисленном, тоже не лишены достоинств, которые делают чтение хоть несколько постыдным, но удовольствием. Ибо — приятно временами ввернуть такую фразу — у автора есть мозг, и он не стесняется им пользоваться. Даже в цикле, который изначально писался сугубо как хобби и собственного увеселения ради. Не стоит ждать тут каких-то философских или научных откровений, но дельные мысли тут всё-таки найдутся, не раз и не два; а некоторые штампы, которые кажутся сыгранными прямо, вдруг развернутся неожиданной стороной. Если вы видите подвох и кажущуюся нелогичность — почти с гарантией автор поместил её там намеренно, и потом её детально разберут. Так что, хотя перед нами по-прежнему ситком с кучей гэгов и ситуативной эротикой, а также безудержным разрушением четвёртой стены на скорости едва ли не большей, чем она успевает отстраиваться заново, заодно это и роман взросления — а также изобретательная фантастическая история в очень занятном сеттинге, тайны которого по-настоящему увлекательно разбирать.

Мир, да, вот что меня в особенности привлекло. Мир гносеологической неопределённости, целиком сосредоточенный на том, сколь по-разному мы воспринимаем и интерпретируем вселенную, друг друга и самих себя (и в этом отношении, кстати, читать два перевода на разные языки — лучшее, что можно сделать с точки зрения авторской интенции). До такой степени, что порой индивидуальный заскок точки зрения даёт рождение странности — сверхъестественной аномалии, которая подчиняется другим, не физическим законам. Можно сбросить груз с души — и заодно лишиться веса как физического параметра. Или отсечь мешающие элементы личности — а потом иметь дело с чудовищной формой, которую они примут. Иногда странность воспринимает только затронутый ею человек; иногда она очень брутально физична и может сожрать тебя с костями, веришь ты в неё или нет. Но даже в последнем случае её форма, привычки и ограничения определяются народными представлениями, легендами, слухами и данным именем. Но вот новорожденная странность, которую ещё никто не успел зафиксировать и определить — о, тут даже специалисту придётся попотеть...

К тому же после первого сезона («Истории о монстрах», «История о ранах», два тома «Историй о фальшивках» и «История о кошке (чёрная)») автор ударяется в эксперименты — и это резко идёт циклу на пользу. Первая же смена рассказчика резко повышает градус серьёзности и выводит качество на совершенно новый уровень. «История о кошке (белая)», рассказанная Ханэкавой, к примеру, настолько пронзительна, что ей в отдельности я впаял бы восьмёрку или даже девятку, но её библиографической странички пока не появилось. Другие истории с альтернативными рассказчиками тоже дивно хороши — будь то бесячая Сэнгоку или великолепный в своей тотальной беспринципности мошенник Кайки. И даже Коёми, хоть и продолжает по жизни разыгрывать буффонаду, постепенно взрослеет и набирается ума (хотя шутки про лоликон не прекращаются и в конце концов утомляют в край). А, кстати, кроме смен рассказчика, во втором и третьем сезонах автор заодно начинает всерьёз играть с нелинейной хронологией, так что приходится набраться немалого терпения, чтобы узнать, что происходило за кадром одного из томов, через десяток книг, или удерживать в голове, в каком порядке всё это вообще творилось.

Могло быть, конечно, и лучше. Многие рассуждения персонажей довольно поверхностны и могли быть развиты куда интереснее... но, с другой стороны, большая часть персонажей — старшеклассники и академиев пока что не кончали, а специалисты по странностям — сами по себе публика странная, с закидонами, так что в этом отношении всё довольно логично. Странностей тоже хотелось бы постраннее — с такими предпосылками мог бы выйти хороший ответ умирающему в финале «Джону» (кстати, между этими циклами смехотворно много мелких, мало на что влияющих, но заметных совпадений).

Но, как бы то ни было, вещица довольно славная, хотя и далеко не шедевр. Есть над чем посмеяться, есть над чем поразмыслить, есть чем вдохновиться; есть и отличная драма, и неплохая душегрейка, и вполне себе приличный психологизм. Клоунада бы ещё поменьше опиралась на постоянные шутки! =D Словом, циклу в целом — твёрдая семёрка, хотя по индивидуальным томам разброс был бы больше, от шестёрки («Кабукимоногатари» уж очень лишняя и унылая) до помянутой уже девятки.

Не так уж много я читал Рэмси Кэмпбелла, но достаточно, чтобы видеть — это очень неровный писатель. Есть у него отличные вещи, есть работы крепкие, но проходные, попадается и... ну такое себе. Так вот, для меня «Три рождения Даолота» попали в последнюю категорию.

Краткая предыстория. Давным-давно, когда Кэмпбелл был ещё юн и неопытен, он старательно, но не очень умело косил под Лавкрафта, что в итоге и вылилось в первый сборник «The Inhabitant of the Lake and Less Welcome Tenants». Надо сказать, дебют совершенно не предвещал — видно было, что воображение у автора яркое и нетривиальное, но пользоваться им он ещё толком не умел, подача задумок в основном хромала, а в логике попадались дыры. Взять к примеру «Разрывающего завесы» — историю, где впервые появился собственно Даолот. Задумка хороша: Даолот, божество настолько непостижимое, что даже его изваяние представляет собой с трудом поддающийся описанию геометрический парадокс, позволяет сорвать с несовершенного человеческого восприятия покровы и увидеть мир, как он есть... Да-да, классическая тема — «Великий бог Пан» Мейчена и «Извне» Лавкрафта — и я её очень люблю... Но до чего топорно она реализована в рассказе! Якобы наши чувства скрывают от нас, что человек на самом деле какая-то чешуйчатая образина... но это ж бред, товарищи. Не было никакой эволюционной необходимости для появления такого фильтра восприятия, те же рептилии живут и не жалуются, и вообще. А ничего более дикого и экзистенциального Кэмпбелл тогда породить не сумел.

Что ж.

Узнав, что автор вернулся к Даолоту в зрелом возрасте, после блистательных «Полночного солнца» и «Доброго Народа», я было воодушевился и преисполнился, тем паче видя высокие оценки фантлабовцев. О, думаю я, потирая руки, должно быть что-то незабываемое... Да ещё и трилогия! Почитаем, почитаем...

Увы, увы. Прочесть-то прочёл, но ожидания не оправдались, хотя начиналось всё многообещающе. Но пойдём же по порядку.

«The Searching Dead». О да, завязка, безусловно, вышла хороша. Очень выпуклый, объёмный портрет эпохи — явно автор снова в закрома автобиографии полез. Любимый мною приём, когда рассказчик с высоты прожитых лет комментирует события далёкого детства и рефлексирует о совершённых ошибках, попутно зловеще намекая на то, что впереди. Чисто кэмпбелловские словесные игры и сюрреалистические манифестации сверхъестественного. История неспешна, но неумолимо затягивает; в конце «антагонисты» вынуждены покинуть сцену, но всё указывает на то, что протагонист с ними ещё встретится... Тем не менее, в принципе «Мёртвых искателей» можно читать как отдельный законченный роман, и как таковой он вполне тянет на 8.

Но дальше всё становится очень грустно.

«Born to the Dark». Доминик Шелдрейк вырос — и из пытливого мальчишки с живым умом превратился в конченого филистера, чрезвычайно ограниченного, упёртого, нечуткого и склонного к мономании (да, даже филистер может быть одержимым). Как и можно было предсказать, он встретил повзрослевшую Кристину Ноубл и не сразу её узнал... но к тому моменту он уже женат и с сыном, так что накрылась самая соблазнительная сюжетная перспектива, намеченная в первом томе: что Тина сыграет роль мейченовской Хелен Воэн и втянет протагониста во тьму, со всеми потрохами, чтобы он сперва как следует замазался в нечеловеческих мистериях, а уже потом раскаялся. Это был бы потрясающий сюжет!.. Но ему не суждено было реализоваться. На смену сверхъестественному хоррору во втором и третьем томах приходит бытовая драма — и сопереживать в ней Шелдрейку совершенно не хочется, потому что ведёт он себя как полный баран. Кроме шуток, второй том процентов на восемьдесят состоит из диалогов примерно следующего содержания:

«О нет! Это Ноублы! Они плохие! Они творят чёрную магию и промывают мозги! — Доминик, у тебя есть доказательства? — Да я же всё видел! Ноублы плохие, вот дневник Кристиана! Ну да, он переписан моей рукой, оригинал пришлось вернуть... Но всё равно! — Доминик, но они помогают Тоби. — Нет! Они плохие! Вот, смотри, что в дневнике... А! Где дневник?! Тоби, это ты его забрал? Это Ноублы заставили тебя его забрать?! — Доминик, ты пугаешь ребёнка. — Но ведь его нужно спасти от Ноублов! Они плохие, промывают детям мозг и творят чёрную... — Шелдрейк, если ты будешь это продолжать, я с тобой разведусь. — Но Ноублы! Плохо! Промывка мозгов!.. Чёрная магия!.. — Так, всё общение через моего адвоката».

После этого развода ждёшь, как закономерного воздаяния главгерою —

Наконец, «Way of the Worm», где всё приходит к завершению... эх, что ж, язык по-прежнему изощрённый, мастерство не пропьёшь, но в остальном всё по-прежнему печально. Здесь тупость протагониста уже откровенно приводит в изнеможение. Какое откровение:

По «Пути Червя» я полз уже с превеликим трудом и усталостью, до того он безрадостен, и, опять-таки, шестёрка за слог.

В общем, трилогия поистине начата за здравие и кончена за упокой. Отчасти, конечно, повинны ожидания — я не получил ни раскрытия темы Даолота, каким он был изначально, ни проблесков скрытой природы мира (за этим к другой книге Кэмпбелла), ни протагониста, по доброй воле вступившего в заговор против человечества (за этим тоже к другой книге Кэмпбелла). Но даже если отбросить все преконцепции — после крепкого и атмосферного первого тома продолжения кажутся сущим разочарованием, слишком мелочным и слишком земным. У автора, правда, это всегда была сильная сторона — но то ли его подвёл нехарактерный многотомный масштаб, то ли что-то ещё, но вместо финального взрыва мы получили две книги жалобных всхлипов. Вернее, хныканья, исходящего от персонажа, которому и сочувствовать-то сложно.

Итого среднее арифметическое — 7. Начало уж больно хорошо.

Первый роман Рэмси Кэмпбелла, который я прочитал — и пока что любимейший, низкий поклон товарищу sityrom за наводку. Днями перечитал и снова нашёл, что вещь прекрасная. Какой-то неуловимой мелочи недостаёт, чтобы счесть полностью превосходной и впаять баллом-другим выше, но всё равно очень здорово.

Здесь есть всё то, за что Кэмпбелла хвалят и ценят; за что Алан Мур назвал его «блистательным», за что поёт ему дифирамбы Джоши. Выверенный стиль и чувство языка, порождающее такое изобилие полисемии, что сомнительно, что адекватный перевод вообще достижим. Буйное воображение, уравновешенное тонким вкусом к недосказанности. Распускающиеся на стыке прошлых пунктов цветы сюрреалистической образности. Мытарства героя, пытающегося выбрать между собственным безумием и сверхъестественной реальностью, и бессильного понять: какое объяснение страшнее?

И, разумеется, Добрый Народ. Те самые потаённые соседи британской мифологии, которых лучше не называть вслух, особенно на ночь, и которых неумеренно распиарили и обелили сперва викторианцы, потом Уолт Дисней. Сейчас в моде срывы покровов и постмодернистские мрачные ретеллинги; про злобных эль... фе... ну вы поняли, писали все, кому не лень, с переменным успехом — но мало кому удалось сделать это _так_. В этой книге живёт та дикая, дремучая магия, которая хлещет со страниц «Джонатана Стрэнджа и мистера Норрелла», которая мерцает в некоторых эпизодах «Хроники Убийцы Короля». Кэмпбелл — один из немногих, кому удалось поймать её в хорроре; кто смог показать за деревьями отдельных сказок густой лес, уходящий к неведомым горизонтам, где ветви и корни сплетаются, где легко потеряться, где стволы меняют форму, когда на них не смотришь, тропинки меняют направление, а из темноты доносится чьё-то слабоумное хихиканье.

Кстати, этот лес начинается прямо за вашим порогом.

Влияние Мейчена заметно не сразу, но оно есть. Текучая плоть и текучая реальность, алхимические трансформации, призванные обратить Творение вспять, к его истокам... Добавить к этому и несколько ненавязчивых отсылочек к Лавкрафту — больше в плане фоновой образности, чем чего-то конкретного — и получается нечто совершенно удивительное. И луна во всех её фазах, которая светит на эти страницы, даже когда её не видно... В итоге получается весьма изысканная смесь современности и архаики, заставляющая к себе возвращаться.

Я долго к этому шёл. Перефразируя известный мем, нельзя просто так взять и прочитать «Прачечную» в оригинале. Мало того, что объёмы — дюжина книг, не говоря о повестях и рассказах! — пугает ещё и техническая сторона, ведь автор без зазрения совести сыплет айтишным жаргоном. Но в конце лета (с заходом на начало осени) я выкроил время, собрался с могуществом — и наконец заценил до конца... вернее, догнал до онгоинга, но тоже нехилое достижение.

Не пожалел.

Что о чём? Записывайте рецепт: лавкрафтианский ужас, шпионский детектив, производственный роман, тайная правительственная служба с невменяемой бюрократией, нёрд-некромант в главных ролях, щедро заправить чисто британским юмором, подать к столу — shaken, not stirred.

Написано очень добротно. Нельзя сказать, что Стросс прям отличный стилист — он пишет живо и со множественными отсылками к мемам и прочей масскультуре, но отсылки эти очень уж типовые, так что его протагонисты могут отличаться мировоззрением, но почти неотличимы по языку. Тем не менее, нельзя не отметить дьявольски остроумные каламбуры — товарищ Лихтенштейн проделал мастерскую работу над первыми двумя томами, но если дело однажды дойдёт до следующих, я откровенно ему не завидую: Стросса приятно читать, но поистине кошмарно переводить. Не Джойс, конечно, но аббревиатура PHANG всяко способна добавить толмачу седых волос. Или милые диалоги в духе: «Do you pray? — Yes, but I spell it differently.»

Но самый кайф, конечно, в мироустройстве. Ещё до того, как был сформулирован закон Кларка, его вовсю применял Говард Лавкрафт — а Стросс перетащил лавкрафтианскую нечестивую науку в условия набирающей обороты компьютерной сингулярности. По сути, на всём протяжении «Прачечная» остаётся научной фантастикой, какая бы дичь не вылезала на свет из-за эшеровских углов. Конечно, не сказать чтобы твёрдой НФ — даже мне, гуманитарию, понятно, что «наблюдатель» в квантовой физике не имеет _ни малейшего_ отношения к человеческому разуму — но, стоит принять базовые допущения... и весь происходящий угар оказывается весьма логичным. При этом дополнительно приятно, что цикл имеет дело с _компетентными_ специалистами, которые со знанием дела защищают страну и планету от трансцендентных кошмаров, не отвлекаясь на межведомственную конкуренцию, распил бюджета и прочие глупости. Ну, почти не отвлекаясь — в начале такое, смеху для, всё-таки было, потом Стросс с этим завязал... позже вернул уже для полноценной драмы, но как, где и когда — спойлерить не стану.

В первых томах «Прачечная» вообще дьявольски смешна. Над шутками хохочешь в голос, а сердце прожжённого лавкрафтианца радуют пассажи про «что-то сквамозное и ругозное». Со временем, однако, цикл становится серьёзнее, масштабнее и существенно темнее. Каламбуры и шутки остаются, но отходят на второй план, по мере того, как кризисы становятся страшнее, звёзды занимают верное положение, а протагонисты набивают шишек и опыта. Вселенная темна и полна ужасов, рассмотреть её глазами одного героя уже не выходит, и со временем Боб отступает на второй план, и мы видим уже целые книги, сфокусированные на совсем иных персонажах — некоторые из них знакомы уже по первой книге, хотя на тот момент уж точно ничто не предвещало.

Впрочем, начало многого не предвещало. Да, мы ещё с «Бетонных джунглей» знаем, что всё идёт к ЧАСУ ЗЕЛЁНЫЙ КОШМАР, когда пробудятся Великие Древние и начнётся настоящая потеха... Но о том, как это будет происходить, и что случится в промежутке, остаётся только гадать — и догадки ваши наверняка попадут пальцем в небо. Ладно, что Стросс вдобавок к зомби притащил в свой сеттинг и вампиров («Не глупи, все знают, что вампиров не существует») — пха, по ходу дела персонажам предстоит иметь дело с

Короче говоря, автор постоянно экспериментирует — и это идёт серии на благо, не давая погрязнуть в самоповторах, раскрывая мир с разных углов и просто позволяя циклу _развиваться_. Хотя не все эксперименты, конечно, одинаково хороши. Вершиной цикла, на мой вкус, стал «The Delirium Brief», и следующий том тоже держал высокую планку — а вот вбоквельная трилогия «Tales of the New Management» показалась мне довольно... гм, спорной. Не то чтобы она плоха — по меркам цикла крепкий средний уровень — но несколько излишня, а хуже того, избыточна. Не удаётся отделаться от мысли, что Стросс мог бы сократить лишние навороты и уместить эту историю в единый том, довольно увесистый, но менее утомительный. К тому же здесь он начал слишком сильно полагаться на совпадения, даже не подкрепив никаким обоснуем из области вероятностной магии, а это не лучший подход.

И всё-таки в целом впечатления от цикла остались самые приятные, TNM не сумели их испортить. Язык, мир, персонажи, сюжетика — всё на высоте, не шедеврально, но очень крепко и увлекательно сработано. Интеллект, что называется, не спрячешь. Автор в блоге пишет, что осталась ещё пара-тройка томов, чтобы довести основную сюжетную линию до ума. Ну, дай-то Чёрный Фараон (йа! йа!)! Буду ждать последующих книг и завершения этой чудесной лавкрафтианы нового века. Даже если ради этого действительно придётся пережить ещё один том TNM 8)

После того, как на рубеже веков Мьевилль возвёл вокзал на Затерянной улице, миростроительство в духе Толкина и Мартина морально устарело. По инерции, конечно, оно продолжается по сей день, и отомрёт ещё, наверное, нескоро, но по всему миру нашлись ощутившие, что надо делать нечто иное. У нас, например, даже раньше Мьевиля отличился Логинов, воздвигнув далайн. В две тысячи третьем на польском зазвучали «Иные песни» Яцека Дукая.

А год спустя поплыл наперекор мейнстримным ветрам роман Алена Дамазио, чтобы ещё через двадцать лет отыскать путь на наш язык.

Титаническая вещь, конечно. Грандиозная, и переводческий труд грандиозен под стать. Переводчице земной поклон — хоть она и теряет подчас запятую-другую, а кое-где не очень оправданно оставляет латинизмы-галлицизмы, она совершила настоящий подвиг. Текст живой, яркий, сохраняет индивидуальные голоса героев; да что там — уже одна только дуэль на палиндромах свидетельствует о грандиозности проделанной работы и несомненном таланте! А ещё поэзия, игры слов, монофоны и многие другие изящные выверты языка. Я вряд ли когда-нибудь смогу оценить эту книгу в подлиннике, французский не прельщает меня совершенно, и потому я рад, что контр навстречу другому языку привёл ко мне историю об Орде, как кажется, в не слишком пострадавшем виде — насколько это вообще возможно.

Роман бросает вас сразу в гущу событий, терминов, реалий и взаимоотношений, предлагая разбираться в социуме, истории, физике и метафизике по ходу дела. А вы думали, крытни, будет легко? Построение каплей, переходим в апноэ, мы ещё покажем этим Диагональщикам, что такое настоящий контр! По ходу дела вы ещё научитесь читать нотацию ветра (нет), отличать друг от друга его разновидности (более или менее), усвоите типологию хронов (насколько они вообще поддаются классификации) и даже станете ориентироваться среди персонажей.

Кстати, на заявление о двадцати трёх главных героях не ведитесь. Главных действующих лиц здесь где-то с полдюжины (мог бы перечислить поимённо, но не стану), ещё примерно столько же второстепенных, остальные по сути массовка. Некоторым голос дан буквально единожды на всю книгу. Но всё равно книга позволяет проникнуться тем, что это такое — Орда. Сплочённая узами крепче родства, крепче дружбы, уже несколько десятилетий идущая навстречу Верхнему Пределу, пережившая несколько ярветров, на несколько лет опережающая своих предшественников. Постепенно возникнет и понимание мира вокруг неё — мира, вытянувшегося вдоль линии контра, обрамлённого с двух сторон ледниками, насквозь продуваемого ветром. Понимание, которое будет постепенно меняться по мере того, как роман становится всё метафизичнее, как становится яснее, что понимается в виду под «вихрем», как под сомнение ставится то, что в начале казалось аксиоматичным.

На все вопросы эта история не ответит. Останется достаточно простора для интерпретаций и додумок. Но и томить читателя сплошной недосказанностью Дамазио не собирается, напротив! Текст семиотически насыщен под завязку, приключения духа перемежаются с приключениями тела, а подчас они нерасторжимо сливаются — под конец всё больше. Равно интересно читать спокойную и мирную бытовуху на привалах или напряжённую схватку — с безжалостной средой или врагом из плоти и крови. Разбираться в интригах и особенностях онтологии, следить за кульбитами мысли и метаморфозами речи. Восьмисотстраничный текст ухитряется не отпускать на всём своём протяжении, каждая страница дарит удовольствие, хочется одновременно контровать дальше и окапываться в конкретном эпизоде, изучая параметры ветра и почвы, составляя общую картину. Так что четыре дня, ушедшие у меня на этот роман, оказались весьма насыщены.

Не знаю, насколько роман достоверен с точки зрения метеорологии. Но профана вроде меня то, как лихо персонажи управляются с терминологией, вполне убеждает, и создание этой иллюзии — ещё одно жирное свидетельство авторского мастерства. Куда сложнее верить, когда в самом начале ордийцы регулярно теряют чуть ли не анимешные количества крови, после чего быстро штопаются в полевых условиях и невозмутимо контруют дальше...

Отдельно, разумеется, стоит упомянуть типографику. Отчёт страниц действительно идёт в обратном порядке (и доходит, кстати, не до единицы, а до нуля), но на этом всё отнюдь не исчерпывается. Нотацию ветров я уже упоминал, а ведь есть ещё, к примеру, и схемы построения самой Орды в той или иной ситуации... Не знаю, каково читающим это в электронной форме, а издание вышло на редкость роскошным, при том, что лишено иллюстраций в обычном смысле слова.

В этом тексте есть, с чем поспорить, но даже спором наслаждаешься. Поставлю высший балл — особенно потому, что Караколь поистине восхитителен, он в одиночку отлично вывозил бы эту книгу, даже будь в ней больше недостатков.

P.S. Только закрыв глаза

на границе между Миром

и грудой его веселых обломков,

из которых складывают сновидения,

можно вспомнить, что Тень твоя – ветер.

Дует над степью, заросшей черной лиловой

белой колючей сияющей красной

горькой на вкус выгоревшей живой

неназываемой непостижимой,

а все-таки просто травой,

на краю того Мира, что ты никогда не увидишь,

даже если откроешь глаза.

(с) Макс Фрай

[В погоне за чагинским Снарком, или Пространная история тьмы]

Десять лет назад Эдуард Веркин написал «Краткую историю тьмы», поставив в ХСМ жирную точку с запятой, и на долгое время как-то выпал из моего поля зрения, в смысле, новые книги его проходили мимо меня, лишь изредка доносились некие смутные слухи о них. А тут вот привлёк моё внимание «снарк снарк», в объёме нечестиво эпическом, с аннотацией загадочной, но прельстивой, и я его приобрёл, и я до него добрался.

И постиг, что через десять лет Эдуард Николаевич начертал «Пространную историю тьмы».

Это уже даже на типографском уровне заметно, ей же ей. Строгая коричневая обложка, шрифт без засечек. Вчитаемся – и сомнения пропадут. У нас снова есть писатель по имени Виктор, злой и циничный. В этот раз даже злее, потому как сугубо неустроен в личной жизни. У него снова творческий кризис, но есть люди, которые хотят, чтобы он всё-таки написал, и не абы какую халтурку, а настоящее. И это, а равно другие жизненные обстоятельства разной степени неправдоподобности, втягивают писателя Виктора в непонятное. Вам всё ещё мало совпадений? В «Чагинске» герои мимоходом обсуждают концепцию книг шёпота. В «Снегу Энцелада» шутят про ледяной небесный свод. Оба образа пришли аккурат со страниц «Краткой истории», чтобы влиться в «Пространную».

В полторы тысячи страниц, где веет радоном, где дышит зло.

«Краткая история», конечно, написана в основном от третьего лица, оттого стиль там несколько более сдержанный. В погоне за чагинским Снарком лицо у нас сугубо и сокрушительно первое, а потому мы видим классического веркинского рассказчика, который за столько лет нисколько не поменялся. Аллюзии, интонации, даже на уровне синтаксиса – этот слог не спутать ни с чем. Нет, бывали у автора разные эксперименты, но рано или поздно всё возвращается на круги своя, и новые словеса возвещаются старыми голосами. За плечами у Виктора стоят Куропяткин и Безымянный, Кокосов и Уткин; воспой Дросю Ку, убей василиска. Разве что в этот раз автор недвусмысленно пишет для взрослых и оттого может позволить себе преспокойно материться время от времени да обсуждать скоромное. Ну, без этого никуда, материал, в конце концов, обязывает.

Каков материал? Русская хтонь, эталонная, из палаты мер и весов, и дело тут отнюдь не в изобилии возлияний, картинах упадка, «свинцовых мерзостях жизни» или чём-то подобном (хотя так или иначе вы на них наткнётесь); нет, тут дело в куда более глубоком, по существу, даже мистическом измерении. На позднюю Марию Галину чем-то похоже, на поющих во тьме «Медведок», на неопределённо-уклончивых «Автохтонов». Готовы будьте, что вопросов будет больше, чем ответов, готовьтесь к отвлекающим манёврам, которых на порядок больше, чем существа дела (со временем вы поймёте, что до некоторой степени в них-то и состоит изрядная часть сути, но не всякая птица долетит до этого осознания). В этом саду расходящихся тропок поистине не знаешь, с чего начать. Ну возьмём, допустим…

Возьмём, допустим, заголовки глав.

Очень интересный эксперимент, если так вдуматься. Первые три главы обладают вполне понятными названиями, следующими из текста, усыпляют бдительность… А с четвёртой внезапно начинается рандом. И не простой, а, похоже, с хитрым умыслом. Заголовки глав изменены местами, да так, что кое-где названия из одного тома перебрались в другой. Можно даже предположить, что это приглашение к сопоставлению поучаствовавших в размене глав (однажды я проведу такой эксперимент), но обстановку усложняет то, что некоторые заголовки, кажется, ничему толком не соответствуют, тогда как другие – ещё более неожиданно – располагаются на своих местах. Иными словами, роман начинает нагло лгать вам уже на уровне оглавления.

Ну кстати да. Ложь. Главные персонажи много и афористично общаются, рефлексируют, пьют, отчего начинают трепаться и рефлексировать ещё отчаяннее, пока силы и сознание не покинут их – и не переставая гонят пургу. Снег мифического и недостижимого Энцелада заметает улицы Чагинска и других городов, невзирая на летний зной, укутывает в нарративные сугробы. Эта колючая смесь бытового вранья, профессиональной дипломатии, лизоблюдства, слухов, городских легенд и художественного вымысла – тот самый пресловутый радон, которым пронизан воздух книги. Удивительно, как мало обращают на это внимание в прочитанных мной отзывах и рецензиях. Если перестать выискивать в составе текста «реализм», сколь угодно магический, и сосредоточить газоанализаторы на витающих всюду квантах лжи и зонах их концентрации, многое, право же, станет яснее.

Ложь принято осуждать. Делая это огульно, обычно забывают, что человек – существо по природе своей лживое, это отметил ещё Э. А. По, любопытствующих отсылаем к «Надувательству как точной науке». Совсем любопытствующих и желающих более серьёзного обзора проблемы отсылаем к «Онтологии лжи» А. К. Секацкого. Приводить все рассуждения Александра Куприяныча здесь не станем, это уведёт нас ещё дальше, чем пьяная болтовня Виктора с Хазиным, но отметим, что искусство фальсификации, как он показывает весьма убедительно – один из сильнейших элементов прогресса, тропа к могуществу, путь к изменению реальности, прямому или косвенному.

В крохотном дремучем Чагинске реальность меняется постоянно.

На это тоже как-то не очень склонны обращать внимание, хотя всё на поверхности. Главные герои, как уже сказано, непрерывно брешут – пустой, безответственный трёп, ни к чему не ведущий, лишённый последствий… Ведь да? А как бы не так. Прислушайтесь как следует к народному ропоту, что сбегает по полуразрушенным улицам, отдаётся в библиотечных залах и шелестит краями газетных страниц. Практически любая нелепая небылица, которая со временем обретает силу общепризнанной реальности и прокатывается по событиям паровым катком, восходит к этому якобы невинному трёпу. Радиационная паника, строительство новой ЧАЭС, радон опять-таки? – всё прослеживается к легкомысленному вбросу Виктора в ранних главах, о котором он почти сразу и думать забыл. А вдохновенные рассуждения о Пересвете в доме культуры аукнутся уже лет через семнадцать, во втором томе. Примеры можно множить.

И ведь это даже не самое тревожное. Куда тревожнее непрестанное генерирование Виктором мертворождённых сюжетов – которые так и остаются невоплощёнными, никому не рассказанными… а потом как-то невзначай тоже просачиваются в реальность, коли не целиком, так уж хотя бы намёком на целое. Вспомним, например, про Снаткину и ложку. Виктор выдумывает про колоритную пенсионерку всякого, а потом реальность косвенно намекает, что не такой уж это может быть и вымысел…

И после множества таких моментов как-то иначе воспринимаешь настойчивые заверения Светлова, что Виктор должен писать. Если его праздное и не направленное в конструктивное русло олживотворение выплёскивается таким образом, какой же эффект может оказать настоящая книга? Это тем интереснее, если учесть, что Светлов – сам по себе фигура довольно неоднозначная. Фасад у него безусловно притягательный, краше большей части других персонажей, погрязших в пороках больших и малых (за вычетом разве что Аглаи, особенно во втором томе), но стоит ли доверять фасаду, вот в чём вопрос… Фамилия-то наверняка говорящая, но проблема возникает, когда вспоминаем, кого зовут «Несущим Свет». НЭКСТРАН вроде как несёт светлое будущее, но Чагинск обещание светлого завтра вдруг обходит стороной… И почему? Не оттого ли, что [i]жертва[/i] оказалась неполна и оттого не принята?

Сейчас мы вступаем на почву особенно зыбкую, опасную и к тому ж чреватую спойлерами, так что не желающим сего рекомендовано пройти мимо в любом угодном им направлении. Здесь рецензия плавно перестаёт быть рецензией и превращается не столько даже в эссе, сколько в охоту за тем самым Снарком, которого так и не нашли главные герои и которого, быть может, не существует вовсе. Над нами сгущается тьма, а может, просто темнеет в глазах от того, что стискивает горло пресловутый радон, существующий либо нет. В центре лабиринта лжи, о котором мы беседовали раньше, зияет невосполнимая лакуна, которую он призван оградить; в этой лакуне сгинули два подростка, и её постарались загородить стенами мифа и недомолвок не хуже тех, что на повседневной основе воспроизводит Виктор. Лжец индивидуальный и высоко одарённый столкнулся с ложью провинциальной, зато коллективной и распределённой; итог оказался смутным, мглистым и туманным, как и следует ожидать в таких обстоятельствах, и по сути нашему изучению предъявлен именно туман, а не сама лакуна, которой заманивают читателя аннотации.

И всё же некоторые спекуляции можно высказать – и, поскольку мне очень хочется ими поделиться, дальше будет мало велеречивого словоблудия и несколько пунктов чётко по существу, ГРОБ ГРОБ КЛАДБИЩЕ СПОЙЛЕР, так что вы предупреждены.

P.S.

Бродят дикие ягморты,

Мыши бдят.

Чучел пыльные когорты

Встали в ряд.

И шушун по лесу мчится,

Чтобы нам в ночи явиться.

Тёмен старый парк…

Снарк. Снарк. Снарк.

Двоякие чувства оставила книжка.

Во-первых, её неприлично мало. Я только начал втягиваться, и такой — хоба, уже полтома позади? Эй, нечестно! Я рассчитывал, что хватит хотя бы на пару дней, но не учёл крупного шрифта; хватило ровно на один. По сути своей, если отойти на пару шагов, перед нами типичный рассказ в духе М. Р. Джеймса, растянутый до размеров повести (именно повести — назвать это «романом» у меня не повернётся язык при всём желании). Большею частью она состоит из экспозиции, которая подводит нас к единственному финальному недвусмысленно-потустороннему эпизоду — который, прямо скажем, внушает не слишком, после всего предшествовавшего я рассчитывал на нечто большее.

Но, как знают мудрые, зачастую в историях главное не «что», а «как». И вот с этим всё в порядке. Я кайфанул с первой же страницы, самое позднее со второй, и дальше особо не выходил из этого состояния практически до самого финала. Славный слог в весьма приличном переводе (хотя тот всё-таки не без огрехов — главное фиаско, конечно, когда Гришин перепутал Джека Лондона с городом Лондоном и приписал обстоятельства его смерти Амброзу Бирсу). Главный герой, умеющий _видеть_, а не смотреть, подмечающий в окружающем мире интересности. Его весьма приятное окружение, очерченное скупо, но ярко — к тому же персонажей можно пересчитать по пальцам, не запутаешься. Реминисценции к любимым авторам — особенный поклон за помещение в центр великого Кларкаш-Тона, планета должна знать своих героев. Берём все эти компоненты вместе — и будни главного героя (а это, по сути, весь текст — два-три дня его жизни, описанные в деталях) превращаются для меня в чистую усладу. И, разумеется, мегаполисомантия — её упоминание в аннотации стало решающим аргументом для приобретения книги. Тему психогеографии я очень ценю и уважаю, а здесь она выступает одним из центральных элементов и раскрыта весьма интересно и неплохо.

Это определённо не «ужас, который заставит ваш разум пошатнуться», как сулит обложка. Но это замечательное отдохновение для начитанного в поле библиофила, который просто порадуется обществу единомышленников и обсудит с ними всякую мистическую фигню и сомнительные, но занимательные и эстетически приятные теории. Доволен таким пополнением к библиотеке, буду время от времени возвращаться и поднимать уровень эндорфинов.

Всякий новый том «Джона» — всегда праздник. И вот нынче осенью миру была явлена четвёртая книга, не ставшая исключением. Кайф, господари мои. Какой же кайф.

Здесь всё то, за что мы любим автора. Я почти не преувеличиваю, действительно всё. Сперва даже возникает подозрение, что читаешь коллекцию блестящих самоповторов и фансервиса... ну, в принципе это действительно так, но со временем история раскрывается, набирает измерений, и постепенно становится ясно, что тут сделана серьёзная заявка на лучший том цикла. Тут есть концентрированный, укладывающийся в считанные дни сюжет третьего тома, его же изумительная непредсказуемость, гнетущая паранойя «Паукниги» и межвселенский размах самого первого «Джона», который был несколько затушёван в продолжениях, хотя и виднелся где-то на заднем плане. Да, нет того же жизненного автобиографического разброса, как в первом томе — но есть сходный разгул совершенно разных, будто бы никак не связанных сверхъестественных манифестаций... но так лишь кажется. На деле со временем всё, или почти всё, сойдётся в единую картину, глобальную, законченную, выносящую мозг (это же Вонг), пугающую до кирпичей (это же Вонг!) и в то же время под определённым углом сатанински смешную (это же... ну вы поняли, да). Я уже писал относительно первой книги, что сравнения тут не слишком полезны, но в данном случае не удержусь от ещё одного. «Если эта книга...» больше всего напоминает ядрёный микс «Прачечной» Стросса и самого первого тома «Холистического детективного агентства Дирка Джентли» Адамса. Паранойя, конспирология и чёрная магия распространённых девайсов — от первого; техника построения сюжета — от второго. Мы видим одну сюжетную линию, другую, третью, не подозревая, что на самом деле смотрим на единый оккультный сигил на обложке «Книги Ксаркракса», в свою очередь соответствующий... так, стоп, это меня уже заносит на территорию спойлероты, а это совершенно не дело. Как и в прошлом томе, незначительное вроде бы дело быстро принимает глобальный масштаб... и ещё более глобальный... и ещё, и ещё, и ещё! Двойное дно для слабаков, Вонг обрушит вас туда, где заканчиваются даже черепахи, те самые, которые all the way down! И снова найдёт повод пройтись по язвам общества! И пострелять из ружей, которые развесил прежде — да, эта книга чуть менее остальных болтается в вакууме! И пошутить про члены, и залить все кровищей, органами и топливом ночного кошмара, и выдать очередную религиоведческую простыню от доктора Маркони, и окончательно запутать вас в том, что за дичь здесь вообще происходит... а потом показать, что даже в том средоточии мрака, куда он вас завёл, всё равно сияет лучик света, за которым можно пойти. А самые последние страницы, скорее всего, выжмут из вас сардонический смешок. Опять-таки, настолько ударной концовки я не припоминаю со времён первого тома.

Эта книга, пожалуй, достойна стоять вровень с умирающим в финале «Джоном». Высший балл.

Набив руку на первом томе похождений Зои Эйш, автор возвращается в принёсший ему славу Неназванный — и возвращается триумфально. Сильные стороны «Паукниги» остались на месте, а вот от слабых Вонг благополучно избавился. Крепкий, лихой, безумный сюжет без малейших провисаний. Тот самый «соевый» угар, что так зацепил нас в первой книге — ну ладно, не прямо тот самый, но next best thing. Проклятые артефакты, тайные службы, зло из иных миров, абсурдные чудовища и странная техномагия, неприличный юмор и медленный социальный упадок. И эти восхитительные твисты. Предсказывать третью книгу решительно невозможно, а спойлерить — просто-напросто кощунственно. Классический сюжет о нечисти, похищающей ребёнка, превращается в... в нечто совсем иное, скажем так. По-настоящему внезапное, по-лавкрафтиански жуткое и космически масштабное. И всё это снова с опорой на хилую, глючную, любящую обманываться человеческую когнитивку. Дэвид Вонг — это во многом такой Питер Уоттс с человеческим лицом. Исходя из примерно тех же самых предпосылок, он всё же ухитряется не только писать об этом живо и увлекательно — он ухитряется сохранять надежду. Видеть в нас не детерминированные куклы из мяса и электронных импульсов, а живых людей, у которых всё-таки есть личность и свобода. И всё это благополучно завёрнуто в разухабистую приключенческую комедию... в кошмарный параноидальный хоррор... в... в типичную вонгиану, короче. Высококачественный трип под «соевым соусом», где пространство и время столь же условны, как граница между смешным и страшным. Доводилось ли вам когда-нибудь ржать от ужаса, читатель? Я при первом прочтении этой книги пару раз был близок. Чего и вам желаю.

Начиная с этого тома я читал Вонга в оригинале. Сетевой перевод явно был так себе, официального было ждать долго (да и он при появлении не впечатлил). Это книжка в творчестве автора переходная, он пытается освоить более традиционные методы построения сюжета... со временем у него получится, но вот здесь блин вышел комом — как по мне, это наименее удачная книга цикла. Безумия стало меньше; середина сюжета исключительно депрессивна и затянута. Финальные откровения хоть и пробирают, но всё же близко не доходят до накала первой книги.

И всё-таки это Вонг, и Вонг хорош. Перед нами отличная деконструкция зомби-апокалипсиса, приправленная традиционной для серии конспирологией (ура, конспирологiя!), космическими чудовищами из-за пределов известной нам реальности, экзистенциальным ужасом и некоторым количеством популярной антропологии, наглядно объясняющей читателю, отчего в некоторых ситуациях злые бесхвостые обезьяны ведут себя именно так, как этим могут воспользоваться Они (и молитесь, чтобы речь шла всего лишь о нашем правительстве, целиком состоящем из таких же злых бесхвостых обезьян) и что с этим делать (хотя бы давать себе отчёт, наверное?). Если пробиться через гримдарковую середину, состоящую из апатии, тлена и безысходности, в финале сюжет снова оберёт те обороты, что были в начале, и заставит уважительно кивнуть головой: нет, зря мы усомнились в авторе, он всё ещё может.

На деле, конечно, он может куда лучше и в дальнейшем это продемонстрирует, но это уже совсем другая история...

Лет десять тому назад, когда дизайн сайта «Мир фантастики» был ещё аккуратным, компактным и удобным, а не как сейчас, я увидел в списке книжных рецензий дикий заголовок: «В финале Джон умрёт». Прочёл рецензию и понял: вот это я обязан заценить, мимо этой книги пройти нельзя. Сказано — сделано. Дочитывал я её в новогоднюю ночь — и какой же роскошный это был Новый Год...

Я улетел с первой страницы, с первых же строк — и дальше было только лучше. Вонг — это нечто совершенно уникальное. Можно, конечно, проводить параллели и сравнения. Можно говорить, что это «Сверхъестественное» из-под пера Чака Паланика. Можно сказать, что сам ГФЛ дожил до наших дней и освоил искусство неприличного юмора. Можно наречь Парджина американским Дзюндзи Ито. Но лучше отбросить все сравнения и позволить автору говорить за себя — и пусть в ушах зазвучит «Верблюжий холокост», и пусть «соевый соус» наполнит нечестивыми видениями ваш разум. Улётная, непредсказуемая, едкая и по-настоящему кошмарная смесь хоррора и юмора, где эти два полюса не отрицают друг друга, а взаимно усиливают, творя подлинное диалектическое единство. В одну минуту вы истерически ржёте, в другую содрогаетесь перед очередным откровением, реальность стремительно распадается на куски и расползается в клочья — и при этом делает это редкостно _убедительно_, и никакая доза пародийности и глумления не спасает. Напротив: в наш век «постметаиронии», «постмодернизма» и прочих «пост-«ов, а также усиленной рефлексии над всем подряд, именно такая авторская установка — нескончаемый, слегка неадекватный смех, помогающий удержаться на краю подлинного безумия — выглядит особенно подкупающе и реалистично. Грамотное переосмысление городских легенд и широко распространённых когнитивных искажений только добавляет авторским видениям веса. На мой взгляд, Вонговерс — самая живучая авторская хоррор-мифология со времён дедушки Лавкрафта, и ничего удивительного, что автор регулярно жалуется в послесловиях на тех, кто не верит, что он это всё выдумал.

Да, верно, первая книга вырастала из сетевых рассказов, и у неё очень дёрганный, рваный сюжет, если это вообще можно назвать сюжетом... Но в этом, опять-таки, особый шарм, который не смогла повторить ни одна из последующих книг. Многомесячные паузы, оборванные сюжетные линии и сторонние анекдоты, уводящие в никуда, потусторонние мелочи, которые никак не влияют на основной сюжет, но творят незабываемую _атмосферу_ — вся эта неряшливость придаёт первой книге удивительно документальный дух, кажется, словно действительно читаешь чью-то необычайно упоротую автобиографию. Ведь разве не так всё происходит в нашей с вами жизни? Люди внезапно врываются в неё и так же внезапно исчезают. Вопросы иногда остаются без ответов. Некоторые странные случаи остаются просто странными случаями, а не завязкой удивительного приключения. Очень жаль, что автор так и не вернулся к этой схеме — и всё же она делает его дебют по-настоящему уникальным.

Отличный стиль, прекрасно переданный в русском переводе. Юмор в регистрах от телесного низа до социальной сатиры. Вихрь фантасмагорических образов. Шокирующие сюжетные повороты (ни один из которых не попал в фильм, хоть автор его и хвалит). Парализующий космический ужас. Конспирология. Монстры, гуро, расчленёнка. Вполне толковая философская проблематика. Огромное количество поводов ещё долгими месяцами параноидально вглядываться в каждую мелочь, проверяя, действительно мир сегодня именно таков, каким мы помним его со вчерашнего дня...

Шедевр. 13 из 10.

В принципе, достаточно было бы сказать, что я выучил польский специально, чтобы дочитать этот цикл. Пан Дукай вот сподвигнуть не смог — ибо, по счастью, не пишет многотомных циклов, — а вот пан Подлевский своим подлым клиффхэнгером таки сумел. Что ж, я освоил język, осилил четыре кирпича — и остался зело доволен. Оно того стоило.

Но это был бы решительно и неприлично краткий отзыв, поэтому попробую сказать нечто большее, при этом не пряча девяносто процентов под спойлер, поскольку об этой истории крайне сложно толково говорить без спойлеров. Эта тетралогия полным-полна отсылок и реминисценций — но автор твёрдо следует правилу «мало украсть, нужно убить» и лепит из разнородных элементов нечто глубоко (или даже глубинно, хе-хе-хе) своё, так что иногда даже ловишь себя на мысли, что сравнение с классиками не всегда выходит на пользу классикам. Потому что чего точно не отнять у Марцина Романыча — он отлично умеет в планирование и композицию. Видно, что история заранее продумана от и до, включая структуру (в каждом томе три части по одиннадцать глав в каждой, без исключений), чеховские ружья (все полностью заряжены, иногда очень неприятными патронами, и ни у одного не сбит прицел) и персонажей (никто не забыт, ничто не забыто — разве что один хитрый старый агент пропал после второго тома, но свою роль он целиком отыграл, и дальнейшее вполне доступно экстраполяции). Нет вам ни ревизионистского опухания сиквелов (машем ручкой «Песням Эндимиона»), ни позволения персонажам закручивать сюжет так, что самому автору десятилетиями не распутать (да-да, Мартин, это мы уже тебе).

Что ещё из достоинств? Персонажи, которые в большинстве своём найдут, чем вас удивить — рано или поздно, так или иначе; первое впечатление здесь нередко бывает обманчивым (и вообще в мрачном мире далёкого будущего есть место только лжи, с надёжными рассказчиками тут большая напряжёнка). Роскошный сеттинг, где почти нет фоновых украшений — все мало-мальски значимые фантастические допущения серьёзно влияют на сюжет — и чья подлинная история составляет одну из главных интриг. И неуклонно возрастающий масштаб: уже на середине второго тома хватаешься за голову от творящейся лавкрафтианской дичи, а четвёртый том проводит нас через бездны поистине лиготтического мрака к, не побоюсь этого слова, почти по-стэплдоновски масштабной концовке. Концовке, после которой покидаешь Выжженную Галактику не в угнетённом, а в самом что ни на есть возвышенном состоянии духа.

Есть ли ложка дёгтя в этой бочке мёда? Конечно, есть. Надо признать, что кое-где дополнительное урезание могло бы пойти осётру на пользу — часть объёма нагнетает, например, любовь Подлевского демонстрировать одно событие с разных ракурсов, при этом целиком цитируя соответствующие реплики, подчас довольно длинные. Он — соглашусь с теми, кто об этом бурчит — чересчур часто ссылается на лазурное время при том, что всё равно никто не пользуется временем местным. (Зато учитывает гравитационное замедление времени, и в этом таки плюс. Наконец, всё-таки несколько диссонансным выглядит

С третьим томом ХСМ отношения у меня сложились сложно.

С одной стороны, тот же самый сочный стиль, что в «Пчелином Волке». И история, в общем-то, дюже хороша и атмосферна, к чему перейду далей. Но... Есть у меня уязвимость — ужасно не люблю испытывать испанский стыд за персонажей. Тем более за протагонистов. А Кокосов... Евгений Валентинович Кокосов, эсквайр, такого рода моменты генерирует. Во-первых, конформист, всеми правдами и неправдами удерживающий своё положение в стае... пшепрашам, в лицейском классе, хотя велика ли разница? Во-вторых, влюбился, что толкает на закономерные подвиги. В-третьих, ещё и роняйка — не буду объяснять, кто читал, тот в курсе. По юности лет такие моменты воспринимались ещё тяжеле, так что при первом прочтении отложил книгу, ещё когда главгерой полез на дачу Панченко.

Но в последствии вернулся. Втянулся. И даже теперь нахожу, что люблю эту книгу не меньше иных в цикле, несмотря на неприятные черты как Кокосова, так и Лары (никогда ей не доверял, хотя во всей красе она раскроется только в четвёртом томе). КХП показывают, что реальный мир здесь на самом-то деле не менее странен и причудлив, чем та самая Страна Мечты. В чём-то, пожалуй, он даже загадочнее и мистичней. И это придаёт уже душевно обстёбаной теме эскапизма новый твист. Середина книги, с вылазкой на природу и дальнейшими приключениями в

Вырастание протагониста из прежних рамок вышло здесь куда нагляднее, убедительнее, чем у Зимина в МС. И в свете вышеизложенного даже ставит вопрос, как расценивать финал: как неполное превращение, или как то, что Кокосов перерос иных персонажей цикла, понял, что этот мир и сам по себе достоин, чтобы в нём остаться и жить полной жизнью? Сложно судить. Как бы то ни было, вышло красиво.

P.S. Со страниц моего однозначно любимейшего эпизода в третьем томе, если не во всей серии, Колчеданов гневно требует, чтобы я накинул книге ещё один балл, но я всё-таки воздержусь.

Оценка, безусловно, мотивирована тем, что я полжизни возвращаюсь к этой книжке. Обожаю этот роман, натурально. В своё время он на меня очень сильно повлиял. Не уверен, можно ли назвать его объективно лучшим в ХСМ, но у меня он однозначно любимый, остальные не производят такого же впечатления.

Во-первых, стиль. Тот самый веркинский стиль, который меня прельстил при первом, нечаянном столкновении с ним в «Вампире на тонких ножках» и который заставил меня приобрести первые книги ХСМ просто из-за имени автора. Блистательный афористичный слог. Первые страницы полторы я могу цитировать наизусть, и много-много ещё иных цитат и отсылок к «Пчелиному Волку» регулярно у меня на устах. Безымянный, безусловно, мой фаворит среди протагонистов ХСМ — и притом, что к «Снежным псам» он сделался значительно выдержаннее и мудрее, «Волк» вызывает на порядок больший эстетический резонанс.

Сложно поверить, сколь малый промежуток отделяет эту книгу от МС. После дёрганых приключений Зимина, создающих порой (ложное) впечатление, что автор сам не знает, к чему идёт, тут всё очень чётко, лихо закручено, слегка нелинейно, с перескоками, с кучей тайн — некоторые откроются по ходу книги, некоторые в следующих томах, а некоторые всё ещё ждут шестого тома, чтобы разрешиться. И масштаб резко взмывает ввысь. Проект «Двери» из смутной байки превращается в один из нескольких секретных, хорошо финансируемых и эффективных предприятий. Детский фольклор переплетается с безумной наукой и конспирологией. Из противостоящих сил непонятно, кто кого хуже (а в дальнейших книгах это станет ещё туманнее), и со всем этим пытается разобраться главный герой, без имени, без прошлого, без понятия, без своих знаковых револьверов — а также со светлой головой, подвешенным языком и бескрайним самомнением. Но харизма у него всё же бешеная, искупает юношеский максимализм. Персонажи прошлой части заиграли ярче (и частично успели превратиться в легенды — я искренне обожаю этот приём), да и новые не подкачали, от эксцентричного Ван Холла и крутейшего Варгаса до скромного Кипчака (тоже в дальнейших томах не такого уж скромного).

«Пчелиного Волка» я перечитывал много раз. Последний раз совсем недавно. И всякий раз на последних страницах по коже бегут мурашки.

Первый роман ХСМ, и, на мой взгляд, всё-таки самый слабый. Неровный, невыдержанный. Есть тут фирменные веркинские изощрения стиля, но ещё не столь изысканные и афористичные. Сюжет очень дёрганый, что отчасти соотвествует эстетике сна («лоскутность» Страны Мечты неоднократно подчёркивается и здесь, и в дальнейших книгах). Ну и герои, самое уязвимое место. Пытаясь сделать Зимина «никаким» подростком, Эдуард Николаевич несколько переборщил. Ляжка пока что тоже несколько карикатурный, хотя уже выказывает некоторые задатки того, что будет впоследствии. Перец тоже ещё не тот, хотя это оправдано сюжетно,

Но тут уже есть премного славных вещей. Дивные пассажи, которые хочется цитировать на память («Ищи верблюда в себе, а не себя в верблюде, тут тебе не нерестилище!»). Восхитительные сюрреалистические моменты, вроде бутылки со скелетиком мёртвого джинна. Сам сеттинг — кто мог подумать, что Страна Мечты похожа на огромный ролевой полигон без инфраструктуры и с чудовищами, где подростки выживают как могут? И, разумеется, История о Страшной Тайне, которая в детстве, при первых прочтениях, пробирала меня аж до костей, да и сейчас чуется ещё в ней что-то такое. История, намекающая на иной сюжет, который начнёт по-настоящему разворачиваться уже в следующих книгах. Есть и другие зацепки, другие ружья — их я обнаружил уже при следующих прочтениях, в первый раз «Место Снов» прошло у меня со скрипом, не с первой попытки.

Не так давно перечитал все пять книг, как в процессе с удовольствием узнал, что шестой и финальной всё-таки быть. Посмотрим, какой она выйдет. Хороший цикл, и первая книга тоже хороша. И всё же определённо хуже других, как минимум, на мой вкус.

Люблю книги Дарьи Леонидовны. Что рассказы, что историю дачного посёлка, что хронику магазина, работающего до наступления тьмы, что абсолютно нехарактерную для автора «Неучтённую планету», относительно которой я не теряю надежды на продолжения. А сегодня вот закончил перечитывать «Наш двор».

Какая же всё-таки лепота.

Я родился в девяносто шестом, никогда не был дачником (в деревню к родне ездил, но это всё же другое) и в Москве был один раз со школьной экскурсией. По идее, для меня всё, о чём пишет автор, должно быть чужим и незнакомым. Ан нет — с её страниц всё равно веет чем-то изумительно родным и домашним. Не знаю, кто первым назвал её книги «уютным хоррором» — видимо, это определение само просится на уста всякому, кто проникся им в должной мере. Этот сумрак родных осин вместе с замечательным сказовым стилем, живым языком пленяют сразу и уже не отпускают.

Во «Вьюрках» писательница обращалась к славянской нечисти; здесь отдала предпочтение городским легендам. Тут, может, и не полный набор, но вполне репрезентативная выжимка — и пирожки с человечиной, и ведьмы, и полтергейст, и эксперименты над детьми, и даже

И, наконец, финальный рассказ. Право слово, даже при втором прочтении он вышиб из меня слезу. Замечательное, единственно верное завершение книги, а заодно ответ на вопрос, который внимательные читатели задавали себе с первого же рассказа:

В общем, Дарья Леонидовна в очередной раз уважила. Может, хотелось бы больше. Хотелось бы ещё чудесатее. И всё равно это прекрасно. На десятку рука, наверное, всё-таки не поднимется, но девятку я поставлю без вопросов.

Перечисляю я, значить, похожие книжечки в соответствующем меню и понимаю, что я, конечно, безбожно льщу Блэквуду. Потому что все они во время прочтения приходили мне на ум под знаменем «А там это сделано лучше». Грандиозные мистические паттерны проявляются в современности? Краули сделал это в «Эгипте» с гораздо большим размахом и глубочайшей эрудицией. Маленький городок отражает в себе полноту макрокосма и является средоточием жизни духа? Алан Мур куда ярче воспел Нортгемптон в «Гласе огня» и «Иерусалиме» — к тому же обращался к своей родине, а не к какой-то вымышленной деревушке в Альпах. Семейство, которое вплетено в узор вымысла, который в миниатюре отражает саму книгу, которую мы читаем? Снова «Эгипет» и опус магнум Краули — «Маленький, большой». Конечно, все они написаны _после_ Блэквуда, и существенно — но всё же, всё же... А вот Мейчен писал своих грезящих клерков на девять лет раньше, и чего Блэквуд попытался найти на этих дорожках, чего не отыскал задумчивый валлиец, не очень ясно. Что-то, видимо, во всём этом есть, раз уж, как я случайно выяснил, по мотивам написали пьесу, музыку к которой создал Элгар, но всё же это далеко не лучшее из творений мэтра.

Трудно сказать, на кого рассчитана книга. На детей? — им быстро наскучит. На взрослых? — большинство сочтёт её слишком наивной. И, того хуже, книга затянута, и это говорю я, знающий толк в кирпичах. Здесь есть моменты подлинной красоты. Спящие дети, покидающие тела, «как меч выходит из ножен» — блистательный образ. Возведение «Строительных Лесов Ночи» запоминается надолго. И всё это для продвижения хороших и правильных мыслей об альтруизме, красоте и «если не обратитесь и не будете, как дети, то не войдёте в Царство Небесное». Но... пользуясь словами самой книги — hopelessly wumbled! Роман погрязает в самоповторах. У Блэквуда есть МЫСЛЬ — и он пережёвывает её раз за разом, одними и теми же словами, вкладывая в уста то одному, то другому, то третьему персонажу, лишь бы продемонстрировать их дивное взаимопонимание. Утомляет! Будь «Пленник волшебной страны» втрое более краткой повестью, он бы только выиграл.

Или будь он более разнообразен. Столько слов о важности воображения — и автору хватило его на довольно скромную систему образов, для которой тридцати четырёх глав явно слишком много. При первом появлении герои детских фантазий Роджерса ещё могут доставить, как и первый визит в Пещеру, но дальше всё это превращается в рутину. Право слово, эта книжка явна была задумана, чтобы превращать рутину в чудо, а вместо этого делает ровно наоборот! И при этом ближе к концу Минкс ещё помпезно заявляет, мол, книги, где человек помнит наяву сны, явно основаны не на опыте, это пустые фантазии... Элджернон, старый шарлатан, у тебя самого явно нет ни малейшего опыта сновидства! Сон куда более изменчив, разнообразен, и, была бы практика, может быть запомнен очень ярко — и я каждую неделю бываю в местах, куда ты свой Звёздный Экспресс не гонял.

В общем, не то, чего ожидаешь от могучего и грозного визионера, автора «Ив», «Вендиго» и «Кентавра». «Кентавр» близок по духу, но всё же как-то более убедителен. Здесь же... ну, в общем, Блэквуд, как ни странно, с головой нырнул в викторианский миф о «фейри — это для детишек», и написал чисто викторианскую в своей рафинированности историю, хотя вроде как в разгар эдвардианства уже и не сезон. И уснастил великим множеством стихов, преимущественно своих, и преимущественно не слишком-то удачных, мгновенно ускользающих из памяти. Есть некоторые удачные жемчужинки, особенно поэма про Женщину из Стога Сена, но их будет маловато.

Шестёрку всё-таки поставлю — вопреки всей своей неуклюжести, эта история не раз и не два сумела меня вдохновить, но под конец всё-таки безнадёжно запуталась сама в себе, подобно творениям отца семейства в первых главах книги. Где бы сыскался сновидец, который бы распутал самого Блэквуда...

Книга, которая соперничает с «Нон Лон Доном» за звание моей любимой у Мьевиля. Восхитительная, отвязная, многоцветная дичь. Много есть в британской фантастике «лондонских текстов», есть у них всех нечто неуловимо общее, роднящее самых разных авторов, но «Кракен» среди них, пожалуй, наиболее чудесатый. Канализация здешнего Лондона — это коллективное бессознательное, и роман повествует о жизни тех, кто живёт в полузатопленных подвалах или сталкивается с последствиями прорывов. А ещё город регулярно угрожает в этом бессознательном утонуть и весь мир за собой утянуть, но пока что как-то обходится. Только непонятно, обойдётся ли в этот раз — тут вам грозит не привычное затопление, тут вам огонь...

Огонь, да. Это я не только об экпирозисе — сама книга тоже огонь. По сути, Мьевиль не перестаёт блистать остроумием — а глядите, как я могу! — и демонстрирует разношёрстную панораму оккультных фриков и странный мир, порождаемый их взаимодействиями. Соревновательная эсхатология, лондонмантия, профсоюз фамильяров, оружейные фермеры, коллекционеры культов, метафорическая магия, и это я только по поверхности скользнул! Пожалуй, единственный сеттинг, который действительно напоминает мне «Кракена» — это настольная РПГ «Unknown Armies». Понятия не имею, играл ли в неё Мьевиль — с одной стороны, по датам вполне мог, с другой — вероятно, не стал бы делать произведение похожим на что-то уже существующее, или минимум упомянул бы в источниках вдохновения наряду с тем же Ходжсоном? Хотя сходство скорее в атмосфере, нежели в деталях; однако неизвестноармейский термин «оккультный андеграунд» подходит миру Мьевиля как влитой. И вообще книжка редкостно гиковская, так сказать, о гиках и для гиков. И даже авторский марскизм отлично вписывается в творящийся угар — в Ересеполисе найдётся место любым мыслимым (и немыслимым) идеологиям и платформам.

Это редкий для автора случай, когда сюжет несётся вскачь ураганом по морскому дну, взмётывая тонны бентоса и будоража святых моллюсков, и меня это, не менее редкий случай, не утомляет — я слишком занят тем, что упиваюсь играми концепций и слов. Финальные твисты, где разрешается природа эсхатологических угроз (а также разрешаются и сами эти угрозы), действительно радуют своей внезапностью и вместе с тем извращённой логикой. Перечитывая, видишь множество подсказок и хлопаешь себя по лбу — ну как, как можно было сразу не догадаться, где тут Ходжсоновская свинья порылась? (Не спойлер, просто уместная фигура речи)

В общем, свирепая концентрация «новой странности» в одном не слишком толстом томике. Как водится, на любителя, но я однозначно в целовой аудитории, для меня это было попадание в десятку.

Я тут только что накатал отзыв на «Абарат» и поведал, как страдал без переводов продолжений. Так вот, очень жаль, что во время оно мне не попалось первое издание «Нон Лон Дона». Потому что тут есть всё то, что за что я люблю «Абарат», и даже больше — добавим законченный, абсолютно логичный (с поправкой на особенности сеттинга) сюжет без дыр. А в остальном — ну чисто Абарат Абаратом, только на мистической изнанке Лондона! Школьница-попаданка — галочка. Связанное пророчество — галочка. Абсолютно укуренный мир с атмосферными авторскими иллюстрациями — галочка. Проникновение в него сатиры на реальность — ещё какая галочка, опять же, это Мьевиль, известный активист. Сотня тысяч странных персонажей, образов и реалий, которые возникают по ходу квеста и пропадают вновь, но ухитряются вполне убедительно намекнуть на более обширный тайный мир с богатой историей — опять-таки галочка, галочка, галочка, причём последнее удаётся Мьевилю куда лучше, чем Баркеру, вечно противоречащему самому себе. А ещё — щикарнейшее надругательство над некоторыми штампами %) А ещё — роскошные языковые игры, которые с явной любовью и талантом переведены на русский (конечно, не везде это адекватно возможно, и всё-таки бакдзя — далеко не binja, но переводчице колоссальный респект nevertheless). Короче, я счастлив, мне вернули моё детство, спасибо большое =D Именно как сказка для раннеподросткового возраста «Нон Лон Дон» идеален. И именно в силу полнейшего соответствия энтелехии и отсутствия недостатков (потому что все, о которых я могу помыслить, отметаются под эгидой: «Цыц, нишкните, это художественная специфика!») я проставлю этой книге десятку. Истинно, в своей нише она идеальна. Тем, кто жаждет _чудес_, а не пережёвывания пятикратно переваренных архетипов, кацегойрически рекомендовано прогуляться по улочкам нонгорода и посудачить о том, что там творится во Врио-де-Жанейро, Чулан-Баторе и других братских населённых пунктах. Даже некоторая предсказуемость финального твиста никоим образом не омрачает впечатления, скорее радует, что догадка оказалась совершенно справедливой.

Кто там сказал, что для детей надо писать, как для взрослых, только лучше? Мьевиль это сделал. Спасибо.

Первый том «Абарата» попал мне в руки классе втором или в третьем, когда я знать не знал таких слов, как «сплаттерпанк» или «боди-хоррор», и слыхать про автора не слыхивал. Просто углядел на полке с детской литературой чудесатую обложку с нечитаемым из-за шрифта заголовком, почитал аннотацию, посмотрел иллюстрации... в общем, принёс домой — и вскоре она стала одной из любимых книг моего детства. Иллюстрации, эпиграфы, персонажи, совершенно удивительные описания магии и много намёков на эзотерические тайны, плюс подступающий конец света — короче, я влюбился и долго ждал продолжения, а его всё не было. Может быть, со временем добрался бы до подлинника, но прежде, чем моя уверенность в английском достаточно возросла, появились сетевые переводы товарища Еретика. Минус — они были без картинок. Плюс — они были совершенно чудесны, верны переводческим традициям первого тома и позволили снова вернуться к морю Изабеллы и Двадцати Пяти Часам.

Это не идеальные книги. Канва хронически рваная — Баркер регулярно забывает какую-нибудь мелочь из прошлых томов и перевирает её. Большинство персонажей намечено пунктирно и с лёгкостью меняется в угоду сюжету, за немногими исключениями (Кристофер Тлен, несомненно, в числе самых сложных и интересных фигур, в отчётливой байронической традиции, но с баркеровским колоритом). Но атмосфера!.. Этот мир, который совершает рутинные надругательства над здравым смыслом, западает в душу. Здесь у архизлодея есть бабушка (поистине кошмарная женщина, о которой вы не захотите думать на ночь), убийца поёт жертве гротескную колыбельную, знаменитый вор расхаживает с семью сиамскими близнецами на голове, «доллары» и «Америка» — что-то из области сакральных легенд, у кошек буквальным образом девять жизней, музыка превращается в цвет и свет, слова становятся летучими машинами, молотками и лестницами, а на голове носят аквариумы и собственные сны. И в то же время здесь находится место реальной реальности на грани жёсткой социальной сатиры, что у нас в Иноземье, что там в Абарате — отец-алкоголик

Прошло уже много лет. Я дожил до аспирантуры. И я по-прежнему перечитываю вышедшие Книги Часов, наизусть цитирую стихотворения и жду последних двух книг сильнее, чем окончания эпопеи Мартина (хотя, справедливости ради, третьего Ротфусса я жду ещё сильнее). Баркер, надеюсь, ты доживёшь, чтобы показать нам завершение этой истории, сколько бы ещё противоречий ты ни навертел. Я на тебе вырос. Я в тебя верю.

Я буду не первым, кто это скажет, ага. В «Железном Совете» цикл уже не тот. Не Мьевиль, заметьте — Мьевиль ещё не раз зажжёт напалмом и порадует сердце читателя; но вот финальный том Нью-Кробюзонской трилогии уже не радует так, как первые два. Парадокс — он раза в три тоньше «Вокзала», но «Вокзалом» упиваешься, а тут стенаешь: «Да когда ж ты уже закончишься, окаянный?!»

Притом что всё то, за что я люблю Мьевиля вообще и данную трилогию в частности, никуда не делось. Нам снова показывают разные уголки Бас-Лага, полные красочного безумия, демонстрируют странные народы и странных существ, големов из одежды, теней и времени, странные обычаи и технологии Теша (опять же, скорее зловещим полунамёком, нежели во всех деталях), и всё такое. Как хороший и годный психоделический опыт «Железный Совет» по-прежнему работает.

И ружья, кстати, продолжают стрелять.

А вот в протагонистах как раз жирная проблема.

Я сопереживал Айзеку и Лин. Я до сих пор помню метания Беллис Хладовин, пикировки Доула с Бруколаком и махинации Саймона Фенека. ...Имена персонажей «Железного Совета» я забываю сразу, как только откладываю книгу. Даже этого... с големами... ой-вэй, да напомни, кто ты там — Иуда? Иегуда?! Вот, видите, окаянство какое! И он ещё один из самых запоминающихся, хотя и оставляет по себе довольно тягостное впечатление, будучи блаженненьким в плохом смысле слова. Отряд... Картера? Или Каттера? — безликие статисты, которых я не отличаю друг от друга на протяжении книги. И раздражают, раздражают, раздражают! Фанбой Торо и Спирального Джейкоба (характерный признак — второстепенные персонажи западают в память больше, чем главные) вызывает куда большую симпатию, но его имя всё равно забыл и без заглядывания в книгу не вспомню. Это огорчительно.

К тому же концовка здесь чуть ли не самая депрессивно-удручающая во всей трилогии. Красивая, если брать с точки зрения фантастического допущения — но настолько деморализующая, насколько это вообще возможно.

Шестёрка, и только за антураж, который остаётся вдохновительным вопреки неприятным протагонистам и их обречённым начинаниям.

«Шрам» весьма достойно продолжает весьма достойный «Вокзал потерянных снов» — в переводе кое-где есть расхождения в терминоте, но это, быть может, и к лучшему, хотя бы название не переведено надмозговым (пускай и меметичным) образом. Мы покидаем негостеприимный Нью-Кробюзон и странствуем по морям Бас-Лага, более обширного, но в целом ничуть не более гостеприимного.

В некоторых отношениях эта книга лучше предыдущей. Несмотря на всё ещё солидной объём — тут всё более сжато и концентрировано. Сюжет куда более цельный и напряжённый, но отнюдь не месиво из погонь-сражений-перестрелок. Стреляют некоторые едва заметные ружья из первого тома, вроде самой главной героини, мимоходом упоминавшейся ещё в «Вокзале»; узнаём мы, наконец, и что это за Растрескавшиеся земли такие, где водятся «мотыльки». Их сюда завезли только в качестве фоновых напоминаний, но чужеродных радостей в книге по-прежнему хватает, на правах как беглых упоминаний, так и более детальных картин. Описания глубоководного Бас-Лага и деятельности гриндилоу великолепны. Дразнящие намёки на Призрачников. Невозмутимый Утер Доул. Скупо, но ярко очерченный Великий Кромлех. Мир здесь играет множеством красок, пускай это множество оттенков морской воды, где таятся чудовища, и потрёпанной палубной обшивки.

Из минусов — Беллис Хладовин всё же импонирует мне куда меньше, нежели её бывший. Её скорее жалеешь, нежели действительно с ней солидаризируешься.

Но всё же «Шрам» всецело достоин прошлого тома, если вам зашёл «Вокзал» — зайдёт и он. Причём, что характерно, во многом он доставляет не тем, что рассказано и показано, а тем, на что только намекается. Бас-Лаг предстаёт действительно необъятным, странным и таинственным местом, и потом в воображении ещё не раз навещаешь те места и времена, о которых услышал лишь пару слов неясным шёпотом, гадаешь: «а как оно там?», достраиваешь версии одна фантастичнее другой.

За то и ценю.

Я много лет слышал разное, прежде чем добраться до этой книги, но однажды всё-таки добрался. Краеугольная работа «новых странных», первое, о чём вспоминают, говоря об этом направлении и о самом Мьевиле в частности.

Хорошо, и хорошо весьма. Тут на страничке хватает гневных отзывов, и почти все они сводятся к: «нет сюжета, тягомотно, не осилил». Какое счастье, что у меня нет фетиша на сюжетность и уж тем паче на остросюжетность %) Потому как не завезли как раз вторую, а первый есть — просто кроме него там есть огромное количество смачно расписанных будней и детализации сюрреалистического сеттинга, и ценим мы Нью-Кробюзонскую трилогию в первую очередь за это. (Хотя, как покажут следующие книги, сюжет тоже значим.) Здешний мир — это мозаика из кучи контрастных деталей, эклектичная и слегка галлюцинаторная, словом, всё как я люблю, и именно за это в первую очередь ценю Мьевиля. Да, здешние разумники в основном слишком человеческие, что удручает — но это явно сделано для того, чтобы на большем контрасте оттенить действительно чужеродных чудовищ, вроде Ткача и особенно «мотыльков». Ах, эти «мотыльки«! Совершенно восхитительные твари, половина лавкрафтианского бестиария разбежится с паническими воплями; про них читать было особенно кайфово.

И просто куча антуражных деталей разной степени (не)значительности, вроде лун луны, культов и культур, ИскИнов на основе перфокарт, площади в тени проклятых рёбер доисторического чудовища, мудрёной техномагии, изысканного боди-хоррора и тому подобного. Некоторые элементы вроде кризисной энергии и Вихревого потока изумительно напоминают по духу трепетно любимые «Иные песни» Яцека Дукая (которые, впрочем, я выкурил заметно позже). Наконец, что приятно, Айзек Гримнебулин — наиболее приятный протагонист во всей трилогии. Может, конечно, я предвзят и мне легче сопереживать учёным, но, по-моему, он реально самый человечный и разумный из всех, кто топтал страницы Бас-Лага на ролях протагониста. Жаль, право, что

Не раз перечитывал и ещё не раз перечитаю. Славный источник вдохновения.

Книга, несомненнейше, на любителя, но мне чрезвычайно зашло. Не без недостатков, но это очень, очень доставляющий роман. Желательно браться за него, когда есть свободное время и ничто не отвлекает — ибо это мало того что кирпич, так ещё и очень насыщенный кирпич, семиотически и информационно. С одной стороны, там и девятисот страниц нет, по моим меркам это ещё умеренно, но с другой — в каждой небольшой главе плотно спрессован такой объём данных, и столь велик временной и географический охват, что, когда я отложил дочитанный роман в сторонку, мне показалось, что за эти дни я ухитрился прожить лишнюю жизнь. Это одновременно круто — не часто выпадают такие подарки на халяву (ну или за ту цену, которую стоит бумажная книга) — и несколько утомительно, так что вздыхаешь даже с некоторым облегчением, что из лабиринта сыскался выход.

Прекраснее всего, несомненно, сюжетная линия Лоуренса Уотерхауза, он просто восхитителен. Ну, гениальный учёный не от мира сего — в принципе один из моих любимых типажей, так что ничего удивительного, что он пришёлся мне по душе. Но Уотерхауз всё-таки чудо как хорош. Я наслаждаюсь апофенией и поиском неожиданных изоморфизмов, а у данного товарища они не только хорошо развиты, но ещё и регулярно получают практическое применение, что приносит читателю острое интеллектуальное наслаждение. Я чёртов гуманитарий и мало что понимаю, когда автор углубляется в формулы и графики — не удивлюсь, впрочем, если господа технари брюзжат оправданно и там всё очень поверхностно и некорректно — но то, что я таки понимаю, знатно вдохновляет и прочищает мозг. Давно заметил, что читать в книге про действительно умного персонажа в деле сильно повышает ясность собственного мышления %) Даже жаль, что такие попадаются редко.

Бобби Шафто тоже колоритен, но не настолько, а линия в современности и вовсе сильно уступает будням шифровальщиков второй мировой — хотя должен признать, разнос грёбаных постструктурализма и повесточки вышел зна-а-атный =D Я хохотал в голос — перестал, когда сообразил, что книжка вышла в 1999, а сатира актуальна до сих пор~ Да и в принципе, если вдуматься, в современной ветке тоже отыщется немало славных моментов — особенно беседа в тюрьме о богах — но всё-таки она очевидно слабее.

Отдельно хочется отметить Еноха Роота — славный товарищ, очень занятный. Хотя, право же, меня оставил в недоумении один момент —

Хороший, годный мозаичный роман, где до самого конца внимательно отслеживаешь, что к чему отсылает и как разные исторические ветки переплетаются друг с другом. Конец, конечно, подкачал — как говорится, не взрывом, а всхлипом. Но тут, право же, важнее сам путь, нежели его завершение. Далеко не идеальная книжка, но за путевые красоты девятку на мой вкус всё-таки можно впаять.

Старый друг довольно долго уговаривал меня почитать «Правила подводной охоты». Тебе понравится, мол, там зверятки, и персонажи ведут себя разумно! Что ж, я поверил и всё-таки решил заценить. Осилил две книги, про большую охоту да операцию «Корован», и с чувством послал цикл и автора нафиг. Глубоко и решительно не моё.

Чудесатые чудовища занимают в тексте едва ли третье место. Замени биотехов обычным оружием, но с искусственным интеллектом — сюжет поменяется минимально, если поменяется вообще. О биологии и морфологии всех этих чудо-созданий мы узнаём самый минимум; о том, как внешне отличается живая торпеда или ракета от неорганической, не узнаём почти ничего. Не того, право, ожидаешь от книги, где биооружие — главный враг!

А что занимает первое и второе места, спросите вы? На первом — экшн-понос, исключительно назойливый и утомительный. Регулярно откуда-то берутся какие-то левые бандиты и мародёры, устраивают персонажам подляны, перестрелки и приключения... Автор, видимо, считает, что без этого скучно. По мне так читать бездумные приключения тела на бешеные порядки скучнее. Право, без побочных «приключений» история только бы выиграла.

Второе же место занимают напряжённые размышления Вершинского, который сосредотченно решает важную дилемму: «на кого же у меня стоит больше — на Катю, на Олю или на очередное оружие массового поражения». Оружием, впрочем, там обмазывается не только он, а вообще все, огромное место в тексте занимает любовное описание всяких смертоубийственных механизмов и их подробнейших ТТХ. Герои (кхм!) занимаются главным делом жителей постапокалипсиса — мародёрствуют и тырят всё, что плохо лежит; если же лежит хорошо, но очень хочется — они тырят и это. На общем фоне, однако, выделяется протагонист. Вроде бы идейный, но легче ли от этого? Вершинский почти всё то время, что не думает об истреблении ненавистных биотехов, думает собственными яйцами. Впору заподозрить, что не зря Коча перевёл его фамилию не как «Summit», а как «High». Наверняка это просто незнание автором английского, но так и тянет заподозрить, что это ирония в адрес главного героя — глядите, да он же упоротый! Нет ну а что, это же Коча, с него станется! Один из двух действительно симпатичных и интересных персонажей на два тома — и автор не нашёл ничего лучше, чем

И нет, про разумное поведение героев я решительно не согласен, и это касается не только Вершинского. Вторая книга в целом получше первой, но там дважды повторяется дичайший подход: «Здесь птицы не поют, деревья не растут? А наплевать, фигня вопрос, переночуем тут». И если в первый раз всё обошлось сравнительно невинно, то во второй имело все шансы акнуться недалёким протагонистам, забывшим, что кроме биотехов и огнестрела на свете существует ещё и такая штука, как радиация.

Нет, есть и во всём этом светлые пятна. Написано в целом неплохо и гладко, Янковский всё же не совсем МТА. Биологические скафандры во втором томе доставили со страшной силой, как и скелет сухопутного биотеха — если бы такого добра в книгах было столько же, сколько вышеизложенных недостатков, а тем паче если бы соотношение было обратным, я бы был к этой серии куда благосклоннее.

Без оценки. Судя по рейтингу, свой читатель у этого дела есть, но я определённо нахожусь в добром десятке километров от целевой аудитории.

Десяток лет не доходили у меня руки добраться до этой прославленной вещи. Вот, в начале 2022 наконец сподвигся, взял в руки кирпич и прочёл. А теперь дошли руки написать отзыв — давно о том подумывал.

Первая дилогия восхитительна. Первый том, вводный — шесть ярких, запоминающихся историй, складывающихся в интересный пазл, но ещё не дающих полной картины. Второй постепенно её достраивает, уточняет и делает несколько изумительных твистов, отчего финал вызывает вдохновенное: «О-о-о!..» Сеттинг очень яркий, смотрится на редкость свежо даже теперь, тридцать лет спустя. Персонажи все хороши, но особенно западает в душу Мартин Силен — даже изумление возникает, отчего у большинства паломников он вызывает такое бешенство. Камон, он, конечно, козёл, но не настолько козёл, чтобы пытаться убить его на каждой стоянке! Конечно, можно придраться к тому, что автор явно сам не до конца понимает, что значит двигаться из будущего в прошлое, и все последовательные экспликации из этого момента в тексте не проводятся. Но всё равно — на редкость красиво сделано. Право слово, если бы Симмонс остановился на «Падении Гипериона», я бы впаял этому тексту целую девятку, но...

Но он не остановился, к сожалению. Он зачем-то вернулся и написал «Песни Эндимиона». Знаете, они не столь уж плохи, сколь их малюют, как минимум, чисто на художественном уровне. Отличаются, да, но в целом планка качества выдержана. Панорамы других миров великолепны. Многие тут ругают за «воду», но я как раз люблю читать разгул этнографии и путевые заметки чуждых миров, мне эти страницы были как бальзам на душу. Эпическое описание грозы на газовом гиганте — свыше всяких похвал. Но... К сожалению, есть даже не одно, а минимум три «но».

Ревизионизм. Автор вдруг решил встать в позу и заявить: а всё, что вам доставляло в прошлой дилогии, туфта, обман и ошибки, всё было не так. При этом изрядно будданулся, поэтому «Песни Эндимиона» омрачил какой-то оголтелый, совершенно удручающий антииммортализм. Позиция сама по себе дрянная, но как она подана!..

Главный герой. Рауль, мать его, Эндимион. Нет, он не безнадёжен. У него есть замечательные качества. В некоторых областях он компетентный профессионал. Но, с-собака, как же он бесит! Сколько лет ни идёт, он остаётся импульсивным подростком. И совершенно, совершенно не умеет мыслить четырёхмерно! Из этого вытекает третий минус — главный сюжетный «твист», который явно задуман таким же «вау», как откровения «Падения Гипериона», с лёгкостью вычисляется за полторы сотни страниц до финала (и это в однотомном издании с громадными страницами в два столбца).

Эх, а как было бы хорошо, кабы автор остановился вовремя!.. Но даже так это всё равно на редкость крутое и эпичное произведение, недаром вошедшее в золотой фонд фантастики. Но первую дилогию я всё равно буду перечитывать так, словно второй никогда не было, а если и была — то на правах апокрифа типа «Чёрной книги Арды» 8) То есть вообще без малейших прав, каковы бы ни были достоинства.

В реальном мире прошло пять лет, и Зои вернулась, чтобы врезать будущему по яйцам. После третьего «Джона», блистательно соединившего безумие дебюта с навыками сюжетостроения, наработанными в «Паукниге» и «Футуристическом насилии», я надеялся на что-то покруче первой части... ну, пожалуй, в некоторых отношениях так, но в общем и целом оба тома стоят примерно на одном уровне. Да, сатира ядрёненькая, автор проходится по Интернет-мемам и формированию репутаций, троллит инцелов, обрисовывает весьма интересные направления развития цифровой экономики, в разрезе более странном, нежели криптовалюты. Но всё-таки в этом цикле Вонг играет слишком по правилам. Настолько, что становится, страшно сказать, предсказуемым. Предсказуемым. Вонг. Можно ли в это поверить?

Но в целом это довольно славная книга, тут есть и саспенс, и поводы от души похохотать, и как следует призадуматься — в общем, всё, за что мы любим Вонга, минус лавкрафтианское безумие. (Хотя просто безумия тут есть, о да.) Наследники Артура Ливингстона по-прежнему стараются сделать неадекватный футурум местом получше, ибо, как говорит один из персонажей, одна из главных ошибок, свойственных человечеству — мы склонны бросать и начинать с чистого листа вместо того, чтобы чинить уже существующее. Может, не надо так?

Вот наши ребята и берутся за дело.

Итак, что нам сказать за эту книгу? Если бы Дэвид Вонг решил написать киберпанк… Стоп, погодите-ка. Ведь это действительно Вонг, и он таки написал киберпанк! :D И у получившейся в результате книжки есть как набор плюсов, так набор минусов. Вопреки традиции, начну с минусов.

Право же, Вонгу нельзя было дебютировать с «Джона». Да-да, знаю-знаю, без «Джона» он фиг бы проснулся знаменитым и так далее, это было неизбежно, можете не продолжать. Но тем не менее — он задал себе слишком высокую планку. Эта трава, вернее, этот «соус» настолько ни на что не был похож, что любая попытка написать нечто более традиционное у этого автора неизбежно выглядит как регресс. Напиши «Футуристическое насилие и модные шмотки» кто-то другой, я бы гарантированно воспринял её куда лучше — но это Вонг. Ярыть, парень, ты же можешь куда лучше! При всех своих достоинствах эта книга не перевернёт мозг в мясорубке, приправив соей, и не превратит в червячков, распевающих внутри черепной коробки «Верблюжий холокост». Эпичности размаха тоже несколько недостаёт. Да и главгероиня подчас раздражает — пусть у неё и много хороших черт, но рациональность и самоконтроль в их число не входят. Она часто ведёт себя дико импульсивно и на том страдает, да притом не она одна.

А теперь примемся за плюсы. Как ни крути, а это Вонг — фирменный стиль изложения и характерный юмор никуда не делись. «Если бы Зои знала, что её преследует человек, который намеревается убить её и медленно съесть её кости, она бы куда больше волновалась об этом, чем о том, чтобы снять с крыши кота» — и это только первое предложение книги. А дальше следуют яркие, кислотные описания футуристического города и его обитателей, которые просятся, чтобы их проиллюстрировал Дэрик Робертсон. По своей многоцветной абсурдности Табула Ра$а вполне может потягаться с Городом из «Трансметрополитена», хотя и в менее чернушном ключе. Больше всего, безусловно, доставляет переосмысление классического тезиса «Большой Брат следит за тобой»: он таки следит, и имя ему — социальная сеть по имени Blink, из-за некоторых особенностей интерфейса. (Мне даже интересно, как на русский передадут раздражающий Зои жаргонизм «blinkers», обозначающий юзверей этой сетки. Мигуны?) Не отстают и персонажи, в числе которых и совершенно долбанутые сверхчеловеческие фрики — жаль только, что большая часть фриковости концентрируется в первой половине, и парень, засветившийся в паре сцен в начале, вполне мог бы украсть шоу у главгада, не будь своевременно выпилен. Из более или менее положительных мне, пожалуй, наиболее импонирует Уилл Блэкуотер, искренне уверенный, что дипломатия и блеф с твердокаменным лицом делают пушки совершенно необязательными.

Поднятая проблематика весьма характерна для автора. Тёмная сторона человеческой натуры, насилие и принуждение, только на сей раз без космического размаха. Молох — главный антагонист — типичный ницшеанец-самоучка, считающий, что кто сильнее, тот и прав. Короче, крайне неприятный тип, на фоне которого центральная команда полукриминальных буржуев в шмотках от кутюр, с которыми вынуждена солидаризироваться Зои, выглядит образчиком здравомыслия, цивилизации и вообще едва ли не святыми. Впрочем, они действительно далеко не худшая сила в Табула Ра$а и пытаются как минимум не дать городу скатиться в хаос, а как максимум — сделать его местом получше.

Короче, если абстрагироваться от «Джона» — вполне достойная книжка, но но до первых двух вонговских томов, ИМХО, не дотягивает.