Омерзительная квинтэссенция литературного ханжества. Это Толстой-то, который наплодил 14 детей (включая первого внебрачного), активно имел добрачные связи, женился на своей бедняжке Софии, 18-летней, будучи на 16 лет ее старше, и почти 50 лет использовал ее как бесплатную рабочую силу, которая еще и рожала постоянно, будет нам читать истории про мораль. Повесть написана, когда Толстому было уже за 60 и он, видимо, начал утрачивать способности подавать плохой пример, а чтобы не так обидно было, решил «воспитать» публику, как плохо все то, чем он занимался предыдущие 40 лет — читай, сексуальные отношения с женщинами (притом, что последний ребенок Толстых родился всего за год до написания этой повести). Это все равно, что писать сочинения о вреде мяса, когда у тебя от старости все зубы повываливались, что сделало определенные радости недоступными.

Сюжет очень простенький, как положено, чтобы не придумывать много вводных об обстоятельствах жизни героев, длинная лекция о морали вложена в уста случайного попутчика в поезде, который появляется, выступает, и так же исчезает. Вкратце: неадекватный мужик на почве ревности убил жену. Но поскольку он не готов признаться ни себе, ни окружающим, что он просто убийца и все, он выдумывает вокруг этого целую концепцию, как-де издавна злобный дьявол его искушал женщинами и «половым развратом», и всех остальных мужчин тоже, и это общество считает нормальным. Как связаны пресловутый «половой разврат» с тем, чтобы воткнуть нож в живот женщине, которая тебе пять детей родила, не очень понятно, но зато в устах героя (и, видимо, автора) это волшебным образом трансформируется так, будто плохие общественные нравы виноваты, а герой наш — овечка. Суть плохих общественных нравов, заметим, заключается в том, что добрачные связи мужчин не очень осуждаются, а желание жениться и иметь детей (совершая для этого необходимые природой действия) — так и вовсе приветствуются. Вопрос, почему же все остальные люди, пошедшие этой «скользкой дорожкой», не становятся убийцами, остается открытым.

Внезапно! совершенно исключительная вещь, совсем непохожая на всего остального Толстого и совершенно гениальная в своей простоте, искренности и глубине. В ней нет истории и нет морали, просто рассказывается жизнь самого обычного человека, который жил-жил, заболел и умер. Но это именно опыт умирания, примеривание того, что должен чувствовать и думать самый нормальный среднестатистический обыватель, когда муки усиливаются, и срок его подходит неминуемо, и надежда, которая раньше подергивалась, уже затихла. Для Толстого с его плохо приколоченной к слишком ярким характером слишком пошлой и простенькой моралью это совершенно неожиданное прозрение. Иван Ильич не яркий характер, он вообще образцовый «вор бланков», человек максимально нормальный, обычный, среднестатистический. И никаких ярких характеров и ярких драм в повести нет, все остальные герои, то есть семья и сослуживцы Ивана Ильича — такие же обычные и среднестатистические. Не герои, не злодеи, не вызывают ни сильной симпатии, ни сильной антипатии — вполне нормальные люди, которые и умершему коллеге сочувствуют, и при этом уже планируют, как продвинутся по этому поводу по службе.

Что потрясающе — это глубина и достоверность описания истории глазами самого Ивана Ильича: как он пытался лечиться, то терял надежду, то обретал, как постепенно пытался свыкнуться с мыслью, что не спастись, и все усилия напрасны. О чем думал в последние часы и дни. И все это настолько достоверно, просто и без всяких прикрас и морали написано, что поражает гораздо сильнее, чем любое украшательство и преувеличение. Прелесть этой повести именно в том, что в ней нет никакой морали, нет сформулированного автором урока, но есть совершенно натуральная жизненная история, из которой читатель может извлечь уроки сам.

А еще, внезапно, повесть написана таким точным и четким языком, с такой меткостью формулировок и образов, что кажется местами, будто это Чехов, а не Толстой придумал вот этот оборот:

«Вставал он в девять, пил кофе, читал газету, потом надевал вицмундир и ехал в суд. Там уже был обмят тот хомут, в котором он работал; он сразу попадал в него».

«В сущности, было то самое, что бывает у всех не совсем богатых людей, но таких, которые хотят быть похожими на богатых и потому только похожи друг на друга: штофы, черное дерево, цветы, ковры и бронзы.»

Что-то в этот раз не зашло: слишком расплывчатый мир неопределенного добра и неопределенного зла. Взрослые этого мира все сговорившись будто бы желают традиционному крапивинскому мальчику хорошего и пытаются тайком вырастить из него супер-героя, но для этого отбирают у него маму, а он к ней весь текст прорывается в какую-то другую, загадочную реальность.

Самое интересное, это, конечно, как всегда, смешение «нашей» и другой реальности. Проход, который открывается только в определенных случаях и в определенной компании. Встречи в другой реальности, на первый взгляд простые, а на самом деле судьбоносные. Вся эта таинственность. Но другое дело, что и тот мир, который рисует автор в качестве «нашего», текущего, в котором растет мальчик — уже достаточно интересен и совершенно недостаточно раскрыт, чтобы читателю он надоел. И мне лично более интересно сложное устройство мира большого и «настоящего», чем камерный мирок, куда в итоге сбегает герой, как-то подозрительно запущенный и слегка деревенский.

Главный взрослый, директор школы для особо одаренных детей, который со своими единомышленниками делает с этими детьми, кажется, что-то не совсем законное, но, как им кажется, общественно-полезное и правильное — тоже интересный. И, скажем так, теоретическая основа того, что они делают, кажется, стоит того, чтобы попытаться в ней разобраться получше. А вот герой-мальчик, как всегда, отличается только одним качеством, а именно упрямством — до такой степени, что никто и не пытается ему объяснить ничего, потому что он все равно не слушает и не интересуется. Хотя казалось бы, стоит попытаться выяснить, чего такого удивительного в тебе нашли эти загадочные взрослые и что у тебя на самом деле за сверх-способности такие — но наш герой не пытается. Это слегка раздражает, потому что вместо тайной ложи подсовывают подростковые сопли про мамонтенка и маму, хотя детям, наверное, так правильно.

Я говорю: в этом романе все герои, и особенно автор, ведут себя так, будто им по 16 лет.

Муж: ну, во времена Ренессанса в Италии все себя так и вели.

Это незаконченный роман про Микельанджело и его бурное время. Поясню про 16 лет: в нем невыносимо много пафоса, красивостей, восклицательных знаков, и все диалоги и реакции всех героев — именно формата на 16 лет, такие преувеличенные, такие эмоциональные. И доброта, и злодейство так представлены автором, будто это даже не просто фанфик, а китайское аниме по дораме: все преувеличено и преувеличенно красиво, если уж злодеи, то невероятные упыри типа Фердинанда Неаполитанского, которые творят что-то совсем за гранью добра и зла (к чести автора, в общем так и было, это реально чуваг со справкой, который бальзамировал трупы своих врагов и псевдо-врагов и держал как музей восковых фигур). Одна величественная фигура Лоренцо Манифико как просвященнейшего правителя, покровителя наук и искусств, жизнь при дворе которого все потом вспоминают как период до изгнания из Рая — он был крут, безусловно, но настолько ли. И сам Микельанджело, и все остальные его друзья и знакомые, будто подчинены одному и тому же канону поведения. Каждая описанная реакция — чрезмерна, каждое событие — очень яркое, скорее в черных красках, но у Шульца нет почти ничего чисто отвратитетельного (даже из того, что на самом деле было таковым), а все окрашено каким-то светом торжественности и восхищения. Любование автора Ренессансом в этом плане — действительно очень подростковое. Это вам не сухой учебник истории, а нечто противоположное: даже простые исторические факты становятся будто театральными. А уж какие диалоги героев! Что называется, ни слова не скажут в простоте, но все оставляет общее ощущение текста «с претензией»: на особую художественность, особую глубину, особую мудрость. Диалог с Леонардо, который якобы приходит к Микельанджело «заключать мир» после необъявленной войны, а на самом деле — спеть специально для него написанную арию на тему «этот мир слишком мал для нас двоих» вообще фееричен. Да, соперничество было. Вопрос, мог ли уже очень немолодой по тогдашним меркам Леонардо так себя вести, и чего ради — вызывает сомнения.

Я не спорю, что исторический период был очень бурный, и фактология не вызывает вопросы: были и войны, и безумие Савонаролы во Флоренции после падения Медичи, и бесконечные конфликты городов, и прочий упорос. Но в изложении Шульца складывается впечатление, что всем этим двигали исключительно мотивы типа гордости, чести и безумия, а не банальная расчетливая корысть, спокойная и в общем не жестокая per se, которая двигает всей политикой тогда и всегда.

Признаться, я утомилась: притом, что и про Микельанджело мне было интересно, и еще более интересно — про политические перипетии того времени. Но пожалуй, стоит поискать нечто более спокойное и наукообразное. Роман не закончен, и при этом имеющаяся часть, которая подводит примерно к 30-летию Микельанджело, уже довольно большая.

Тема и содержание очень интересны, но мне определенно понравилось бы больше, если б не чрезмерно «надрывный» авторский стиль, будто во время Ренессанса и вовсе не было скучных людей, которые бы просто педантично и качественно делали свою работу (включая политиков и художников).

Толстой не был бы Толстым, если бы в конце каждого из трех рассказов, полных неприглядных бытовых подробностей и неприятных персонажей не следовала МОРАЛЬ! Отдельным абзацем-двумя, чтобы никто не пропустил и не сказал, что как-то ее не видно. Причем мораль, не имеющая особого отношения к содержанию предшествующего текста. Вот автор заявляет нам, что он пришел рассказывать правду и ничего кроме правды, но не то чтобы это глубокое сообщение как-то особо увенчивает ранее живописанные подробности быта.

Подробности, надо сказать, очень горьковско-неприглядные. Понятно, что был гарнизона осажденного города (который потом будет частично сдан врагу) и так не самая приглядная вещь. Но в изображении Толстого он еще непригляднее от того, что автор нигде не приукрашивает ужасы войны, а даже напротив, очень много фиксируется на мелочах, не делая никакой попытки дать общую картину, настроения, ситуацию. От этого возникает ощущение некоторого сумбура, потому что на самом деле до последнего рассказа неясно, что оборона Севастополя не успешна, как и вся война, но и противник нельзя сказать чтобы имеет какие-то решительные успехи. Зато Толстой, может, передал главное свойство этой войны: она какая-то бестолковая, непонятная, не ясно, за что они все сражаются, это вам не война 12 года и не немцы по Москвой. На этой войне в изображении Толстого если и место героизму, то только какому-то глупому, когда герой сам не успевает осознать, отчего он герой, его несет ход событий, а он даже не успевает отрефлексировать. Или, напротив, такому же глупенькому юношескому романтизму, ни к чему не приводящему, как из истории двух братьев в последнем рассказе: с первый слов видно, какой младший глупенький и какие глупенькие у него мечты, а умрут все одинаково незаметно. В этом есть какая-то очень большая нелюбовь к людям, в такой подаче истории.

И правда, сколько персонажей проходит через три рассказа — и ни один не вызывает ни интереса, ни сочувствия. Притом, что они все вовсе не злодеи, а самые что ни на есть нормальные люди — которые боятся смерти, пьют, играют в карты, втайне мечтают либо о героическом подвиге, либо о том, чтобы заслужить награду и получить денег, либо обо всем этом вместе. Нормальные люди с нормальными желаниями, но при этом каждый в каждую минуту, когда на него падает свет авторского внимания, делает, думает или говорит что-то настолько скучное, мелкое, нестоящее, то хочется тут же перейти на следующего и посмотреть, не будет ли он поинтереснее. Не будет. В этих рассказах нет настоящих героев и настоящих умниц, понятно, что их и так немного, и в мире Толстого их даже невозможно представить, вот в чем дело. Возможно, если бы на тех же людей взглянуть под другим светом — и они вышли бы лучше и чище, но Толстой выбирает специально такое освещение, которое подчеркивает, скажем так, мелкие недостатки кожи.

Завершение рассказов сдачей города (который на самом деле захватили только на половину, а по условиям мирного договора в итоге, конечно, вернули России) — очень показательно. И это представляется не как крах или поражение — а как очередной символ бессмыслицы. В целом рассказы очень антивоенные не потому, что война ужасна, а потому, что она бессмысленная, грязная, бестолковая.

Заслуженно забытая советская фантастика. У авторов были все ингредиенты, чтобы сделать очень интересно: простой небольшой дом на окраине провинциального городка, который внезапно один-единственный оказался в зоне контакта, более того, на перекрестье миров и времени. Население этого дома — простые советские люди, хорошо знающие друг друга соседи. Изоляция, контакт, странный новый мир за дверью, искривление пространства-времени.

Иии... — ничего интересного не вышло. Все интересное я вам уже пересказала. Ждешь, когда же начнется действие или хотя бы психологизм. Но ни того, ни другого не происходит. Контакт этих людей ничему не научил, и они ничего стоящего в нем не сделали. Как были ограниченными (некоторые, как Берлага или как его там, просто до карикатурности), так и остались. А некоторые — как были функциями, просто фамилия без характера и истории, тоже так и остались. Казалось бы, новый открывшийся мир обещал много интересного — но дальше констатации некоторых его свойств в его исследовании дело у людей не пошло. Далее, наиболее отважные обитатели домика отправились на исследование открывшихся было временно-пространственных искажений, оказались в далеком будущем, но не проявили по этом поводу энтузиазма, а бодро драпанули обратно — и опять облом. Так авторы начинают несколько, казалось бы, многообещающих сюжетных линий, но не успев толком их развернуть, тут же сворачивают, будто испугавшись, что над ними придется поработать.

Или появившаяся в середине повести линия людей, которые остались снаружи и пытаются разобраться, что же случилось с домом, который внезапно оказался окружен силовым полем, искажающим пространство. Эта линия начинается полностью как комическая, профессионализму собравшихся снаружи ни на секунду не доверяешь и в их способсность чем-то помочь не веришь. Конечно, ничего толком из их действий и не выходит, зато под конец (независимо от их деятельности) во внешнем мире начинается какой-то масштабный апокалипсис, который в этом комизме слегка неуместен.

И наконец, то, к чему авторы свели всю историю — то ли Единый Разум, то ли Вселенский, я уже забыла, в общем, инопланетный живой организм, который ни о каком контакте не помышлял, а проводил в жизнь свои планы, пока не натолкнулся специально на обитателей нашего домика. И не нашел их разумными (что делает ему честь, я бы так не про всех из них сказала). И решил прервать контакт, чтобы им не вредить. Во всем этом столько пафоса, что аж противно — а самое главное, нет основного ингредиента фантастики, таинственности, другого. Скажите мне, пожалуйста, если далекая планета со всей совокупностью жизни на ней эволюционировала как единый разум, связанный организм, и при этом не встречалась никогда с другими пришельцами — откуда этот разум может знать, что существуют другие разумы и жизни, и притом, в отличие от нее, в виде отдельных индивидов? Это не укладывается ни в какую логику. Нет, гораздо логичнее было бы предположить, что отдельный человек — просто маленький грибок на грибнице, и пренебречь им, тем более, что вокруг еще много бродит.

И уж совсем роспись в авторском бессилии — все эти откровения чудом вложить в головы героев-людей, вот под конец истории они «внезапно осознали», ненадолго слившись в контакте с Единой Жизнью или как ее там. Было бы гораздо лучше, если бы все это осталось непонятым и неосознанным, но без пионерской морали.

Я, конечно, всегда знала про пьесу Шекспира и легенду, что злодей-горбун Ричард III умертвил тауэрских принцев, но дальше никогда не задумывалась и заинтересовалась персонажем только после какой-то лекции на Арзамасе из цикла про исторические заблуждения. Учитывая мои очень слабые знания в английской истории вообще и Войне роз в частности, книга Тэй оказалась по сути удачным входом в тему и этот период.

Удивительным образом, это детектив, хотя и необычный (я детективы не люблю и обычно не читаю). Современный следователь Скотланд-Ярда лежит в больнице, скучает и решает заняться каким-то историческим преступлением — и случайно выбирает именно тауэрских принцев, а от них переходит на историю Ричарда вообще. Медсестры, друзья и знакомые снабжают его остатками своих школьных знаний по истории Англии, книгами и под конец уже находится более серьезный помощник, который наводит настоящие справки в архивах и читает хроники. Так постепенно среди однообразных больничных дел проступают очертания настоящей биографии Ричарда III и окружающих его людей, а также их характеров и мотивов. В конце следователь не просто приходит к уверенному и обоснованному выводу о невиновности Ричарда III в гибели принцев, но и так же уверенно возлагает эту вину на нового короля-завоевателя Генриха VII, а к Ричарду проникается симпатией сам и вызывает ее у читателя (по крайней мере, у меня).

Несмотря на то, что концепт «Ричард — урод и злодей» все еще, как я понимаю, очень силен в общественном сознании англичан, современные находки его останков подтверждают, что не был он таким уж уродом (да, у него был сколиоз, но не горб, и обе руки вполне работали, иначе вряд ли бы он смог всю жизнь полноценно сражаться), да и злодейства подтверждаются прежде всего теми источниками, авторам которых было выгодно его очернить (то есть соцзаказом того же Генриха, которому надо было обелить себя с сомнительными правами на трон и очернить Ричарда с гораздо более несомненными).

Мне очень понравилось, как сделан роман: автор не переходит к итоговым фактам и свидетельствам сразу, как сделал бы историк, и не рассказывает историю Ричарда в хронологической последовательности. Это очевидно, но скучно. Напротив, она начинает с тех сомнительных вводных, которые вроде бы известны каждому из школы и Шекспира, и постепенно вместе с читателем и героем находит новые источники, сопоставаляет их и делает выводы. А также — что не менее важно — отбрасывает те источники, которые сначала первыми попадаются под руку (в частности, Шекспира и Томаса Мора), а после на проверку оказываются негодными, недопустимыми доказательствами, скажем так. По сути, именно в этом состоит основное действие романа: автор, не вставая с больничной койки, что-то читает или выясняет, сопоставляет, отбрасывает неверные толкования, делает гипотезы, пытается найти недостающие сведения в других источниках — в общем, ведет себя так, как, наверное, ведут себя при классическом полицейском расследовании. Получается интересно, картинка складывается очень стройная и убедительная, и интереснее всего следить за самим процессом работы с материалом и установлением фактов. В этом есть что-то от Шерлока Холмса, только здесь процесс значительно более длинный и мы видим его изнутри, а не только начало и конец.

И Ричард оказался очень привлекательным персонажем, и роман был интересный и какой-то совершенно легкий для чтения, такое незаметное инеллектуальное удовольствие.

Очень радостная детская книжка, как и многие хорошие, со слоем «для родителей», который детьми, видимо, не считывается (привет портсигару с надписью «Бери и помни»), но добавляет радости взрослым. Жаль, что я не прочитала ее в детстве, но и сейчас отлично прошло. Есть в «Приключении» какая-то безуминка «Суер-выера», притом, что в целом отлично выдерживается вполне себе детский стиль, позволяющий читать это людям лет 10. Мальчик случайно улетает на воздушном шаре, прилетает в разные выдуманные острова и земли и сталивается там с хорошими и не очень людьми.

Лучшее, что есть в «Приключении» — это не столько сюжет (хотя он достаточно безумный, чтобы увлечь), а именно стиль — Треер очень хорошо подбирает слова, так что каждая фраза у него, не будучи специально вычурной, приобретает прекрасный комический оттенок и запоминается. По четкости своих формулировок и ловкости обращения со словом он, действительно, напоминает Коваля. При этом у него много неожиданно комичных находок в части деталей, эпитетов, прочих сюжетных мелочей — из того толка, что при чтении в детстве запоминаешь на всю жизнь.

Странно, что «Редькин» не столь популярен, как того заслуживает. Но если вы ищете радостных и по-настоящему смешных детских книг, подходящих взрослым, это отличный выбор. Большим плюсом является отсутствие какой-либо идеологической прожилки, а также морализаторства.

Биография Ходасевича в ЖЗЛ, как я понимаю, едва ли не самая хорошая и полная из имеющихся. Я люблю Ходасевича, и поэзию, и особенно прозу, перечитала у него все доступное и биографией тоже немного интересовалась. Тем не менее, в книге Шубинского много нового, хотя не сказала бы, что это дало мне какой-то новый взгляд на поэта. Учитывая, что у него достаточное количество биографических и недобиографических сочинений, говорящих больше всяких исследований если не о нем самом, то о его времени, окружении и его реакции на это окружение. Имею в виду прежде всего «Некрополь» — на мой взгляд, вообще лучше, что написано о персонажах Серебряного века (не говоря уж о том, что самое смешное).

Шубинский много интересного (и полностью нового, чего не узнаешь никак из самого Ходасевича) рассказывает о его семье, детстве и юности — не то чтобы там скрывались какие-то ужасные или неожиданные бездны, впрочем, но это довольно интересно. В частности, узнала про вопрос национальности: Ходасевич с одной стороны почти поляк, с другой — почти еврей, и хотя он безусловно русский поэт, вопрос и польских, и еврейских корней его всегда интересовал и влиял непосредственно на его творчество: Ходасевич много переводил и польских классиков (знал польский) и еврейских поэтов (по подстрочникам).

Несмотря на эффект, производимый его прозой (особенно поздней), судя по биографии, он не был каким-то особенно желчным циником, во всяком случае, стал им до сих пор не сразу. И не был более приспособлен к практической жизни, чем все его другие полу-бедствующие собратья по литературному процессу в тот период. Жизнь била и задевала его точно так же, как прочих, разве что его взгляд был чуть более трезвым, чем у других, менее восторженным (что не оградило его от того, чтобы радоваться первой революции и еще довольно долгое время быть скорее за большевиков, чем против. В том числе после эмиграции, что очень удивляет. Действительно, после эмиграции Ходасевич еще некоторое время публиковался и получал деньги из страны советов (как и сейчас принято), и только по мере окончательного закрытия занавеса прекратил.

Наиболее детальная и интересная часть книги посвящена околореволюционному периоду. Шубинский описывает не только жизнь самого Ходасевича, но и дает широкую картину литературного процесса в целом, истории того, как символизм постепенно приходил в упадок и сменялся акмеизмом, обэриутами и еще бог знает кем. Учитывая, что Ходасевич неизменно пересекался со всеми представителями соответствующих течений и вообще активно участвовал в литературной жизни, это очень правильный подход. Интересно при это, что как на первых этапах, так и на последних годах жизни, Ходасевич как бы участвовал, но быстро если что отходил в сторонку: с одной стороны, его заслуги и таланты все признавали, с другой, никто не назвал бы его ярым представителем того или иного течения, гуру и лидером какой-то общественной группы, зачинателем чего-то. Это очень привлекательная позиция, держать которую, вероятно, было непросто без известной доли таланта с одной стороны и сдержанности с другой — но при этом не был Ходасевич и никому неизвестным отшельником (как Анненский, который тихо что-то писал в углу, никому неизвестный, и потом оказался постмортем великим поэтом). Вообще Серебряный век, особенно период вокруг революций, было веселое время, когда все со всеми скандалили, выпивали, заводили романы, организовывали журналы, которые существовали один номер от силы, выпускали манифесты и активно дружили против кого-то. Ходасевич немного скандалил, завел всего два романа (с «женой» Брюсова и потом с Берберовой, оба по 10 лет), не выпускал манифестов и если и был зачинателем каких-то коллективных активностей, то быстро переставал. Думаю, ему удалось так сдержаться благодаря сочетанию цинизма с чувством юмора, которое постоянно требовало посмотреть на весь этот хаос со стороны.

С другой стороны, про эмигрантский период жизни Ходасевича Шубинский пишет как-то меньше, куда более ограниченно, чем про советский. Жаль, потому что это было бы мне скорее интересно — как Ходасевич с Берберовой жили на вилле Горького в Сорренто, как — в Париже, как он жил последние годы перед смертью с третьей уже женой. Такое чувство, что Шубинского остро интересовал революционный период в целом, и меньше — все остальное. Это не то чтобы портит книгу, но открывает возможности по ее дополнению. Особенно учитывая, что лучшие прозаические произвдеения Ходасевича, «Некрополь» и «Державин» приходятся именно на этот период. Но из биографии Шубинского может сложиться впечатление, что вот, литературная тусовка распалась, депрессия, упадок таланта, стихов больше не писал — как будто это хуже стихов! Вероятно, мы по-разному оцениваем, и для Шубинского Ходасевич в первую очередь поэт Серебряного века, а для меня — в первую очередь великий критик без привязки к эпохе. Я бы с удовольствием почитала про его парижский период и *новую* литературную тусовку больше — например, про влияние мэтра-Ходасевича на молодого Набокова. (Очень люблю образ поэта Кончеева в «Даре», помилуйте, какая там Зина, вот в кого на самом-то деле беззаветно влюблен рассказчик! И так влюблен, что и читатель влюбляется).

А еще чего мне не хватило у Шубинского: при очень детальном и обширном повествовании, охватывающем множество других лиц и достаточно хорошо описывающем литературный процесс того времени — все же нет складной картинки, что за человек был Ходасевич. Это сложно, согласна, и рисуя такой портрет, биограф рискует погрешить против истины — но все же биографии читают скорее ради этого, чем ради фактов.

Выражение «Земля Санникова» всегда было где-то у меня на подкорке с детства: бабушка и прабабушка были геологи, ездили «в партию» в тайгу и любили читать. А еще у них был, кажется, начальник партии Банников — и про него говорилось, что не «земля Санникова», а «земля Банникова». Странно, что роман Обручева в детстве не попал в мои руки, и только спустя много лет я узнала об этом писателе уже от мужа (кто в детстве запоминает имена писателей?)

«Земля Санникова» построена по той же модели, что и «Плутония»: экспедиция энтузиастов (но при этом профессионалов!) отправляется на поиски таинственного острова на севере от Якутии, который то ли существует, то ли не существует. Задача минимум — собственно, доказать или опровергнуть существование этой земли, максимум — посмотреть и описать ее. Если в «Плутонии» наши ученые обнаружили динозавров, то на Земле Санникова — два доисторических племени, стоящих на разных ступенях развития (одно — прям дикари каменного века, второе — гораздо более цивилизованные и контактные). Вместе с племенами встречаются мамонты и прочая ледниковая фауна, которых, в лучших традициях «Плутонии», герои охотно и успешно дегустируют (меня опять берет гордость за русскую науку, герои американского фильма убегали бы от мамонтов с криками).

Установлению контакта с наиболее продвинутым из племен и их изучению и посвящена большая часть книги. По существу, это даже интересней, чем динозавры, учитывая, что у племени имеется и культура, и мифология, и при этом оно несколько сотен лет живет в полной изоляции от окружающего мира, не считая волосатых собратьев, которых они за людей не считают. Члены экспедиции, как, может, часто бывает в таких ситуациях, оказываются на положении полубогов — полупленников — с одной стороны, с ними обращаются даже очень хорошо, с другой — за ними внимательно следят. Как назло, визит героев совпадает с начавшейся вулканической активностью, которая грозит положить конец мирному существованию на острове. Разумеется, постигнуть настоящую причину природных катаклизмов первобытные люди не в состоянии, и логично обвинить в этом чужаков.

Если потрясающие результаты экспедиции на Плутонию сгинули с войной, то не менее потрясающие находки с земли Санникова пропали на ней же — герои едва спасли себя, но потеряли весь научный багаж. Так Обручев второй раз ловко выкрутился, совместив псевдореализм своего повествования с «настоящей» географией.

Я еще подумала: обе истории, помимо чисто фантастических элементов (динозавры, первобытные люди) должны очень греть профессиональных северных исследователей любого толка (геологов, биологов и тд) в прямом смысле слова. Это такая реализация мечты, что после длительного тяжелого пути на север, когда становится все холоднее, погода все ужаснее, день все короче — внезапно обнаруживается какой-то волшебный анклав лета, где тепло и можно отдохнуть. Это как оазис в пустыне, только наоборот. Оба места, и Плутония, и Земля Санникова — такие оазисы, куда добираются только самые стойкие полярные исследователи, преодолевшие ледяные горы и Ледовитый океан на пути в никуда. Не думаю, чтобы Обручев как профессионал мог питать иллюзии относительно возможности существования таких мест — зато они отлично подойдут как красивая метафора цели научного поиска.

Сборник нестрашных страшилок, очень в духе классических детских страшных историй: близкое бытовое окружение (квартира, максимум двор или дача), концепт «нарушения правил», злобные старушки. Все то, чего боялись и чем друг друга пугали в детстве, в общем. Мелкая городская/дачная нечисть. Не пугает, а наоборот, создает веселое ощущение ужастиков, которые вы компанией детей рассказываете друг другу по вечерам, когда вам велели спать, а взрослые в соседней комнате что-нибудь скучно отмечают. Герои (и жертвы) в большинстве рассказов тоже дети. Все рассказы сборника более ли менее выдержаны в одном духе и создают одинаковое впечатление. Мне не было страшно, мне было интересно. Сюжеты/идеи страшилок в целом простые (нет каких-то супер-запутанных предысторий с семейными трагедиями прадедушки), но оригинальные и хорошо поданы. Мне кажется, это идеальный сборник страшных рассказов для среднего школьного возраста, но и взрослым тоже вполне подойдет, с той разницей, что скорее развлечет, чем напугает. Это вопрос вкуса, наверное, но мне именно такого, «близкого» формата страшилки и фантастика вообще как раз очень нравится: когда что-то необычное прорастает из совершенно банальной ситуации, из находки в собственном дворе или даже в собственном шкафу. Прорастает исподволь, не сразу на тебя напрыгивает, но дает достаточно времени на самоспасение, которым, конечно, никто из героев не пользуется. То есть это такой страх кошмарного сна, когда обычная ситуация становится все более и более странной и неприятной, но ты как-то никак не можешь из нее выйти, несмотря на осознаваемое неудобство. И никаких особых ужасов в визуальном плане у Бобылевой нет (что прекрасно) — ни кровищи, ни трупов, ни видимых монстров. Только мелко-бытовое нагнетание и нечисть, которую видно краем глаза. По-моему, это хорошо сделано.

Интересно, это такая примета авторского стиля, что в конце кто-нибудь обязательно тонет в Ангаре? Если в «Живи и помни» это было очень логичной и по-своему обязательной частью сюжета, то здесь все это «опытные люди неизвестно зачем поперлись в туман и потерялись» выглядит очень вымученно. Впрочем, это единственное событие, которое вообще есть за всю книгу, и то какое-то неуклюжее. А так — повесть по сути лишена сюжета, в ней ничего никуда не движется и не меняется. Автор сразу объявляет, что происходит, и дальше весь текст это детально описывает. История очень простая и вполне бытовая: под Иркутском строят ГЭС, так что часть деревень выше по реке уходит по затопление, в том числе деревня Матёра на острове. Разумеется, население переселяют, никто их не бросил, им дают другое жилье и тд. И разумеется, местные бабуси никуда не хотят переезжать и весь текст ноют на тему «останемся здесь, здесь наши могилы», будто не понимая, что их в действительности ждет, если они останутся.

Собственно, весь рассказ — о последних месяцах деревни и ее обитателях. Как часто бывает с подобными захудалыми деревнями, крепкие активные жители и без понуканий уезжают оттуда, а остаются старушки и всякие местные забулдыги и ненормальные. Разумеется, переезд, особенно с деревенским бытом — это куча проблем, учитывая, что многие необходимые в жизни вещи типа инвентаря не утащишь никак, и бросать жалко. Плюс все еще идет сельскохозяйственный сезон, и поскольку население живет именно сельским хозяйством, покосы и копку картошки никто не отменял. В целом «Прощание с Матёрой» — очень неторопливая повесть просто о жизни и быте этой деревни, в ней нет особо драмы (переезд, конечно, не всех радует, но не является какой-то невероятной трагедией). Распутин показывает местные характеры и местный быт, делает это с любовью и большим знанием, так что все персонажи встречают если не симпатию, то большое понимание. Распутин нескучно пишет о скучных, в общем-то, вещах вроде покоса и прочего сельского быта, неторопливого и страшно консервативного. В его исполнении даже старушки, которые, казалось бы, должны вызывать раздражение своим бессмысленным упрямством, кажутся довольно милыми. На самом деле, это неторопливое и расслабляющее чтение, у Распутина отличный слог, и это доставляет удовольствие даже в отсутствие сюжетного напряжения.

История Монцкарро Меркатто и того, как она выбилась из грязи в князи в самом прямом смысле, а заодно — путеводитель по городам земного круга, кроме Адуи, про которую и так всем известно. Модель романа простая, но интересная: некто Меркатто, о которой мы только потом из «Эпохи безумия» узнаем, какая она страшная злодейка, едва выжила после того, как ее предал и попытался убить родной наниматель, герцог Талига, у которого она служила на не последней должности. Дама потеряла брата, и ее изрядно покалечили, чудом что не убили, и вся последующая история сводится к тому, что она мстит всем причастным к этому. На удивление шорт-лист этих людей невелик, и они очень удобно расположены каждый в своем маленьком государстве Союза, так что по мере кровавого путешествия героини читатель заодно может осмотреть достопримечательности и проникнуться местным колоритом. Для мести героиня набирает зондер-команду, очень кинематографичную, не просто громил, а каждый со своими уникальными способностями. Варианты, как именно Меркатто добирается до своих жертв, тоже очень разнообразны, никто не умирает одинаково в скучных обстоятельствах, например, от удара ножом в переулке. Мне лично больше всего понравилсь, как герои нарядились клоунами в борделе, а потом устроили там пожар. То есть, конечно, весь роман — это Голливуд и отчасти даже Марвел, но кое-где случайно проскакивает Феллини.

Весь роман подчеркивается, какая героиня бедная калека и страдает, что не мешает ей успешно драться со здоровыми мужчинами-профессионалами, а в конце еще и забеременеть (к «Эпохе безумия» она уже благополучно родила). Поэтому в страдания героини не слишком верится, особенно учитывая, что один настоящий калека на этой сцене — Глокта — уже показан, и он ничего такого не может.

В целом роман просится на экранизацию, такая фэнтези-версия «Убить Билла» бы получилась, но описанным выше сюжетом все и исчерпывается. Да, написано интересно, команда забавная, но в начале уже понимаешь, как будет развиваться действие и какой будет конец. То есть, с одной стороны, автор ничем не интригует нас в плане сюжета, а с другой — и личность Меркатто — опять же, в сравнении с Глоктой — оказывается какой-то очень поверхностной. Не женщина, а функция мести, которая ни о чем особо не рефлексирует и сама по себе, в отрыве от ежеминутного действия, интереса не представляет. Даже остальные члены команды как-то более оригинальны с точки зрения личных качеств и характера, особенно мне понравился отравитель с комплексом неполноценности.

Очень вычурные способы добраться до жертв и разобраться с ними выглядят местами сильно натянуто, а финальный аккорд, когда благодаря тому же незадачливому отравителю Меркатто случайно выживает единственная в своем «кругу равных» — вообще дикий рояль из кустов. Но с другой стороны, если бы всех чисто и скучно убили или, напротив, если бы команда мстителей на чем-то засыпалась, что более вероятно, и романа бы не вышло. И все-таки один момент меня напрягает даже по натянутой логике Аберкромби: около герцога Орсо периодически мелькает Йору Сульфур, и он явно мог бы сто раз вмешаться и изменить расклад полностью, но не делает этого. Загадочный супер-убийца Шенк и его отношения с неназванным Байазом гораздо более интересны, чем все, что нам показали в тексте.

В целом — добротно и не без юмора сделанное мочилово в разнообразных декорациях Земного круга, но не вызывающее восторга ни особо захватывающим сюжетом (который и так сразу понятен), ни глубиной персонажей (которой нет).

Обычный средний Лукьяненко, в целом даже хорошо, потому что я думала, он такого своего обычного среднего уровня, который читаешь как чипсы ешь, давно не пишет. Ничем не захватывает, не лучший из романов, не самая оригинальная идея, но для отдыха вполне подходит. Комичная инопланетянская конспирология: на Землю прилетели инопланетяне и установили свои порядки. Но потом выясняется, что и до них на Земле были уже свои «другие» инопланетяне, которые давно уже установили свои (предыдущие) порядки. А над всем этим еще еще третьи инопланетяне, которые тоже устанавливают свои порядки. Герои-люди, казалось бы, могли бы просто курить в сторонке. Но при этом роман состоит практически целиком из одних драк, причем в формате «а если слон на кита, кто кого заборет»: одни люди, мутированные инопланетянами и превратившиеся в таких супергероев типа Венома, сражаются с другими такими же. Моя мутация сильнее твоей, в общем.

Видимо, Лукьяненко поспорил с друзьями, что напишет роман про жидорептилоидов, который издадут и который можно будет даже читать, — и написал таки!

Другой компонент сюжета: прилетевшие инопланетяне что-то оставили, что разбросано по земле и люди это ищут. Что это, они не знают, лично им это не нужно, но находимые штуки отлично меняются на всякие «настоящие» полезные вещи. Ни разу ничего не напоминает.

В общем, жидорептилоиды + АБС + много мочилова. Но читается бодро, как всегда, и по ходу развлекает.

Удивительный эффект производит Газданов: я читаю не первый уже его роман, и мне нравится в процессе, и читается очень легко. Проходит какое-то время — и я не помню совершенно ничего, ни героев, ни сюжета — только очень смутное общее впечатление такой прустовщины, с русско-эмигрантской ностальгической ноткой, в которой Россия, которую мы потеряли, приравнивается беззаботному и благополучному детству. В этом романе все точно так, и по сути некая Клэр — это только предлог взрослому человеку погрузиться в воспоиминания о своем детстве и бурной молодости в России вплоть до эмиграции после Революции и Гражданской войны. Детство пусть и не самое волшебное, все же кажется довольно уютным, особенно «домашняя» его часть. В этом плане «Вечер у Клэр» очень сильно напоминает «Дар». Газданов, как и Набоков, тоже примерно ровесник века, неудивительно, что конец личной эпохи для них так совпал с концом эпохи исторической. Но если в «Даре» есть современная герою-повествователю линия, то «Вечер» Газданова посвящен воспоминаниям целиком, и герой так увлекается ими, что, кажется, совсем забывает, что они начались с некой Клэр, и только в конце опоминается, что надо сказать про нее пару слов. В Клэр я не верю, но в остальном детство и юность героя интересны и неожиданно наполнены действием — особенно последние эпизоды участия в войне на стороне белых. Запоминающийся отец героя, рано умерший, — такой же харизматический и исчезнувший персонаж, оставивший после себя ощутимую брешь, как и отец героя из «Дара», знаменитый путешественник. И дело не в знаменитости, а в общем ощущении от сильной и энергичной отцовской фигуры, которая ярко освещала детство обоих героев (при какой-то не слишком заметной и, кажется, сдержанно-равнодушной матери), а потом, внезапно пропав, знаменовала начало конца — причем и детства, и страны. Впрочем, я думаю, эти два романа все уже сравнили без меня.

Газданов все же пишет гораздо более плавно, при прекрасном русском языке у него нет ни капли набоковских претензий. И поэтому несмотря на все сходства в части сюжета и героя, оставляет совершенное другое впечатление. Мне сложно и местами скучно было с Прустом, может, дело в несовпадении ментальности, уж не знаю, но «русского Пруста» Газданова читать одно удовольствие. Редкий случай, когда качество текста оборачивается тем, что он не требует ни малейших усилий, а будто скользит сам, и от него не устаешь.

Роман, как город Брюгге, вызывает одновременно «глубокий восторг и ужасную скуку».

Все-таки никто не умеет так, как Мьевиль, изобретать инопланетян и другие миры. У всех остальных авторов они все похожи на людей, если не внешне, то психологически и общественным устройством. И миры похожи на человеческие. У Мьевиля же всегда или почти всегда срабатывает невероятная фантазия, это какая-то суперспособность создавать чужое, кардинально отличное от человеческого. Совсем другое, не просто «гнвоерк», но гнвоерк с другим социальным устройством, другим способом общения, другой базовой логикой и ценностями. Такой мир ариекаев, на котором люди и немногочисленные другие расы — гости, живущие под куполом с разрешения Хозяев, которые милостиво позволили им тут поселиться, наладить контакт и снабжают базово необходимыми вещами.

Мне нравится, как инопланетяне-ариекаи введены в текст: история начинается глазами героини-девочки, которая в этом мире родилась и выросла, и Хозяева для нее — другие, но при этом привычные, нормальная часть повседневности. Они есть, и они вот такие. Этим объясняется то, что мы так ни разу и не встретим полного портрета ариекая — как не придет в голову описывать в романе, как в принципе выглядят собаки, но может много раз упоминаться, что они виляют хвостом. Мне лично так и не удалось вообразить ничего достаточно складного. Зато вот про культуру ариекаев, и особенно их Язык, базовую составляющую их культуры, читатель узнает все больше на протяжении всего романа, потому что героиня сама начала задаваться вопросом о том, как это устроено, только уже вернувшись на родную планету взрослой. До этого для нее и всех остальных было само собой разумеющимся, что несмотря на близкое соседство и регулярные встречи, общаться с Хозяевами могут только специально избранные люди — Послы. Ребенок не задумывается, как они это делают, и не акцентирует внимание на том, что каждый Посол «един в двух лицах». Ариекаи что-то делают с девочкой для своих целей, что-то непонятное и смутно описанное, но не вредное, зато отличающее ее в их глазах от других людей.

Это самое интересное — начало, а дальше идет очень утомительный многостраничный рассказ о юности и взрослой жизни героини: как она выучилась, уехала с родной планеты, вышла замуж и т.д. Героиня скучна сама себе, и муж ее тоже, и читать про них скучно, и ничего на этом отрезке текста не происходит сколь-нибудь стоящего. Включая длинный период, когда героиня уже возвращается в город, но никакое действие, составляющее основной сюжет романа, еще не началось. Скучность этой части усиливается за счет манеры изложения: это не текущие события, которые происходят прямо сейчас, а формат воспоминаний, в сокращенном, сглаженном виде, с рассуждениями и отступлениями — подходящий стиль для исторических мемуаров, но не лучший для фантастического романа. За этим тягомотным ритмом даже не замечаешь сразу, что наконец в последней трети текста начинается какое-то действие.

Тут наконец раскрывается полностью и уникальность Хозяев как инопланетной расы, особенность их Языка как определителя мировоззрения и мировосприятия. То, что поначалу представляется забавным ксенологическим казусом — вроде того, что ариекаи на своим языке не могут лгать, а выучившие его люди могут так же, как на любом другом, — только приоткрывает завесу над огромной разницей между этими видами, на уровне физиологии, которую не решить обычной дипломатией.

Концепт Языка ариекаев, безусловно, лучшая идея и находка в романе и уникальная в фантастической литературе. Мьевилю удалось создать не просто целую инопланетную расу, но и конфликт, достаточный для интересного сюжета, на базе лингвистических различий, причем речь не о том, что герои друг друга не понимают и начинают понимать (в отличие от Чана и тому подобных историй про контакт). Разные расы давно друг друга понимают, сотрудничают, торгуют,

но не понимают, насколько Язык имеет для них разную ценность и значение в жизни вообще. Даже не смотря на то, что ариекаи со своим языком рождаются, а людей, способных на нем говорить, специально *выводят* — для людей он остается просто еще одним языком, а для ариекаев же — ключевым способом познания мира. Все это герои-люди узнают через конфликт, только когда в этом способе что-то ломается, и в мире наступает глобальная катастрофа, захватившая сначала Хозяев, а потом и гостей.

Честно скажу, внезапное, быстрое и успешное открытие «лекарства» вызывает сомнения с точки зрения достоверности, хотя, конечно, сюжет этого требует, и плох был бы роман, если бы все просто убили всех. Хорошо передана атмосфера хаоса, непонимания, неорганизованности, которая сопутствует разным этапам наступления ариекайской катастрофы, хотя на мой вкус, некоторая интенсивность не помешала бы действию и тут. Из того, что я читала, пожалуй, идеальная «скорость» действия только в «Шраме», а в других романах встречается то же топтание на месте, которое несколько сбивает эффект от невероятного мира и существ.

Очередной роман из цикла про Галактического Консула, Константина Кратова. Каждый раз, когда смотрю на датировку книг Филенко, удивляюсь, на самом деле: 90-е и 2000-е, а по ощущениям — как 60-е. Как Стругацкие мира Полудня, в котором галактика комфортна, изведана, подчинена человеческому разуму. У Филенко — не только человеческому. То, что мне больше всего понравилось в первых книгах цикла и остается неизменным — это концепт устоявшегося содружества разных галактических рас, основанный на разуме и сотрудничестве. Есть, конечно, и соперничество, и недопонимание, и прочее, но базис разума и сотрудничества присутствует всегда, более того, его придерживаются все расы. Это очень обнадеживает, конечно, во все времена, когда совершенно одинаковые люди не могут друг с другом договорится. Это даже больше напоминает Эйкумену Ле Гуин — только у Филенко уровень интеграции и интенсивности взаимодействия между инопланетянами гораздо выше, поэтому «правители Эйкумены» не какая-то далекая теория, а вот конкретные герои на сцене.

Поэтому мир Филенко — это мир очень уютный прежде всего. Разумеется, в нем есть локальные конфликты и вызовы — иначе на чем было бы строить сюжет. Но они именно что локальные, и возможны-то только потому, что в силу профессии герой оказывается на рубеже контакта с новыми видами, которым еще только предстоит рассказать, как устроена Вселенная, и уговорить их на сотрудничество. Риск и напряжение есть — но почти во всех случаях оказывается, что причиной было банальное недопонимание, а не чистое зло и агрессия. Автор гуманист и в этом аспекте, и в общем, вполне прав: как известно, не надо объяснять злым умыслом то, что объяснимо глупостью.

Конкретный роман, «Эпицентр», по сути, скорее набор отдельных «контактных» эпизодов из жизни героя, разной степени интересности, и только в последних двух частях появляется полноценный сюжет «нового контакта на новой планете». Это самое интересно, в остальном тоже читабельно, но можно было бы обойтись и без вставного текста, который сюжету ничего не приносит, зато занимает место (как я понимаю, автор кроил роман из повести и добавил по этому поводу всякой «бахромы»). У меня лично наибольшее противление вызывают интерлюдии на тему «разобрался бы ты со своими бабами». Увольте, если я беру фантастику про инопланетян, я хочу почитать фантастику про инопланетян — а вместо этого в половине текста автор подсовывает мне очень медленные и очень скучные истории о том, как непроста личная жизнь героя, которые даже любительницы женских романов вряд ли оценят. Впрочем, этого не так много и это не настолько плохо, чтобы нельзя было поскучать ради интересных новых историй про контакты, так что я и дальше буду его читать.

Так вышло, что вся Алиса Селезнева в детстве прошла мимо меня, и даже кино я не смотрела. Притом, что что-то другое у Булычева читала. Решила наконец восполнить этот пробел и начала вроде бы с самого начала.

«Девочка» — это, собственно, не повесть, а сборник коротких веселых рассказов о разных приключениях маленькой девочки Алисы из будущего. Они действительно рассчитаны на детей, мне сложно судить, но я бы сказала, лет на 5-6, по крайней мере, для меня это тот же формат, что и «Простоквашино». Рассказы очень милые и радостные, фантастические детали не столь важны, сколько общее ощущение счастливого беззаботного детства. И что особенно приятно для любителя именно фантастики — это ощущение безопасного фантастического будущего, в котором есть и другие расы, и инопланетные звери, и результаты неудачных научных экспериментов — но все исключительно милые и ничем не грозящие гиперактивной Алисе. В них нет никакого напряжения, никакой особой интриги, потому что сразу понятно, что все кончится хорошо. Так что это детская литература именно для детей, а не для взрослых. Посмотрим, что дальше будет.

Что интересно: описание инопланетных рас, с которыми люди уже вступили в контакт и активно сотрудничают в дальнейшем исследовании космоса.

Что не интересно: люди и их ужасно мелкие и непрофессиональные интересы.

Самый приятный и интересный персонаж, который и говорит дело, и делает дело, и ведет себя в целом адекватно, оказался на проверку инопланетянен, похожий на волосатую свинью на шести ногах, которого герой-репортер последовательно гнобит и вообще недолюбливает, причем на пустом месте. Самый неприятный и неинтересный персонаж оказался герой-репортер, «белый мужчина средних лет», которого неведомо за какие заслуги назначили командовать объединенным исследовательским космическим кораблем трех рас. В чем этот персонаж специалист, я за весь текст так и не поняла. Основное, о чем он размышляет на протяжении всего текста, это как ему хочется переспать с молоденькой и красивой коллегой — притом, что живая жена работает тут же с ним рядом. В этих «и хочется, и колется» и проходит весь роман, в котором мимоходом еще случается контакт с новой инопланетной расой, но его это не слишком занимает. Заявлено, что герой социолог, но зачем на корабле социолог, не очень ясно; но крайней мере, для командира экипажа, состоящего из представителей различных рас, он демонстрирует потрясающее невежество в плане элементарных знаний мотивации и особенностей других рас, и его вынуждены просвящать одни инопланетяне относительно других. Не говоря уж о том, что у него «в багаже» личный эпизод, заставляющий испытывать недоверие к трети собственной команды, и как он с таким резюме прошел отбор на корабль, неясно, тк при малейшем напряжении у него тут же замыкает «эти инопланетяне на самом деле враги». Комическим образом оказывается, что тот самый «волосатый свин» ни разу не был враг и вообще сделал для успеха миссии больше остальных. Это не сразу понимаешь, но постепенно приходит осознание, что у нас «ненадежный репортер» в качестве главного героя, и никакой он не герой.

Еще комический момент: периодически персонажи (кроме ГГ, потому что он необразованный) встают в позу и произносят длинные речи на тему «физическая картина мира». Это призвано, видимо, добавить «твердости» в научную фантастику автора, что в общем неплохо, хотя выглядит в тексте очень ненатурально и вообще складывается впечатление, что эти куски автор попросил написать какого-то своего умного друга, чтобы разбавить ими страдания героя по симпатичной коллеге. На мой взгляд, роман так и не решил, хочет он быть «мягкой» или «твердой» фантастикой, потому что в остальных моментах научности меньше, чем можно было бы логически ожидать. Например, как пара человек буквально за один день находят способ общаться с новой космической сущностью планетарного размера и полноценно с ними коммуницировать. А то некоторые вон с котами живут всю жизнь и не могут понять, чего тем надо. Все это ужасное читерство, как и спасение «инопланетенка», хотя, конечно, залихватское и героическое.

Я к научным тирадам равнодушна, для меня самые интересные моменты были посвящены описанию других рас и их особенностей. Может, автор делал это и мельком, но с любовью, и получилось интересно, хотя мало. Но, честно скажу, в этом плане «Галактический консул» Филенко с содружеством и непростым взаимодействием разных рас и новыми «контактами» — гораздо интереснее и гармоничнее.

Это сборник небольших, страшно милых и уютных рассказов про приключения автора и некоторых случайных попутчиков в тайге и вообще на природе. Коваль был увлеченный охотник-рыболов, регулярно выезжал далеко на Урал и русский Север, так что знал, о чем пишет. Это тот же вайб, что и в «Самой легкой лодке в мире», только в виде рассказов. Читаешь — и прямо хорошо становится, притом, что у него нет никакого приторного «любования красотами», а даже напротив, взгляд довольно практичный, взгляд опытного наблюдателя, который все это любит без розовых очков.

Особенно прекрасно, конечно, чувство юмора — вроде бы никуда конкретно не ткнешь, что вот, шутка, но общее ощущение, что местами невероятно комично, есть. Это свойство прозы Коваля, которой комичность достигается просто идеальным подбором слов, умением найти вот тот правильный эпитет, который встанет идеально и не будет замыленным.

Лучший рассказ из сборника, на мой вкус, «Белозубка»: вот сидит человек один в избушке в глухой тайге, давно уже сидит, умеренно занят каким-то своим делом. И походя развлекается тем, что приветствует приходящих к нему землероек, накрывает их стаканами, а потом отпускает. И, будучи все-таки европеезированной рефлексирующей личностью, размышляет, что вот какова, значит, его жизнь. Без негатива размышляет, а просто констатацией факта.

Еще прекрасный рассказ, как трое случайно встретившихся в сильную грозу людей закапывают в землю на картофельном поле четвертого, около которого ударила молния. И ему это, натурально, помогает. Гугление мне говорит, что у этого способа оказания первой помощи нет никакого научного обоснования, но поверье такое есть; а человек может прийти в себя через некоторое время и без посторонней помощи, закапывай его или нет.

В цикле есть сюжетные рассказы, есть совсем короткие зарисовки скорее про атмосферу, чем про события, но все равно прекрасны и вызывают желание тоже забуриться в какую-нибудь глушь.

Новый (относительно) роман Бобылевой, для меня второй, читала с не меньшим интересом. Пожалуй, дачная мистика «Вьюрков» была чуть более милой и затягивающей, но это тоже отлично. Бобылева использует именно тот прием, который я больше всего люблю в фантастике: переплетение реального, очень близкого и скучного мира нашего быта с миром магическим, миром необычных вещей и явлений. Причем в обоих романах эти вещи и явления скорее нейтрально-враждебны людям, но это может быть вопрос неправильного использования.

«Магазин» посвящен, собственно, магазину, который представляет собой нечто среднее между антикварной лавкой и блошкой. В нем не столько продают вещи, сколько покупают у населения. И не простые вещи, а метко названные автором (устами профессиональных персонажей) вещами «не в себе». Содержащими всякие там родовые проклятия и вообще ведущими себя неправильно для, скажем, лыж или пудреницы. Основной сюжет в романе, связанный с внезапным открытием героем такого магазина и попытками выяснить, что же в нем происходит, перемежается вставными новеллами, связанными с появлением конкретных хитро-вредных вещиц и их поведением. Истории местами комические (дедовские неудобные старые лыжи, которые преследуют два поколения и не позволяют от себя избавиться), местами трагические, местами просто гротескные. В целом это очень живо и интересно — правда, история вещей оказалась интересней, чем основная сюжетная арка — она какая-то все-таки сильно непонятная. За магазином стоит какая-то обширная структура, которая сопротивляется то ли демонам, то ли пришельцам, по детали ее остались и для героя-репортера, и для читателя загадкой.

Идея с «проклятыми вещами» в исполнении Бобылевой очень хороша именно тем, что вещи пусть старые, но не слишком старые, и в основном приземленные. То есть не бриллиантовое колье, и не заколка царицы династии Тан, а категория хлама из тех, что у всех лежат по балконам и антресолям, всякое советское и похожее наследие. Имеющее личную историю, а еще — семейную. Жертвы вещей «не в себе» их обычно, видимо, наследуют, и только отдельные безумцы — сознательно собирают. Не понимая, что именно они собирают, но при этом как-то инстинктивно тянясь именно к таким вещицам.

Персонажи, надо сказать, все странные, и не в хорошем смысле, а они какие-то недотыкомки, включая Хозяина, который поначалу кажется грозным, а потом выходит более беспомощным, чем его подчиненные. Вроде бы они и знают, что делают — но до конца в этом уверенности как-то нет. Хотя наблюдать за каждым интересно в отдельности.

Финал с ковидом шикарный.

Оказалась неожиданно веселая и легкая для чтения книга, даже легче Плутарха, но, пожалуй, не веселее Геродота все же. Отдельные эпизоды — просто блеск, особенно персы меня впечатляли.

Собственно, это классический исторический источник по истории Александра Македонского и его походам. Начинается повествование в сохранившейся части текста с войны с Дарием, и это сразу огонь. Персы выступают во всем своем блеске в прямом смысле слова, когда читаешь, как выглядела персидская армия и сколько левого народу ее сопровождало, удивительно, что они вообще умудрялись передвигаться. У нас в театр не ходят такие красивые, как персы ходили в битву, а немыслимый кортеж из родственников, проституток и служителей кажется даже каким-то преувеличенным. Эпизодов с персами много, и все шикарные, в духе «давайте строем ходить в боа». Забавно, кстати, что в глазах Руфа Дарий — персонаж скорее положительный в плане личных качеств, незлой, достаточно благородный и великодушный. А вот его окружение сплошь злобные вредители, которые так и норовят натворить пакостей у него за спиной.

Александр тоже представляется таким прекрасным благородным правителем (по крайней мере, когда трезвый), который отлично обращается с захваченной семьей противника, готов договариваться и в целом проявляет как правитель лучшие качества, по крайней мере, по отношению к тем, с кем он воюет. На этом фоне разительно видна подозрительность и жестокость по отношению к собственным соратникам. В тексте много эпизодов, похожих на русскую криминальную хронику: как на пиру кто-то что-то не так сказал царю, и «во время совместного распития алкогольных напитков, на почве внезапно вспыхнувших неприязненных отношений» тот велел подвергнуть бывшего друга и героя похода пыткам, а потом убить. Общеизвестно, что Александр был не в ладах с алкоголем, но проблема в том, что как во многих, алкоголь пробуждал в нем самые худшие качества. И, конечно, никто толком не решался ему перечить, даже когда спор был ерундовым, или упреки обоснованными.

По развитию истории от войны с Дарием и до индийского похода, кстати, заметно, насколько развращает власть (или успех). Не думаю, чтобы Руф пытался подчеркнуть это сознательно, но это читается, если сравнить отношения Александра с ближним окружением в начале и в конце. Изначально македонское войско и система управления была, как я понимаю, очень демократичной не формально, но по сути, царь был на дружеской ноге со своими военачальниками. Но постепенно, и отчасти от тех народов, с которыми он воевал, он перенял и тягу к роскоши, и недоверчивость, и все остальное вплоть до эпичного объявления себя божеством. Вот пример, как дистанция власти резко увеличилась за непродолжительный срок.

Чем дальше в Индию, тем более фантастическими представляются встреченные и завоеванные «царства» (подозреваю, что это скорее племена). Александр набирает новые войска уже из жителей тех стран, которые он завоевал раньше, и македонский костяк постепенно тает. Но кто остался, таки начинают понемногу бунтовать, потому что смысла уже кроме царя никто не видит. У меня было ощущение, что его смерть восприняли с некоторым облегчением — по крайней мере, никто из потенциальных преемников не ставил вопрос о необходимости завоевания Китая и Сибири. Руф подробно описывает распри по наследованию власти, которые начались еще до похорон, и это весьма поучительно. Становится понятно, до какой степени на одном Александре все держалось как по волшебству, и как с его смертью это волшебство развеялось, и пассионарность начала разваливаться, как и должна была.

Очередной палеонтологический научпоп, все как мы любим, на этот раз посвященный самому знаменитому событию в палеотнологии — тому самому астероиду, благодаря которому динозавров больше нет, а мы с сами есть. Понятно, что на эту тему написано уже бесконечно много, но автор интересно строит повествование, да еще и иллюстрирует его «историями из жизни» разных динозавров, что почитать стоит.

Модель повествования основана на воссоздании автором хронологии: каким именно был мир динозаврьего господства непосредственно перед ударом метерорита, что случилось в сам момент удара, каковы были последствия для всей планеты через час, через год, через сто лет и так далее. Каждому хронологическому отрезку посвящена небольшая главка.

При этом в каждой главке есть и свой герой или несколько — какой-нибудь конкретный динозавр конкретного вида, «с биографией», он, натурально, пытается выжить в этом хаосе. Также представлен и окружающий его мир: растения, другие звери, тоже конкретные палеонтологические виды, реконструированные на основе все тех же ископаемых останков. Как ни смешно, по сути книга — такой набор «личных историй» вымирающих зверей. Нет, они, конечно, не очеловечиваются, это нормальный палеонтологический научпоп, но взглянуть на события исходя из того, что могло происходить в конкретной точке мира с конкретной особью, гораздо интереснее.

Мы было интереснее еще и описания конкретных последствий катастрофы для планеты; признаюсь, я, как и все, в курсе, что «динозавров убил метеорит», но вот раздавил он их или что конкретно случилось — этого я не знала, а Блэк как раз это очень подробно и доступно описывает. Помимо того, что из-за угла удара его сила была таковой, что динозавров поблизости выкинуло в космос (я надеюсь, мы их найдем, они же все еще где-то там болтаются замерзшими комками :-)) — основная причина вымирания, как я понимаю, состояла в том, что по планете прошла волна сильнейшего инфракрасного излучения, и все крупные динозавры, которые не могли или не успели спрятаться в норы или нырнуть глубоко, погибли именно от этого. А дальше сила удара выбросила в атмосферу огромное количество пыли и прочего вещества, которая просто заслоняла солнечный свет, из-за чего среднегодовая температура во всем мире очень быстро и очень значимо упала — что, естественно, привело к дальнейшему массовому вымиранию, когда погибли сначала замерзшие звери и растения, а потом замерзающие, которым стало нечего есть. Блэк пишет, что внезапно выжить жизни на Земле помогла цепь вулканов Деканские траппы, которые начали извергаться и, в условиях «закрытой» атмосферы несколько подняли общую температуру, то есть благодаря им зима не была такой долгой и суровой, как могла бы.

Ну и общий вывод из всей книги: если бы динозавры не вымерли, <s>они были бы сейчас с нами</s> возможно, они были бы сейчас, а вот нас, скорее всего, бы не было.

Много лет не могла собраться с духом почитать Шаламова — и зря. Я ожидала каких-то невероятных ужасов, таких, знаете, ужастик в моменте, кровавых и неприглядных подробностей издевательств над заключенными в лагерях. Оказалось иначе. Это не ужасно, но очень страшно, и основное страшное состоит не в том, что кто-то конкретный, теряя человеческий облик, совершает какие-то ужасные вещи. Основное страшное состоит в том, что все, включая повествователя, теряют человеческий облик — и не то что они начинают что-то особенное совершать — а скорее перестают делать человеческие вещи. Вести какое-то подобие культурной жизни, сохранять какое-то подобие здоровья, сохранять какое-то подобие человеческого отношения к ближнему и надеяться. И проблема не в том, что какой-то один злодей принудил их к этому — а в том, что вся система, от самого мелкого лагерного персонала до самых важных шишек, а также — увы — природа — неизбежно к этому ведет. Система выстроена так, что сохранить человеческий облик невозможно. Шаламов в одном из рассказов пишет, что там, где можно наблюдать чудеса геройства, самопожертвования и вообще лучших проявлений человека — там не было по-настоящему трудно. Там, где по-настоящему трудно, ничего такого не бывает. И естественно, если из этой системы и выходят люди наружу (а она построена целиком так, чтобы это минимизировать), то это уже не люди, а обмылки людей — их не то чтобы сломали, а истерли об нечеловеческие условия и в быту, и в отношении.

Это очень важный сборник для понимания, почему некоторые вещи не должны существовать и почему нельзя их ни в каком виде романтизировать. Приличные люди, попадающие в эту систему, вне зависимости от того, в каком качестве они там оказались и с какой стороны забора, потом уже не возвращаются в нормальное состояние никогда. Из всех рассказов можно вынести, что человек в лагере теряет два качества, которые, как выясняются, и придают ему человечности: сопереживание и способность надеяться и планировать. Нет у Шаламова никакой «лагерной дружбы», за одним единственным редким биографическим моментом (с врачом, который дал ему возможность спастись, а не с другим зэком). Нет никакой лагерной взаимопомощи. Падающего подтолкни, заберешь его пайку. Подлость друг с другом равно страдающих людей, ужасная подлость в мелочах, на которую никто из них на воле себя, наверное, и представить был не способен, — становится совершенной нормой и никак не осуждается. Страшная сторона описанной лагерной действительности состоит в том, что в ней не образуется никакого человеческого сообщества, а напротив, каждый выживает сам по себе, причем ориентируется только на добычу в эту конкретную минуту — и дальше конца дня никто не планирует свою жизнь.

Сужение горизонта, когда не знаешь, расстреляют тебя завтра, или просто будешь работать как обычно, или повезет и достанется какая-то хлебная работа, — вот это, мне кажется, сильно влияет на психику заключенных. Если нет никакого «завтра», многие вещи сразу теряют смысл, кроме самых простых доступных радостей — согреться, поесть и поспать. И когда это происходит годами, способность даже думать о завтра сама атрофируется.

Очень интересные (и самые неприятные) рассказы про лагерных воров, находящихся на особом положении среди арестантов и унижающих их человеческое достоинство даже больше, чем начальство. А еще — про «тисканье» романов. Я, признаться, думала, что это байки, но видимо, действительно находились такие образованные люди, которые развлекали воров в лагере пересказом классики в качестве придворных шутов. Прекрасный роман «Наследник из Калькутты» Штильмарка был именно так создан, в ГУЛАГе.

Очередной классный научпоп от Сапольски, на этот раз не цельная книга, а сборник статей/эссе, объединенных некими общими темами. Мне очень нравится этот автор тем, что он на мой вкус идеально соблюдает баланс между научным и популярным, и еще — очень правильно расставляет акценты в научном. Наверное, так в любой профессиональной области (по крайней мере, в моей точно так): есть некий набор научных постулатов, известный профессионалам. И только некоторые из них в определенной ситуации имеют действительно важное значение для непрофессионалов — но профессионалы это далеко не всегда понимают, и далеко не всегда трудятся дать ту самую важную практическую интерпретацию. Так вот, Сапольски в своей области это делает. Классно не то, что он приводит много научных фактов, исследований и прочей специальной информации, неочевидной небиологу. Классно то, что он дает понятную непрофессионалу интерпретацию, подчеркивая то, что имеет практическое значение не для ученых, а точнее, не только для них. Понятно, что биология не теория чисел, у любого научного факта в этой области есть практическая значимость, но какие-то обстоятельства сложно понять непрофессионалу, какие-то не так важны, это вопрос выбора и правильной расстановки акцентов. При этом Сапольски походя и очень понятно развенчивает популистские мифы, например, о генах, которые якобы отвечают однозначно за какие-то результаты в жизни человека (типа генетической предрасположенности к чему угодно).

Формат собранных в книгу эссе позволяет рассказать о многих интересных аспектах человеческого (и не только) поведения с точки зрения биологии, начиная от разных стратегий размножения у мужчин и женщин и до религиозных моделей. Это не какой-то комплексный труд по биологии, да, автор не ставит целью сделать какое-то исчерпывающее описание — скорее, это набор интересных фактов с глубокой научной интерпретацией. Читать Сапольски, как всегда, интересно и очень легко, не в последнюю очередь благодаря прекрасному чувству юмора.

Одновременно комично, трагично и очень цинично — вполне в духе Во. Такой «современный» роман о «современной» паре: муж стремится сохранить наследственное поместье, содержание которого им слегка не по карману. Жена сама не знает, куда себя приткнуть. Вроде она и не плохая, и не глупая, и не злодейка — но наступил тот странный век, когда женщины с положением в обществе уже могут многое, но еще не знают, чем себя занять. А когда женщина не знает, чем себя занять, она от скуки заводит любовника — что и случилось. В общем, это такая «Анна Каренина», но без русской драмы. Во-первых, там нет ни любви, ни влюбленности даже, а есть скорее увлечение от скуки. Во-вторых, драма если и происходит (я предпочитаю думать, что нет), то не вследствие ярких чувств, а скорее вследствие стечения нелепых обстоятельств, влекущих людей, которые не привыкли распоряжаться собственной судьбой.

Кажется, в этом все дело: все герои треугольника кажутся скорее не злодеями, а недотепами, которые никогда толком своей судьбой не распоряжались, а плыли по течению, куда их там влекла социальная инерция. Они и не пытаются предпринять каких-то активных действий, чтобы чем-то управлять, просто пара неудачных решений (и одной трагической случайности) повлекла цепь событий, которая привела незадачливого мужа-рогоносца в южную Америку. Причем не просто в Америку, а в подобие «Мизери» — читать Диккенса в плену у местного безумца. Итог очень неожиданный, но как изящно Во к нему пришел — все еще сохраняя изначальную модель, в которой ни один из героев не шевельнул и ластой, чтобы самостоятельно что-то решить.

Я все-таки не склонна считать финал трагическим и скорее верю, что наш недотепа выберется — и это сильно пойдет ему на пользу. Потому что весь роман — не то чтобы трагедия, а скорее трагифарс, схожий в этом плане с «Упадком и разрушением». В каждом элементе, включая самую несчастную случайность, цинично-комического очень много.

Мой любимый эпизод все равно про попытку развода. Вероятно, это такая примета времени, но смешно просто невыносимо. Итак, жена сходила налево, и по этому поводу пара решила развестись. Все культурно, с адвокатами, без драм. Но просто так, «по удобству», как пишут в договорах, видимо, еще не разводят — нужна измена как обоснование, но не реальная измена, а формальная, надлежаще документально зафиксированная. Чтобы сохранить даме лицо, решают, что изменщиком будет ее невинный муж. Для этой цели нанимается, эмн, эскортница, с которой бедолага должен съездить на выходные к морю, а также сыщики, которые едут за ними типа тайно с целью обеспечения доказательств. Но все, конечно, сразу идет не так. Эскортница тоже человек, и берет с собой ребенка. Сыщики тоже люди, и возмущены тем, как непрофессионально их клиент подходит к вопросу измены. Все это похоже на любительскую постановку классики, где шпаги заменяют швабрами. Все это в совокупности прекрасно, и в этом весь Во.

Не помню, откуда у меня в читалке взялась эта книга. Аннотация и начало обещали что-то более завлекательное и таинственное, чем конфликт поколений и история про секты. Впрочем, как часто бывает во взрослой жизни и литературе, нечто страшное, завлекательное и таинственное оказалось вовсе даже не таинственным, но гораздо более страшным в своей простоте. И некоторые жизненные тайны лучше бы не узнавать.

Удивительным образом книга одновременно интересная и очень скучная. Строго говоря, это роман про секты, и история двух молодых женщин, столкнувшихся с сектантством, их попыток освободиться и починить то, что в их жизни секта сломала (почти все). Несмотря на другие аспекты сюжета, в целом ощущение такое, будто читаешь нечто вроде смеси психологического научпопа и криминальной хроники — все очень детально, достоверно, по-настоящему, то есть страшно и тягостно — и при этом довольно скучно. Потому что каждую страницу надежда, что вот у жертвы сектантов откроются глаза, она отряхнется и пойдет жить своей нормальной жизнью, тает.

Я не знаю, есть ли у автора какие-то профессиональные знания в области сектантства и откуда он брал материал. По крайней мере, мне то, как рассказана история, кажется очень убедительным, хотя финал с полной потерей героинями собственных личностей, конечно, довольно-таки невероятный. Если это действительно так, это еще более страшно, но, признаться, я думала, что такого эффекта с психически здоровым изначально человеком можно добиться только медикаментозно, а не просто разговорами, ритмичной музыкой и тяжелым физическим трудом.

Очень болезненная часть об отношении одной из героинь с матерью. Это буквально сюжет о том, как убийца дракона стал драконом. Как дочь холодной, равнодушной и совершенно душевно черствой матери сама выросла и стала такой же матерью своим детям. Поразительно, до какой степени она не видит того зла, что причиняет младшей дочери — поразительно, что она даже не хочет его увидеть, вне всяких сект.

Это очень интересный вопрос, мне кажется, почему это происходит с людьми: почему они так черствеют, что состояние самых близких людей совершенно их не интересует, почему они при этом попадают в секты. И мне не кажется, что дело в недостатке любви. Мне кажется, что дело в недостатке воли. По крайней мере, по историям, рассказанным в романе, можно сделать вывод о том, что обе жертвы сект очутились в них в момент крайней душевной и физической усталости, когда именно за усталостью они утратили способность бороться. Внешние по сути обстоятельства (в одном случае смерть матери, в другом — перенапряжение на учебе) привели их к тому состоянию, что проведение собственной воли стало для них слишком сложным. Принятие решений и принятие ответственности, постоянный поиск новых решений в новых обстоятельствах и преодоление жизненных вызовов — все это требует энергии, моральной и физической. Уровень энергии у всех разный, но каждый человек проходит в какой-то момент через стадию пике. Кто-то справляется сам, кого-то поддерживают друзья, родственники и психолог. А кто-то приходит к выводу, что он больше не вывозит. И если человек не может больше проводить в жизнь свою волю, он легко становится проводником чужой. Я могу понять это ощущение освобождения: да, пусть ты занимаешься какой-то тяжелой фигней, но ты больше не принимаешь решений. Ты отдаешь ответственность за свою жизнь в чужие руки, она не на тебе больше, и если ты до сих пор так плохо справлялся (как тебе казалось), то результат хуже уже не будет, но по крайней мере, тебе будет в легче. Так, наверное, это устроено.

Прекрасная книга про современного человека в доисторическом мире, совершенно уникальная в своем жанре. Мы видали много книг и фильмов, в которых пересекаются динозавры и люди и, конечно, динозавры едят людей, а те героически спасаются. Но вот чтобы люди неторопливо и спокойно планировали весь роман, какого динозавра и как они приготовят себе на ужин!.. Это прекрасно, прямо гордость берет за наших русских ученых.

Кроме шуток, «Плутония» с ее дивным чисто попаданческим миром скроена по совсем другим канонам, классическим, а не современно-приключенческим. Герои знают, куда и зачем они идут, это не шайка случайно сбившихся попутчиков, волею судьбы оказавшихся в неожиданном месте (а точнее — в неожиданное время), а заранее собранная и хорошо подготовленная научная экспедиция, составленная из профессионалов. И несмотря на то, что приводит она их в совсем неожиданные условия — больше всего радует, насколько они к этим условиям оказываются готовы. И не потому, что рояль из кустов спас их от птеродактиля, а именно потому, что они профессионалы.

Научно-практическая составляющая для меня — самая интересная часть этой книги. В ней много не то чтобы быта, а организационных мелочей, в которых ненавязчиво сквозит профессионализм самого автора. Обручев был серьезным ученым-геологом, и не придумывал, что там должно быть такого у научной экспедиции, а, я полагаю, брал прямо из своего опыта. И профессиональный состав, и оборудование, и оружие, и вся организация поездки — настолько очевидно реалистичны, что не вызывают вопросов и сомнений. Думаю, в этом секрет успеха книги — именно в том, насколько ненавязчиво достоверно подана вся фантастическая часть с проникновением в мир полой Земли, полной доисторических тварей, где движение вглубь пространства коррелирует с движением назад по времени, от древних людей до динозавров (жаль, то трилобитов моих любимых они не добрались). Да, герои переживают приключения и неприятности, но они к ним готовы и эмоционально, и в большой степени технически. А еще все они вызывают уважение и интерес, и приятно, что нет обязательной в современной литературе «внутренней драмы коллектива» — потому что в группе профессионалов, собравшихся к серьезный поход, ее и не должно быть, иначе они уже не профессионалы.

Казалось бы, встреча с динозаврами должна быть самым ярким моментом книги, но на самом деле, все этапы их пути туда и обратно описаны настолько интересно, что даже динозавры слегка теряются. Удивительным образом для группы умелых людей с винтовками самым опасным противником оказываются вовсе не динозавры, а гигантские муравьи (я как человек, боящийся насекомых, читала с содроганием). И очень здорово, как они коллективно решают нетривиальные задачи в рамках борьбы со всякими тварями — потому что не винтовка побеждает, а разум и сотрудничество.

Про динозавров больше комично. Я понимаю, что это скорее как раз и соответствует реальности и практичному духу книги, но суть в том, что встретив каждое новое невиданное доисторическое животное наши ученые его убивают (обычно довольно быстро и эффективно), обмеряют, описывают, а потом им обедают. Палеонтология замкнутого цикла, в общем. И это повторяется с каждым новым зверем, особенно комично, когда поедая игуанодона, люди жалуются, что это как лягушку съесть и вообще от его мяса воняет рыбой. Надо же им чем-то питаться, резонно, но фразы типа «сочные ноги молодого игуанодона» все равно вызывают смех и невольную гордость. Потому что вот он, правильный подход к динозавру, явно в исполнении человека, который, в отличие от нас, имел непосредственное соприкосновение с разными дикими животными в экспедициях по Сибири в начале 20 века.

Зимой я читала тысячестраничную книгу Carl P Simon and Lawrence Blume «Mathematics for economics» про всякие ужасы типа недегенеративной квалификации пределов и, признаться, поняла там больше, чем в этом романе. Мне кажется, сложность (что равным образом недостаток или достоинство, в зависимости от предпочтений читателя) этой книги в том, что автор захотела — и вместила туда «все, везде и сразу». В небольшой текст романа вписано несколько пересекающихся сюжетных линий в нескольких мирах, причем одни и те же миры и персонажи (или их родственники) действуют в разные периоды времени. Чтобы разобраться в этом клубке, хочется сделать трехмерную матрицу с измерениями «кто», «где» и «когда». Вот мир Моста, который для собственного понимания я сопоставляю с Лесом-между-мирами Льюиса, потому что навигаторы, плавающие по морю вокруг Моста, на самом деле открывают лоции в другие миры (это далеко не сразу становится понятно). Только само Мост, в отличие от Льюиса, отнюдь не нейтральное место, там происходит очень активное и не очень понятное действие, какие-то техногенные (?) катастрофы перемежаются государственными переворотами. Вот мир космического то ли будущего, то ли прошлого, в котором отгремели войны с загадочным врагом, и вытащенной из криосна героине предстоит разобраться, как вернуть корабль к другим людям. Вот наша российская реальность, в ней странная фирма, делающая вроде совершенно скучные нейтральные вещи типа городского планирования, но в итоге все равно оказывающаяся в середине каких-то разборок разлива 90х. Между разными сюжетными линиями протянуты тонкие ниточки, очень условные, но кто, собственно, говорил, что весь узор должен быть шит равной плотностью?

Интересно подумать про выбор трех миров: очень фэнтезийный мир Моста, там тебе и короли, и магия, и вообще само по себе удивительное и романтичное место. Это жанр № 1. А еще там герои все время пьют чай или кофе и едят булочки, право, так мило. Неудержимо напоминает Макса Фрая всем этим. Мир № 2 — космического постапокалипсиса — совсем другой жанр и даже стиль, будто и книгу другую читаешь. Мир № 3 — родная реальность, московские пробки, шаурмячечная, около блатные разборки. Еще пара других миров мелькала вначале, но дальше их не показали. Такое чувство, что автору скучно в одной установке, притом, что все локации нарисованы штрихами и многое приходится додумывать и догадывать. Мир Моста с его магией и антимагией вышел слишком хорош, чтобы так быстро его сворачивать, и концепт героев, проклятых «социальной незаметностью», особенно удался. Признаться, вместо истории Уны я бы предпочла историю принцессы Шторм, потому что она, безусловно, самый интересный персонаж, хотя я и затрудняюсь сказать, почему.

Подумалось, что почему бы не рассматривать концепт «Моста» как метафору взрослой жизни, в которой ты хватаешь по отрывкам из областей, где-то больше понимая, где-то вообще ничего, видишь вперед и назад изрядный пласт времени и пространства, но никак не можешь всем этим управлять, по большому счету.

Я ждала чего-то по-настоящему страшного, типа Анны Старобинец — а оказалась, это уютнейшая и милейшая дачная мистика. Именно тот вариант мистики, который я больше всего люблю: когда мистическое понемногу вливается в обыденность, не через край, не в сюр или магический реализм, а ровно настолько, чтобы было не так ужасающе скучно и предсказуемо.

Действие происходит в садовом товариществе, что сразу создает высокий уровень комизма. Что может быть менее загадочным и приземленным, чем дачная жизнь такого разлива? Рассада, полив, у кого из соседей что выросло, по какому поводу всему поселку свет отключили. Я сама недавний дачник и не могу перестать наслаждаться всем этим. Тем более, что СНТ у Бобылевой — какое-то очень уютное по описаниям, с устоявшимся составом жителей, которые более менее все друг друга знают, налаженным коммунальным бытом, речкой, лесом и удаленностью от других поселений. Такой очень камерный мирок, куда дачники-герои приезжают действительно отдыхать душой, а не только совершать трудовые подвиги на картошке или пьянствовать водку. Читаешь и думаешь, что и сам бы начиная с определенного возраста с радостью провел в таком месте лето.

Когда эту сельскую идиллию потихоньку начинает разбавлять мистика, она оказывается не страшной, а скорее даже немного комичной. Это выглядит так, будто наконец исполнились тайные мечты дачников — причем всех сразу, из-за чего и получается такая путаница (кто-то ведь всегда желает недоброго соседу, подозревая его в наведении порчи на огурцы). Мистика разворачивается постепенно, и хотя кое-кто пострадал первым, в целом создается впечатление, что эти конкретные люди повели себя как-то неправильно. Несмотря на то, что между отдельными эпизодами нет никакой связи — какая-то их мелкость и, скажем так, мелко-пакостническая направленность заставляет подозревать, что это не инопланетяне прилетели, а домашняя и садовая нечисть разных видов расшалилась. Кому-то вредят серьезно, но кто-то вредит скорее сам себе, а еще немного другим. Кого-то, напротив, не трогают, хотя он и рискует больше других.

Сюжет и развивается в этом направлении, чем дальше, тем больше становится понятно, что к нашим дачникам по неведомой причине пришлите те другие, кто испокон веков жил рядом с человеком, но не вместе, не показывался на глаза, играл по правилам, если человек играл по правилам. Духи лесные, земные, водные — кого называют лешими, водяными и прочими подобными, со своими старыми законами и правилами. Это что-то забытое из детства, из фольклористики, заговоры, условия, взаимные обязательства: какие-то вещи знают все (типа, если тебя водит леший, выверни одежду наизнанку), какие-то — меньшинство, а что-то вовсе забылось, утонуло в семейных байках, и теперь всплыло нежданно поколения спустя, когда никто и не думал уже, то ли темное суеверие, то ли правда было.

А вокруг меж тем — благодатное дачное лето, урожай спеет по третьему разу, жить бы и радоваться обитателям СНТ, с некоторыми оговорками. Отличное сочетание обыденности и мистики получилось.

Мне очень сильно понравились три романа из цикла «Первый закон», гораздо меньше — следующие три, но я решила погрызть автора еще, потому что мир уже привычный и интересный, и мало ли какие волшебные вещи от меня скрываются. Но увы, «Герои» — книга не просто проходная, а такое чувство что написанная на спор с издателем. Поясню: это такой Джойс от героического фэнтези, автор показывает несколько дней одной конкретной битвы между Союзом и Северянами в рамках длинной войны, перескакивает между большим числом репортеров. То есть натурально вся книга — о том, как приходила эта битва, никакого более обширного сюжета нет. Даже ничего глобально в той войне не сдвинулось. Вот группа северян, мы подробно рассматриваем, что они делают прямо сейчас, какое у них задание, как они обсуждают свои бытовые мелочи. Вот группа представителей Союза, посмотрим на них. Страниц через 200-300 они, может быть, сразятся друг с другом, а может быть и нет.

Я все ждала, что будет что-то еще, ну нельзя же так 600 страниц, в конце концов. Какой-то еще сюжет, который оправдает создание отдельной книги на эту тему. В Дагоске, в «Прежде, чем их повесят», это была история исчезновения прежнего инквизитора и расследования того, кто из высших городских чинов крыса — не говоря уж о том, что подготовка к осаде и осада тоже заняли не два дня. А тут увы, никаких новых интриг, кроме внезапного итогового возвышения сына Бетода — но, на мой вкус, он слишком проходной персонаж даже здесь, чтобы это как-то искупало остальной роман.

Несмотря на огромное число репортеров, никто из них не кажется особенно приятным или интересным. Аберкромби, к своей чести, вообще не преувеличивает человеческие достоинства, конечно. Но так, чтобы на две армии не было ни одного персонажа, который вызывал бы хотя бы уважение и стабильно делал что-то приличное — это даже для него слегка перебор. В жизни такие люди все-таки обычно находятся. А тут объективный (насколько можно назвать так взгляд автора) взгляд не находит в командовании ни одной армией ни одного мало-мальски компетентного человека — все сплошь бездари и тупицы, движимые исключительно личным маленьким интересом. Как им в принципе удается как-то сражаться, чего-то добиваться и оставаться у власти — большой вопрос.

Я не любитель гигантизма про рождение и гибель империй в одном томе, но подобный, мм, миниатюризм тоже не по мне. Тем более, что дробление точки зрения на миллион ничего не значащих персонажей (Господи, скажите кто-нибудь Аберкромби, чтобы он вырезал своего капрала Танни и больше никогда не доставал!) особо себя не оправдывает, кроме того, что добавляет страниц. К примеру, итоговое падение одного северянина и возвышение другого оно никак не объясняет: почему Кальдер, а не Глама Золотой и не Трясучка, к примеру? Почему Байаз, так офигительно сыгравший раньше, тут ничего не делает и не оказывает на исход битвы и вообще всего никакого особого влияния? Что такое странное случилось с Горстом, наконец.

Если брать что-то еще из мира «Первого закона», я бы с удовольствием прочитала про Гуркул или Старую империю, вот, про совсем другой мир. А не отдельный роман про статистов из предыдущих хороших романов.

Много лет собиралась взяться за этот роман, и всегда останавливалась, боясь, что будет тяжеловесно, тягостно и скучно, ждала такой суровой однообразной прозы. Все не так оказалось, «Буранный полустанок» — это не один роман, а как сказки Гауфа, множество разнообразных историй из разных времен, которые цепляются одна за другую, и при этом удивительно не похожи, и по стилю, и по сюжету. Аркой служит один день из жизни героя — Буранного Едигея, железнодорожника на маленьком разъезде в Казахстане, который везет хоронить своего старого друга на старинное кладбище. Вся история текущего момента — это история этого одного дня, но Айтматов не Джойс (слава богу), нет никакого бесконечного растягивания или технических экспериментов с формой. Просто в рамках одного дня, отходя здесь и там на шаг от сюжета, автор попутно рассказывает множество других историй — и о жизни Едигея, и об этих местах. Айтматов забирается достаточно далеко назад во времени, до Чингисхана или дальше, но у него нет цели дать какой-то специальный исторический экскурс. Читать этот роман — все равно что путешествовать по конкретному региону с другом, который его знает и любит: где-то он расскажет старую легенду из этих мест, где-то исторический факт, где-то — историю из жизни своих дедушек и бабушек — и так складывается многомерная картина, такой портрет местности не только в пространстве, но и во времени.

Пожалуй, выбивается из общего ряда (и, откровенно говоря, кажется мне совершенно лишней) только линия с пришельцами. Она слишком надуманная и подспудно-моралистичная, как бы показывает, что сильные мира сего совсем ничего не стоят, это мелкие трусливые душонки, причем со всех сторон земного шара, не то что наши или американцы чем-то хуже, а действительно с такими правителями нет надежды. Хотя прямо это и не говорится, но, думаю, читателям всем понятно, и вся история с контактом — на самом деле об этом.

Зато если опуститься с небес на землю, надежды гораздо больше. Несмотря на то, что роман идет на довольно ровной ноте, без резких перепадов вверх и вниз — они, конечно, есть, но прелесть именно в том, что в нем не одна история, а много. И за тяжелой или ужасной историей следует другая, которая, конечно, ничего не искупает, но показывает новый поворот, на котором все-таки открывается будущее, и жизнь продолжается. Да, сюжет касается небольшого числа персонажей — обитателей этого затерянного в степях железнодорожного разъезда, но ни у кого из них жизнь не была какой-то легкой или предсказуемой, и таких судьбоносных поворотов, падений и радостей, у каждого достаточно. Несмотря на отдаленность, всех цепляет непростая судьба страны, и война, и репрессии, и оттепель, но и без этого достаточно своих, внутренних причин, чтобы качаться на весах жизни, то вверх, то вниз.

В этом главная прелесть романа: без малейшего морализаторства и отвлеченных рассуждений, за счет множества разных историй, и далеких, и близких к основной линии повествования, за счет того, как показывается с разных сторон мир небольшого числа обитателей полустанка — создается это ощущение продолжающейся жизни, в которой нет никакой конечной точки, ни вверх, ни вниз. Маленькая вставная новелла про белое облако Чингисхана является хорошей иллюстрацией тому, как сделан весь роман: провал и смерть двух героев, пошедших против запрета хана, в неожиданном сочетании с давним предсказанием останавливает великую армию и спасает от завоевания Европу, и при этом их собственное существование тоже как бы продолжается, у истории нет никакого конца, потому что мы, русские, уже по своей истории знаем, что там было дальше. Эта удивительная связанность событий, малых и больших, связанность в обе стороны, удивительно тщательно сделанный узор из таких историй, в котором первый контакт человечества с пришельцами достоверно связан с похоронами старого железнодорожника.

Я четко помню такую книгу в детстве, но совершенно не помню, чтобы читала ее. Может быть, и нет, может, она мне казалась слишком детской. Но в почти 40 зашла на ура, и нет, не кажется слишком детской — особенно учитывая, что в этой книге есть буквально все, и от механики работы фондового рынка до популярной астрономии. Удивительным образом Носов умудрился и все объяснить, и все обсмеять. Понятно, что помимо приключений Незнайки тема «социализм против капитализма» слегка неизбежна, но и подана она очень забавно. В частности, Остров Дураков вызывает у меня наибольшее количество вопросов о том, не держит ли автор большую фигу в кармане — наверняка каждый взрослый читатель задумывался о том, что не прочь бы он на таком оказаться, и вот тут «экономическая» подкладка романа дает трещину. Зато во всех остальных проявлениях она просто прекрасна, и про совещания богачей, и про торговлю акциями. Хотя мое любимое, конечно, — это экономическая гостиница. Я таких услуг много встречала в разных областях, построенных по этому же принципу.

Вообще решение с тем, что на ракете улетают на все, кто ее строили, а только два случайных пассажира, оказалось очень неожиданным и интересным — и именно благодаря этому сюжет двинулся в такую сторону. Заметим, что наши герои прилетели из идеалистического общества и мира, устройство которого не совсем понятно, в мир совершенно реалистический, мир суровой борьбы за жизнь в условиях ограниченности ресурсов. Неудивительно, что там с одной стороны все гораздо интереснее, а с другой стороны, — силы у героев заканчиваются, и поэтому под конец Незнайка начал буквально помирать, так сильно его тянуло обратно, не то чтобы к солнышку, а в уют и безопасность. В такой мир, где ни за что не надо платить и растут общие арбузы размером с дом я тоже хочу.

А вообще мои любимые герои в этой саге — это богачи. Во-первых, они все очень клевые и по-своему логичные, во-вторых, каждый из них урод на собственный комический манер, и в-третьих, совершенно непонятно, как эти дураки умудрились заработать столько денег (в жизни так часто тоже бывает). История с Пончиком показывает, что дело не в каком-то особенном уме или таланте, а скорее удачном стечении обстоятельств, которое может вынести человека на верх экономической лестницы, но также и уронить. Такой образчик антипротестантской этики, как и весь роман в целом, он показывает, что в мире развитого капитализма экономический успех строится не на труде, а на обмане и эксплуатации, поэтому работай — ни работай — а только чудо в виде добрых пришельцев с гигантскими семенами может тебе помочь. Ну а в идеалистическом мире Земли никакого экономического успеха и вовсе нет.

Но все-таки главная прелесть романа — не в «социалке», какой бы она ни была, а в деталях. От комических названий (про баржи супер идея) и концептов (еще более экономический отель с подземными этажами, не знаю насчет отелей, а на круизных лайнерах это так и работает, ниже уровня воды дешевле) до каждого из встреченных героев. Товарищи-мошенники прекрасные, разнокалиберные товары и пищезаправочная станция почему не пошли в народ, я вообще не понимаю. И еще великое множество прекрасных бытовых и языковых находок. Признаться, не уверена, что дети могут все это по достоинству оценить.

Прочитала роман на одном дыхании, пока ждала задерживающийся рейс. Я обычно так вафли ем: открываешь пачку, дальше кратковременная потеря сознания, и уже ничего нет, только пустая обертка. Рецепт, в общем, наверное, прост: хороший и легкий слог (одно не равно другому) плюс удачная тематика, которая соответствует наиболее shameful фантазиям взрослых людей.

Какие сверхспособности вы хотели бы иметь? Может, это дети выберут летать или там разговаривать с животными. А вот взрослый человек, по здравому размышлению, мне кажется, непременно сказал бы что-то из того, что описано в этом тексте — именно потому он так привлекателен, именно потому от него не оторваться, хотя истории-то в целом вполне обычно-житейские. Роман про разных людей с разными способностями, эмн, паранормального толка. Мне одной казалось, что всю жизнь жить в своей шкуре (то есть человека, родившегося там-то, с таким-то бэкграундом, родней, образованием, способностями, внешностью и тд) — это как-то скучновато? Правда, я надеюсь, что в других жизнях все иначе. Но идея сознания, которое прыгает между телами и может «пожить» в разных людях, да еще и апгрейдить их жизнь за счет обширного опыта и разума — здорово же. Дальше Жвалевский аккуратно конструирует, как это могло бы быть. Или, например, способность управлять эмоциями других людей, включая пресловутый энергетический вампиризм — ну здорово же! Не говоря уж про идею заново прожить свою же жизнь — какой привлекательной кажется взрослому человеку возможность не совершить тех ужасных ошибок, о которых он вот уже двадцать лет как жалеет.

Прелесть романа состоит в том, что введя вначале такое «фантастическое допущение», дальше автор развивает сюжет исключительно в реалистичном толке, то есть можно очень удобно на себя примерить, как это работает, какие плюсы и минусы. Такая «реконструкция реальности» после фантастического сдвига — гораздо интереснее, чем если бы с героями все время происходило что-то необычное — именно потому, что о таких «небольших» переменах в обычной жизни, наверное, каждый человек задумывался — притом, что в остальном жизнь все равно оставалось бы обычной.

Это не такая уж и фантастика, по большому счету. Но очень горячие и очень несбыточные мечты, как вот эту конкретную реальность обустроить бы поудобнее, чтобы и соломки себе подстелить, где нужно, и не скучать. Поэтому shameful pleasure, собственно говоря.

Ну вот, и на меня, как мой муж выражается, «напала национальность». Уж на что я не питаю любви к своей малой родине (Восточная Сибирь, конкретно Иркутск) и всему тамошнему посконному (особенно декабристы, это просто чистая ненависть) — а повесть Распутина, нашего местного автора, выбившегося в советские классики, прочитала буквально на одном дыхании. Притом, что она тоже, казалось бы, очень такая «посконная» — про жизнь (тяжелую) и быт (довольно безрадостный) жителей небольшой деревушки на берегу Ангары в последние годы Второй мировой.

Но при этом сама житейская история, рассказанная в повести, — солдате-дезертире, который не выдержав ужаса войны тайком пробрался к родной деревне, — настолько трогательная и захватывающая, что читается очень легко. Мне кажется, дело в том, что каждое действие и реакция каждого из персонажей так выведены автором, что они предстают совершенно логичными, естественными и сложно представить, как могло было бы быть иначе в данной ситуации. Ну то есть все люди ведут себя в соответствии со своим характером и прочими ограничениями знаний и возможностей, понятно, — но при этом даже когда самого себя ставишь в их ситуацию, в их лапти, тоже не представляешь, как поступил бы иначе. После того, как произошло первое событие — возвращение дезертира — все развивается каким-то совершенно необходимым образом, самым логичным, пусть и медленным.

Очень хорошо описание быта, на самом деле, и интересно. Понятно, что автор знал, о чем пишет, но эти времена уже прошли, и поэтому взглянуть на прошлое его глазами интересно. В жизни в отдаленной северной деревушке нет ничего особо странного, и понятно, что это непростая жизнь (даже и сейчас она там непростая, а уж в 40е), но при этом в настроенности жизни, в том ровном укладе (который как раз ломает возвращенец) есть что-то очень уютное и завораживающее. И в описании жителей деревни — ни одного искусственного лица, ни одного картонного персонажа, все очень настоящие и разные.

Ужасно жаль героиню, и судьба ее ужасно трогает. И деться ей некуда, ни от себя, ни от своего дезертира, ни от своей деревни. И никто в деревне не желал ей такой судьбы, однако загнали, как охотники, и не оставили выбора.

Шикарная вещь, надо еще почитать Распутина.

Начали за здравие, а как закончить, не придумали, и в итоге вместо концовки у романа сто страниц какой-то невообразимой словесной мути. А была интересная задумка: псевдонатуральный мир, в котором существуют автомобили и ядерные ракеты, но также присутствуют натуральные ведьмы, которые правда вредят людям, и натуральная инквизиция, которая их ловит и обезвреживает, действуя действительно на благо общества. Также есть другая пара антагонистов — навки-утопленницы и уничтожающие их «чугайстеры» (уж не знаю, нашли это авторы или сами придумали). И вроде бы в мире между всеми существует определенный баланс, как в нормальном состоянии общества между полицией и преступниками — до тех пор, пока не приходит супер-ведьма, из-за которой у всех остальных начинает ехать крыша.

Роман вполне в духе Дяченок, много деталей, много психологии, неожиданные и достоверные сближения героев, приятные жизненные диалоги и вообще все, за что читатели любят авторов. Но с сюжетом, увы, вышел прокол. Примерно с середины понятно, кто наша искомая супер-ведьма. Только непонятно, что дальше с этим будет — и авторы, увы, вместо того, чтобы хоть каким-нибудь способом решить ими самими же заданную задачу, безжалостно все сливают. Проще говоря, в конце вместо нормальной развязки того, что было довольно логичным и реалистичным сюжетом, читателя ждет много скучных страниц, заполненных потугами на «поток сознания», помноженными на мистическую ересь, хуже которой только Камша пишет. Это прям обидно, потому что вплоть до этого момента был хороший интересный роман. Но нет, увы, тут вам не «Град обреченный», и концовка в духе «ящик водки и всех обратно» никак не кажется мне удачной.

Если эту часть выкинуть, то славный фантастический приключенческий роман, без особых штампов и банальностей сюжета, с нормальными живыми героями со своими недостатками. На мой взгляд, соединение мира действующего ведьмовства и действующей инквизиции с современностью недотянуто, и в особенности непонятно, почему ведьмы обязательно должны испытывать желание вредить людям. Особенно почему при развитии науки, когда уже изобрели ядерные ракеты, в изучении столь важного общественного явления как ведьмы до сих пор полагаются на фолианты 400-летней давности — это все равно, что наша с вами современная медицина была бы основана на идее о том, что в людях есть теплые и холодные гуморы — притом, что другой рукой мы прекрасно летали бы в космос. Недостаток в мире процветающего ведьмовства И науки научного изучения ведьмовства (как и сущности навок) вызывает больше всего сомнений в качестве проработки такого мира. Поэтому толком и не складывается картинка, то ли у нас ракеты, то ли заговоры, но не одно и другое сразу.

Привычка выбирать книгу по понравившемуся названию, не читая аннотацию, опять сыграла со мной злую шутку: роман оказался реально про наследников Фауста. Ну поймите меня правильно, чего ждешь от современного русского романа с таким названием? Историю про каких-нибудь ученых химиков, которые двигают рубежи науки и делают при этом сомнительные моральные выборы.

А оказалось, что роман реально про наследников Фауста, то есть про его дочь и ученика. И дело происходит в Европе в эпоху географических открытий, ведьм еще жгут, но в Новый свет уже плавают.

Более того, оказалось, что это самый что ни на есть женский роман. Потому что если убрать весь антураж про ученость и дьявола, сюжет состоит в том, как бедная золушка нашла свою любовь, преодолела с ним все жизненные препятствия, родила сына, и зажили они счастливо. В итоге это как-то даже обескураживает, насколько просто все оказалось в конце и зачем было приплетать сюда Фауста. В целом ощущение такое, будто читаешь очень хороший, качественно написанный и продуманный фанфик, такую сайд-стори к основой линии (собственно Фауста, который к началу действия романа уже умер, но не совсем). Автор очень нежно и вдумчиво подходит ко всему историческому антуражу, и ни один из персонажей ни словами, ни поступками не вызывает особых сомнений, как и общий сюжетный сеттинг. Это очень хорошо, особенно учитывая, как у нас любят писать про «условное Средневековье» и какую степень исторической безграмотности обычно демонстрируют. Возможно, специалист найдет в исторических реалиях романа нестыковки, но мне ничего буквально не резануло глаз.

Я еще хотела в начале написать (до того, как дочитала), что роман читается так, будто он написан в 19 веке. Не совсем что-то из Бронте, но около того. И дело даже не в сюжете, который представляет историю девицы, нашедшей свое счастье, а больше в стиле — плавном, полном мелкими деталями, каком-то очень аккуратном. В целом сюжет развивается довольно плавно, есть, конечно, несколько роялей в кустах (главный из которых — как внезапно героиня нашла в новом городе свою работу и любовь), но в остальном все так, как и ожидаешь в романах именно 19 века. Даже дьявол именно такой — немного «домашнего» вида, не страшный. То, что делают люди в этом романе, оказывается гораздо неожиданнее и страшнее — но это традиция Леонида Андреева, плющевые дьяволы. Единственная часть, которая сильно выбивается из общего плавного и логичного хода повествования — это внезапная и довольно короткая (!) поездка лирического героя в Америку. «Мне в Париж по делу срочно». Рояль на пути туда и рояль на пути обратно. Понятно, что для того, чтобы героиня испила свою чашу приключений сполна, прежде чем погрузиться в семейное счастье, надо было куда-то удалить героя, но это уж, простите, «Анжелика в Новом свете». С одной стороны, письма из Нового света — самая интересная часть, с другой стороны, это совсем не пришивается к остальному повествованию.

Читала не без удовольствия, хотя сцены с дьяволом как раз самые скучные (потому что предсказуемые), да и в остальном быстро становится понятно, к чему все идет (кроме Америки), но написано славно.

Видимо, надо пересмотреть свое неприятие Пелевина — я раньше читала только один его роман, «Generation «П», причем лет 25 назад — и тогда у меня осталось впечатление чего-то очень поверхностного, конъюнктурного и нацеленного на дешевый хайп (это как сейчас написать роман про ИИ и машинное обучение). На этом я и бросила, потому что вообще не люблю «модных современных авторов».

А вот «Чапаев» оказался очень классный, и умный, и захватывающий, и без всякой современной попсы. Набившие оскомину приметы 90х, конечно, присутствуют, но это все актуально периоду, когда текст писался, грех автора упрекать за то, что он описывает свою законную реальность. Неожиданная и правда интересная идея героя, который то ли в современном мире в дурдоме, то ли в революционной России, где в силу странного стечения обстоятельств оказывается тем самым «Петькой» из анекдотов про Чапаева. История про то, как «Петька» попал в помощники к Чапаеву, кстати, шикарная и по сути совершенно в духе классических воспоминаний /биографий из Серебряного века о том, как решались во время судьбы (и так же легко рушились), как странно и быстро все устраивалось. Очень здорово передан этот общий zeitgeist — когда взлеты и падения происходят как-то по чистой случайности, потому что человек оказался в это время в этом месте. И сам герой, в общем, очень укладывается в «среднего интеллигента» того периода: с одной стороны, образован, пишет и издает даже стихи (кто этого не делает), с другой, имеет револьвер, умеет им пользоваться и может при острой необходимости убить человека.

Образ Чапаева шикарен. Он очень пелевинский, конечно, весь этот дзен-буддизм, вся эта восточная мистика, которая то ли реальна, то ли нет. Это одна сторона, дальше есть такой Чапаев из анекдотов, надеваемый образ, который хлещет самогон и глумится над Петькой. И есть еще Чапаев-эстет, который переодевается во фрак к обеду, всем собой воплощающий даже не НЭП, а то, за что потом сразу стали расстреливать.

Анка тоже есть, и она шикарная женщина в совершенно современном понимании — не томная, а недоступная в силу отсутствия интереса, точнее, наличия других интересов, сама по себе.

Как и с кем они там воюют, не показано, да и не важно. Это интересно, но толком не перескажешь, слишком много сюра. Но очень качественного сюра, отлично написанного стилистически («такая моя командирская зарука») и с кучей всяких подтекстов.

Да, идея поверхностная и прямолинейная: как мало дорога среднему человеку его пресловутая свобода и до какой степени ему наплевать, какая над ним власть и кому и чем он платит налоги, до тех пор, пока его положение существенно не ухудшается.

А мне понравилось реализация. Весь этот провинциальный мир, герой, который мало чего в жизни понимает, хотя уверен, что понимает все. Очень достоверно, по-моему, изображено, сколько информации доходит до пресловутого «среднего человека» (очень мало) и сколько им из этого осознается (еще меньше). Притом, что казалось бы, марсиане, все должно бурлить. И до прошлого года мы все были бы уверены, что вот не может быть такого глобального события в жизни мира и страны, которое одновременно и задело бы всех людей, и прошло бы как бы по касательной. А нет, смотрите, может. Во-первых, пресловутое «никто не знает всей правды». Все говорящееся — не большая и не меньшая чушь, чем «взрыв на подземном мармеладном заводе». И ничего, не просто кого-то устраивает, а большинство устраивает. И даже при отсутствии нормальной официальной информации то, как действует пропаганда (надоевшие статьи о пользе желудочного сока) — одновременно и очень грубо, и эффективно. И вот это отсутствие у героя позиции относительно марсиан — понятно, что каждого своя пенсия интересует, а как только выяснится, что и марсиане ее будут платить — и ладненько. Да и не только у героя, а как волшебно меняется его боевой зять, которого даже ничем особо не пугали, а наконец-то ему дали то, чего он, видимо, хотел.

Давайте не будем считать это морализаторской повестью, все-таки АБС когда хотят, могут специально гораздо лучше. Давайте будем считать это повестью о когнитивных способностях. Тогда выходит очень наглядно, как именно судьбоносная информация распространяется в обществе «средних человеков», как она трансформируется и как конечный потребитель ее перерабатывает в итоге (в желудочный сок, натурально, больше никакого результата). Вот это достаточно трагично и поучительно и стоит того, чтобы погуглить, что там делают с марками.

Это цикл небольших рассказиков, вовсе не сказок, а скорее — зарисовок из итальянской жизни. Сделанных вполне в духе Горького, то есть с очень неумелым пафосом человека, отличающегося отсутствием вкуса и чувства меры. Вспоминается, что сколько ни говори «сахар», во рту слаще не станет — вот и от текста Горького не создается впечатления красоты, хотя он старается нагромождать красивые слова изо всех сил и сверх всякой меры.

Сюжеты в основном простенькие и вполне укладывающиеся в концепт того, как итальянский пролетариат сначала страдает под игом капитала, а потом борется за свою великую свободу. Все герои — «простые итальянские рабочие и крестьяне», аж противно.

Должна признать, впрочем, что некоторые итальянские черты как нации мне кажутся переданными вполне верно, в конце концов, не зря Горький столько времени прожил на Капри и что-то точно мог заметить. Любовь к длинным разговорам в кафе, к примеру, или общая эмоциональность. Но ничего такого, что на самом деле заслуживало бы особого внимания или признания как что-то «типично итальянское» (хотите прочитать действительно клевые тексты про простых итальянских крестьян и рабочих — читайте Гварески про дона Камило). Да и Италия, изображенная Горьким, мало чем отличается от самой захудалой и северной русской провинции — то ли он умудрился не разглядеть ни культуру, ни климат, то ли сознательно это опускает, чтобы не вызывать классовой ненависти у советских рабочих, чтению которых это все предназначено.

Большинство историй настолько проходные, что хотя их много, их сюжет и героев тут же забываешь. Впрочем, надо выделить одну, которая сильно выбивается из общего рядя про рабочих и борьбу пролетариата — отличный рассказ про горбуна и его сестру, всю жизнь построивших на взаимном соперничестве и взаимной ненависти. Удивительно умный и наблюдательный для толстокожего Горького, мне кажется, такая тлеющая годами семейная драма внешне нормальных, а внутренне ужасно мерзких родственников, повязанных друг с другом, очень в духе Щедрина.

Сейчас, в 2023 году, особенно забавно читать эту детскую книжку, написанную в СССР в 1958. Все сбылось, но только не в мире светлого коммунистического будущего, а в мире развитого капитализма. Но все равно потрясающе, как автор столько предсказал!

Ладно, автомобилей, которые бы прыгали и летали и были в форме лошадок на колесах, массово нет. А вот беспилотные машины — есть! И такси, которое можно вызвать из любой точки города и которое экономичнее и во многом удобнее собственной машины — тоже есть! И продвинутая сельскохозяйственная и прочая техника, в том числе с искусственным интеллектом, которая сама распознает, куда ей ехать и тд. Более того, даже fast fashion Носов предсказал (наверное, в 58 году это было такой светлой мечтой, что стоит появиться новой моде, как фабрики тут же отшивают все по желаниям людей и заваливают магазины товарами; это сейчас мы думаем больше об экологических последствиях такого перепроизводства тряпок). В общем, идеально удобный мир Солнечного города вполне существует, если брать наиболее продвинутые города планеты. За минусом финансового вопроса, конечно, который автор так тактично обошел, но мы не обойдем. С другой стороны, до концепта, что государство регулярно платит гражданам просто по факту, к чему пришли богатые арабские страны, он все-таки не додумался, но может, это противоречит концепции безденежного коммунизма.

Забавно и показательно, как для разрушения этого идеального общества, в котором все так отлично устроено, достало трех ослов, которые даже ничего особенного не делали, более того, были по-настоящему глупыми, то есть никакой «криминальный гений» за всем этим хаосом не стоит. И это такое «Собачье сердце» для самых маленьких, не знаю, отдавал себе автор в этом отчет или нет. Удивительно, как люди быстро теряют культурность, но факт. И на каких хрупких основаниях держится общество. Мне кажется, это происходит в истории волнами: только подали безнаказанный пример «воруй-убивай», тут же общество захлестывает. Остановить это сложнее, чем начать.

Как много в нашей литературе, совершенно недетская книга в прекрасной детской подаче.

Удивительно, как я при своей любви к советской прогрессорской фантастике, умудрилась это пропустить! На фоне всего остального, что я читала за последнее время, Филенко был прямо очень интересным и очень легким.

Несмотря на то, что серия написаны в 90е годы, когда уже вовсю писали всякий треш, «Галактический консул» — это, как уже много раз сказали, такой «мир Полудня», только без коммунизма. То, что происходит на Земле и как там все устроено, описано мелкими штрихами, относящимися к родственникам и друзьям героя. В целом все выглядит вполне благополучно и чувствуется, что автору это не интересно. А вот что интересно — это путешествия героя сотоварищи к разным мирам и контакты с разными хитрыми расами — потому что герой не то чтобы прогрессор, а скорее исследователь. Не только дипломат, сколько переговорщик в ситуации, когда контакт то ли есть, то ли нет, и неясно, то ли это враги, то ли им просто пофиг.

Мир Филенко мне лично очень интересен именно этой всеобъемлющей моделью Галактического Братства, что-то вроде ле-гуиновской Ойкумены, в котором человечество является лишь одной из, и не самой старшей и уважаемой, расой. И при этом Братство как-то координирует свою деятельность, поддерживает младших членов технологиями, содержит посольства, а также по мере желания каждой расы осваивает новые планеты.

Мне лично очень легла на душу гуманистическая идеология автора: такое и вообще редко встретишь, в фантастике последних лет так тем более (где все так или иначе крутится вокруг того, что герой накостылял всем пришельцам и какой он крутой). Напротив, в мире «Консула» межрасовые конфликты и вообще применение силы к другим разумным расам настолько категорически неприемлемы, а концепт если не дружбы, то взаимного уважения и неповреждения настолько возводится в культ, что этот мир кажется очень разумным, уютным и привлекательным. Что, кстати, забавно, учитывая, что во всех остальных аспектах альфа-самцовые ценности там присутствуют (периодически и излишне упоминается, какой герой сильный, какие у него мышцы, ого! а еще женщины в кадре появляются исключительно для того, чтобы влюбиться в героя насмерть и дать ему себя величественно отвергнуть и страдать остаток жизни). Но в любом случае это общее *нежелание войны* не только со стороны героя, но и явно со стороны автора, общий концепт дружелюбного мира и пришельцев, чуждость которых спокойно признается и с которыми можно договориться, — она очень ценна. Собственно, все описанные эпизоды приключений героя — именно такого формата, очень ле-гуиновская мораль, установление контакта без войны. В жизни героя был только один серьезный прокол, и то, что произошло потом, только подтверждает, что весь описанный мир разделяет эти ценности.

Не скажу, что текст прямо всем идеален, конечно. Про пришельцев очень интересно. Про то, как герой устраивает отношения со своими женщинами и гуляет со своими друзьями — очень скучно и вообще непонятно, зачем в хорошем фантастическом романе эта лабуда. Многовато разговоров там, где теоретически у персонажей не должно быть времени и желания вести такие заумные беседы, поддельно блещущие авторским остроумием. Но то, насколько интересно устроен мир, как описаны различные расы пришельцев и эпизоды контакта с новыми — все перекрывает.

ps Уже прочитав, выяснила, что под одной обложкой с названием «Галактический консул» было в реальности два романа, «Гребень волны» и «Гнездо Феникса».

Это мог бы быть неплохой детектив с «книжным» антуражем, историей, построенной вокруг таинственной книги таинственного писателя, за которой охотится таинственный незнакомец. Но увы, на проверку вышло любовным романом, причем не просто самого ужасного пошиба, а таким, какой с радостью возьмут экранизировать в Болливуде. Велико было мое разочарование, когда ближе к концу книги выяснилась главная интрига — что романтические герой и героиня, вокруг любви которых вертится вся история, на самом деле — брат и сестра. О, у нее такое же родимое пятно! Мне так грустно, что я даже не могу танцевать! Что, правда, до сих пор законом не запретили писать такие сюжеты?

А жаль, все так мило начиналось: книжный магазин, отец и подросший мальчик, таинственный роман, никаких розовых соплей, только загадочные книги плюс несчастливая история Испании первой половины 20 века. Но увы, чем дальше, тем больше разрасталась романтическая часть, пока место повествователя не заняла вместо юноши экзальтированная барышня, которая все и «пересказала».

В общем-то, конечно, с самого начала книги было много нехороших звоночков, которые я предпочитала пропускать, потому что было интересно. Во-первые, обилие совершенно невозможных красивостей, которые никак не назовешь хорошим слогом — скорее такие перлы могут выдать начитанные школьники, которым хочется не просто покрасивей, а еще и чтобы очень оригинально. Причем эти красивости возникают как-то ни к чему при в остальном довольно спокойном стиле.

Во-вторых, вместо того, чтобы *показывать* нам сюжет, автор раз за разом *пересказывает* его. Есть план событий, которые происходят сейчас, но наиболее важные события даны именно в пересказе третьих лиц, такое многостороннее квази-историческое повествование. Технически это автору гораздо проще, понятно, и не надо задаваться вопросом, почему герой-рассказчик так много знает и почему «письмо в несколько листов», которое оставила героиня, на самом деле занимает в книге двести страниц, и в нем-то и пересказывается основной сюжет.

В книге много интересного, прежде всего, второстепенные персонажи, они как раз очень живые и хорошие. А вот главный персонаж, пресловутый «гениальный писатель», вокруг книг и неудачной любви которого все так бегают — совершенно какая-то искусственная личность. С ним куда ни плюнь, одни нестыковки. Начнем с того, что писать романы про гениальных писателей уже подозрительно: если ты заявляешь, что вот любой человек, которому попался любой из этих романов, бросил все дела и читал его всю ночь, а потом решил посвятить всю свою жизнь поискам автора, — ну так давай, покажи, что там такого гениального. Но вместо этого показывают только чрезвычайно глупенькие изречения, которым место на стене вконтакте, рядом с Бисмарком. Дальше, если автор такой гениальный, что все герои им прониклись, как вы объясните фатальный коммерческий неуспех? Так не бывает, граждане. Бывают книги не для всех, но они и не должны завлечь десятилетнего мальчика. Ну и наконец, если посмотреть со стороны, удивительно, как это настолько эгоистичный главный герой, готовый ради своего увлечения пожертвовать всеми и ни секунды не думающий о последствиях для других людей нажил сплошь таких прекрасных преданных друзей и женщин, которые, вместо того, чтобы плюнуть на его инфантилизм и заняться своими делами, посвящают ему всю свою жизнь совершенно бескорыстно. Такое тоже случается, конечно, созависимые с нарциссом, но не то чтобы прямо со всеми вокруг — обычно одна жена или мама страдают.

В общем, роман был бы хорош, если б выкинуть из него всю историю писателя и его сестры и оставить только историю мальчика и его книги. Даже киношного злодея можно было бы простить, хотя это тоже смешно и нелепо. Но в общем, как и большинство сюжетных ходов в этой книге.

ps Название не имеет к тексту никакого отношения.

Определенно, палеонтологический научпоп — мой любимый научпоп. В выкапывании и собирании динозавров, а также чтении о том, как люди это делают, есть что-то очень умиротворяющее. Может, потому, что это занятие кажется самой отстраненной профессией от проблем современности с одной стороны, и жутко интересным — с другой.

Книга не просто про динозавров, а про конкретного русского палеонтолога (как я понимаю, Амалицкий как раз самый известный в плане накопанных и собранных им костяных богатств), его работу и вообще весь тот период в русской палеонтологии. Замечательная не только с точки истории палеонтологии, но и истории нашей родины и быта.

Представьте только: конец 19 века. Прогресс, конечно, довольно далеко пошел в столице, прошли реформы Александра II, работают университеты и тд. Но до русской глубинки все это докатывается небыстро, да и палеонтология — наука новая, в мире не так давно целенаправленно копают динозавров, а в России и подавно. И вот в село Соколки Архангельской области приезжает проводить раскопки довольно молодой археолог — и как начинает находить целые скелеты новых видов динозавров! Понятно, что на раскопки нанимаются месткие крестьяне, которым сначала археолог, уважаемый профессор из Варшавы (в то время российской провинции) пытается объяснить как есть, а потом сдается и рассказывает, что это звери, которые не поместились в ковчег во время Ноева потопа. Раскопки длятся сезонно много лет, крестьянам археолог с женой становятся уже за «добрых бар», Крестьяне входят во вкус и соревнуются, кто больше накопал. При этом периодически все-таки всплывают разговоры на тему «антихриста», конца света, но общую подозрительность удачно рассеивает устюжский епископ, посетивший и благословивший раскопки.

Найденные парейазавры (открытые чуть ранее в Африке), а также совершенно новые иностранцевии и борисякии (в честь учителей и соратников Амалицкого) имеют такую посмертную судьбу, что они бы удивились, потому что их кости сначала уезжают к профессору в Варшавский университет, после начала первой мировой их часть с муками эвакуируют в Питер, потом еще долго возят с места на место и не могут толком приткнуть из-за отсутствия приличного здания музея. Начинается советская власть, палеонтологи дают всякие комсомольские обещания типа повышения собираемости динозавров. Палеонтолог Амалицкий давно мертв, а найденные им кости все не находят покоя (такое уж время пошло, кто умер до 17 года, тому повезло, как у нас до ковида).

В качестве торжественного итога, правда, не написанного в книге, а уже из личного опыта, могу сказать, что я была с московском палеонтологическом музее и всех их видела: стадо парейазавров Амалицкого, и жутковатую иностранцевию (в честь учителя Амалицкого профессора Иностранцева), и борисякию, и даже, кажется, аннатерапсида петри, названного Амалицким в честь своей жены Анны Петровны :D

Лучшая часть истории, безусловно, касается раскопок в Архангельской области и отношений с местными крестьянами по этому поводу — это не только познавательно, но еще и бесконечно смешно.

ps Отмечу на всякий случай, что все упомянутые звери на самом деле не динозавры, а так (с)

Очаровательный палеонтологический научпоп, который пойдет и взрослым, и детям. Это не какое-то серьезное исследование, а серия небольших — по 2-5 страниц главок, посвященных различным существам, жившим на территории условной России на протяжении всего периода истории, то етсь от архейского эона до плейстоцена. Речь не только про животных (особенно учитывая, что в ранние эпохи понятие «животное» вообще было размытым), но и про обитателей морей и насекомых. Про динозавров тоже есть, но не только про них. В целом авторы скорее в каждой главке дают некий короткий общий обзор фауны эпохи (понятно, ну очень общий), останавливаясь на нескольких особенно примечательных видах.

Забавнее — почему, собственно, России. Учитывая, что за это время континенты съезжались и разъезжались не один раз, не говоря уж о том, что суша была морем, и наоборот. Тут все просто: книга рассказывает о тех доисторических тварях, останки которых на территории современной России, собственно, находят. Причем в привязке к актуальным географическим реалиям, что придает дополнительный комизм. Вообще в книге много забавного, и чувство юмора автора сильно украшает текст. В изложении чувствуется такая, знаете, нежная любовь к своему предмету.

«Пермский период был эпохой тихоходов. Никто не умел бегать, ящеры даже ходили с трудом. Все были неуклюжи, их лапы торчали враскоряку. Сцены охоты ящеров, наверное, выглядели как замедленная съемка». Вот прям хочется для этих бедных тварюшек их Пермского периода сделать что-то хорошее :laugh:

А еще в книге полно больших и крутых иллюстраций Андрея Атучина.

Это показывает степень моей измученности научной литературой по праву на английском. Но я не просто проглотила эту книжку за два присеста, а еще и сделала это с удовольствием и даже не особо изумлялась степени детскости.

Про «Ревизора» и хлестаковские мотивы в поведении Незнайки уже все без меня отметили. Но другое удивляет: как персонажи именно с таким стилем поведения раз за разом становятся «главными героями» в художественных мирах, что в литературе, то в кино. Мне кажется, это какой-то заговор хлестаковых, потому что у нормального человека оно должно естественным образом вызывать жуткое раздражение. Но когда это главный герой, волей-неволей приходится становиться на его точку зрения и находить в нем что-то привлекательное (пресловутую «искренность», например).

А еще: это гениальная книга про отношения полов. Собственно, вот все так ровно и есть. В детстве на это не обращаешь особо внимание, а вот сейчас да, некоторые моменты прям прекрасны!

Забавно, все-таки, работает память. Видимо, я читала «Незнайку» в детстве и, видимо, не один раз. При этом я не помню совершенно ничего из героев и сюжета. Но помню реально наизусть все эти смешные стишата, включая «квинтер-финтер-жаба».

А еще должна сказать, что несмотря на то, что книга ориентирована не просто на детей, а по уровню скорее на дошкольников, взрослому человеку совершенно норм. В этом много прелести.

Очень необычный роман, который даже не знаешь, в какую категорию поместить, потому что с чем его ни сравни, оказывается, что он гораздо больше всех сравнений. С одной стороны, это длинная история странной семьи, живущей неведомо где в американском захолустье, где среди топонимов есть только их Дом и Город. С другой стороны, это насквозь английская по сути история, хотя дело и происходит в америке, потому что фейри и весь этот полувидимый, полуподразумеваемый таинственный маленький мирок, с которым пересекаются члены семьи, настолько очевидно представляет собой культуру Англии, а никак не Америки, что даже удивительно, почему автор выбрал не ту страну. Сельский мир в большом поместье вдали от города, но вблизи своих волшебных холмов — это самый классический вайб Англии со времен классической английской литературы. Впрочем, не сказать, чтобы осознание, что дело происходит в Америке, чему-то мешало.

Для сути этой книги есть жанр, и это магреализм, но совсем не латиноамериканский, а магреализм, построенный на английском фольклоре, на волшебстве единения с природой и семейных связей. И семья в книге ничуть не напоминает тяжелую и душноватую историю типа «Сто лет одиночества» — напротив, изначально это какая-то очень бестолковая семья, которая разрастается и сохраняется несмотря на то, что каждый член семьи сам по себе со своей придурью, кто-то уходит в Город и теряется там, кто-то рожает неведомо от кого, связи становятся все запутанней. Но при этом всех, а также соседей-арендаторов, удачно играющих массовку, объединяет построенный основателем рода удивительный Дом.

Так и идет. Ждешь какого-то особенного сюжета, но его просто нет. Очень неспешно сменяются два поколения. Очень неспешно читатель понимает, что то, что начиналось веселым и странным образом, такая позитивная семейка Аддамс, как-то удивительно оказалось на краю если не разрушения, то большой драмы — и не совсем понятно, почему. И даже непонятно, в какой момент уютный и позитивный мирок стал неуютным, а жизни членов семьи куда-то накренились. В это время в сюжете появляются новые, внешние персонажи, совершенно непонятно как со всем связанные, и этот клубок еще долго и странно будет запутываться, а потом не то чтобы распутается, но произойдет некоторый очень мистического рода катарсис. Мне кажется, с Барбароссой автор слегка переборщил, и в этом как раз проявляется проклятая Америка, вот это «Американские боги» Нила Геймана во всей красе: когда в один роман, как в рагу из «Троих в лодке», напихали все из мировой культуры и истории, что было под рукой, и думаю, что хорошо получилось. Если бы были только ускользающие фейри, было бы лучше.

Мистическая часть в романе хороша, но на то она и мистическая, что ее толком не объяснить: вроде бы фейри есть, а вроде бы и нет. Вроде бы они как-то влияют на жизнь героев и общаются с ними, а вроде бы и нет. Чем дальше, тем больше становится непонятно, где реальность, а где «волшебная сказка», и под конец две линии наконец сливаются. Что стало с ними всеми на самом деле? Кто знает, но конец красивый. Хотя по-настоящему проникнуться этим романом у меня не получилось: он слишком несерьезно начинается и идет, чтобы всерьез за них переживать, и чувства меры автору слегка не хватило, особенно в конце.

950 страниц в романе ничего не происходило. На последних 50 из кустов выпал какой-то совершенно немыслимый рояль, даже два, все вроде заверте... — а нет, в итоге осталось почти как было. Вот вкратце содержание.

Неимоверно унылый город Брежнев, он же Набережные Челны, начало 1980х (Андропов умирает как раз под конец романа). Новые районы, захваченный жуткой дворовой шпаной, а также завод КАМАЗ, и больше ничего. Декорации кажутся вполне достоверными, и кто жил в то время, радостно пишет, что да, вот так все и было, именно это по телевизору показывали и вообще. И салат в моем детстве тоже «зимним» называли, а не оливье. Но чем дальше, тем больше складывается впечатление, что декорации именно что декорации, и вообще весь роман, от декораций до героев — какая-то экстраполяция «Мы» Замятина на поздне-советский период. Картонные жители в картонных декорациях.

Поясню: ничего и никто в романе не выходит за рамки своей «роли» и «функции». Основных репортеров несколько, и каждый из них — это такой среднестатистический советский типаж, очень уныловатый. Вот мальчик-школьник, он по сути неплохой, но такая же шпана, как все. У него нет никаких интересов или качеств, которые бы выходили за рамки того, что ему положено по сюжету, а именно — быть среднестатистическим представителем малолетней шпаны. Вот его отец, средней руки начальник на заводе. У него все время то план горит, то смежники что-то срывают, то еще какие-нибудь детали производственного романа происходят, которые автор вываливает на нас в таком изобилии, будто ему построчно платят. Отец — образцовая функция «среднего советского начальника», тоже ничем решительно за рамки своей среднести не выходящего. Вот мама мальчика — такая же средняя советская тетка, которая занимается преимущественно готовкой и какой-то не очень внятной работой, и все заботы ее и интересы вертятся вокруг планирования меню. Да, люди это делали, и в СССР с этим было посложнее, чем сейчас. Но не до такой степени, чтобы у этих людей *вообще* ничего другого в жизни не было. А у этих нет — не только у семьи мальчика, ни у кого из героев. Они все картонные, вместо подробного расписывания на много страниц, как проходит их быт, автор мог бы ограничиться словами «представьте себе самого среднестатистического шпаненка позднесоветского периода». Мы все таких много видали, люди старше 30, не надо так длинно объяснять.

Декорации, в которых герои живут, такие же супер средние и невзрачные. Какая-то школа, какой-то новый микрорайон со странной застройкой.

Хотелось бы сказать что-то еще, но на этом, собственно, и все. 95% романного времени не происходит совершенно ничего. Повествование перескакивает от одного героя к другому, рассказывая, как эти очень скучные и неживые люди живут свою очень скучную и неживую жизнь. Надо признать, что язык у автора подвешен хорошо, и читать его легко — но это еще не повод читать такой объем решительно ни о чем. А в романе как был до последних страниц ну совсем ничего не происходит, что тянуло бы на звание сюжета. И это как-то обидно и непонятно. Это не интересная жизнь удивительных людей, которая сама по себе может заменить сюжет — нет, нам будут долго рассказывать, как мальчик в очереди за продуктами стоял (мы все стояли, чего там). Зачем все это написано, мне решительно непонятно. Понастальгировать? Да какая тут ностальгия среди этой невыносимой унылости и серости жизни. Чего с избытком хватает в тексте, так это разлитой по нему безнадежности. Никому из этих бедных сереньких героев не вырваться из этого ограниченного и страшно бессмысленного мира, в котором все силы уходят в борьбе с другими такими же за бытовые мелочи. Красивые советские лозунги давно истрепались, но их еще таскают по привычке, а ничего взамен не появилась — только эта огромная пустота, которая так отлично вписывается в декорации нового неблагоустроенного района при заводе.

В конце начинается какое-то подобие действия, но настолько внезапно, бестолково и нелогично даже применительно к этим героям-функциям, что совсем непонятно, зачем это было нужно. Тем более что в итоге в жизни героев ничего-то особо и не меняется. Нет из этого серого мирка никакого выхода.

Это не Цинциннат сидит в тюрьме и ее стены рушатся. Тюрьма есть, только стены не рушатся, и нет никакого Цинцинната, а есть остальные городские жители, которые живут как жили все там же, и знать не знают ничего другого. И не узнают.

Никак не могу привыкнуть к циклу про Тиффани — вроде был он должен быть такой же милый, как и про ведьм, но меня не покидает ощущение, что это не юмор для взрослых (правда смешной, хотя иногда и на грани фола, особенно Страже), а такой young adult, слегка воспитательный. Здесь больше морали, которая прикрывается юмором, чем реального юмора. Не скажу, что то мораль какая-то плохая, напротив, Пратчетт редкий автор, который настолько качественно прячет свою мораль под сюжет, что она почти не вызывает сопротивления. Но все же Тиффани — это что-то очень подростковое. И романтика эта вся детская («Оля пишет Коле», переписка с мальчиком из замка, который уже не помню, в каком романе появился, но тут нам представлен как данность). И заигрывания Тиффани с Зимовеем, которые видят все, кроме нее самой, тоже не то чтобы раздражают, но не вызывают интереса.

Вообще лучшая часть романа — про старую ведьму, в услужении которой была Тиффани, ее «рабочие инструменты» и про Анаграмму. Вот это — правда взросление, а не всякие там сопли, заигрывания и айсберги с портретами. Про взаимоотношения молодых ведьм, то, как они осваивают свое ремесло, как распределяют «места» в группе — самое занятное и жизненное.

Но все равно основной цикл про Ведьм был лучше и сильнее.

Очень странный и бестолковый роман. Я купилась на то, что главная героиня — Мария Кюри, думала, этот роман будет так же хорош в качестве беллетризированного сочинения по истории, как и роман про Струэзе («Визит лейб-медика» называется, про то, как все люди делятся на четыре части). Но ничего подобного — скорее «Книга о Бланш и Мари» — это такие очень странные и бессвязные фантазии автора на тему Кюри. От ее истории там осталось несколько фактов, и то преподнесенных так вычурно и с таким переигрыванием, что совершенно непонятно, как эта кучка неадекватных истериков умудрялась совершать великие открытия в физике.

Если примерять на кино, то «Книга о Бланш и Мари» — это как если бы историю Кюри снимал Феллини. Много всякого треша, какие-то мерзковатые подробности ее романа Ланжевеном, еще более неприятные и, главное, особо не относящиеся к делу подробности про больницу Сальпетриер.

В целом Энквист пытается сконструировать какую-то историю об отношениях Марии Кюри и Бланш Витман, которых, очевидно, никогда не было, используя мелкие факты и пытаясь растянуть их, чтобы хватило на сюжет. Но фактов недостаточно, ну да, была такая Бланш Витман, лечилась в Сальпетриер в Париже от истерии, потом работала в ассистенткой в научной лаборатории (не у Кюри), в результате радиационного поражения ей ампутиоровали, кажется, руки. Из всего этого полагать, что между ней и Кюри были какие-то особые отношения, достойные написания романа именно о них двоих, в общем-то, не приходится. И поэтому обширные лакуны в сюжете (должно же что-то происходить) Энквист заполняет экскурсами в прошлое обеих героинь, а обширные лакуны в логике повествования — невнятными периодами типа потока сознания. Такими, знаете, какие любят использовать многие современные авторы, чтобы показать какие-то особые эмоции там, где им недостает смысла и мастерства передать эти эмоции через нормальную речь.

Весь роман вымученный до такой степени, что даже сочинения среднестатистических троечников на тему: «О чем думал Болконский, глядя на дуб» не бывают настолько вымученными. Совершенно бессмысленный перевод бумаги и времени.