Хотя Дилейни в предисловии и сравнивает Диша с Желязны, по мне он похож на Балларда: вспоминается «Перегруженный человек» или уход в джунгли Керанса, главного героя «Затонувшего мира» (дань уважения Конраду?) — как итог, отрешённость, погружение в себя среди обезумевшего чуждого и пугающего мира. Городские джунгли. Чёрное зеркало в декорациях Пруит-Игоу, прославившегося благодаря Коянискацци. Там то, отчего люди творят «спрюитигоу»: безнадега, паутина прокисших бесед, ни следа надежд.

Не потому ли «334» выглядит, как антиутопия? Хотя живут люди вроде неплохо, но... горячая тревога в сердце, залежи идей, выкинутых на мусорные кучи. Смотрим отзывы к Хаксли (люди не видят антиутопии так-то), несмотря на парадоксальность такого утверждения. Антиутопия стала нормой. Парадоксально низкая нравственность в обществе победившей морали. Снижена ценность жизни. Перенаселённость.

Тяжёлый, тревожный роман. Пруит-Игоу — идеальная метафора одиночества среди толпы и соц. условностей, разрушающих души людей и взаимопонимание. Это особенно хорошо выведено в «Ангулеме».

Диш, то ли не умеет писать от детей, то ли не хочет, ему интереснее языковые игры и создание пространства, room, как квартира в новелле «334». Что поражает, так это объём предсказаний: гейсемьи, нелегальная трансплантология, евгенический ценз, эпидемии аутоиммунных заболеваний, дети-наркоманы, крадущие таблетки от инфантильных родителей, гендерная самоидентификация (Бэнкс), рефеодализация (пусть и пропитанная популярной в те годы боязнью леваков), синтепища. Уличные волки, вырастающие на мусорных кучах мещанского изоляционизма (банды 70-х и 80-х), но без веры в будущее (сравните настроение «Изгоев» Копполы или «Странников «Кауфмана, где всё пропитано светлыми 60-ми, и более поздних «Воинов», «Волков», «Улиц в огне»).

Возможно, мы уже живём в аду. Малолетние шлюхи, безработица и тунеядцы-алкаши, соц минимум обеспечение, разлагающее индивидов, все на таблетках, влиятельные извращенцы, социальное жильё, групповая психотерапия, уроки секса, религиозно-спиритические кружки для одиноких, ничего не напоминает? Ад — это отсутствие надежды. В каждой главе за наслоением мыслей, описаний, потока сознания скрыто несколько мудрых и удивительно точных пророчеств, которые можно воспринимать буквально, а можно трактовать — почти катрены.

Сюжеты не важны. Важен ад.

Жанр зомби-апокалипсиса, наверное, один из самых популярных среди сурвайвл-хорроров. Но, положа руку на сердце, даже пробегающие стометровку за 12 секунд бодрые покойнички из «Рассвета мертвецов» Зака Снайдера оставляют хорошие шансы группе инициативных, вооружённых и смелых людей. Таким образом, в 21 веке страшилка про живых мертвецов естественным образом эволюционирует в комедию.

Я не знаю, о чём думал Гарт Эннис, когда придумывал «крестоносцев», но почти уверен, что изначально концепт вырос либо из размышлений автора соло, либо из бесед с друзьями, и начиналось всё с любимого предположения Стивена Кинга «а что если?..»

А что, если зомби будут не зомби, а такими же, как мы, живыми людьми, то есть не будут разлагаться и прочим образом портиться и даже получат улучшенный иммунитет?

А что, если вдобавок к скорости дать им адреналин-раш, позволяющий буквально сжигать себя в пиковые моменты и за счёт этого меньше уставать, яростнее и безжалостнее драться?

А что, если эти «зомби» сохранят остатки интеллекта и, в особенности, остатки своих прижизненных навыков: плотник умеет плотничать, охотник — стрелять, ставить простые ловушки и выслеживать, пилот — управлять самолётом, солдат — водить танк, швея — шить и т.д.?

А что, если дать им начала организации: способность сбиваться в банды, вычленять харизматичных лидеров, анализировать обстановку и запоминать успешный и неудачный опыт, делать выводы, обучаться?

А что, если дать им примитивный коммуникационный аппарат?

А что, если инкубационный период не растягивать на несколько часов, а сделать его почти моментальным, чтобы уже через минуту после заражения новообращённый «крестоносец» мог так же радостно предаваться насилию, убийствам и пыткам? И сделать источником заразы не только укус, но и вообще любую проистекающую из «крестоносца» жидкость: кровь, слюну, сперму, пот и проч.?

Именно это Гарт Эннис и проделал. Так появились «крестоносцы» — заражённые неведомым возбудителем люди с проступившим на лицах кровавым крестом воспалённой плоти, становящиеся неукротимыми маньяками-убийцами, для которых как своя, так и чужая боль есть бескрайнее и единственное удовольствие. Существа, которым неинтересно просто убить жертву, которым куда приятнее устроить ей перед смертью (при возможности, разумеется) максимальный калейдоскоп истязаний. Существа, которые даже при собственных страданиях испытывают исключительно оргазм, и чем им больнее, тем оргазм этот ярче.

Не будет преувеличением сказать, что получилось по-настоящему страшно. Читать «Crossed» жутко, особенно к ночи, стрёмно даже курить на общественном балконе. И не только потому, что комикс нарисован отменно, графике могут позавидовать очень и очень многие произведения про супергероев, а кое-где на обложках он приближается даже к лучшим образцам европейского комикса (и при этом упор, разумеется, сделан на предельный натурализм и неимоверную жестокость).

Самое жуткое начинается, когда представляешь, как бы ты действовал, случись тебе оказаться в подобно ситуации. А представить такое очень и очень легко, ведь «крестоносцы» — это такие же люди, как и мы с вами. Когда оцениваешь, какого размаха вакханалия насилия достигла бы в городах, становится оч-чень неуютно.

Мы с другом как-то сели и постарались представить, что бы мы делали, если бы вот так обыденно, среди бела дня в нашем Петербурге началось что-то подобное. Мы разобрали все возможные, исходя из наших реалий варианты и поняли: выхода нет. От «крестоносцев» невозможно уйти, если ты — обыкновенный житель большого города, который превратится в большую мясорубку. Все, забаррикадировавшиеся в квартирах и домах, будут оттуда извлечены и под смех и улюлюкание зверски расчленены с одновременным изнасилованием всем и вовсюда. Крестоносцы водят машины, самолёты, пользуются инструментом, умеют стрелять, устраивать засады и планировать.

И именно поэтому для меня «Crossed» — одна из самых пугающих вещей, что доводилось читать в жизни. Это слишком легко себе представить.

Недаром в конце первой книги один из персонажей говорит:

«Появление крестоносцев не было большой загадкой. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь из них делал то, о совершении чего не мог подумать человек. Не думал о том, чтобы сделать. Не делал. Крестоносцы были самыми ужасными проявлениями рода человеческого, тысячекратно умноженными, но более ничем. Кто был причиной их появления? Мы.»

Поэтому на самом деле, при всей своей сплаттерпанковской наружности, комикс «Crossed» рассказывает не о том, какие замечательные ожерелья получаются из отрезанных членов или вырванных глазных яблок, а про то, как трудно, почти нереально в сложных жизненных ситуациях оставаться хотя бы подобием того самого пресловутого Человека, которым мы всю свою историю стремимся, но так и не можем стать.

Сам по себе цикл не имеет сквозного сюжета, представляя собой просто альманах историй. Понятно, что большая часть их всё же концентрируется именно на картинке стремясь шокировать читателя, но сюжеты самого Энниса всегда в первую очередь ставят вечные вопросы, обращаются к человеческой природе, вопросам морали и этики, дают пищу для размышлений.

И, разумеется, ночных кошмаров.

Классный рассказ! Мне понравился. И рефрен удачный, и юморной. Не знаю, правда, с кем там псиса размножаться собралась, ну дак это и не важно совсем.

Кстати, отличный пример, как можно писать хорошие и добрые юмористические рассказы, где не нужна ни логика, ни правдоподобность, ни абсурд, ни грязь. Есть здесь что-то такое неуловимое, улыбающее. И-ро-ни-я!

Горчички захотелось!

Что напомнило: мультик диснеевский, «Земля до начала времён! или как-то так

Сначала традиционно по ошибкам. Увы, ещё один хороший рассказ подиспорчен пренебрежением к правилам русского языка, недостаточно стильным для того, чтобы считаться фичей. Впрочем, ошибок почти нет.

«Паролёт разлетелся в дребезги»

Эти загадочные дребезги встречаются так часто, что лично я бы давно уже предложил закрепить их во всех словарях.

«Главное работает»

забыли запятую, плюс ещё в нескольких местах, но тут существенно, потому что парень объясняет действие машины и непонятно, то ли главное, что она работает, то ли работает лишь её главная часть.

И то, что мне больше всего понравилось

«седовласый мужчина подхватил с пола табурет и со всей силы ударил парнишку, затем ещё и ещё»

Серьёзно? А табурет из чего сделан – из пенопласта? Мужчина бьёт ребёнка табуретом изо всех сил. Представили?

К делу.

Это стимпанк, что сразу настраивает на радушный лад. Гость при всей его приятности нечастый, сразу добавляет рассказу вистов. Скупыми штрихами удалось очертить мир, картина предстаёт яркой, полной жизни.

Особенно хорошо получились персонажи. Вот где истинное мастерство автора – двумя-тремя словами оживить каждого, и дерзкую, ироничную, смелую Эльзу, изящную и по-настоящему живую, и скромного, но трудолюбивого, верного, серьёзного и самоироничного Марка. Отлично!

Сюжет тоже понятен и не провисает. И ничего, что весь рассказ, по сути, оммаж не то навязшей в зубах бабочке, не то старенькому фильму про эффект той же бабочки – главное, что интересно.

Сильная концовка.

Конечно, можно предъявить, что в рассказе нет ну ни капельки ничего нового, ну вот ни капелюшечки. И вы не будете его перечитывать через пару лет. То есть, это не шедевр. Но, помилуйте, кто ж ждёт шедевры на конкурсах?

В целом – ещё один несомненный фаворит, приятная история, рассказанная приятным слогом.

Спасибо

Что напомнило: эффект грянувшего грома

Жёсткий и динамичный рассказ, в котором нашлось место и мотивированной, понятной драме, умело рефренящей всего одним предложением из четырёх имён, и суровой боёвке, которая вот совершенно не провисает. И отличный эпилог, к которому ты, в общем, готов, но всё равно пробирает.

И полное попадание в тему.

На другой чаше весов тривиальность, ну да это не страшно, все сюжеты давно уж придуманы. Но, что меня очень, очень расстраивает – изобилие ошибок. Пунктуационных, грамматических, выбирай на любой вкус. Вот, надёргал с первых полутора страниц, потом надоело.

«в семье и что не мало важно с приличной суммой денег.

пролетаю по мокрой траве врезаясь в заросли

Ученым это не нравиться.

Сгруппировавшись спрыгиваю,

Скорее всего я задела артерию, а значит ему не жить

Не раздумывая плюхаюсь вниз

Ах, вы твари!

Оружие копиться и у меня»

Джордж теряет свои удачные мысли, уважаемый автор – а вам ли не знать, что происходит, когда у старины Джорджи пропадают удачные мысли?

И ведь рассказ здоровский – а фактически с таким языком во втором туре делать ему нечего…

АПД: оценка снижена за грамматику.

Что напомнило: «Голодные игры», написанные ранним Бурносовым

«рассыпалось в труху, и теперь осколки терлись друг об друга»

В трухе не бывает осколков, даже по звучанию слова слышно, труха — это мягкое.

«В таверне стоял удушливый запах пота, пива и крови.»

Всю жизнь бухаю в тавернах, нигде никогда не пахнет кровью. Кровью пахнет на бойне. Не в таверне.

«А вот еще, слушай, преподобного, таво, Феликса.

– Ну и чей?

– Как че, в башне заперли. Но кормить исправно велели. Видать, надолго он там.

– Да ну, он же полмникестве.»

Ну вот сразу же видно, что в «народный» язык, в просторечную лексику вы не умеете. Это же не просто так — типа напихал «тавойт» и чавойт», исказил вумные слова и готово. Это сложная работа, для конструирования такого рода речи нужно много общаться с разными людьми, иметь внимательное ухо. У вас получилось стереотипное представление о просторечии, а, значит, неправдоподобно. А такого на конкурсах пруд пруди. Вы в деревне же бывали наверняка. Разве так там люди говорят? Почитайте русских классиков тех же, Лескова, например, из 20 века — Астафьева. Вот они знали.

«У реки шумели бабы. Чавкали грязной одеждой»

У слова «чавкать» устойчивая коннотация. Опять же, надо смотреть, как мастера играли в «нескладный язык», Платонов, например. А у вас читается именно как «бабы, чавкающие бельём». И никак иначе.

Не люблю такие рассказы — с подделкой под простоту, под деревню. Это, наверное, один из популярнейших типов рассказов на конкурсах. Любят у нас народничество, хождение вот это вот. Пуант так себе, напрашивающийся. Впечатления от рассказа он не улучшает. Да и неправдоподобно всё, зыбко. Народ с вилами, королеву повесить. Ну просто 1917 год, право слово.

Считаю, что автор может лучше, но поленился.

Что напомнило: плохое подражание Логинову.

Вот что радует – уже третий рассказ читаю и ни один не обезножен, ни один текст не носит следов впихивания невпихуемого. Это ж хорошо!

Вот что напрягает – уже в третьем рассказе приходится вместо чтения открывать англо-русский словарь, чтобы понять, был ли смысл писать вместо нормального заимствованного слова «экзекутор» калькированное «экзекьютор». То ли ошибка это, то ли автор хотел донести до нас нечто сокровенное, то ли в вархаммер переиграл. Нет, нет ответа…

Неплохой рассказ. Ну, название дурацкое, что ж теперь, убиться об стену? Причём уже второй, разделённый на отрезки – и это в неполных 7к знаках. Но тут такой приём, как и в «Подарке», вполне оправдан, целостность произведения не нарушается.

Для меня немного портит впечатление бессмысленное начало. Очевидно, либо я туповат, либо автор и правда не счёл нужным пояснить, что это за Джакомо такой, кто такие экзекьюторы и почему его отправили в изгнание. В остальном всё достаточно линейно и предсказуемо, но пуант в конце в корне меняет дело. Пуант, на мой взгляд, отличный, удачный. Из тех, что ставят всё с ног на голову.

Конечно, остаётся много вопросов, но, думаю, автор осознанно пожертвовал объяснениями ради картинки и, быть может, не прогадал. Хотя мотивация ГГ действительно кажется мутной, мелко как-то для всемогущего вечного существа заниматься не менее вечным перебором женщин. Кстати, а почему только женщин? Непонятно. Мне вообще подумалось, что Джакомо этот сам нечто вроде робота с определённой программой, уж больно странно его поведение.

Соответствие теме убер на поверхности, ну так и нормально. А то знаем мы этих критиков – чуть приныкаешь тему, как сразу вопят, что и нет её вовсе. Пусть уж лучше так, чётко.

А если абстрагироваться от размышлений, которые, как известно, ведут в ад, то нормальный крепкий рассказ. Автор знал, что хочет сказать, знал, как он это сделает, и замысел свой осуществил в меру сил своих.

Спасибо.

Что напомнило: «Ключи к декабрю» Желязны.

«затолкал в него съежившее существо»

помогите автору найти окончание

«вышке-верхогляд»

громоздкий славянеологизм. И потом Шива. Задорнов трепещет.

«я опорожнил мешок прямо ей под ноги.»

Ну такое

«Ахдаха»

Вот не надо путаться в своих неологизмах. Отчасти извиняет, что «х» и «ж» рядом на клаве, видать, спешили

«котлетного фарша»

узнал о классификации фаршей.

«Полминуты все молчали»

У вас в жизни такое бывало? Только честно. В стрессситуации.

«всякому фрукту свой

черед, и

Это баг или фича?

«моментально разнесся слух»

По селу пронёсся слух,

Будто деду-кузнецу

Ночью выпустили дух,

Дав кувалдой по лицу!

«в маске тортиллы»

С большой буквы

«как белка в экстазе»

А это как?

«о чуждом отроке, притянувшим вселенское зло»

вот это правильно! Жи-ши пиши с буквой «И», как учили предки! Уважуха, автор

Деревня, милота — нет

ворочались яблочные пироги румяных облаков. – красиво (нет)

понял, почему тянет смеяться, когда слышишь, как в опавшей листве сердито пыхтит еж. – не тянет так-то.

Я – начало товарно-денежных взаимоотношений

Если честно, за нагромождением красивостей я вообще не особо понял рассказ. Не, не в том, что смысла не понял, это не моя проблема, а авторская, не понял, к чему всё это так помпезно, а на деле блекло. Рассказ похож на россыпь дадаистских лоскутков, которые ну никак не желают собраться в единую картину.

Всё портит деревенский антураж. Мне кажется, что засилье вот этих вот славянских деревень есть след детства многих из нас, кто рос в деревне или понаезжал туда летом, а теперь помнит те времена, как самое сладкое, ностальгическое. И пытается делиться, а магия не рождается. И получается опорожнённый мешок.

Не, не Ален Делон

Что напомнило: слабое подражание Астафьеву в Посёлочном антураже

Иногда писательство и правда превращается в мучение. Потому что это работа, не проще многих и многих других. Наверное, это не секрет, но писатели не всегда любят делиться тем, что зачастую банально не могут заставить себя сесть и выдавить хоть строчку. А если у них это и получается, то результат чаще всего получается нежизнеспособным и выхолощенным.

Главный герой, вышедший на пенсию журналист, отправляется в отпуск вместе с дочерьми, где надеется... а секундочку, надеется на что? Нет, вовсе не написать биографию некоего Игрека, о котором он так напряжённо рассуждает большую часть рассказа. Мы не знаем, чего на самом деле хочет главный герой, потому что он и сам этого не понимает. Жалкие попытки превратить разрозненные заметки о загадочном Игреке, во многом, если не во всём, антиподе гг (кажущемся вполне симпатичным, практичным и успешным человеком — не за это ли его презирает не нашедший себе места в жизни Юнус?..), тонут в море посторонних и каких-то растерянных мыслей, суждений и метаний.

У Янссон есть множество произведений куда сильнее и десятки таких, на которые даже не поднимается рука писать отзыв (магия так хрупка!), но я выбрал именно этот раздутый рассказик; исключительно из-за его слабости, двухмерности. Чтобы обосновать для себя неприятие произведения.

Рассказ буквально физически воздействует на читателя, навевает тоску и уныние. Перед нашими глазами пожилой уже, за 60 лет, человек, который, даже выйдя на пенсию, ни на секунду не прекращает какой-то наивной и нелепой, особенно в его возрасте, рефлексии, не замечая даже, что по сути он просто древний, занудный и скучный брюзга, у которого нет друзей, потому что он просто невыносим. Дочери, которым он не уделял внимания всю жизнь, чью мать презирал и угнетал своим непомерно раздутым эго (журналистишки провинциальной газетки) всё же дают ему шанс провести с ними каникулы, но не получают ничего, кроме густого яда и иронии, которую сама же Туве в другом произведении характеризовала так:

Целыми днями он только и делает, что прячется за своими мыслями или пытается выдавить из себя по капле мёртвое произведение. Напивается. Хамит дочкам и соседям. Опять бухает. Бродит по округе вместо того, чтобы банально помочь по хозяйству или сделать что-нибудь руками, раз уж голова ослабла. Мерзкий, невыносимый тип, не заслуживающий и толики получаемой заботы.

Если задачей Янссон и было изобразить мудака, то ей это удалось. Но мне так что-то не кажется. Повествование очень уж похоже на ту самую дохлую биографию и читается с таким же трудом. Может, здесь и заложен глубокий психологизм, драма какая-то, но я их не ощутил. Только унылый старый пердун и его сладострастная гиперпостпубертатная рефлексия.

Тоска.

Есть мнение, что этот рассказ дался Туве с большим трудом.

Наверное, немного нелепо писать отзыв о книге, которую прочитал около двадцати лет назад, да к тому же не являющейся самостоятельным произведением, а всего лишь адаптированным под вселенную TMNT сюжетом хоррора категории Б, но что поделать, если сердце требует донести до общественности мысли на сей счёт. Так что делюсь.

Сама по себе франшиза, запущенная в середине 90-х некими предприимчивыми белорусскими издателями, несмотря на всю свою кажущуюся бредовость, оказалась сверхуспешной. Я не знаю ребёнка, у которого в детстве на полке не стоял томик-другой бесконечной саги о приключениях черепах; совокупные тиражи приблизились к полумиллиону копий (завидуйте, миллениалы!). И надо сказать, зачитаться было чем: там, где недалёкие и узко мыслящие американцы смогли придумать только измерение Х, какой-то мозг в скафандре, мужика с шипами, мутаген да черепах в канализации, наши соотечественники развернулись на полную — ведь у них, в отличие от западных коллег, не возникало проблем со всемогущим Капитаном Копирайтом. Имя человека, который придумал брать сюжеты популярных (и не очень) голливудских фильмов и вместо антагонистов помещать туда в качестве борцов со всевозможным злом доблестных Лео, Дона, Мика и Рафа, неизвестно, но нельзя не согласиться, что затея вышла крайне жизнеспособной: бравая четвёрка на обложке, яркие иллюстрации и броские названия поистине волшебным образом притягивали к себе многочисленную в ту пору армию почитателей черепах.

К сожалению, уровень работавших над серией авторов был совершенно разным. Собственно, каждая книга выходила уникальной, потому что художников также было несколько. И если в некоторых изданиях иллюстрации были качественными, не уступая по прорисовке, детализации и анатомии оригинальным мультфильмам, то в других черепашки выглядели похожими на колченогих уродов, страдающих врождённой или благоприобретённой от неумеренного потребления спиртного имбецилией. Художники зачастую даже не заморачивались с верным распределением цветов и букв на поясных пряжках. Ведь канало и так.

То же происходило и с текстами. Лично меня даже в 9-10-летнем возрасте немало коробило от опусов наподобие «Черепашки-ниндзя против тренидатов», зануднейшего «Чёрного колдуна», где беседы черепах напоминали лепет детей с задержкой умственного развития, или книги о Баркулабе фон Гарте, где, если не изменяет память, присутствовало даже табуированное в детском лексиконе слово «трахаться». Авторы были совершенно незнакомы с предметом, черепашки в их книгах постоянно менялись ролями, когда всем детям было известно, что у каждого из героев есть устоявшееся амплуа, которое, на секундочку, прямо указано в припеве опенинга того самого оригинального сериала

Splinter taught them to be ninja teens (He's a radical rat!)

Leonardo leads, Donatello does machines (That's a fact, Jack!)

Raphael is cool but crude (Gimme a break!)

Michaelangelo is a party dude (Party!)

Временами грешили даже в неплохих книгах: так, например, во вполне удачном «Зловещем духе мертвецов» Леонардо ушёл в запой, и у него отросла борода.

К счастью, большая часть книг была написана вполне пряморукими людьми (скорее всего, подхалтуривавшими профессиональными писателями), там имелись характеры, какой-никакой сюжет, ловко адаптированный под немудрёные детские нужды, где, невзирая на смертельные опасности, черепахи делали то, что и и положено было им делать — ловко и бескровно вышибали из злодеев дерьмо и наставляли их на путь истинный, а при невозможности оного просто запуливали куда-нибудь подальше и шли есть пиццу, обильно уснащая свои приключения дружескими перепалками, подначками и немудрёными шуточками, понятными только 10-12 летним детишкам.

Однако был и третий сорт книг. Здесь я вступлю на зыбкую почву ЧСВ. Ваш покорный слуга с детства любил читать и мнил себя, возможно, небезосновательно, носителем как минимум хорошего вкуса. Обычные приключения меня радовали, но, уже во втором классе читая Лема и Кинга, я открыл в себе склонность к более взрослой литературе и страсть к ироничному повествованию с диалогами, выходящими за рамки «Эй, Лео, наподдай-ка вон тому злобогрызу и пошли есть пиццу!». Как ни странно, в этой серии были и подобные книги. Одна из них — недооценённый, судя по оценке, роман о противостоянии четвёрки с таинственным подземным кукловодом.

Каюсь, перед выставлением оценки открыл роман и, намереваясь просто освежить в памяти сюжет для аннотации, перечитал полностью, с умилением замечая, что не ошибся — книга ни капли не утратила своего очарования. Не знаю уж, что за автор работал над ней, но в данном случае можно смело утверждать: книга далеко позади оставляет оригинал, некий малобюджетный хоррор конца 80-х. На редкость осмысленные диалоги, пронзительная и таинственная атмосфера зимнего Нью-Йорка, завораживающее ощущение чуждости загадочной подземной жизни, местами иронический и даже саркастический стиль повествования, цепляющий буквально с первых строчек, до сих пор идут просто на ура. Эту книгу можно смело переиздать, её могут читать и дети, и те взрослые, внутри которых дремлет ребёнок, она относится к классу безвозрастных книг, в которых настоящий скиталец-среди-страниц всегда отыщет что-то своё. Тут и Сплинтер, radical rat, подозрительный, ворчливый, обладающий шестым нюхом на опасность, и черепахи, каждый из которых предстаёт действительно живым и полноценным героем, и неоднозначный антагонист; то бишь, нет разделения на Зло и Добро. Мне кажется даже, что автор всерьёз увлёкся возложенной на него задачей, выбрал один из любимых своих фильмов и рассказал историю так, как видел её сам — от всей души. И ещё он наверняка сам тащился от черепашек-ниндзя!

Здесь есть всё, чтобы на несколько часов забыть, что тебе уже давно за тридцать. Неизвестный автор, спасибо тебе!

Как-то на одном сайте прочитал про мир будущего без людей. Заинтересовался: дай, думаю, узнаю, как же это мы, бедненькие, вымерли. Почитал про глобальные катастрофы и так захотелось мне что-нибудь художественное на тему постапокалипсиса, сил нет! На эту тему я так давно ничего не читал, что совершенно не понимал, за какую книгу схватиться. Что ж, сказал я себе, Фантлаб со своими жанровыми рейтингами придёт на помощь!

И полез я на Фантлаб, и выпало мне произведение с высоким, за восемь, рейтингом с интригующим названием «Когда завидуют мёртвым» за авторством Сергея Цормудяна. И бросил я все дела, и засел за прочтение сей книжки, и прочёл её, хотя и с некоторым трудом, до самого конца. И вот что по этому поводу Серёжа имеет сказать общественности.

ЭТО ПОЛНАЯ ШЛЯПА И ХЕРЬ! Если вам дорога жизнь — держитесь подальше от неё.

Ну, так бы я сказал покупателю, если бы ещё работал в книжном и увидел, как он берёт в свои руки сию недостойную книжицу. Но, конечно, покупатель бы резонно спросил бы, с какого такого перепугу я клеймлю произведение наверняка в высшей степени достойного человека, да ещё вышедшее сравнительно немалым тиражом, да с восьмёрошным фантлабовским рейтингом подобными словесами. И вот что тогда пришлось бы мне ему ответить.

«Когда завидуют мёртвым» (КЗМ) не выдерживает критики ни на одном направлении. Сложно даже начать критиковать, к этому отзыву я шёл не меньше месяца, ибо знал: писать придётся много.

О чём сюжет? Мир накрылся шляпой после атомной войны, немногочисленные выжившие коротают деньки в раскиданных по вновь ставшему огромным миру обителях и убежищах. Вдобавок наступила ядерная зима — видимо, чтобы отличить антураж от навязшего в зубах мира Фоллаута. Несколько человек узнаёт, что на Аляске до сих пор действует загадочное американское геологическое оружие, которое медленно и неотвратимо приближает недобитый мир к окончательному концу. Они отправляются в долгий и полный опасностей путь, чтобы остановить грядущий Апокалипсис.

То есть, сюжет потенциально хороший, из него можно вытащить многое. И вовсе не потому, что оригинален — нет, просто квест во все времена был есть и будет самым популярным жанром, ибо наилучшим образом отвечает нашей натуре и нашим устремлениям как вида. Нам интересно читать, как наши героические соплеменники куда-нибудь идут, по пути преодолевают трудности и добывают ништяки. Нам интересно о героях.

И что же вытащил Ц. из этого многообещающего сюжета? Ахаха, да просто ни черта!

Бодро начинающаяся книга с каждой страницей начинает оставлять всё больше и больше вопросов, на которые автор даже не пытается дать ответа. Так, заявлено, что на Земле сильно похолодало. Температуры ниже сорока не считаются какими-то экстремальными. По идее, это уже само по себе движущее условие сюжета. Люди на таких морозах посвящают львиную долю времени, мыслей и действий борьбе со всепоглощающим холодом. В подтверждение можно почитать хотя бы воспоминания Амундсена о покорении Антарктики или книгу «Северный Полюс» Пири. Несгибаемый норвежец даже говорил, что человек может привыкнуть ко всему, кроме холода. Но что героям КЗМ матёрый полярник? Они мимоходом время от времени упоминают о морозе, после чего сразу же забывают об этом на сотню-другую страниц. Проблема холода для них не существует — ведь большую часть времени они проводят в крайне комфортабельном рояле; простите, в луноходе.

Луноход этот, обладающий поистине магическими свойствами, идёт в комплекте с двумя упавшими с орбиты космонавтами, которые преодолели несколько тысяч километров через Индию, Ближний Восток, Балканы и Дикое Поле до центральной России, потратив на это аж 15 лет. Земли эти, и в наше-то время мало проходимые для пары человек на уберзаметном транспорте, после войны превратились и вовсе в филиал ада, но мужественные космонавты умудрились пройти их без каких бы то ни было потерь. Удивительно, правда? Ну ладно, предположим, что они — истинные герои, Конаны 21 века с кровью хитроумного Мышелова в жилах. Однако после воссоединения с доблестной командой спасителей мира, оба космонавта начинают чудить так, что из глаз начинает сочиться красная и солёная жидкость, подозрительно напоминающая кровь. Эти люди, которые по идее прошли невероятные трудности и испытания, у которых хватило воли, ума и сил совершить такое путешествие, один за другим погибают настолько тупо и нелепо (перед этим обнаруживая фантасмагорически нелепые цели и мотивы, а также вытанцовывая — невероятно, но это так — первые такты «драмы индийской обыкновенной», чуть ли не до родимых пятен!), что вывод напрашивается только один — Ц. дополнительные персонажи просто не нужны. Это подтверждается тем, что оба космонавта в течение всего повествования являются не более чем безликими, односложно разговаривающими, а чаще всего молчащими статистами, нужными только для доставки волшебного бронированного лунохода для главных героев, а после — мясом, которое надо поживописнее загубить. Хорошо, они обезумели, познакомившись с персонажами — в это нетрудно поверить, товарищи — но, может, г-н Ц. хотя бы побаловал нас удивительными и увлекательными перипетиями их 15-летнего пути? О нет, весь рассказ космонавтов занимает около трёх, что ли, страниц. Да и вопросов им особо никто не задаёт (не правда ли, совершенно нормальное поведения для жителей изолированного посёлка, не имеющего сведений о внешнем мире?). Не до того. Вместо этого несчастным космонавтам в лучших традициях совковых партсобраний какие-то бывшие военные читают лекции о недопустимом поведении некоторых наших несознательных военных, которые, по рассказам тех же многострадальных космонавтов, воссоединились после войны с американцами. О Ужас! Кстати, тему американцев запомните — она ещё не раз всплывёт. Эта тема — не тонет!

Ладно, бог с ними, с космонавтами. Быть может, они и правда статисты на фоне великолепно прописанных главных героев — молодых Николая, Славика и их многоопытного и смелого наставника, искателя Яхонтова? О нет, вас ждёт жестокое разочарование. Нет, здесь г-н Ц. честно попытался (я надеюсь) вывести несколько разных типажей, но получилось всё равно гуано.

ГГ — Николай, сын таинственного отца, типичный постапокалиптический ОЯШ. В наших реалиях — ОРШ. Ничего из себя не представляющий, скучный и ровный, как дорога в Австралии, парень. У него нет какого-то взгляда на жизнь, мыслей, идей, отсутствует жизненный опыт (хотя по идее должен быть). Это чистый лист, на котором автор напишет свою историю. Такой же — его друг Славик, который вроде бы выведен чуть погрубее, чуть пожёстче, хотя получилось малословное быдло, с которым не то, что в одном луноходе, в одном поле ХАРП искать не станешь. Возглавляет эту компанию искатель Яхонтов, самый удачный образ, взрослый, в меру циничный, закалённый опытом мужик.

Всем этим людям отчаянно не о чем поговорить. В толстом и объёмном романе, во время долгого и по большей части скучного путешествия можно было бы найти миллион тем для разговоров. Вспоминается рассказ Астафьева «Бойе», вспоминаются рассказы Лондона, тот же Амундсен. «Туннель в небе». «Тайна двух океанов». Тысячи великих книг! Ладно, не знаете, о чём писать разговоры — пишите как Кук в «Чёрном отряде» (Кук не писал не потому, что его героям не о чем было поговорить, просто не любил тягомотины). Но все — ВСЕ — герои Цормудяна с патологическим упрямством и отчаянной обречённостью рабов авторского пера снова и снова, и снова, и снова (проставьте столько «снов», сколько захочется) обращаются к одной, самой важной, самой насущной теме — кто же виноват в том, что случилось (американцы), почему они (американцы) такие мудаки, почему мы это допустили, почему мы их не победили. Всё пропитано ужасными, злобными, падшими, сатанинскими американцами. И вообще западом как средоточием зла.

И ладно бы только ездуны в луноходе. По мере своего путешествия герои встречают других людей. Большинство из этих встреч после краткого приветствия и обусловленного сюжетом обмена мнениями относительно текущих событий переходят к многостраничным, объёмным и жарким препирательствах о политических реалиях конца ХХ — начала ХХI веков. Каждый из второстепенных персонажей умрёт не раньше, чем произнесёт очередной памфлет, панегирик или обличающую проповедь в адрес американцев и запада. Вот здесь автор разворачивается на полную! О да, на этой теме автор готов плясать бесконечно! Это — единственное, что интересует его и, соответственно, его героев, а несчастный читатель вынужден всё это читать. Наверное, вы и так уже догадались, что все без исключения герои излагают вовсе не свои мысли, а мысли самого г-на Ц., которые появлялись у него то ли во время сетевых баталий, то ли во время многочасового чтения новостей о путиносиритрампокраине, то ли во время тяжёлых бессонных ночей в думах о будущем России. По сути, под видом нормальных диалогов в нормальном романе нам преподносится типичное содержание коментов под любой записью в жж какого-нибудь Кассада, Фрицморгена или Битнера, да или просто под какой-нибудь новостью на сайте а-ля Цензор.нет. Ну конечно же, именно этого мы и ждали от постапокалиптического романа про путешествие через всю Россию.

Ни о чём другом герои КЗД и не помышляют. если они не говорят об ошибках прошлого, они о них думают. Изредка нам пытаются показать взросление Николая через его мысли, но всё это подаётся настолько дёргано и без какого бы то ни было интереса, что читатель очень быстро чувствует, что с психологией его нагло разводят. Николай меняется один раз в самом конце и для этого автор заставляет его безжалостно положить туеву хучу людей. Вот так вот наш робкий юноша, всю книгу совершающий нелепые и временами даже милые поступки, становится безжалостным убийцей, попутно совершая ещё груду мерзостей, после чего любая симпатия к нему невозможна в принципе и хочется только одного — чтобы этого мудака завалили и книга резко оборвалась.

Ах да, г-н Ц., видимо, понимал, что книга выходит, м-м-м, как бы так помягче — скажем, несколько однобокой. Поэтому его персонажи иногда шутят. Вообще юмор в экстремальных ситуациях — дело очень полезное и сближающее. Но вот проблема — все без исключения персонажи КЗМ шутят исключительно ниже пояса и только в адрес друг друга. Без зазрения совести подкалывают на тему любви и надежды, порочат то немного чистое, что осталось в душах людей после апокалипсиса. За такие шутки уставшие озлобленные люди могут и убить, такие шутки не повышают бодрость духа и тонус, они — источник раздоров. Но в мире КЗМ только так. Естественно, доверия от этого к происходящему не повышается. Вот несколько примеров великолепного остроумия героев

Кто-то мне говорил, что у Дивова казарменный юмор. Ежели и так, то по какому разряду проходит юмор этот?

Да, кстати, если перснажи не шутят, то чаще всего они собачатся или грызутся. Подносят кулаки под нос (рука не поворачивается написать «друг другу»). Конечно, именно так и должны вести себя спаянные единой целью люди в долгом и опасном походе, именно это — настоящие командные взаимоотношения. Так и представляю, как Боромир подносит к лицу Гэндальфа кулак в ответ на шутку того про нестоячие мощи Денетора.

Мир. Нищий, беднее, чем бомж в Бангладеш. Просто сменяющиеся локации, неотличимые одна от другой. на всю книгу три-четыре мутанта: пси-волки, какой-то недомутировавший человек-обезьяна, выродки в метро, списанные с морлоков настолько откровенно, что даже стыдно, червяк в снегу... и всё? Да, немного для кирпича в семьсот страниц.

К слову о мутациях. Всем ясно, что жизнеспособные и способные размножаться мутанты — неотъемлемое условие сеттинга «русский постапокалипсис» (где-то медленно переворачивается в гробу один Уиндэм). Это мы ещё готовы простить и понять. Но остальные нф-гипотезы автора настолько нелепы, что просто не находится слов. Пресловутый ХАРП, например, уничтожит Землю, собирая все континентальные плиты в единую точку и меняя орбиту планеты (WTF?!). У людоедов, естественно, проявляется невероятная потенция. Всем срочно на диету из человеческих кишок. По факту, видимо, здесь нашла отражение избитая легенда про невероятную дикарскую потенцию. В лесах бродят стада травоядных, которые резко научились выкапывать траву из-под многометрового снега. А как вам бандиты, объедающиеся тареном и копирующие терминатора под влиянием просмотренного фильма?

Сценарных нелепостей тоже хватает. Один из гг, Крест, бросается в бой с японской катаной, которой рубит в капусту десятки людей. Автор, очевидно, совершенно не понимает, что такое катана, как ею сражались и для чего она предназначалась. Главное, что это зрелищно и романтично — для тех, кто не разбирается в оружии хотя бы на уровне детской энциклопедии. Остальным подобную глупость скармливать попросту нелепо.

Вообще Крест — один из самых мерисьюшных персонажей, которых мне доводилось встречать. Многочисленные герои аниме стоят и нервно теребят в руках платочки. Сама Лина Инверс могла бы подойти и пожать этому господину мужественную руку. Я, конечно, очень толсто намекаю, но что поделать, если мерисьюшность чаще всего автором не срисовывается.

Крест не говорит — он проповедует. Идеология его настолько человеконенавистническая, что по-хорошему товарища этого закопали бы на первом же бивуаке свои же спутники, но он ласково принят в любом сообществе, хотя предал и перепродал всех по сто раз. И наивные попытки автора оправдать это какой-то далёкой личной драмой выглядят ужасно нелепо. Устами Креста произносится решение мировых проблем, даются советы космического масштаба и дзен-буддистские мудрости высшей возгонки. У любого приличного и мало-мальски мыслящего человека этот тип не вызовет ничего, кроме отвращения и желания отойти подальше. И это не потому, что он удался — просто в Кресте концентрация примитивного сетевого цинизма уровня пабликов типа МДК, помноженного на самый худший вид глупости — претенциозную — превосходит все мыслимые степени. Кухонный алкаш, учащий жизни — вот самая близкая аналогия. И если это наш новый спаситель, то и правда к чёрту такую планету и такой мир.

Можно много ещё, о чём говорить, но мне просто надоело. Я искренне рад, что прочёл этот опус в электронном виде и не заплатил автору ни копейки. Да, кстати: в книге полно грамматических ошибок (больше, чем в этом отзыве). Уж не знаю, кто в этом виноват, но, учитывая, что в абсолютном большинстве прочих сетевых книг мне такого не попадалось, подозреваю, что в бумажном оригинале дело обстоит ровно так же. И так схавают.

И ведь хавают. Книжка КЗМ — это концентрация всего того убожества, за что справедливо хают отечественную популярную фантастику. Мне скажут, что Берроуз или Говард в своё время тоже писали мейнстрим — полно, в сравнении с Цормудяном эти авторы — боги. Клишированное и жалкое подобие литературы выезжает только на одном — ты читаешь, не веря, что всё может быть настолько плохо.

Но ведь какая оценка! Какие рейтинги. Отзывы в большинстве вполне благосклонные. Есть переиздание. То есть — читают. И здесь вспоминается цитата из АБС, сказанная немного по иному поводу, но, как мне кажется, хорошо подходящая и к этой книжке

«И это ужасно. Я из-за этого собственную книгу боюсь перечитывать. Это же нужен какой-то особенный читатель – читать такие книги! И он у нас есть. То ли мы его выковали своими произведениями, то ли он как-то сам произрос – во всяком случае, на книжных прилавках ничего не залеживается.»

Зато я теперь знаю, когда завидуют мёртвым — когда читают Сергея Цормудяна.

Одна из тех удивительных книг про мерное, пронизывающее всё и вместе с тем совершенно неуловимое биение самой жизни, течение времени. Утро сменяется полуднем, солнце поднимается в небе, достигает пика и сначала медленно, а потом всё быстрее клонится к горизонту, пока не скроется за ним и не исчезнет, знаменуя приход ночи, которая, в свою очередь, есть лишь тьма, коей непременно суждено смениться светом и новым утром, новым рассветом, новой жизнью.

Наверное, недаром книга именно летняя. Это самая светлая пора в жизни каждого человека: детство, когда дни кажутся бесконечными, и смерть настолько невообразима, что принимается, как часть жизни. И вместе с тем за летом следует осень, и для бабушки Софии, спокойной и мудрой, какими были все наши бабушки, уже текут, уходят последние, исполненные прозрачного, слабо греющего света, дни августа. За ними — осень, увядание, зима.

Все мы — София, взбалмошная, жутко самодовольная, постоянно бегущая куда-то, всюду сующая нос и всё оживляющая, наделяющая смыслом, эгоистичный и обаятельный ребёнок, беззаботно раскидывающийся днями, которых ещё счесть-не перечесть. И все мы — бабушка, спокойная и рассудительная, подыгрывающая, простая, потому что всё сложное давно стало ясным, гордая, быть может, слегка обижающаяся на тех, кто не ценит так быстро убегающие дни, но тут же прощающая, потому что так и должно быть.

Удивительная книга великой писательницы, чьей рукой водил сам Бог.

Конечно, сейчас трудно сказать, насколько бы Хёг оказался популярен в России, если бы его magnum opus про странную женщину-гляциолога, расследующую на первый взгляд тривиальный несчастный случай, приведший к смерти мальчика, жившего по соседству, перевёл какой-то другой переводчик, а не г-жа Краснова. Потому что «Смилла» — это роман-настроение, где язык, текст играют первую скрипку, отодвигая прочее на второй план.

«Смилла» формально проходит по классу детективов, что, пожалуй, неверно, так как читателю не даётся каких-либо ключей к разгадке, хотя одновременно мы с самого начала можем предположить, кто именно повинен в гибели Исайи. Вместе с тем само расследование Смиллы выглядит подозрительно профессионально для замкнутой и малообщительной женщины, которая внезапно открывает в себе талант частного детектива и, что ещё более удивительно, ухитряется раз за разом получать нужные ей сведения, буквально наигрывая на многочисленных роялях, щедро расставленных авторской рукой тут и там. Впрочем, это совершенно не важно.

Главное в книге — атмосфера. Холодный, льдистый роман, предельно отстранённый. Ровный, словно выглаженный постоянным ветром глетчер, поток мыслей главной героини. Образ Смиллы — несомненная удача Хёга, ему удалось создать портрет одновременно цельной и сформировавшейся личности, которая на деле пребывает в постоянном напряжении самокопания и навязчивых воспоминаний о прошлом. Она — гляциолог; и сама похожа на вроде и монолитный айсберг, неотвратимо движущийся к намеченной цели, внутри которого, однако, текут невидимые глазы титанические процессы. Весь роман мы ожидаем, произойдёт ли тот самый выстрел, который обрушит эту глыбу льда и заставит её расколоться. По сути, это великолепный портрет душевнобольного человека, постоянно балансирующего на узком мосту между безумием и адекватностью, чуждая и в то же время притягательная личность. Сложно представить себе персонажа, к которому испытываешь меньшую эмпатию, чем г-жа Ясперсен.

Это история о современной снегурочке, разрывающейся между родным морозным домом, где навсегда осталась её душа, и чуждым, но одновременно притягательным миром тёплых иных людей; недаром Смилла полукровка — наполовину эскимос, наполовину датчанка, не принадлежащая ни к одному из этих миров. Книга будет хороша для неспешного прочувствованного вечернего чтения, если вы не гонитесь за хитрым сюжетом, предпочитая внутренний диалог, своеобразные суждения обо всём на свете и желая узнать, чем отличается вчерашний снег от свежевыпавшего.

Вполне типичный перестроечный треш того сорта гуано, на котором взошла «Метагалактика» и ей подобные, но не столь известные издания типа «Очень страшной газеты». Текст — рассказом это назвать трудно — при всех своих недостатках так и сочится мрачной атмосферой тех лет, чем, вкупе с немалой порцией банального, но смачно выписанного насилия, вполне способен запомниться на всю жизнь. Впрочем, исключительно для тех, кто к подобному жанру непривычен. Если же рассматривать «Кошмары в родильном доме» безотносительно знакомого многим антуража, то в качестве сплаттерпанка рассказ слабоват, пусть даже автор стремится шокировать читателя попранием некоторых основополагающих табу нашей культуры.

Есть такая игра, называется «Спортивное Что?Где?Когда?». Суть игры заключается в том, что шесть игроков отвечают на кажущиеся бессмысленными вопросы, совместно интуитивно используя ассоциативное и логическое мышление.

Вопросы, разумеется, бывают разными. Хороший вопрос включает в себя слова-подсказки, позволяющие дать точный ответ, отсечки, убирающие дуали, и ложные подсказки, уводящие в сторону от правильного ответа.

Например:

«Прекрасный ПЕРВЫЙ был воспет поэтом. Прекрасного ВТОРОГО можно увидеть в Ватиканском музее. Соединение ПЕРВОГО со ВТОРЫМ в свое время стало высоким технологическим достижением. Назовите ПЕРВЫЙ и ВТОРОГО.»

Минута пошла.

По сути, «Союз рыжих» такой же хороший вопрос, загадка. Читатель в любой момент может отложить книгу и, пользуясь набором известных ему фактов, попробовать обогнать (или просто уподобиться) гениального сыщика.

В отличие от других читанных мною на данный момент вещей («Знак четырёх», «Этюд в багровых тонах»), где Дойл изначально не даёт читателю пищи для размышлений (а, точнее, отсечек для нахождения единственно правильной версии), «Союз рыжих» является идеальной задачей. Математическая точность, спрятанная в прозе. Если бы в те годы существовало ЧГК, Холмс был бы выдающимся игроком.

Человеческий мозг снабжён механизмом поощрения не только за добычу пищи или покорение самки, но и за принятие решений, совершение умозаключений и решение задач. Это то могучее средство, благодаря которому Хомо Сапиенс так далеко продвинулся по пути эволюции мозга. Чувство «осенило» хорошо знакомо каждому, играющему в ЧГК, это же чувство побудило Архимеда воскликнуть «Эврика!», когда он не смог сдержать переполнявших его эмоций.

«Союз Рыжих» и при обыденном прочтении доставляет в качестве хорошо рассказанной истории; если его не просто читать, но и распутать вместе с Холмсом, он вызывает подлинное наслаждение.

В отзыве использован вопрос Юрия Выменца — блестящего игрока, редактора и автора вопросов ЧГК.

ГРАМОТНОСТЬ: без претензий, хотя мне то и дело кололо глаз что-то неясное, скрытое. Но я не грамотей, знания весьма небольшие, так что придраться мне было не к чему. 10

ФАБУЛА: Религия – зло, истина непостижима. Фабула однобокая, низводящая рассказ до уровня антиклерикального памфлета низкого полёта. К сожалению, автор однобоко трактует проблему субъективной свободы в религиозных системах, предпочтя изобразить – таких масштабов, пожалуй, мне ещё не доводилось встречать – целую Вселенную настоящих религиозных фанатиков, живущих единственно мыслью истребить всё, отличающееся от канонов неведомого Бога. Не хочется верить, что автор вложил лишь такой узкий смысл в свой рассказ, учитывая все прочие плюсы, о которых будет сказано ниже, но ничего другого мне заметить не удалось – ни одного намёка, позволяющего взглянуть на ситауцию с другой точки зрения, ни одного персонажа, вызывающего симпатию или сочувствие – лишь отторжение и поистине авиньонская непреклонность.

Я не люблю откровенно обличающие произведения, они опасно приближаются к догматизму и, таким образом, сами оказываются достойными обличения. Конечно, нельзя не отметить и то, что автор достойно соблюл К-тему, но всё же это лишь смягчающее обстоятельство. Одногранная фабула, лишённая конфликта, не позволит мне поставить оценку выше 5

СЮЖЕТ: мне понравилась завязка. Появление корабля разумных существ в неизведанной системе сулит открытия, новизну и волнение, свойственное всем первооткрывателям. Правда, вместо этого автор счёл нужным сразу намекнуть на какие-то неправильные, не- или слишком уж естественные взаимоотношения внутри экипажа. Последующее чтение укрепляет в мысли, что на борту было не всё ладно. Возможно, автор усмехнётся и скажет, что критик в моём лице излишне много думает своим испорченным мозгом, но я, как читавший «Имя Розы», склонен подозревать в самом чистейшем самое некрасивое. Хотя мне и не хотелось этого делать.

Сюжет отличает неспешность, с отсылками к прошлому, поданными в манере выписок из личных дел. Экшна совсем нет, да он тут и ни к чему. Сюжет простой, линейный. Следить за ним интересно, автор не пускается в излишние игры с уходом линии в сторону или её размножением. Он просто рассказывает нам историю, и у него это получается. Удачный ход со смертью всех туземцев. Я не ожидал, и это было приятно.

Правда, впечатление портит открытая концовка. Из-за этого рассказ напоминает фильм «Куб», концовку которого каждый может легко себе представить, равно как и смешанные впечатления, которые она вызвала. Учитывая, что автор представил на наш суд философскую фантастику с яркой выраженной идеей, я бы предпочёл увидеть точку, а не многоточие 7

ПЕРСОНАЖИ: один из лучших рассказов в плане персонажей. Автор уделил немало времени и места (может, даже лишнего) описанию их прошлого и настоящего, событий, повлиявших на становление личностей и всего подобного. Правда, несмотря на это, персонажи посредственно раскрываются через события. Но не все. Так, главный герой, Гарет – одиозный, безжалостный, практически иезуитский инквизитор, вызывает симпатию своей непреклонностью и уверенностью в делах своих. Не осуждая его, отдадим ему должное за его неуступчивость и способность противостоять давлению. Конечно, ему недостаёт человеческих черт, но мы же читаем рассказ, а не роман – будет несправедливо требвоать от автора невозможного. Единственный минус – Гарет никогда не сказал бы

«— Алкоголики! — громогласно заявил он с порога. А затем, тихо: — Как же я рад вас обоих видеть.»

Это совершенно не в его характере. Я не вижу, чтобы тот человек, напоминающий мне Симоновских красных комдивов, сказал бы такие слова.

Чуть хуже получился Эндрю, к которому лично у меня так и не получилось выработать какого=то конкретного отношения. Я заподозрил, что автор хотел передать нам зарождающееся чувство любви, усилившееся перед смертью, между Эндрю и Линн, но ему не хватило мастерства. Хотя за попытку зачёт. Это хороший ход.

А вот отец и сын Олафы откровенно плохи. Во-первых, совершенно непонятно, зачем было показывать спаивание отцом сына, если персонажи всё равно нужны только для выслушивания сентенций Гарета и управления кораблём. Ну, ещё, пожалуй, чтобы подчеркнуть упадочность этого религиозного государства, но с этим мы уже разобрались, не так ли?

особенно после подчёркнутых тёплых отцовских чувств

«Олафом Р. было принято решение о … вступлении в ряды … Флота. … причина … «Да куда же этот молокосос без меня?»

И сразу после

«Олаф. Затем достал откуда то второй пластстакан, поменьше, и наполнил до краёв оба. — Подойди, сын. Выпей.»

Это неуместное противоречие. Я готов поверить во что-то одно, но не в эту неуместную эклектику.

Я готов хвалить автора за экипаж, в котором очевидно психическое нездоровье каждого, и ставлю высокую оценку, которая могла и может быть и выше 8

ЯЗЫК: удобоваримый, без «карсивостей», но доносчивый, последовательный, понятный. Я люблю игры посложнее, но не против и таких крепких работ, спокойно стоящих на лексических ногах. Автор умело переходит от религиозно-фанатичной лексики к простому повествованию. Живые диалоги. Вот, например

«— Как тебе вид? — не оборачиваясь, спросила Линн.

Гарет, не вглядываясь, пожал плечами, затем сказал вслух:

— Планета как планета. Жёлтая суша, зелёные океаны. На звёздной карте, с пометкой «возможная ересь», она выглядела куда интересней. Или ты имела в виду себя?

Линн усмехнулась.

— Можно подумать, все эти тринадцать лет, что мы служим на одном корабле, ты ни разу меня не видел.

— Все эти тринадцать лет, — сказал Гарет, — я каждый день вижу что то новое. Взять, к примеру, тебя, Линн. Мне казалось, что я знаю тебя от и до — почти как Книгу Божественного Откровения, а может, даже и лучше. Но теперь, когда вы с рабом божьим Картером стали несколько ближе…

Ему не нужно было договаривать. Негромко заработала механика, бронированная заслонка опустилась на смотровое окно, закрывая вид на планету. Включилось искусственное освещение. Линн повернулась к Гарету, так что тот наконец смог увидеть её лицо.»

Отличная сцена, в которой автор продумал каждое движение, каждый фрагмент сцены, умело подчёркивая нужные ему эмоции.

Правда, есть и натянутые моменты, как, например, беседы Олафов. Но в целом язык – крепкое место этого рассказа 7,5

МИР: психопатический мир, где на сотнях планет живут единственно фанатики, убеждённый в свое б-гоизбранности. Как по мне, выглядит это гротескно и, как уже говорилось, анекдотично, хотя определённое впечатление создаёт. Почему-то мне вспомнилась сага о Хорусе, с которой автор, думаю, неплохо знаком. Хотелось поругаться, но, перечитвая, понимаешь, что вообще это даже оригинально за счёт своей селости. Правда, общее впечатление – серое, а серость, по АБС – самая опасная вещь

Также мне непонятно безответственное поведение инквизиторов на чужой планете, равно как и стрелы, легко пробивающие броню. Хоть бы объяснили нам или намекнули, как так вышло. 6

АТМОСФЕРА: гнетущая, безысходная. Отчасти играет открытая концовка, отчасти – постоянные упоминания о смертях, смертях, экстерминатусах, смертях... В общем, рассказом можно было ы совсем проникнуться, если бы не сильно провисающая сцена допроса — недостаёт напряжённости. Обращаясь к тому же «имя розы», можно поцитировать

««Мне неприятно прибегать к тем средствам, которые церковь всегда порицала, когда ими пользовалась светская власть. Но существует закон, и закон определяет все. Он подчиняет себе и подавляет даже мои личные убеждения. Узнайте у Аббата, в каком помещении можно установить орудия пыток. Но сразу не приступайте. Пусть три дня дожидается пытки у себя в камере, скованный по рукам и ногам. Потом покажете ему орудия. Больше ничего. Только покажете. А на четвертый день — начинайте. Правосудию Божию несвойственна поспешность, что бы ни говорили лжеапостолы.»

Очень страшна эта сцена. Здесь – нет. Конечно, окончание допроса хорошо, но лишь за счёт неожиданности. В то же время автор умело разбивает нагнетание вставками, а потом легко ловит брошенный фал.

Хороши такие моменты, как

«Новый порыв ветра оказался неожиданно холодным — Картер и не почувствовал, как совершенно вспотел.»

«Эндрю посмотрел в её глаза. Затем улыбнулся.

И она прижалась к нему — так сильно, как никогда прежде.»

Создаёт впечатление отчаянной, предсмертной симпатии, близости. Но одного уровня выдержать не удалось, но сделано добротно 6

ИТОГ: крепкое произведение с несколько однобокой идеей, но написанное умелой рукой. Сопереживать не заставляет, но следишь за сюжетом с интересом. Возможно, не помещало бы сократить.

ЧТО НАПОМНИЛО: странствующий иезуитский монастырь в антураже Ереси Хоруса

Не секрет, что Роланд23 делает хорошую рекламу рассказам. Поэтому я здесь.

ГРАМОТНОСТЬ: без претензий. 10.

ФАБУЛА: больше подходит для одной из предыдущих ФЛР — «Сила слабых». Но и нынешняя тема вполне соблюдена. Хотя лично я не совсем понял, что там «не совсем то» имел в виду наш Бог. Сказал «всех поубиваю» и за слова ответил. А вообще-то основная мысль — за любое зло да воздастся. И здесь у меня к автору претензии. Рассказ нарушает закон «цель оправдывает средства»: здесь он не соблюден. Цель — показать нам раскаяние в саамоубийстве, никак не оправдывается милионными жертвами аборигенов. Концовка, долженствующая быть светлым мазком на деле оборачивается бессмысленным шаржем: на кладбище цивилизации висит, раскачиваясь, труп её уничтожителя. Учитывая, что автор не притязает на мистическую или эзотерическую составляющую, смотрится это слабо. Короче, это противоречие лично у меня вызывает недоумение. 5

СЮЖЕТ: отличное динамичное повествование, автор умелой рукой проводит нас от завязки, попутно показывая, разъясняя и объясняя, к кульминации — а она действительно ударна. Сам по себе сюжет очень хорош, всё недоговорённое или кажущееся, согласно Логинову, неправильно понимаемым, читатель может списать на фантдопущение, и будет прав. Из некоторых недостатков сюжета — нетерпеливая спешка к экшен-сценам. тут я бы советовал обратить внимание на классиков тпа Саймака или Лема, которые умудрялись на протяжении сотни страниц обходиться без пальбы и ничего, вытягивали. Но, думаю, автор и сам их читал, знает. 8

ПЕРСОНАЖИ: три раскрытых персонажа, два антагониста. И, на мой взгляд, главная удача — это образ Бассмана. В принципе, автор везде работает одним и тем же приёмом, о котором я скажу ниже, но только в случае со второстепенным персонажем он оказывается выигрышным. Бассман — исполнитель воли автора, живая иллюстрация космического десантника, собирательный образ всей мощи планеты Земля, орудие в руках её полководцев. Я бы поцитировал, но местный интерфейс меня напрягает. Что до Клауса и командора, то им тотально не хватает ярко выраженных черт характера, за которые к ним можно было бы относиться чуть лучше, чем к марионеткам воли автора. Клаус ещё куда ни шло, но автор решил сделать его главной чертой гуманизм, а получилась бессильная истерия, вызывающая только брезгливость. Сопереживать такому персонажу неохота. Командор получился вовсе безликим, и его финальное «раскаяние» настолько неправдоподобно, что, честное слово, кажется, что его свои повесили. Может, так оно и было? 4

ЯЗЫК: а вот и тот приём — минимализм. И он здесь, опровергая Роланда, не играет. Я бы даже не назвал рассказ стильным. Цитируя Короля Ужасов, у всех вголове есть фильтры, отсеивающие то или иное. Весь рассказ насписан настолько минималистичным языком, что не только не складывается в картинку — он без остатка просеивается через мой фильтр, не сотавляя после себя ничего. Парадокс; автор явно умеет писать, но переусердствовал в своих стараниях и вышло плохо. Из плюсов: хорошие диалоги, местами даже отличные, минимум канцелярита, нетривиальная ономатопея. 7

МИР: мне понравился. Автор мало того, что просто перенёс действие на иную планету и в другое время — он сделал это сюжетообразующим, а это всегда в плюс. Далее, он проработал мир, взял идею культа смерти и обыграл её в сюжете. Это замечательно. По сути, мир — самое сильное, что есть в рассказе. даже как-то досадно, что он погибает таким бездарным, примитивным способом. такой мир полагается уничтожать долго, неторопливо, в течение, минимум, романа. А ещё лучше — заставить его эволюционировать. В корне несогласен, что кто-то тут говорил, что мир бессмыслен. Эволюция и история учат, что бывают самые феноменальные культы, образующие вполне действующие системы. Единственный минус — мне не понравилось описание этого мира. опять этот проклятущий минимализм, я просто не могу рассмотреть картинку, сплошная нарезка из костяных пейзажей, будто смотришь через глаза стрекозы. 8

АТМОСФЕРА, ДУХ: как ни парадоксально, но в таком батальном, масштабном рассказе почти нет должной атмосферы колоссальной трагедии. Мне показалось, что автор ближе к Перумову, нежели к Хэму, а ведь по начинке рассказ как раз смахивает, и сильно, на «По ком звонит колокол», с персонажами, попавшими в ловушку долга. из-за этого диссонанса атмосфера разлетается на крохотные облачка, и от избиения мириадов живых и разумных существ не испытываешь ничего, кроме лёгкой усталости. Может быть, я пресыщенный читатель, чёрт меня знает. но это же всё моё ИМХО. Самая сильная часть рассказа — его начало, почти по Стругацким. Вот эта фраза о сопящих людях так сильно оживила в памяти «Гадких лебедей», что я чуть было не купился. За одну её накину балл 6

ЧТО НАПОМНИЛО: соавторство Хемингуэя с перумовым, когда Хэм плюнул и бросил всё на середине, а Ник дописывал.

ИТОГ: работа умелого автора, которому, возможно, требуется немного пересмотреть и разнообразить свои приёмы. Брюс Ли, конечно, прав, но нам же не пугать, нам влюблять в своё творчество. А для этого одним ударом не обойтись. Удачи.

КОГДА НРАВИТСЯ ЗВУК СЛОВА «НЕТ»

Правда-правда, когда настоятельница в последней главе отказывает Хонде, я чуть ли не прыгал на кровати. Всё так и должно быть, это жизнь, реальность, и никаких высосанных из пальцев западных хеппи-эндов. Иногда умереть не значит заслужить и, тем более, исправить, ибо исправить вообще никогда ничего нельзя. тем более в пределах одного вдоха.

И мне непонятны два нюанса.

Первое — если автор не имел определённой точки зрения (во что я не верю), то проблем нет. Но он её имел; и почему тогда Киёаки получил такую возвышенную судьбу? Неужели он не мог не умереть? Эта смерть, конечно, не сделает из него героя для читателя, мало-мальски пожившего, и М. это понимал, но для юношества смерть К. полна трагизма, может даже примером послужить. Прочти я ВС лет в 18-20, то был бы восхищён любовной трагедией и высотами духа Киёаки, а вовсе не анализировал социальные смыслы романа. Впрочем, в те годы я не был знаком с культурой Бусидо. «Позорно кончать свою жизнь, лежа на кровати». И тем не менее, тем не менее...

И второе, менее ясное. Автор противоречиво поступает с Иинумой. Учитывая, что каждый в книге более чем по-Крыловски получает ровно по заслугам, то, видимо, от моего взгляда ускользнуло прегрешение Иинумы, за которое тот удостоился попасть к Киёаки в услужение.

С остальными ясно: род Мацугаэ остаётся без наследника и благоволения, род Акура прерывается, Киёаки и вовсе помер. Хонда получил опыт и жизненный урок, Сатоко автор дарит вознесение. Хотя не думаю, чтобы Мисиму очень волновала её судьба: женщине здесь отведена не более, чем роль бечёвки, спускающей чеку гранаты. Бечева сгорает в пламени взрыва, а пепел улетает в небеса. Всё логично.

Рискуя нарушить заветы Эко: текст для читавшего Хагакурэ и знакомого с биографией автора перестаёт быть неоднозначным. Всё кричит деталями, всё на поверхности.

Впрочем, также, нельзя исключать, что для полного понимания надо прочесть всю тетралогию.

Чем я и собираюсь заняться.

Неспроста именно «Размышляющий» (Р) обратил на себя внимание. На фоне других рассказов — с логичными, последовательными сюжетами, очерченными фабулами, живыми персонажами,- этот смотрится, как пресловутый Дерри из одной книги Стивена Кинга: «торчит, как распухший палец».

Логинов — это тебе не МТА (Р. написан в 1984 году, это уже не начало творческого пути, но и до расцвета имени Ёроол-Гуя оставалось немало), к Логинову надо подходить внимательно, вникать в обманчиво простой текст, равно лишённый и красивостей, и канцелярита. И вот я читаю рассказ — и не понимаю ничего. Вернее даже, кажется, что и нечего понимать.

Стоп. Это — Логинов! Перечитываю. И опять мимо. Не может такого быть. Наверное, я устал, или волнуюсь, или не могу сосредоточиться. Не может быть, чтобы это оказалось просто набором слов.

Перечитываю в третий раз, ме-едленно, каждую строчку. Обдумываю абзацы, образы, воспоминания Утома, реалии его странного мирка. По работе я часто оказываюсь в цеху и могу сказать, что Логинов метко схватил суть работяги, который «приживается» в своём закутке, что бы им ни было — громокипящее сталелитейное производство или визжащая пилорама. Работяга везде уходит в свои мысли, как и любой человек, на самом деле. Всё дело в монотонности и последовательности.

Что мы имеем? ГГ по имени Утом работает физически (плетёт нити, которые выдают пять его пауков, в одну толстую пряжу). Он думает, почему его однокашник Инг стал, грубо говоря, работать умственно, стал «размышляющим». За ответом он идёт к Ингу. Их диалог очень похож на разговор моего шефа с нашими работниками цеха: шеф живо интересуется, всё ли в порядке и как обстоят дела, суетится, источает эмоции, работники, грузно опускаясь на стул, молчат или с трудом подбирают слова, мимика их бедна. Не потому, что они глупы или примитивны, конечно — они просто не привыкли, у них своё мышление, свой ритм и манера беседы.

Диалог написан мастерски, стоит его проанализировать и видишь смысл в каждом слове и даже знаке: обилие знаков пунктуации, глаголы «засуетился», «смахнул», «улыбнулся», «пододвинул» коротко и ясно выражают образ Инга как существа живого, энергичного, с быстро бегущими мыслями, не отягощённого. В противоположность Утом говорит короткими фразами, его мимика не описывается, он медлен, увесист, кажется немного заторможенным. он вырван из своего привычного цикла и скован. Он и не может иначе.

Они возвращаются на производство, Утом получает новый станок (пять новых пауков), а Инг, высказав туманную сентенцию

удаляется. Последняя сцена — убийство рабочим муравьём паука, который перестал давать пряжу. Кажется, в ней ключ к разгадке, но к какой?

Что Утом всего лишь такой же, как и этот паук, и, когда он перестанет работать, от него так же избавятся, как и от этого паука? Косвенно эта версия подтверждается тем, что пауков в рассказе кормят мухами, а Утому, задавшемуся вопросом, которого у него не должно возникнуть, кормят новой работой, от которой он «забывает всё на свете».

Но к чему тогда это изречение Инга? На что оно намекает? Что Утом отличается от других рабочих? Чем так ценен сам Инг? Правда и то, что ГГ всё же Утом, который вполне может не понимать, чем Инг действительно отличается от него — вроде и дружил, учились вместе, а сейчас... А почему не понимает — не может?

Я понял, почему Р. показался мне непонятным, чуждым. Мы живём во время «перспектив». Считается, что любой может добиться очень многого, несмотря на свои таланты или стартовые возможности. Так думать модно, так считать — толерантно и правильно. По сути, рассказ Логинова утверждает обратное — рождённый ползать летать не может. Тем самым грубо противоречит зафиксированной в моей голове системе. Кажется чуждым. Непонятным.

Печальный получается рассказ, но не бессмысленный. К сожалению, рассказ однозначен, в нём нет дуали, которыми насыщен, например, тот же «Далайн». Лиричный рассказ, не драматический.

Но над ним стоило подумать.

В этом весь Логинов — его творчество мало того, что написано живым языком, оно ещё и всегда заслуживает внимания, второго, пристального взгляда.

5-й рассказ Х. Эллисона (ХЭ) и last шанс; нереализованный.

«У меня нет рта...», начинённый типичной для ХЭ чернухой и порно-намёками. Ничто из не оправдано, разве что дешёвым, популярным в наш Э-век желанием: (отсутствие талантов — эпатирование). М.б., раньше такие «ПоПиски» и были чем-то вроде откровения: «машинная власть», «машины нас уничтожат», «они нас ненавидят» и, кн-ч же, «скоро Конец Света».

А как же 3 Правила Азимова?

А как же гуманизм Брэдбери?

Что насчёт остроумной философии Лема?

Витиеватые фантазии Филипа Дика?

Неужели так много людей готовы восхищаться псевдоидеей, обёрнутой в, м-м-м, как там?; «студёнистый гной»? Или читать о том, кто и с кем кончает?

Увольте!

Видимо, никогда не пойму, чем ХЭ заслужил любовь. Всё прочт. было не >, чем плохо замаскированным под НФ переложением рвотных фантазий.

Было дело: ХЭ протестовал VS нелегального издания своих произведений в СССР. Чуть ли не единственный, он этого и не заслужил.

1

Отзыв содержит спойлеры (чуточку) и пафос (много).

«Имя Розы» (ИР) появилось на свет необычайно поздно, автору стукнуло почти полвека. Правда, это не помешало роману сразу же стать бестселлером и оставаться им на протяжении вот уже трёх десятилетий по сей день. Книгу прочли, наверное, миллионы людей по всему миру. На прошлой неделе довелось ознакомиться и мне.

Главным персонажем выступает вовсе не Адсон, от имени которого ведётся повествование, а его наставник, францисканский монах Вильям Баскервильский (ВБ). Ученик Роджера Бэкона, разочаровавшийся в Истине и самом Боге, но вынужденный волею времени это скрывать, прибывает в отдалённое аббатство, чтобы подготовить почву для встречи, от которой зависит будущее ордена францисканцев. По-настоящему Вильгельма интересует только одно — возможность разрешать проблемы при помощи своего выдающегося логического интеллекта. Он с радостью берётся за расследование таинственной смерти, накануне свершившейся в монастыре. Судя по всему, ВБ страдает чем-то вроде маниакально-депрессивного психоза. Эко не говорит об этом напрямую, но Адсон не раз подчёркивает, что

В целом ВБ цельный, живой и яркий образ наставника, которого, убеждён, многие хотели бы повстречать на жизненном пути. Он не только центральный персонаж, но и олицетворение одной из идей романа: принципиальная непостижимость мироздания не даёт поводов объявлять его бессмысленным, и человек может находить смысл жизни в неустанном изучении и разгадывании загадок природы, не пытаясь докопаться до гипотетических её «основ». ВБ не делает ошибок, в его рассуждениях, всегда выверенных и логичных, сквозит мудрость, накопленная человечеством к нашему времени, в его уста вложены идеи, невозможные для схоластов Средних Веков.

Вильгельму противостоит антагонист

Их споры по художественной силе не уступают, а скорее, даже превосходят известную полемику романа Тургенева, восходя своей монументальностью к диалогам Сократа. Как и в любой полемике подобного уровня, сыскать правого не представляется возможным: читатель сам делает выводы и наслаждается изысканной игрой двух острейших, режущих друг друга умов.

ИР населён также немалым количеством второ- и третьестепенных персонажей, каждый из которых обладает своей изысканной чёрточкой. Безусловно, персонажи книги — 10 баллов.

ИР — детектив, причём Эко почти не даёт читателю зацепок, чтобы посоревноваться с ВБ в дедукции. И даже Адсон вовсе не «глуповатый друг детектива», а послушник, чьи рассуждения и мысли сложнее, чем, к примеру, мои. Не сказать, что я любитель разгадывать тайны и загадки, но, на мой взгляд, нужно обладать поистине энциклопедическими познаниями в медиевистике, чтобы доискаться до истины раньше ВБ. Меня это не раздражает, кого-то может оттолкнуть. Но я с чистой совестью полагаю сюжет логичным, лишённым неувязок и несоответствий, посему — 9 баллов за многоступенчатую интригу.

Касательно фабулы ИР можно рассуждать долго. Известно, что Эко называет ИР «классическим постмодернистским произведением» с тремя слоями: поиски убийцы, историческая фактура и философские размышления о церковной догматике, человеке, религии и нравственности. В частности, Эко выстраивает изящнейшее размышление о ересях и пунктиром проводит мысль о страхе и избавлении от оного, продолжая, на мой взгляд, идеи немецких классических философов. Говорить о смыслах ИР можно бесконечно, это богатейшее произведение, доступное всем категориям читателей, желающих размышлять, а не просто следить. Меньше, чем высший балл, рука просто не поднимается поставить.

Роман написан весьма сложным, почти специальным языком. Я бы сравнил его с такими вещами, как «Улисс» Джойса или постмодернистскими повестями Саши Соколова. Не претендуя на богатый интеллект, замечу, что первую сотню страниц пришлось одолевать с чудовищным скрипом, и, признаться, я даже готов был бросить книгу, но раскручивающийся сюжет уже увлёк меня за собой, и дальше интерес победил праздность пресыщенности. Тем не менее, исходя из своего круга общения, полагаю, что ИР, с его многостраничными (!) велеречивыми рассуждениями о далёких от российского читателя перипетиях борьбы за власть становящихся католических орденов и микроскопических отличиях в их трактовке Святого Писания и житий, громоздкие, похожие на кирпичные абзацы Элинек, но несравнимо более вычурные описания Адсоном красот аббатства или собственных чувств, в которых юный послушник пытается разобраться и переложить их скудным инструментом — языком-, могут показаться тяжеленными. Возможно, без такого языка роман утерял бы долю своего очарования, но, испорченный нынешними реалиями краткописи, я недостойной субъективной рукой высекаю восьмёрку.

Мир ИР не был придуман Эко, но тщательно описан и вычерчен. Недаром кто-то заметил, что, будь вы даже врагом художественной литературы, ИР можно использовать хотя бы как точнейший путеводитель по жизни средневекового монастыря; и это действительно так. У меня есть серия книг Э. Окшотта о рыцарстве, в которых описываются всевозможные реалии Средних Веков. ИР ничем не уступает, а кое в чём даже и превосходит эти работы британского историка. Как оценить мир, так естественно и красиво, подобно описываемым в нём миниатюрам, раскрывающийся читателю с каждой страницей всё глубже, как не полновесной десяткой?

Ну и, наконец, атмосфера. Важная часть, которая может вытянуть любое, даже слабое в прочих отношениях произведение, тут не совсем довлеет над читателем. От книги Эко можно оторваться, она не затягивает от первой до последней страницы (не исключено, в том числе и из-за непростого языка). Однако в нужных моментах — судилище над Ремигием, встреча папской делегации, первый визит в библиотеку, диспуты с Хорхе и, разумеется, апокалипсический монолог и последние слова его же захватывают до щипа в носу и накатывающего отчаяния в сердце. Лучше всего Эко удаётся передать страх. Он окутывает тяжкой душной волной, стоит только прочесть

или

Уже за эти чудовищные в своём исполинском величии фрагменты, которые, словно десять веков кровавой Инкивизиции, проходят перед нашим внутренним взором, Эко заслуживает не просто десятки, но сотни. Немногие могут вложить в уста персонажам такие слова, чтобы не перейти тонкую грань, отедляющую йоту монументального пророчества от бездны нелепого пафоса.

Наступает очередная, не первая, не десятая и, наверное, даже не сотая дата предполагаемого Апокалипсиса. Нельзя сказать, что осознание этого мифа придаёт книге Эко особую актуальность, но несомненно, что в его тени чуть ярче виден весь блеск, испускаемый этим многосложным, практически безупречным романом. Выдающаяся работа, одна из лучших книг ХХ века,она, подобно Аристотелевым трудам, не для всех и не для каждого. Но если надеть перчатки, то, быть может, удастся уцелеть и дочитать её до конца.

И тогда, возможно, мир станет для вас чуточку ярче и лучше. Хотя бы осознанием того, что у Эко ещё немало книг, которые можно прочесть!

За восемь лет до издания «Миссис...» некто Герберт Уэллс написал рассказ «Красный гриб». гораздо более провокационный и глубокий, острый, он до сих пор является сильно недооценённым, хотя, наверное, именно его можно назвать одной из лучших социально-психологических работ Уэллса. Уж не знаю, читал ли ДжКДж «Красный гриб», но сюжет «Миссис...» кажется весьма схожим, правда, пасторальненько приглаженным, наивным, и оттого нелепым.

Эта поделочка неплохо отражает усталость, охватившую автора в середине его творческого пути.

Полный и бессмысленный бред.

Написано ужасно, встречаются просто кощунственные обороты. Сюжет примитивен донельзя, я в третьем классе лучше придумывал. Характеры персонажей отсутствуют. Вместо них — наборы стереотипов и штампов. Представление персонажей напоминает заставку квеста: француз — дуэлянт и бабник, викинг — пьёт пиво и в рогатом шлеме, ниндзя самый ловкий и лаконичный. Каждому полагается свой набор оружия, разумеется. И конечно, главный герой наш русский парень, ушкуйник, хитрый и ушлый. С рогатиной.

Инопланетная игра ужасает своей примитивностью. Чтобы перечислить все нелепицы, поместившиеся только в синопсис, не хватит и тысячи лет. Какие-то всемогущие расы, какой-то факс, ради обладания которым придумана идиотская игра. Будто высшему разуму заняться больше нечем.

Ни о каком смысле или идеях в романе речи не идёт. Чистая резня, рубилово-мочилово от начала и до конца, перемежаемое редкими комментариями наблюдателей.

В общем, полный и бессмысленный бред!

НЕВОЗМОЖНО ОТОРВАТЬСЯ!

Превосходный рассказ, держащий в напряжении с первой до последней строчки.

Продуманная сюжетная линия. Всё логично и правильно. В такую историю веришь. Такой истории сопереживаешь. Такую историю можно читать, не обращая внимания на вторичность — а что не вторично после Гомера?

Легко представляю себе этот рассказ в печати.

Автор, с уважением.

Что напомнило: «БЫстрый и мёртвый» на фэнтезийный лад

Я всё читал и думал, что вот-вот окажется, что укки то непросты, так всегда бывает, когда зверёк мелкий и пушистый. Да долго ли за примером ходить, тех же могваев взять.

Тем не менее, концовкой автор сумел порадовать, преподнеся её не так тривиально, как ожидалось. С темой зачёт.

Красивое название.

И да, для рассказа с гибелью ГГ очень тёплая атмосфера, хорошо.

Психология персонажей не вызывает нареканий.

Теперь к минусам, их больше. Во-первых, классический слабый язык: тавтология, без меры расплодившиеся частицы, хаотично раскиданные запятые. Во-вторых, очень большая вводная часть. Только к середине рассказа нам начинают рассказывать собственно сюжет.

Нормальный рассказ, но без изюминки.

ЧТО НАПОМНИЛО: Лукьяненко или Алексея Иванова. Очень ранних

Не в первый уже раз на конкурсе сталкиваюсь с неоправданной жестокостью, граничащей с невероятной же самонадеянностью персонажей, готовых решать судьбы миллионов, уничтожая их.

А что, смерть – это единственный выход?

Фантастика – это литература допущения. В фантастических произведениях реальность примеряет самые необычные возможности, парадоксальные ходы, движения, деяния. Фантастика — литература о будущем, а значит, о перспективах и новых путях. Для меня всегда отсанется загадкой, зачем так упорно сводить эти пути к смерти, к окончанию всего.

Нет, вот, допустим, у Шекли в «Корпорации «Бессмертие» проблема решена изящно. Но, простите, сколько времени он её разжёвывает. Мы начинаем верить в допустимость посмертного существования. А у вас очень жёстко и очень неоправданно. И рассказ получается не о решении философской проблемы, а о свихнувшемся человечке, возомнившем себя Мессией.

Что мы увидели в этом рассказе? Обычный клерк взял да и уничтожил миллионы людей во имя достаточно мутных идеалов. Что он хотел этим добиться? Что доказать? У него что, нет никаких сомнений? Из-за чего он это сделал – из-за простого кошмара?

Да и, если уж на то пошло, как может быть такой могущественный инструмент отдан в руки одного человека, да ещё и гражданского?

Не-ет, эта ваша картина, автор – она неубедительна. Страшная – да, атмосферная – но неубедительная.

Мне не хочется верить в такой мир будущего.

Работа весьма неплохая, вызывает желаие спорить, вызывает отторжение. Это очень хорошо.

Оценка выше средней. Рассказ не оставляет равнодушным, а это крайне важно.

Что напомнило: ну её, родимую, вачовскую

Автор сразу порадовал оригинальным подходом к реализации темы: действие, происходящее в мире птицеподобных существ, пусть и несколько опрометчиво окрещённых авианами.

Написано средне. Надо учиться синтаксису, обратите внимание на написание вводных слов и выделение причастных оборотов, не стоит злоупотреблять многоточиями

Ну и главная ошибка, которую могут совершить участники конкурса — это назвать тему. Никогда так не делайте. Сказанное, к тому же, в самом конце, это очень портит впечатление от рассказа.

У вас получилась вполне милая буддийская фантастика: милосердие ко всему живому. В принципе, можно было обойтись и без притянутого, на мой взгляд, хода с быстрым обучением Младших высиживать. Вполне очевидно, что целый вид не будет так скоро менять свои повадки.. Я, как читатель, был вполне удовлетворён самой идеей равновесия. Вы перехватили с раскрытием темы, ведь она и так у вас читалась между строк.

Неплохо.

Успехов!

Первая настоящая удача. Рассказ, которому не стыдно будет появиться в любом отечественном сборнике (как раз недавно прочёл один, «Закрома...» бы там стали шедевром).

Придраться совершенно не к чему.

Отдельно отмечу притчи, вкраплённые в текст: над каждой можно размышлять, как и полагается ценителю восточной мудрости. Честно говоря, я бы с не меньшим удовольствием читал только их, даже без сюжета.

Такой рассказ нельзя написать быстро, нельзся создать случайно. Это плод кропотливой работы, замешанной на таланте.

Спасибо, автор!

Рассказу место в финале, но не уверен, что он туда попадёт, ибо жанр весьма специфический. Прекрасно помню, как на прошлых конкурсах столь же неожиданные, хотя и совершенно по иному выполненные «Богохульник», «Девочка-олень» и «Время ушло» уступали пьедестал более привычным, классическим образцам.

Но вам от всего сердца желаю удачи. не отказался бы почитать что-нибудь ещё.

ЧТО напомнило: немного «Многорукий бог Далайна», немного «Хазарский словарь»

Мне понравилось. А, как известно, хвалить — не ругать, труднее. Тут кое-кто автора с Шаламовым сравнивал, да не понял, видимо, что авторы совершенно разные и о разном писали. шаламов о делах земных, тягостных, неизвестный мне автор о столкновении души с реальным миром.

Пусть Шаламов и талантливее, а скажем прямо — признаннее, но сравнивать не стоит. Они разные.

Немногочисленные недочёты, да ещё субъективные, выискивать и не хочется.

Автор, спасибо.

Засии синяя завершена.

ЧТО напомнило: льва толстого?

Всегда непросто оценивать подобные рассказы. Кажется, есть риск пропустить нечто действительно важное. А, поскольку речь идёт о парадоксах, математике и логике, то читатель чувствует – «что-то нечисто, не может быть всё так однозначно, наверное, здесь есть какое-то зерно». А его нет, зерна – есть просто пара примеров, иллюстрирующих относительность мира.

Автор молодец, что ведёт речь о таких нетривиальных вещах, смело выбрал оригинальную форму. За это плюс. Вместе с тем, раз уж рассказ построен диалогом, то неужели нельзя было сделать героев чуть поумнее. Они не смешные – они просто нелепые и раздражающе инфантильные. Поставить поменьше многоточий.

Смело – это хорошо. Но недостаточно для полноценного рассказа. Сопереживания нет, не захватывает. Вот

Никонов или Льюис Кэрролл – захватывающе. У вас пока нет.

Что напомнило: рассказ «До прихода хозяина» о флюктуациях

Да--а, это сильно. Это напомнило мне рассказ «Время ушло» с позапрошлого конкурса, только ещё хлеще. там истоки прослеживались, здесь лично мне они практически неизвестны, за исключением Лоухидов — ито не факт, имелась ли в виду та самая Лоухи, которая сражалась с Вянямененом.

Честно говоря, такие вещи на конкурс отправлять странно. Это слишком крутая работа, чтобы её должным образом оценили.

Я, даже толком не разобравшись, сразу возношу этот рассказ на вершину всего читанного в 1м туре.

Что напомнило: несмотря на финно-угорские следы почему-то вспомнились мифы индейцев Мезоамерики, такие же непонятные и многозначительные

В первый раз глаз зацепился за «печенинки» и поехал, цепляясь, как за колючую проволоку: мимо сюжета, миом персонажей, мимо всего — только по ржавым косякам письма. Обилие паразитов и тавтологии делают текст лично для меня почти неперевариваемым. Я с трудом дочитал и признался себе, что не понял ни черта.

Заставил себя перечитать, и рассказ открылся, но увиденное не совсем порадовало.

Хорошо, что автор в коротком произведении ухитрился рассказать историю человека «не от мира сего, а от двух миров». На мой взгляд, неинтересный ГГ. но это моё, субъективное. В принципе, раз уж личность ГГ вызвала у меня некоторую антипатию, напомнив кое-кого из ИРЛ, то она у вас выписана как минимум неплохо.

Конфликта, как такового, нет. Из-за этого читателям наподобие меня, которые не могут ассоциировать себя с персонажем, вообще не за что зацепиться: слог слаб, атмосферы нет. Это не есть хорошо.

ну и концовка слита напрочь. В целом, идея мне понравилась, но просто взять и перетащить всё в игру... Это разочаровывает. Автор будто показал нам Страну Фантазию, а потом не очень то ловко выдернул её из-под носа и заменил аляповатой ширмочкой.

В целом впечатления смешанные.

Что напомнило: «Сказочку» Марины Перцевой, но гораздо слабее. Не обессудьте, Сказочка — одно из любимых мною произведений, и я ещё никого с ней не сравнивал.

Рассказ читается на одном дыхании, хотя и не очень хорошо вычитан. Сюжет, каким бы он параноидальным не казался, затягивает. В происходящее веришь. Автор хорошо, мастерски даже играет с читателем в игру «Слон и слепые»: по очереди показывает всё новые фрагменты скрытого в темноте зверя: мужчина, железные зубы, тело, мальчики умерли, воспоминания — и назад в реальность.

рассказ из тех, которые оставляют после прочтения медное послевкусие во рту.

Вместе с тем в рассказе есть некоторая незавершённость. Скажем так, концовка могла быть более ужачной. такое впечатление, что автор сам не знал, что ему делать со всем этим саспенсом, который у него получился, и он вкрутил всё это назад в голову ГГ.

Кроме того хотелось бы попенять за наказание злодея. От подобных рассказов не ждёшь торжества справедливости.

Хорошая работа, но не блестящая.

Что напомнило: смесь Масодова и Кинга

Шедевр Лондона, одна из тех вещей, что должны читать раненые в госпиталях, уволенные с работы, брошенные любимыми и вообще все те бедолаги, кто имел неосторожность пасть духом и разочароваться в своих силах.

Каждая строчка рассказа о несломимом 70-летнем деде Таруотере поёт, точно горн, призывая оторвать задницу от дивана и понять, что первый шаг на пути к мечте — это не только важно, но и очень просто. Главное — не склонять голову ни перед какими обстоятельствами, смело глядеть вперёд, верить в людей и себя и не сидеть, сложа руки. И тогда мечта сбудется!

А можно ещё спеть бравую песню. С песней по по пути легче шагается!

Йе-хо!

Как аргонавты в старину,

Спешим мы, бросив дом,

Плывем, тум-тум, тум-тум, тум-тум,

За Золотым Руном!

КАСТРИРОВАННАЯ ФАНТАСТИКА

Так вышло, что сегодня я добил сразу три сборника: «Марсианское зелье», «Театр теней» (зарубежная фантастика) и этот вот... тоже дочитал.

Знаете, фантастика — лучшее отражение действительности. Судя по содержанию этой антологии, окружающая нас реальность лишена даже намёка на свет и чудеса. Авторы, будто сговорившись, насыщают страницы огромными насекомыми, упырями, убийцами, подонками опустившимися и подонками руководящими, ещё более прожжёнными. В ногу маршируют сексуальные извращенцы всех категорий; преимущество за жалкими вуайеристами и онанистами. Сегодня довелось пробежаться по критике Масодова: он-то хоть не делает секрета из своих предпочтений. Здесь же в рассказах уважаемых ранее авторов увидел такие скрытые намёки, после коих их книжки и в руки-то взять стрёмно.

За извращенцами плотной толпой серые пустые люди: бомжи, наркоманы, корпоративный планктон, рвачи и хапуги, маргиналы без искры в глазах. Один убирает трупы, другие родственников жрут. В тех редчайших случаях, когда текст даёт нам надежду на будущее, в конце авторы стараются как можно сладострастнее вогнать надежду в дерьмо.

Такая картина свойственна не только этому сборнику. Помню, как был удивлён, когда в одной из подобных антологий прочёл коротенькую зарисовку — не рассказ даже — о человеке, который видел сказку там, где другие видели реальность. Господин Туманов разъясняет: чем человек тупее, тем краше ему кажется всё вокруг («Тупой»). И сказка забита молотком.

Каким же контрастом на этом фоне видятся прекрасные рассказы Азимова и Саймака, Сарояна и Булычёва, Бойла и Брэдбери. Людей, которые верят в будущее, пишут и мыслят о вечных вопросах мироздания, а не о бомжах, трупах и подлостях.

Ещё более симптоматично, что вся эта мозговая блевотина, которую нам преподносят под соусом «русская фантастика», создана в период вроде бы свободы. Откуда же в эпоху «застоя» взялись Стругацкие и Булычёв, например? Авторы, представленные здесь, в основном молоды. Что же у них в головах, коли они создают такие «творения»?

Говорят, людям свойственны пустые мечты. На самом деле пустота — это отсутствие какой-либо мечты. И когда берёшь в руки такие вот сборники, поневоле думаешь, что мечты нет у всей нашей фантастики.

«ТТ» не очень типичен для КС. Во-первых, он достаточно трудно читается. В-вторых, развязка, пусть и счастливая, оставляет парадоксально гнетущее впечатление: Саймак мастерски показывает это через нарастающее потрясение персонажей, усиливающееся к концу, несмотря на полученные ответы. Откуда в нас эти чувства?

«ТТ» трёхслойный. Первый слой — командная работа — хорошо знаком многим из нас и останавливаться на нём нет смысла. Второй (именно второй!) — создание новой формы жизни силой мысли — изначально смахивает на deus ex machina. Третий, глубинный, прошедший канителью в середине рассказа смысл — проблемы деградации жизни. Грифис покончил с собой, утвердившись в мысли, что биологическая жизнь, углеродная её форма есть глубокий упадок материи, заключительный дюйм на огромном отрезке бесконечной энтропии Вселенной. Всё это на первый взгляд слабо вяжется друг с другом, из-за чего рассказ тяжело воспринимается.

Чтобы понять ТТ, обратимся к написанному спустя 10 лет рассказу Станислава Лема «Правда» (1964 г.):

Наши тела состоят из пепла давно угасших звезд. И в данном контексте создание существа силой мысли, по сути, из ничего, из пустоты, выглядит не более, чем самоиронией над своей же остроумной гипотезой.

Именно поэтому ТТ кажется таким непохожим на остальное творчество КС, диссонируя с ним в главном: в рассказе нет надежды и веры в будущее.

Реальность влияет на литературу.

Брэдбери жил в романтическую эпоху, когда человечество сделало самый мощный рывок в своей истории, пронзив небеса и выйдя в открытый космос; эпоху социальных экспериментов колоссального размаха и неизменной веры в будущее, парадоксальным образом сочетавшейся со страхом ядерной войны и близкого конца света. Быть может, именно конкретная опасность придавала писателям той поры такой неистребимый светлый гуманизм и жажду жизни.

И вот он пишет, как муж и жена с восторгом и даже благоговением взирают на то, как ракета с их сыном на борту отправляется в полёт

Как изменилось всё за полвека! И вот уже другой выдающийся писатель, Дэн Симонс, сам того не подозревая, полемизирует с Брэдбери. Энтузиазм давно иссяк, герои умерли, а новых так и не народилось, мечта была раздавлена обыденной суетой, общество потребления сожрало общество энтузиазма, человечество так никуда и не полетело, и лишь ядерная бомба по-прежнему ждёт своего часа.

Честное слово, когда я думаю об этом, то мне печально понимать, что Брэдбери перед смертью всё это отлично осознавал...

В бытность мою книготорговцем было принято снисходительно похлопывать Б. по плечу: дескать, молодец, автор, вошёл в анналы литературы. «Марсианские хроники»? Не, не читал. Да и зачем? Всё же ясно, никакого скрытого посыла — Марс, люди, колонизация. Антивоенная классика. Но сейчас же совсем другие приоритеты. В общем, «Маленький убийца» удался ему не в пример лучше, да и вообще Б. не мастер крупной формы...

А вот я и напоролся на «Хроники», прочтя их запоем за три часа.

Конечно, книга эта не для дороги, а, скорее, для неторопливого обстоятельного чтения на ночь, погружения в иллюзорный мир-мираж, тщательно исполненный Б. тончайшими мазками. Здесь почти нет резких цветов, равно как и динамичных событий; даже немногочисленные погони выглядят скорее исполненными комического достоинства и обманчиво неторопливой грации. Собственно, такова вся книга: альманах безумно талантливых эскизов с марсианской натуры.

И через сотни лет после его смерти, когда будут колонизированы и Марс, и Венера,и, быть может, другие планеты, люди в кораблях, летящие в бесконечность космоса, будут перечитывать бессмертные строки и тепло улыбаться, ибо редко у кого встретишь гуманизм, исполненный такой светлой силы и непреклонной веры в человечество, как у Рэя Брэдбери.

ДЛЯ ТЕХ, КТО СВАЛИЛСЯ С ЛУНЫ

Роман, созданный аж в 60-х годах прошедшего столетия, прошёл длинный путь от ящика Мамлеевского стола до, пусть и опосредованного, но всё же всемирного признания.

Помню, мы с Хэз тёмной безлунной ночью смеялись и шутили над упадком Мамлеева, взяв эталоном именно «Шатунов», и удивляясь, как автор мог настолько деградировать, увлёкшись самоповторениями. Собственно, «Шатуны» с литературной точки зрения – вещь также сомнительная: Мамлеев оперирует, пусть и абсолютно осознанно, достаточно узким набором слов, повторяя их раз за разом — читатель погружается в особое пространство мамлеевского текста. Текст этот весьма узнаваем, и Мамлеева, как Сашу Соколова или Максима Кантора, прочтя однажды, невозможно спутать ни с кем иным. И вроде бы всё хорошо, но…

Автор в «Предисловии» прямо указывает, что Ш. писались «в ситуации отчаяния, когда, казалось, все надежды рухнули (в том числе и вера в бессмертие, вера в Бога)». То есть, всё серьёзно. Однако Мамлеев сам же, бесконечными повторениями обессмысливающихся от этого слов и постоянным упором на некую «подпольность» (всплывают непроизвольные ассоциации с «подземным смехом», подкреплённые сценой в морге, когда Падов читает стихи Блока мёртвой девушке) и «запредельную глубину» происходящего вызывает лишь желание рассмеяться. Если бы не роковая фигура Фёдора Соннова, перед нами оказался бы обыкновенный декадентский романчик средней руки, похожий на очень серьёзного молодого гота, чья гротескность вместо трепета вызывает здоровый смех.

Что скрывается за текстом? «Метафизические», а через них и Соннов, задаются вечным вопросом дуализма Бытия: им всё мерещится, что сорвать покров возможно, хотя взрослый читатель легко разглядит в этих метаниях нежную юношескую браваду. Недаром интеллектуал Мамлеев не раз косвенно указывает, что возможные ответы скрываются в индуизме. Его персонажи, правда, отрицают опыт предыдущих поколений, требуя «радикальный переворот, вплоть до уничтожения старых понятий и появления новых — может быть еще более «абсурдных» — но тем не менее символизирующих наше состояние духа; и именно она — сама метафизика, сама религия — должна сделать этот переворот».

Они приходят к солипсизму чрезвычайно нарциссического толка — «глубевщине». И рок, орудие Танатоса Фёдор отступает перед единственным, кто смог замкнуться в идеальной рекурсии самого себя, Извицким. Впрочем, это не тот ответ, что нужен «метафизическим». Настоящего ответа не может быть, выхода нет, и в конце автор прямо призывает «не задавать вопросов о мире».

Исходя из вышесказанного, полагать глубокомысленным и высокоинтеллектуальным произведением «Шатунов», разумеется, нельзя. Этот роман ценен другим.

Цитируя «Сердце Пармы» А.Иванова «Ночами духам нравится приходить в покинутые людьми селения и играть там в свою любимую игру — в людей. Они сидят в ямах, как в домах, ходят в гости, роют землю, таскают бревна, но потом забывают смысл игры и дико скачут по обвалившимся частоколам, вылезают в окна, прыгают с крыши на крышу, висят гроздьями на ветвях и оголившихся стропилах...».

Эта цитата — лучшее описание «Шатунов» — романа о том, как бесы играют в людей. Мамлеев будто подсмотрел эту поистине тайную и скрытую от посторонних глаз игру, сумел донести до нас её чуждый, потусторонний и жуткий аромат. Именно из-за своей атмосферы «Шатуны», безусловно, заслуживают самого пристального внимания.

Автор с названием, конечно, дал маху: ужасный симбиоз Азимова и популярных «чёрнорубашечных» постапокалиптических серий, даже если таковым и не является, всё равно производит отталкивающее впечатление.

Но будет: проверенный человек посоветовал прочесть. Такими советами не разбрасываются.

Открыл.

Закрыл.

«Ч... что? О чём это вообще? Что происходит? Какой четырёхпалубный шипоносец? Не, так дело не пойдёт!»

Снова открыл.

Вчитался, переходя с привычного слайдерского полёта над страницами в глубинное перепахивание литературной целины. Пришёл к выводу, что да — в кои то не лжёт аннотация на переплёте: Иванов от фантастики. ↵

Первые тридцать, наверное, страниц — краш-тест: те, чьи мозги не выдержат, отвалятся. Так Ж. застраховал свою книгу от случайного — буде такой случится — потребителя и приберёг для Читателя. Дальше мягче, хотя разогнаться автор вам не позволит нигде. Огромное количество русско- и англоязычных аббревиатур, обильная терминология, также выдуманная, изящные я своей изломанности обороты. Нет, автор ничего не сделал просто так, вплоть до 12+1. ↵

Персонажи — тут хуже. Сколь удачно вышло обращаться с железом — тема, видно, родная,- столь неуверенно автор выводит портреты. И всё поначалу бы ничего — живы-живёхоньки, НО! Чем дальше, тем больше зловесёлых, ироничных, находчивых, таких обаятельно-залихватских в своём профессионализме однотипных космачей. То ли Симонов с его один-другого-суровее коммунистами, то ли Перумов с великомогучими сверхгероями. Один чёрт — похожи. Тут, продолжая сравнение с Ивановым — историк выигрывает, не напрягаясь. ↵

Сюжет... ооо, можно долго; буду краток. Первая половина — ок, с большой буквы Ок! производственный научно-фантастический роман в эпоху победившего постапокалипсиса — круто! Это, чёрт побери, Ве-ли-ко-леп-но! Пусть Ж. иногда придаёт чрезмерное значение подъёму финтифлюшки А из пункта Б. в точку Х. — простим. Но, стоит завертеться интриге с двойной Новой Зелёной — и ах, очарование испаряется. Сюжет — как шестерня с тряпкой — жуёт, жуёт, жуёт... Непонятные персонажи, относительная мотивация их — не лучший фон для космической драмы космического же масштаба. идея — супер, реализация пока не выдающаяся, но всё равно хорошо. ↵

Итог: крепкий самобытный фантастический роман, настоящая заявка на фантастику, какой она должна стать в ближайшие лет двадцать. Не идеально, но очень качественно. Желаете поразмыслить — «Хобо» к вашим услугам, любите Панова — мимо денег.

↵

Нормальный рассказ. Однако без блеска, никакого особого впечатления он не производит. Может быть, из-за того, что подсознательно возникает некий конфликт прочитанного и собственных ассоциаций: уж больно обыденными, свойскими кажутся эти простые ребята которые на самом деле ксенобиологи, космонавты, исследователи новых для человечества территорий, слишком просто и легко они поддаются на иррациональные методы спасения от нежданной внештатной ситуации, слишком легко сдаются и исчезают.

Тема в рассказе открывается в самом конце и не является довлеющей: как минимум столько же внимания уделено рядовым, в общем, отношениям персонажей.

Техничная работа, которая при рассмотрении не сильно цепляет.

И да, с хоррором автор тоже промахнулся: впрочем, пугать очень трудно в литерату-ре. Вы, как поклонник Кинга, наверняка читали об этом в одном из его эссе, открывающем первый авторский сборник рассказов.

ЧТО НАПОМНИЛО: рассказ из антологии «Фантастика-20..ть»

Долго раскачивающийся, но верно выстроенный и приводящий к развязке финала рассказ. Пусть сюжет, в общем, предсказуем – любовь и расставания та тема, на струнах которой можно вечность перебирать мягкие, щемящие аккорды.

Написано со знанием дела, и мне даже кажется, что этот рассказ вполне может быть посвящением, а не просто фантазией автора. В тексте скрывается та самая грустная улыб-ка, так хорошо знакомая так многим и многим из нас: «прости, но…»

Прощаю.

Но.

От этого не менее больно.

Грустный рассказ, эмоциональность которого никак нельзя назвать наивной.

Из минусов могу отметить лишь постоянные авторские разъяснения. Читатель вполне до-гадлив, не надо ему разжёвывать, кто были эти девушки и почему они так важны. Кроме того, иногда речь героя кажется очень уж наивной и даже режет слух – так диссонирует она с мандолиновым потоком рассказа.

ЧТО НАПОМНИЛО: «В потерянных землях» Д.Р.Р. Мартина

Наверное, читать, как и слушать, как и смотреть — в тему. Так грустный рассказ, когда тебе легко, вызовет отторжение, а весёлый, когда печалишься — раздражение и даже злость.

А вот тут всё совпало.

Так я хвалю ваш рассказ, автор. Изрядно замусоленный гитарный рифф о любви робота и человека наложился на оригинальную ударную партию об апокалипсисе через поглощение мира серыми частицами бесчувственных нано-механизмов, приправленный минималистическим электронным стилем изложения. Хорошая мелодия, пусть даже со стихами Сары Брайтмен. пусть.

Эта неожиданная эклектика заставляет поневоле вчитываться в рассказ. Ты моргаешь, смотришь, перечитываешь строчки. Плащ трётся о стену. Локоть мешает. Всё так.

За внешней радостной концовкой понимание необратимости. Ключ не важен, если есть дверь; её обязательно откроют — не было ещё двери, которой бы не открыл пытливый человек, тем более — машина. Конец света неизбежен. Конец любви — тоже. Даже если попытаться любить платиновыми контактами и палладиевыми сеточками — конец один.

но даже о конце можно рассказать так, что его будешь ждать, как праздника последнего часа.

Совершенно изумительная работа, покорившая меня с первого же абзаца. именно в таких произведениях неохота выискивать ляпы или речевые, стилистические ошибки, даже если б они там и были. Кажущийся невыразительным текст там и тут буквально сияет великолепными находками, которыми автор неожиданно обраает внимание читателя именно на ту, самую нужную деталь, после чего все остальные фрагменты разом становятся на место, складываясь в полную картину.

Автор отлично решил вопрос с темой, закольцевав внешне открытый конец в логически обоснованный вывод об относительности любых моралей и истин, где человек принимает форму злейшего врага, который, в свою очередь, явился спасителем условного «человечества» в лице экипажа корабля. Изящными штрихами автору удалось намекнуть, что люди эти, возможно, последние в своё роде.

На выходе — мрачная антиутопия, разворачивающаяся в глубоком космосе, где именно человек, а не всё окружающее его, становится лишним, отторгающимся элементом в титаническом неспешном круговороте непостижимых им сил.

Великолепно.

Без зазрения совести я ставлю высший балл

Атмосферная, весьма страшная новелла. Стильные отточенные диалоги, нарастающее тревожное ощущение развязки. Живые персонажи.

Тему, правда, не прочувствовал. Но второпях судить сложно, раз уж автор настолько крут, мог и заныкать её.

Пробирающая вещь, отличный рассказ!

Какой рассказ, такой и отзыв.

Краткая зарисовка из жизни милиционера. Может быть сатирой на оборотней в погонах, но это явный экивок в пользу автора.

На что похоже: был у меня знакомый адвокат, книжку написал весёлую про следаков. Вот на неё чуточку смахивает.

А вот и первая настоящая удача сегодняшнего дня.

то, что действительно, без слащавой патетики и демагогических житейских рассуждений, может достучаться до самой сути твоего сердца. Которое, может, казалось, и не ходит уже в былом ритме, а неловко отщёлкивает проходящие мимо дни в неспешном ритме остывающего танца.

Всё просто... жизнь действительно одна, и автор хорошо это понимает.

Груз былых ошибок не проходит так бесследно; по сути, его нельзя ни залить, ни заделать хобби или работой. Нужны лекартсва тоньше, но что делать, если ты не способен их принимать? Остаётся только вспоминать.

О, как чужда, как омерзительна мне западная парадигма: живи одним днём, не вспоминай прошлое, гони плохое, создавай позитив.

Лучший момент жизни всегда останется в пролшлом, рано или поздно. И, когда ты это поймёшь, лучше, чтоб рядом был диван. Который может стать и гробом.

Отличная работа, 9 баллов.

Что напомнило: «Солнечный пёс» Кинга, но наоборот. И ничуть не хуже.

»- Етить колотить! — подумал про себя бригадир Соморогов Кузьма Михайлович, в тот момент когда стал экстрасенсом.»

А в другом рассказе ГГ, став тедекинетиком, говорил «Боже!» Предлагаю синтезировать эти две фразы и во всех случаях перерождения вкладывать персам в уста фразу «Боже колотить!» :gigi:

От рассказа впечатление выражу кратко: «Сюжет, фабула, юмор, диалоги, описания — ауууууууууу! Вы где, Боже етить?»

Очевидно, автор загадал такую хитрую загадку, а мне лень её разгадывать.

Зато слова с корнем «Миха» в рассказе встречаются 33 раза на 995 слов, и это:

1. Рекорд в соотношении — около 1 раза на 30 слов, что, согласитесь, неплохо

2. Исходя из числа, определённо несёт в себе христианский скрытый смысл.

Что напомнило: «Керри» в средней полосе России. Щетинистую

Вот два рассказа подряд о том, что жизнь — штука стоящая, и не стоит её раскидывать по сторонам бесчувственного мира.

Для некоторых этот рассказ станет теми словами, которые поднимут подбородок читателя, и хотя бы на ...цать минут сделают его сильнее и увереннее в завтрашнем дне и собственных силах.

Для иных они будут лёгким напоминанием, что уж у них точно всё хорошо.

Кое-кому это станет поперёк горла костью давно уже отброшенного самоутешения.

А большинству, как и всегда, будет наплевать.

Я в категории, и не в последней, так что всё в порядке. оценка 7 баллов хороша.

В любом месте и с люьое время такие вещи нужны. Особенно, если человеку не хватает внутренних резервов, чтобы усмирить бесов или побороть пустоту.

Да вот только ГГ уже за сорок. Помилуте, с такими тараканами столько не живут. Не верю.

Да и запой как-то невыразительно показан. Уж поверьте алкоголику со стажем.

В общем, не хватает резкого перехода от драмы к щастию; поверхностность некая.

Хотя общая идея, повторюсь, мне нравится.

Что напомнило: «Корпорация Бросайте хандрить»

Хотите один балл на халяву на конкурсе? Гарантированно.

Слушайте меня — напишите светлый рассказ, который окончится хорошо, и все будут счастливы. И полюбят друг друга. Избито, а? До ужаса просто. Надоело? Ещё как! плюс автору дадим? Дадим...

Вот и я накинул.

В остальном говорить особо нечего: стандартная, как обед менеджера низшего звена, притча о любви, смысле жизни и подлинном счастье, что находится рядом с нами, а мы его зачастую не видим. Автор рассказа «Счастье», конечно, мой отзыв не прочтёт, да и рассказ этот навряд ли, но здесь ему стоило бы поучиться. для начала, хотя бы.

Минусы теперь:

1. Язык средне-пакостный, без изысков, но с ляпами. приводить не буду, до меня уже старались.

2. Шаблонность обоюдоостра.

3. Самое главное. Автор, а так ли вы уверены, что ГГ сделал правильный выбор и отказался от мечты ради тривиальной обывательщины? И как знать, не пожалеет ли он? По-моему, вы написали о скучном человеке без малейших задатков мечты. Он жалок, очень жалок. Он променял мир на женщину.

Это невыразимо печально, за это оценка также снижается. Не стоит плодить мещан даже в литературе.

Что напомнило: мечту влюблённого, им же и написанную