Чем меня поразил этот роман – тем, как он затягивает в свой необычный мир, и как проносятся перед глазами события сюжета; ярко и быстро, словно кинофильм. «Убик» воспринимается, как хороший голливудский боевик – при том, что, если вдуматься, в книге практически не стреляют, почти не дерутся и даже погонь в строгом понимании в ней нет. Молниеносные трансформации реальности, несущийся по замысловатой траектории со сверхзвуковой скоростью сюжет (порою кажется, что он обогнал не только звук, но и свет), причудливые логические парадоксы. Книга-галлюцинация, психоделический трип, ретрофутуристическая «Алиса в стране чудес» для взрослых.

Нет, не буду врать. Основная идея меня вовсе не поразила. Но мое детство пришлось на 90-е – песни ГО и БГ, повальное увлечение дзен-буддизмом и прочей восточной мистикой, массовое помешательство на компьютерах и видеоиграх, и на закате эпохи– выход фильма «Матрица». Так что идея иллюзорности окружающего мира – это лично для меня что-то обыкновенное, можно сказать, классическое. Но понимаю – в 1969 году это было смело.

Ну и концовка – очень жизнеутверждающая, правильная. Если мы осознаем себя – значит, мы существуем, а значит – будем бороться. Если ты можешь действовать – значит, ты жив. Если ты жив – значит, должен действовать. Ведь твой мир может спасти только твоя воля творить и защищать, и твоя вера – в себя и в Убик. Вездесущность, сотворившую и спасающую.

Помнится, в школе, никак не объясняли, почему на ноль не делят. Просто сказали на ноль делить нельзя. Меня всегда это «нельзя» умиляло. Не «невозможно» или «бессмысленно», а просто – нельзя и точка. Не иначе, приучали, что даже законы математики бессильны против административной силы. Учитель сказал: «Нельзя!» — значит, нельзя. И не пытайся даже. А то и умножать на ноль запретят.

А ведь объяснение-то совсем простое.

Что касается рассказа, то, с одной стороны, он может произвести сильное впечатление. Человек сталкивается с противоречивостью современной картины мира и впадает в депрессию, сознавая тщетность стремления к знанию. Сколько не совершай открытий – истина будет все так же бесконечно далека от человеческого понимания.

Да вот только слишком уж неудачный повод для помешательства главной героини выбрал автор. Арифметическое правило из начальной школы. Построения на «делении на ноль» могут впечатлить разве что ребенка или забывшего школьный курс наук обывателя, но не математика же! Тем более, свести с ума. Неужели автор не смог найти настоящего математического парадокса, хоть сколько-нибудь занимательного, чем это кажущееся противоречие? Скорее всего, решил быть «ближе к народу». В результате, читатель чувствует себя идиотом.

Итог: говоря об ограниченности современной научной картины мира легко впасть в научное фричество. Особенно пытаясь найти противоречия на поверхности. На смену старым теориям приходят новые, и то, что казалось парадоксальным с легкостью в них вписывается. Все же основная идея рассказа хороша – сейчас очень популярна точка зрения, что для науки практически не осталось тайн, разве что в мире элементарных частиц да в глубинах космоса. Хотя, на мой взгляд, качественного прорыва наука добивается не за счет ортодоксов-охранителей, считающих, что нужно мелкими шагами двигаться от существующих теорий, игнорируя, пока это возможно, противоречащие им эмпирические данные, а за счет гениев, не боящихся создавать свои теории и обладающих достаточной долей здравого смысла, чтобы критически относиться к своим гипотезам. Вот так и движется человечество в полутьме, пока не озарит его путь разум нового Эйнштейна. И снова темно…

А рассказик так себе.

«Я желаю воспеть – я желаю одобрить

благородный инстинкт продолжения рода

солиднейший базис – чувство самосохранения

неуклонный процесс – изощренный порядок…»

(Егор Летов)

Если меня попросили бы одним словом охарактеризовать роман Бена Элтона «Слепая вера», я бы сказал – «своевременный». Потому, что это образец актуальной антиутопии, учитывающей все противоречивые тенденции развития человечества.

Первую половину книги я смеялся как сумасшедший. Автор попадает в точку во всем. И дикий культ бесконтрольного размножения, и поиски «естественности», и парадоксальная смесь ханжества с изощреннейшей пошлостью в СМИ, и параноидальная охота на педофилов, и поднимающий голову религиозный и политический экстремизм самого разного толка – все это наша реальность. Стало даже жутко – я не думал, что на Западе ситуация настолько похожа на российскую, а возможно, в чем-то даже хуже, потому что зашла дальше. Особый эффект чтению придавало истошно орущее из соседней комнаты НТВ – там как раз с особым цинизмом и приторным сочувствием рассказывали о трагической гибели различных детей. На это четко наложился один из первых эпизодов романа, где улица усыпана поминальными открытками. После такого совпадения книга пошла как по маслу, пока не прочитал половину, оторваться не мог.

Переводчикам – особая благодарность. «Слепая вера» читается превосходно, легко, что редко случается с переводными текстами. Отдельное спасибо за остроумный термин «гробья» и за прекрасно-омерзительный глагол «эмотировать». Вообще, новояз «Слепой веры» вызывает какое-то особое мазохистское удовольствие, настолько эти словечки восхитительно идииотичны.

Вторая половина романа, впрочем, вызвала противоречивые чувства. Похоже, что автор мечется между серьезной книгой и пародией, так до конца и не понимая, что пишет. Поэтому ударная доза чернухи и «жести» в конце романа несколько разочаровывает, несмотря на то, что концовка вполне укладывается в логику сюжета. Ожидаешь чего-то другого — беспощадного и злого высмеивания, нарастания абсурда. А вместо этого – пафос. Формат обязывает?

А вообще книга очень сильна. Сильна именно этим злым смехом над нашей действительностью, над взаимоисключающими, но прекрасно уживающимися в человечестве деструктивными тенденциями. «Слепая вера» — это именно книга о том, как люди, разучившись думать, подменили Бога мелкими бесами своего подсознания. Получившийся мир стал таким нелепым и отталкивающим, что вызывает равное неприятие и у религиозных людей, и у сторонников науки, потому, что человеческая мораль в нем подменена инстинктами толпы – толпы напуганной, разъяренной, дезориентированной. Этот мир идет по пути наименьшего сопротивления – высокая смертность? Больше рожать! Без науки нельзя поддерживать Интернет и глобальную слежку? Значит, электроника – не наука, а «мудрость», так же как и пластическая хирургия. Термин значит больше, чем он значит – если нужно устранить противоречия, уточняется терминология.

Для западной цивилизации в настоящее время становится опасным явлением доходящий до абсурда культ детей. Из ребенка делают избалованного идола, внушая ему сознание своей исключительности, что потом создает ему серьезные проблемы с социализацией – потому что нельзя в приказном порядке объявить всех знаменитостями и гениями, точнее, объявить-то можно, но что это меняет? И вот пожалуйста – наркотики, самоубийства, чисто американский феномен «школьной стрельбы». В романе Элтона обожествление детей, абсурдное на фоне высокой детской смертности, доведено до предела – посмотреть хотя бы на их имена. Да и взрослые там – всего лишь инфантильные переростки (а откуда взяться другим?). Посмотрите хотя бы на эпизоды «разборок» в офисе Израза – ведь типичная картина для школьного ученического коллектива…

В нашей стране в последнее время идет война с матерной руганью, насилием и обнаженкой в СМИ. Но вот проблема – бороться с пошлостью, как таковой, не получается. Потому, что пошлость не имеет формального признака, она может быть сколь угодно завуалированной – оставаясь пошлостью.

Есть мысль о том, что появление Интернета заставило людей перейти к какому-то «ненастоящему», «виртуальному» общению. К сожалению, это сосем не так. Все гораздо хуже – Интернет создал новый подвид людей гиперобщительных, помешанных на общении. В реальности у человека может быть десяток-другой приятелей, ну может быть, человек пятьдесят. В Сети очень легко найти сотни. И пустопорожнее «общение» начисто съедает то время, которое человек мог бы потратить с пользой – прочитать книгу, посмотреть фильм, заняться своей физической формой; да просто поразмышлять, наконец. Хуже того, гиперобщительность уже становится нормой – в Европе некоторые психологи всерьез утверждают, что человек, не имеющий аккаунта в социальной сети может стать новым Брэйвиком. Конечно, пока к таким ученым относятся как к научным фрикам, но молодежь уже выражает недоумение, граничащее с неприязнью, в адрес тех, кто не нуждается в постоянном онлайне. Впрочем, это меня пугает слабо — вряд ли моя репутация малообщительного человека навредит мне больше, чем репутация человека… непьющего(!). Да-да, это по нынешним временам большой грех… Вы еще думаете, что Элтон перегнул палку?

В мире «Слепой веры» представления о сакральном и профанном вывернуты наизнанку. «Любовь» является «священной», но при этом никакая деталь личной жизни не может быть тайной. То есть «священным» в этом мире является не тайное, не то, что существует только в смиренных душах, то, о чем знают только любящие – а то, что уже стало пошлым, публичным. Эта тенденция намечается и в реальности – любой, кого коробит ярко выраженное сексуальное поведение, рискует нарваться на обвинения в ханжестве и религиозном фанатизме. Так вот – действительно сакральной любовь является для главного героя книги. Он изначально свободен от пуританских предрассудков, а отвращение к мировой пошлости помогло ему найти золотую середину, здоровое отношение к сексу.

И как легко отпугнуть обывателя от науки! Злой иронией выглядит упорное отрицание происхождения человека от обезьяны на фоне постепенной деградации человечества намного ниже обезьяньего уровня. Впрочем, отрицание эволюции всегда выглядит несколько абсурдно.

Достоинства произведения:

стопроцентная злободневность;

остроумие;

беспощадное высмеивание пошлости, невежества и жестокости людей.

Недостатки:

книга реально может устареть (дай-то Бог, чтоб устарела);

есть немало сомнительных деталей – например, непонятно, почему запрещена даже примитивная развлекательная литература, даже развлекательные сериалы – но разрешены компьютерные игры; зачем Церкви чудовищная рождаемость, если территория страны уменьшается и т. д.

Итог: Роман «Мы» Замятина писался в эпоху зарождения фашизма и сталинизма. На Оруэлла и Брэдбери повлияла эпоха гонений на коммунистов в США. «Слепая вера» — книга своего времени. Сейчас она нужна и актуальна, но что будет дальше? Остроумие Элтона я оцениваю очень высоко – он выдающийся мастер комедий, иначе и быть не могло. Но крайне шаблонный сюжет, родившийся то ли из желания соблюсти жанровые каноны, то ли из постмодернистских убеждений автора, может сыграть с ней злую шутку. А пафосная концовка имеет картонный привкус агитки. Пока же «Слепая вера» — актуальный роман, книга прямого действия, бьющая в цель и заставляющая понять, кто мы здесь, и что нужно делать, чтобы придуманный автором мир не стал реальностью. Ведь слепая вера – это движущая сила самых страшных конфликтов в истории человечества. И противопоставить ей можно только осознанную веру в реальный мир, в могущество разума, в чистые души, противостоящие инстинктам толпы, в того Бога, который требует от человека только одного – новых открытий и творчества.

Возвращение Дяченко к фэнтези стало приятной неожиданностью. «Стократ» — героическое фэнтези, вполне в духе «Скитальцев», но с большим уклоном в боевик. Еще более он напоминает первые два тома «Ведьмака» Сапковского и «Осеннего Лиса» Дмитрия Скирюка.

Вообще, именно такое фэнтези я и люблю больше всего. Короткие истории, неожиданные встречи на дорогах волшебного мира, небольшая примесь таинственной и пугающей мистики, и, конечно, лихие драки и погони, в которых идет в ход и меч, и магия. Одновременно сказочное и реалистичное, без претензий на эпичность.

В основном, вопиющей вторичности авторам удалось избежать. Хоть и похож Стократ внешне на Геральта из Ривии, но судьба у них достаточно разная. В отличие от Геральта, чьей основной профессией является истребление чудовищ, Стократ сознательно старается уничтожать вполне разумных злодеев. К тому же он – самоучка и обладатель магического меча. Это делает его образ, к сожалению, примитивнее – временами он напоминает обыкновенного супергероя из комиксов. Впрочем, финал романа несколько объясняет все странности.

Наконец-то Дяченко перенесли в крупное произведение своё умение рассказывать страшные истории. Некоторые эпизоды («Тень», «Время») – настоящий полноценный хоррор. Похоже, с оглядкой на Сапковского в текст были введены и постмодернистские отсылки – история Лесного Царя.

«Стократ» — история о мире и его Творце.

Много вопросов – и мало ответов. Основная проблема этой книги – нечеткий финал, выглядящий промежуточным. В нем раскрываются все карты и обозначается ситуация выбора, и даже ясно, что выберет герой – но совершенно нет понимания, как именно он теперь будет действовать, чтобы продлить, наконец, мира (и свое) существование в будущее. Книга совершенно явно требует продолжения, но почему-то, кажется, что его, скорее всего, не будет.

Здесь обозначается и более общая проблема романа – недоработанность. Целых два тома – всего лишь четыреста страниц. И некоторые рассказы-главы больше похожи на небрежные зарисовки. Зачем же было нужно так торопиться? Темы хватило бы на в два раза больший объём, и большая проработанность пошла бы книге на пользу. Да что там – задумка-то тянет на шедевр. А вот воплощение – с душой, но без старания. Как будто авторам хотелось поскорее опубликовать роман, или, наоборот, лень быо переносить фантазии на бумагу. А может быть, идея «перегорела»? В любом случае жаль, если только Марина и Сергей не возьмутся за расширенную версию или продолжение.

Достоинства произведения:

интересный и сложный философский смысл, символичность образов;

удивительно простой, четкий и грамотный язык – визитная карточка авторов;

захватывающая атмосфера и увлекательный сюжет.

Недостатки:

для оценки «10 из 10» в эту книгу нужно добавить ЕЩЕ БОЛЬШЕ всего вышеперечисленного;

также можно добавить внятный финал.

Итог: Еще немного, и «Стократ» потеснил бы в моем личном рейтинге Дяченковского фэнтези «Скрута», и встал бы вровень со «Шрамом». Но, увы – не дотянул. Хотя, безусловно, после «Одержимой» — большой шаг вперед.

Наконец-то добрался и до этой книги. Идея возникновения новых богов в современном мире и их столкновения с реликтовыми богами древности показалась мне очень интересной. «Американские боги» — вполне достойное воплощение этой идеи, хотя и очень специфическое.

По этой книге понятно, почему книги Геймана обладают культовым статусом в субкультуре готов. Сочетание мистицизма, мифологических образов и «неформальной», анархической атмосферы – вот мотив всего романа. Главного героя не случайно зовут Тень – его отношение к жизни напоминает девиз Скользящего из небезызвестной сказки Ильи Черта: «Скользи мимо всего касаясь и ни к чему не привязывайся». Мир уже однажды обманул его, подсунув вместо счастливого билета в долгую счастливую жизнь преждевременную и бессмысленную свободу одиночества в толпе. Трагическая гибель жены и друга и чудовищная новость о характере их отношений – словно бы навсегда стирает для Тени границу между добром и злом. С этого момента он становится готовым к любым неожиданностям и откровениям – что и нужно Среде-Одину.

Образ Одина в этой книге – очень неожиданный. Мрачный и циничный, хитрый и расчетливый бог висельников совсем не похож на того Одина, которого мы можем помнить по фэнтезийным книжкам и сборникам скандинавских мифов для школьников. Признаться, у меня этот образ вызвал поначалу какое-то отторжение – хотя в публицистике Толкина мне уже приходилось натыкаться на упоминания Одина с эпитетом «некромант», что как бы намекает, что добродушный перумовский Старый Хрофт далек от прототипа. Что поделать, стереотипы живучи. Кстати, Один Геймана сильно напоминает Воланда (Вотана) из «Мастера и Маргариты»… но персонаж «Американских богов» человечнее – в смысле наличия слабостей.

Боги-вампиры, питающиеся верой? Тема предельно знакомая – тут постарались Олди, для раннего творчества которых это чуть ли не один из главных мотивов. С Олди у Геймана больше общего, чем с Булгаковым. Боги Геймана, как и боги Олди совершают ошибки, плетут интриги, влюбляются… и умирают. Описания мистических видений главного героя также напоминают похожие места в книгах харьковского дуэта. В этом плане «Американских богов» любопытно сопоставить с романом Олди и Валентинова «Нам здесь жить» — появление новых богов, мир на грани гибели и полного катастрофического преобразования (похожие мотивы); жесткая современная проза с современным сленгом, ненормативной лексикой и почти шокирующими деталями (схожая стилистика). Однако общего при более пристальном взгляде немного – у Олди рассматривается возрождение древних богов новом качестве, как элемент спирального развития мира (хотя эта концепция более явно воплощена в «Бездне Голодных Глаз»), а у Геймана старые боги, на первый взгляд, обречены быть вытеснены новыми… хотя на самом деле, все, конечно, сложнее. Так что общего мало – но оно есть.

Тень становится идеальной жертвой, почти богом – и легко вписывается в «божественные» игры. Но его отрешенность позволяет ему переместить свое сознание в те слои бытия, которые сокрыты даже от богов – и поэтому он не превращается в жертвенную пешку. В отличие от своего мифологического предшественника Бальдра, ему удается воскреснуть – и встать вровень с Отцом Всех. Попрощавшись с Лорой, тень убил в себе человека, расплативший заранее со смертью магической монетой, а на Иггдрасиле он убил в себе бога.

Многие читатели обвиняют главного героя в «бездушности», которая делает повествование «холодным». Но именно в этом и смысл его образа – ведь даже Лора говорит Тени, что он не мертвец, но и по-настоящему живым не был никогда. Путь Тени – это не дорога к смерти, но путь к воскрешению, обретению себя. Вообще, атмосфера одиночества, бесприютности – отражение настроений героев. Богам древности уже нет места в этом мире, новые боги не видят перед собой цели и чувствуют собственную противоестественность, являясь зеркалом пороков современного человека. Среди бессмертных и мертвецов перед Тенью стоит задача – стать живым.

В целом, впечатление от романа «Американские боги» вполне положительное. Нилу Гейману удалось соединить множество смысловых пластов, соединив интеллектуальную прозу с увлекательностью триллера. Книга требует от читателя определенной эрудиции и знания английского языка – без примечаний многие моменты были бы и вовсе непонятны, но, к счастью, и перевод, и примечания – в новом издании все это выполнено «на высоте». Несмотря на присутствие в книге ненормативной лексики и откровенных сцен, она получилась удивительно романтичной и сказочной – в особом, холодно-готичном стиле.

Единственная проблема этого романа – присутствие в тексте некоторых жестких и откровенных сцен, никак не помогающих пониманию авторской идеи. Пресловутая гомоэротическая сцена с таксистом-ифритом покоробила многих, но главная проблем, что этот эпизод в книге – ни к селу, ни к городу. Не сказал бы, чтобы в этом было что-то особо шокирующее, но эпатаж ради эпатажа, ради соблюдения«альтернативного», «неформального» статуса книги – это довольно глупо. Тем более , что мат, «жесть» и эротика на грани порно уже стали навязчивыми приметами современной прозы, и пора бы уже мировой культуре перерасти это.

Достоинства книги:

философия;

атмосфера;

увлекательный сюжет;

множество культурных отсылок.

Недостатки:

откровенные сцена и мат, художественная необходимость присутствия которых в тексте местами неочевидны.

Итог: отличная книга для любителей мифологии. Кто-то найдет в ней причудливую интеллектуальную игру, кто-то – захватывающий триллер. Она может показаться слишком жесткой, и даже чернушной – но это лишь отражение нашего мира, в котором все больше людей верят в телевидение и транспорт, и все меньше – романтичные древние истории. И пусть боги Геймана полны человеческих, слишком человеческих страстей – все равно, их почему-то жаль. Может быть, именно поэтому?

Основная мысль рассказа весьма интересна. Собственно, отчасти этот рассказ перекликается с рассказом «Тарзанка». Человек большую часть жизни не осознает себя и окружающий мир полностью, живет как бы в полудреме, отбрасывая все, усложняющее восприятие. Не думает о конечных целях своих действий, не отдает себе отчет в мотивах большинства поступков, не задумывается о происхождении своих убеждений. Обыватель зачастую не замечает даже очевидных социальных закономерностей, чем умело пользуются политики. И тем более многое, что так интересует человека в детстве, впоследствии становится для него совершенно пустыми и ненужными вопросами, задумываться над которыми может только праздный ребенок или впавший в детство старик.

Идея рассказа хороша, но вот воплощение… На мой взгляд, он получился неровным, сумбурным – особенно его вторая половина. Неуместный элемент абсурда украсил произведение, но при этом сделал его каким-то смутным, небрежным.

Достоинства произведения:

интересная философия

Недостатки:

нечеткость идеи, ближе к концу рассказа автор явно увлекся и начал терять линию рассуждений;

неровная композиция.

Итог: неплохой рассказ о том, что зачастую мы живем, не замечая самой жизни. Но, что характерно для Пелевина, главная мысль иногда теряется в посторонних рассуждениях и неожиданных образах.

А этот рассказ, когда я учился в университете, стал у нас своего рода «локальным мемом». Когда кто-то говорил или делал что-то странное, двусмысленное, или делал какую-то забавную ошибку, кто-нибудь обязательно говорил: «А вот Зигмунд бы сказал…» или «Ага» — сказал Зигмунд….». Что касается самого рассказа – блистательный пример постмодернистской литературной шутки. Для Пелевина вообще характерны такие рассказы-перевертыши : читатель думает, что читает об одном, рассказ совсем о другом.

Достоинства произведения:

отличный юмор;

стиль;

Недостатки:

мелковато для полноценного литературного произведения.

Итог: лет пять уже прошло с тех пор, как я прочитал этот рассказик – а ведь до сих пор не забыл!

Это первая книга Исигуро, прочитанная мной, и знакомство с автором началось для меня с этой книги совершенно случайно – ее принесла из библиотеки моя жена и очень рекомендовала мне прочесть. А ее рекомендациям я, как правило, доверяю безоговорочно.

Первая мысль, пришедшая в голову в процессе чтения книги, судя по отзывам в Интернете, не оригинальна – как японец мог написать настолько характерно английский роман? Но, если хорошо вспомнить историю и культуру Японии, вспомнить самурайский кодекс чести, вспомнить традиционно серьезное отношение японцев к правилам этикета, жесткую социальную иерархию прошлого, отголоски которой еще живы – и становится ясным, что если кто-то, кроме англичанина, мог написать эту книгу, то это мог быт разве что японец. Ведь если вдуматься, сама идея достоинства и служения, которой пронизана книга – очень «восточная» по своей сути идея. Впрочем, на самом деле все еще проще – Кадзуо Исигуро вырос в Великобритании и получил там образование, так, что оснований считать его англичанином, по крайней мере, не меньше, чем японцем. Так что скорее стоит удивиться наполненности романа восточной философией.

Вообще, автор является замечательным знатоком английского быта и истории. В этом отношении «Остаток дня» — очень интересная книга, которая позволяет нам взглянуть на привычные декорации английского романа с совершенно неожиданной точки зрения – глазами стоящего в тени дворецкого. Из книги можно узнать очень много любопытных фактов относительно старинных английских домов, их устройства, традиций, способов ведения хозяйства. Как я уже говорил, под неожиданным углом предстает перед читателем и история Великобритании – не столько в событиях, сколько в лицах и отголосках слов.

Но «Остаток дня» — это книга не просто книга про дворецкого – эта книга о человеке. Это книга о человеке по-своему исключительном – в том смысле, что он исключительно типичен, почти безупречен в своей типичности. Настолько, что боится себе признаться, насколько он близок к идеалу.

Основное понятие, которым оперирует главный герой книги, пожилой дворецкий Стивенс – это понятие «достоинства», которому он на протяжении всего произведения пытается дать более-менее точное понятие. Что же он понимает под «достоинством»? Главным образом – умение человека соответствовать своему месту в мире и обществе. Умение не пытаться прыгнуть выше головы и казаться чем-то большим, чем являешься. Не пробовать занять другое место, которое тебе не предназначено – потому, что оно, возможно, предназначено кому-то другому. На первый взгляд такая философия может показаться слишком самоуничижительной. Вроде бы главный герой изначально признает, что у него есть четко определенное место и ни на что другое не претендует. Но, если разобраться – это вовсе не рабская философия. Потому, что как раз ничтожному человеку всегда хочется что-то кому-то доказать, и только по-настоящему сильный человек может посвятить жизнь своему долгу. Да, эта концепция «достоинства» одновременно консервативна и и утопична, но тем не менее, иногда очень жаль, что в современном обществе (я говорю о России, не знаю как в Англии и других странах) таких людей почти не осталось, как и не осталось для них места. Очень жаль, но в современном обществе, те, кто не лезет «по трупам» (иногда без кавычек) наверх, остается только скатываться вниз. А люди долга, подвижники – они всегда и всем нужны, но их труд редко остается оцененным.

Есть и еще один смысл, вкладываемый Стивенсом в слово «достоинство» — это умение держать себя в руках, не потерять лицо. Человек достойный сам создает свой образ и не имеет права ни при каких обстоятельствах утрачивать самоконтроль. Нет, он вовсе не бездушный человек, как может видеть читатель – напротив, Стивенс часто проявляет себя настоящим знатоком человеческой души и способен искренне понимать чувства других.

Все же наедине, вдалеке от хозяина и знакомых лиц, главный герой позволяет своим чувствам и сомнениям проявиться. Но вывод прост – жизнь прожита, выбор сделан, и о чем теперь жалеть? Ведь прожита-то она в любом случае не зря. И еще есть время просто пожить в этом мире, отдохнуть на закате, посмотреть то, что удалось создать в своей жизни и увидеть, что это было хорошо.

Достоинства произведения:

потрясающий психологизм;

познавательность;

атмосфера патриархальной Англии;

философское содержание;

очень интересная и симпатичная личность главного героя;

необычная композиция;

немного настоящего английского юмора.

Недостатки: не выявлено.

Итог: «Остаток дня» — настоящий шедевр. В этой книге нет ни приключений, ни фантастики, но необычного и неожиданного хватает. Ведь в реальном мире тоже много интересного и поучительного. Эта книга – о человеке, который был тем, кем он должен был быть. И никогда не был никем другим. Словом – это книга о человеке, в полной мере воплощающем в себе такое качество, как «достоинство».

Вот этот рассказ меня очень сильно удивил. Практически эталонное городское фэнтези, без абсурдизма и шизофреничных метафор. Словом, совершенно не пелевинское на первый взгляд произведение. Признаться, в начале рассказа даже несколько заскучал – оборотнями меня, достаточно искушенного читателя (и зрителя), уже не удивишь. Но где-то после перевоплощения главного героя я вздохнул с облегчением – это все-таки Пелевин. Описанная в рассказе система мира содержит забавные отсылки к нашей обыденной реальности. Философия оборотня-отступника тоже достаточно любопытна – но сурово с ним обошлась жизнь. Вообще его история отчасти напоминает Гиреева из «Generation P», который тоже по жизни идет против «системы» но со стороны выглядит довольно жалким. Скептически, похоже, смотрит автор на подобных людей, несмотря на то, что сам постоянно проповедует иллюзорность бытия.

В чем, как мне кажется, суть рассказа: есть два типа людей. Одни – настоящие хищники, не стесняющиеся своей звериной сущности, как раз те самые оборотни. А другие – те, кто трусливо хочет казаться людьми, но наделены мелкой животной сущностью – те самые, с тенями «свиней, петухов и жаб». И никто не сможет скрыть своей истинной сути, если ты хищник – то рано или поздно почувствуешь Зов, и тебе захочется действовать. Именно такие хищники – сильные и свободные, хозяева сами себе, хозяева жизни. Никаких других «настоящих людей» просто нет. В год написания рассказа, в начале смутной эпохи 90-х, такой взгляд на общество, выраженный в литературном произведении, мог шокировать, но именно тогда он становился предельно актуальным.

Но можно и отбросить все эти печальные размышления об устройстве нашего общества и посмотреть на рассказ, как на отличный образец «городского фэнтези». Ведь тема оборотней в современном мире в нем раскрыта довольно реалистично, да и написан рассказ весьма красиво. (Хотя и несколько неровно – начало, как я уже писал, уступает в выразительности кульминационной части рассказа – поединку – и в особенности – концовке. Концовка вообще великолепна.)

Отдельно радует намек на преувеличенную роль психостимуляторов в мистических практиках (комичный эпизод с «эликсиром»). Что как бы намекает — Пелевин не оголтелый популяризатор наркотиков, каковым его зачастую считают. Справедливости ради остается добавить, что по многим другим произведениям этого, к сожалению, не скажешь.

Достоинства рассказа:

интересный сюжет;

философское содержание

очень впечатляющая сцена с Луной в финале.

Недостатки:

первая половина рассказа скучновата и напоминает стандартные «страшилки».

Итог: один из самых известных и самых нехарактерных при этом рассказов Виктора Пелевина. «Проблемы верволка в средней полосе» стоят гораздо ближе к фантастике в традиционном понимании, чем остальное творчество писателя. Буддизма и «веществ» в нем нет, но мистика и отчасти теория заговора присутствуют. Вообще впечатление положительное.

Очень долго не хотел читать «Медного короля», узнав, что действие этого романа происходит в мире столь нелюбимого мною «Варана». Опасения мои, впрочем, были совершенно напрасны – «Медный король» почти не имеет ничего общего с «Вараном», ни по месту действия, ни по идейному содержанию, ни по атмосфере.

Чем этот роман лучше своего предшественника в цикле? В «Медном короле», мы, наконец-то можем увидеть типичный «дяченковский конфликт», а не унылые философствования. Острота морального выбора, стоящего перед главным героем – вполне на уровне ранних книг Дяченко. Что такое жертва и чем имеет право жертвовать человек? Страшное заклинание дает главному герою, рабу-переписчику Развияру возможность отдать что-то ценное для него лично и получить взамен какое-то недостающее ему человеческое качество, укрепить свою силу воли и стать удачливее. Это заставляет его смотреть на все, чем он обладает, как на средства к достижению цели, которыми рано или поздно придется пожертвовать. Начинается все вполне невинно – корка хлеба, свеча, книга – но Развияр взрослеет, он уже не раб и не ребенок. Значит, скоро придет время других жертв…

Смысл книги понятен – оглянись, посмотри, что ты теряешь по пути к победе, что тебе приходится терять и может ли цель оправдать такие средства? Старая истина – есть вещи более важные и ценные, чем власть, уважение общества, «крутизна». Есть просто другие люди, и не стоит смотреть на них всех как на «тварей дрожащих». Предыдущие рецензенты уже вспоминали и «Властелина колец», и «Портрет Дориана Грея»; можно бы провести и некоторые аналогии с романами Достоевского.

Но по прочтении возникает еще одна мысль – а стоит ли так однозначно осуждать Развияра? Нет, я не имею в виду «его тяжелое детство» и т. д. Но есть ли смысл жить, ни к чему не стремясь, и, следовательно – ничем не жертвуя? В жизни всегда нужно что-то отдать, чтобы что-то получить, это совершенно нормально. Неужели, по мнению автора всякий, пожертвовавший черствой коркой, повторит путь Развияра?

Все-таки разница огромна. Надеюсь, авторы не оправдывают обывательский образ жизни и не призывают стремиться к полной инертности и безынициативности. Потому что хорошее – враг лучшего.

Неоднократно встречал в Сети еще одну оригинальную трактовку: «Медный король» — книга о наркомании. Очень похоже – принес жертву, «расширил сознание», захотелось еще, потом надоело, но остановиться уже нельзя. Это довольно забавная трактовка, вполне имеющая право на существование. Комментировать тут нечего, кроме того, что вряд ли авторы подразумевали такое прямолинейное восприятие романа. Хотя в широком смысле – да, «Медный король» — это книга о формировании зависимости.

При всей серьезности идеи романа, авторы при его написании придерживались канонов героического фэнтези: Развияр – воин и победитель магов, у него есть лучший друг и возлюбленная, вместе они формируют достаточно стандартную команду приключенцев. В общем-то, решение достаточно простое и удачное, в отличие от сомнительных экспериментов «Варана». В «Медном короле» есть и эпические битвы, и погони, и различные «квесты», и любовная линия (причем последняя раскрыта в романе довольно неожиданно и даже несколько шокирующее (для таких консервативных авторов как Дяченко)). Скучать при чтении не придется, хотя атмосфера произведения не менее депрессивна, чем в «Варане». Ведь «Медный король», как и «Варан» — это еще и книга об одиночестве. Развияр, так же как и Варан, чувствует себя одиноким – правда, в отличие от Варана, он не стремится к этому одиночеству. Просто, в конце концов, он начинает бояться кем-то дорожить.

Действие обоих романов происходит в одном и том же мире, но в совершенно разных географических областях, так что авторы не стали искать легких путей и фактически придумали новый независимый сеттинг. Изменений к лучшему по сравнению с «Вараном», увы, не произошло – мир этот так и остался вычурным до неправдоподобия. Чего стоит народ зверуинов, в котором имеются как обычные мужчины и женщины, так и четвероногие «рабы», которыми повелевают обычные двуногие «всадники». И при всем этом они всегда рождаются по четверо – один всадник, один раб и две «матери» (женщины). Брак так же заключается между четырьмя представителями народа – всадник, раб и две их общие жены. Честно говоря, даже не получается представить себе, в чем биологическая целесообразность существования подобного вида и как он вообще мог возникнуть. Никогда не покидающие седла своих ящеров людоеды гекса тоже выглядят довольно гротескно. Впрочем, это уже детали, художественные условности.

Одна из главных черт прозы Дяченко – повышенное внимание к мыслям и переживаниям героев. Не стал исключением и «Медный король», ведь в самой основе этого романа лежит внутренний конфликт в душе Развияра, который по мере развития сюжета постепенно обостряется. Чем дальше мы читаем «Медного короля», тем интереснее становится не то, что происходит с героями и как они поступают, а что они чувствуют и как приходят к важным решениям. Можно сказать, что если поначалу героям приходится бороться с внешними обстоятельствами, чтобы просто выжить, то к концу романа они настолько запутаются в своих отношениях, в своих желаниях и отношении к жизни, что уже их попытки что-то изменить в окружающем мире становятся проекцией их внутренней борьбы.

Достоинства произведения:

проработанный психологизм;

глубокое исследование проблемы власти, как источника зависимости;

Недостатки:

неправдоподобный мир;

некоторая двусмысленность идейного содержания (см. выше).

Итог: мрачный фэнтезийный триллер с философским подтекстом. Книга не лишена недостатков, но гораздо интереснее «Варана». Тем, кому нравится раннее фэнтези Дяченко, наполненное сложным нравственным содержанием и выдержанное в депрессивно-лирической тональности – читать обязательно.

«Портрет» я первый раз прочитал в детстве, незадолго до того, как изучают ее в школе – то есть где-то в 7-8 классе. Перечитываю довольно часто.

Первое впечатление было – повесть действительно страшная. Хотя не настолько, как «Вий» и «Страшная месть». Однако в «Портрете» пугает именно то, что чертовщина смешивается с обыденностью, проникает в повседневную, земную жизнь. Собственно, все происходящее можно списать на галлюцинации и совпадения, но от этого только больше начинаешь верить в потустороннюю природу портрета. Цепочка кошмаров – это вообще очень сильное и знакомое ощущение, когда страшный сон еще длится, хотя уже начинаешь понимать и пытаться проснуться. Этот бесконечный, затягивающий как болото сон – очень характерный кошмар для Гоголя, который боялся, что его похоронят заживо в бессознательном состоянии и поэтому, видимо, опасался таких состояний.

Уже потом, со временем, впечатление произвела идея повести – хоть она и достаточно проста. Автору удалось исчерпывающе раскрыть вопрос предназначения творчества. Дьявольский подарок судьбы толкает Чарткова на путь художника, как бы сейчас сказали – попсового; что ведет к вырождению его таланта.

Человеку свойственно творчество. Это одна из самых естественных черт разума – стремление упорядочить и украсить мир вокруг себя. И это как раз то, в чем человек подобен Богу – он тоже может быть Творцом, тоже может сотворить свой мир. Возможно, именно творчество – это и есть предназначение существования разума, и нет ничего более священного, чем способность создавать вещи, делающие мир сложнее и прекраснее. И нет большего греха, чем извращать эту данную Богом способность, используя ее во зло окружающим или исключительно для извлечения материальной выгоды для себя. Именно такое использование своего таланта привело героев повести на путь саморазрушения. И вполне ясна метафорическая концовка «Портрета»

Достоинства произведения:

глубокая, проработанная авторская философия творчества;

реально страшная, депрессивно-мистическая атмосфера;

оригинальная композиция повести (объединение двух новелл в одно произведение).

Недостатки: не выявлено.

Итог: наряду с «Вием» — последняя мистическая вещь Гоголя. После в творчестве писателя начал преобладать сатирический реализм с элементами абсурда. А жаль – на мой взгляд, фантастика у Гоголя была гораздо убедительнее.

Как-то так получилось, что с самого детства я не обращал особого внимания на эту повесть – посмотрел как-то по диагонали – не мистика, да и не закончена… Поэтому пристально и полностью удалось мне ее прочитать, пожалуй, только где-то на третьем курсе университета.

С этой повести в творчестве Гоголя открылось новое направление – сатирико-реалистическое, бытоописательное, которое впоследствии стало основным, почти вытеснив романтическую мистику. Здесь же заметно, что бытовая тематика еще не так захватывает автора, поэтому он и принял решение оставить историю незаконченной. Да и очень характерно то, что в последнем фрагменте повесть сорвалась в сюрреалистическое пике (сон Ивана Федоровича о жене). Будто фантазии автора стало тесно в рамках бытовой сатиры.

Главный герой – недалекий и странноватый, немного наивный помещик, которого «взяла в оборот» предприимчивая тетушка. Непонятно, впрочем, глуп ли Иван Федорович или просто слишком оторван от жизни – в любом случае воспринимает он окружающее несколько неадекватно и совершенно безволен, идя на поводу то у тетушки, то у соседа. Связанные с биографией персонажа наблюдения весьма забавны, от годов его обучения в училище, до описания нравов помещиков-соседей.

Итог: повесть-эксперимент, проба в новой области литературы – реалистической сатиры. Талант Гоголя, несомненно, виден и в этом отрывке, но, в общем-то, «Иван Федорович…» явление совершенно чуждое сказочному миру «Вечеров…»

Не помню уже, когда и как первый раз прочитал эту вещь. Кажется, было это еще когда я учился в младших классах, и, скорее всего, прочитал я ее в хрестоматии «Родничок». Впечатление было очень сильное, просто какой-то парализующий суеверный ужас. Пожалуй, сильнее напугал меня только «Вий» («Страшную месть» не читал я еще тогда).

В отличие от других повестей цикла, «Вечер…» несколько тяжеловесен по стилю, в нем практически нет диалогов и прямой речи, он представляет собой фольклорную стилизацию, сказовый «поток сознания», где повествование смешивается с воспоминаниями рассказчика. Что , в общем-то легко объясняется тем, что хронологически он был написан раньше других повестей цикла. В детстве читать было трудно, хотя сейчас, пожалуй, эта тяжеловесность уже не бросается в глаза.

Сюжет, в общем-то, прост и вполне характерен для сказки или народного предания. Даже несколько нравоучителен – мол, не будет счастья от кровавых денег. Но здесь главное то, о чем написана повесть, а как автору удалось придать ей литературную форму. А удалось – отлично.

Отдельно следует упомянуть образ страшного Басаврюка – этакого простонародного Мефистофеля, променявшего изощренную хитрость и сети казуистики на разбойничью лихость и устрашающую звероподобность. Ну что ж, какова дичь, такой и охотник.

Итог: несколько замысловато написанная, но очень впечатляющая страшная история.

Первое знакомство с этой вещью состоялось еще в детстве, где-то между четвертым и пятым классом или даже раньше. В то время «Сорочинская ярмарка» была прочитана по диагонали – больше увлекла история про красную свитку, а основная сюжетная линия показалась скучной.

На днях решил взяться перечитывать Гоголя и открыл «Вечера на хуторе близ Диканьки». И с первой же страницы бросилось в глаза описания солнечного дня ярмарки – болезненно-яркое, психоделичное, истинно гоголевское. Вот она, примета раннего Гоголя – романтический, какой-то потрясающе чистый взгляд на мир – широко распахнутый, потрясенный взгляд.

Да, сюжет повести легкомыслен – но зато она полна народного жизнелюбия и молодецкой удали, ощущения, что жизнь начинается и длится, что сияет веселье ярмарки, освещая еще один бесконечный сегодняшний момент, единственную жизнь, которая есть у человека – здесь и сейчас. И финальным аккордом – странное, смущающее читателей упоминание о древних старушках, что радуются посреди свадебного торжества по инерции своей долгой жизни, как бы заново переживая ценность и целостность жизни.

Ну и страшные истории, выросшие из народных сказок и преданий, в изложении Гоголя приобретают какую-то невероятную убедительность. Как ни весела сорочинская ярмарка, но от истории о чертовом одеянии мороз пробирает по коже.

Итог: не назвал бы эту легкую авантюрную историю лучшей в цикле, но в ней вполне раскрылся ранний гоголевский талант. Эту повесть отличает яркое жизнелюбие с легкой примесью грусти, так свойственное народному искусству.

Перечитав знакомые и любимые с детства истории об Алисе, перешел я к оставшейся и до сих пор не известной мне части творчества Льюиса Кэрролла. С публикациями прочих его произведений и нас всегда дело обстояло не очень – припоминаю только несколько писем Кэрролла маленьким поклонникам его творчества, опубликованных в «Трамвае».

Начинается роман довольно бодро. Причудливая волшебная сказка, немного грустная и с небольшой примесью сатиры начинается с интриги – мудрый, но немного наивный Правитель волшебной страны покидает ее, оставляя на произвол подделавшего завещания заместителя, который немедленно приходит к власти и пытается избавиться от наследников настоящего Правителя – Сильвии и ее младшего брата Бруно. Совершенно внезапно сказочный сюжет, оказавшийся сном, переходит в реальную жизнь рассказчика, который направляется в гости к своему старому другу и в поезде встречает красивую девушку, которой, как выясняется, по пути с ним; далее оказывается, что это невеста его друга. Начинается степенный английский роман, полный философских разговоров и романтических встреч; время от времени рассказчик впадает в полудрему или вовсе засыпает, видя во сне ту самую страну Чужестранию, где происходят приключения Сильвии и Бруно. Так постепенно сюжеты переплетаются настолько, что трудно уловить момент перехода от одного плана повествования к другому.

Но, к сожалению, ближе к концу первого тома, оба сюжета (!) начинают провисать. И если реалистическая часть «Сильвии и Бруно» изначально представляла собой неторопливое идиллическое повествование, состоящее из бесед на свежем воздухе на философские темы, то сказочная часть, увы, вырождается в череду встреч рассказчика и различный действующих лиц реалистической части с Сильвией и Бруно в виде… фей. Неудивительно, что роман превращается в поток добродушно-абсурдного английского юмора для детей, нравоучительных разговоров (что, в общем-то, на автора «Алисы…» вовсе не похоже) и, выражаясь современным разговорным языком, «кавайщины». То ли автор выдохся, то ли честно писал в соответствии со сновидениями, которые не обязаны складываться в сериалы – но читать все это как бы…

Во втором томе в реалистичном сюжете возникают ноты драматизма, в сказочном же, до последних глав, все то же – дети-феи бегают, играют, совершают различные чудеса и несут умилительную чепуху. И лишь в последних главах автор наконец-то вспоминает о государственном кризисе в Чужестрании и логически завершает эту историю.

С точки зрения художественной формы, роман, безусловно, любопытен. Неожиданные пересечения яви и сна, миров реального и вымышленного, которые постепенно становятся неотличимы друг от друга – до Кэрролла подобных экспериментов в литературе не припомню. Вообще, для автора сны всегда были источником вдохновения, как и различные иррациональные озарения, вспышки интуиции. Эти состояния сознания, называемые автором и рассказчиком «феерическими» для Кэрролла, как человека верующего и настроенного мистически, были своеобразными откровениями, руководством к действию. Некоторые произведения его, практически целиком состоят из таких сновидческих экспериментов – ранние стихи и «Охота на Снарка».

Но одних экспериментов с сознанием и подсознанием мало, чтобы написать книгу. «Сильвии и Бруно», на мой взгляд, не хватает идейной целостности, которая подкрепила бы целостность композиционную.

Итог: книга, безусловно, будет интересна любителям английской классической литературы. Это добрая и причудливая история с характерным влиянием английского фольклора и написанная совершенно в традициях английской сказки. Но, к сожалению, ей не хватает какой-то смысловой целостности, сквозного сюжета, который скреплял бы все эпизоды воедино. В любом случает – заслуженные 8 баллов.

P. S. Большое спасибо моей жене Ольге за отличный подарок к Новому Году!

Первый раз я прочитал «Vita Nostra» сразу после выхода книги, в 2007 году, летом, и только сейчас перечитал.

Собственно, впечатления почти не изменились. Но, читая этот роман в первый раз, я невольно относился к нему скептически – уж больно разочаровал «Варан», да и «Алена и Аспирин» хотя и неплохая книга, да все не то. Конечно, «Пентакль» неплох, но его-то не только Дяченко писали. В общем, ждал подвоха на каждой странице.

Теперь эта книга уже почти классика – если, конечно, бывает классика четырехлетней выдержки. «Vita Nostra» стала не просто еще одним романом известных фантастов, но однозначно культовой книгой. Поэтому сейчас уже не заметно каких-то, может быть, порожденных самовнушением недостатков, которые казались мне тогда существенными. Видимо, творчество авторов развивается по спирали – «Цифровой…» совсем не порадовал, но это внушает оптимизм – «Мигрант» должен быть, в таком случае, просто замечательной книгой.

Идея мира-текста в наше время, увы, не нова. Более того, совпавшие эпоха постмодернизма в искусстве и эра торжества кибернетических технологий сделали эту идею ключевой для литературы второй половины XX века. Тем сложнее было авторам сказать в этой теме что-то новое.

Как абстрактный философский эксперимент, «Vita Nostra» крайне интересна. Ведь если Вселенная – текст, кто же тогда – слова?

Этапы превращения человека в слово описаны авторами ярко, вплоть до физиологических подробностей и детального анализа изменений сознания. Вообще, при всей безумности используемых Институтом методов, их описания обладают такой убедительностью, что приходится напоминать себе, что это не имеет отношения к реальности. Видно, что Сергей Дяченко более чем заслужил диплом психиатра.

Я не согласен с тем, что раскрытие главной тайны сюжета ближе к середине романа как-то снизило интересность. Конечно, до этого в книге присутствовал элемент триллера, но и после того, как цель существования Института стала известной главной героине и читателям, остается главная интрига – сможет ли Саша преодолеть все опасности и помочь друзьям? К тому же, в первоочередную задачу авторов вовсе не входило напугать читателя. В первую очередь, «Vita Nostra» — роман философский.

Самое интересное, что на этот раз, похоже, авторы не построили свое произведение на моральном эксперименте. В «Vita Nostra» на первый план выходит метафизика, размышления о структуре бытия и смысле существования разума, о взаимосвязи материи и информации, о возможности изменять мир. Но, конечно, как в любом не примитивном литературном произведении здесь присутствуют самые разные вопросы и ситуации, в том числе и связанные с нравственной проблематикой.

Здесь хочется упомянуть одну подробность. Меня несколько смутило, что за проступки студентов Института приходится расплачиваться их родственникам. Поначалу чувствуется в этом что-то совершенно неправильное: все же одно дело – применять наказания к ученикам, и совершенно другое – заставить страдать совершенно посторонних и ни в чем не повинных людей. Впоследствии появляется некое объяснение – Фарит Коженников воплощает некое глобально грамматическое правило, а, следовательно, инициатором наказаний выступает не он сам, а вся система мирового Текста, законы, по которым он существует. То есть образ этого наказания метафоричен – если человек не станет делать то, что должен, а будет предаваться лени, унынию или другим слабостям, то от этого пострадает не только он сам, но и окружающие. Несмотря на то, что мысль, в общем-то, верная, некоторый нехороший осадок от того, как она выражена, остался. Впрочем, это мелочи.

Ну и еще подметил забавный момент – главы, посвященные первому семестру обучения Саши в Институте, некоторым моим знакомым, закончившим вузы и учащимся в них, показались тонкой пародией на эти учреждения. Да я и сам иной раз не мог удержаться от улыбки, сразу вспоминая студенческую общагу.

Итог: если «Шрам» — это вершина психологического этапа развития прозы Дяченко, а «Армагед-дом» — социального, то «Vita Nostra» стала главной книгой нового, философского уровня их творчества, открытого еще простой, но удивительно поэтичной повестью «Эмма и Сфинкс». Чересчур смело, пожалуй, было объявлять об открытии нового цикла произведений – что ни говори, а такие книги даже у Дяченко получаются не всегда – и «Цифровой…» даже близко не дотянул до уровня «Vita Nostra». Что же , собираюсь в ближайшее время взяться за «Мигранта…», о нем отзывы гораздо благосклоннее. Ну, а «Vita Nostra» — настоящий шедевр.

Давно собирался познакомиться с творчеством Пратчетта, и вот на днях прочитал пару книг из цикла о Смерти.

«Мор…» однозначно понравился. Прежде всего – замечательный английский юмор, затем – забавный, интересный сказочный мир, и, конечно – харизматичные, живые герои.

Кто бы мог подумать, что даже самому Смерти чего-то не хватает. Казалось бы, он всемогущ и вечен, постоянно занят важной работой. Но все же – мечтает стать человеком, понять, для чего живут люди, как они чувствуют и воспринимают реальность. И находит, в конце концов, преимущество человеческой жизни – возможность созидательного труда и свободу выбора. Однако, ему придется вернуться к своим обязанностям – ведь без него миропорядок рухнет. Каждый должен заниматься своим делом. Но смысл здесь, как мне кажется, не только в этом – не стоит завидовать высшим силам, человеческая жизнь – это масса возможностей, и у каждого найдется свой путь.

Мор – типичный сказочный дурачок – то есть, на самом деле, далеко не глупый, но наивный и честный персонаж, все время идущий против течения. Из-за своего обостренного чувства справедливости он проваливает первое же задание и создает кучу проблем, которые ему предстоит решить по ходу сюжета. Очень симпатичный персонаж с довольно детским взглядом на мир.

Ну и еще раз хочется упомянуть тонкую иронию и неистощимую фантазию автора, придумавшего Плоский Мир и его жителей.

Итог: один из лучших представителей жанра юмористического, или, лучше сказать, иронического фэнтези. Но — забегая вперед – «Санта-Хрякус» впечатлил еще больше!

Давно не читал и не перечитывал Бэнкса, даже оценки ставить побаиваюсь. А тут захожу в библиотеку — на стенде новых поступлений не читаный мною роман. Почитал — и разочаровался.

Ну, прежде всего, давно не видел настолько трудночитаемой книги. Болезненная вычурность языка с учетом тематики произведения, неуместная, вызывает раздражение. Вчитаться в такой текст сложно даже в полной тишине, а уж если в соседней комнате вопит телевизор, то создается впечатление, что читаешь воспетый Дяченками «текстовый модуль» — смыл очередного словосочленения доходит где-то с пятой-шестой попытки. И это при том, что книга, в общем-то описывает весьма прозаическую военную чернуху.

Да, во всем виноват герой-рассказчик. Совершенно гротескный, невозможный тип. Я понимаю, Бэнкс, скорее всего к аристократии относится презрительно, в силу его социалистических убеждений, но это уже слишком. Этот субъект постоянно мыслит какими-то псевдопоэтическими пассажами и надуманными категориями. Мотивация его поступков — загадка для нормального человека, он постоянно рефлексирует по поводу и без, не приходя ни к каким выводам. Напоминает все это мудрствование какую-то пародию на Гамлета.

Впрочем, поступки прочих персонажей так же наводят на мысль о том, что они постоянно находятся «под кайфом». Над всем происходящим царит какой-то наркотический угар, хотя по факту они и напиваются только ближе к середине сюжета. Я понимаю — на войне как на войне, но уж слишком этот отряд похож на обыкновенных бандитов. А лейтенант, похоже, гораздо хуже контролировала ситуацию, чем это представляется главному герою — после ее гибели солдаты поступают с телом не слишком уважительно.

Ну и чернухи, как говорится, over 9000. Убийства, кровищщща, казни, пытки, грабжи, насилие — это понятно, война. Но главный герой со своей загадочной половой жизнью, сожительствующий, как можно сделать вывод из его воспоминаний, с собственной сестрой — это уже что-то совершенно чрезмерное.

Даже перед лицом смерти главный герой продолжает думать какую-то ерунду, осмеливается проводить аналогии с казнью Христа, бредит какими-то мифологическими образами и в конце концов приходит к замечательной и свежей мысли, что умирать, в общем-то, весьма печально.

Итог: куча отвратительных персонажей, крайне трудночитаемый текст, зашкаливающий градус чернухи, дикая пародия на аристократию; хотя и хорошая, но банальная идея «война — это грязно и плохо». Неоправданно вычурная, неприятная книга.

Так сложилось, что об этой книге с необычным названием я слышал очень давно, отчасти из рецензий на Дяченковского «Варана», который, по мнению некоторых рецензентов, написан под влиянием книги Логинова. Прочитал же ее совсем недавно, выбрав из индивидуальных рекомендаций Фантлаба.

В этот роман сначала очень тяжело вчитаться – масса экзотической терминологии, совершенно не похожий на нашу реальность мир – другая природа, другие животные, принципиально другие условия жизни. Единственное, что привычно – люди, которые в любых условиях сохраняют свои основные черты. Богатые правят, армии воюют, подлецы преуспевают, а гордым изгоям остается только ремесло разбойника. Те же политические модели, те же человеческие отношения, те же характеры – и более, чем странный мир только подчеркивает их реалистичность.

Сначала тяжело вчитаться – потом тяжело оторваться. Мир книги затягивает, как болота мокрых орохойнов, несмотря на его мрачность и враждебность человеку. Путь Шоорана – это путь войны, потерь и скорби, ежедневной битвы за выживание. Но он – по-настоящему сильный человек, и поэтому вызывает сочувствие, а не жалость. Если бы не личность героя – роман получился бы слишком депрессивным, Шооран освещает мир своим желанием что-то сделать для людей, и, каждый раз разочаровываясь в людях, он, тем не менее, продолжает свою борьбу против миропорядка. Он становится все злее, даже циничнее, но разочарования в идеалах нет, только сильнее становится желание делать то, ради чего он был рожден – удар за ударом отвоевывать у Ероол-Гуя землю. Единственный раз он пытается остановиться – но произошедшая вслед за этим трагедия напомнила ему – нет счастья, нет окончательной победы, жизнь – это война, и никогда нельзя считать победу окончательной.

Смысл образа илбэча достаточно прост и в тоже время многогранен. Это человек, несущий в мир что-то новое, видящий мир таким, какой он есть на самом деле. Тот, кто не может смириться с очередной ложью и приспособиться к существованию в массе. И мне кажется, что проклятие, не позволяющее илбэчу бросить свое ремесло – это скорее ничем не оправданное суеверие. Просто такие люди не могут смириться с обывательским существованием, располагая такой силой, не применять ее. И крушение личной жизни для них не просто несчастье, но знак, вызов судьбы, который нуждается в адекватном ответе. И толпа ненавидит и любит илбэча – любит – за то, что он дарует землю, за то, что он делает мир лучше – ненавидит – за то, что он может больше, чем они, за то, что он меняет реальность, с которой они уже свыклись. Да и за то, что, что он напоминает – все вы могли бы что-то сделать. Но не стали. Люди не любят тех, кто о них думает. И в нашем, реальном мире – кто из сделавших жизнь человечества лучше, был счастлив?

И еще, о сравнении «Варана» с «Многоруким богом…». Да, «Варан», при таком сравнении, безусловно, проигрывает. Ведь главный герой дяченковского романа сам поставил себя вне общества, сам выбрал путь скитальца, погнавшись за невероятной легендой. Что отличает его от других? Неумеренный романтизм, больше ничего. Другое дело Шооран, который принципиально отличается от прочих, отмеченный высшей избранностью, вообще не способный жить среди обычных людей, вынужденный ежедневно вести тайную войну с мирозданием. Если Шооран символизирует любого, кто идет против устоявшегося порядка, любого, кто приносит в мир что-то новое, то Варан – напоминает «неформала», подражающего рок-звездам, но не имеющего ничего «своего». Шооран – пророк, вселенский революционер, богоборец; Варан – фанатичный последователь даже не идеи – легенды. Он просто гнался за тем, что у него было всегда – за своим «я», подменив его поклонением перед таинственным дарителем магической силы.

Да и мир в книге Логинова, несмотря на крайнюю необычность, все же выглядит живее вселенной «Варана». Не последнюю роль в этом играют отступления, раскрывающие мифологию далайна.

Да, пожалуй, в «Многоруком…» хватает расхожих штампов – вроде неблагодарной толпы, готовой растерзать пророка. Или героя, превращающегося в поверженное чудовище. Но это одно из немногих произведений, в которых с такой беспощадностью показана судьба человека, противопоставившего себя несправедливости мира.

Итог: на мой взгляд – самый оригинальный русскоязычный роман в жанре фэнтези. Достаточно трудный для восприятия из-за необычайной терминологии и крайне депрессивной атмосферы, но, безусловно, стоящий того, чтобы его прочитать.

Первый раз прочитал я этот сборник где-то сразу после его выхода, зимой 2005-2006 года. С тех пор перечитываю второй раз как минимум.

Сразу могу сказать, что не считаю «Пентакль» романом. По-моему , это сборник рассказов – но очень необычный. Я бы сказал, что это даже не-роман, анти-роман. В «Пентакле» нет как такового общего, магистрального сюжета, главных героев – но вся «фишка» в том, что они – подразумеваются. Большая история – за кадром, ее, конечно, можно собрать, как мозаику, при прочтении всех рассказов – и это заставляет читать книгу внимательнее, искать точки соприкосновения. Но и каждая из маленьких историй – сама по себе, самоценна и самодостаточна. Получилось тридцать рассказов – спин-оффов к несуществующему роману – и на мой взгляд, эта авторская находка более чем удачна.

«Пентакль» получился эксцентричным, он посвящен мелкой чертовщине, тайной реальности, а не большим эпическим фигурам. Товарищ Химерный со своими потомками и предками, зловещие тайны Ольшанского поместья – все это мелькает на заднем плане, создавая ощущение, что жизнь маленьких героев каждого маленького рассказа происходит на фоне некоего давнего непостижимого противостояния.

«Пентакль» задумывался как трибьют Гоголю, современный «Миргород». И многие читатели и критики справедливо отмечают, что гоголевского в нем катастрофически мало. Но вот что интересно: чем меньше авторы оглядывались на Гоголя, создавая тот или иной сюжет – тем лучше у них получалось. Да и погоня за атмосферой «Миргорода» и «Вечеров…» перешла в более масштабную литературную игру – тут и что-то булгаковское проглядывается, и тургеневское, и влияние зарубежных классиков мистики и ужасов, и стихи Заболоцкого…

Рассказы, собственно, можно разделить на несколько типов – это пародии на Гоголя, заигрывание с его сюжетами («Чертова экзистенция», «Монте-Карловка», «Казачья кровь», «Пламенный мотор»); попытки перенести эти сюжеты в современность или продолжить их («Бурсак», «Страшная М.», «Конкурс»); стилизации и близкие к ним рассказы, использующие характерные для Гоголя мотивы («Баштан», «Венера Миргородская», «Проданная душа», «Богдана»); и, наконец, остальные, не слишком привязанные к творчеству классика.

«Пентакль» разделен авторами на шесть «пентаклей» — тематических микросборников. В каждом – свой объединяющий мотив, впрочем, не сильно выраженный, что позволяет избежать искусственности. На отдельных рассказах останавливаться не буду – на каждый из них я уже написал небольшой отзыв. Больше всего мне понравились «Сатанорий» — очень тонкий психологический рассказ о притягательности страха, «День Мертвых в Доме Культуры» — рассказ о природе искусства, о нелегком выборе между свободой и популярностью; «Пойдем в подвал?» — о необычной дружбе мальчика со странными сущностями загробного мира.

По поводу авторства предположений строить не хочу – об этом и так уже много написано. Единственное, что могу отметить – мне кажется, в трех вышеперечисленных рассказах сильно чувствует влияние Олди, что радует, так как раньше их малые произведения меня не впечатляли.

Почему я оцениваю эту книгу в 9 баллов, несмотря на то, что диапазон оценок по отдельным рассказам – от 5 до 10 баллов? Ну, прежде всего, преобладающая оценка – все-таки 9. Во вторых – книга крайне необычна по форме и написана совершенно уникальной командой соавторов – своеобразная «команда мечты» украинской фантастики. В третьих – очень люблю романы в рассказах и просто концептуальные сборники малых форм – а здесь нечто среднее.

Итог: замечательный, уникальный литературный проект. Во время чтения он вызывал у меня разные эмоции, от восхищения до раздражения – но равнодушным не оставил. Рекомендую читать всем любителям мистики и современного магического реализма, да и качественной литературы вообще.

Вот это – вещь. Один из трех лучших, по моему мнению, рассказов в сборнике. Дети очень любят необычное, сверхъестественное. Малышу, выросшему в современной семье, никто не говорил, что сверхъестественные существа – зло и нечисть. Вот и не боится он тех, кто даже самому трезвомысящему взрослому показались бы порождениями Ада. Ведь ребенок интуитивно чувствует, что они не хотят причинить вреда. Вот и скачет с монстрами по потолку, среди сюрреалистических интерьеров. Странное, пугающее, не столько отталкивает, сколько привлекает детей, которые хотят изучить, понять и… подружиться. Не знают они еще стереотипов и шаблонов, по которым люди судят об окружающем и друг друге.

Этот рассказ – хорошее НАЗИДАНИЕ для тех «психологов», которые периодически вылезают в СМИ с идеями запретить пугающие и агрессивные игрушки. При этом совершенно забывая, что игрушечным оружием в детстве играли все – и ничего, третьей мировой пока не случилось. И среди осужденных за убийства мало тех, кто провел детство за «стрелялкам». Так нет же, продолжают выдумывать прямые как дубина закономерности, как будто человек – это какой-то примитивный робот.

У меня самого любимыми игрушками были монстрики – зверороботы, я их до сих пор коллекционирую. Обыденное, реалистичное, способно детей отпугнуть, они во всем ищут сказку. И чем причудливее – тем интереснее. И рано или поздно, закормленные с рождения слащавой кавайщиной книжек «для самых маленьких», ребенок начинает обращаться к таинственным, «темным» сторонам бытия, или к чему-то романтическому, нарочито серьезному. А взрослый, устав от многочисленных забот, зачастую не понимает, что детям не хочется спрятаться, как ему, от всего мира, за стекла розовых очков – они еще не устали от жизни, не приучились видеть кругом только серую грязь. И пытается такой взрослый «психолог» загнать детей в лучшем случае – в мир объективной обыденности и школьных истин, а в худшем – в мир слащавых сказочек, похожих на кислотный бред.

Как хорошо, что есть писатели, которые не стали «взрослыми» и пишут они и для взрослых и для детей.

Не будет преувеличением, если я скажу, что эта книга — из самых страшных, что я прочитал у Кинга. Нет, в ней нет никакой мистической жути — она сугубо реалистична. Но в том и дело — все события, описанные в книге — вполне вероятны. Возможно, что-то подобное даже было на самом деле — мало ли на свете маньяков, садистов, людей, которым нравится ограничивать чужую свободу.

Жутко подумать, что такой человек может годами уходить от правосудия и оттачивать мастерство сокрытия улик и подтасовки фактов. В самых разных областях мира вскрываются факты систематического издевательства над стариками, детьми, инвалидами. И если это не случайно попавший в лапы садиста человек, а родственник — закон может очень долго оставаться в стороне — дело-то семейное.

Так что главное, что пугает в этом романе — то, что, каждый человек, которому необходима помощь — потенциально уязвим.

Впрочем, тема маньяков и издевательств — не единственная в романе. Не менее важный момент — испытание творческой силы главного героя, писателя Пола Шелдона. Можно ли заставить написать гениальный текст, на глазах автора уничтожив его предыдущее, наиболее удачное творение. Как поведет себя человек — потеряет себя в страхе и отчаянии, или все же будет писать — назло тирании? Пол не хотел бы идти на поводу у Энни, и даже не страх перед истязаниями заставил его сесть за машинку. Дело в том, что он наконец-то осознал, что он — настоящий Писатель, и литература — его призвание. «Возвращение Мизери» не дало ему сойти с ума, позволило выстроить подобие логики в обрушившемся на него садистском хаосе. Книга стала целью его жизни, тем, ради чего необходимо было выжить, победив чудовище.

Приходит иногда в голову мысль — а не является ли весь этот кошмар наказанием для Пола, всю жизнь растрачивавшего свой талант на второсортные любовно-приключенческие книги? Не отправила ли его некая высшая сила прямо в когти Энни Уилкз, чтобы он наконец понял истинную силу и цель творчества? Впрочем, роман решен в реалистическом ключе, поэтому, думаю, мистицизм здесь неуместен. Да и концовка показывает, что пребывание в «плену» не пошло, в общем-то, Полу на пользу.

Книга очень выразительна, убедительна. Иногда, мне, как ребенку в кинотеатре, хотелось крикнуть главному герою: «Держись!» — настолько ярко и болезненно выписано его отчаяние в некоторые моменты. Самым напряженным показался эпизод с первым полицейским — тут и слов даже нет.

Итог: произведение о том, каким чудовищем может быть человек и как творчество может помочь выжить. Рекомендую всем любителям психологического триллера. Но предупреждаю: книга реально страшная и тяжелая, без сладкой мистической жути и прочей занятной чертовщины. Наверное именно поэтому — только 9 баллов, первые несколько глав приходилось заставлять себя читать, продираться через текст. И все же — настоящая классика.

Первый раз прочитал книгу около четырех лет назад, перечитал на днях.

Что интересно – в памяти после первого прочтения к сему времени оставался лишь сюжет в очень общих чертах и довольно впечатлившее описание генетических преобразований. В остальном не запомнилось ничего.

Перечитав, так и не могу составить определенного мнения о книге. Какой-то слишком уж сумбурной получилась она – видимо из-за малого объема, в который авторы втиснули весьма масштабное содержание.

Многое в романе кажется каким-то нелогичным, нечетким, обрисованным нетвердыми размашистыми штрихами. Нет вроде бы ярко бросающихся в глаза нестыковок – и все же не оставляет ощущение – что-то очень важное осталось «за кадром».

Вот например, последствия исхода Пандема. Слишком уж поголовной и катастрофической показалась мне инфантильность поколений, выросших при Пандеме. Неужели Пандем ничего не смог сделать с системой воспитания, с тенденциями развития общества. Не верится мне, что такое мудрое существо не смогло просчитать верную стратегию выхода человечества из искусственного «рая». Гибнущие в огне и уличных драках туповато-благодушные граждане как-то совсем не похожи на описанных всего несколькими страницами ранее сверхчеловеков, способных трансформировать свое тело в невероятных причудливых монстров. Почему наука, позволяющая вырастить человеку крылья, жабры и густой мех, не позволила сделать человека неуязвимым для большинства повреждающих факторов? Вот у Стругацких люди Мира Полдня жизнестойкостью могут сравниться с супергероями из комиксов. А здесь Пандем не догадался подсказать людям, что ускоренная регенерация и пониженная чувствительность к боли лучше, чем пушистая шуба? Нерационально как-то получилось. Такое вообще ощущение, что люди не позаботились сохранить данные им Пандемом технологии. А это уже как-то слишком утрированно. В каком бы раю они не выросли, думаю, если бы Пандем (самый авторитетный собеседник с раннего детства!) намекнул бы им, что не стоит демонтировать противопожарную систему – никто бы не стал этого делать.

Как мне кажется, на проблему такой «опеки» авторы посмотрели однобоко. Да, не получилось у Пандема оставить людей людьми, но, с другой стороны, все ли так плохо? Вот например, в человеческий мир с уходом Пандема вернулись опасности и смерть. А чего в этом хорошего? Неужели, чтобы оставаться человеком, надо постоянно осознавать, что тебя в любой момент может переехать трамвай? Чего хорошего в несчастных случаях, смертельных болезнях. Пандем мог бы прекратить сверхъестественную «опеку», но дать людям взамен технологии, позволяющие вылечить почти любую болезнь. Да, может быть, запретив людям насилие, он что-то сломал в хрупком социальном механизме, но что мешало ему помогать людям по-другому – не прямым вмешательством, (которое и сам считал злом), а более мудро и тонко? Нет, надо сначала трястись над каждым индивидом, а потом исчезнуть, оставив миллионы озлобленных больших детей, ничего не знающих о жизни.

В общем, остается ощущение, что Пандем совершенно не понимал, что творил, и в конце концов, основательно запутавшись – забросил все это от греха подальше.

Интересно, что в творчестве Дяченко видно четкое направление развития – от психологической прозе к социальной. От чисто психологических «Шрама» и «Преемника» к «Скруту», где социальным проблемам уделено немало внимания и далее – к «Пещере» и «Армагед-дому». В «Армагед-доме» масштабные социальные процессы показаны глазами одного человека – главной героини; «Пандему» же авторы постарались придать эпичность, введя несколько основных действующих лиц, не жестко связанных сюжетом. В результате книга получилась не такой «душевной», как предыдущие романы Дяченко; впрочем, от призвания авторов психологической прозы им сбежать не удалось. Фактически, «Пандем» не столько социальный роман (социология, как я уже сказал, в нем показалась мне сомнительной), сколько роман взросления сверхчеловека, или, если угодно, Бога. Да, как ни подчеркивается сверхчеловечность Пандема – все равно между строчками читаются его чувства, сомнения, тайные планы, сложные решения. И тут ничего удивительного нет – как мне кажется, в процессе написания этой книги авторы поставили мысленный эксперимент, попытались поставить себя на место всемогущего существа, словно живущие в мире люди – герои их книги. Поэтому и Пандем получился таким человечным, и, в сущности, понятным, несмотря на его декларируемую «сверхчеловечность» и «непостижимость». Вот так в «Пандеме», на мой взгляд, психологизм победил социальщину.

Итог: книга, безусловно, хорошая и интересная, достойная прочтения. Рекомендую любителям социальной фантастики, не перегруженной «научностью». Но «Пандем» — это тот редкий случай, когда от увеличения объема раза так в полтора произведение только выиграло бы.

Прочитал еще одну книгу по рекомендации сайта и на этот раз система рекомендаций несколько промахнулась, предсказав твердую девятку. Ставлю 8 – и очень нетвердую…

Сначала о хорошем. Еще в отзыве на роман Сюзанны Кларк я выразил сожаление, что не пишут сейчас как в старину – тяжеловесно, обстоятельно, с экскурсами в историю и биографии персонажей, с подробными описаниями и пространными рассуждениями. Так вот, «Террор» Симмонса – еще одна книга, написанная «под старину». Основана на реальных событиях, материала, затраченного на проработку образа каждого героя, хватило бы на небольшую повесть.

Атмосфера книги – очень убедительная. Неторопливое, вязкое и разбавленное воспоминаниями персонажей повествование передает ощущение депрессии и тревоги, царящее на затертых льдами кораблях. Постоянные морозы, проблемы с продовольствием, нездоровая обстановка в обеих командах – и злой рок в образе непонятного хищника, бессистемно и бессмысленно убивающего моряков.

Сюжет держит в постоянном напряжении, развиваясь крайне медленно – не раз я откладывал книгу и гадал подолгу, кто погибнет следующим, какое решение примут моряки и чем все это закончится.

Отдельно порадовала концовка.

Но теперь о недостатках. Да, роман весьма подробен и обстоятелен, почти эпичен. Как «Илиада». И читается не намного легче. Некоторых подробностей можно было избежать. Меня изрядно позабавило, что в роман о полярниках, погибающих во льдах и преследуемых чудовищем, автор ухитрился впихнуть несколько весьма откровенных эротических сцен. В книге многовато вообще натурализма, и многие физиологические и анатомические (в особенности паталогоанатомические) детали, несмотря на сюжетную оправданность, на мой взгляд, излишни. Всякие «кишкимозги», да еще описанные с медицинской бесстрастностью, вызывают нечто среднее между отвращением и недоумением, но вовсе не страх. И уж точно без чего можно было обойтись – без многостраничных пассажей «о сущности вельбота и его отличия от тендера». Понимаю, многим это интересно, но большинство читателей утомляет, заставляя пролистнуть страницы или отложить книгу надолго.

Книга больше депрессивная, чем страшная. Не то, чтобы это был недостаток, но монстр как-то резко уходит на задний план ближе к середине. Оно и к лучшему – там появляются чудовища пострашнее…

Поначалу главы романа постоянно скачут по времени развития событий, что сбило с толку даже переводчика. Это несколько затрудняет ориентирование в сюжете.

Ну и еще один момент – нечеткость идеи этого романа. Непонятно, о чем он? О несостоятельности и бессилии цивилизации? Так автор вполне восхищен героизмом (хоть и бессмысленным) моряков. О поисках человеком самого себя? Эта тема всплывает в книге удивительно поздно. Книга грандиозна по масштабам, но нечетка по содержанию.

Итог: из уважения к титаническому труду, коим является написание подобных книг (почти научной работы), поставил не 7, а 8 баллов. Не последнюю роль сыграла концовка произведения

Книга прежде всего будет интересна любителям морской и полярной романтики, «твердой», если так можно выразиться, приключенческой литературы – но любители мистики и психологии споткнутся о нагромождения исторических фактов и технических подробностей. Книга интересна, но вместе с тем утомительна и местами скучновата. Как литературный эксперимент, некая смесь Мелвилла, Джека Лондона и Стивена Кинга с Лавкрафтом – вызвает уважение. но полюбить сей литературный труд – не получилось.

Недавно перечитал и понял, что, несмотря, что читал увлеченно и не так давно, около четырех лет назад. Совершенно не помню главного – чем закончилась книга. Ну и хорошо, тем интереснее было перечитать.

Главное качество этой книги – ее яркость и увлекательность. Сюжет захватывает с первых страниц, мир потрясающе детализован и хотя по-сказочному абсурден местами, но убедителен. Причудливые задачки, тексты законов, слухи и разговоры дополняют общую картину, делая мир рельефнее, добавляя некую культурную среду, в которую помещены персонажи. Мир более сказочен и причудлив. чем в ранних книгах Дяченко, здесь волшебство не для галочки – оно на каждом шагу. ведь главный герой – маг, да еще наследственный.

Собственно в книге есть две сюжетные линии: явная – приключения Хорта зи Табора, расследующего странные изменения в личности людей, побывавших в лапах некоего злоумышленника, и вторая, скрытая и становящаяся понятной лишь в конце – затянувшаяся борьба некоей особы с недостатками человечества. Идейных линий также две – проблема Кары, как власти вершить чужую судьбу, и проблема природы человеческой души, возможности изменения личности.

Ничем не примечательный, кроме своего высокого происхождения, наследственный маг вдруг получает исключительные полномочия – возможность мгновенно покарать смертью всякого, кого захочет. Условие только одно – покарать можно за тот поступок, который человек действительно совершил.

Получение такой возможности сильно меняет главного героя. Ему приходится искать какую-то цель, чтобы заклятие не пропало зря, ведь оно недолговечно. И это заставляет его задуматься над многими жизненными вопросами, которые могли бы не встать перед ним до конца сытой и стабильной жизни мага-аристократа.

Нравственный эксперимент – наиболее частый мотив Дяченко. Обеспеченный, знатный, но мелкий по сути человек неожиданно получает шанс что-то изменить в мире, совершить исключительный поступок, уничтожив какого-нибудь злодея. Сделает ли это его героем, или он не выдержит испытания и продаст Кару, исполнив чужую волю? Хорт зи Табор ездит по миру, сталкиваясь с вещами, о которых раньше знал лишь из книг и слухов. И это меняет его – обладая такой, путь недолговечной, властью, невозможно оставаться обывателем. Он ввязался в бой, и, несмотря на сомнения, пройдет этот путь до конца.

Вторая проблема – проблема изменения личности. Можно ли исправить человеческую природу, и нужно ли это делать? Каким будет результат? Не разладится ли гармоничная система, не будут ли вместе с недостатками уничтожены и достоинства личности? Эксперимент препаратора показал, что результаты будут плачевны…

Итог: увлекательный роман в жанре фэнтези. Один из самых остросюжетных в творчестве Дяченко, по закрученности сюжета с ним поспорить может разве что «Авантюрист». Глубокой философии здесь мало, роман больше задает вопросы, только намечая их, не предлагая никаких решений. Зачастую смысл теряется за яркой экзотикой волшебного мира, массой событий и разнообразными чудесами, которых хватило бы на десяток книг – взять хотя бы гениальный образ сабаи, может, не слишком оригинальный, но вполне раскрытый. Книга написана легко и увлекательно, дяченковский слог здесь на высоте. Однозначно рекомендую к прочтению.

Сильная, впечатлившая книга. Честно говоря, до этого я знал Хайнлайна в качестве автора несколько тупой твердой НФ с неумеренным социальным пафосом, и эта книга очень сильно подняла его репутацию в моих глазах. Одна из лучших книг американской фантастики.

Уже начало очень интригует. На примере Майка автор пытается смоделировать некую чуждую человеку психологию сверхдуховного существа. Убедительность потрясает, интересно вникать в мысли такого человека, взглянуть на мир его глазами, наивными и мудро отчужденными. Затем действие закручивается, следуют погони, опасности, странные поступки. В доме Джубала Майк окончательно раскрывается как личность, «вникает» в наш мир. Несмотря на то, что подсознательно читатель ожидает провала этой интеграции, Майк справляется с новой информацией, и, осознав себя человеком, преображается. Он уже не наивный марсианин, а новый тип человека, существо, вобравшее знание иного мира, и готовое нести его людям. Внезапно в безвольном созерцателе пробуждается истинно человеческая сила, и он становится новым пророком.

И вот уже продолжение не столь интересно. Автор как бы упивается своей фантазией, постоянно пережевывая сущность новой религии, устройство коммун и т. д. Книга становится неким, впрочем довольно робким, руководством к действию. Впрочем, автор не стремится создать новое Евангелие, он ироничен (хотя бы сцены с Фостером на небесах) и смотрит на происходящее свысока ( в прямом смысле, прологи к главам и есть некий «обзор» Марса, Земли и Небес со стороны). Что не помешало всяческим хиппи сделать это произведение своим Священным Писанием. Однако, следует отметить, что начальные части романа были все же сильнее. Практически, кульминацией романа становится первый сексуальный опыт героя, после чего он полностью становится человеком, познав один из главных аспектов человеческой жизни. Имхо, на этом месте роман можно было бы смело заканчивать, сектантская же деятельность героя – это слишком человеческое, неинтересное, написанное более от ума, нежели от души. Да и многие навязчивые идеи автора, знакомые с его ранних книг полезли со всех сторон: свободная любовь, коммуны, социальное равенство и т. д. Не стоило делать героя проповедником авторских идей, иначе его образ может стать более примитивным, подчиненным. Но этот недостаток никак не умаляет философской глубины книги, хотя и сдвигает ее в сторону общественно-политических и религиозных, а не художественных.

Поднимает произведение до начального уровня неожиданная, парадоксальная, шокирующая концовка. Акт каннибализма вызывает горькую улыбку – человечество так ничему не научилось…

И все же это без преувеличения великая книга. Выдуманная почти с нуля невероятная философская система потрясающе убедительна, пришельца-землянина окружает мистическая атмосфера, а мир причудлив и узнаваем одновременно. К тому же, повороты сюжета непредсказуемы, в первых главах с некоторым подозрением опасаешься скатывания в обыкновенный экшн, но каждый раз удивляешься авторской фантазии. Очень хороши герои, в основном Майк и Джубал, носители разной мудрости. Интересно, что автору гораздо ближе второй, хотя это подмечено далеко не всеми. Земной наставник и второй отец Майка, он зачастую оттеняет его нечеловеческий холодный оптимизм, трезвым взглядом на мир напоминая античных философов. Лично для меня это самый симпатичный персонаж в романе, ибо Майк зачастую пафосен и не вполне человечен.

Майк сравнивается с Христом, что неудивительно – в те годы американская культура вообще была пронизана поисками новых откровений и многим казалось, что на пороге стоит новый Золотой век, активно развивались молодежные неформальные движения, секты плодились как грибы (и не без их, грибов, участия), это была эпоха интенсивных поисков раскрепощенного духа, удивительных (иногда чудовищных) духовных экспериментов. На этом фоне роман Хайнлайна одними был воспринят как руководство к действию, другими – как шокирующая опасная ересь. На этом фоне потерялась самокритика учения, столь тонко присутствующая в романе , что ее принимали за дежурную порцию юмора.

Автор не сулит утопии. Новый мир рождается в муках, как и всегда. Горько и обидно смотреть на человечество, распинающее очередного пророка, который гораздо удобнее в качестве мертвого идола, чем живой личности. Ясно, что у новой религии большое будущее. «Кто мертвее – тот и свят…» Грусть уносит в своем сердце Джубал, понимая, что время откровений прошло и на земле стало меньше одним человеком и больше одной религией.

Итог: повторюсь – великая книга, вполне отражающая настроения времени «расширений сознания» и всяческих революций. Несмотря на то, что по ряду пунктов не согласен с главным героем, подтверждаю гениальность автора. И да, Бога нужно искать не на небесах, но в своей душе.

Совсем недавно выпала мне честь познакомиться с этим классическим рассказом. Не сказал бы, что рассказ плохой, но впечатление испортило то , что я уже сотни раз слышал о нем – от друзей, в критике, на форумах и т. д., так что сюжет был мне уже известен. Рассказ – прекрасное предостережение всем любителям радикальных мер и простых решений, особенно в политике и обществе, да и технике тоже. Все в общем напоминает мне один эпизод с акклиматизацией мангустов на одном острове – переловив всех змей, хищные зверьки принялись истреблять скот и домашних животных. Не знаю, знал ли Шекли об этом зоологическом эпизоде, но ситуация весьма похожа. Надеюсь, что человечество поумнеет, и не допустит такого же казуса с кибернетическими хищниками, если они будут созданы. А мораль одна – не всегда надо выбивать клин клином, иначе победитель дракона сам будет каждый раз становиться монстром и лекарство будет вреднее болезни. В общем, та самая идея, которая всегда была и будет актуальна для человечества, так любящего наступать на свои грабли. Классика, которая из-за обилия спойлеров в критике, увы, произвела впечатлении банальности. Хотя по сути рассказ прост и гениален.

Пронзительный, трагический и романтический рассказ о человеке, жизнью которого стало море. Море дало ему все – и все отняло, ведь именно в его волнах упокоилась та, что столь опрометчиво пообещала никогда не сходить на берег. И он простил это стихии, слишком серьезно относящейся к обещаниям. Даже на суше, вдали от берега, он нашел свое море – и в его волнах обрел последний покой.

Брэдбери из всех человеческих способностей более всего ценит воображение. В этом рассказе воображение и способность мечтать выступают мерой духовности человека. Невероятный мираж может показать каждому город его мечты. Только главное – верить. Неверие, даже чужое, рождающее сомнения – убивает мечту. Два друга понимают – нельзя торговать миражами, воображением. Делец, который попытался этим заняться, чуть не погубил чудесный мираж.

Отчасти это рассказ о творчестве. Творческий человек должен быть бескорыстен, ведь невозможно мечтать и верить ради денег. Торговля талантом убивает его. И тот, кто не верит в свои миражи, не сможет показать их другому.

Вот и лучшая вещь в сборнике «Ананасная вода для прекрасной дамы». Брутальная сатира, являющая собой окончательную энциклопедию «темных» религий в видении Виктора Пелевина. Автор устами героя дает каждому из овеянных романтической атмосферой мрачных культов совершенно убийственную характеристику. Рассказ давно раздерган на цитаты, гуляющие по Сети: практически весь его можно заново собрать из эпиграфов и цитат в статьях о религиях на Луркморе.

Итог: отличный сатирический рассказ и своего рода пелевинский «Словарь Сатаны». Ответ тем, кто видит во зле какую-то романтику.

Вот это – одна из двух вещей (вторая – рассказ «Тхаги»), ради которой стоит читать сборник «Ананасная вода для прекрасной дамы».

Псевдодокументальная биография военного деятеля из ближайшего будущего – довольно необычно даже для Пелевина. Нет, псевдодокументалистика для него – жанр привычный, но раньше его изыскания были направлены в прошлое – так сказать, криптоистория («Мардонги», «Реконструктор (Об исследованиях П. Стецюка)», да и «Операция «Burning Bush» отчасти). Фантастика «ближнего прицела» — это, скорее, родная стихия другого нашего «нефантастического фанаста», Олега Дивова (который тоже не чурается псевдодокументальных стилизаций). Так что Пелевин экспериментирует, так сказать, на чужом поле.

И эксперимент удался. «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» в трагикомической тональности рассказывает о том, какое огромное значение будет во все времена иметь человеческое слово. Ведь механизмы все сложнее и умнее – а значит, скоро и техника станет подвержена влиянию пропаганды. Этому, собственно, и посвящена повесть.

Можно заметить некоторое сходство в судьбах Скотенкова и лесковского Левши. По сути, повесть не только о том, как слово становится оружием, но и о противостоянии такого современного Левши и западного общества потребления. Которому, как известно, творцы не нужны. Впрочем, не нужны они и в России – тут все соответствует классике…

Отчасти «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» перекликаются и с «Generation P». Миром правит пропаганда, которая, по сути, та же реклама, только политическая. И на новом витке технологий человеческое слово все равно обладает большей властью, чем кибернетические ухищрения. Кто управляет информацией – правит миром, и в мирное, и в военное время. Впрочем, в этой повести, Пелевин уже не идеализирует масштабы этой власти – чтобы стать абсолютным повелителем земного шара или хотя бы крупной ядерной державы, недостатоно быть хорошим пиарщиком.

Итог: биография героя будущего, в которой все, как обычно – подвиги, забвение и посмертная запоздалая слава. И злая сатира на человеческое общество, увлеченно истребляющее своих лучших представителей. Ну и, конечно, гимн власти слова, которая в эпоху кибернетики, программ и мемов приобретает неожиданные формы. Отличная научно-фантастическая сатира.

Котов жалко. Вообще-то обычно нечисть или боится котов (широко распространенное поверье, что кошки отгоняют злых духов, священный статус котов во многих религиях), или коты являются ее сообщниками (булгаковский Бегемот, кот Бабы Яги, коты-фамилиары ведьм). Но чтобы демон вот так запросто убил кошку? Нехорошо, товарищ Баркер.

Итог: Баркер разбавил безумную чертовщину «Книг крови» гимном здравомыслию и скептикам. Что же, у «маленького человека» есть как минимум одно преимущество – он никогда не сотворит великого зла. Отчасти, может быть оно и верно – тихо и спокойно жить своей жизнью, не пытаясь прыгнуть выше головы? Философия, несколько попахивающая обывательщиной, ну так и рассказ не слишком серьезный.

Больше войн, убийств, кровавых интриг, погонь и ВНЕЗАПНЫХ сюжетных поворотов. «Буря мечей» — а также стрел, копий, кинжалов и яда.

Третья часть была самой большой до выхода «Танцев с драконами». И, как ни странно, при этом намного динамичнее первых двух. Вот тут-то Мартин, похоже, и получил свою репутацию непредсказуемого автора – некоторые события заставляют читателя «делить на ноль».

В первую очередь, неожиданно любимцами автора становятся Ланнистеры. Раньше среди главных героев числился только Тирион – теперь значительную роль будут играть и Джейме с Серсеей.

Причем Джейме в «Буре мечей» выглядит настоящим положительным героем. Иногда кажется, что Мартин немного погрешил против истины. Да, может быть подземелья Риверрана сломили Цареубийцу, может быть, ему хватило тех секунд, которые Кейтилин держала меч занесенным над его головой… Но в третьем томе Джейме совсем не похож на хладнокровного убийцу, выбросившего в окно Брана и отдавшего приказ искалечить Неда Старка и убить его охрану. По первым книгам сложился устойчивый образ самовлюбленного раззолоченного головореза, что этот «новый» Джейме вызывает оторопь. Ну неужели он не видел ничего страшнее темницы? Ведь, несмотря на молодость, Джейме уже не раз побывал в гуще трагических и опасных событий. Да что там говорить – не зря его прозвали Цареубийцей. Или, может быть, по-настоящему он стал меняться, только поучив увечье?

И все же Джейме проявляет себя с неожиданной стороны. С первых же страниц видно, что он способен критически относиться к себе и трезво судить об окружающих.

Серсея самоуверенна, как никогда. Но даже с отцом ей не ужиться – оказывается, легко любить и уважать его, властного и богатого, пока он находится далеко от Королевской Гавани. И совсем другое – когда он рядом и готов помочь… так, как считает нужным, естественно. Увы, похоже, что Серсея терпит только один вид людей – тех, кто подчиняется ей беспрекословно и говорит только то, что она хочет слышать. Остается только ждать, когда эти принципы приведут ее к краху – жаль, что, к тому времени она погубит много людей.

Тирион… Его противостояние с Серсеей перерастает в противостояние уже с Джоффри, который окончательно вышел из-под чьего-либо контроля. После «блистательной победы» Тайвина Тирион стал не нужен, и теперь от него стараются избавиться. И случай представляется удобный – правда, цена высока. За Тириона читателям придется поволноваться больше всего – в «Буре мечей» тучи над ним сгущаются до предела. И финал его сюжетной линии не назовешь счастливым. Отказавшись от роли жертвы, навязанной ему отцом, он вынужден согласиться до конца жизни играть другую, навязанную судьбой, роль – роль чудовища. Ведь как бы ни относились плохо к жестокому и скупому Тайвину, убивающему всех, кого не получается подкупить; но если красавца и одного из сильнейших воинов Вестероса Джейме народ презирает после того, как он убил короля – то как же он будет относиться к карлику Тириону, на которого Серсея и Джоффри и так постарались списать все свои ошибки, после того, что сделал он?

О Тайвине говорить особо нечего – Тайвин он и есть Тайвин. Разве что масштабы его ненависти к Тириону действительно поражают. Впрочем, он наконец-то получает по заслугам.

Что можно сказать и о Джоффри. Здесь он уже практически полновластный король. Еще немного – и он начнет представляет опасность для самого Тайвина. Он, конечно, нашел бы управу на бесноватого внука…

Старков осталось мало. Прежде всего, в центре романа оказывается трагическая судьба Робба.

Странствия Арьи продолжаются. Ей посвящено много страниц, но в ее главах больше интересны другие персонажи – Пес и Берик Дондаррион. Первый по-прежнему мечется между добром и злом, непонятый и не понимающий окружающего мира. Его мрачная жизненная философия укрепляет Арью в ее желании стать профессиональным убийцей и отомстить врагам.

Берик, как ни странно, подкупает совершенно противоположным – тем, что в жестоком мире Семи Королевств он ухитрился не стать чудовищем. Его война против мародеров и карателей – это настолько правильное и невозможное явление, что вызывает восхищение.

Санса Старк становится заложницей Игры Престолов. Иногда так и хочется сказать ей, что она не видит, того, кто рядом с ней. Увы, точно так же, как обманула ее красота Джоффри, так же обманывает ее и уродство Тириона.

Главы Брана, который путешествует с Ходором и Ридами – своего рода отдых для читателя. Неспешное путешествие к Стене в какой-то толкиновской атмосфере с обязательными посиделками у костра, в ходе которых будет рассказано немало легенд Вестероса. И жутковатая мистическая атмосфера брошенного замка напоминает рудники Мории… Намеренная отсылка? Похоже. Как бы то ни было, главы Брана – самые спокойные и атмосферные в романе.

А главы Джона Сноу – самые динамичные. Его судьба на протяжении сюжета не раз висит на волоске, но ему каким-то невероятным способом удается выполнить свою миссию. Главы Джона – настоящий боевик, накал драматизма и конценрация экшна тут предельная. Что неудивительно – на Стене идет самая настоящая война, и перевес совсем не на стороне Дозора.

Роль Кейтилин Старк в этой истории трагична.

Об остальных персонажах. Первые политические и военные свершения Дейенерис нельзя назвать дальновидными и эффективными – разве что эффектными. Вообще своей капризностью и отношением к Мормонту она начинает сильно раздражать – начинают у нее проявляться родовые черты Таргариенов, властных и не терпящих возражений, что вкупе с наивностью пятнадцатилетней девчонки (жизненный опыт у нее тяжелый, но специфический) дает печальные результаты. Похоже, ей грозит удалить от себя по-настоящему верных людей и окружить себя подхалимами…

Возвращаясь к теме Ночного Дозора. В «Буре мечей» Дозору уделена значительная роль – одичалые и Иные начали решительные действия и возле Стены началась настоящая война. Белые Ходоки наконец-то появляются на сцене собственной персоной, и завеса тайны над ними немного приоткрывается, хотя они по-прежнему остаются одной из самых жутких загадок Вестероса. Как и ожидалось, Сэм в бою ведет себя весьма непредсказуемо – впрочем, что полностью соотносится с его ролью трусливого и слабого, но удачливого персонажа, который в решающий момент способен превозмогать не хуже патентованных «героев». Впрочем, несмотря на то, что читатель уже давно ждет от Сэма чего-то такого, его главы все равно читаются на одном дыхании – ибо это захватывающее хоррор-приключение. А ближе к концу Сэм проявляет еще одно качество, о наличии которого у него догадаться трудно – он плетет политические интриги не хуже Мизинца и выигрывает… впрочем, в этом и суть Сэма, нарочито «негероического» персонажа, оттеняющего пафосный трагизм всяких Старков, терпящих фиаско несмотря на свою воинскую доблесть и бесстрашие.

Обитатели Драконьего Камня переживают поражение на Черноводной. Замок Станниса Баратеона тонет в депрессии и зарождающемся безумии. Это опять главы Давоса, которому предстоит нелегкая задача – вернуть свое влияние на Станниса и предотвратить гибель малолетнего бастарда Роберта. Стойкость и честность Давоса против льстивых и угрожающих одновременно речей Мелисандры… В Королевской Гавани поражение бывшего контрабандиста было бы неизбежно, но Станнис – особый случай. Ни за что не догадаетесь, какую военную операцию осуществит его войско ближе к концу книги...

О прочих персонажах, не имеющих своих глав, но, тем не менее, значимых. Очень колоритен Оберин Мартелл – местный поручик Ржевский дорнийского производства, по совместительству интриган и отравитель.

Пес, он же Сандор Клиган, как всегда, гнет свою линию циника и нигилиста. На этот раз у него появилась почти благодарная ученица в лице Арьи. Пес – пожалуй, второй после Тириона персонаж «Бури мечей», который вызывает лично у меня сопереживание. Его тоже губят внешность и репутация – но, в отличие от Тириона, Сандор Клиган испытывает какое-то мазохистское наслаждение от своего имиджа негодяя. Он напряженно ищет свое место в буре мечей, в хаосе войн и интриг, в мире, где рыцарская честь и благие намерения – всего лишь предлоги для борьбы за власть и грабежа. Да, он отрицает добро, но и зло отрицает тоже – просто ему не за что держаться в мире, сошедшем с ума. Не за что, кроме рукояти меча – иначе не выжить.

Мизинец то ли гадок, то ли даже страшноват. Ловкость, с которой он обвел вокруг пальца Серсею, впечатляет. Холодная и расчетливая его жестокость не лучше бесноватой жестокости Горы. А концовка сюжета Сансы лишний раз показывает, что Мартин – большой мастер противопоставлять злу зло еще большее. Вот вроде бы одной сволочью в Вестеросе меньше, и над второй маячит петля… а как у тебя, дорогой читатель, с чувством свершившегося справедливого возмездия? Как-то не очень, да?

Что до справедливого возмездия, то вершить его пытается лорд Берик. На что он надеется – выполняя во имя умершего короля задание казненного десницы? Его поражение – вопрос времени, но честь заставляет его вести войну против всех, истребляя мародеров и грабителей, развешивая вдоль дорог как сторонников Ланнистеров, так и «волков» Робба. Да, оказывается, есть в Вестеросе и такие люди. Но разве это путь к прекращению войны. Единственное, чего может добиться Лорд-Молния, это спасти несколько деревень или случайных мирных путников.

Бриенна неожиданно влюбляется в своего бывшего пленника – Джейме. Обреченное чувство – она считает, что должна быть верна памяти Ренли, он и вовсе служит в Королевской Гвардии и дал обет безбрачия. И все же именно Бриенна вдохновляет Джейме на безрассудное возвращение в Харренхолл, лишь для того, чтобы спасти ее от Кровавых Скоморохов. Еще одна безнадежная любовь воительницы?

Манс-Разбойник – очень колоритный персонаж. Что-то роднит его с Дондаррионом – несмотря на то, что Манс посвятил всю жизнь борьбе за свободу, а лорд Берик – борьбе за справедливость. Им хватает жестокости, но честность, увы, обрекает их на поражение – далеко не все крепости берутся мечами. Что до Манса, то ему придется усвоить жестокий урок – выигрывает в игре престолов тот, кто идет до конца, не жалея никого и ничего.

Разорванный противостоянием пяти королей, Вестерос неизбежно погрузился в кровавый хаос. Только очень талантливый правитель сможет навести порядок в Семи Королевствах – да и то на это уйдут годы. И хаосом воспользуются самые разные силы – от мародеров и разбойников, до претендентов на престол и всеразличных интриганов. Не говоря уже об интенсивном переделе территорий. Война всех против всех – настоящая «Буря мечей», стихийное бедствие с миллионными жертвами. А стихии человек не может противопоставить ничего – только бежать и прятаться, или оказаться захваченным одним из этих потоков. Не важно, будет это липкая паутина интриг или кровавый водоворот войны – даже выжив, остаться собой уже не получится.

«Буря мечей» проигрывает «Игре престолов» в плане психологизма. Но по закрученности сюжета она превзошла даже «Битву королей». Как я уже писал в самом начале, Мартин «перегрузил» повествование до предела – персонажей столько, что в них впору было бы запутаться, не будь они такими колоритными; битвы бушуют, кровь льется рекой; политические интересы Домов переплелись настолько, что никто сам не понимает, где враг, где союзник. Фантастического тоже стало гораздо больше – орды зомби, Иные, «добрый рыцарь смерти» Берик (что характерно поднятый «светлым» жрецом Рглора), раскрытая тема оборотничества, даже дракончики Дени уже принимают участие в боевых действиях. Поэтому скучать не придется, даже несмотря на то, что, как и в «Битве королей», немного не хватает внимания к деталям. Впрочем, как я уже писал, на это есть главы Брана.

Итог: третья книга не разочаровала. Хаос и разруха, вызванные гибелью короля Роберта, дошли до предела. А это значит, что игра престолов опасна и непредсказуема, как никогда. И во всем восьмисотстраничном томе «Бури мечей» не найдется скучной страницы.

«Из-под колес разлетается пыль,

Оркестр играет кадриль,

За спиной догорают мосты,

Дорога лежит в тартарары…»

(из песни гр. «Крематорий»)

Пока читал, все время думал – что же мне напоминает этот рассказ? Прочитал и вспомнил – «Фауста» Гете. Общая суть та же – найти мгновение счастья, которое хотелось бы остановить. Но в прочтении Блоха легенда видоизменяется, и его Дьявол загоняет героя в ловушку, искушая его не смертью, но жизнью. Найдет он этот миг, или нет, но поиск земного счастья приведет его прямо в ад. Впрочем, как и герой народных легенд, герой рассказа Мартин оказался хитроумен и привел эту историю к неожиданному итогу. Считать это хэппи-эндом или нет – это вопрос к читателю.

Что касается ужасов, несмотря на авторство Блоха, их здесь не найти: «Поезд в Ад» — обычная философская притча, и на создание пугающих образов и атмосферы автор заморачиваться не стал.

Итог: Фауст, как машинист «Желтой Стрелы», совершенно бессмертен.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (не страшно).

«Крысы в стенах» читал еще в студенческие годы, курсе на втором, и недавно перечитал. Все-таки люблю я этот рассказ, несмотря на то, что это типичнейший, шаблонный ужастик Лавкрафта. Страшное наследство, древности, нечестивые ритуалы – все включено. Однако есть мелочи, лично для меня этот рассказ выделяющие. Первое – сон главного героя. Сны, видения и прочая психоделия у автора получаются на «отлично». Дело в том, что Лавкрафт, на мой взгляд, король описаний – придумывать необычных монстров, колдовские ритуалы, потусторонние миры у него получается куда как лучше, чем сюжеты рассказов. Возвращаясь ко сну – образ чудовища, пасущего жуткий скот и гибнущего вместе с ним, крайне необычен и вызывает какие-то смутные ассоциации с творчеством Эдгара По, как образ упадка и обреченности. И пусть дальше все получает «реалистичную» трактовку – картинка врезается в память надолго.

Ну, второе – это, конечно, няшный котик. Кошки, как древние противники злой магии – тема старая, но мне, как любителю кошек, было приятно читать про героическую зверушку.

Что касается «страшности» рассказа – здесь все стандартно для автора, если вам близок классический готический ужас с обязательными кошмарными снами, медленно наступающим безумием героя-рассказчика и, конечно, стереотипным проклятым поместьем в котором творится чертовщина – может пощекотать нервы. Суровые реалисты и любители кровищщщи идут мимо.

Итог: эталонный лавкрафтианский хоррор, очень типичный, но местами оригинальный.

Перечитал в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

Очень давно хотел прочитать этот роман – с тех пор, как прочел вступительную статью к советскому изданию «Сто лет одиночества» Маркеса. Очень повезло найти эту книгу в библиотеке – оказалось, она издавалась на русском языке всего пару раз.

«Маисовые люди» действительно оказались недооцененным произведением. Ее можно назвать эталоном латиноамериканского магического реализма – и при этом, в отличие от саги Маркеса, она в России малоизвестна. Может быть, проблема в национальной специфике – книга посвящена, в том числе и патриотической тематике, национальному духу Гватемалы, что по понятным причинам не слишком близко российскому читателю. Не та страна, не та эпоха, да и своих проблем хватает. Может быть, дело еще в чем-то.

Но непопулярность эта абсолютно незаслуженная. В «Маисовых людях» есть все, что должно быть в латиноамериканском романе – причудливость образов, мифологичность, национальный колорит, переплетение сказочного с реальным. Астуриас, в отличие от Маркеса не пишет откровенную фантастику. Если у Маркеса ирреальное переплетено с бытовым, то у Астуриаса оно уходит в область домыслов и видений, народных легенд и шаманских практик, психоделии и мистики. И все же роман «Маисовые люди» не менее мифологичен, чем «Сто лет одиночества», столь же пропитан фольклорными и религиозными образами.

Астуриасу удалось выразить самобытность народа Гватемалы, написав настоящую эпопею всего лишь где-то на двухстах с небольшим страницах. «Маисовые люди» — это трагикомическое переплетение судеб разных людей в трудные времена. Каждая новая глава словно бы начинает новую историю, но через некоторое время становится ясно – все герои живут в одном пространстве, в одной стране, и судьбы их связаны с ее судьбой.

В основе романа – противостояние индейцев с белыми поселенцами, желающими выращивать священный для местных народов маис на продажу, что противоречит индейским верованиям и традициям. Индейский вождь Гаспар Илом гибнет в противостоянии с захватчиками, но борьба на этом не заканчивается. Автор рассказывает нам истории о самых разных людях, разделенных временем и расстояниями – о страдающей от проклятия семье; о прозревшем слепом, ищущем сбежавшую жену; о почтальоне, которого все считают оборотнем-койотом. Через их истории мы видим, как магия убитых и возродившихся колдунов настигает повинных в смерти вождя: отголоски мистической мести запускают цепь странных случайных событий. И все это – портрет страны, портрет народа, складывающийся из лиц каждого рожденного на этой земле, рожденного этой землей. Мира, который живет вопреки вторжению извне, сопротивляясь изо всех сил людям, не чувствующим волю богов.

Несмотря на политическую направленность и мистический подтекст, роман глубоко реалистичен. Действие охватывает и деревни и города, «на сцене» появляются самые разные представители общества. Натуралистично описанный быт соседствует с парадоксальными ситуациями, сюжетами народных баек. И, несмотря на протестный пафос книги, автор не стремится делать из кого-то чудовищ или героев – индейцы благородные, но все же дикари, способные на жестокость; захватчики лишены уважения к земле и священному маису, но им так же свойственна и смелость, и угрызения совести. Кажется, иногда автор просто показывает красоту жизни такой, как она есть, удивляясь всякому ее проявлению, от лесных зверей до мудрых шаманов, от кровавых битв до мирных деревень, от маисовых полей до ураганов в горных ущельях. Все это – его мир, его страна, его родина.

Итог: «Маисовые люди» — книга, которая позволит почувствовать дух Гватемалы, скажет об этой стране нечто, чего нет в справочниках и энциклопедиях. Один из лучших образцов латиноамериканской литературы, наполненный искренней любовью автора к своей стране.

Еще в детстве этот рассказ потряс меня. По радио шел радиосериал из рассказов Эдгара По, и в качестве рекламы этого радиосериала зачитывали отрывок о зловещих часах с боем. Именно эти часы и оставили наиболее жуткое впечатление – не сам жуткий призрак болезни, но тягостное ожидание неизвестной, но неминуемой гибели.

Недаром рассказ привлекал поэтов-переводчиков – он поэтичен, словно стихотворение в прозе, и за счет этого при всей свое лаконичности очень сильно воздействует на читателя. Значение рассказа для мировой литературы переоценить трудно – мотивы его можно найти у многих фантастов, от Рэя Брэдбери до Дэна Симмонса. Жуткие же часы могли бы стать эмблемой понятия «саспенс».

Итог: ярчайший пример того, как гипнотическое воздействие поэтичного текста может вызвать куда больший ужас, чем многостраничные описания расчлененки.

Оценка произведению – 10 из 10 (шедевр).

Оценка «страшности» — 5 из 5 (шокирует).

Перечитано и отрецензировано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Главное, чего я не понял в этом романе – это название. При чем тут Джералд со своими дурацкими игрищами, если его нелепая гибель – только завязка романа, и вовсе не он является первопричиной всех проблем героини? Я бы придумал более символичное заглавие – «День затмения» например. А существующее, как говорится, не символизирует. А теперь по существу.

«Игра Джералда» – очередной психологический триллер, практически без мистики. Это еще одна книга о чисто бытовых кошмарах, которые так часто имеют место в реальности, но о которых никто не любит говорить. Ну что же, это основное направление Кинг – вытаскивать монстров из человеческого подсознания.

И вновь это история о человеке, попавшем в ловушку – все тот же вечный сюжет, вариация на тему «Колодца и маятника» По. Только здесь вместо колодца – голод и жажда, а вместо маятника – голодный пес и другие ночные гости одинокого домика.

Главная героиня случайно оказывается прикованной наручниками к металлической кровати. Помочь некому – единственный, кто знал, где она и что с ней происходит, лежит мертвым на полу возле кровати. И кроме наручников и мучительной жажды, препятствием к спасению становятся ее воспоминания и давние страхи, которые, в конечном счете, привели ее в этот уединенный дачный домик.

Кинг – мастер острого раскрытия тем, которые очень часто замалчиваются, являясь тем самым «сором» который не принято «выносить из избы». Это религиозные фанатики, калечащие психику своих детей («Кэрри»), алкоголизм («Сияние»), садизм («Мизери»). Героиня «Игры Джералда» стала жертвой отца-педофила, что создало в ее подсознании комплекс жертвы. Чтобы найти в себе силы освободиться, даже рискнув здоровьем, ей нужно понять, что она – полноценный человек, а не игрушка для мужчины. Реалистично ли это, что взрослый человек в экстремальной ситуации, вместо того, чтобы пытаться освободиться, размышляет о своем прошлом и философствует? В принципе, зависит от характера этого человека. Несколько удивляет, что у героини остаются силы для таких сложных размышлений – но, может быть, она таким образом пытается спастись от паники?

Как бы то ни было, основная идея романа типична для Кинга – человек, отбросивший комплексы, фобии и предрассудки и взглянувший на мир трезвым взглядом, неуязвим или как минимум готов к подвигу. Преодоление внешних обстоятельств – это в первую очередь преодоление себя.

Очень интересна последняя часть романа, где раскрываются тайны сюжета – читателя ждут неожиданные, но логичные объяснения ряда абсурдных и пугающих эпизодов романа.

Достоинства книги:

психологизм, глубокий анализ личности главной героини;

реально жуткая атмосфера.

Недостатки:

немного искусственная склонность Джесси к философствованию в экстремальной ситуации;

нелогичное название романа.

Итог: как и более поздняя «Роза Марена», «Игра Джералда» рассчитана, в первую очередь, на женскую аудиторию, но будет интересна всем ценителям хорошего психологического романа, не чурающимся «запретных» и «неудобных» тем. А вот фанаты «кровищщи», равно как и любители атмосферной мистики могут разочароваться.

Собственно, читать роман поначалу было весьма скучновато. Отчасти это объясняется тем, что еще в студенческие годы ознакомился с его содержанием – один мой друг пересказал мне сюжет. Отчасти – тем, что первая часть романа, описывающая собственно похищение, действительно весьма скучна. Честно говоря, я начал впадать в недоумение – как этот второсортный триллер признали общепринятой мировой классикой?

Дневник Мирандны расставил все по местам. Нет, «Коллекционер» — это не просто повесть о маньяке. Это книга о столкновении двух миров, двух мировоззрений, двух человеческих типов, двух крайностей.

Сначала о Миранде. Это образованная девушка, молодая художница, разбирающаяся в искусстве. По ее дневнику видно, что она ведет насыщенную духовную жизнь, размышляет на сложные темы, многое пытается понять. На первый взгляд, она, будучи еще и жертвой «коллекционера» должна вызывать однозначную симпатию. Но чем больше читатель узнает о ней, тем больше возникает вопросов, тем больше она вызывает жалости вместо восхищения. Несмотря на свое опасное положение, она ведет себя так, как будто ничего понимает происходящего. Заводит с Клеггом отвлеченные разговоры о политике и искусстве, закатывает совершенно детские истерики по поводу мещанской обстановки в его доме, пытается заниматься его эстетическим воспитанием. Дневник почти наполовину посвящен рефлексии по поводу ее несостоявшейся любви и по поводу избранности таких как она – «деятелей искусства».

Вопрос в том, является ли она тем, кем себя считает? Достаточно ли просто знаний в области эстетики, чтобы причислить себя к некой высшей касте? Ведь, в отличие от своего наставника, она вовсе не прославилась как художник. Вся ее гордость – это только результат его влияния. Она способна тешить себя утопическими фантазиями, но совершенно не может постоять за себя, даже когда все обстоятельства обеспечивают ей преимущество. Перед лицом смертельной опасности, в полной власти сумасшедшего, она может бить фарфоровых уточек и громить обстановку, возмущаясь низменными вкусами похитителя. Человеку, совершенно не разбирающемуся в литературе, она подсовывает «Над пропастью во ржи» и удивляется, что он ничего не понял. (Дело в том, что эта безыскусная повесть, на мой взгляд, сильнее всего впечатляет людей искушенных, уставших от языковых причуд, закрученных сюжетов, многослойных метафор и прочей словесной экзотики. Она больше всего похожа на стакан ледяной чистой воды.) Иными словами, Мирадна полностью оторвана от реальности, она живет в полной одержимости своей культурной миссией, не понимая, насколько серьезны обстоятельства. Ее даже больше пугает гипотетическая ядерная война, чем реальная опасность разозлить «коллекционера».

Она строит бредовые теории, противопоставляя «коллекционеров» «художникам» (интересно, кто бы помнил всех этих пламенных революционеров кисти, если бы не прагматичные ценители и «бездушные» искусствоведы?), но совершенно не в состоянии разобраться в мотивациях Клегга, делая одну опаснейшую ошибку за другой. Неудивительно – слишком уж она наивна, бесконечно наивна для жестокого мира, со своими черно-белыми схемами и топорной логикой максималиста.

Нет, нельзя сказать, чтобы она была совершенно неправа. Действительно, большинство людей не понимает настоящего искусства, и это большая трагедия человечества – потому, что в результате оно наступает с каждым поколением на те же грабли. Действительно, общество зачастую уничтожает или калечит психологически тех, кто представляет собой «отклонение к совершенству». Но эстетическое чутье – это еще не повод причислять себя к избранным. И время ли рассуждать о мире во всем мире, если твой мир сузился до размеров особняка, из которого вряд ли удастся выйти живым?

Что касается самого «коллекционера», Клегга, его образ не столь удачен. С самого начала он представлен весьма примитивным и неприятным человеком, несмотря даже на то, что повествование в первой части ведется от его лица (а это должно вызвать хотя бы нейтральное отношения читателя, ведь так проще понять и оправдать действия персонажа). По-настоящему он раскрывается только в последней, третьей части книги, где обнаруживается и разрушается его двойственность. В нем словно бы уживаются два человека – забитый, отягощенный предрассудками трус, и настоящий монстр, уверенный в себе хищник. И до определенного момента первая половина его личности старается игнорировать существование второй. Только постоянный стресс, завершившийся сильнейшим шоком, заставил Клегга сорвать маску наивного, хорошо воспитанного простачка, «порядочного человека». Он наконец понял, чего он на самом деле хочет и как ему хочется жить.

Проблема в том, что Миранда слишком просто воспринимает своего похитителя. Она думает, что Клегг – простой обыватель, даже причисляет его к лицемерной массе. Но его лицемерие – иного рода. Он лжет даже себе, он даже не понимает себя, боится признаться себе в своих желаниях. У него есть черта, которая роднит его с Мирандой – это уверенность в своей избранности, только проявляется эта черта постепенно. Он так же одержим своим нравственным превосходством, постоянно мысленно упрекает всех окружающих в высокомерии.

Однако именно эта неосознанность жизни выглядит как-то фальшиво. Уже до меня другие рецензенты подмечали, что Клегг, при его увлечении, до странного мало уделяет внимания своей коллекции, практически не интересуется энтомологией. Его собирательство выглядит каким-то механическим, инстинктивным. Очень странно, что его страсть к коллекционированию не послужила раньше катализатором к освобождению страстей. Такое ощущение, что до того, как Клегг похитил Миранду, он по-настоящему не испытывал увлеченности. Может ли человек до такого возраста пребывать в подобном заторможенном, инфантильном состоянии? Впрочем, психически нормальным Клегга назвать сложно.

В чем же схожесть, что заставляет объединить эти противоположности? Дело в том, что и Миранда, и Клегг – пленники общества, его стандартов и условностей. И та, и другой всеми силами пытаются вырваться из навязанных им рамок, только делают это по-разному. Ницше сказал бы, что они обладают изначально рабским сознанием и не способны освободиться по-настоящему, обреченные на бесконечный бунт. Они не свободны, но бесконечно стремятся к свободе. Беда только в том, что в этом стремлении одна сотворила себе кумира, а второй – превратил свою жизнь в садистскую игру. Как бы они не противопоставляли себя обществу, но любое их действие отталкивается от этого противопоставления, и, в конечном итоге, обществом же и продиктовано. И Миранда, со своей достойной Дон Кихота борьбой с фарфоровыми уточками, и ее похититель, всегда старающийся подчеркнуть свое превосходство над людьми из своего же сословия – оба они полностью являются порождениями общества, его «системными ошибками».

Могла ли Миранда избавиться от своих предрассудков? Я не Ницше, поэтому скажу – может быть. С Клеггом все хуже – он практически сумасшедший (это становится видно, в третьей части, когда он, собираясь сделать одно, делает совершенно противоположное). Но все получилось так, как получилось в итоге.

Достоинства произведения:

хорошо показаны результаты пагубного влияния неправильного воспитания и социальных условностей на личность;

также хорошо показана история становления маньяка;

продемонстрированы две противоположные крайности человеческих характеров;

дневник Миранды, при всех его наивности и радикализме, отлично раскрывает тему подавления личности в современном обществе.

Недостатки:

первая часть скучновата и может отпугнуть читателя, ждущего от «Коллекционера» насыщенного в смысловом отношении текста;

характер самого «коллекционера» раскрыт хуже, чем характер его жертвы (возможно, Миранда ближе автору и позиционируется как условно положительный персонаж?).

Итог: зачастую «раскрученные», общепризнанные книги оказываются не столь уж интересными и впечатляющими. Все же в первую очередь «Коллекционер» — психологический триллер, книга о становлении маньяка, о том, как человек, сам того не осознавая, шаг за шагом превращается в чудовище. Что же касается социальной проблематики – на мой взгляд, автор не смог на 100% раскрыть противостояние двух человеческих типов, двух зарождающихся социальных явлений. Отчасти он сам загнал себя в эту ловушку – Клегг не слишком склонен к рефлексии, вдобавок слишком патологичен, и, вопреки предположениям Миранды, вовсе не вписывается в тип «воинствующей посредственности». В сущности, убеждениям и философским выкладкам Миранды не противопоставлено ничего, так как «коллекционер» не задумывается о своих убеждениях и не философствует. Именно этот момент зачастую приводит читателей (особенно молодых) к неверному выводу о том, что дневник узницы является «рупором» авторских идей. Уже потом становится понятно, что размышления героини наивны и крайне несвоевременны. «Коллекционер» — это книга о том, что в человеческом обществе, как в дикой природе, есть хищники и жертвы. Может ли общество вырваться из этой модели и как это сделать? Автор не предлагает панацеи от насилия и социальной несправедливости – и уже этим книга хороша. «Коллекционер» — это скорее предостережение, чем поучение; скорее вопрос, чем ответ.

Гейман снова развенчивает мифы и переворачивает с ног на голову архетипические сюжеты – но теперь все серьезнее. На сей раз в сказке о Белоснежке злодей и жертва меняются местами. Вместо принцессы, преследуемой злой колдуньей – вампир, которого безуспешно пытается побороть добрая волшебница. Рассказ, естественно, получился мрачным и безжалостным – тем более, что финал предопределен.

Впрочем, «Снег, зеркало, яблоко» — это уже не просто пародия и литературное хулиганство. Автор предлагает не только по-новому взглянуть на сказочный сюжет – он предлагает отказаться от стереотипов в реальной жизни. Уж слишком соблазнительно в данном случае развешивание ярлыков: мачеха – непременно бессердечная, падчерица – невинная жертва, принц – обязательно настоящий герой. А в жизни все сложно – о чем и напоминает этот рассказ. Зло очень часто играет на стереотипах, на внешнем впечатлении, мимикрии. И не зная ситуации изнутри, мы можем совершить фатальную ошибку в оценке чьих-либо действий и мотивов. Еще дальше в этом плане зашли Дяченко, Олди и Валентинов в рассказе «Богдана», входящем в «Пентакль» — в этом современном римейке «Майской ночи…» Гоголя ведьмами оказались и мачеха и падчерица… (хотя это и совершенно другая история).

Не ставлю этому рассказу 10 баллов только потому, что «фокус», лежащий в его основе (смена полярностей добра и зла) слишком уж прост. Но в сборнике это одна из лучших вещей.

Литературный эксперимент: «Беовульф» эпохи «веществ» и тяжелого рока. Как ни странно, мне антураж скорее напомнил США второй половины двадцатого века, а вовсе не что-то футуристическое. Из будущего здесь только какие-то препараты, улучшающие внешность человека, но если «подставить» в текст банальные стимуляторы и наркотики смысл не изменится. Очень харизматичен оборотень – брутальный, циничный, типичный герой «крутого детектива»; но при этом нонконформист, презирающий общество и инстинктивно сторонящийся типичных людей своей эпохи. Пожалуй, он даже сам не понимает, зачем спасает от монстра всех этих начиненных допингом качков и их упоротых подружек; что движет им самим – только жажда денег? Ведь сострадания к людям, извратившим в себе все человеческое, в нем не осталось, и даже монстра он уважает больше – видя в нем такой же реликт, как и он сам. Люди, переставшие быть людьми, не способные увидеть чудо даже рядом с собой – может именно эта черта заставляет главного героя видеть в них только мясо и химикаты? Если уж они не способны осознать связь между ним и «собакой», которая через несколько секунд появляется на его месте…

Но что-то не позволяет дать поэме Геймана высшую оценку. Есть какая-то неприятная мелочь: антипатия героя к тяжелой музыке? Его нарочитый, почти гротескный цинизм? Камерность сюжета? Не знаю. Просто – не шедевр. Хорошая вещь и все.

Наше время – такое странное. Волшебство древности не исчезло из нашего мира до конца – ведь мир все тот же. Просто мы перестали замечать необычное, забыли о его ценности. И пылится Грааль на каминной полке, и томятся могучие джинны в лампах на полках антикварных магазинчиков.

Добрая ирония, истинной английский юмор и домашняя, спокойная атмосфера – вот что отличает этот рассказ. Кажется, ни визиты легендарных воителей, ни всемогущие артефакты не в силах нарушить покой дома престарелой леди. Дай Бог долгих лет этой старушке, чья доброта сильнее магии, а здравый смысл – тверже клинка.

Итог: замечательный, добрый рассказ, который прежде всего хочется рекомендовать тем, кому нравится патриархальная атмосфера старой Англии.

Роман «Ойкумена», разрезанный по маркетинговым соображениям на три равных и равноценных, но неполноценных тома, логичнее было бы разделить на шесть частей – как его и делят условно авторы. Поэтому, только прочитав его целиком, можно с полным правом делать выводы.

«Ойкумена» — книга о пагубной разделенности человечества (а в перспективе – не только его). Олди доводят ситуацию почти до абсурда – расы разделены не просто условными географическими границами, но живут на разных планетах, а отличия между ними не сводятся к цвету кожи и разрезу глаз – у некоторых из них присутствуют серьезные биологические отличия. У человека, от природы вынужденного порабощать и подчинять других, ничего общего не может быть с человеком, черпающим вполне себе физическую энергию из своих душевных страданий. И может ли повелитель огня, соблюдающий тысячи запретов, позволяющих оставлять свой дух в чистоте, найти общий язык с заклинателем духов, для которого чужое подсознание подобно экзотическому хищнику – которого можно приручить? В придачу в мире Ойкумены присутствуют и обычные люди – «варвары» и «техноложцы», не имеющие биоэнергетических отличий друг от друга, но принадлежащие к разным культурам. И представители множества профессий, развивающих скрытые возможности, свойственные разным расам – психиры, невропасты, телепаты…

На фоне этого космического Средневековья только антисы – сверхлюди, способные переходить в волновую форму, являются чем-то общим для большинства рас. И только они способны противостоять флуктуациям континуума – межзвездным формам жизни, отчасти разумным, отчасти — безумным.

Ойкумена далека от трагизма и беспросветности – но она очень похожа на реальность. Здесь немало войн и политических интриг, а подлостью можно низвергнуть с небес даже антиса.

Проблема Ойкумены – в том, что каждая из рас крепко замкнута в себе, не желая меняться. Между ними нет крайней враждебности, но и нет желания понять другого. Каждый имеет возможность быть довольным своим тупиком.

По Олди, только объединение человечества может привести к качественному прогрессу общества и вида. Каждая из культур является одним из отражений истины, и только их интеграция может дать приближение к полной картине. Естественно, речь идет об органичной интеграции, а не о разрушении исходного культурного кода и какой-либо индивидуальности. Это не утопическая попытка сбросить прошлое с корабля современности, а путь к осознанию общих проблем, стоящих перед всеми людьми. Создать новое, не уничтожая старое, а объединяя, сохраняя и преобразовывая опыт развития. Но это должно быть именно пониманием, а не просто терпимостью к «чужим». Механическая «толерантность», позволяющая каждой общности замкнуться в себе, упиваться своей независимостью и считать всех остальных загнанными в резервации – это временное решение проблемы, которое уже дорого обошлось современной цивилизации.

Покорение космического пространства и качественное изменение человеческой природы – задача, разрешимая только для человечества в целом. Для нового человечества, объединившего свои силы и возможности, но оставившего в прошлом свои предрассудки. Примечательно, что во вселенной Ойкумены человечество практически не находит общего языка с другими формами разумной жизни – прежде, чем научиться понимать их, человечеству необходимо понять и осознать себя.

Достоинства произведения:

философия;

стиль и язык;

сюжет.

Недостатки: серьезных не обнаружено, но разделение на три части крайне неорганично.

Итог: необычный и причудливый мир, на первый взгляд, неожиданного произведения Олди. Впрочем, как выяснилось, Олди и о «далекой-далекой галактике» могут писать не хуже, чем о мифологической древности. За эпический размах, проработку персонажей, мира и сюжета «Ойкумене» можно простить мелкие «шероховатости». Написал бы «самая необычная книга», но Олди, к счастью, обыкновенных не пишут. 10 из 10.

Прочитал я эту книгу при весьма странных обстоятельствах – ДО всех остальных книг Кабирского цикла. Не могу даже точно решить, хорошо это или плохо.

С одной стороны, должен предупредить – несмотря на то, что прямым продолжением «Пути меча» эта книга не является, без прочтения первой части цикла многие детали останутся совершенно непонятными, что затруднит понимание главной идеи (а возможно, и исказит его).

С другой – отсылки к «Пути меча» указывают на весьма печальное дальнейшее развитие событий в Кабире той эпохи, что сильно портит впечатление от концовки вышеназванного произведения.

Так что начинать чтение цикла с этой части все же было ошибкой. Перечитывая недавно (первый раз я прочитал ее больше пяти лет назад), я уже не путался в хитросплетении событий, видений и воспоминаний.

Скажу сразу – это единственное произведение Кабирского цикла, которое мне НЕ понравилось. Причин много – книга это сумбурная, мрачная, в маленький объем втиснуто очень много действия;

Вызывает ряд сомнений и идея о том, что огнестрельное оружие хочет исчезнуть, потому, что ему больно стрелять. Почему-то это мне кажется гораздо менее убедительным, чем идея о разумных клинках и дубинках. Мыслящий меч я могу себе представить, а что-то, в чем изначально заложена жажда собственной гибели, в моем мозгу не умещается. Красиво, смело, необычно – но только как литературный образ, а как деталь мира Кабира – неубедительно. А метафора должна обладать органичностью и многогранностью мистического символа, иначе она деградирует до простой аллегории – а это уже не уровень Олди.

Развитие вооружений – проклятие мира. Чем совершеннее оружие – тем безжалостнее войны, тем сильнее стирается грань между воином и убийцей. Нет необходимости смотреть в лицо противнику – и он становится просто безликим абстрактным Врагом. А с врагом не Беседуют – его уничтожают. И уже нет смысла доказывать силу и превосходство, главное – выстрелить первым.

Признаться, я тоже не люблю огнестрельное оружие.

В реальности, правда, изобретение оружия массового поражения наоборот, заставило людей отказаться от идеи простых силовых решений и чаще садиться за стол мирных переговоров. Во всяком случае, пока мир держится.

Впрочем Кабир – это другой мир. И все же не верится мне в желание пистолетов и пушек самоуничтожиться…

В остальном тоже авторы перемудрили. Масса действующих лиц, все с достаточно проработанной психологией и биографией – больше смахивает на демонстрацию возможностей. Перегружает это короткий роман, больше похожий на повесть. А если еще учесть все эти броски в иные миры, прошлое и другие вероятностные потоки времени – книга получается слишком «навороченной». Хотя это и неплохо – другая крайность всяко хуже.

Достоинства произведения:

стиль и язык;

проработанный психологизм;

интересная возможность увидеть Кабир постиндустриальной эпохи;

.

Недостатки:

излишняя мрачность, некоторый налет «чернушности» (особенно бросается в глаза в связи с «Путем меча»);

перегруженность текста при малом объеме затрудняет восприятие;

множество замысловатых образов и «левых» сюжетных ходов, никак, имхо, не способствующих пониманию идеи романа.

Итог: если вам понравился «Путь меча» и вы решили прочесть «Дайте им умереть» — готовьтесь пить валерьянку. Или просто – напиться. Потому, что книга мрачная и сказочную атмосферу первой части перечеркивает совершенно. Можно читать, можно не читать. А если решили – все-таки лучше в порядке выхода, после «Пути меча» и до «Я возьму сам» — так впечатления будут позитивнее.

Вот интересно, всем ли когда-нибудь приходит в голову одна жуткая мысль.

Мир так велик, в нем очень много интересного – было, есть и будет. Бесконечный космос, далекие страны, да что там – только в России множество интереснейших мест. А как неисчерпаема история, сколько в ней любопытных фактов. Как много на свете книг, которые можно прочитать…

И живет человек, учится потихоньку, читает книжки, увлекается разными науками, следит за новостями – воспринимает мир во всей его полноте. И вдруг – пренеприятнейшее озарение.

Человек-то – он ограничен во времени и пространстве. Не просто смертен (и смертен, конечно, внезапно), но еще и далеко не всемогущ, и намертво связан тысячами обязательств. И получается, что весь этого сложный, непредставимо прекрасный мир – лишь декорация, а сам ты – актер одной роли, причем далеко не главной, хотя и, безусловно, трагической. Так сказать, чувствуешь себя книгой, а то и автором – а на самом деле лишь один из героев, второстепенных скорее всего.

И приходит в голову другая мысль: что, если эта наша жизнь – лишь часть какого-то большего вневременного существования, иллюзия или умственный опыт, то есть, иначе говоря – сон? И настоящее Я находится в некоей вневременной тьме истинного бытия, неуязвимое в своем вечном покое – и именно оно жаждет жизни, знаний, развития – того, что бесполезно для хрупкого белкового организма, который не способен существовать больше века. Быть может, это Я – одно на всех и оно называется Бог, а может, каждый из нас лишь игрок в коконе вечности, ведущий на поле времени свою игру без правил?

Хочу верить.

Итог: не буду разбирать этот рассказ по кирпичикам, он лишен недостатков и хорош как есть. Один из лучших рассказов Пелевина, достойный войти в фонд мировой классики. Возможно, что-то такое мог бы написать Франц Кафка – если был бы в жизни хоть немного счастливее.

За книгу взялся по рекомендации ФантЛаба. Чаще всего индивидуальные рекомендации стопроцентно попадают в точку – 9 или 10 баллов. Однако бывают и сбои. К примеру, «Террор» Симмонса, которому я с большой натяжкой поставил 8, исключительно из-за непредсказуемого финала. Похоже, с «Игрой Эндера» та же история.

Главная проблема этого произведения – в том, что 80-90% его смысла сконцентрировано в кульминационной сцене экзамена. К сожалению, я уже знал, чем этот экзамен закончится, поэтому читать до этого места было не очень интересно. И узнал-то я содержание книги весьма забавным способом – прочитал в юмористическом разделе «Мира Фантастики», где было что-то вроде краткого содержания классики НФ «в двух словах». Вот и не покидает меня теперь мысль – так уж и содержательна книга, если ее основную идею можно выразить одним предложением?

Кроме «ударной» сцены, заканчивающей основной сюжет книги, в ней практически не видно сильных мест. Приключения Эндера в Боевой школе несколько однообразны и слишком напоминают типичную подростковую фантастику. Последние же главы, являющиеся своеобразным «постскриптумом», сильно скомканы и охватывают слишком большие промежутки времени. Вообще, это проблема всей книги – эпический размах действия при очень малом объеме самого произведения. Вот, например, сюжетная линия Питера и Валентины – очень подробная сцена создания их альянса – и чем дальше, тем меньше, как-то вскользь, упоминается их деятельность. И вся книга такова – пространство между краткими и яркими эпизодами заполнено однообразием – обучением в Боевой, обучением в Командной. Нет, в принципе, это очень верная стратегия написания книги, как раз рассчитанная как раз на крупный масштаб и малый объем. Так написан, к примеру, «Обитаемый Остров» Стругацких. Но у Карда нет той насыщенности действия, сюжет то и дело провисает, и, стараясь не грузить читателя рутиной, автор пишет все более «широкими мазками».

К идейной части книги у меня претензий нет – она явно написана в пику «Звездному десанту» Хайнлайна. Здесь пришельцы – не абсолютное зло, которое невозможно понять, а просто существа с иной логикой, слишком поздно нашедшие ключ к диалогу. Да, эту мысль автору удалось прекрасно донести до читателя, пожалуй, даже с излишним пафосом. Я лично жукерам начал сочувствовать сразу, как только они начали упоминаться в романе – уж слишком какими-то фашистскими методами ненависть к этим существам вбивалась в детское сознание героев. Непонятно вообще, зачем детям так промывать мозги, старательно создавая «образ врага» — можно подумать, что существует вероятность их вербовки жукерами, которые вообще были почти не способны на общение с людьми (а ввиду ряда причин и не пытались общаться с отдельными особями). Хотя, в общем-то, военные всегда перестраховщики, это можно понять, на войне как на войне, правил не существует и всякую неожиданность следует учесть.

В общем-то скомканность концовки может быть исправлена наличием продолжений цикла – но их я пока не читал, скорее всего они должны подробнее показать дальнейшую судьбу Эндера и его мира.

Еще непонятным остался момент – а почему в семье Виггин все такие одаренные? Может быть, я что-то пропустил или переводчик недосмотрел, но с чего бы Эндер так крут, да и его сестра с братом далеко не обычные дети?

Достоинства произведения:

гуманистическая философия, переосмысление расхожего сюжета о войне со «злыми» пришельцами;

проработанная психология персонажей;

научно-фантастическое «предвидение»: автор реалистично показал роль компьютерных сетей в политической жизни будущего, трехмерные компьютерные игры и т. д. (1985 год написания книги);

весьма негативный образ русских и их союзников (что странно для книги, проповедующей толерантность и гуманизм).

Недостатки:

«провисающий» сюжет, отсутствие пояснения ряда подробностей;

общая схематичность, скомканность книги: несоответствие объема масштабу замысла;

очень много ПАФОСА.

Итог: книга хороша, но на мой вкус – простовата. Впрочем, идеи в ней вполне правильные. Возможно, будь мне лет 15, впечатление от прочтения было бы сильнее.

Честно говоря, с некоторой опаской принимался за новый роман Дяченко – сказались весьма негативные отзывы в Интернете. К счастью, все оказалось далеко не так плохо – книгу сложно назвать отвратительной, хотя я понимаю эмоции тех, кто ставит ей низкие оценки – по меркам Дяченко – книга весьма и весьма слабая, и, что особенно плохо – примитивная.

Во первых, сюжет вызывает стойкое чувство дежа вю – есть впечатление, что я как-то видел кусками сериал, где человек был вынужден спасать других людей от смерти, которую он умел предвидеть. К сожалению или к счастью, но телевизор я почти не смотрю и что это был за сериал – не знаю. Возможно, такое впечатление усугубляется «сериальной» формой повествования: один эпизод – одно «дело». Впрочем, как раз к композиции претензий нет.

Во-вторых – Дяченко всегда и много писали о проблемах морали и нравственности. Но их книги никогда не были примитивным морализаторством – в них всегда был вопрос, всегда был выбор. Выбор был и у героя – как поступить, и у читателя – как относиться к герою. Нет, модный нынче моральный релятивизм их не коснулся – между добром и злом в произведениях Дяченко всегда – четкая грань. Другое дело, что они никого не заставляют принимать сторону добра. Честно предупреждают – вот Клавдий из «Ведьминого века» поплатился за свою силу и честность, вот Влад из «Долины Совести» — за свой альтруизм. А на темной стороне, как известно, вкусные печеньки. Такие дела.

Так вот – здесь ничего этого нет. «Одержимая» не задает ни одного вопроса – здесь только ответы. Книга учит – самоубийство – зло; шарлатанство – плохо; родителей надо уважать, детей надо любить и вообще, мы в ответе, за тех, кого приручили. Все эти «удивительно свежие мысли» сформулированы предельно доходчиво. Никаких «теорем нравственности» — руководство к действию, рассчитанное на ученика средней школы.

При этом книга весьма лихо читается, от нее реально сложно оторваться; последний эпизод даже изрядно потрепал нервы (хотя, по трезвом размышлении – несколько избыточен этот сюжет с художником и его внучкой). Поэтому оценка выше, чем за «Цифрового» — того я дочитывал только из чувства долга. А этот роман вполне может доставить удовольствие – в отличие от «Цифрового» он не претендует на глубокомысленность, оставаясь тем, чем есть – качественным нравоучительным боевичком, грамотно и увлекательно написанным.

Достоинства романа:

увлекательный сюжет;

хорошая (но примитивная) идея;

достоверный психологизм;

превосходный язык и удачная композиция;

идеальный материал для сценария.

Недостатки:

примитивная подача центральной идеи, навязчивое морализаторство;

отсутствие глубокой философии и пищи для размышлений;

вторичность (возможно, кажущаяся; если кто напомнит в личку, что за сериал я мог видеть на сходную тематику – буду благодарен);

несколько неприятная личность главной героини, впрочем, это субъективно.

Итог: качественная развлекательная литература, которую приятно читать. Но после «Мигранта» — огромный шаг назад. Для Дяченко – очень слабо, на уровне «Варана», хотя «Цифровой» был хуже.

Прочитал повесть впервые в десятом классе – после занудного «Обломова» впечатлила живостью и свежестью языка. С тех пор часто перечитываю. Пожалуй, эта вещь и «Портрет» — самые сильные в «петербургском» цикле.

Главный герой, Поприщин, страдает от любви к дочке своего начальника. Понятное дело – ему остается только надеяться на чудо, ведь он всего лишь титулярный советник. Однако, какое бы низкое положение в обществе человек ни занимал, его чувства никак не зависят т этого положения. Именно это противоречие сводит с ума бедного чиновника – он достаточно смел, чтобы подвергнуть сомнению справедливость такого положения вещей, но в то же время понимает, что с этим ничего нельзя сделать, даже не представляя никакого выхода. Наконец, последним ударом становится понимание того, что дочка начальника смотрит на него, Поприщина, как на низшее существо, и уж точно не видит в нем ничего привлекательного. По-видимому, это ему подсказывает его подсознание, проявившись в виде «собачьей почты» — здесь становится понятно, что главный герой начинает сходить с ума. Он все больше и больше сталкивается вокруг с тем, что чин заменил личность (эта проблема станет одной из главных в творчестве Гоголя, начиная с «Записок сумасшедшего»; дальнейшее ее развитие – в «Носе» и «Мертвых душах»). В конце концов, загнанный в логическую западню разум выдает простое решение – раз Поприщин не может мириться с долей мелкого чиновника – значит, он совсем не чиновник, и может быть кем угодно – хоть испанским королем.

С детства впитанные социальные установки и условности, давление общества, усугубляют нервное потрясение героя – он не может просто примириться с тем, что чин заменил человека. Ему нужно немедленно восстановить справедливость – и жажда бунта лишает его разума. Нет, конечно, нельзя сказать, что Поприщин – человек выдающийся – скорее, одержимый манией величия, что и проявилось в конце концов в помешательстве. Но все же он способен на сильные чувства и глубокое понимание несправедливости.

С «года 2000 апреля 43 числа» уже начинается стремительный распад личности Поприщина. Он уже перенесся в свой, вымышленный мир, построенный по законам его логики. Но странные, бредовые умозаключения и нелепые байки в его дневнике причудливо перемешаны с тем, что он всегда держал в глубине души – с возмущением против законов общества. «А вот эти все, чиновные отцы их, вот эти все, что юлят во все стороны и лезут ко двору и говорят, что они патриоты и то и се: аренды, аренды хотят эти патриоты! Мать, отца, бога продадут за деньги, честолюбцы, христопродавцы! Все это честолюбие, и честолюбие оттого, что под язычком находится маленький пузырек и в нем небольшой червячок величиною с булавочную головку, и это все делает какой-то цирюльник, который живет в Гороховой.» В его причудливом бреду есть свои закономерности и перемешанные мысли. Отчасти Гоголь вложил в них свою известную робость перед женщинами: «До сих пор никто еще не узнал, в кого она влюблена: я первый открыл это. Женщина влюблена в черта. Да, не шутя. Физики пишут глупости, что она то и то, — она любит только одного черта.» Отчасти мы видим в них отражение массовых психозов, вызванных ожиданием конца света, время от времени провозглашаемого шарлатанами: «Завтра в семь часов совершится странное явление: земля сядет на луну. Об этом и знаменитый английский химик Веллингтон пишет.» Но больше всего в них мыслей самого Поприщина, которые он скрывает даже от самого себя.

«Я узнал, что у всякого петуха есть Испания, что она у него находится под перьями.» — нет ли в этой фразе скрытого понимания того, что его собственная «Испания» — плод его воображения, попытка спрятаться от действительности?

Итог: Гоголь открывает в «Записках сумасшедшего» новое направление в своем творчестве – направление абсурдистское. Абсурдность снов и бреда он противопоставляет административному абсурду государства, абсурду вывернутых общественных отношений, абсурдности способов выслуживаться, не делая ничего полезного. Описание бреда Поприщина – настоящий шедевр, ведь Гоголь – один из немногих писателей, которого никогда не страшили бездны человеческой психики, который не раз обращался в своем творчестве к самым страшным темам и образам. Наравне с «Портретом» и даже несмотря на отсутствие мистики – одна из лучших «петербургских» повестей.

Не помню уже, когда первый раз прочитал эту повесть. Было это, скорее всего, где-нибудь лет в 11, в 5 классе, возможно, позже.

«Повесть…» является первым полностью реалистическим законченным произведением Гоголя и продолжает намеченную еще «Иваном Федоровичем Шпонькой…» сатирическую линию в творчестве писателя.

Главное — то, что автору удалось показать, какими иногда мелочными бывают причины конфликтов людей, как бытовая скука и пошлость способно самую мелочную вражду раздуть до космических масштабов. Мелкие помещики, не зная уже, куда деваться от праздности, затевают ссору из-за пустячного «оскорбления» — и дело доходит до многолетней тяжбы, а перед этим – едва ли не до преступления. И, несмотря на то, что почти всему городскому обществу эта тяжба кажется абсурдной, прекращать ее никто не собирается.

Особенно эффектно эта повесть выглядит, как завершение цикла. Ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем кажется особенно гротескной после эпических сражений «Тараса Бульбы» и зловещей мистики «Вия». Настолько ничтожна природа этих «героев», что главным дело для них, приложением всех душевных сил становится вражда из-за единственного дурацкого слова, сказанного одним из них. Унылость ежедневного быта и отсутствие желания к чему-то стремиться, как то развиваться духовно, развиваться как личность – вот что приводит их к этому нелепому и безвыходному положению.

Махнуть бы на них рукой, какой от них толк – разве что раздражают город своей бесконечной тяжбой. Да вот только беда в том, что часто страдают от таких типов вполне нормальные люди с живой душой. Не понимает такой скучный дурак живого человека; чуднО ему, страшно, от живой человеческой мысли, нет в нем сочувствия настоящей человеческой беде. Об этом у Гоголя еще впереди, в других произведениях – «Шинель», «Записки сумасшедшего», и, конечно, «Мертвые души». Здесь же Иван Иванович и Иван Никифорович смогли создать ад бесконечного судебного состязания только для себя. Бог им судья – да вот только скучно от этого на свете, господа.

Итог: признаться, недолюбливаю несколько гоголевский реализм – и не только из своеобразной ревности (уж слишком он великолепный фантаст). Просто, после прочтения биографии Гоголя, понял я, что именно в этой повести первый раз предстает перед нами та страшная скука, что и убила в конце концов великого писателя, не позволив дописать «Мертвые души». Именно здесь Гоголь задал себе вопрос, ответ на который так и не нашел.

«Уходят все люди, кто раньше, кто позже душой отдыхать,

Там всем очень тесно, ведь только одна золотая кровать.

Забудьте про мир, где всё чисто и свято, ведь этого нет,

Я также, как вы, бесконечно искал неизвестный ответ.»

(В. Никаноров)

За книгу взялся по рекомендации ФантЛаба – по аннотации показалось, что это вполне в моем вкусе. К тому же, «Многорукий бог далайна» оставил более чем положительные впечатления.

Картина загробного существования выстроена очень интересно и довольно логично. Взяв за основу допущение, что душа – это структура информационная, предполагается, что посмертное существование личности зависит от сохранения этой самой информации в материальном мире – иначе говоря, от памяти живых. Это напоминает старую парапсихологическую теорию о том, что призраки – это информационный мусор, который существует до тех пор, пока в них кто-то верит или помнит их. Только автор переселил всех этих призраков в единое пространство, где кроме них и их псевдоматериальных порождений больше нет.

Мир этот описан очень убедительно и ярко. Авторская фантазия изрядно разгулялась, рисуя парадоксальное общество и невероятную «природу» загробного мира, на первый взгляд ничего общего не имеющие с миром реальным. Невероятная «денежная» система, причудливые социальные связи и структуры, возникающие там, где законы логики зачастую вывернуты наизнанку.

Жутким представляется существование, зависящее только от чужой памяти. И справедливо это отчасти – но только не всегда людей помнят за что-то хорошее. А мало ли достойных людей, простых и честных, о которых не осталось никакой памяти на земле?

И еще одна мысль приходит в голову – ведь и в нашем мире зачастую живет человек только потому, что он не одинок, что если нет никого рядом – то и не нужен никому становится человек, хоть бы и сгинуть ему, рассыпаться пылью – никто не вспомнит.

Сурово обошелся автор с Гоголем – но это приговор истории. Ведь и при жизни Гоголь смотрел в эту пропасть, пытаясь прогнать от себя страшный призрак небытия. Впрочем, это отдельный разговор – о том, как самый романтичный и мистический писатель XIX века постепенно променял сказочную, языческую Украину на обыденные кошмары глобальной пошлости и бессердечия.

Вместо мертвых душ – еще живые души уже мертвых людей. Они не виноваты ни в чем, просто мир так устроен – каждый выживает, как может, даже перед чертой окончательной гибели.

Единственный негативный момент, который я отметил в книге – это выпад автора против христианской религии. Та логика, которая обличается в его рассуждениях, ничего общего с духом христианства не имеет. Скорее эта логика характерна для некоторых людей, прикрывающихся религией, и использующих псевдохристианскую риторику для оправдания своих действий. А таких людей хватает среди формальных приверженцев любой идеологии. Им все равно, на чем строить самооправдательную казуистику.

«Свет в окошке» — книга, при всей невероятности сюжета очень жизненная и честная. Безжалостно-правдивая и в то же время – какая-то болезненно-добрая. Как сама человеческая память, которая равно хранит и незаживающие следы неизбывного зла и милые осколки счастливого времени.

Итог: одна из главных книг отечественной литературы нового века.