Ностальгия-ностальгия. Все экспедиции разные, общая — надежда на новое лето и новое "поле". И тоска ветеранов по старым добрым временам, и презрение (взаимное, не сомневайтесь) к новобранцам.

Хоть я и не люблю больших экспедиций, мне милее маленький забытый отрядик с "цивилизацией" в виде деревушки в 3-х км, где, если повезет, есть магазинчик, работающий до пяти (попробуйте-ка успеть после раскопа!), а в поселок, где имеется круглосуточный ларек с пивом и куревом, отправляются ночные экспедиции. И нет бешеной конкуренции между отрядами и начальниками. Но Крым — у Валентинова Херсонес — конечно, особ статья. Тут и доступная культура рядом, и теплое море, а народу полно, атмосфера совсем особая, но главное сохраняется во всех экспедициях. Кто поймал этот вирус, знает. Каждый год клянемся: "в последний раз" и начинаем мечтать о следующем, едва вернувшись в город. И в каждой экспедиции есть свои легенды и своя мистика.

И никакой дополнительной "фантастики" не надо. Я, читая, все боялась, что вот сейчас, через пару страниц "начнется". Появится карнавально наряженная богиня с обложки и все испортит. Не появилась и не испортила — за что от меня лично автору спасибо, хотя любители Валентинова-фантаста, наверно, будут разочарованы. Это для тех, "кто бывал в экспедиции" — и, быть может, для немногих, кто не бывал, но обязательно полюбил бы эту жизнь, сложись обстоятельства чуточку иначе. Может, кого-то книга чуточку подтолкнет, и будет им удача. Крым и Кавказ на месте, попасть к археологом не сложно, лишняя лопата всегда найдется. Желаю, от всей души

Прочитала "Золотарь или просите и дано будет" Олди.

И почти параллельно следила за разговором в теме "Ефремов".

Если бы не следила, наверно, книга Олди показалась бы для меня не актуальной. Я почти не попадаю на форумы, где льются потоки черной злобы, где люди позволяют себе не только не сдерживать агрессии, но даже утрировать ее. А если пару раз попадала в такие места случайно, немедленно уходила. И радовалась, что есть Фантлаб, где народ держится в рамках, даже когда разгораются страсти.

Но в это самое время зашел разговор об "идеальных" ефремовских мирах. Ясное дело, никогда люди не горячатся так, как обсуждая чисто теоретические вопросы, напрямую их ничуть не затрагивающие. Беседа в теме стоала, мягко говоря, острой.

И тут же, в той же теме кое-кто задается вопросом: почему люди идеального мира так мало дорожат человеческой жизнью, так легко, даже на наш неидеальный взгляд, ею рискуют. И не выплеск ли это подавленной требованиями общества агрессии?

Признаться, я давно обсасывала в уме этот вопрос, понимая, что агрессивные личности никуда не денутся даже в самом благоустроенном и свободном обществе. Мне решение виделось в виде некого заповедника, где снимаются все запреты. Где люди могут превращаться, на время или на всегда, в дикарей, но при этом иметь дело только с себе подобными, не попадая по "мирным жителям".

И вот сейчас мне пришло в голову, что интернет становится таким заповедником, в котором мы можем превратиться в дикарей, переходить на личности, дразнить и ярить собеседников просто из спортивного интереса, прекрасно зная, что каждый в любой момент может уйти — закрыть тему, и все тут. Это было бы очень славно, если бы не одно но: человек, которого уже довели до состояния ярости, не хочет уходить, а хочет набить морду собеседнику, хотя бы виртуально.

Право, не знаю, хорошо это или плохо. И насколько здесь существенно, что интернет невероятно расширяет круг общения?

Не подумайте, что мой герой никогда не моется. Это он честно отработал на раскопе, а в перекур развлекает самого младшего участника экспедиции

Вероятно, одна из сложнейших задач для художника: правдиво передавать натуру, не превращаясь в карикатуриста (сатирика). "Наш мир — страшно смешная штука. Животики надорвешь. Если смотреть со стороны...".

Любовно написанный портрет горбуна или прыщавого юнца — это что? Патология — не предмет для искусства? Или любовь требует не замечать горба и прыщей? Впрочем, красота в любом случае — понятие субъективное. Рембрандтовская Саския с нашей точки зрения отнюдь не красавица. Неподготовленный ребенок, глядя на ее портрет, решительно скажет: "Какая уродина!". Но тот же ребенок, намалевав портрет любимой мамы в стиле "точка, точка, запятая", считает его красивым. Свое-то отношение и ребенку известно.

Очевидно, отношение зрителя (читателя) к изображенному предмету не менее важно, чем отношение художника. И что прикажете делать несчастному художнику? Писать декларации и длинные предисловия? Переломить сложившееся отношение публики — задача для гения.

Все сие — плод печальных размышлений над судьбой собственного, первого в жизни опуса

Вдруг запамятовала строку давней песни. Полезла искать, и обнаружила, что это -- Крапивин.

Как же мало мы думали тридцать лет назад об авторах песен. Все хорошие песни были -- наши. В каждой компании свои, хоть множества и пересекались. И, кажется, можно было понять, твоя ли это компания, только послушав, какие песни в ней поются. А пели все. Если гитары не было у хозяина, с гитарой приходили гости, а у костра и без музыки обходились... Имена узнавались позже.

Dm E7 Am Улетали летчики искать врага

C G C A7 Затянуло к вечеру туманом берега

Dm G C F Кто-то не вернулся кого-то не нашли

Dm E7 Am Не поставишь на море ни крестов ни плит

Желтая пустыня, глухие пески, Тихий ветер к вечеру плачет от тоски. Ночью в темном небе звездный перезвон. Тихо звезды катятся на песчаный склон

Если плакать хочется, уснуть не легко. Мальчик в одиночестве бродит средь песков. Может сказка сбудется, может сводка врет. Может снова спустится взрослый самолет

И пойдут как прежде рука к руке Летчик и мальчишка к голубой реке И одно тровожит их к звездам путь далек Не сломал бы ветер там тонкий стебелек

А из синей чащи где тени сплелись Смотрит одичавший рыжий старый лис.