До сих пор не понимаю одного: здесь на форумах сотни страниц обсуждения посвящены каким-то сомнительным темам. Когда выйдет перевод такой-то книги — 20 страниц, выйдет ли такая-то книга в новой серии — 100 страниц, издадут ли снова Хайнлайна\Шекли\Азимова — 72 страницы.

Неужели кто-то еще когда-то не купил Хайнлайна? Неужели это важно, когда переиздадут в 70-й раз Джека Вэнса?

Я думал, что это только в Британии встречаются такие снобы (типа Нила Харрисона или Мартина Льюиса), которые все книги покупают только в пейпербеках и никогда не будут читать их в электронном виде, лучше пропустят событие года, но к PDF рукой не притронутся. Но и у нас такие есть. Придирчивые к бумаге, переплету, рисунку на обложке, даже к размеру номеров страниц. И никаких электронных книг.

Особое недоумение вызывают перепалки о сериях. Я заменю Тигану Кея издания Эксмо 2002 года на новое переиздание от АСТ 2009 года: там бумага белее и обложка краше. И буду ждать нового переиздания, в котором бы были 200-страничные комментарии, золотое тиснение на переплете и еще более белая бумага (вот ведь несуразица — такая белая, что даже черные буквы не видно). И так люди обсуждают замены одних изданий на другие страницами.

В общем, все это странно и не понятно. Объясните мне, зачем все это?

Еще не представляю, как помимо того, чтобы прочитать все, что скопилось за годы, выкроить время на перечитывание уже выбранных книг — штук этак сорока. Освежить в памяти. Хотя те, что стоят годами (открываю, а под обложками 2000-й, 2001-й, а то и вовсе 1987) уже волком воют, когда же очередь дойдет до них.

Вот к лету уволюсь с работы, тогда всем достанется.

Чтение сплошным потоком вряд ли идет на пользу: у многих книг, прочитанных едва ли больше двух лет назад, я уже едва вспомню сюжет. Про некоторые, прочитанные более 5 лет назад, я даже не скажу с уверенностью, читал ли я их вообще. Даже сейчас, делая заметки про каждую прочитанную книгу, я не уверен, что смогу через пару лет сказать что-то дельное без своиз пометок.

Вывод? Ну не совсем же ничего не читать.

Когда-то давно я читал разных западных литературных критиков (ну и прозу само собой) и думал о них, как о небожителях. Они представлялись мне неким подобием рок-звезд: живут в больших домах, имеют кучи поклонников, так что почти не выходят на улицы, всегда молоды, ходят в темных очках и кожаных куртках. Ну и само собой рукой простому смертному до них не дотянутся. (Русских фантастов и критиков я тоже читал, но они были как будто ближе, "своее", но и все-таки как-то так получилось, что американцы с британцами в ключевые моменты под руку попадались.)

Было это, естественно, в доинтернет-эпоху. Когда Интернет развернулся, и появилась возможность не просто читать, но и смотреть фото (и даже видео, кто бы мог поверить), все оказалось совсем по-другому.

Писатели (фантасты\писатели-фантасты) и критики на фотографиях выглядели совсем как обычные люди. Кто-то был похож на стандартного профессора, у кого-то было пивное брюшко и заплывшие глаза, кто-то был лысее Ленина, кто-то больше походил на пьяницу-соседа, нежели на обладателя многих премий. Среди них почти не было молодых, в основном уже старики, которые и выглядели как старики.

Появилась возможность читать биографии, и тут же выясняется, что ни о каком богатстве нет и речи, никаких поклонников и преследований на улице — только работа инженером, продавцом в магазине, преподавателем; скромный паек писателя, еле сводящего концы с концами; жизненный крах; иногда самоубийство.

Становилось страшно, мечты рушились, но было и весело одновременно. Джон Клют (судя по паре имейлов) оказался шутливым стариканом, путешествующим по всему миру. Дэвид Лэнгфорд, уже седой, пьет "Гиннесс" в местном баре (он, кстати, похоже, будет третьим в ряду редакторов Энциклопедии Фантастики Клюта и Никколза). Сэмюэл Дилэни включил в себя как будто не сочетаемое: он негр-гей. Старый негр писатель гей с седой бородой. Не говоря уж о старушках-писательницах: все милые и вяжут, наверное.

Остатки тайны смыл Youtube.

Ну и ладно.

Чарльз Стросс о писательском ремесле. Упоминает Стаханова.

...the level of functional literacy is high enough that a majority of the population can read a book, and write (at least to the extent of thumbing a 160-character text message on their phone).