На этой неделе опять немного худлита, но зато представленные ниже романы Н. Кононова и В. Шибаева — худлит весьма и весьма высокого качества.

И снова интереснейший на мой взгляд "non-fiction" — исторический, литературоведческий, искусствоведческий. Кое-что, для удобства читающей эту колонку публики, даже пришлось выбросить из списка

Наум Вайман, Матвей Рувин. Шатры страха. Разговоры о Мандельштаме (Аграф)

Книга посвящена анализу творчества великого русского поэта Осипа Мандельштама под углом зрения проблемы национальной идентификации. В качестве ключевого берется стихотворение "Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма", через которое авторам удается заглянуть в многослойную вселенную мандельштамовского слова. Книга носит откровенно полемический, даже провокативный характер и предполагает активный диалог с читателем. Масштабность мышления авторов и широкий охват литературы и культуры в целом делают книгу бесценным документом сегодняшней мысли.

живой разговор в форме переписки «из двух углов»: один из корреспондентов живёт в Тель-Авиве, другой в Москве. Книга заявлена как «разговор о Мандельштаме», но разговор идёт более широкий. Мне кажется, что главная интенция книги, направленность сердца обоих участников диалога — это проблема национальной идентификации. И речь идёт как о еврейской, так и о русской национальной идентификации. Тема самая что ни на есть животрепещущая, как в социально-политическом, так и в экзистенциальном плане. В книге реинтерпретированы многие мандельштамовские тексты и по ходу дела подвергнуты уничтожающей критике методология и конкретные толкования стихов многих столпов мандельштамоведения, особенно принадлежащих к так называемому интертекстуалистскому направлению, таких как Тарановский, Омри Ронен, Г. Амелин и В. Мордерер и другие.

Византийский словарь. В 2- х томах. (Амфора)

«Византийский словарь — научно-популярное издание, посвященное истории Византийской империи — от основания Константинополя в 324 г. до его падения под натиском турок-османов в 1453 г. Издание содержит более 4 000 словарных статей и необходимые приложения (в том числе краткую хронографию и список рекомендуемой литературы), оно доступно по языку и удобно по форме изложения материала.

Екатерина Андреева. Все и ничто

Переиздание ставшей уже классической книги «Все и ничто». Книга основана на цикле лекций об искусстве второй половины XX века. Биографии художников, истории художественных движений и новых технологий автор исследует, исходя из двух сверхзадач, избранных искусством авангарда, — представить непредставимое Ничто и стать Всем. Быстрая и драматическая смена подходов к решению этих задач в 1940–1990-е годы составляет основной сюжет книги.

Книга состоит из 11 частей, каждая из которых представляет собой законченный рассказ об одном художнике или художественном направлении. Некоторые из частей являются переработкой уже опубликованного, но мало кем виденного. В отдельных главах книги обсуждаются Джексон Поллок и Энди Уорхол, Ив Кляйн и Клэс Ольденбург, Синди Шерман и видеоарт, работы Розалинды Краусс и Новикова с Кабаковым.

Николай Кононов. Фланёр. Галлеев-галерея

Фланёр» – четвертая прозаическая книга Николая Кононова и его третий роман. Первый – «Похороны кузнечика» – вошел в свое время в короткие списки сразу трех премий: «Букера», «Анти-Букера» и премии имени Юрия Казакова. Второй – «Нежный театр» – вызвал реакцию куда более сдержанную: инцестуальная метафора Кононова критикам показалась, думается, чрезмерной. Какая судьба ждет «Фланёра», предсказать трудно, однако несомненно то, что автор книги, известный в основном все же в качестве поэта, является при этом одной из ключевых фигур современной отечественной прозы. Почти никто сегодня не пишет по-русски такую плотную, физиологичную, стилистически безупречную прозу – «прозу поэта» со всеми свойственными этому подотряду текстов достоинствами и практически лишенную его обычных недостатков. OpenSpace.ru

Действие разворачивается в послевоенный 1947 год в России по законам авантюрного жанра,напоминая "Одиссею". Герой, оказавшись в южном русском городе без документов и средств к существованию, спасает свою жизнь. Автор романа, написанного парадоксально от первого лица, показывает жизньгероя на фоне, невероятном для нормального человека. Что можно утратить и обрести, спасаясь? Что есть жизнь человека, попавшего между историческими жерновами? На эти вопросы отвечает писатель.

Владимир Шибаев. Серп демонов и молот ведьм (Время)

Некоторым кажется, что черта, отделяющая тебя — просто инженера, всего лишь отбывателя дней, обожателя тихих снов, задумчивого изыскателя среди научных дебрей или иного труженика обычный путей — отделяющая от хоровода пройдох, шабаша хитрованов, камланий глянцевых профурсеток, жнецов чужого добра и карнавала прочей художественно крашеной нечисти — черта эта далека, там, где-то за горизонтом памяти и глаз. Это уже не так. Многие думают, что заборчик, возведенный наукой, житейским разумом, чувством самосохранения простого путешественника по неровным, кривым жизненным тропкам — заборчик этот вполне сохранит от колов околоточных надзирателей за "ндравственным", от удушающих объятий ортодоксов, от молота мосластых агрессоров-неучей. Думают, что все это далече, в "высотах" и "сферах", за горизонтом пройденного. Это совсем не так. Простая девушка, тихий работящий парень, скромный журналист или потерявшая счастье разведенка — все теперь между спорым серпом и молотом молчаливого Молоха.

Бабкин М.А. Священство и Царство (Россия, начало XX в. – 1918 г.). Исследования и материалы. (М., Изд. Индрик)

В монографии освещаются взаимоотношения иерархической и царской властей, церкви и государства в судьбоносное для России время. Предлагается принципиально новая трактовка целого ряда событий русской истории.

Модели церковно-государственных отношений, разрабатывавшиеся духовенством в 1905–1917 гг., позиция Святейшего синода в период Первой российской и Февральской революций, а также восстановление патриаршества анализируются главным образом с точки зрения историко-богословской проблемы «священства-царства». В этом же контексте исследуется отношение Поместного собора 1917–1918 гг. к свержению монархии, к Временному правительству, политике советской власти, а также к «послереволюционной» судьбе Царской семьи и убийству государя Николая II.

В книге освещается общественно-политическая позиция высшего и рядового духовенства во время Февральской революции. Рассматриваются также обращения монархистов к влиятельным иерархам, Св. синоду и Поместному собору с просьбами изменить курс официально проводимой в отношении царской власти церковной политики. Ставится под вопрос известное церковное толкование явления иконы «Державной».

Значительное внимание уделено анализу различных богослужебных чинов, молитвословий и титулований. Их изменения, произведённые в 1901–1918 гг., рассматриваются как определённые показатели отношений духовенства Русской церкви к православному императору и светским внеконфессиональным властям, а также к некоторым сторонам архиерейских полномочий.

Исследование базируется на массе источников. Среди них – законодательные и правительственные акты, документы официальных церковных структур, архивные материалы, периодическая печать, дневники, воспоминания и письма участников событий, богослужебные книги различных лет издания и проч.

Монография снабжена научно-справочным аппаратом, содержит приложения с соответствующими документами, материалами и статистическими сведениями. Она рассчитана на историков, политологов, социологов, теологов и всех, интересующихся историей Отечества и Русской православной церкви.

Любопытно, что Михаил Бабкин получил естественно-научное образование (он закончил физический факультет МГУ имени М.В.Ломоносова).

Монография Бабкина весьма неудобна для официозной церковной историографии, поскольку беспристрастно свидетельствует о том, что тогдашний епископат с радостью воспринял отречение императора Николая II. Только несколько провинциальных епископов робко протестовали против скоропалительного решения Святейшего Синода изъять из церковного обихода моление о царе. Спорить с М. Бабкиным трудно – каждое свое положение он подтверждает, как и подобает истинному ученому, ссылками на документы.

Он анализирует отношение к монархии в России как в высших государственных инстанциях, так и среди простого народа. Тот разлом, который произошел в 1917 году, до сих пор беспокоит и волнует сердца россиян, пытающихся предвидеть дальнейшее развитие современной России. Недаром в своих дневниках президент Б.Н.Ельцин отметил, что в 1991 году, после крушения СССР, он колебался в дальнейшем избрании пути. Перед ним стоял выбор – объявить новую Россию преемницей либо СССР, либо дореволюционной России. Сделанный им выбор надолго определил путь России. То, что прошедшее десятилетие, начиная с 2000 года, прошло под лозунгом ползучей реставрации СССР, – яркое свидетельство сделанного Б.Н.Ельциным выбора.

Исследование Михаила Бабкина чрезвычайно актуально, поскольку беспристрастно свидетельствует о том, что тогдашний епископат РПЦ МП с радостью воспринял отречение императора Николая II. Только несколько провинциальных епископов робко протестовали против скоропалительного решения Святейшего Синода изъять из церковного обихода моление о царе...

Чрезвычайно интересная беседа с Александром Ивановым и Михаилом Котоминым — директором и главным редактором одного их лучших российских издательств Ad Marginem

цитата

Сейчас был канонизирован Прилепин, что в принципе, наверное, здорово. Наверное, его новый роман тоже хороший. Но, когда я читаю его интервью и вижу в магазине эту книгу и то, как она издана, мне это совсем не интересно. Это не значит, что русская литература куда-то денется — она никуда не денется, но обслуживать эту индустрию — а это сейчас именно индустрия — абсолютно не хочется. Это становится очень скучным, застойным процессом. Ярких дебютов там нету, предлагается читать проверенное, прощать авторам какие-то слабости от книги к книге.

цитата

Шаргунов… Как бы это сказать…Роман, который он сначала хотел издать у нас, мы предлагали назвать каким-то самооскорбляющим заглавием. Он ведь человек, который все время пишет о себе, причем очень комплиментарно. Чисто семантический конфликт тут мог бы возникнуть, если бы он назвал этот роман в духе лимоновского «Молодого негодяя». Но он оказался не готов к такого рода вещам.

цитата

Представьте себе, что в советские годы средний тираж книги был 100 тыс. экземпляров. Эти книги на кострах не жгли, они все равно где-то присутствуют. И когда старые тексты Ремарка и Маркеса крупная компания АСТ покупает за бешенные тыщи и издает в каком-то новом изводе, рядом лежат скромные издания-пенсионеры… Их же миллионы копий, и часть страны вполне может жить на этом ресурсе — на книгах, изданных 30—40 лет назад. На развалах на Арбате или «Курской» можно купить тех же Маркеса и Ремарка в 10 раз дешевле, чем в магазинах...

Читать полностью: http://www.gazeta.ru/culture/2011/06/21/a... За указание на ссылку спасибо коллеге Pickman

Виктор Топоров о романе А. Никтина "Истеми". Я приводил ссылку на рецензию Топорова в колонке "Другой литературы", но, все-таки, решил продублировать ее здеь еще раз. Ибо роман, поверьте, просто великолепный — будет очень обидно, если "Истеми" пройдет мимо моих читателей.

цитата

Пятеро киевских студентов-радиофизиков, будучи по осени отправлены «на картошку» (дело происходит в 1984 году, а «картошкой» в их случае оказывается сбор яблок ранет), затевают от нечего делать альтернативно-историческую игру, восходящую к знакомой в советское время всем и каждому книге Льва Кассиля «Кондуит и Швамбрания» (про вымышленное государство Швамбранию) и «пророчески» похожую на современную компьютерную «Цивилизацию», а в какой-то мере и на популярную уже тогда настольную «Монополию»...Пятеро студентов делят мир (в том числе и современный мир) на несколько гипотетически возможных, хотя никогда не существовавших государств типа Запорожского каганата и Словенско-Русской республики, а также государств давным-давно исчезнувших (Священная Римская империя), приходят в них к власти и затевают друг с дружкой сложные дипломатические и торгово-экономические отношения. Не говоря уж о том, что последний довод королей (и премьер-министров) – это пушки. Однако «главы государств» знают шахматную максиму «угроза сильнее исполнения» и стараются не воевать без крайней надобности. Игра постепенно затягивает всех пятерых (и отвлекает их от мыслей о роковой и равнодушной сокурснице), а потом их одного за другим забирает КГБ.

Я не пересказал вам еще и трети этого мини-романа – читайте сами. Написано хорошо: и по-русски хорошо, и – отдельно – по-киевски хорошо; жизнь в Киеве (да и в Украине в целом) не то чтобы разумнее российской, но бесконечно уютнее. Аура киевского уюта (запах только что зацветшей сирени, непротивно перемешанный с запахом свежесваренного борща) присуща и этому, в общем-то, страшному, в общем-то, безысходно трагическому роману.

http://www.fontanka.ru/2011/05/30/001/

Боюсь, что многим данный обзор покажется скучным и неинтересным. Но что поделать? Хорошего, качественного "фикшна" на прошедшей неделе просто не было.

Андрей Юрганов. Русское национальное государство. Жизненный мир историков эпохи сталинизма

Книга посвящена изучению жизненного мира советских историков эпохи сталинизма (1929-1953 гг.). Возникновение сталинизма в исторической науке рассматривается через призму зарождения, существования и отмирания ключевого для исторической науки понятия "русское национальное государство". Автор приходит к выводу, что сталинизм был особой формой идеологической неопределенности, которая и порождала возможность манипулировать истиной в жизненном мире ученых-гуманитариев.

Примечание. Андрей Юрганов — профессор РГГУ, автор интереснейших книг по русскому средневековью:«Опричнина и страшный суд», «Убить беса. Путь от Средневековья к Новому времени» и др.

Почему исследователь русского Средневековья Андрей Львович Юрганов обратился к смысловому, «историкообразующему» узлу XX века? Об этом рассказал сам автор.

— Давно хотелось написать книгу об истории исторической науки. Не хочу никого критиковать, но, как правило, историософские труды — довольно скучное чтение. А мне всегда казалось, что история исторической науки гораздо более драматична. Кроме того, не обошлось без влияния моего учителя Владимира Борисовича Кобрина, который обладал энциклопедическими знаниями. Он много рассказывал о том времени, к тому же знал то, что я смог впоследствии найти только в архиве. Его рассказы были грустными, драматическими — историки 20-50-х годов представали живыми, интересными людьми.

Отчет о презентации книги А. Юрганова http://knigirggu.ru/blog/1087/

Михаил Зеленогорский. Жизнь и труды архиепископа Андрея(князя Ухтомского)

Книга посвящена одной из самых ярких и в то же время самых загадочных фигур в истории русского православия в ХХ столетии. Потомок Рюрика и Чингисхана, родной брат выдающегося физиолога академика Алексея Ухтомского, владыка Андрей (1872—1937) был не только видным церковным иерархом, но и талантливым публицистом, активным общественно-политическим деятелем, оригинальным социальным мыслителем и вдумчивым исследователем национальной социокультурной традиции. Его научная биография — одновременно портрет России того времени, ее духовных метаний и повседневной общественной жизни, причем не только в столицах, но и в тех регионах, где довелось жить и работать владыке Андрею, от его родного Рыбинска до Уфы. Среди ключевых тем историософских размышлений архиепископа Андрея — судьбы русского православия и поиск адекватных ответов на вызовы, которые поставил ХХ век перед русским православием, русской культурой и обществом.

Работа М. Зеленогорского крайне любопытна по нескольким причинам. Во-первых, автор является ортодоксальным иудеем. В советское время был исключен с 5 курса пединститута за собственную свадьбу, проведенную в соответствии с иудейским религиозным обрядом.

Во-вторых — персонаж книги, архиепископ Андрей (Ухтомский), ставший в 20-е годы прошлого века одним из создателей Катакомбной Церкви (ИПЦ), категорически не принимавшей ни советскую власть, ни официальную "советскую" церковь. И еще владыка Андрей всегда интересовался страообрядчеством, трагической историей русского раскола...

Андрей Пионтковский. Третий путь к рабству

Название книги — "Третий путь к рабству", напоминающее о Фридрихе фон Хайеке, описавшем две дороги к рабству — фашизм и коммунизм, указывает и на давно уже ставший притчей во языцех мифический особый путь России...

Только тщательно разобравшись в причинах, которые привели нашу страну из застойного советского прошлого в катастрофическое настоящее, и честно оценив роль системных либералов в создании путинского режима, можно понять, как нам выбраться из нынешнего тупика и вернуть надежду на достойное будущее.

Владимир Снегирев, Валерий Самунин. ВИРУС "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан: политическое расследование

Книга Владимира Снегирева и Валерия Самунина "Вирус "А" написана в жанре "политического расследования".

Мне в силу целого ряда причин любопытны все более-менее серьезные аналитические работы, связанные с "афганской темой". Именно с Афганистана началось мое увлечение историей и культурой Востока.

Снегирев и Самунин поставили перед собой нелегкую цель: проследить ту цепочку трагических и кровавых событий, которая в итоге привела к решению ввести в Афганистан советские войска. За отправную точку ими взят день 27 апреля 1978 года, когда в Кабуле произошла Саурская (Апрельская) революция, президент страны Мохаммед Дауд, его семья и соратники были беспощадно убиты, а власть захватила левая Народно демократическая партия.

Спустя ровно 20 месяцев, 27 декабря 1979 года, советский спецназ, формально прибывший для охраны афганского руководителя Хафизуллы Амина, штурмовал его дворец, Амин был уничтожен, а вошедшие войска вступили в кровопролитную войну с партизанами, продолжавшуюся для СССР более девяти лет.

По мнению авторов книги эти 20 месяцев во многом определили не только всю новейшую историю Афганистана, но и дальнейший ход глобальной мировой политики.

Анализируя причины ввода в Афганистан советских войск, авторы книги приходят к выводу, что это трагическое решение стало итогом стечения целого ряда серьезных объективных и субъективных обстоятельств. История принятия этого решения показана через конфликт его сторонников и противников в самых высших эшелонах советского руководства.

Гордон Р., Уильямс Б. Глубже

Продолжение довольно-таки любопытной книги Гордона и Уильямса "Туннели". В аннотации к "Туннелям" говорилось о "поттеровских моментах", которые, якобы, присутствуют в книге. Конечно, никаких поттеровских моментов (честно говоря, я и сам не понимаю, что это такое) в "Туннелях" не обнаружилось. Книга показалась интересной другим: как в подростковой фантастической (никаких магов, драконов и прочих фэнтезийных атрибутов) книжке британские авторы обыгрывают "горячие" моменты из современной политической истории. Например, знаменитое убийство Литвиненко ("чай с полонием"). Очень любопытная книга, полная не литературных, а политических аллюзий. Редкий пример талантливого романа "политического воспитания".

Накамура Кэнноскэ. Словарь персонажей произведений Ф. М. Достоевского

Японский автор занимается изучением творчества Достоевского. В представленной книге подвергнуты анализу все основные персонажи всех без исключения художественных произведений писателя, что позволяет говорить о настоящей энциклопедичности этого труда. Но это не только добротный и подробный справочник, который помогает нам ориентироваться в литературном мире Достоевского. Автор разобрал «по косточкам» все художественные произведения Достоевского, дал характеристику всем основным персонажам.

Перебирая в магазине новинки, прочел на суперобложке: "Если бы Борхес и Кафка писали вместе, они могли бы написать этот роман"... Какой роман я листал — не помню, честное слово.

Но после столь чудесной рекламы вернул книжку на полку — смутное желание ее приобрести куда-то улетучилось, испарилось...

Если бы Борхес и Кафка... если бы Томас Пинчон и Дуглас Адамс...

Надоело, честное слово... Тем паче, по опыту, за всеми если бы да кабы скрывается очередная пустышка в псевдоинтеллектуальной обертке.

Но вот если бы... если бы какой-то издатель додумался написать в аннотации "Этот роман могли бы написать Федор Достоевский и Лев Толстой, если бы они писали вместе", я бы не раздумывая приобрел такую книгу.

Впервые за долгое время, клуб, за который давно болею, что-то выиграл.

"Лацио" в этом сезоне недотянул до медалей и до Лиги Чемпионов...

Но "Бостон" не то, чтобы порадовал... Он просто ошарашил У меня даже нет слов...

Выиграть в Ванкувере в сухую решающий, седьмой матч...

Вот они, счастливые моменты победы...

http://www.nhl.com/ice/recap.htm?id=20100...

По две шайбы на Бержерона и Марчанда... Но, главное, фантастический (так!) Томас

Посмотрите и убедитесь!