На Литресе появилась новая и совсем новая публицистика Г.Л.Олди:

1. Мужество похвалы

2. Верю – не верю, или Достоверность, как ее нет...

3. Любой гасконец с детства академик (доклад со "Звездного моста 2010", был в свободном доступе)

4. Я б в Стругацкие пошел – пусть меня научат… (диспут на "Звездном мосте 2010", официально ранее не публиковался)

5. Сценичность персонажа, или Как оживить образ (доклад с фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг», официально ранее не публиковалось)

Игорь Черный об "Изгнаннице Ойкумены". "Синопсис" статьи в "Мире фантастики" (из ЖЖ автора):

цитата

Эх, и хорошо же жить на Востоке! Ну, если не на натуральном, земном, то хоть на каком-то его космическом подобии. Сочное куфте, рассыпчатый жирный плов, сладкий шербет, полуобнаженные танцовщицы, гаремы, охраняемые скопцами, шахи и ханы, дворцы с куполами и острые иглы минаретов, джинны, рыскающие по раскаленной пустыне, напевные ритмы рубаи... Отчего бы не пожить в этакой-то первозданной роскоши измученному душой менталу, особенно если судьба вновь предоставляет возможность с головой окунуться в водоворот любовной страсти, вступив в одну и ту же реку повторно? Еще и случай интересный подвернулся для оттачивания врачебного мастерства.

Однако ж тот, кто бывал на Востоке, кто знаком с этой культурой не понаслышке, понимает, что этот мир многолик и совсем не похож на наш собственный. Тут на каждом шагу чужеземца и, главное, иноверца могут подстерегать опасности, порой смертельные. Шаг влево, шаг вправо – любое уклонение от строго отмеренного курса может быть истолковано не в вашу пользу. Отчего-то при чтении романа то и дело вспоминалась книга Ю.Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара». Точно так же, как и там, повествование пронизано какой-то тревогой, предчувствием неминучей беды.

Олди, как мы неоднократно отмечали, очень хорошо удается отображать полную гамму восточного колорита. Если во второй части трилогии они мастерски живописали псевдояпонскую культуру Сякко, то в «Изгнаннице Ойкумены» великолепно показана пряная и загадочная условно арабская культура. Вылеплены подлинные типажи, представляющие разные слои населения: избалованный мальчик-шах, манием руки могущий обречь человека на мучительную казнь, мудрый советник-визирь, поднаторевший в хитросплетениях политики и жестко правящий из-за спины владыки, бездумная и бездушная одалиска, искалеченный, но не утративший жизненной энергии поэт... Все они не просто статисты, оттеняющие игру главных героя и героини драмы, а по-настоящему полнокровные и живые персонажи-участники событий.

Надо сказать, что и образ Регины ван Фрассен здесь получил окончательную отточенность. Нет мелодраматичных сцен, в которых показана истеричка-неудачница. Перед нами Настоящая Женщина, вошедшая в пик зрелости. С нее слетает столь часто упоминаемая в трилогии «шелуха». Душа героини обнажена перед читателем. Ее уже не просто жалеешь, но сопереживаешь радостям и неудачам доктора ван Фрассен. Научный поиск, опыты, наблюдения, гипотезы и выводы – все это показано подробно и убедительно. Конечно, неподготовленному человеку несколько трудно разобраться во всех тонкостях нейропсихологии, но, наверное, не это самое главное. Авторы сумели показать моменты научного озарения и открытия, когда после многолетних трудов ученый, наконец, находит истину. Под стать ей и герой. Читателя, следившего за перипетиями судьбы Регины, в третьей книге ожидает настоящий сюрприз. Слава Богу, рядом с героиней появляется тот, на плечо которого можно опереться и ради которого можно пожертвовать жизнью и карьерой. Именно в паре герою и героине предстоит разгадать одну из главных загадок всей трилогии. Писатели таки смогли, выдержав положенную паузу, удивить читателя подлинным взрывом.

Структура книги четка и рациональна. Порою Олди упрекают в излишнем «украшательстве», в том, что они перегружают свои сочинения «ненужной» информацией, увлекаются стилевыми изысками. Это ни в коей мере не относится к «Изгнаннице Ойкумены». Здесь нет ничего лишнего. Каждый эпизод, любое лирическое отступление намертво ложатся в здание произведения и не могут быть исторгнуты без заметного ущерба для архитектоники романа. Слог также намеренно упрощен, местами приближаясь к стилю научного текста. Сюжет стремительно летит вперед, не спотыкаясь о неожиданные подводные камни. Лишь там, где речь идет о псевдо Востоке, повествовательная манера резко меняется, наполняясь ленивой негой и игривой иронией.

Полностью — в любимом журнале "Мир Фантастики"

"Urbi et orbi или Городу и миру. Книга 3. Изгнанница Ойкумены" вроде как вышла в продажу:

— на Read.ru (184 р.)

— на сайте Эксмо (Дата выхода: 04.02.2011)

цитата

Регина ван Фрассен – о подарок судьбы! — родилась телепатом. В тридцать четыре года она лечила джинна от аутизма, чуть не потеряв зрение. В тридцать шесть согласилась на встречу со своим страхом ради чужого ребенка. В тридцать семь... Но дальше — молчание. Да, космический мир Ойкумены ценит своих менталов, как редчайшее сокровище, но иногда теряет их, разбившись всей мощью о броню неизвестного. Танцуй на улицах Шадрувана, колдунья с флейтой! Когда реальности соприкасаются, рождается сила – и надо идти дальше, потому что Вселенная бесконечна. Третья книга «Изгнанница Ойкумены» завершает роман "Urbi et orbi, или Городу и миру". Действие романа разворачивается на галактических просторах Ойкумены, уже известных читателю по приключениям Лючано Борготты, директора театра «Вертеп».

цитата

Львиная часть романов харьковских фантастов Дмитрия Громова и Олега Ладыженского (публикуются под псевдонимом Генри Лайон Олди) написана под бдительным оком 14-летнего кота Генри. Любимое место рыжего — на столе перед монитором хозяина.

— Его еще котенком притащила домой моя дочь, — гладит любимца Олег Ладыженский. — До этого мы котов сроду не держали, только собак. Я пожал плечами, а жена сказала: «Если он будет орать (а орал он с первой секунды), я его выгоню». Кот это понял и замолчал. Несколько лет был безмолвный, только изредка мяукал. Но во второй половине жизни с лихвой это компенсировал.

Источник.

цитата

Харьковский Международный фестиваль фантастики «Звёздный Мост-2010».

На наши вопросы любезно ответил сэр Генри Лайон Олди, единый в двух лицах

— Что для вас творчество в самом широком смысле слова? Творчество не только как писательство, но и вообще как творение?

— Это способ существования. Иногда думаешь (постоянное творчество – это же утомительно очень): «Ну, на кой оно мне сдалось? Могу я не писать книгу месяц, могу месяц не бренчать на гитаре, не сочинять стихи?» Могу. Но через несколько дней становится плохо. Вначале хорошо, потом плохо: что-то болит, в голове какие-то странные образы бродят… Это не кокетство, это действительно чуть ли не на уровне физиологии уже много лет. Мы не знаем, как будет дальше, но пока без творчества не получается. Кроме способа существования, это ещё и потребность.

— Наркоманию напоминает…

— Если мы едим регулярно и не есть не можем, потому что умрём через неделю – разве это наркомания? Если мы любим конкретного человека и жить без него не можем – разве это наркомания? Зависимость не всегда вредна. Просто мы стали циничны и такого рода зависимости называем наркоманией. Какая же это наркомания? Это любовь, творчество, дружба.

На одном из буддистских соборов решали, является ли наркотик путём к просветлению. Потому что эффекты зачастую бывают достаточно похожи. Решили, что не является. И главный аргумент был такой, что употребление наркотиков не ведёт к развитию личности, в отличие от медитации и психотехник. Не к расширению сознания, заметьте, а к развитию личности. Поэтому всё, что ведёт к развитию личности, не наркотик.

— Бывает ли такое, что вас идеи посещают во сне?

— Крайне редко. Нам вообще кажется, что вечные разговоры «а мне приснилось», «а вот если бы мне приснилось…» – это всё о том же изменении личности. Сидит в нас эдакий бездельник и хочет, чтобы мы не трудились, не придумывали, не генерировали, а заснули и проснулись уже с готовым романом. Теоретически мы вполне допускаем, что кому-то во сне могут прийти некие идеи. Нам идеи не приходили ни разу. Какие-то яркие эпизоды, картинки, фрагменты, настроенческие моменты – да. Не часто, но бывают. А идеи – никогда.

— Идея – это что?

— Идея – это главная мысль произведения, то, что мы хотим сказать. К примеру, читаем «Властелина Колец» и выносим из него идею: «Войну делает пехота». Не кавалерия в лице Арагорна, не авиация, а пехота. Пехота топает пешочком через болота до Берлина. Для нас это одна из главных идей «Властелина Колец».

— С чем для вас ассоциируется процесс написания книги?

— Ни с чем. Это очень сложный, большой и объёмный процесс. С чем бы мы его ни сравнили – мы упростим ситуацию. Помнится, играли мы один спектакль по пьесе Ф. Кривина «Человек на Олимпе». На Олимп пришёл эдакий серый чиновник, всё время ходит и глупости говорит. Подходит к вечно пьяному Дионису и выдаёт сравнение (он вообще всё любит сравнивать): «Жизнь – это колесо». Мол, катится оно с горы, катится, и вот уже внизу… А Дионис ему отвечает: «Человек, зачем ты сравниваешь ЖИЗНЬ и колесо?» Потом чиновник говорит, что жизнь – это река… Зачем, спрашивает Дионис, ты сравниваешь ЖИЗНЬ с рекой?! С колесом, с палкой. Любое сравнение унижает и упрощает. Жизнь – такая большая!

— С другой стороны, простые модели иногда помогают понять что-то…

— Вопрос: «Зачем?» Если человек хочет творить, он творит. Плохо-хорошо, умеючи-неумеючи. Если он захотел написать книгу – он сядет и напишет. Да, может получиться графоманство, а может выйти что-то хорошее или даже гениальное… В любом случае, человеку для этого не нужно раскладывать по полочкам: творчество похоже на это и на это. Он лучше сядет и напишет. Точно так же, как сочинит песню или нарисует картину. Другое дело, что нужно учиться технике. Это уже следующий вопрос. Есть техники рисования, техники письма, стихосложения, архитектуры. А сам момент творения зачем с чем-то сравнивать? Вот узнает человек, что творчество похоже на большую бурную реку – и как это ему поможет? Наоборот, только «выставит» лишний стереотип.

Кстати, на эту тему есть шикарный анекдот. Один человек решил постичь истину. Ходил к философам – темнят. Ходил к экстрасенсам – мудрят. Ходил к буддистам – не понятно. Объездил весь мир. Ему сказали, что на Тибете есть старец в пещере – всё знает. Он снарядил экспедицию, добрался до Тибета, залез на эту гору, половина экспедиции погибла... Пещеру нашёл, видит: сидит старец, медитирует. Человек ему: «Скажи, что есть жизнь?» Старец говорит: «Жи-и-изнь… она похожа на бу-у-урную реку…» «Старец, — говорит человек, — иди ты к чёртовой матери. Мне уже говорили тысячу раз про эту реку! Я шёл к тебе, а ты… эх…» Ушёл. Спустился, заночевал на склоне. Ночью его кто-то будит. Он глаза открывает – стоит перед ним старец. «Слышь, мужик… А что, жизнь действительно не похожа на бурную реку?»

— Каждый ли может научиться писать достойные книги, получив нужные знания и навыки, отработав какие-то приёмы? Или есть бездарности, которых вообще невозможно научить писать?

— Конечно, есть те, кого нельзя научить писать шедевры. Всё-таки какие-то природные склонности, какие-то задатки таланта должны быть, хотя бы минимальные. Но дело в том, что «минимальных» — достаточно много. Нельзя сказать, что один из миллиона имеет талант. Нет, значительно больший процент. Другое дело, что с любым задатком надо работать, из зерна выращивать колос. У одного такой вырастет, у другого сякой, у третьего вообще баобаб целый. А если с задатком не работать, он так и останется зерном.

О.Л.: Приведу свой пример. Я учился играть на рояле. Даже что-то из Шопена играл. Это хорошо в компании друзей и родственников – знаете, мальчик встал на табуретку, прочитал стишок, и всё классно. Аплодисменты! При этом не дай бог мальчику однажды послушать, как Шопена исполняет Рубинштейн. Сразу становится понятно, что я не умею играть на пианино. Совсем. Тот же Рубинштейн сказал: «Если я день не поиграю, этого никто не заметит. Если я не поиграю два дня, это заметит только моя жена. Если я не поиграю три дня – заметит весь зал». Поэтому музыкант обязан проводить за инструментом каждый день по многу часов.

— Есть ли такие люди, которых вы считаете своими учениками? Или, может быть, вы знаете людей, которые вас считают своими учителями?

— Трудно ответить. Если кто-то, не говоря нам об этом, считает нас своими учителями – это к нему вопрос. Да, мы действительно проводим мастер-классы, семинары и т. д. Но мы не считаем, что имеем право пафосно называть себя учителями. Мы просто делимся тем, что сами умеем, рассказываем о «граблях», на которые сами в своё время наступали.

Понятие учителя мы воспринимаем в восточной традиции. Если бы мы считали кого-то своим учеником, это должен быть, как говорят на Востоке, внутренний ученик. Мы с ним много лет вместе, он при нас, мы за него отвечаем. У нас есть такие ученики на тренировках: кое с кем уже 25 лет возимся, они все взрослые, кто-то старше нас…

В плане писательства мы скорее старшие товарищи. Делимся опытом, поскольку у нас его больше, не более того. Точно так же, как с нами в своё время делились опытом. Мы сейчас отдаём долги. С другой стороны – долги, не долги, если есть чем поделиться, если людям это интересно и может помочь, то почему бы это не сделать?

— Кстати, вы уже много лет ведёте, можно сказать, просветительскую деятельность. Вы чувствуете какую-то отдачу от этого?

— Да, чувствуем. Выходят в свет книги наших семинаристов. Они публикуются в журналах, в антологиях. Мы видим публикации – это приятно. Также мы периодически видим и можем сравнить те тексты, которые они, скажем, подавали на семинар – и уже доработанные, или новые тексты. Мы видим, что уровень растёт. Естественно, в этом 99% заслуги автора. Но если там есть хотя бы 1% нашей заслуги, мы считаем, что работали не зря.

Есть ещё такое наблюдение. За те годы, которые мы занимаемся, как вы сказали, просветительской деятельностью, мы нажили врагов намного больше, чем за предыдущие годы. Мы не знаем, почему к проблеме обучения относятся так нервно. Причём не те, кто приезжают на семинары, а те, кто НЕ приезжают. Их раздражает, почему именно ЭТИ учат – они не достойны! Почему именно ТЕ приехали учиться – они зря потратили время и деньги, и тоже не достойны. Такое странное отношение нас изумляет, но мы не можем найти ему причину.

— Может быть, завидуют?

— Чему тут завидовать? Ну не приехали они учиться… Не хотите, не нравится – не приезжайте. Почему их раздражает, когда другие учатся? Этот факт заслуживает отдельного доклада. Мы всегда говорим, что есть люди-спички – они сами долго гореть не могут, но хорошо зажигают других. Есть люди-уголь – они сами не загораются, но если их зажечь, долго греют. А есть люди-вода – они с удовольствием гасят любой язычок огня, который где-то появился.

— И последний вопрос по поводу «Звёздного Моста»: какие у вас были ожидания от фестиваля в этом году? И меняются ли как-то с течением времени те цели, которые вы ставите перед собой, организовывая это мероприятие?

— Цель у нас на каждом «Звёздном Мосту», с самого первого фестиваля, была одна – сделать людям праздник. Это главная цель. А в неё уже входят и рабочие, и развлекательные, и обучающие, и организационные моменты. Те же семинары и доклады – тоже праздник. Если люди туда по доброй воле идут, значит, им интересно. Праздник – это не значит танцевать с утра до вечера на улице и пить водку. Так никакого здоровья не хватит. Это не только вручение премий и банкет, а ещё и семинары, доклады, концерты… Из года в год на «Звёздный Мост» приезжают и ветераны-участники, и новички. А мы каждый год делаем этот праздник. Насколько хорошо получается – судить участникам фестиваля. Самим себя хвалить неудобно, а ругать глупо.

— Спасибо вам за прекрасный фестиваль!

— Пожалуйста. Приезжайте ещё.

Интервью брала Татьяна Луженская при технической и моральной поддержке Дениса Луженского, г. Харьков, 2010 год, Фантум.