Газета «Газета» провела опрос на тему: «Кинотеатр — это храм культуры?». Среди отвечавших был и и Сергей Лукьяненко:

цитата

СЕРГЕЙ ЛУКЬЯНЕНКО, писатель: Есть много разных храмов, посвященных самым разным богам, среди которых, наверное, есть и бог наживы. К сожалению, кино — это тот инструмент, который может быть направлен и во благо культуры, и во зло. В техническом отношении кинотеатры сейчас стали гораздо лучше. Да, появилось больше шедевров, но стало и очень много мусора. Однако понятно и то, что если мы опять введем какую-то структуру, которая будет решать, что именно народу нужно показывать, то неизбежно с водой будет выплеснут и младенец. У человека сейчас есть масса возможностей развлечься, поэтому и кинотеатры лезут из кожи вон, чтобы доказать, что и они очень интересны.

Я выбираюсь в кино, наверное, раз в месяц. Бывает, очень напрягает, когда кто-то рядом начинает очень сильно гоготать и шумно обсуждать то, что он видит. Я замечал, что в больших залах и менее дорогих кинотеатрах чаще попадается невоспитанная публика.

Интервью для "НГ Религия":

цитата

Выдуманные божества

Конструируя новую духовную реальность, писатель свободен в своей фантазии

Вопрос о том, как возникает религия, мучит человека уже не одну сотню лет. Как известно, некоторые религии являются творением исключительно «рук» человеческих. Но не всякий способен «выдумать» религию – для этого надо обладать талантом. Как возникают подобные «искусственные» религии и насколько трудно их создание? С этими вопросами мы обратились к человеку, которому не раз приходилось быть «творцом идей», правда, исключительно в выдуманных мирах, – это известный отечественный писатель-фантаст, автор знаменитой серии про «Дозоры» Сергей Лукьяненко.

– Сергей Васильевич, как вы считаете, насколько важно наличие религиозного компонента в фантастической литературе?

– Как вам известно, вопрос религии, вопрос Бога существовал в литературе всегда – он был и остается одним из наиболее интересных вопросов для человека. Фантастика в этом плане не исключение, скорее наоборот – этот жанр литературы имеет некоторые преимущества в обсуждении темы религии. Ведь фантастика по своей сути не связана никакими ограничениями и может позволить себе любое конструирование реальности, включая версии, что Бог есть или же что его нет, и размышления о том, кто, собственно говоря, этот Бог. Существует такое направление, как христианское религиозное фэнтези. Самый характерный пример – это, конечно, же книги Льюиса про Нарнию, да и не только про нее, которые являются характерным образцом христианской фантастики: она интересна и сама по себе, и в плане ее религиозной составляющей. Большое количество российских авторов сейчас в той или иной степени работают в этом жанре. Естественно, и за рубежом тема Бога в фантастической литературе всплывает неоднократно, причем одинаково легко и в фантастике сказочной – фэнтези, и в научной. То есть некоторые авторы пытаются изучать этот вопрос с научной точки зрения. Ведь вопрос «есть ли Бог?» напрямую связан с такими волнующими человека темами, как жизнь после смерти, смысл нашего существования и так далее. А эти вопросы не просто интересные – ответ на них принципиально важен для человека.

– А какую роль в вашем творчестве играет религия? Не ваши личные воззрения, а тот религиозный элемент, который вы вносите в создаваемый мир.

– Для меня это прежде всего возможность с разных ракурсов посмотреть на наш мир, на людей. У меня, конечно, же есть вещи, где темы религии принципиально обходятся. Например, вся серия про «Дозоры» сознательно лишена упоминаний о Боге. То есть это выведено как бы за скобки, поскольку конструировать этот мир и вносить в него еще и элемент веры мне показалось уже неким излишеством. Скажем так – для данной вещи я в Боге не нуждался.

– Но ведь в «Дозорах» присутствует некая дихотомия – светлое и темное начало и как-то уравновешивающее их третье, нейтральное…

– Да, но там другой вопрос. Это проблема добра и зла, которая напрямую на тему Бога не выходит. У меня есть одно произведение, которое весьма религиозно. По сути, это даже религиозная альтернативная история. Я имею в виду книги «Холодные берега», «Близится утро». Конечно, основной мотив этой книги, с точки зрения религиозного человека кощунственен. Завязка ее в том, что Христос погибает в младенчестве, а его место занимает обычный человек, который пытается в меру своих сил, пользуясь поддержкой Бога, сделать то, что должен был осуществить Христос. Поэтому книга вызывает у верующих людей реакцию достаточно противоречивую, но лично для меня это была весьма религиозная вещь. У меня есть несколько фантастических произведений, в которых тема Бога, тема создателя Вселенной рассматривается с других точек зрения. Это «Линия грез», «Императоры иллюзий»... Иными словами, я, как и, наверное, любой другой автор, естественно, обращаюсь к этой теме.

– А вообще это трудно – конструировать религию?

– Религию нетрудно конструировать, если ты не связан своими внутренними ограничениями. До того момента как я счел, что я по своим убеждениям православный христианин и крестился, мне это, естественно, было делать проще. Ведь тогда у меня не возникало противоречий между моими личными взглядами и тем, что я хотел описать в книге. А конструировать – очень легко. На самом деле в мире существует такое количество религий, что выдумать что-то новое очень трудно – встречаются настолько экзотические воззрения, что поражают и воображение фантастов.

– В самом начале вы говорили о таком виде фантастического жанра, как христианское фэнтези. А вы сами пользуетесь каким-то клише или каркасом существующих религий для создания чего-то нового или предпочитаете начинать с нуля?

– Опять же это по-разному. Если я рассказываю о современности, о нашей жизни, то, естественно, я использую существующие религии. Если же я говорю о каких-то вымышленных мирах, вымышленных ситуациях, то тогда, само собой, надо что-то конструировать. У меня, например, есть книга «Спектр»: одна из ее частей как раз посвящена вопросу не то чтобы сравнения, а скорее описания разных религий, описания мира, где происходит некоторая попытка найти истинную веру, найти истинное понимание Бога. По большей части в книге, конечно же, идет некое фантазирование, но я отталкиваюсь от существующих религий.

– А при создании нового мира насколько важно дополнить картину некоторой религией? Или же бывает так, что лучше оставить духовную жизнь персонажей за скобками?

– По большому счету тема религии будет всплывать так или иначе в любой вещи, потому что религия составляет достаточно важный пласт жизни людей и во многом определяет их поведение. Соответственно, если мы пишем о людях в каких-то экстремальных, тяжелых жизненных обстоятельствах, а фантастика очень часто изучает именно такие моменты, то, скажем так, обращение или необращение людей в Богу, к вере – это неизбежный момент. Его можно обходить, но это будет некий элемент ненатуральности, фальши. Есть такое известное выражение, что атеистов в окопах под обстрелом нет. Фантастика как раз и рассказывает про людей, которые так или иначе находятся «в окопах под обстрелом», и делать вид, что все эти люди ни разу не задумывались о Боге, о жизни и о смерти – мне кажется, это будет не совсем верно.

Эта информация довольно давно висела в комментах в ru_oldie, но не была вовремя мной замечена. Теперь путь повисит и тут на пользу общества:

цитата

Если не случится каких-то форс-мажоров, вторая книга "Алюмена" -- "Механизм пространства" -- планируется к выходу в свет весной, прим. в конце марта.

Книга третья -- "Механизм жизни" -- намечена к выходу осенью, в сентябре.

Удачи!

Олди

Вопрос: А издание в одном томе, подобное Ойкумене, планируется?

Ответ: Да. Но не скоро. Не раньше 2010 года. И то вряд ли в начале года.

Судите сами: первая книга "Ойкумены" -- "Кукольник" -- вышла в свет в середине октября 2006 г. Вся "Ойкумена" в одном томе -- серия "Гиганты фантастики" -- вышла в середине мая 2008 г. Еще одна однотомная "Ойкумена" должна выйти вот прямо сейчас, в январе 2009 г. Следовательно, от момента выхода первого тома трилогии и до ее переиздания целиком в одном томе проходит прим. полтора-два года.

Удачи!

Олди

цитата

Вопрос: Я уже начала читать первую книгу из новой серии Олди в соавторстве с Андреем Валентиновым, так не затруднит ли хотя бы немного рассказать, о том, как строилось сотрудничество, разрабатывалась идея, делились фрагменты. А то я из тех читателей, кому интересна внутренняя кухня... :-) Если, конечно, не секрет...

Маша

Внутренняя кухня на то и внутренняя, чтобы хозяйничать на ней поварам. Гости садятся в столовой за обеденный стол. :-))

В целом можем сказать, что сотрудничество строилось по обычному принципу. Несколько лет собирался материал и обсуждались идеи будущего романа. Затем больше года мы втроем сидели за тремя компьютерами, работая над текстом "Алюмена". Шесть дней в неделю по шесть-восемь часов. Два-три раза в месяц -- общее собрание за чашкой чая. Телефон -- ежедневно по сто раз. Интернет -- постоянно. Перед каждой частью романа писался подробный план: события, герои, поступки, идеи, информация, место и время действия, связи с иными фрагментами. Во время работы план сочетался с обязательной импровизацией на тему.

А вот кто какой фрагмент писал -- это наше личное. Так что промолчим.

Удачи!

Олди

Интервью для газеты "Столица":

цитата

Сергей Лукьяненко: Между черным и белым есть множество оттенков серого

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО: В чем отличие фантастики от реалистической литературы с элементами фантастики? Я называю себя фантастом потому, что в моих книгах фантастический элемент играет главную сюжетообразующую роль. Если фантастический элемент убрать, и сюжет от этого чуть-чуть изменится, но не рассыпется, значит это реалистическая книга, автор которой из каких-то соображений ввел элемент фантастики. Если же все рассыпется на мелкие дощечки, значит мы имеем дело с фантастикой.

В определeнных кругах фантастику считают литературой второго сорта. Я с этим категорически не согласен. Главное для писателя — чтобы его читали. Можно написать очень умную книгу, но скучную, и ее прочтут пять человек. Это не работа. Писатель старается вступать в диалог с многими людьми, влиять на них. Писатель, умеющий пользоваться элементами фантастики, очень выигрывает.

Яблони на Марсе не расцвели

— Сергей Васильевич, очень долгое время в фантастической литературе преобладала тема космоса. Сейчас доминирует либо мистика, либо коллизия, спародированная Стругацкими в "Понедельник начинается в субботу": установили феодальные порядки и вовсю пользуются правом первой ночи. Как вы думаете, чем это объясняется?

— Я, честно говоря, тоже огорчен тем, что космическая фантастика, которая мечтала о прогрессе человечества, переживает не лучший период. Наверное, дело в том, что развитию этой фантастики мощный импульс дали надежды, связанные с началом космической эры. В 60-е годы казалось, что вот-вот будут на Марсе яблони цвести, а вокруг Земли летать корабли с экскурсантами — школьниками младших классов. Но успехи космонавтики очень скоро сошли на нет, да и возник вопрос, так ли нужны эти полеты — и интерес понемногу пропал. Но я очень надеюсь на то, что космическая экспансия человечества продолжится, и ставлю на китайцев.

Они пообещали, что к 2010 году у них будет постоянная база на Луне. И когда они начнут осваивать Луну, другие страны спохватятся, а писатели снова начнут сочинять романы о космосе и космонавтах.

Главное — ухватить идею

— В "Дозорах" у вас проводится мысль о равновесии Света и Тьмы, Добра и Зла. Это как-то связано с тем, что вы изучали такие религиозные учения, как манихейство, как альбигойская ересь, или вы сами пришли к такому выводу, наблюдая за творящимся в нашем мире и видя, что в борьбе Добра и Зла нет победителей?

— Я в самом деле отталкивался от такого азиатского подхода, в котором Добро и Зло не представляются разделенными, противостоящими друг другу, а скорее двумя силами, которые находятся в вечной борьбе и при этом перетекают друг в друга. Нет абсолютного Зла и абсолютного Добра, и между белым и черным есть множество оттенков серого. И для меня ночной и дневной дозоры делятся не столько по линии "Добро — Зло", сколько по линии "альтруизм — эгоизм". Ночной, разумеется, альтруистичнее.

— Как вы пишете свои книги? От руки, на старой пишущей машинке или пользуетесь компьютером?

— Была у меня и старая трескучая пишущая машинка, была и новая, хорошая, легкая, а начинал я вообще шариковой ручкой в толстых общих тетрадях… Но компьютер оказался удобнее всего.

Когда я работаю,желательно, чтобы рядом в кабинете никого не было, но чтобы в квартире кто-то был. Когда жена берет детей и уезжает в гости к родителям, казалось бы, раздолье, работай с утра до вечера, но нет: я места себе не нахожу, волнуюсь, как они там? Когда работаю, желательно, чтобы был хороший кофе, во время работы я курю — трубку или сигареты. И требую, чтобы телефон был отключен. А что касается творческого процесса — тут важно поймать какую-то идею, какой-то сюжет, зацепиться за него, найти первую фразу. В романе "Лорд с планеты Земля" все началось с фразы "В тебя можно влюбиться?" Мне показалось, что начать книжку таким вопросом было бы интригующе — а дальше все покатилось само собой.

— Как возник самый популярный ваш роман "Ночной дозор"?

— Когда пишешь о волшебниках Средневековья, возникает множество вопросов: как жили люди тогда, что носили, чем ели: ложкой или вилкой; ложка, вроде бы, раньше появилась… А мне не хотелось вникать в такие подробности. Мне захотелось написать о волшебниках, которые живут в обычных панельных домах, ходят на службу, пользуются мобильными телефонами… Я пошел в издательство и сказал: вот есть у меня такая идея. Издатель начал меня отговаривать: мол, кому это нужно, такую книгу не продать. Но, к счастью для меня и к счастью для издателя, я с ним не согласился. Как видите, разговоры, будто издатель полностью диктует автору, что ему писать, сильно преувеличены. Автор всегда пользуется какой-никакой свободой.

А дальше все пошло само собой. Волшебники есть добрые, полезные и злые, вредные. Злые — преступники. Значит, это детектив. Главный герой — оперативник. Молодой еще, неопытный. И образ главного героя сразу вырисовался, я отправил его охотиться на вампиров.

Когда я писал эту книгу, я еще не знал, что будет продолжение. Но далее меня это увлекло, цикл стал популярным — и, возможно, "Последний дозор" у меня не последний.

— У вас есть совершенно замечательная дилогия, "Холодные берега" и "Близится утро", которую я люблю больше остальных ваших книг, мне кажется она самой глубокой и невероятно захватывающей. Жаль, что вы не написали третьего романа, который дал бы ответы на вопросы, встающие к финалу второго. Как родилась эта дилогия, как вы сформировали для себя параллельную реальность, которая и Земля и не Земля вовсе, и как вам удалось сочетать нечто вроде евангелия с остросюжетным приключенческим романом?

— История эта довольно запутанная. Началась она с того, что мой друг, писатель Юлий Буркин, рассказал мне о каком-то неудачном романе начинающей авторши. Но в том романе была замечательная идея: некое пространство, в которое можно складывать материальные ценности. Буркин хотел бы воспользоваться этой идеей, но ему было неловко, он же прочел роман. Я попросил его: "Подари мне эту идею. Я-то роман не читал, мне как бы можно!"

Я и начал с холода, куда аристократы, владевшие магией, прятали разные нужные им вещи: оружие, драгоценности и т.д. И совершенно не думал, что в романе возникнет религиозная тема. Но сюжет развивался своим путем, и у меня появился там некий вариант христианства, возник образ мессии — принца-изгоя Маркуса, подростка, владеющего волшебной силой. Его все хотят уничтожить, а спасает его грешник Ильмар-вор. И идея пространства, в которое ты прячешь вещи, стала второстепенной.

Первый том я писал три месяца, второй полгода, и мне очень дороги эти книги. Потом я разыскал писательницу, у которой заимствовал идею холода, признался ей во всем и извинился. Она ответила, что идеи ей не жалко, тем более, что у нее роман не получился, а "Холодные берега" ей понравились.

— К концу второго романа у Ильмара возникает тревожное чувство: кто же на самом деле принц Маркус: Искупитель (Мессия) или Искуситель (лжемессия, которого люди примут за мессию, и это кончится очень плохо)? А вы сами как считаете?

— Я, честно говоря, сам не знаю. Вот Ильмар — тот переживает духовное обновление, становится на путь Богочеловека. А вот принц Маркус… пожалуй, он должен был оказаться Искусителем. Но мне стало его жалко, и я оборвал сюжет до того, как это могло выясниться.

Гламурный розовый танк

— Ваши впечатления от фильма "Обитаемый остров"?

— Шел я на эту картину с очень сложным чувством. Я очень надеялся, что фильм будет хорошим, но, к сожалению, уже знал, что мои надежды до конца не оправдаются. Фильм не плохой, нет. Но и не очень хороший. Там есть многое от Стругацких. Там сохранены многие идеи романа. Но при этом — неубедительная игра главного героя, несколько ходульных персонажей, очень обидные ляпы в области декораций.

Весь Интернет долго издевался над финалом, в котором появлялся гламурный розовый танк с люком, держащимся на какой-то петле, снятой словно с двери деревенского сортира. Когда герой ступает на броню, она прогибается.

Там много мелочей, которые разрушают доверие к экранизации. Я не верю, что эта картина окупится в прокате. Что очень плохо для всего жанра кинофантастики! В следующий раз продюсер скажет: "Не стану я тратить такую прорву денег на фантастику, лучше я сниму молодежную романтическую комедию и заработаю на этом деньги". И это очень огорчает. Хотя из экранизаций Стругацких эта — пока лучшая. Но очень хотелось бы, чтобы она была замечательной!

Одна личность может такое натворить…

— Как вы думаете, если бы Сталин стал священником, а Гитлер художником, мы бы жили сейчас счастливее?

— Не исключаю. Правда, марксистско-ленинская теория учила нас, что роль личности в истории ничтожна, но тем не менее мы убедились, что одна личность, оказавшись в ненужное время на ненужном месте, может натворить таких бед, что потом все человечество десятилетиями будет расхлебывать. Так что если бы Сталин и Гитлер занялись чем-нибудь другим, вполне вероятно, что мы жили бы сегодня в более приемлемом мире!

— Какой диагноз вы как психиатр поставили бы современному обществу?

— К сожалению, неутешительный. Было бы лицемерием уверять, будто современное общество здорово. Я затрудняюсь ставить конкретный диагноз, потому что болезней целый букет, среди них есть и смертельные. Но так как общество болеет всеми ими сразу, то они как бы уравновешивают, нейтрализуют друг друга. Я все же оптимист и считаю, что человечество может двигаться вперед, к большему душевному здоровью. И в глобальном плане, и в более важном для нас личном.

Борис Тух, "Столица", 2 февраля 2009[