Николай Павлович Башмаков, главный акционер банка «Зюйд-Вест», сидел в своем роскошном кресле и напряженно изучал лежащую перед ним последнюю биржевую сводку. Информация в сводке содержалась самая неутешительная. Индекс РТС упал еще на 55 пунктов и пробил уровень в пять сотен, после чего торги были остановлены. Еще три банка официально объявили о своем банкротстве, а в двух были назначены внешние управляющие из людей президента. Хуже всего в этой истории было то, что одному из обанкротившихся банков, «Проиминвесту», банк Николая Павловича перед самым кризисом выдал кредит на 250 миллионов под весьма выгодные проценты. Тогда дело казалось верным, а сейчас эти миллионы помахали банку ручкой. Конечно, у Николая Павловича были определенные средства, с помощью которых можно было попытаться взыскать с должников хотя бы часть денег, но дело это было хлопотное и небыстрое, а деньги нужны были сейчас и нужны позарез.

Николай Павлович нахмурился еще больше и нажал кнопку внутренней связи: «Алла, зайди с отчетами». Дверь в кабинет открылась и вошла, соблазнительно покачивая бедрами, секретарша Аллочка с темной папкой в руках.

— Вот, пожалуйста, Николай Павлович, — Аллочка вручила бумаги шефу. – Что-то еще?

— Пока нет, иди, — буркнул банкир, раскрыв папку, — Хотя, постой. Вызови Канюкова. – и Николай Павлович уткнулся в документы.

Аллочка выпорхнула за дверь и через минуту запищала связь.

В это время Башмаков изучал следующую бумагу, на этот раз с информацией о текущих платежах банка. За последние двое суток рядовые вкладчики, ошалевшие с перепугу, выгребли из банка 22 миллиона в пересчете на баксы. И это невзирая на потерю всех процентов, несмотря на ограничения по сумме, которую можно взять из банкомата за одни сутки.

В третьей бумаге содержалась информация о возврате потребительских кредитов должниками «Зюйд-Вест Банка». В этом месяце текущий платеж просрочили 82% людей, купивших в кредит квартиру, и 67% владельцев новых автомобилей. Ситуация с кредитами на бытовую технику была получше – только 38% должников, но что с них возьмешь. Лучше бы было наоборот. Изъятые у несостоятельных плательщиков компьютеры, телевизоры и пылесосы можно пытаться оперативно продать, пусть и за полцены, а какой дурак сейчас покупает квартиру.

Николай Павлович взял четвертую бумагу со сведениями о работе с несостоятельными клиентами. В судах находилось 138 дел о квартирах, которые банк пытался отсудить у неплательщиков и еще 212 дел о возврате автомобилей. Через суды успешно прошло только 42 дела. Около трех тысяч клиентов задерживали выплаты только два-три месяца и пытались выпросить банк об отсрочке платежей и переоформлении кредитов.

На столе у Башмакова запищал телефон

— Николай Павлович, к вам Георгий Васильевич, — прощебетала Аллочка.

— Давай его сюда немедленно!

В кабинет Башмакова зашел крепкий мужчина средних лет со сломанным носом – начальник службы охраны банка Георгий Канюков.

Николай Павлович встал из-за стола, взяв верхнюю бумагу. – Что это, Георгий, — спросил он вкрадчивым голосом.

— Сведения о работе с неплатежеспособными клиентами, Николай Павлович – отрапортовал Канюков.

— Хрень собачья это, а не работа! – заорал банкир, бросая в лицо Канюкову бумагу. – Какого черта ты с ними панькаешься! Ты понимаешь, что у нас сейчас на счету каждый день и каждый рубль?! Мне нужны эти квартиры немедленно! А ты месяцами жуешь сопли в судах! Я за что плачу деньги тебе и твоим людям?!

Начальник охраны стоял, вытянувшись перед Николаем Павлович и преданно ел начальство глазами.

— Значит, так, — произнес Николай Павлович, садясь в кресло и слегка успокоившись. – Возиться с каждым лохом по всем правилам будешь, когда кризис закончится. Если, конечно, будешь к тому времени работать, — добавил он, криво ухмыльнувшись. – А сейчас мне нужно в течение трех дней выставить на срочные торги не меньше ста квартир в Москве. Собирай своих людей, дели на тройки и бегом по городу общаться с должниками. Возьми у Пустогарова стандартные бланки о добровольной передаче имущества должника банку и об отказе от претензий. Пусть твои ребята кошмарят их, как хотят, но сто таких бумаг мне принесут! Тачки надо забирать сразу, и из хат всю эту кодлу вместе со всеми их манатками выкидывать немедленно, пока не очухались! Только смотрите, не перестарайтесь, — добавил Башмаков, — Жмуры нам ни к чему. Понял? Действуй! Какого черта ты тут торчишь!?

Канюков пулей выскочил за дверь, а Николай Павлович вздохнул, достал сигарету и закурил.

— Вот же народ! – подумал он. – Пока не наорешь, ничего не понимают! А ведь сейчас дорога каждая копейка.

Но его отдых оказался недолгим. Запиликал телефон, и встревоженный голос Аллочки произнес в трубке: «Николай Павлович, Вас из Гамма-банка. Переключаю».

Башмаков слегка изменился в лице. Гамма-банк был одним из крупнейших банков страны и крупнейшим кредитором «Зюйд-Вест банка». «Зюйд-Вест банк» был должен Гамма-банку в общей сложности 480 миллионов, в том числе 250, которые перезанял злосчастному «Проминвесту». Правда, из этих 480 в ближайшее время, к началу следующей недели, надо было отдать только 80 и еще 100 – через два месяца. Хуже того, Гамма-банк имел обширные связи в силовых структурах, в том числе в СБ, и выходы на самый верх. Исходя из этого, шутить с Гамма-банком совсем не рекомендовалось, а несколько неосторожных хозяев контор, которые пытались забыть о своих долгах, просто пропали бесследно.

Взяв трубку, Николай Павлович осторожно сказал: «Алло, Башмаков слушает».

— Добрый день, Мишин, — представился собеседник. — Вынуждены сообщить вам, что в связи с ухудшившейся экономической ситуацией, наш банк настоятельно просит Вас погасить свою задолженность перед нами досрочно. Мы хотели бы в течение недели получить первые 180 миллионов, а оставшиеся 300 – к концу месяца.

— Но как же, ведь согласно условиям… — начал было Николай Павлович

— Согласно условиям нашего договора, — жестко перебил его собеседник, — В случае возникновения форс-мажорных обстоятельств кредитор имеет право потребовать у должника досрочного погашения задолженности. Надеюсь, вы не станете отрицать наличие форс-мажора? Мы и так идем вам навстречу и позволяем закрыть большую часть кредита позже.

— Вы понимаете… — снова попытался сказать Николай Павлович.

— Понимаем, — ухмыльнулись в трубке, — Сейчас у всех сложности. Кризис!

— Итак, мы ждем первый транш к следующему понедельнику. И настоятельно рекомендуем вам не испытывать наше терпение!

— Но возможно, мы могли бы… — Николай Павлович надеялся повести переговоры о некоторой отсрочке, но в ответ услышал в трубке только гудки.

— Твою мать! — В сердцах Башмаков едва не расколотил трубку дорогущего аппарата.

Несколько минут Николай Павлович сидел молча и ожесточенно грыз ногти. Ситуация решительно выходила из-под контроля и решить ее обычными методами никак не представлялось возможным. Похоже, настало время прибегнуть к крайним мерам.

Башмаков встал из-за стола, подошел к сейфу, набрал хитрую комбинацию букв и цифр и потянул тяжелую дверцу на себя. В сейфе обнаружилась изрядная куча бумаг не для посторонних глаз, стопка акций разных фирм, довольно толстые пачки долларов, евро и фунтов. Николай Павлович отгреб все это в сторону и нажал на неприметную кнопочку в середине сейфа. Задняя внутренняя стенка сейфа отъехала в сторонку. Николай Павлович пошарил в секретном отделении, достал сперва черный «Вальтер», отложил его на бумаги, пошарил еще и извлек длинный узкий нож с черной ручкой. Затем он положил Вальтер обратно, вынул пачку баксов, закрыл обе дверцы сейфа, а нож взял в руки и всмотрелся в него пристальней.

Этот предмет Николай Павлович, а тогда еще Коля, первый раз в жизни взял в руки почти тридцать лет тому назад. Пожалуй, этот нож – единственная вещь, которая сохранилась у Николая Павловича с тех незапамятных времен.

Николай Павлович до мельчайших подробностей помнил тот день, когда он вместе с компанией троих таких же старшеклассников поперся пить пиво в парк возле старого кладбища. После третьей бутылки их всех изрядно развезло, и тогдашний заводила Арсений легко уговорил их отправиться на кладбище. Николай Павлович криво ухмыльнулся, вспомнив об Арсении. Этот щенок тогда щеголял во всем черном и мнил себя настоящим сатанистом. Сейчас такого – плюнуть и растереть, а тогда Коля боялся более старшего Арсения как огня и бегал за ним как собачка, преданно заглядывая в глаза. На кладбище уже темнело. Для храбрости они добавили еще, потом начали меряться силой, своротили какие-то кресты, а потом наткнулись на ободранного бомжа, дремавшего на кладбищенской лавочке. И тогда Арсений произнес слова «черная месса» и «жертвоприношение». Чахлый бомжара отбивался недолго. Четверо парней скрутили его, оттащили подальше в глубину кладбища, на одну из могил, с которой они только что сбросили крест. А потом Арсений достал нож с черной ручкой, тот самый, который сейчас держал в руках Николай Павлович, и каждый из них по очереди нанес удар. Потом Арсений положил труп бомжа на могилу, начертил кровью вокруг его тела круг и отрывисто произнес несколько слов. К вящему ужасу всей четверки из-под земли неожиданно повалил черный дым, быстро сгустился, и перед ошеломленными парнями появилась трехметровое чудовище с горящими глазами и здоровенными клыками. Как же заорали трое парней, как мчались они в темноте через могилы от жуткого преследователя! И только Николай застыл от ужаса в круге не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Впрочем, крики стихли довольно быстро. Из темноты на Николая надвинулись страшные глаза и мерзкий хриплый голос произнес: «Слушаю твое желание».

С тех пор Николай стал лучшим учеником класса, любимцем учителей и предметом обожания всех красавиц школы. Арсения и его дружков так и не нашли, а бомжа, видимо, не очень-то и искали.

Нож с черной рукояткой так и остался у Николая. За эти годы он использовал его еще четыре раза. Первый раз – по-глупому, для того, чтобы поступить в МГУ на юридический. Второй раз – перед тем как открыть фирму «Зюйд-Вест». Третий раз – незадолго до свадьбы с дочерью бывшего секретаря обкома, а на тот момент — владельца крупного банка. И в четвертый раз после того, как четыре года назад Николай Павлович стал чувствовать себя все хуже и хуже, а анализы показали самое страшное. Всего остального Николай Павлович достиг сам, своими собственными усилиями, что и было предметом его тайной гордости.

И вот теперь ситуация складывалась так плохо, что Николаю Павловичу пришлось доставать нож в шестой раз, хотя предпоследнюю попытку хотелось бы приберечь.

Да, еще в самый первый раз Азатот рассказал ему обо всех условиях и предупредил: вызвать его можно только семь раз. Через пять лет после последнего вызова договор автоматически расторгается и душа Заказчика переходит во владение Фирмы.

— Ладно, подумал Николай Павлович, — раз уж все равно приходится прибегать к крайним мерам, надо правильно сформулировать свое желание. В кризис тоже можно преумножить свои капиталы. Башмаков сел за стол, включил связь, буркнул: «Алла, в ближайшие полчаса меня не беспокоить ни в коем случае» — и начал вдумчиво писать на чистом листе названия фирм, различных активов и количество акций наиболее надежных предприятий, которым предстояло в ближайшее время сменить хозяина, а затем отметил несколько ключевых слов, которые требовалось обязательно включить в свое желание.

Закончив работу, Николай Павлович удовлетворенно откинулся в кресле, затем еще раз все перепроверил и, довольно кивнув, отложил лист бумаги в сторону. Затем Башмаков сунул в боковой карман пиджака пачку баксов, а заветный нож аккуратно опустил в специальный внутренний карман. После этого он снова включил связь и произнес: «Алла, зайди!» Через несколько секунд на пороге возникла секретарша.

— Есть кто-то в приемной? – спросил Башмаков.

— Никого, Николай Павлович, — прощебетала Алла, призывно улыбаясь.

— Очень хорошо. Бери чистый лист и пиши: «Прошу уволить меня с занимаемой должности по собственному желанию».

Красивое личико Аллы перекосилось.

— За что, Николай Павлович? – проговорила она сквозь слезы

— Так надо. Это тебе на прощание. – Башмаков бросил на стол перед Аллой пачку из бокового кармана. — Не бойся, пристрою хорошо.

Алла схватилась за деньги. – Но как же, Николай Павлович…

— Пиши давай, некогда мне с тобой возиться! — повысил голос Башмаков – Завтра тут уже будет работать другая. А то и это не получишь.

Алла судорожно схватила доллары со стола и, закусив губу, начала выводить аккуратным почерком текст заявления.

— Готово? Отлично! Поставь вчерашнее число и давай сюда! – скомандовал Башмаков, просмотрел бумагу и, довольно кивнув, положил ее подальше, чтобы потом не испачкалась.

— Можно идти? – Алла подняла глаза на бывшего шефа.

— Подожди, красавица, — ухмыльнулся Башмаков. – Поработай-ка напоследок. – и властным жестом положил Алле руку на шею.

Вздохнув, Алла привычно опустилась на колени, наклонила голову и взялась за ремень шефа.

-Подождать, что ли минут десять, — подумал Башмаков. – Ладно, некогда заниматься глупостями. Кризис!

Одним быстрым движением он вынул нож и вонзил его чуть ниже затылка секретарши. Та дернулась было, захрипела и упала к ногам Николая Павловича.

Николай Павлович сбросил пиджак и принялся сноровисто чертить кровавый круг на финском паркете. Через несколько минут он уже стоял в круге возле тела Аллы, держал в руке листок с записанным желанием и хриплым голосом произносил призывающую фразу.

Снизу заклубился знакомый туман, и вскоре рядом с кругом появилась мрачная фигура демона.

— Как дела, Азатотушка? Как служба демонская? – залебезил Николай Павлович – Вот послушай, какое желание у меня сегодня подготовлено.

Азатот ухмыльнулся, показав совершенно жуткого вида клыки, неожиданно сделал несколько шагов и, легко перейдя черту, оказался в круге.

— А – а, что происходит? – пробормотал, заикаясь Башмаков, попятился и прижавшись спиной к столу, начал судорожно шарить в поисках ножа.

— Обстоятельства изменились, — прорычал демон — В соответствии с пунктом 2.7 нашего договора от 17 октября 1981 года мы требуем досрочного расторжения договора в связи с форс-мажорной ситуацией и немедленного выполнения ваших обязательств.

Но как же… Я не согласен! – возмутился Башмаков, дотянувшись до ножа

Сейчас согласишься. – Легким движением лапы демон выдернул нож из руки Башмакова вместе с пальцем и выбросил в угол. Другой лапой Азатот схватил банкира за горло, приподнял над полом и начал медленно сжимать когти. Затем рывком подтащил его к столу, выхватил откуда-то из воздуха пергамент и перо и проревел прямо в лицо жертве: «Подписывай, немедленно, тварь! Здесь и здесь!»

— Да-да, — прохрипел полузадушенный Николай Павлович, ставя подписи и заливая кровью пергамент. – Но ведь у меня еще оставалось два желания…

Демон вынул пергамент у него из рук, придирчиво осмотрел, удовлетворено цыкнул зубом и ловким движением спрятал документ.

Затем он снова приподнял Башмакова правой лапой и прохрипев ему в лицо: — Обстоятельства изменились. Некогда теперь возиться с каждым. – вонзил когти левой лапы глубоко в грудь. Вспоров грудь мощным рывком, Азатот всунул левую лапу прямо в огромную рану, пытаясь что-то нащупать внутри у дергающегося в агонии Башмакова. Наконец нащупал и удовлетворенно оскалившись, произнес: «Кризис у нас!». После чего резко дернул и вынул наружу какой-то грязный сгусток. Бросив обмякшее тело Башмакова на пол, Азатот вынул черную шкатулку, аккуратно уложил туда грязный сгусток, запечатал шкатулку и спрятал. Затем демон подошел к столу, взял телефон покойного Башмакова и начал тыкать когтем в кнопки

Дождавшись гудка, Азатот вытянулся в струнку и заорал в трубку: «Ваше демонейшество! Докладывает демон шестого круга Азатот! Ваше задание выполнено! Душа банкира Башмакова получена. Клиент подергался, но все бумаги подписал.»

Жуткий голос в трубке заскрежетал в ответ: «Какого ангела ты возишься! Ты собираешься докладывать мне про каждого клиента? Мне нужно еще сорок душ за эти земные сутки! Не справишься – вознесу обратно до третьего круга! Все понял? Выполняй!»

Азатот вытянулся еще больше и прокричал в раскалившийся добела телефон: «Слушаюсь, ваше демонейшество! Будет исполнено!»

В трубке щелкнуло. Раздались гудки. Азатот смял телефон в комок и швырнул его в корзину для мусора.

— Херувим твою мать! – с чувством выругался он и исчез в клубах дыма.

1

Однажды в Америке. Вашингтон, Белый Дом.

Помощник вошел в кабинет и поклонился

— Мистер Президент, напомню вам: послезавтра у вас встреча с представителями видовых меньшинств.

— О, господи, Дженнингс! – Президент встревожено нахмурился, — А что, без этого никак нельзя обойтись?

— Мистер Президент, — помощник покачал головой, — Вы же понимаете, мы должны уделять внимание всем представителям американского общества, в том числе и видовым меньшинствам. К тому же, до следующих выборов остается меньше года. Хотя количество видовых меньшинств и сокращается, все-таки они составляют значительный процент избирателей…

— Ладно уж, — раздраженно кивнул головой Президент. – но, надеюсь, среди представителей будут только вегетарианцы?

— Мистер Президент! – с легкой укоризной произнес помощник,- конечно, мы не можем допустить никакой видовой дискриминации. На встрече будут присутствовать представители всех классов и всех основных семейств. Но не беспокойтесь, кандидатура каждого тщательно проверена сотрудниками ФБР, досье досконально изучено. На встрече будут присутствовать только самые надежные – всего около 50 представителей.

— Хорошо, я, как всегда полагаюсь на наших парней, – ответил Президент

— Вот план будущей встречи: традиционные рукопожатия (Президента передернуло), ваша речь о проблемах видовых меньшинств и перспективах межвидовых отношений, ответы на вопросы избирателей. Текст речи уже готов.

-Хорошо, Дженнингс, идите, — Президент махнул рукой, — я посмотрю речь попозже.

2

Вашингтон. Где-то. Несколькими днями раньше.

Два джентльмена в темных очках сидят в кабинете. Перед старшим из них стоит компьютер. Младший восседает на большом столе, на другом конце которого свалена изрядная куча папок.

-Хватит валять дурака. Берись за работу, сынок. – ворчит первый, открывая новый файл.

Второй факирским жестом запускает руку в кучу папок, и извлекает оттуда одну, а затем рассеяно листает:

— А что, вполне подходящий клиент. Вот послушай, Кей. Имя – Марти, возраст – 12 лет. Жвачноамериканец. Родился и вырос в Нью-Йорке. Историческое место видообитания – Африка. Отличный парень. Записывай его, Кей!

— Кого-то он мне напоминает, а, Джей? – Кей криво усмехается. – Ну-ка, дай мне эту папочку.

Слегка смущенный Джей метко сплевывает жвачку в мусорку, стоящую в углу и ловко бросает папку Кею.

-Так-так, — листает тот документы. — А что ты скажешь про эту историю с побегом в Африку?

— Да ладно тебе. Там все чисто. Наши ребята три раза проверяли.

— Ну, так проверь в четвертый раз! – Кей возвращает папку Джею, и тот откладывает ее в сторону.

— Хорошо, хорошо, Проверю, если ты так хочешь. — Джей листает следующую папку. – А вот посмотри, отличный парень. С виду – совершенно безобиден.

Джей бросает Кею следующую папку.

Кей открывает личное дело, сдвигает темные очки на лоб, внимательно рассматривает фото и начинает бормотать: — Видовая принадлежность: неизвестна, классовая принадлежность – неизвестна, происхождение – неизвестно, имя – Че…

— Да ты, что, совсем рехнулся, сынок, — ласково говорит он Джею, — Ты кого это предлагаешь? Это ж встреча с самим Президентом!

— Да сколько можно придираться! – Джей вскакивает со стола и машет руками. — Нам нужно предоставить пятьдесят кандидатур до завтра. Да еще так, чтобы были представлены все основные классы. Ты что, собираешься у каждого проверять всю подноготную или что там у них? Да их всех уже проверяли и перепроверяли!

Слегка успокоившись, Джей сел.

— Вот тебе еще одна кандидатура. Юджин. Рептоамериканец. Возраст – 80 лет. Из них последние тридцать работает в Нью-йоркском зоопарке. Основатель общества межвидовой дружбы. Любимец детей. Если и этот тебе не подойдет, я уже не знаю, кого и предлагать.

— А что ты скажешь на вот это? – Кей тычет пальцем в строку биографии – Приехал из Советского Союза.

-Ну а что тебе не так? — удивляется Джей. — Юджин выбрал свободу и свободное общество. И ведь тридцать лет уже прошло и все в порядке. И потом, где я тебе найду еще одного рептоамериканца?

— Ладно, уговорил, — Кей садится за компьютер. — Диктуй мне его личные данные

3

Нью-Йорк. Зоопарк. Помещение для обитания птицеамериканцев. Днем позже

В помещение вразвалочку входит Шкип.

— Эй, парни, я пришел сообщить вам пренеприятнейшее известие. Мы идем на встречу с Президентом!

— Что? Где? Когда? – всполошились птицеамериканцы.

— Шкип, зачем нам это нужно? И почему именно мы? – высунулся вперед Ковальски.

— А кто же еще? Где ты найдешь таких надежных, проверенных бойцов, как мы?

— Значит так, слушай мою команду. Форма одежды – фраки. Время встречи – 12.00. Стоим в углу. К Президенту не лезем. Дурацких вопросов не задаем. Жвачку не жевать, на пол не плевать. Что бы ни случилось: улыбаемся и машем. Ясно?

— Но, Шкип, мой фрак весь грязный и мятый. Что делать?

— Привести себя в порядок. И учтите: правило про дурацкие вопросы начинает действовать прямо сейчас. Еще вопросы есть?

— Нет, нет

— Вот и отлично!

4

Вашингтон. Белый Дом. Несколькими днями позже.

В Овальном кабинете Президент встречается с представителями видовых меньшинств. Группа репортеров суетится со своей аппаратурой. В дверях кабинета стоят мистер Кей и мистер Джей с невозмутимыми лицами. Президент с радостной улыбкой пожимает лапы, копыта и ласты присутствующих. Пестрая толпа представителей вытягивает шеи и радостно скалится при виде Президента. Над толпой возвышается Юджин, который мнет в руках свою шапочку.

Президент подходит к столу, берет в руки папку, услужливо поданную Дженнингсом, и начинает читать свою речь о перспективах межвидового сотрудничества, суля всем присутствующим невиданные прежде возможности. Представители переминаются с ноги на ногу, кивают и продолжают старательно скалиться. Наконец, Президент захлопывает папку со словами: «Спасибо за внимание!», Раздаются бурные аплодисменты, цокот копыт и клацанье клешнями. Откуда-то сбоку высовывается Дженнингс.

— Есть ли у уважаемых присутствующих вопросы к мистеру Президенту?

Ковальски пытается было открыть рот, но получает пинок в бок от Шкипа

— Есть, — в первый ряд проталкивается Юджин. — Скажите, мистер Президент, что вы имели в виду, когда говорили в своей речи о возможности использования представителей видовых меньшинств при проведении специальных мероприятий?

-Чудесный вопрос! – оживляется Президент. — Вот, скажем, приезжает с визитом в США глава недружественного нам государства, я играю с ним в гольф, а в это время вы, такой зеленый и плоский, лежите на лужайке возле лунки… Правда, здорово!?

-Нет, не здорово! – глаза Юджина резко сузились, он широко открыл рот и сделал несколько быстрых шагов вперед.

Президент еще успел истошно заорать, но его крик быстро оборвался. Мистер Кей и мистер Джей синхронно выхватили оружие и разрядили по обойме в зеленую тушу, но было уже поздно. Представители видовых меньшинств с ревом метались по кабинету. Дженнингс забился под стол. Репортеры бешено клацали затворами фотоаппаратов. Четверка пингвинов старательно улыбалась и махала. В этой суматохе никто не заметил, как непонятный маленький зверек тихонько шмыгнул к выходу, прежде, чем Кей и Джей достали какие-то странные штуковины.

5

Москва. Лубянка. Днем позже

Старая женщина в строгом костюме и шляпке, вышедшей из моды много лет назад, сидит и смотрит раз за разом одну и ту же видеозапись, кусая сухие губы. Открывается дверь. Входит помощник со стопкой шифровок, кладет их на стол и выходит. Из сумочки, стоящей на краю стола, выбирается крыса, шуршит в шифровках, извлекает из них нужные и кладет перед хозяйкой. Старая женщина внимательно вчитывается в скупые строки, откладывает шифровки в сторону, встает, подходит к шкафу, достает из него две папки, чистые бланки и садится заполнять наградные листы. После этого кладет одну из папок в другой шкаф, где хранятся дела выбывших сотрудников, а вторую возвращает на место. Затем хозяйка кабинета достает чистый лист бумаги и садится писать заявление об отставке. Несмотря на платочек, который крыса ловко извлекла из сумочки и принесла хозяйке, заявление удается дописать только с третьего раза. Хозяйка кабинета собирает все бумаги, берет сумочку со стола и выходит. С застывшего экрана в опустевший кабинет бессмысленно улыбается физиономия пингвина.

Рыцарь в алых с золотом доспехах стоял на мосту и вглядывался вдаль. Он ждал своего врага. Вот-вот вдали, там, где темно-серое, хмурое небо цеплялось за верхушки голых деревьев, там, где из-за леса поворачивала дорога, ведущая к мосту, должен был показаться силуэт рыцаря в белых доспехах. Но как ни вглядывался рыцарь в алом и золотом в серую даль, разглядеть своего врага ему не удавалось. Белый рыцарь запаздывал, ожидание становилось томительным, и Алый рыцарь нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Холод заползал под красивые латы, под рубаху. Мелкие капельки воды, висящие в воздухе, садились на лицо, мочили усы и кудри алого рыцаря, непокорно выбивающиеся из-под шлема. Если бы не застывшая на его лице кривая усмешка, могло бы показаться, что рыцарь плачет.

Бросив еще один напрасный взгляд вдаль, рыцарь вздохнул, махнул рукой и подошел к краю моста, тяжело опершись на перила. Ветер, дувший теперь не в лицо, а в бок, морщил темные воды реки, пускал по ней заметную рябь, гнал по берегу и безжалостно сбрасывал в воду опавшие листья. Эти листья, красные и золотые, такие же, как цвета на доспехах рыцаря, упав в воду, теряли всю свою красоту и плыли по течению, мокрые и грязные.

Лето. Жара. Июльский день. Суббота.

Небольшая река под Харьковом. Под деревом возле реки стоит старенький «Жигуленок» — шестерка. Рядом расстелено покрывало, на котором сложены три кучки одежды. В кустах в прохладном месте заботливо спрятаны несколько бутылок водки. В речке трое мужчин возраста несколько старше среднего возятся с бреднем. Все трое – приятели и сослуживцы из «Вторчермета». Самый старший – Иван Степанович. Ему уже под 50. Он невысокого роста, подтянутый, полностью седой, но весьма подвижен и бодр. Он начальник отдела, и даже здесь руководит, покрикивая на товарищей, и щедро сдабривая свою речь незлобным матерком. Вода доходит ему почти до подбородка. Второй, Виктор Петрович, зам начальника, младше всех. Он высок, грузен, силен и немногословен. Он упорно тащит тяжелый бредень, не отвлекаясь на разговоры. Третий, Виталий Михайлович, рядовой инженер. Он высок, худ, длиннонос, и постоянно поддакивает и хихикает в ответ на слова и шутки начальника.

— Давай к берегу, хватит уже, — командует Иван Степанович, и мужики разворачивают бредень, подтягивают его поближе, и с усилием приподняв, вытягивают на берег, и тащат подальше от воды, поближе к дереву.

Бредень полон болотной тины и водорослей, но в нем поблескивают серебристые рыбки – пара щурят, линек, несколько окуньков и пару десятков плотвы и красноперок.

— Ну что ж, на уху будет, — говорит Иван Степанович.

— Значит, так, — командует он. – Витя с Виталиком, сходите в лесок, наберите или наломайте дров на костер, потом, Витя, ты поможешь мне с ухой, а ты, Виталик, приведи в порядок сеть и выбери из нее всю эту ерунду.

Часом позже Виталий Михайлович возится с сеткой, выпутывая из нее застрявшие водоросли, мысленно проклинает шефа, подсунувшего ему как всегда самую паршивую работу, и жадно принюхивается к начинающему закипать котелку с ухой. Вдруг его пальцы натыкаются среди водорослей на что-то твердое и тяжелое. Немного повозившись, Виталий Михайлович выпутывает из сети странный предмет, похожий на диковинной формы медальон на цепочке. Заинтересовавшись, он берет горсть песка, и начинает тщательно очищать от налипшей грязи странный предмет. Скоро становится ясно, что перед ним действительно необычный амулет, изображающий летящую птицу, похожую на ворона, которая держит в лапах человеческий череп. Вместо глаз у ворона вставлены красные камушки.

– Неужели драгоценные, — мысленно охает Виталий Михайлович.

— Эй, Виталик, что ты там до сих пор возишься, — окликает его Иван Степанович. – Иди скорее сюда.

Виталий Михайлович поспешно прячет свою находку под торчащий корень дерева, встает и торопливо идет к костру.

Еще через пару часов рыбаки сидят вокруг костра вокруг почти опустевшего котелка с ухой, смотрят на звезды, которые все ярче загораются на небе, и ведут неспешные разговоры. Уже подняты четыре тоста: первый – за встречу – от Ивана Степановича, второй – за дружбу – от Виктора Петровича, третий – за прекрасных, но, к сожалению, отсутствующих здесь дам – опять от Ивана Степановича, и четвертый – за мудрость и чуткое руководство Ивана Степановича – от Виталия Михайловича; первая бутылка водки успешно допита и начата вторая. Иван Степанович рассказывает один неприличный анекдот за другим, оживленно размахивая руками. Он сегодня в ударе. Круглое лицо Виктора Петровича изрядно раскраснелось, он откинулся назад, чтобы сесть поудобнее, и уже второй раз пытается затянуть песню «Ой, на гори два дубкы», но шеф его постоянно перебивает. И только Виталий Михайлович сидит как на иголках, ерзает, никак не может устроиться поудобнее, и постоянно порывается встать и отойти в кусты. Все его мысли только об одном – о той необычной вещице, которая лежит сейчас под корнем дерева.

Наконец поток анекдотов от Ивана Степановича иссяк, и пока Виктор Петрович не затянул свои песни, Виталий Михайлович быстро встает и идет к заветному дереву, чтобы отлить. Справив малую нужду, он не может удержаться, и, посмотрев в сторону сидящих у костра коллег, быстро приседает, и начинает шарить под корнем. Вещица на месте. Едва прикоснувшись к ней, Виталий Михайлович не может удержаться, и вытягивает ее, чтобы еще раз полюбоваться. В сумерках амулет великолепен. При лунном свете выясняется, что он не просто черного цвета, а с необычным серебряным отливом. Отблески костра подают на изображение ворона, и кажется, что его красные глаза горят зловещим огнем. Виталий Михайлович держит свою находку и не может от нее отвести глаз. Опомнится он только после того, когда прямо за его спиной треснет сучок под чьей-то ногой, и голос шефа прямо над ухом скажет, вкрадчиво, но уверенно: «Что это у тебя, Виталик? Где ты взял такую чудную вещицу и почему ты прячешь ее от меня». Виталий быстро вскакивает и судорожно пытается спрятать амулет за спину. Слова оправдания застревают у него в горле, а вид его растерян и жалок. В этот момент Виктор Петрович сильной рукой берет Виталия Михайловича за руку.

– Давай, давай скорее сюда, ишь, зажал от товарищей. – Говорит он.

— Нет, нет, это мое, — бормочет Виталий Михайлович. И с неожиданной силой вырывает свою руку из руки Виктора Петровича, отступая на шаг.

— Ты что, с ума сошел, Виталий, — строго говорит Иван Степанович и делает шаг вперед.

– А ну давай сюда то, что ты нашел немедленно, – приказывает он.

— Не отдам, — почти взвизгивает Виталий Михайлович, прижимает к груди вещицу, и, отступив еще на два шага назад, вжимается спиной в дерево.

— Не подходите ко мне! – кричит он.

— Ты еще пожалеешь об этом, Виталик, — Иван Степанович укоризненно качает головой и делает еще один шаг вперед.

Вечер следующего дня. Кабинет старшего следователя Харьковского РОВД Петра Голубева.

Старший следователь Голубев, довольно молодой, но уже начинающий лысеть мужчина среднего роста, сидит у себя в кабинете и дописывает протокол осмотра места преступления.

«Труп Харченко Виталия Михайловича, 1960 года рождения, найден возле отдельно растущего дерева с признаками насильственной смерти. Одежда на убитом разорвана. На шее четкая странгуляционная борозда. Сломаны хрящ гортани и два шейных позвонка. Труп Ставского Ивана Степановича, 1957 года рождения, найден в десяти метрах от трупа Харченко. Причина смерти — открытая черепно-мозговая травма, нанесенная тяжелым тупым предметом. Предположительное орудие убийства – камень со следами крови, найден возле тела убитого. Труп Мартынова Виктора Петровича, 1962 года рождения, найден возле автомобиля ВАЗ-2106. Причина смерти – кровопотеря от трех ножевых ранений, одно из которых в область печени».

— Обычное дело. Типичная бытовуха. – Думал Голубев — Мужики напились, и стали выяснять отношения друг с другом. Мартынов ухлопал двух других, но и сам получил три ножевых. Пытался добраться до машины и уехать, но не смог.

Голубев поморщился, вспоминая, как его подняли сегодня, в воскресенье, в полседьмого утра, и как он пол-утра лазил по залитой кровью поляне.

— Хорошо хоть мужики взяли с собой документы, а то возись еще с опознанием. Ну что ж, по крайней мере, галочку за раскрытие тройного убийства заработать будет несложно. Да и плюс к тому, досталось еще кое-что,- подумал он

Голубев полез в ящик стола и достал оттуда странную вещицу, найденную им сегодня утром на месте преступления. Вещь представляла собой странный медальон на цепочке, изображающий летящего ворона, который держит в когтях человеческий череп. Этот медальон Голубев аккуратно забрал из руки убитого Ставского.

— Необычная вещица. Какой странный материал. Глазки – как бы не рубины. – думал Голубев, тщательно протирая медальон тряпочкой и оттирая от него следы крови. — Ну, что ж, если так, стоило рискнуть и припрятать ее себе. Какое-то время пусть полежит в надежном месте, пока все не утихнет, а потом можно будет показать ее знакомому антиквару. Возможно, удастся заработать немалую сумму. Хотя такую интересную вещь даже продавать не хочется.

Приятные размышления Голубева были неожиданно прерваны опером Семеновым, ворвавшимся к нему в кабинет.

— Привет, Сергеич. Как идет процесс? – бросил на ходу привычную фразу Семенов.

— Процесс у прокурора, — начал было привычно отшучиваться Голубев, но Семенов перебил его.

— Ну-ка, ну-ка, что это у тебя там такое замечательное? Покажи-ка поближе. Где же ты взял это? Что-то я раньше такого у тебя не замечал.

Голубев попытался спрятать медальон в стол, но не тут-то было.

— Уж не с сегодняшнего ли места преступления эта штуковина? – Семенов навис над Голубевым, пристально глядя ему в лицо. – Да за такое знаешь, что бывает?

Голубев открыл было рот, чтобы ответить Семенову, но посмотрел на его перекошенное лицо и горящие глаза, вздохнул, резко открыл ящик ствола и вынул табельный «Макаров», снимая его с предохранителя.

Сбежавшиеся на выстрелы сослуживцы увидели в кабинете застреленного Семенова и Голубева, который с безумным видом начал палить в них, ранив еще двоих.

Через сорок минут после начала перестрелки свихнувшийся Голубев пустил себе в висок последнюю пулю из второй обоймы, а выброшенный им перед смертью из окна в кусты амулет подобрал бомж Игнатьич. Но и он им владел недолго.

Так начал свое возвращение из многих веков небытия амулет скифского бога войны Таргитая.

Удар! Блок! Удар! Еще удар! И, наконец, тело противника валится к ногам победителя.

Игорь облегченно вздохнул и, оторвавшись от компьютера, потянулся к лежащей на столе пачке сигарет. Пусто.

— Черт возьми, как же я забыл! И ведь шел сегодня домой мимо базарчика!

Игорь глянул на часы – без четверти двенадцать. Киоск на базаре должен работать до полуночи. А до него минут пять ходу.

— Успею, – подумал Игорь, поставил игру на паузу, решительно встал, накинул на плечи куртку, сунул в карман кошелек и вышел из квартиры.

Вот и здание рынка. Вокруг него пусто. Только перед входом стоит здоровенный милиционер, поигрывая дубинкой. Игорь попытался проскочить в здание рынка мимо него. Не тут-то было.

— Ваши документики!

Игорь вздохнул, полез в карман куртки за паспортом. — Ну чего он привязался?

— Так-так, Ищенко Игорь Иванович, родился 12 июня 1982 года. Это кто же по гороскопу? – задал милиционер совсем неожиданный вопрос.

-Близнецы, — удивленно ответил Игорь.

— Ну-ну, – милиционер полез в карман формы, достал какой-то листок, посмотрел в него и в паспорт, и отдал Игорю его документ.

— Проходите.

– Что за ерунда, — подумал Игорь

– Чего он ко мне прицепился? – Пряча паспорт в карман, Игорь зашел в здание рынка.

Сигаретного киоска возле входа не было. Там, где он стоял, мрачно серела стена без всяких следов киоска и даже вывеску «Сигареты» успели убрать.

— Что за черт, вчера же был здесь, когда успели?- подумал Игорь. – Ладно, пройдусь. Вдруг его просто перенесли в другое место подальше от входа, заодно посмотрю, может еще куплю овощей и хлеба.

Игорь огляделся вокруг. Несмотря на поздний час на базарчике было довольно многолюдно. С десяток продавцов торговало своим товаром, и несколько покупателей бродили между рядами.

Игорь подошел к тетке с овощами. – Почем помидорчики?

— Нет у меня помидор, — буркнула тетка. – Глаза разуй, где тут помидоры?

— Извините, — пробормотал Игорь, оглядывая прилавок. Помидор, как впрочем, и огурцов, действительно не было. На прилавке аккуратными кучками лежали какие-то непонятные листья, стебли, трава, и почему-то батон хлеба. Хлеб у Игоря тоже заканчивался, но покупать этот батон не хотелось.

— Возьми лучше лист хальклоу, — неожиданно сказала тетка, вытаскивая из кучки какой-то листок и протягивая его Игорю. — Отличный лист, ни у кого такого нет. Стоит тридцатку, но я тебе отдам за двадцать пять.

— Да нет, спасибо, — Игорь бочком отошел от сумасшедшей тетки и подошел к следующему лотку, где перед горбоносым продавцом лежали разложенные куски мяса.

— Падхады, дарагой. Самое свежее крысиное мясо. Еще утром там, внызу, бэгало. – горбоносый ткнул рукой вниз, в сторону какого-то люка в полу.

Игорь шарахнулся в сторону от продавца, который продолжал кричать ему в спину – Слюшай, нэ хочешь крысиный, бэры крабовый. — И оказался возле лотка, над которым висел перекошенный плакатик «Пиво».

— Что за ерунда! Надо это срочно запить. – подумал Игорь и обратился к продавцу — Мне черниговское белое.

— Нет такого, — меланхолично ответил продавец. — Есть маит, грииф, шейн.

Действительно, вместо привычных бутылок перед продавцом стояли какие-то пузатые глиняные горшочки. Ладно, дайте хоть что-то, ну пусть маит. – сказал Игорь и полез в карман за деньгами, вытянул горсть мелочи и положил ее перед продавцом на прилавок.

Продавец сноровисто сгреб деньги себе. Одну монету вернул Игорю, и ловко откупорил глиняный горшочек. Игорь, не глядя, сунул монетку в карман, взял в руки горшок, оказавшийся довольно тяжелым и сделал большой глоток. Пиво на удивление оказалось совсем неплохим.

— Заходите к нам еще, — вежливо улыбался продавец. — Для постоянных покупателей скидка.

— Спасибо, — пробормотал Игорь и глотнул пива еще, обхватил заметно полегчавший горшочек и пошел по рынку дальше.

То ли Игорь немного свыкся с ситуацией, то ли начало действовать пиво, но теперь он с интересом оглядывался вокруг, и уже не удивлялся ни странным одеждам продавцов, ни еще более странным товарам, лежащим перед ними. В конце базара внимание Игоря привлекла лавка, над которой висела вывеска с перекрещенными мечами, и он зашел туда.

То, что Игорь увидел в лавке, заставило его резко протрезветь. Хозяин лавки — высокий, сухощавый человек, стоял за прилавком, одетый в какие-то странные доспехи, а перед ним на прилавке лежали мечи, топоры, копья и причудливый костяной щит.

— Что желает приобрести благородный воин? — Хозяин сделал несколько шагов навстречу Игорю.

— Нет, нет спасибо, ничего, я, кажется, ошибся, — И Игорь выскочил из лавки.

— Ух, — выдохнул он, — Пожалуй, хватит с меня на сегодня. Пойду-ка я домой.

Приняв это решение, Игорь направился к выходу из рынка. На входе по-прежнему стоял патрульный, Только одет он был не в обычную форму, а в стальные доспехи, на голове у него был шлем, а вместо дубины на поясе висел изрядных размеров меч. Лишь присмотревшись, Игорь понял, что это был тот же самый человек. Милиционер неодобрительно покосился на горшочек с пивом в руках Игоря и сказал: — Будьте осторожны, гражданин.

— Да-да, конечно, — ответил ошарашенный Игорь и пошел в сторону дома, по дороге прихлебывая пивко, которое с каждым глотком нравилось ему все больше.

— Что за цирк? — раздумывал Игорь, — Маскарад они, что ли затеяли? Или снимается какой-то фильм на историческую тематику? Надо будет посмотреть новости по телевизору, когда вернусь домой.

-Кстати, — Игорь остановился как вкопанный. — А где же дом? Я иду по улице уже минут пятнадцать, а вместо пятиэтажек тянутся какие-то мрачные двухэтажные домишки без окон, в нашем районе таких вообще нет. Куда меня занесло?

Игорь отбросил в кусты опустевший горшочек из-под пива и начал оглядываться по сторонам. Ничего знакомого. Улица была почти совершенно пуста, и лишь возле ближайшего перекрестка прогуливалась какая-то девица. Игорь решительно направился в ее сторону

— Девушка, простите, не подскажете ли вы, – начал он. Девушка обернулась к Игорю. Вместо лица у нее была морда кошки.

— Какой красавчик, — промурлыкала она, — Прогуляемся? — и схватила его за руку. Игорь в ужасе попытался рвануться назад, но кошка держала его крепко. Игорь еще успел услышать сзади шаги, но тут сильный удар по голове сбил его с ног.

Очнулся Игорь утром в каких-то кустах от страшной головной боли. Охая и кряхтя, он выбрался из кустов, держась за голову, пытаясь сообразить, что случилось и где он находится.

— Вот, нажрался, алкоголик, а еще такой молодой, — неодобрительно буркнула какая-то бабка, проходя мимо. Оглядевшись вокруг, Игорь увидел название улицы на табличке на доме. Это же в десяти минутах ходьбы от дома. Как же я вчера так напился? Как я сюда попал? Ничего не помню. Мерещилось бог знает что. Нет, надо меньше пить и меньше играться в дурацкие игры.

Кое-как Игорь добрался домой. И лишь доставая ключи, обнаружил отсутствие кошелька. Вот гады! Дали по голове и сперли кошелек! Паспорт-то хоть на месте? Игорь полез в нагрудный карман и вытащил паспорт. Что-то со звоном упало на пол, Охнув, Игорь нагнулся и поднял это с пола. В руке у него лежал желтый металлический кружок с портретом какого-то человека и надписью Уриэль Септим VII.