Роберт Хайнлайн «Зелёные холмы Земли»

Ну, разумеется, а какой мир может обойтись без фольклора? Судя по всему, Хайнлайн невероятно отчётливо видел свой Мир будущего, вплоть до мельчайших деталей, раз смог привнести в него такой атрибут, как космический барды. Они не перевелись, не остались в Средневековье, ведь дорога для менестреля — это дом родной. А в эпоху большого космоса и межпланетных дорог менестрели становятся звёздными. Именно об этом рассказ. Рассказ, сдобренный космическим фольклором и бытом межпланетных странников.

Несут нас вверх ракеты-ноги,

Шипя в малиновом огне,

Как жалко, что прикрыли «боги»,

Бордель последний на «Луне»,

Мы прочь уходим от орбиты,

На встречу новым небесам,

И все же мыслями обвиты,

Грустим о ножках милых дам,

Как встретит нас бездушный космос,

Найдутся ли для нас огни,

Земли, где моряки утонут,

Зарывшись в сладкие холмы!

Корабельный механик Райслинг потерял зрение из-за аварии ядерного двигателя. С той поры он начал скитаться по всей обжитой части Солнечной системы, исполняя песни собственного сочинения. Со временем слепой аккордеонист стал своеобразной знаменитостью космических трасс. А когда Райслинг состарился, он решил вернуться на Землю, выбрав для этого корабль «Сокол».

Пробирающий до дрожи рассказ. Сильнейший образ —

При всей склонности к насыщению своих повествований пафосом, здесь Хайнлайну удалось этого избежать. Поэтому внешне бытовая история так цепляет. И стихи, кстати, писал он сам, только авторство фразы «Зелёные холмы Земли» принадлежит Каттнерам. Ну и нельзя не отметить, что рассказ подтверждает ещё раз — ни возраст, ни инвалидность не делают человека бесполезным, таковым он делает себя исключительно сам.

P.S. Ну и не могу написать по поводу основного четверостишья. Да, у Бетаки и Усовой перевод очень близок к авторскому тексту, едва ли не подстрочники. Но у дуэта «Ян Юа» получилось гораздо поэтичнее.

О чем эта новелла от мэтра американской фантастики?

О человеке, настолько преданном своему делу, что даже тяжелое увечье не смогло отправить его на покой? Или о поэте, который, даже ослепнув, не прекращал воспевать романтику Космоса и красоту родной планеты? А, может, об этой самой романтике, которая смогла сделать поэтом обычного ракетного машиниста? Философски-настроенный читатель возразит: это рассказ о чувстве долга и ответственности за свои поступки! Позволю себе добавить к этому еще одну сентенцию: это рассказ о несбыточной Мечте, которая манит человека своим волшебным обликом, заставляя покинуть родные края, чтобы потом он всю оставшуюся жизнь искал обратный путь.

Так о чем же это повествование на самом деле?? О всем вышеперечисленном сразу. Райслинг был механиком, романтиком, поэтом и героем в одном лице. Его работа была неблагодарна и опасна, а он умел видеть в ней больше, чем остальные. Без механика, главного специалиста по ракетным двигателям, ни один звездолет не поднимется в Космос, и освоение Пространства не станет возможным. Но часто ли вы вспоминаете этих механиков, когда едете на своем автомобиле? Опасность ядерного двигателя доказана трагедиями Хиросимы и Нагасаки, а также катастрофами на АЭС Three-mile island (США), Чернобыль (СССР) и Фукусима (Япония). Эта же самая радиация сначала выжгла певцу космических трасс глаза, а потом и вовсе забрала его жизнь без остатка. Но он погиб не напрасно: остались живы люди, спасенные им на «Фальконе», а также его стихи, ставшие частью космической экспансии человека во Вселенную. Звучит, наверно, слишком высокопарно и пафосно, но автор не дает нам повода сомневаться в сказанном. В последние мгновения своей жизни Райслинг вовсе не думал о будущей славе и даже не о спасении собственной жизни — он лишь мечтал о зеленых холмах Земли, к которым ему не суждено будет вернуться. Можно лишь поражаться такому мужеству...

Готов ли человек стать космическим жителем и чем конкретно он рискует пожертвовать ради этого? В первую очередь, практически полным разрывом с Землей, ведь космические полеты продолжительны и опасны — никто не гарантирует равенства взлетов и посадок. Гораздо хуже другая перспектива — колонизация иных планет, ибо колонисты не только намертво свяжут себя с другим миром — они вскоре вообще ПЕРЕСТАНУТ БЫТЬ ЗЕМЛЯНАМИ (а, может, и ЛЮДЬМИ). Сохранят ли тогда они свои корни, будет зависеть от их внутренней культуры. А культура — это не просто красивое слово (которое, кстати, означает «возделывание полей»), но и всё то, что создано человечеством в духовном плане: литература, кино, музыка, мораль и отношение к внешнему миру. Если мы сумеем в холодном Космосе сохранить всё это неизменным, то станем настоящей космической нацией, в противном случае превратимся в космических изгоев, не знающих своего родства. И тогда уже путь к зеленым холмам Земли нам будет отрезан навечно.

-----------

ИТОГ: философско-поэтическая драма о цене, которую должно заплатить человечество за свою экспансию во внешние пределы. Готовы ли мы, подобно поэту-самоучке Райслингу, пожертвовать жизнью ради космического будущего или продолжим препираться между собой за каждый клочок суши освоенных планет? Будем всё же надеяться, что Космос будут покорять истинные романтики, а не политики и торговцы...

Наверно, Хайнлайн в том числе хотел сказать, что барды-странники никуда не денутся с началом эпохи космических странствий. Всегда будут скитальцы, которым никогда не сидится на месте, которые сами являются частью дорог и путешествий. А ещё эта история про героизм — Хайнлайн любил такие рассказы о людях, которые в критические моменты просто делают то, что нужно было, не заботясь о собственной сохранности и будущем.

«Зелёные холмы», или — если точнее — «Изумрудные холмы» (green / emerald) — это вполне себе конкретный набор компонент мегаполисного ландшафтного дизайна: элитная недвижимость, «выходящая крыльцом» на элитное же поле для гольфа. Как-то на перекрёстке в Дубае увидел этот указатель, не утерпел, метнулся сравнить — чем конкретно отличается от Подмосковья. Увидел — сравнил. Ничем. Разве что у нас побогаче существенно будет (правда, сам район в ОАЭ называется несколько иначе, но — не суть). Но — ГЛАВНОЕ: это — просто невероятно красиво. Непередаваемое, неимоверное, непредставимое ощущение «дОма, который чист, уютен и прекрасен» — во всех возможных отношениях.

Так вот. Я не просто уверен, я готов побиться обзаклад, что автор осознанно использовал таковой стилистический приём, основанный именно на КОНТРАСТЕ. Жизнь — это, прежде всего, труд; это — пот, грязь и кровь, в жизни — как сие ни парадоксально — необходимо, прежде всего выжить. Сентименты, всякие там сю-сю-сю, это — не для реальной Жизни, не для каждодневной борьбы за выживание. И — тем не менее: эта самая Ежедневная Борьба не будет иметь абсолютно никакого смысла, если в конце оной Борьбы не будет иметь место нечто такое, за что можно будет спокойно умереть. И это «что-то» должно быть сравнимо именно с «дОмом, который чист, уютен и прекрасен — во всех возможных отношениях», с дОмом, который обязательно должен быть в конце Пути.

Была в стародавние советские времена такая группа (ВИА, как тогда говорили) — «Земляне». И была у них совершенно а-бал-ден-на-я песня: «…Снова птиц усталых встретил / И приветил край родной. / Хорошо, что есть на свете / Это счастье — путь домой…». Это СЧАСТЬЕ — Путь Домой

Стихотворение «Зелёные холмы Земли» на самом деле написано Каттнером и Кэтрин Мур, впервые опубликовано в рассказе «Поиски звёздного камня» в 1937 году. Всегда чувствовал, что не Хайнлайн автор стихов, и вот наконец, подтвердилось. Интересно, как он его выпросил\выкупил у авторов, и его ли авторства и остальные стихи отсюда — Гимн ракет и Большой Канал

Казалось бы сколько уже прочианно произведений на данную тему. Перечислять просто устанешь. Но никогда не устанещь от этой темы. Сколько их, плохих парней, антисоциальных элементов, пьяниц и бабников, да и просто бродяг на поверку оказываются настоящими мужчинами и не показушными героями. Они опускаются на дно, их уважают во всех злачных местах вселенной, но в нужный момент они не задумываясь отдадут свою жизнь чтобы спати нам жизнь. Их списывают со счетов, их увольняют и выгоняют, про них забывают, а они не мстят, они просто помогают тем кому ещё хуже, кому грозит опасность даже ценой своего здоровья и жизни.

В сборнике «Эллинский секрет» рассказ в переводе Вениамина Кана. При этом в примечании сказано, что стихи даны в переводах Василия Бетаки. На самом деле переводчиком стихов является Галина Усова.

Дай господь нам последнюю посадку

На планете, где мы родились и росли.

Дай увидеть покров

Золотых облаков

И зелёные холмы Земли.

Авторы других отзывов пишут, что стихи в рассказе вообще никакие. Но ведь помнятся. А когда Галина Сергеевна Усова читала эти стихи по-английски, и тут же повторяла свой перевод, то было ясно, что русский текст адекватен исходному.

Пронзительный рассказ и очень тонкий, нервный и успокаивающий одновременно. Не будь таких людей, и половины нас с вами не было бы в этом мире. Человек, на которого, казалось бы, уже махнула рукой сама Жизнь и удача, не утратил своих лучших качеств. Потерял однажды зрение, но не озлобился, не ожесточился, а наоборот, черпал силы, эмоции, дарил частички своего творчества, пел смешные, острые, пусть и похабные немного песенки для всех. Пел разное, чтобы однажды сочинить и дать им то, что оставит его имя в доброй памяти людей. Только было ли это самоцелью? Ну уж нет. Меньше всего, если совсем нет, он желал славы, равно как и того, чтоб стать героем, тем более посмертно. Просто сделал то, что сделал. И даже представив ситуацию, в которой он бы всё же остался в живых, кто-то сомневается, что в следующий раз он снова пошел бы на смерть ради других жизней? Несомненный факт — да, ведь он был Поэтом, Певцом и Человеком — ровно столько много, сколько Поэт и Певец, столько и Человек. А как великолепно, всего в нескольких строках показано, как он, грубо говоря, «страдал муками творчества», и как «... холмы ...» не вытанцовывались, но в критический момент, на пределе эмоциональном, на обостренных чувствах родилось творение, и песнь полилась, заструилась не ручейком, но водопадом! На этом фоне почти незаметно прошла мысль Хайнлайна, что ядерная энергия это не только помощник и партнер человека в будущем, но и затаенный убийца. Отличный рассказ, перефразируя название другой истории — «Рассказ о настоящем человеке».

И что особенного в этом рассказе? Ничего. А стихи вообще таковыми можно не считать. И все же! Что-то в нем есть. В этой кажущейся простоте. В том, что человек начинает понимать кого он потерял только после смерти последнего и начинает воздавать ему похвалу посмертно, сопровождая словами: какого гения мы потеряли... У группы Чай-Ф есть песня: люби его такой какой он есть, поплачь о нем пока он живой и так далее. Не можем мы этого, ибо мы считаем, что тот кто рядом никак не может быть гением, да еще в джинсах и не стриженный. Одним словом, рассказ все же есть смысл прочитать.

Хайнлайн создал образ певца будущего, в котором слишком ярко проявились черты древних поэтов. Даже имя главного героя намекает на эту связь, а отсутствие зрения позволяет провести аналогию со слепым Гомером. Но эта масштабность образа — не самое главное. Главного героя характеризуют две основные черты. Первая — вечная неудовлетворенность своим положением, которой писатели-фантасты часто наделяют своих героев-космонавтов: когда они в космосе — их тянет к Земле; вернувшись на Родину, они тоскуют по бесконечным просторам космоса. Вечные эмигранты, жаждущие обрести недостижимый покой. Недостижимый потому, что их души не могут существовать в состоянии покоя. Вторая черта — редкая для человека даже в реальном мире. Это способность делать свое дело на 200 процентов качественно. Райслинг напоминает героя китайской сказки, который научился писать каллиграфические иероглифы в полной темноте без единой ошибки и ровно. Для Райслинга вся жизнь была красиво и правильно написанным иероглифом, песней, в которой все прекрасно: и прозаические ракетные двигатели, и любые женщины, в которых он видел в первую очередь их душу, и космос, его бескрайний дом, и далекая, желанная, но недостижимая Земля. Хотя, прочитав рассказ до конца, я поняла, что Земля для Райслинга была не так уж недостижима. Скитаясь по космосу, он никогда не покидал Родины — его душа всегда была там, на зеленых холмах. Иначе не было бы его песен.

Наверное одна из первых попыток создать романтическую историю о космосе. Не знаю, какое впечатление производил рассказ на читателя на момент своего написания (1947 год), но сегодня, в русском переводе, эта история о космическом барде за сердце, увы, не цепляет. Возможно, все дело в каком-то корявом переводе стихов, включенных в произведение, как лучшие образцы творчества главного героя — ведь стихи здесь, это большая, если не сказать главная, часть эмоционального воздействия на читателя.

Сам же рассказ написан весьма профессионально. Технические анахронизмы.. они в этом случае принимаются, как должное и чтению абсолютно не мешают. Да и сама идея о космическом поэте-скитальце, воспевающем чужие миры и пространства, по-своему красива и выглядит совсем неплохо. Только вот без эмоциональной составляющей воспринимается эта вещь все равно как-то обыденно, совсем не выделясь среди других таких же рассказов...

Замечательный текст, берущий за живое. Стихи в конце гимн и человечеству улетевшему на звезды и самому Хайнлайну.

Гимн мечте человечества поселиться на звездах, реквием по всем тем, кто пожертвовал в настоящем и будущем своей жизнью ради этой мечты.