Пиркс поступил как завхоз, а не как кибернетик, психолог или историк.

Историку было бы интересно задокументировать каждую точку и тире, которыми перестукивался экипаж корабля, чтобы затем восстановить наиболее полную картину произошедшей на корабле катастрофы.

Психологу было бы интересно изучить феномен обезумевшего робота и стать первооткрывателем уникального случая в истории психиатрии, когда искусстенный интеллект смоделировал в своём мозге переживания погибающих людей.

Кибернетику было бы интересно разобраться, почему в примитивном мозге автомата, расчитанного исключительно на ремонт течей в реакторе космического корабля, зародилось сознание, прообразом которого стали погибающие люди? Почему это сознание проявляло себя только через вторичные каналы передачи информации, не затронув основных функций автомата?

Если бы от искренности в формулировке итогового отношения к тексту зависело нечто для меня значимое, я бы тоже склонился к форме «...бессмысленное словоблудие...». Но, поскольку факт словоблудия ответного, так сказать, ничем не угрожает, то — отмечу наличие ряда совершенно а-бал-ден-ных фразочек, которые моментально захотелось растащить на цитаты и аккуратно сложить где-нибудь в оперативной зоне памяти, поближе к центру эристики:

*** «...речь идет о литературе как о духовной проституции — потому именно, что, создавая ее, надо услужать. Нужно добиваться расположения, заискивать, показывать, на что ты способен...»;

*** «...когда издатель играет роль сутенера, литератор проститутки, а читатель — клиента публичного дома, вы, осознав это положение вещей, чувствуете нравственную дурноту...»;

*** «...если пишешь обо всех либо обо всем сразу — пишешь ни о ком и ни для кого...»;

*** «...литературное произведение, чтобы быть действенным, должно переступить через многое...»;

*** «...есть одна действительно логичная форма писательского бунта против литературного служения — молчание; все остальные виды мятежа — просто обезьяньи ужимки...».

А что, неплохой читатничек получается. Даже прикольно

На помощь терпящему бедствие «Альбатросу» устремляются несколько космических кораблей, находящихся поблизости. Самым первым достичь места аварии должен был «Порыв», который выполняет манёвр торможения машевыми двигателями.

Не совсем понимаю, почему использование маршевых двигателей для выполнения манёвра торможения может быть опасным. Согласно законам физики, нет никакой разницы между ускорением и торможением. С точки зрения законов физики и то и другое является ускоренным движением.

Мораль в этом рассказе двойная. Первая мораль: когда спешишь на помощь, то не нужно усугублять ситуацию и подвергаться опасности самому. Спасающий, сам превратившийся в спасаемого, увеличивает количество спасаемых и уменьшает количество спасателей. Вторая мораль: в жизни люди делятся на пассажиров и водителей. Пассажиры не хотят знать ничего о бедах водителей, их беспокоит только комфорт. Водители же берут на себя ответственность не столько за комфорт, сколько за безопасность пассажиров. Конфликт пассажиров и водителей, пожалуй, не менее вечный, чем конфликт отцов и детей :)

Идея этого рассказа в целом совпадает с идеей рассказа «Условный рефлекс», который в цикле предшествует этому. Оба рассказа повествуют о том, что человек не должен на 100% доверять технике. При появлении подозрений нужно действовать не сообразно показаниям приборов, а задействуя рассудок. Приборы могут быть неисправны или иметь какие-то не учтённые разработчиками особенности функционирования, из-за которых их показания могут оказаться неверными.

Все остальные слова, сказанные мной о предыдущем рассказе, применимы и к этому. В хорошем детективе вся информация, необходимая для разгадки, должна исподволь скармливаться читателю так, чтобы он не обращал на неё внимания, а при чтении развязки удивлялся собственной невнимательности. Этот рассказ тоже не удовлетворяет критериям хорошего детектива и разгадка обрушивается на читателя как чёртик из табакерки. С другой стороны, такой ход можно оправдать тем, что и главный герой не смог полностью разобраться в ситуации, а положился на собственную интуицию. Лишь внимательные исследования на Земле позволили установить истинную причину двух предыдущих трагедий и той опасной ситуации, с которой пилоту Пирксу всё же удалось справиться.

В хорошем детективе читателю по мере чтения должна по чайной ложке скармливаться информация, достаточная для самостоятельного раскрытия преступления. Но подаваться эта информация должна так, чтобы читатель систематически не обращал на неё должного внимания. Тогда читатель до конца детектива ощущает интригу, а в развязке удивляется, как же он сам не смог догадаться — ведь вся информация, необходимая для раскрытия преступления, была ему уже известна.

Если оценивать этот рассказ по таким критериям, то можно сказать, что детектив не удался. На разгадку не указывало решительно ничего, а в конце нет ни выстрела ружья, висевшего всё это время на сцене, ни даже рояля в кустах. Разгадка просто выскакивает как чёртик из табакерки или сваливается на читателя как Deus ex machina — бог из машины. К сожалению, не удалась ни фантастическая, ни детективная история.

Господи, прости. Читать этот... эту... словесную конструкцию — всё равно, что пытаться плыть в жидкой глине.

Да, сей текст — безусловно — квинтессенция Иронии, возможно даже — самоиронии, это вовсе не поделка графомана, как раз даже — совсем наоборот. Но, увы, учёность эта, сквозь частокол слов припихиваемая — тяжеловесна, аки мельничный жернов.

Не нахожу никакого удовольстчия в чтении таковых образчиков саркастической мудрости

Если в качестве смысловой основы всего цикла брать высказывание самого Лема — »...со смехом выкрикивать то, о чем всерьез и прошептать-то не хватит духу...» — то текст получается... эээ... довольно скользким в плане приемлемости самой обсуждаемой проблематики.

Что-то вроде «Лолиты Набокова», только — в сфере идентификации признаков психического здоровья и адекватности определения границ нормальности психики Личности. Работники правоохранительных органов утверждают, что преступника тянет на место преступления. По аналогии — Творца Квазиреальностей также должны «будоражить» проблемы возможного «перехода» вымышленных персонажей в Реальный Мир. Что-то такое Пушкин писал кому-то из приятелей по поводу своей Татьяны Лариной: «...ты представляешь, что она выкинула? Она вышла замуж!...».

Одно дело — мучаться в одиночестве, и совсем другое — «выплеснуть в публику», спрятавшись за маской паяца. Совсем иное сердцебиение

Книга написана за три года до знаменитого «Соляриса». Интересно проследить общие темы, проходящие через оба романа. Это идеи контакта с внеземной цивилизацией, в корне отличающейся от нашей. И этические проблемы вмешательства в чужие дела, которые человек не понимает, но пытается трактовать со своей колокольни.

Земной космический корабль терпит крушение на пригодной для жизни планете Эдем. Просто пролетали мимо. О первоначальных целях экспедиции ничего не сообщается, сами ее участники обрисованы очень скупо и называются согласно своим обязанностям – Координатор, Физик, Химик, Кибернетик, Инженер, Доктор. По имени несколько раз называют почему-то только одного персонажа. Возможно, писатели прошлого просто экономили бумагу и время читателей, стараясь обойтись без подробностей, не имеющих отношения к делу?

Как только потерпевшие крушение немного очухались, им пришло в голову, раз уж сюда попали, исследовать окрестности. Далее следует не одна, а несколько экспедиций по Зоне на собственный страх и риск. Опасно? Ну, если что, есть оружие. Можно даже атомным взрывом жахнуть в случае крайней необходимости.

Земляне натыкаются на причудливую местную флору, на странный завод, в котором производство бесцельно циркулирует по замкнутому кругу, и, наконец, на предположительно разумных обитателей (двутелов). Двутелы приводят землян в полное недоумение. Что такое творится на планете? Террор, геноцид, тирания? Или все это имеет рациональное объяснение? Нужно ли доставать атомные пушки и восстанавливать справедливость в чужом монастыре, толком не понимая, что там вообще происходит?

Если не принимать во внимание философский подтекст, роман вполне можно читать как динамичный фантастический боевик. Ну, с немножко отсталыми технологиями. Кто же знал в 1958 году, что в будущем не будет никакой необходимости брать в космический полет библиотеку толстых бумажных книг, которые при случае можно использовать в качестве подручных материалов.

Есть много видов очарования как такового. Но самое... эээ... специфическое, что ли — это, безусловно, очарование ИДЕЙ. Ибо некоторые из оных идей настолько захватывающи, настолько необычны, настолько многообещающи и КРАСИВЫ, что... очарование плавно перетекает в Преклонение. Перед Мощью Фантазии отдельно взятого конкретного человека. Автора Идеи.

»...Неужто Лем рассчитывал, что его уловка останется незамеченной? Она чрезвычайно проста: со смехом выкрикивать то, о чем всерьез и прошептать-то не хватит духу...». Это идея «на все времена»: пройдут десятилетия и века, а конкретными приёмами, рождёнными трансформацией оной Идеи в нечто практическое, будут успешно пользоваться — политики, интриганы, проходимцы всех сортов, а также — фантасты, беллестристы, репотёры и прочая прочая, прочая...

»...со смехом выкрикивать то, о чем всерьез и прошептать-то не хватит духу...». Гениально. И... — предельно ПРОСТО. Ну, после того, как уже изобретено

Начав читать «Эдем» в 2012 году, я откладывала книгу несколько раз. Не потому, что не нравилось, а наоборот — потому что очень переживала за героев (знаменитый Лемовский саспенс, даа!), и потому что слишком быстро кончалась книга, хотелось растянуть, хотелось еще. И теперь иногда перечитываю с не меньшим удовольствием.

Я согласна со всеми хвалебными отзывами выше — да, это замечательная, крепкая, мужская фантастика, без соплей, но с легкой ноткой сентиментальности. И черт с ними, с техническими ляпами — это же такое теплое, ламповое ретро, ребята! Об него греться можно! Вы, кстати, нашли в романе робот-пылесос?)) 58-й год ))

И «безликость» героев вовсе не безлика — внимательный читатель разглядит характеры каждого из шести персонажей. Не думаю, что Лем ставил задачей описать психолгические метания каждого, как это принято в современной фантастике (при «упакованном» антураже — сопли, слюни, любовь-морковь). «Эдем» философичен, он не масскульт (как тот же «Солярис»), диалоги не беспомощны (как опять же в «Солярисе»), все четко, по делу. «Эдем» не политизирован — нет! ни в коем случае! Орлинский в биографии Лема пишет о том, что пан Станислав не любил «Эдем» в том числе и потому, что слишком много личного, пережитого во время Холокоста, вложил туда.

И, кстати, Лем прописал в романе и себя — угадаете, в каком из персонажей?

В биографии есть еще один любопытный момент, объясняющий некоторые вещи. Вот как говорил сам Лем о написании романа: «В ходе развития сюжета, когда мои герои изучали неизвестную планету и ее таинственную цивилизацию, каждая экспедиция была одновременно и моим собственным приключением, моим собственным походом в незнаемое. <...> я не знал ничего, или почти ничего, о том, что должно было произойти. <...> Мир возникал из разрозненных элементов, и я совсем не заботился о том, чтобы элементы эти с самого начала были как-то связаны друг с другом, как-то объясняли друг друга».

Это — не заранее продуманное путешествие, это — приключение вместе с автором, отсюда и нелогичность поступков героев, и ляпы, и много чего еще.

Я обожаю этот роман.

Претензия к автору, по сути, у меня только одна — мало!

Сама идея — сложности тягомотины «Творец и Его создания» — просто великолепна. Глубока, образна, увлекательна. НО... форма реализации — это просто кошмар какой-то. Полная нестыковка.

Впечавтление — на 100% совпадает с ощущением от Соляриса;

»...И суть не в том, что Идеи МАЛО, нет, это все («идейный» слой, в смысле) — просто великолепно, захватывающе, на уровне Толстого, Тургенева и иже с ними, без всякого преувеличения. Суть в том, что это «идейное», «смысловое» — оно ТОНЕТ в этом океане Темы, прямо-таки аки в оном Соляриса. И суть эту — жемчужную, бриллиантовую, яхонтовую — надо буквально выковыривать аки тот же изюм из той же булочки. И... тем не менее... Вокруг этого изюма объём теста можно было бы смело уменьшить раза в два. Без ущерба для качества...»

Оригинальная идея. Неожиданная. И потому — самым логичным образом — достойная отдельного внимание. Классификация и систематизация — это вообще отдельный разговор: развитие науки в средневековье (и сразу после) начиналось именно с этих двух «узловых моментов».

Но в том-то и дело, что факт наличия — имел место, а... дух от красоты идеи — не захватывало. К примеру «...«видов существует ровно столько, сколько их создало Бесконечное божество...» (не цитата, но так даже красивШе). Как излагает известный литературный герой — «...романЬтиЗЬму — нет...».

Здесь же идея — просто поразительно КРАСИВА. До безобразия. Аж завидки берут

Удивительно безыдейное фантЧтиво. То бишь в рамках литТриады (Тема + Идея + Антуравж) левая и правая «окантовки» имеют место быть, а, вот, серёдка — отсутствует напрочь. Вернее, формально — она есть, но при это она настолько БАНАЛЬНА, что даже плечами пожать не получится.

Ежели вести речь о неких аналогиях Сути сего текста, то самая ближайшая — это «дважды два — четыре». Ну, да — всё, чего там автор наваял — наличествует, есть такие «изъяны» у нынешнего человечества. И — ЧТО? В ладошки теперь хлопать? Облагодетельствовал, уважаемый Автор — а то бы мы, сирые да убогие, ну никогда бы сами не догадались, что такое — тут, на нашем свете — просиходит.

Как в плохом анекдоте, опосля оного прочтенния так и тянет спросить: «Ну..., и — где смеяться?..»

Для саморазвития психологи рекомендуют почаще покидать зону комфорта. Кто-то воспринимает понятие зоны комфорта как какую-то абстракцию, потому что никогда не оказывался в полностью комфортных условиях, а кто-то, услышав о зоне комфорта, понимающе кивнёт, хотя никогда её по-настоящему не покидал.

Люди, считающие себя неудачниками и вынужденные постоянно сталкиваться с трудностями, как правило воспринимают эти трудности как нечто привычное и поэтому легче справляются с ними. Те же, кому по жизни всегда улыбалась удача, в критических ситуациях оказываются растерянными и оказываются не готовы справиться с трудностями. Именно это и случилось с двумя героями этого рассказа.

Какая мерзость. И какая удача, что текст сей — не полноценный роман, а всего лишь — квазирецензия. Полагаю, что и сам Лем ваял эти строчки сквозь рвотные потуги, борясь с головокружением и бледнея от брезгливости и отвращения.

Да, подобные темы нужны, безусловно. Хотя бы для того, чтобы — как сказано в одном давнем-давнем советском фильме, ещё по-моему дохрущёвском: «...чтобы каждый мог — смотреть, и — ненавидеть...».

...Столько эмоций в столь коротком отзыве потому, что внезапно поймал себя на мысли о незыблемости закона спирального развития: ничего не исчезает насовсем, ничего не появляется из полной неизвестности. Привык к тому, что человеконенавистническая идеология — это где-то там, в глубинах давно минувшего. Оказалось — ничего подобного. Как говорил дядюшка Мюллер из «Семнадцати мгновений весны»: «... и вот там, где вместо «здравствуй» прозвучит наше традиционное приветствие, вот там — мы начнём своё возрождение...».

Что интересно, даже в том фильме эти слова звучали эпическим преувеличением, фигурой речи, данью театрализованному действу синематографа. Расслабились мы, дрУги. Успокоились. Получается — ЗРЯ

Так ждал и лирики, и драмы,

Но игры в бисер получил.

Психоделический «Солярис»

- Он ничему не научил.

Хорошая фантастика, помимо оригинальных идей и необычных явлений, должна ещё раскрывать человеческую психологию, причины поступков человека, вызывать у читателя сопереживание, эмпатию. С этой точки зрения «Солярис» — именно что образец классической интеллектуальной фантастики. Этот роман представляет весьма оригинальную идею, но чувств при этом почти не вызывает. (Гуманитарий негодуэ, ага).

Прочитать «Солярис» именно для этого и надо — чтобы понимать, какого типа фантастика вам нравится больше.

Не уловил гениальности задумки. Автор предлагает сжечь книги не только графоманов (коих — да, 99% из всего имеющегося чтива), а вообще ВСЕ. Да и не только книгами оный автор предлагает ограничиться. Суть «предложения» — уничтожить ВСЁ, что создано в ХХ-ом веке. Типа — чтобы «вернуться к основам».

Ну... и — где смеяться? Об чём спитч? Это.. как бы... — от безысходности, что ли? Типа — по-другому всё одно не получится, графоманы — найдут способ впихнуть своё в тот остаток, что коллективно решим «пусть будет»? Так?

Как-то уж слишком витиевато, однако. Путанно. Избавление от пресыщения путём создания глобального дефицита. Эээ… н-да

Идея — действительно — шикарна. И книжка, реализующая оную суть «квазирецензии» — была бы прекрасным «духовным взносом» для Светлого Храма Фантастики.

Хотя... почему «была БЫ»?

Возьму на себя наглость утверждать, что таковая книжка — УЖЕ существует. Это — «Песни Гипериона»

АпсЮрд какой-то. Ни грамма не смешно. Горько. Понимаю, что медик Лем мог не понимать теории вероятности — вполне возможно. Но... то, что автор прекрасных фантастических произведений, ставших классикой Фантастики, может оказаться НАСТОЛЬКО... эээ... слабоинформированным — это просто ФАНТАСТИКА.

Есть простой тест на «понимание» оных «труднопонимаемых истин». Это — простой вопрос: «Если в опыте подбрасывания монеты 100 раз подряд выпала «решка», то — какова вероятность того, что и в 101-ый раз — ТОЖЕ будет «решка»?» Вот у того, кто в ВУЗе не прогуливал лекции по ТВ и МС, ответ — готов: «ТОЖЕ одна вторая». Потому что результат — НЕ завистит от параметров процесса, а определяется ЧИСЛОМ СОСТОЯНИЙ.

И, при этом, конкретика какого-то одного состояния — любого — ВОЗМОЖНА В ЛЮБОЙ МОМЕНТ. То бишь — даже если рождение конкретного человека составляет, допустим, одну сто миллиардную (или — сколько там нас БЫЛО ВСЕГО), этот не означает, что само событие НЕвозможно. Как раз НАОБОРОТ!

Вот и все «непонятки»

Миниатюризация и автоматизация оружия — реалии наших дней. Можно ли их было предсказать в 1983 году? Вполне. И Лем это сделал. Но Лем не был бы Лемом, если бы остановился на очевидном первом шаге. Нет, он доводит тенденцию до абсурда. Исследуя вопрос в рамках глобального противостояния супердержав, Лем уменьшает войска до почти микроскопических размеров и выводит самые причудливые способы их применения, от дождей-засухи до самосборной лазерной пушки однократного действия. Мало этого, Лем «прогнозирует» абсолютную степень компьютеризации как систем управления, так и систем планирования (военных и политических — всех). Вывод, к которому Лем подводит нормального читателя, таков: гонка вооружений — нелепое занятие, которое может дойти до полного бреда. Вот основная мысль очерка.

Но.

С 1983 года прошло много лет, и выяснилось, что не так уж конструкты Лема бессмысленны. Конечно, никто не будет делать робото-саранчу для поедания вражеского урожая (некому подрывать экономику США), но в мире, где есть терроризм и борьба с ним, вопросы точечного удара и скорости принятия решений становятся лемовскими. Какой-то компьютер по непонятной программе распознал на фотке в интернете лидера террористов. Анализ сообщений вывел на некое лицо, похожее на сколько-то там процентов на преступника. Пока компьютер сам не принимает решение, наносить ли удар, но он даёт рекомендации (ровно как компьютер политической партии даёт рекомендации по управлению страной у Лема).

Верно и обратное. Описанная у Лема микроармия, несущая в совокупности критическую массу радиоактивных изотопов (уран, видимо), пока недоступна террористам. Но микросхемы дёшевы, роботы размером с паука есть, и при наличии денег можно создать и запрограммировать роботов принести в крупный город какую-нибудь дрянь. Захват города? Но об этом у террористов речь не идёт. Напугать, нанести урон, не разбирая, кто солдат, а кто гражданский, — вот цель современного терроризма. И микроармии им очень даже подходят.

Ещё одна проблема, которую затрагивает Лем, это хакерство. Если управление войсками компьютеризировано полностью, то и главной задачей противника, и головной болью штабистов-программистов становятся эти компьютеры. Первые хотят захватить контроль над ними или ввести помехи, вторые ставят защиту и изобретают способы помехи обойти. Это неявная война. Никто не признаётся, что разрабатывает кибероружие, но все это делают. И вновь в наше время новый фактор — терроризм. Террористу наплевать на доктрину гарантированного уничтожения, баланса, равновесия сил и прочего. Террористу нужен хаос. Системы свой-чужой его не волнуют — пусть воюют все против всех, лишь бы побольше. Удалось влезть в военную систему, удалось подменить фотографию преступника на женщину с ребёнком, удалось спровоцировать удар беспилотника — отлично. Удалось что-то другое, большее по масштабам — прекрасно.

Единственное оружие проглядел Лем, а может, и не проглядел, но не стал обнародовать, — информационное. Столь же атомарное, как и армии псевдонасекомых, столь же неуловимое (я про соц. сети и фальшивые аккаунты), столь же разнообразное в применении и столь же болезненное. И это оружие не только государств и террористов. Им пользуются все: корпорации, полит. партии, рекламщики.

И последний штрих, который Лем из 1983 года не предсказал. Наёмные армии. Частные армии. Сдаваемые в аренду по дням и минутам. В мире «холодной войны» такое сложно было представить, но раз армия стала набором чипов с ножками, то есть оружием, почему бы и нет?

К сожалению, Лем оптимистичен. Показав всё разнообразие микроармий, он предполагает, что противоборствующие стороны откажутся от них, подпишут соглашение и т.п. Да, это сработало бы в мире 1983 года, в мире сверхдержав. Но это не сработает в мире террористических ячеек. Не с кем договариваться.

Роман написан в начале 70-х, и это заметно. Первая его половина заставила задуматься о том, насколько мировоззрение у многих людей того времени могло отличаться от того, что мы имеем сейчас. Взять цитату, которую приписывают Карлу Сагану: «Гонка ядерных вооружений это, как если бы, два заклятых врага стояли по грудь в бензине, но у одного в руках были три спички, а у другого пять». Насколько сильным в то время могло быть ощущение, будто весь мир сидит верхом на пороховой бочке? Потому что что-то подобное чувствуется в произведениях, написанных в тот период, и в данном романе тоже.

Поначалу бесконечные «трипы» главного героя меня сбивали с толку. Однако, прочитав роман полностью, должна признать, что в целом они смотрятся уместно и очень органично. После того как герой последовательно, раз за разом обнаруживает, что происходящее с ним галлюцинация, воспринимать часть с «будущим» становится куда легче, как и ставить под вопрос реальность всего и вся вместе с героем.

Как антиутопия роман пугает до мурашек. Момент, в котором герой видит «настоящую» внешность профессора – это, пожалуй, самое страшное, что я читала за последнее время. Немного уступает этому моменту реальная личина мира, в котором оказался герой, и то, как она проступает перед ним слой за слоем.

Концовка несколько разочаровала, потому что для меня ценность происходящего несколько снижается, когда становиться ясно, что это сон, бред, либо галлюцинация. Впрочем, с другой стороны, учитывая, как часто за весь роман ставилась под сомнение реальность, можно ли с уверенностью говорить о том, что на этот раз главный герой действительно проснулся?

Гениальнейшее изобретение Лема — «матрешка смыслов» квазирецензий: суть не только в том, что имитация факта существования книги позволяет — играя аспектами подачи материала — имитировать массу всяческих иных объектов, от несуществовавших научных теорий до абсурдных исторических эпох. Такой приём способен увеличивать и собственно «вложенность матрешки», то бишь — используя некую антуражную тематическую форму в качестве «словесной оболочки» ещё и «запихивать внутрь» целый спектр подтекста, реализую неявным образом совершенно обалденные «идеологические букеты».

Вот, конкретно сей текстик. Нет, это не про секс. И не про эротику. Название и всё, что с ним связано — в данном конкретном случае — всего лишь некая сигнальная система, формирующая «формальный скелет словесной конструкции». Реальная же («истинная», так сказать) тема, то бишь — самая «внутрення» из всех «матрешек смысла» — действительные движущие силы и рычаги манипуляции Социума, закономерности «подковерной» поведенческой и ценностной «Настройки Разума».

Шикарная книжка. Удовольствие

Теперь видно, откуда растут ноги у некоторых серий «Футурамы» и «Рика и Морти». Например, серия про Фрая и планету роботов повторяет одно из путешествий Тихого практически целиком. Узнал я и о знаменитых сепульках (хотя их тайна не раскрыта, судя по намекам, это нечто, служащее для размножения).

Лем – могучий автор. Энциклопедист, гений, много повидавший на своем веку (например, он работал врачом при социализме и механиком при нацистах). Философ, фантаст и юморист. Бывает, в коротком рассказе пан Станислав выдает столько удивительных идей, что каждой из них хватило бы на роман. Но иногда его заносит. Некоторые «путешествия» слишком затянуты, в некоторых – слишком абсурдный юмор или чрезмерная концентрация теологии на страницу текста (Лем очень любит рассуждать о Боге и религии – чуть ли не половина цикла посвящена этому).

Но эти недостатки просто не замечаются при чтении. Водоворот лемовских мыслей захватывает и не отпускает.

Цивилизация ГМО-существ, выродившаяся до полной деградации (с живой мебелью и роботами-философами). Планета роботов

Есть даже сатирический рассказ об «американской военщине», правда, Лем его потом никуда не включал. Разонравился, на заказ писал.

И тут я подхожу к самому разочаровывающему «путешествию» – «О выгодности дракона». В рассказе этом Советский Союз, наша Родина, сравнивается с вредным, склизким и разрушительным чудовищем, на которое совершенно напрасно тратятся ресурсы целой цивилизации. И которое грозит эту цивилизацию погубить. Этот рассказ, и особенно приписка 1993 года, обнажили истинные взгляды автора. Это разочаровывает, но не отменяет того факта, что Лем – гений. Просто не наш гений.

Чем интересен «Солярис», так это тем, что он оставляет после себя много пищи для размышлений. Есть некое место где, как говорят сегодня, действуют некие нетривиальные механики, из наличия которых много чего следует. Лем в своей книге излагает одну из множества историй, которая могла бы приключиться на Солярисе с учетом особенной активности этой планеты. История могла быть совершенно иной, но не менее чудесатой. ИМХО главным изобретением Лема является не конкретный сюжет, который мы наблюдаем в книге, а некое «пространство чудес» в котором считаются допустимыми определенные виды чудес.

И мне кажется, что мою точку зрения разделяют два режиссера, которые экранизировали «Солярис». Я про Тарковского (1972) и Содерберга (2002). Оба фильма хороши, но речь сейчас не о них. Речь о том, что оба режиссера не просто экранизировали слово в слово сюжет из книги, что само по себе было бы неплохо. Они сделали больше. Они оба дописали что-то свое, что тоже является допустимым в том же самом «пространстве чудес». «Солярис» — это прежде всего конструктор. Или декларация множества правил. Если у читателя есть привычка вести диалог с автором, в понятийном поле автора, то такой конструктор позволит получить значительно больше удовольствия чем нечто, созданное изобретателем конструктора как образец. «Солярис» — это книга, которая больше себя.

Если же все-таки попытаться назвать словами тему произведения, то пусть будет так: «Возможно ли мышление без сознания?» Много лет спустя Питер Уоттс в «Огнепаде» разовьет эту идею и покажет, что еще как возможно. Быть может Уоттс тоже вдохновился «Солярисом» и его «пространством чудес»? Действительно, зачем некой успешной, преуспевающей системе такая обременительная штука, как сознание? Оно только снижает эффективность.

Про сюжет распространяться не буду. Не хочу спойлерить. Замечу только то, что как и все на Солярисе, сюжет «Соляриса» имеет множественную трактовку. Которая до того множественная, что разумному океану вполне можно приписать даже человеческие мотивы. Исследуете меня? Рентгеном облучаете? ОК. Сейчас я вас сам начну исследовать.

Рекомендую читать книгу всем, кого интересуют «приключения ума». Здесь вполне заслуженная десятка.

Солярис — произведение неоднозначное, примерно первая треть произведения довольно интригующая, интересная, даже детективная, где Крис проводит небольшое расследование всех странностей происходящего на станции, вторая треть — довольно нудное описание океана и всех его проявлений при изучении, последняя часть, это то, к чему все таки приходят члены экипажа помимо воли Кельвина, в конце вообще какой-то сумбур, так же поведение всех персонажей абсолютно непредсказуемо, непонятно и нелогично, но почитать можно ради того, чтобы понять, почему весь мир считает это шедевром фантастики.

Не характерный роман для Лема. Обычно Лем писал научную фантастику, а тут детектив. Столько стран задействовано: США, Франция, Италия, Великобритания, Швеция, Австрия. Тем более странно, что Польша никак не задействована. Кстати сказать, сюжетная линия со спасением Аннабель показалась мне совсем лишней. Вполне можно было бы не вводить в сюжет происшествие на эскалаторе, и ничего не изменилось бы.

Действие «Верного робота» происходит примерно в 2000 г., но Лему стоило бы выбрать более отдалённое будущее. Ведь в 2000 г. ещё не появились такие роботы, как Граумер.

Надо сказать, что способ создания человека описан совершенно неправдоподобно. Тут Лем слишком явно подыгрывает Граумеру. Также несколько странно, что Граумер не дал созданному им человеку никакого имени. До самого конца пьесы он склоняется просто как «странный тип».

Я заметил, что у Граумера любимый яд — аконит. То он советовал Клемпнеру отравить кого-то из персонажей аконитом, то он советовал ему подсунуть аконит персонажу уже другого детектива, то он пытался отравить аконитом Клемпнера и странного типа. Чем аконит так понравился Граумеру?

Сравнение бортового компьютера в рассказе с современными компьютерами неверно, сравнивать нужно с современными искуственными интелектами. Психоз искустенного интелекта описанный в произведении вполне возможен. Выявление подобного психоза через тесты будет задачей далеко нетривиальной. Можно конечно поспорить, что психотерапевт, разрешивший работу над проектом, виноват не меньше Корнелиуса.

Основная идея романа заключается в невозможности построения идеального общества какими-то чисто физическими воздействиями. Детские прививки («бетризация»), которые устраняют агрессию, через несколько десятилетий лишили человеческий социум человечности. Общество, с которым встречается главный герой — псевдокоммунизм, где все якобы равны, а многочисленные блага бесплатны. Но в нем нет жажды нового, пытливого энтузиазма познания, живого труда и творчества. Зато все заметнее становится простой утилитаризм, удовлетворение своих прозаических потребностей. Возникает общество бездельников: основное занятие инженеров — заполнение второстепенных бланков; дизайнеры одежды делают образцы из специального тюбика; машины и роботы с искусственным интеллектом изготавливают практически все вещи, при этом находясь в рабском положении. Тут есть два выхода — бежать от такого «доброго» социума и пуститься в новое космическое путешествие, открывать новое, пусть и не нужное для Земли, следуя своей архаичной «агрессивной природе» или же принять это общество и иметь мужество жить в нем. Каждый решение принимает сам...

Наиболее подходящее слово в качестве краткой характеристики романа — разочарование.

Хотя начало произведения интригует, середина держит в напряжении, но концовка просто смазана. Ожидал развязки намного глубже, а объяснение происходящему — поизящнее и позаковыристие. Главный инспектор, всю дорогу проявляющий благоразумие, осторожность и проницательность, в финальной сцене ведёт себя совсем не по-полицейски — слишком много в его объяснении надуманности, вся версия строится на одних допущениях, взятых, как мне показалось, просто из воздуха. Да и гипотеза доктора Сисса, изложенная им в середине романа, вызывает множество вопросов и, по большому счёту, тоже основывается на умозрительных допущениях, взятых по принципу подгонки под ожидаемый результат.

И да, кстати, при чём здесь дохлые кошки? Почему полицейский не заметил злоумышленника, который манипулировал трупом? Ведь даётся чётко понять, что констебль Уильямс — не робкого десятка, плюс к этому — материалист, не склонный к вере в мистику. Испугался — да, но мне кажется, был в состоянии проверить, что там такое с трупом происходит.

Подозрения инспектора Грегори в отношении Сисса тоже необоснованны и по сути являются провалом всего расследования. Довёл учёного до нервного срыва.

В общем, много вопросов, на которые автор не отвечает, чем читателя и разочаровывает. В книге много интереснейших рассуждений, например, по поводу статистики и развития стратегического ядерного вооружения, однако отсутствует то главное, что должно быть в детективе, — нет внятного и определённого разъяснения.

Понятно, что Лем писал преимущественно фантастику, но детективное начало в данном произведении всё же превалирует, поэтому читатель и ожидает именно детективного финала.

Философские вопросы, которые поднимает автор интригуют, но сама подача выглядет архаичной, а местами даже нудно-выспренной, особенно если сравнивать с лучшими фантастами поколения Лема.

... цитата, в качестве примера.

“Почти сотня людей, которые месяцами не слышали шума ветра и научились ненавидеть пустоту так, как ненавидит ее лишь тот, кто хорошо знает.” Сотня специалистов «научились ненавидеть пустоту», Карл!

«Магелланово Облако»... Выдающееся, новаторское для своей эпохи произведение как по глобальности идеи, так и по композиционной структуре. Практически предтеча «Туманности Андромеды», «Каллисто» и других коммунистических утопий подобного масштаба. Хотя знаменитое первое издание книги на русском языке вышло в 1960 году в издательстве Детгиз, роман с очень большой натяжкой можно отнести к литературе для школьного возраста. Это произведение гораздо более высокого «полета» — глубоко психологическое и философское. Об этой книге уже сказано немало слов, и хороших, и плохих, поэтому я остановлюсь лишь на том, что в этом произведении оказалось наиболее значимым лично для меня.

Если говорить о литературном подходе, на меня произвели сильное впечатление несколько моментов:

Потрясающей красоты и глубины вступление. Сразу нажимаю виртуальную кнопку «да».

Затем, в первой части романа Лем описывает детство главного героя от первого лица — казалось бы, типичный прием в реалистической литературе. Но это детство человека, живущего в мире будущего! Первые детские впечатления от соприкосновения с невероятными технологиями, ставшими повседневной реальностью... Первые воспоминания о жизни в полностью переустроенном мире, зачастую искаженные, преувеличенные, забавные, как и любые воспоминания ребенка... Вот четырехлетний мальчик пугается голограммы своего дяди, вышедшего на связь с другой точки земного шара, или, чуть повзрослев, получает в подарок от бабушки набор для видеопластического моделирования... И все это описывается с такой невероятной достоверностью, теплотой и светлой грустью, как будто мы читаем мемуары или роман классика-реалиста! Никаких сомнений в истинности происходящего. Остается только восхищаться гениальной стилистической находкой автора!

Еще одна особенность романа, которую я хотел бы выделить — равнозначное внимание автора к сиюминутному и глобальному. Я бы даже сказал, что Лем намеренно подчеркивает неразрывность этих понятий. Весь роман по своей сути — это жизненный путь главного героя с первых шагов, исканий и стремлений, до того момента, когда он совершит главный, переломный поступок в своей жизни, сыграв особенную, пусть и не самую значительную роль в осуществлении великой цели всего человечества. Люди, которых он встретит на этом пути, и холодное молчание звезд... Мимолетные разговоры и шорох листьев... Первая влюбленность и настоящая любовь... Обычные будни и моменты, которые запоминаешь на всю жизнь... Все это будет одинаково значимым и, как мозаика, постепенно сложится в одно целое!

Современный читатель, скорее всего, отнесется к жанру «коммунистическая утопия» достаточно настороженно. По понятным причинам. Но ведь коммунизм в фантастике — это «совсем другой коленкор». Так каковы же у Лема эти люди будущего? Какие у них ценности? Они чистосердечны и открыты, в чем-то все они — дети, каждый из них сохранил страсть, увлеченность и верность любимому делу. Их разум всегда подвижен, они непрерывно мыслят, творят, создают. В разговоре они просты и прямолинейны — обращаются друг к другу на «ты», свободно разговаривают на любые темы, с юмором, без лишнего стеснения и барьеров, но с бесконечным уважением к собеседнику. Они любят и ценят свою жизнь, но при этом не задумываясь отдадут ее ради спасения других. Они носят имена, хранящие память о происхождении их предков — Тер-Акониан, Уль Вефа, Соледад — но при этом каждый из них чувствует себя частью единого человечества. В их лексиконе нет места для слов «война» и «убийство». Они создали автоматы, способные выполнить сложнейшие задачи, но решающие действия по прежнему остаются за человеком. Любая информация доступна, подлинниками ценнейших произведений искусства являются кристаллы кварца с записанной на них информацией (как и в наши дни — электронные книги и видео-аудио контент поступает в продажу сразу в цифровом формате), что исключает приоритет единоличного обладания оригиналом, манию собирательства и т.д. Что ж, по-моему не так уж и плохо! Более того — во многом просто необходимо, как глоток свежего воздуха!

При желании, к некоторым аспектам произведения можно было бы придраться, но я все равно поставлю десятку за какой-то невероятный «внутренний стержень» всего повествования, за это бесконечное количество гениальных мелочей, таких незначительных на первый взгляд, но заставляющих сердце отзываться откуда-то из глубины!

P.S. Как профессиональному музыканту, мне было особенно приятно видеть внимание автора к этому виду искусства. Главу «Девятая симфония Бетховена» я считаю одной из самых страстных и проникновенных в романе.

Прочитал рассказ С.Лема «Exodus» («Исход») на русском языке. Не совсем понял окончание...

Глянул в оригинал на польском...

Оказывается, в самом конце (11-я строка или 6-й абзац снизу) вместо:

– Мне всё равно, Мат, и знаешь почему?

следует читать (в соответствии с оригиналом: – Mnie nie jest wszystko jedno, Mat, a wiesz czemu?):

– Мне не всё равно, Мат, и знаешь почему?

Теперь всё понятно...

Да простит меня многоуважаемый пан Станислав, но пытаясь воочию представить себе некоторые описания чужой планеты, я не смог этого сделать — фантазия моя спотыкалась и , уж не знаю по каким причинам, падала навзничь. Может быть я несколько устал при чтении или просто не смог удержать в черепушке моей то обилие детализаций этого мира, но да — часть страниц мною не были до конца осознанны, а расслабленно плыть по течению слов в тексте, привычки, увы, нет.

Итак. Хотя, что собственно итак ? Уверенно предполагаю, что отзывов и других впечатлений в письменном выражении на этот роман существует множество, и только я во вполне приличном читательском (а вы о чём подумали?) возрасте наконец прочёл это вот, как пишут — знаковое для автора, произведение. И получилось у меня два основных затыка, о первом я уже написал выше, а второй — бросающаяся в глаза техническая отсталость при описании покорителей небесных и иноземных пространств. И это, конечно, наложило отпечаток на общие впечатления (ну да, вот так).

Хотя вот, надеюсь, что основное, то есть ради чего это было написано, я ощутил и прочувствовал — это то, что случилось собственно к концу книги, то есть сам контакт (пусть те, кто не читал, пока сами попробуют вообразить, что я имел в виду). И это было действительно великолепно по исполнению и мысли, Поэтому, да, роман скорее понравился, несмотря на все мои, уже перечисленные, заморочки и оговорки.

Неоднозначный рассказ. Своеобразная философия о формировании высшего космического разума, в том значении, в котором мы можем его понять.

Не всё понятно в этой военной науке, но со временем рано или поздно должно дойти:

Спасибо за совет Mangemorte

До чего же красиво. Неподражаемо, великолепно, изящно. Вершина Фантазии как основа замечательной Фантастики. Действительно: возможности Разума, не скованного условностями — безграничны. Какое счастье, что есть такие книжки.

Это эссе вполне можно рассматривать в качестве «научной базы» для люцысиневского цикла «В память о прошломи Земли». Без каких-либо натяжек. Тот же факт, что и первое и второе всего лишь фантЧтиво — только «придаёт остроты моменту». Вот она — МОЩЬ Фантастики. Какой ещё литературный Жанр — сравнится?

Да. Лем — он и в Африке Лем

Шедевр. Великолепнейший пример «мозгокрутства» средствами, свойственными исключительно и только — Фантастике. Неподражаемая игра разума — жоглирование предпосылками, тезисами, основаниями и выводами, «загримированными» под реальный процесс «публикации результатов познания» настолько искусстно, что создается полное впечатление совершеннейшей логичности, основательности и — потому — настоящей (а не псевдо-) «научности».

Это... красиво. Это — завораживает. Настолько, что возникает желание воспринять всё это «бла-бла-бла» за чистую монету. Это уже — просто высший пилотаж Фантастики.

Вот ради выискивания вот таких «жемчужин» и стоит ковыряться в куче текстов Жанра. Да, результат — приемлем, вполне

Какая замечательная Утопия. С одной стороны — проивоположность «Туманности Андромеды» с её неуёмной жертвенностью, с другой — альтернатива всем прочим противоположностям с, так сказать, «иным знаком»: мирам, к примеру «Видоизменённого углерода», «Землянина», Гражданина Галактики и т.д. и т.п. Некая своеобразная реинкарнация «Нового дивного мира», с неким иным уклоном.

Шикарная сказка. Поделка настоящего Мастера, выполненная настолько тщательно, искусстно, даже эффектно, что... — хочется верить. В реальную возможность существования подобного мира. Увы, чем выше «начитанность» (то бишь — возможность адекватного сравнения с не менее богатым фактологией материалом иной направленности), тем магия «легковерия»- слабее. Н-да.

И — тем не менее. Красивый мир. Шикарная сказка

Никогда не понимал любителей антиквариата. Никогда. До тех пор, пока не построил свой дом, а в нём — не соорудил себе кабинет. О-о-о, непосредственно после этих событий — всё изменилось с точностью до наоборот. Видимо, вне гарантий некой разумной продолжительности комфорта, сам комфорт — как понятие — носит весьма отвлечённый характер.

Так вот, этот цикл — великолепнейшее бюро времён Людовика XV-го, невообразимо «домашнее» и не менее роскошное. С точки зрения потребностей современных интерьеров это — конечно же — жуткий оксюморон. Жуткий. Но... такой УЮТНЫЙ, что... противостоять искушению — абсолютно невозможнро. Просто немыслимо.

Да, уважаемый потенциальный читатель, да — весь этот цикл (и по фактологии и по антуражу) довольно наивен (и это ещё мягко сказано), но... мы же не в бухгалтерии, в конце-то концов. Факты, цифры, итог, аргУменты... — это так скуШно, если задуматься. Что-то — да, надо калькулировать, без этого — никуда. А что-то... — можно (и даже нужно) «выносить за скобки», так сказать.

Что-то — и может и должно — нравиться только потому, что оно есть

Всё это замечательно, умнО, интересно, однако... это невыносимо НУДНО. Реакция — точна та же, что и на «Солярис». И тут и там — вопиющий избыток текста.

Даже цитатку тисну из оного отзыва: «...объём теста можно было бы смело уменьшить раза в два. Без ущерба для качества...». Как минимум — в два раза.

Вне всяких сомнений, уважаемый потенциальный читатель, у каждого понятия о целессобразности объемов — СВОИ, но... эээ... среднестатистически, так сказать, прав — ИМЕННО Я

Прекрасный пример гениального НФ-предвидения. Прямо-таки — классический пример. Потому как Лем умер в 2006-ом. И в том же — 2006-ом впервые, фактически, был опробован принцип «практического создания» искусственного интеллекта.

Цитата: «...в 2006 году было предложено несколько неконтролируемых процедур обучения нейронных сетей с одним или несколькими слоями с использованием так называемых алгоритмов глубокого обучения. Эти алгоритмы могут быть использованы для изучения промежуточных представлений, как с выходным сигналом, так и без него, чтобы понять основные особенности распределения сенсорных сигналов, поступающих на каждый слой нейронной сети...».

Перевод на русский язык в начале января «гоняли» многократно на телеканале «Наука». Цитату оттуда не приведу, но — по памяти: «...программисты могут гарантировать строгое соблюдение принципов обучения нейронной сети, но гарантировать, хотя бы даже в общих чератах, ВЫВОДЫ, которые — в итоге — искусственный интеллект будет использовать в своей работе... Увы, но регулировать в полном объеме РЕЗУЛЬТАТ ОБУЧЕНИЯ нейронной сети — на сегодняшний день развития технологии ИИ пока НЕВОЗМОЖНО.

Вот такие дела. Так что рассказ — шедеврален. По меркам НФ — просто шедеврален

Да, формально — «...роботов тоже иногда «плющит» альпинизмом...», вот, собственно говоря — и всё, что тут есть. Это — формально.

Но... это, как бы и не про роботов. Это про то, что «роботов иногда» — ТОЖЕ. Вот в чём фишка-то. Накой это вообще, В ПРИНЦИПЕ — надо. Хоть людям, хоть роботам. Формально — проблематика ИСКУССТВЕННОГО интеллекта, а НЕформально — интеллекта ВООБЩЕ.

Но — как сие ни парадоксально — суть и не в этом. А в том, что автор сего опуса — Станислав Лем. Будь кто иной, рискну предположить, что — да, можно было бы и вообще не читать. Потому как — в сотый раз, формально — текст ни о чём. Так, о вполне себе отвлечённых материях.

Однако — это Лем. А значит — это Литература. Полагаю, что вопрос разрешается именно ТАК

Не знаю, как у тебя, уважаемый потенциальный читатель, а у меня в детстве была мечта — надыбать такую НФ-книжку, чтобы можно было «полностью прочувствовать», окунуться с головой в ту воображаемую гамму ощущений, что будет свойственна нашим далёким потомкам, что выйдут в космос, покорят межзвёздное пространство и т.п. У них — наверное — будет весьма специфическое отношение ко всяким фишкам прогресса типа космических кораблей, роботов, прочей технологической мишуры. У них не будет нашей восторженности перед возможностями развитой технологии, что «...по внешним проялениям неотличима от магии...».

На фоне этих технических чудес проявления обычных человеческих чувств должны быть неподражаемо своеобразны. ТАК МНЕ КАЗАЛОСЬ. Ну, действительно же — не может же ничего уж совсем не поменяться в поведении людей, если полёт к звёздам — вдруг станет некой обыденностью...

Так вот, я знаю всего двоих НФ-авторов, которые способны ваять подобные текстов: это — Лем и Биленкин. И перед тобой, уважаемый потенциальный читатель — один из ТАКИХ текстов. Шикарное чтиво

Даже применительно к реалиям дня сегодняшнего — в тексте столько ляпов и несуразностей, что восприятие его как полноценной НФ — полностью исключачется.

Зато — примерно в тот же момент, когда приходит оное понимание, подкреплённое твердым осознанным убеждением, возникает магия Детектива, появляется некий флёр таинственности и непонятности. Это — вполне адекватная замена, практически полностью компенсирующая некие «неудобства» от «антикварности» текста.

И вот эта вот «детективность» — о-о-о.., изваяна оная просто замечательно. Своеобразно, неповторимо, неподражаемо. Ибо — в сочетании с упомянутой выше «антикварностью». У меня лично это впечатление ассоциируется, как сие ни парадоксально звучит, с завтраком в подмосковном СПА-отеле в первых числах января: солнышко, пушистый снег за окном, тишина, расслабленность... Полное впечатление сказки, чуда, праздника.

Короче, уважаемый потенциальный читатель — это Жемчужина. Это именно тот текст, что входит в Сокровищницу. Это — КЛАССИКА Фантастики. Не пройди мимо

Этот рассказ несколько выпадает из стройной шеренги произведений о пилоте Пирксе: произведений психологических, произведений драматических, произведений часто трагических, но всегда непременно строго серьёзных. И всё потому, что пан Станислав решил наконец рассказать своим читателям о том, как будет выглядеть бардак в космосе. Тот самый бардак, которого у нас с избытком хватает на Земле (профессиональная некомпетентность, пьянство на рабочих местах, разгильдяйство, нарушение правил и инструкций, ну и так далее в том же духе), но который, слава богу, ещё не успел перебраться в космос.

Естественно, что о таких вещах проще для автора и интереснее для читателя писать с некоторой долей иронии. Вот таким образом и появился в цикле рассказ иронично-драматический :). Получилось неплохо, как всегда и умненько, и увлекательно. А ещё злободневно, причем чем дальше, тем всё более злободневно :).

А космический корабль чужой цивилизации... — он конечно же здесь всего лишь красивый повод. Только вот почему-то в детстве, когда этот рассказ читался в первый раз, меня больше всего в нём огорчало то, что мы (земляне) всё-таки упустили этот корабль :(.

Цикл произведений о пилоте Пирксе сильно постарел и плоховато сохранился — в настоящее время читать такое будет довольно сложно, особенно молодому поколению и особенно любителям бодрого «кинематографичного» сюжета. В начале/середине второй половины прошлого века, на волне энтузиазма, связанного с зарождением и расцветом НТР и НФ, такого рода литература, конечно, выглядела очень свежо и вызывала недюжинный интерес и даже азарт в определённых кругах (преимущественно технической и околотехнической интеллигенции), благодаря чему цикл и получил заслуженную известность, но сейчас времена, к сожалению, поменялись слишком сильно.

Слишком уж далеко шагнули так любимые Лемом наука и техника, на которые он в данном случае сделал главную ставку. Огромную часть объема цикла занимают разнообразные вариации на тему «перфокарты в космосе» — и по нынешним меркам это вполне может показаться полнейшим, не имеющим никаких оправданий абсурдом. Причём, если в жанре, например, условного «стимпанка» такого рода анахронизмы никогда не будут выглядеть нелепо, поскольку задают основной тон в общей стилистике и вообще определяют строение и особенности общества и мира в целом, его эстетику и во многом даже этику, то в данном случае все эти «перфокарты» мало того, что безнадёжно устарели, так ещё и изначально ничего особо не определяют и не задают — это просто не имеющие почти никакого отношения к сюжету весьма многословные (и зачастую весьма наивные, по меркам нынешней науки) фантазии и вариации на тему чистого научно-технического прогресса. Встречаются, конечно, и вкрапления нестареющей классики в виде философии, психологии, социологии и т.п. — но гуманитарная сфера знаний всё-таки находится, к большому сожалению, явно на вторых ролях, хотя по нынешним меркам она производит гораздо более сильное впечателение, чем угадайки на техническую и технологическую тему.

При этом чёртовых «перфокарт» слишком уж много — такое ощущение, что цикл примерно процентов на 80 состоит из таких вот весьма пространных и при этом не особо влияющих на сюжет технических описаний и рассуждений — то есть из, приблизительно, тысячи с лишним страниц, которые занимает весь цикл (включая роман Фиаско), около 900 страниц отведено упражнениям автора в подробном описании научно-технических деталей и концепций — на определённом этапе продираться через всё это сильно надоедает, особенно если учесть, насколько безнадёжно устарела большая часть технической составляющей. Соответственно, на самого пилота Пиркса и на его приключения (тоже, кстати сказать, по большей части не очень-то и захватывающие) приходится дай-то бог, чтобы хотя бы страниц 200 всего немалого объёма цикла, — и такое положение вещей очень быстро начинает вызывать некотрое подспудное раздражение.

Тем не менее, для определённого типа читателя цикл в целом может оказаться довольно неплох, особенно если сделать скидку на прошедшие с момента его написания десятилетия, и — самое главное! — если суметь заранее настроиться на сугубо технический уклон, а также на плавность и даже некоторую медитативную заторможенность повествования (лично мне это, к сожалению, не очень удалось, поэтому я и сосредоточился в основном на недостатках, да простят меня фанаты, коих, судя по местным рецензиям и оценкам, подавляющее большинство). Всё-таки Лем, безусловно, большой мастер классической НФ и даже в данном цикле это хорошо ощущается, особенно если вы никуда не спешите, интересуетесь «реалистичной» научно-технической составляющей, цените сложную и замысловатую, но при этом ясную и внятную логику рассуждений и — ещё раз — совершенно никуда не спешите.

Вкусно. Ламповость сегодня только добавляет ретро-флёра и особую изюминку и некую альтернативность этой вселенной. Я только не понимаю, как мудрый (хоть и ламповый) искусственный интеллект сделал решающую ставку в своём движении вперед на такой ненадежный элемент как этот Харден. Ведь ясно, что успех взаимодействия с ним был под большим вопросом. Позднее, во времена классического киберпанка, искусственные интеллекты поумнели. Этому всё равно ничего не светило — эволюция не пропустила.

Кстати, показалось, что идеи, позже развившиеся в мудреном «Големе XIV» были заложены уже здесь.

Если «Осмотр на месте» Лема — произведение по мотивам «Последних и первых людей» Стэплдона, то «Записки всемогущего» — размышления автора над романом Стэплдона «Создатель Звезд». Только если Стэплдон описывал Создателя снаружи, не давая его внутренних характеристик, то Лем идет еще дальше — он описывает бога из «Создателя Звезд» с точки зрения самого бога (бог же всемогущий — ему ничего не стоит анализировать самого себя). И все, что вам не достовало в трансценденциях Стэплдона «договаривает» Лем, предварительно пересказав в сущности концепцию «Создателя Звезд». Этим произведением Лем ставит точку в своих богословских изысканиях — и создает вполне себе новую религию на основе логики и философии. Если бог есть — то он именно такой, как его описал Лем. Главный вопрос жизни, вселенной и всего остального вместе с ответом блестяще выводится из общелогических соображений — наслаждайтесь.

Суть там примерно в следующем

Стиль произведения конечно своеобразный и напоминает вывод математической теоремы, но результат того стоит... Это конечный религиозный текст, за которым уже ничего нет, т.к. он охватывает все концепции бога сразу...

Настолько сухо, что больше похоже на отчёт, а не детективный роман. Лем, конечно, не образцовый писатель человеческих душ, но это слабо даже для него.

Детективная часть скучна, развязка разочаровывает, есть заброшенные сюжетные линии.

Один из лучших романов-размышлений о сочетании двух Космосов: физического и психологического.

Современный человек привык жить как бы в двух мирах: привычно-цивилизационном и навязанном Наукой. Попросите любого прохожего указать, где находится Америка, и он не задумываясь покажет на запад. Напомните ему о форме Земли и, возможно, он неуверенно покажет вниз. Физическая картина мира расходится с человеческим представлением. Мы знаем, что небо — видимая часть бесконечной Вселенной, что Земля — шар с ограниченным по размерам ядром, но мы чувствуем, что все люди живут на одной плоскости, и над этой плоскостью суть место благое, светлое, а под плоскостью — бескрайний мрак и холод. Для древнего человека картины совпадали: наверху, в облаках, — Рай, солнце движется вокруг Земли, звёзды приколочены к небосводу и так далее. Наука доказала нам, что это не так. Но мы не может перестать верить, не можем отказаться от своего культурного наследия и повседневного опыта, сплавленных в подсознательные ощущения. Мы лавируем между этими двумя картинами мироустройства, ловко переключаясь с одной на другую. То же произошло с медициной, биологией, химией. Можно открыть учебник и прочитать, какие зоны коры возбуждаются при том или ином чувстве; мы знаем, что есть химические препараты, изменяющие настроение; но мы убеждены, что наша индивидуальность суть нечто внехимическое, внебиологическое, что-то не подверженное материальным манипуляциям.

В своём романе «Глас Господа» Станислав Лем нащупывает связи и, мне видится, перебрасывает мостик между этими двумя мирами.

Фабула романа проста. Из бесконечного потока нейтринного излучения удаётся выделить повторяющуюся серию, направленную в определённую область космоса. Серия названа Посланием, и для расшифровки его на изолированной американской базе создаётся научный центр. Собрали всех: и лингвистов, и физиков, и теоретиков, и практиков. Результат не соответствует ожиданиям. Проект закрывается.

Никакой окончательной разгадки Послания Лем не даёт. Но сам процесс расшифровки, включая череду гипотез, обсуждений, экспериментов, открывает возможность порассуждать о природе и доброжелательности Космоса, о восприятии Космоса человеком, о метафизике Космоса и человека, о путях развития цивилизации и о многом другом. Финальное предположение об отправителе Послания настолько близко к определению Бога, насколько это возможно в физическо-научной картине мира.

Мне трудно предположить, кому эта книга может не понравиться. В ней есть практически всё: и самоанализ, и работа коллектива учёных с соперничеством, поиском и удачами, и завораживающие результаты, и невероятные гипотезы, и, конечно, много-много рассуждений, о которых я писал выше. Единственное, чего в романе нет абсолютно, — это любовной линии. Собственно, в романе вообще нет женщин. Ни одной. Десятки персонажей — и ни одной женщины. Даже в воспоминаниях главного героя нет упоминаний о женщинах. Это не из-за какой-то нетрадиционной направленности, а просто эта чувственная сфера исключена, вернее, как заметит читатель, заслонена любовью к науке, к познанию, к математике.

Роман «Глас Господа» стоит прочитать хотя бы потому, что после него становится не так одиноко на свете.