Действие «Верного робота» происходит примерно в 2000 г., но Лему стоило бы выбрать более отдалённое будущее. Ведь в 2000 г. ещё не появились такие роботы, как Граумер.

Надо сказать, что способ создания человека описан совершенно неправдоподобно. Тут Лем слишком явно подыгрывает Граумеру. Также несколько странно, что Граумер не дал созданному им человеку никакого имени. До самого конца пьесы он склоняется просто как «странный тип».

Я заметил, что у Граумера любимый яд — аконит. То он советовал Клемпнеру отравить кого-то из персонажей аконитом, то он советовал ему подсунуть аконит персонажу уже другого детектива, то он пытался отравить аконитом Клемпнера и странного типа. Чем аконит так понравился Граумеру?

Сравнение бортового компьютера в рассказе с современными компьютерами неверно, сравнивать нужно с современными искуственными интелектами. Психоз искустенного интелекта описанный в произведении вполне возможен. Выявление подобного психоза через тесты будет задачей далеко нетривиальной. Можно конечно поспорить, что психотерапевт, разрешивший работу над проектом, виноват не меньше Корнелиуса.

Основная идея романа заключается в невозможности построения идеального общества какими-то чисто физическими воздействиями. Детские прививки («бетризация»), которые устраняют агрессию, через несколько десятилетий лишили человеческий социум человечности. Общество, с которым встречается главный герой — псевдокоммунизм, где все якобы равны, а многочисленные блага бесплатны. Но в нем нет жажды нового, пытливого энтузиазма познания, живого труда и творчества. Зато все заметнее становится простой утилитаризм, удовлетворение своих прозаических потребностей. Возникает общество бездельников: основное занятие инженеров — заполнение второстепенных бланков; дизайнеры одежды делают образцы из специального тюбика; машины и роботы с искусственным интеллектом изготавливают практически все вещи, при этом находясь в рабском положении. Тут есть два выхода — бежать от такого «доброго» социума и пуститься в новое космическое путешествие, открывать новое, пусть и не нужное для Земли, следуя своей архаичной «агрессивной природе» или же принять это общество и иметь мужество жить в нем. Каждый решение принимает сам...

Наиболее подходящее слово в качестве краткой характеристики романа — разочарование.

Хотя начало произведения интригует, середина держит в напряжении, но концовка просто смазана. Ожидал развязки намного глубже, а объяснение происходящему — поизящнее и позаковыристие. Главный инспектор, всю дорогу проявляющий благоразумие, осторожность и проницательность, в финальной сцене ведёт себя совсем не по-полицейски — слишком много в его объяснении надуманности, вся версия строится на одних допущениях, взятых, как мне показалось, просто из воздуха. Да и гипотеза доктора Сисса, изложенная им в середине романа, вызывает множество вопросов и, по большому счёту, тоже основывается на умозрительных допущениях, взятых по принципу подгонки под ожидаемый результат.

И да, кстати, при чём здесь дохлые кошки? Почему полицейский не заметил злоумышленника, который манипулировал трупом? Ведь даётся чётко понять, что констебль Уильямс — не робкого десятка, плюс к этому — материалист, не склонный к вере в мистику. Испугался — да, но мне кажется, был в состоянии проверить, что там такое с трупом происходит.

Подозрения инспектора Грегори в отношении Сисса тоже необоснованны и по сути являются провалом всего расследования. Довёл учёного до нервного срыва.

В общем, много вопросов, на которые автор не отвечает, чем читателя и разочаровывает. В книге много интереснейших рассуждений, например, по поводу статистики и развития стратегического ядерного вооружения, однако отсутствует то главное, что должно быть в детективе, — нет внятного и определённого разъяснения.

Понятно, что Лем писал преимущественно фантастику, но детективное начало в данном произведении всё же превалирует, поэтому читатель и ожидает именно детективного финала.

Философские вопросы, которые поднимает автор интригуют, но сама подача выглядет архаичной, а местами даже нудно-выспренной, особенно если сравнивать с лучшими фантастами поколения Лема.

... цитата, в качестве примера.

“Почти сотня людей, которые месяцами не слышали шума ветра и научились ненавидеть пустоту так, как ненавидит ее лишь тот, кто хорошо знает.” Сотня специалистов «научились ненавидеть пустоту», Карл!

«Магелланово Облако»... Выдающееся, новаторское для своей эпохи произведение как по глобальности идеи, так и по композиционной структуре. Практически предтеча «Туманности Андромеды», «Каллисто» и других коммунистических утопий подобного масштаба. Хотя знаменитое первое издание книги на русском языке вышло в 1960 году в издательстве Детгиз, роман с очень большой натяжкой можно отнести к литературе для школьного возраста. Это произведение гораздо более высокого «полета» — глубоко психологическое и философское. Об этой книге уже сказано немало слов, и хороших, и плохих, поэтому я остановлюсь лишь на том, что в этом произведении оказалось наиболее значимым лично для меня.

Если говорить о литературном подходе, на меня произвели сильное впечатление несколько моментов:

Потрясающей красоты и глубины вступление. Сразу нажимаю виртуальную кнопку «да».

Затем, в первой части романа Лем описывает детство главного героя от первого лица — казалось бы, типичный прием в реалистической литературе. Но это детство человека, живущего в мире будущего! Первые детские впечатления от соприкосновения с невероятными технологиями, ставшими повседневной реальностью... Первые воспоминания о жизни в полностью переустроенном мире, зачастую искаженные, преувеличенные, забавные, как и любые воспоминания ребенка... Вот четырехлетний мальчик пугается голограммы своего дяди, вышедшего на связь с другой точки земного шара, или, чуть повзрослев, получает в подарок от бабушки набор для видеопластического моделирования... И все это описывается с такой невероятной достоверностью, теплотой и светлой грустью, как будто мы читаем мемуары или роман классика-реалиста! Никаких сомнений в истинности происходящего. Остается только восхищаться гениальной стилистической находкой автора!

Еще одна особенность романа, которую я хотел бы выделить — равнозначное внимание автора к сиюминутному и глобальному. Я бы даже сказал, что Лем намеренно подчеркивает неразрывность этих понятий. Весь роман по своей сути — это жизненный путь главного героя с первых шагов, исканий и стремлений, до того момента, когда он совершит главный, переломный поступок в своей жизни, сыграв особенную, пусть и не самую значительную роль в осуществлении великой цели всего человечества. Люди, которых он встретит на этом пути, и холодное молчание звезд... Мимолетные разговоры и шорох листьев... Первая влюбленность и настоящая любовь... Обычные будни и моменты, которые запоминаешь на всю жизнь... Все это будет одинаково значимым и, как мозаика, постепенно сложится в одно целое!

Современный читатель, скорее всего, отнесется к жанру «коммунистическая утопия» достаточно настороженно. По понятным причинам. Но ведь коммунизм в фантастике — это «совсем другой коленкор». Так каковы же у Лема эти люди будущего? Какие у них ценности? Они чистосердечны и открыты, в чем-то все они — дети, каждый из них сохранил страсть, увлеченность и верность любимому делу. Их разум всегда подвижен, они непрерывно мыслят, творят, создают. В разговоре они просты и прямолинейны — обращаются друг к другу на «ты», свободно разговаривают на любые темы, с юмором, без лишнего стеснения и барьеров, но с бесконечным уважением к собеседнику. Они любят и ценят свою жизнь, но при этом не задумываясь отдадут ее ради спасения других. Они носят имена, хранящие память о происхождении их предков — Тер-Акониан, Уль Вефа, Соледад — но при этом каждый из них чувствует себя частью единого человечества. В их лексиконе нет места для слов «война» и «убийство». Они создали автоматы, способные выполнить сложнейшие задачи, но решающие действия по прежнему остаются за человеком. Любая информация доступна, подлинниками ценнейших произведений искусства являются кристаллы кварца с записанной на них информацией (как и в наши дни — электронные книги и видео-аудио контент поступает в продажу сразу в цифровом формате), что исключает приоритет единоличного обладания оригиналом, манию собирательства и т.д. Что ж, по-моему не так уж и плохо! Более того — во многом просто необходимо, как глоток свежего воздуха!

При желании, к некоторым аспектам произведения можно было бы придраться, но я все равно поставлю десятку за какой-то невероятный «внутренний стержень» всего повествования, за это бесконечное количество гениальных мелочей, таких незначительных на первый взгляд, но заставляющих сердце отзываться откуда-то из глубины!

P.S. Как профессиональному музыканту, мне было особенно приятно видеть внимание автора к этому виду искусства. Главу «Девятая симфония Бетховена» я считаю одной из самых страстных и проникновенных в романе.

Прочитал рассказ С.Лема «Exodus» («Исход») на русском языке. Не совсем понял окончание...

Глянул в оригинал на польском...

Оказывается, в самом конце (11-я строка или 6-й абзац снизу) вместо:

– Мне всё равно, Мат, и знаешь почему?

следует читать (в соответствии с оригиналом: – Mnie nie jest wszystko jedno, Mat, a wiesz czemu?):

– Мне не всё равно, Мат, и знаешь почему?

Теперь всё понятно...

Да простит меня многоуважаемый пан Станислав, но пытаясь воочию представить себе некоторые описания чужой планеты, я не смог этого сделать — фантазия моя спотыкалась и , уж не знаю по каким причинам, падала навзничь. Может быть я несколько устал при чтении или просто не смог удержать в черепушке моей то обилие детализаций этого мира, но да — часть страниц мною не были до конца осознанны, а расслабленно плыть по течению слов в тексте, привычки, увы, нет.

Итак. Хотя, что собственно итак ? Уверенно предполагаю, что отзывов и других впечатлений в письменном выражении на этот роман существует множество, и только я во вполне приличном читательском (а вы о чём подумали?) возрасте наконец прочёл это вот, как пишут — знаковое для автора, произведение. И получилось у меня два основных затыка, о первом я уже написал выше, а второй — бросающаяся в глаза техническая отсталость при описании покорителей небесных и иноземных пространств. И это, конечно, наложило отпечаток на общие впечатления (ну да, вот так).

Хотя вот, надеюсь, что основное, то есть ради чего это было написано, я ощутил и прочувствовал — это то, что случилось собственно к концу книги, то есть сам контакт (пусть те, кто не читал, пока сами попробуют вообразить, что я имел в виду). И это было действительно великолепно по исполнению и мысли, Поэтому, да, роман скорее понравился, несмотря на все мои, уже перечисленные, заморочки и оговорки.

Неоднозначный рассказ. Своеобразная философия о формировании высшего космического разума, в том значении, в котором мы можем его понять.

Не всё понятно в этой военной науке, но со временем рано или поздно должно дойти:

Спасибо за совет Mangemorte

До чего же красиво. Неподражаемо, великолепно, изящно. Вершина Фантазии как основа замечательной Фантастики. Действительно: возможности Разума, не скованного условностями — безграничны. Какое счастье, что есть такие книжки.

Это эссе вполне можно рассматривать в качестве «научной базы» для люцысиневского цикла «В память о прошломи Земли». Без каких-либо натяжек. Тот же факт, что и первое и второе всего лишь фантЧтиво — только «придаёт остроты моменту». Вот она — МОЩЬ Фантастики. Какой ещё литературный Жанр — сравнится?

Да. Лем — он и в Африке Лем

Шедевр. Великолепнейший пример «мозгокрутства» средствами, свойственными исключительно и только — Фантастике. Неподражаемая игра разума — жоглирование предпосылками, тезисами, основаниями и выводами, «загримированными» под реальный процесс «публикации результатов познания» настолько искусстно, что создается полное впечатление совершеннейшей логичности, основательности и — потому — настоящей (а не псевдо-) «научности».

Это... красиво. Это — завораживает. Настолько, что возникает желание воспринять всё это «бла-бла-бла» за чистую монету. Это уже — просто высший пилотаж Фантастики.

Вот ради выискивания вот таких «жемчужин» и стоит ковыряться в куче текстов Жанра. Да, результат — приемлем, вполне

Какая замечательная Утопия. С одной стороны — проивоположность «Туманности Андромеды» с её неуёмной жертвенностью, с другой — альтернатива всем прочим противоположностям с, так сказать, «иным знаком»: мирам, к примеру «Видоизменённого углерода», «Землянина», Гражданина Галактики и т.д. и т.п. Некая своеобразная реинкарнация «Нового дивного мира», с неким иным уклоном.

Шикарная сказка. Поделка настоящего Мастера, выполненная настолько тщательно, искусстно, даже эффектно, что... — хочется верить. В реальную возможность существования подобного мира. Увы, чем выше «начитанность» (то бишь — возможность адекватного сравнения с не менее богатым фактологией материалом иной направленности), тем магия «легковерия»- слабее. Н-да.

И — тем не менее. Красивый мир. Шикарная сказка

Никогда не понимал любителей антиквариата. Никогда. До тех пор, пока не построил свой дом, а в нём — не соорудил себе кабинет. О-о-о, непосредственно после этих событий — всё изменилось с точностью до наоборот. Видимо, вне гарантий некой разумной продолжительности комфорта, сам комфорт — как понятие — носит весьма отвлечённый характер.

Так вот, этот цикл — великолепнейшее бюро времён Людовика XV-го, невообразимо «домашнее» и не менее роскошное. С точки зрения потребностей современных интерьеров это — конечно же — жуткий оксюморон. Жуткий. Но... такой УЮТНЫЙ, что... противостоять искушению — абсолютно невозможнро. Просто немыслимо.

Да, уважаемый потенциальный читатель, да — весь этот цикл (и по фактологии и по антуражу) довольно наивен (и это ещё мягко сказано), но... мы же не в бухгалтерии, в конце-то концов. Факты, цифры, итог, аргУменты... — это так скуШно, если задуматься. Что-то — да, надо калькулировать, без этого — никуда. А что-то... — можно (и даже нужно) «выносить за скобки», так сказать.

Что-то — и может и должно — нравиться только потому, что оно есть

Всё это замечательно, умнО, интересно, однако... это невыносимо НУДНО. Реакция — точна та же, что и на «Солярис». И тут и там — вопиющий избыток текста.

Даже цитатку тисну из оного отзыва: «...объём теста можно было бы смело уменьшить раза в два. Без ущерба для качества...». Как минимум — в два раза.

Вне всяких сомнений, уважаемый потенциальный читатель, у каждого понятия о целессобразности объемов — СВОИ, но... эээ... среднестатистически, так сказать, прав — ИМЕННО Я

Прекрасный пример гениального НФ-предвидения. Прямо-таки — классический пример. Потому как Лем умер в 2006-ом. И в том же — 2006-ом впервые, фактически, был опробован принцип «практического создания» искусственного интеллекта.

Цитата: «...в 2006 году было предложено несколько неконтролируемых процедур обучения нейронных сетей с одним или несколькими слоями с использованием так называемых алгоритмов глубокого обучения. Эти алгоритмы могут быть использованы для изучения промежуточных представлений, как с выходным сигналом, так и без него, чтобы понять основные особенности распределения сенсорных сигналов, поступающих на каждый слой нейронной сети...».

Перевод на русский язык в начале января «гоняли» многократно на телеканале «Наука». Цитату оттуда не приведу, но — по памяти: «...программисты могут гарантировать строгое соблюдение принципов обучения нейронной сети, но гарантировать, хотя бы даже в общих чератах, ВЫВОДЫ, которые — в итоге — искусственный интеллект будет использовать в своей работе... Увы, но регулировать в полном объеме РЕЗУЛЬТАТ ОБУЧЕНИЯ нейронной сети — на сегодняшний день развития технологии ИИ пока НЕВОЗМОЖНО.

Вот такие дела. Так что рассказ — шедеврален. По меркам НФ — просто шедеврален

Да, формально — «...роботов тоже иногда «плющит» альпинизмом...», вот, собственно говоря — и всё, что тут есть. Это — формально.

Но... это, как бы и не про роботов. Это про то, что «роботов иногда» — ТОЖЕ. Вот в чём фишка-то. Накой это вообще, В ПРИНЦИПЕ — надо. Хоть людям, хоть роботам. Формально — проблематика ИСКУССТВЕННОГО интеллекта, а НЕформально — интеллекта ВООБЩЕ.

Но — как сие ни парадоксально — суть и не в этом. А в том, что автор сего опуса — Станислав Лем. Будь кто иной, рискну предположить, что — да, можно было бы и вообще не читать. Потому как — в сотый раз, формально — текст ни о чём. Так, о вполне себе отвлечённых материях.

Однако — это Лем. А значит — это Литература. Полагаю, что вопрос разрешается именно ТАК

Не знаю, как у тебя, уважаемый потенциальный читатель, а у меня в детстве была мечта — надыбать такую НФ-книжку, чтобы можно было «полностью прочувствовать», окунуться с головой в ту воображаемую гамму ощущений, что будет свойственна нашим далёким потомкам, что выйдут в космос, покорят межзвёздное пространство и т.п. У них — наверное — будет весьма специфическое отношение ко всяким фишкам прогресса типа космических кораблей, роботов, прочей технологической мишуры. У них не будет нашей восторженности перед возможностями развитой технологии, что «...по внешним проялениям неотличима от магии...».

На фоне этих технических чудес проявления обычных человеческих чувств должны быть неподражаемо своеобразны. ТАК МНЕ КАЗАЛОСЬ. Ну, действительно же — не может же ничего уж совсем не поменяться в поведении людей, если полёт к звёздам — вдруг станет некой обыденностью...

Так вот, я знаю всего двоих НФ-авторов, которые способны ваять подобные текстов: это — Лем и Биленкин. И перед тобой, уважаемый потенциальный читатель — один из ТАКИХ текстов. Шикарное чтиво

Даже применительно к реалиям дня сегодняшнего — в тексте столько ляпов и несуразностей, что восприятие его как полноценной НФ — полностью исключачется.

Зато — примерно в тот же момент, когда приходит оное понимание, подкреплённое твердым осознанным убеждением, возникает магия Детектива, появляется некий флёр таинственности и непонятности. Это — вполне адекватная замена, практически полностью компенсирующая некие «неудобства» от «антикварности» текста.

И вот эта вот «детективность» — о-о-о.., изваяна оная просто замечательно. Своеобразно, неповторимо, неподражаемо. Ибо — в сочетании с упомянутой выше «антикварностью». У меня лично это впечатление ассоциируется, как сие ни парадоксально звучит, с завтраком в подмосковном СПА-отеле в первых числах января: солнышко, пушистый снег за окном, тишина, расслабленность... Полное впечатление сказки, чуда, праздника.

Короче, уважаемый потенциальный читатель — это Жемчужина. Это именно тот текст, что входит в Сокровищницу. Это — КЛАССИКА Фантастики. Не пройди мимо

Этот рассказ несколько выпадает из стройной шеренги произведений о пилоте Пирксе: произведений психологических, произведений драматических, произведений часто трагических, но всегда непременно строго серьёзных. И всё потому, что пан Станислав решил наконец рассказать своим читателям о том, как будет выглядеть бардак в космосе. Тот самый бардак, которого у нас с избытком хватает на Земле (профессиональная некомпетентность, пьянство на рабочих местах, разгильдяйство, нарушение правил и инструкций, ну и так далее в том же духе), но который, слава богу, ещё не успел перебраться в космос.

Естественно, что о таких вещах проще для автора и интереснее для читателя писать с некоторой долей иронии. Вот таким образом и появился в цикле рассказ иронично-драматический :). Получилось неплохо, как всегда и умненько, и увлекательно. А ещё злободневно, причем чем дальше, тем всё более злободневно :).

А космический корабль чужой цивилизации... — он конечно же здесь всего лишь красивый повод. Только вот почему-то в детстве, когда этот рассказ читался в первый раз, меня больше всего в нём огорчало то, что мы (земляне) всё-таки упустили этот корабль :(.

Цикл произведений о пилоте Пирксе сильно постарел и плоховато сохранился — в настоящее время читать такое будет довольно сложно, особенно молодому поколению и особенно любителям бодрого «кинематографичного» сюжета. В начале/середине второй половины прошлого века, на волне энтузиазма, связанного с зарождением и расцветом НТР и НФ, такого рода литература, конечно, выглядела очень свежо и вызывала недюжинный интерес и даже азарт в определённых кругах (преимущественно технической и околотехнической интеллигенции), благодаря чему цикл и получил заслуженную известность, но сейчас времена, к сожалению, поменялись слишком сильно.

Слишком уж далеко шагнули так любимые Лемом наука и техника, на которые он в данном случае сделал главную ставку. Огромную часть объема цикла занимают разнообразные вариации на тему «перфокарты в космосе» — и по нынешним меркам это вполне может показаться полнейшим, не имеющим никаких оправданий абсурдом. Причём, если в жанре, например, условного «стимпанка» такого рода анахронизмы никогда не будут выглядеть нелепо, поскольку задают основной тон в общей стилистике и вообще определяют строение и особенности общества и мира в целом, его эстетику и во многом даже этику, то в данном случае все эти «перфокарты» мало того, что безнадёжно устарели, так ещё и изначально ничего особо не определяют и не задают — это просто не имеющие почти никакого отношения к сюжету весьма многословные (и зачастую весьма наивные, по меркам нынешней науки) фантазии и вариации на тему чистого научно-технического прогресса. Встречаются, конечно, и вкрапления нестареющей классики в виде философии, психологии, социологии и т.п. — но гуманитарная сфера знаний всё-таки находится, к большому сожалению, явно на вторых ролях, хотя по нынешним меркам она производит гораздо более сильное впечателение, чем угадайки на техническую и технологическую тему.

При этом чёртовых «перфокарт» слишком уж много — такое ощущение, что цикл примерно процентов на 80 состоит из таких вот весьма пространных и при этом не особо влияющих на сюжет технических описаний и рассуждений — то есть из, приблизительно, тысячи с лишним страниц, которые занимает весь цикл (включая роман Фиаско), около 900 страниц отведено упражнениям автора в подробном описании научно-технических деталей и концепций — на определённом этапе продираться через всё это сильно надоедает, особенно если учесть, насколько безнадёжно устарела большая часть технической составляющей. Соответственно, на самого пилота Пиркса и на его приключения (тоже, кстати сказать, по большей части не очень-то и захватывающие) приходится дай-то бог, чтобы хотя бы страниц 200 всего немалого объёма цикла, — и такое положение вещей очень быстро начинает вызывать некотрое подспудное раздражение.

Тем не менее, для определённого типа читателя цикл в целом может оказаться довольно неплох, особенно если сделать скидку на прошедшие с момента его написания десятилетия, и — самое главное! — если суметь заранее настроиться на сугубо технический уклон, а также на плавность и даже некоторую медитативную заторможенность повествования (лично мне это, к сожалению, не очень удалось, поэтому я и сосредоточился в основном на недостатках, да простят меня фанаты, коих, судя по местным рецензиям и оценкам, подавляющее большинство). Всё-таки Лем, безусловно, большой мастер классической НФ и даже в данном цикле это хорошо ощущается, особенно если вы никуда не спешите, интересуетесь «реалистичной» научно-технической составляющей, цените сложную и замысловатую, но при этом ясную и внятную логику рассуждений и — ещё раз — совершенно никуда не спешите.

Вкусно. Ламповость сегодня только добавляет ретро-флёра и особую изюминку и некую альтернативность этой вселенной. Я только не понимаю, как мудрый (хоть и ламповый) искусственный интеллект сделал решающую ставку в своём движении вперед на такой ненадежный элемент как этот Харден. Ведь ясно, что успех взаимодействия с ним был под большим вопросом. Позднее, во времена классического киберпанка, искусственные интеллекты поумнели. Этому всё равно ничего не светило — эволюция не пропустила.

Кстати, показалось, что идеи, позже развившиеся в мудреном «Големе XIV» были заложены уже здесь.

Если «Осмотр на месте» Лема — произведение по мотивам «Последних и первых людей» Стэплдона, то «Записки всемогущего» — размышления автора над романом Стэплдона «Создатель Звезд». Только если Стэплдон описывал Создателя снаружи, не давая его внутренних характеристик, то Лем идет еще дальше — он описывает бога из «Создателя Звезд» с точки зрения самого бога (бог же всемогущий — ему ничего не стоит анализировать самого себя). И все, что вам не достовало в трансценденциях Стэплдона «договаривает» Лем, предварительно пересказав в сущности концепцию «Создателя Звезд». Этим произведением Лем ставит точку в своих богословских изысканиях — и создает вполне себе новую религию на основе логики и философии. Если бог есть — то он именно такой, как его описал Лем. Главный вопрос жизни, вселенной и всего остального вместе с ответом блестяще выводится из общелогических соображений — наслаждайтесь.

Суть там примерно в следующем

Стиль произведения конечно своеобразный и напоминает вывод математической теоремы, но результат того стоит... Это конечный религиозный текст, за которым уже ничего нет, т.к. он охватывает все концепции бога сразу...

Настолько сухо, что больше похоже на отчёт, а не детективный роман. Лем, конечно, не образцовый писатель человеческих душ, но это слабо даже для него.

Детективная часть скучна, развязка разочаровывает, есть заброшенные сюжетные линии.

Один из лучших романов-размышлений о сочетании двух Космосов: физического и психологического.

Современный человек привык жить как бы в двух мирах: привычно-цивилизационном и навязанном Наукой. Попросите любого прохожего указать, где находится Америка, и он не задумываясь покажет на запад. Напомните ему о форме Земли и, возможно, он неуверенно покажет вниз. Физическая картина мира расходится с человеческим представлением. Мы знаем, что небо — видимая часть бесконечной Вселенной, что Земля — шар с ограниченным по размерам ядром, но мы чувствуем, что все люди живут на одной плоскости, и над этой плоскостью суть место благое, светлое, а под плоскостью — бескрайний мрак и холод. Для древнего человека картины совпадали: наверху, в облаках, — Рай, солнце движется вокруг Земли, звёзды приколочены к небосводу и так далее. Наука доказала нам, что это не так. Но мы не может перестать верить, не можем отказаться от своего культурного наследия и повседневного опыта, сплавленных в подсознательные ощущения. Мы лавируем между этими двумя картинами мироустройства, ловко переключаясь с одной на другую. То же произошло с медициной, биологией, химией. Можно открыть учебник и прочитать, какие зоны коры возбуждаются при том или ином чувстве; мы знаем, что есть химические препараты, изменяющие настроение; но мы убеждены, что наша индивидуальность суть нечто внехимическое, внебиологическое, что-то не подверженное материальным манипуляциям.

В своём романе «Глас Господа» Станислав Лем нащупывает связи и, мне видится, перебрасывает мостик между этими двумя мирами.

Фабула романа проста. Из бесконечного потока нейтринного излучения удаётся выделить повторяющуюся серию, направленную в определённую область космоса. Серия названа Посланием, и для расшифровки его на изолированной американской базе создаётся научный центр. Собрали всех: и лингвистов, и физиков, и теоретиков, и практиков. Результат не соответствует ожиданиям. Проект закрывается.

Никакой окончательной разгадки Послания Лем не даёт. Но сам процесс расшифровки, включая череду гипотез, обсуждений, экспериментов, открывает возможность порассуждать о природе и доброжелательности Космоса, о восприятии Космоса человеком, о метафизике Космоса и человека, о путях развития цивилизации и о многом другом. Финальное предположение об отправителе Послания настолько близко к определению Бога, насколько это возможно в физическо-научной картине мира.

Мне трудно предположить, кому эта книга может не понравиться. В ней есть практически всё: и самоанализ, и работа коллектива учёных с соперничеством, поиском и удачами, и завораживающие результаты, и невероятные гипотезы, и, конечно, много-много рассуждений, о которых я писал выше. Единственное, чего в романе нет абсолютно, — это любовной линии. Собственно, в романе вообще нет женщин. Ни одной. Десятки персонажей — и ни одной женщины. Даже в воспоминаниях главного героя нет упоминаний о женщинах. Это не из-за какой-то нетрадиционной направленности, а просто эта чувственная сфера исключена, вернее, как заметит читатель, заслонена любовью к науке, к познанию, к математике.

Роман «Глас Господа» стоит прочитать хотя бы потому, что после него становится не так одиноко на свете.

Долго размышляла, как отнестись к роману, и все таки мои личное мнение — «не понравилось».

Как детектив — довольно скучно, тягомотно. Любители этого жанра может и по достоинству оценят, но поиски ходячих трупов, когда с начала понятно, что они не превратились в зомби, не увлекло. Как ужастик — совсем не страшно, зато атмосфера удалась на славу. Все такое мрачное, туманное, английское, прям все так и представлялось в сером цвете и лица героев такие серьезные.

Как философское произведение — ну здесь надо очень внимательно читать и ловить мысли автора, мне это к сожалению не удалось, так как не увлекло с самого начала. Не исключаю, что может быть прочитаю еще раз под более спокойный рассудительный настрой.

Мне сложно отнести данное произведение к числу романов. Я много романов читал, да. И это не роман. Это взаимопроникающее переплетение философского эссе, технического отчёта, картинок для экранизации и пяти-шести смазанных рассказов разного объёма.

Мучительно-долгая история гибели водителя гигантского робота — зачем? к чему?

Сверхдотошный рассказ об оживлении. С ничего не решающим заседанием, с многостраничными попытками установить личность (эти попытки автор легко отбрасывает в дальнейшем) и т.д.

Путешествие гигантского звездолёта, разогнать который стоило неимоверных усилий, но который потом легко маневрирует около коллапсара и, видимо, надеется вернуться домой на других двигателях, изобретенных писателем попутно.

Скромненький рассказ про золото в горах.

Чудесный рассказ про термитники — единственный законченный рассказ.

Центральный рассказ о контакте, достоверный, цепляющий, но... с ужасно топорным финалом. Это не финал, это обрубок какой-то. И почему-то никому не пришло в голову для контакта вызвать квитян к себе. То есть понятно, почему не пришло — это не нужно автору. Но если уж рассматривать все варианты и так досконально, то требование прислать на орбиту квитянина напрашивается само собой. Зачем же рисковать членом экипажа?

Пожалуй, самая стоящая мысль романа — чисто мужской экипаж неостановим в агрессивном напоре. Интересно было бы вообразить, как повели бы себя в подобной ситуации чисто женский и смешанный экипажи.

Самый смешной момент — когда капитан обнародует секретное оружие, перевозимое в тайне ото всех, даже от ИИ. Это... надувной макет! О да!

Технический отчёт. Скука смертная. Что с устройством ИИ, что со способом древней заморозки, что с методом возврата корабля, что с... Всё подробно и скучно описано.

Картинки. Очень красивая картинка на Титане, и кладбища, и леса. Лучше описания Соляриса.

Коллапсар — нет картинки. Почему? Хотя бы в изогравах что-нибудь такое-эдакое.

Квинта — обычное описание, хотя за ледяное кольцо и радугу в нём можно поставить плюсик.

Уничтожение луны, удар лазера, местность после посадки — хорошо.

В целом картинки хороши, вот только их маловато.

Философия. Да, тут Лем силён как всегда. И этапы развития цивилизаций разобрал, и «окно контакта». Жалко, что эта философия накидана кусками, от одного патетичного диалога к другому.

В итоге получается так: несколько хороших картинок (Титан — отлично!), чуток плохо стыкующихся рассказов, море технического описания, многотомная философия. Разве это похоже на роман? Нет.

Пишу отзыв спустя много времени после прочтения.

Как по мне, это одно из лучших и самых визионерских произведений автора. Причём сам Лем считал ситуацию подобную той, которую он описал — невозможной. А вот поди ты, всё к тому идёт.

Лем несомненно гений который видел вещи, которые и сам зачастую был не в состоянии принять.

Рекомендую всем к прочтению.

До спуска на станцию ровно 4 минуты, приготовиться к стыковке..

Пребывание на Солярисе отняло примерно пол ночи, роман был прочитан за один заход, оторваться было довольно сложно. Оправдало ли ожидания одно из самых знаменитых произведений фантастической литературы? Определённо. Итак, приступаем..

С первых страниц автор знакомит нас с новой планетой, с её внутренним миром если угодно, находящейся между двух солнц, и упорно, вопреки всем законам физики, не желающей менять орбиту. Объектом заинтересовываются учёные всех рангов и мастей, и принимаются активно изучать все аспекты связанные с ней. Планету покрывает плазменный океан, всеми своими фибрами пытающийся показаться разумным. Чуть ли ежедневно создаются новые учёные формации, голосящие о «разумности» океана, равно как и напротив, течения которые не признают доводы первых. Океан подвергается различным исследованиям, проводятся «работы на местах», порой гибнут люди..Всё безрезультатно, пациент отказывается выходить на связь..

Но, как говорится, всё проходит, прошло и это. Постепенно, интерес лучших умов сходит к испытуемому на нет, и фактически остаётся лишь полузаброшенная исследовательская станция, висящая над океаном в пятисот метрах.

Повествование ведётся от первого лица, и в отличие от того же Эдема, писатель смог сфокусироваться на внутренних переживаниях, внутренней борьбе героя. Лем оказывается, неплохой психолог, во всяком случае эта необходимая и так скрупулезно проработанная часть фабулы, мне представляется наиболее интересной и глубокой, чем описываемые в очередной раз причуды новых формообразований или устройства захудалой душевой кабины.

Роман безусловно, многослоен, каждый при желании, увидит здесь что-то лишь ему одному знакомое, в этом несомненно удача писателя. Некий стык жанров, произведение погружает вас с головой в свой внутренний мир, оставаясь при этом на плаву фантастической закваски с уклоном в некий алюзорный саспенс хоррор.

Тема одиночества пронизывает страницы, коридоры заброшенного участка человечности, в этом безлюдном, одичалом и чужом мире. Всё кажется иррациональным, неоднородным и неестественным. И ты уже готов к следующему ходу, или это всего лишь иллюзия?

Во второй раз замечаю, раскрытием, чётким прорабатыванием глубоких характеров, Лем не придаёт надобного значения, и кибернетик и учёный получаются чуть размазанными, писатель не соизволил, то ли из небольшой необходимости, то ли из-за недостатка времени, резко очертить грани их характеров, лишь мелкие наброски. Так было и в Эдеме.. Почему так? Думается, небольшая шлифовка в этом направлении, лишь придала бы произведению глубины, хотя её тут с изрядным избытком.

Небольшая выдержка о романе самого автора из Журнал «Lampa», Варшава, 2004, № 4: «Все романы типа «Солярис» написаны одним и тем же способом, который я сам не могу объяснить… Я и теперь ещё могу показать те места в «Солярис» или «Возвращении со звёзд», где я во время писания оказался по сути в роли читателя. Когда Кельвин прибывает на станцию Солярис и не встречает там никого, когда он отправляется на поиски кого-нибудь из персонала станции и встречает Снаута, а тот его явно боится, я и понятия не имел, почему никто не встретил посланца с Земли и чего так боится Снаут. Да, я решительно ничего не знал о каком-то там «живом Океане», покрывающем планету.»

Вот так, по наитию, открываем и мы с вами для себя новые, потаённые уголки станции. По-моему, это прекрасно..

Немаловажный вопрос, вытекающий из общей фабулы замысла для меня — оказался ли океан настолько разумен, что избавил Кельвина от страданий? Вполне вероятно, мечевшийся во снах-грёзах, учёный, не знал куда себя деть, себя, и объект обожаний, такой близкий и одновременно далёкий..

Что впереди? Земля, новые люди, знакомства не имеющие никакой ценности? Всё так. Всё тщета.

«Терминус» — рассказ, который в очередной раз подтверждает мою мысль о том, что в абсолютно любом жанре Станислав Лем мог создать захватывающую историю, интригу и при этом вскрыть интересные проблемы.

В мрачном безмолвии космической ночи ржавеющий списанный робот «морзянкой» отстукивает загадочные послания в шлюзах такого же древнего звездолёта. Он, точно пожилой дворецкий, тихонечко шаркает по утробе покинутого замка, гасит и вновь возжигает свечи ушедшей в прошлое жизни. Что означает подобная рачительность старого слуги? Привязанность ли это к месту, сбившаяся в наборе электронных интерфейсов программа или нечто большее, выходящее за пределы человеческого рацио?

Пожалуй, на сей раз загадка бытия, подкинутая пилоту Пирксу, оказалась тому не по зубам. А вместе с ним не в состоянии её разрешить окажется и читатель. Списать ли эту почти мистическую эманацию на угасающие функции робота или поверить в посмертное существование обреченного раз за разом переживать собственную гибель экипажа — личный выбор каждого.В отличие от Пиркса, решившего разрубить гордиев узел, мы оставлены наедине с муками выбора.

Понятно, что Пиркс попросту испугался. Нас вообще всегда пугает неизвестность, но когда она подпитана древним страхом неизбежной смерти и ещё большим страхом посмертного «ничто» — кто захочет разбираться с такой неизвестностью? Пиркс стал старше, Лем — пессимистичнее, ну а мы… Мы продолжаем сочувствовать ветхой машине, по стечению обстоятельств ставшей последним прибежищем людского отчаяния.

P. S. В рассказе я постоянно недоумевал, когда пилот Пиркс принимался бетонировать (а не, например, заваривать) пробоины и трещины в корпусе корабля. А пару недель назад мне попалась новость, где говорилось о новом составе бетона, который NASA будет испытывать в ремонтных работах на околоземной орбите. Пан Станислав, в моем гардеробе недостаточно шляп, которые я мог бы снять перед Вашей прозорливостью.

Как так получается, господа алчные капиталисты? Годами законченная бизнес-идея лежала прямо перед глазами, а вы ее до сих пор не воплотили. Упущение ли это или потребительское отношение к жемчужинам мировой культуры отбило в вас и желание думать? Что-то тут не так.

Станислав Лем ушел из жизни не так давно и в полной мере успел застать натиск всяческого «фанфикшна», наверняка слышал о безумных кроссоверах, в которых Том Сойер рука об руку действовал с капитаном Немо, а президент Линкольн гонялся за вампирами-консерваторами с топором и дрекольем в руках. Прошло немного времени, и вот уже изуверские «эксперименты» над формой и содержанием превратились в ежедневный фон. Вчера Шерлок Холмс и доктор Ватсон ожесточенно полемизировали в соцсетях об устройстве солнечной системы, а сегодня Николай Васильевич Гоголь, изрядно употребив, расследует паранормальную активность в селе Диканька.

Помните, как в лемовском же «Футурологическом конгрессе» реклама призывала таблетку генералина «проглотить, запить водицей и превзойти Клаузевица»? Иногда кажется, что на фабрике массовой культуры уже давно такая чудо-пилюля появилась. Я бы ей даже рекламную сентенцию предложил: «Склей, нарежь, зашей, и вот — в IMAX’е крутят твой компот». Удивляюсь только сомнению пана Станислава в том, что не найдется желающих приватизировать безразличие к «вечным символам душевной чистоты». Оглядитесь: изрядно их.

«Никто не захотел играть в осквернение литературы», — пишет Лем. — «Потому что массовый читатель не видит различия между Толстым и убогим графоманом». Сомневаетесь, что пан не так уж и не прав? Да в каждой второй книге по копирайтингу и интернет-редактуре едва ли не прямым текстам повторяют эту формулу: «Толстой, конечно, велик, но каков графоман! Фу, фу, таким быть!» И так вот по капле вливается в сознание человека мысль, что шедеврами можно пользоваться как перчатками. Подобрал к пальто или шляпе (цитата в соцсети по настроению, фанфик или безумный киносценарий), поносил и выбросил.

«Современный читатель слишком обленился, чтобы собственноручно раздевать, мучить и насиловать себе подобных. Теперь для этого есть профессионалы» — вывод достойный гения. Только не учел он, что профессионалы любят деньги, а значит и способ зарабатывать на читательской лени отыщут. Ну а любителям останется «фанфикшн», «кроссоверы» и подписка на порноресурсы.

С каждым новым прочитанным произведением все больше начинаю восхищаться талантом и даже как-то трепетать перед мощью интеллекта Станислава Лема. Во-первых, приходит понимание, что для Лема-писателя не существует никаких жанровых ограничений. Он способен написать что угодно, хоть детективный триллер, хоть литературоведческое эссе. Если бы он захотел, то смог бы стать звездой современной беллетристики и годами бы оставался недосягаем ни по изобразительной силе, ни по качеству слога.

Во-вторых, у меня складывается убеждение, что Лем мог с легкостью скользить по спирали человеческой истории, разрабатывая как веками существовавшие проблемы, так и те, что неясно маячат на горизонте. Видимо, в этом и состоит подлинное мастерство футуролога, который не признает общественное развитие вещью в себе, а вдумчиво дробит его этапы на части и умело анализирует.

В рецензии на несуществующий роман «Группенфюрер Луи XI» Станислав Лем легкими касаниями критического пера умудряется нарисовать яркую образную картину безумного общества лжи. Лжи, которая становится тканью реальности для подданых короля-самозванца, человека недалекого, военного преступника и вчерашнего ярого нациста.

В основе рецензируемого романа — лейтмотив лжи, как основы для извращенной общественной организации. Он не только вторит обличающим амбивалентный цинизм преступной власти произведениям (например, повесть Родари «Джельсомино в стране лжецов» и «1984» Оруэлла), но и в чем-то пугающе перекликается с реальностью. Короткое лемовское эссе приводит в ужас от ощущения, что мир может перейти в эпоху, когда реконструкции подвергнутся темнейшие проявления архаики. Причем реконструкции бесконечно омерзительной и пошлой. Таким автор представляет и весь двор «Людовика»-Таудлица, где и без того изживший себя монархический церемониал деградировал до отбивания земных поклонов и грубой лести; где вчерашние бордель-маман играют в аристократок, а их кавалеры, бывшие эсесовцы и их приспешники, титулуются «герцогами де Роган» и «кардиналами де Сотерне».

Лем постулирует, что проникновение даже толики реального в такой изолированный ущербный мир неизбежно его уничтожит, но так ли это? Жизнь в мире, где собаки мяукают и гоняются за мышами, в булочной продают чернила, а черные пирамидки заставляют именовать белыми, невозможна. Человек даже самой бледной и хилой совести в таком мире сразу же сойдет с ума. Потому я очень и очень надеюсь, что псевдорецензию на этот псевдороман писал Лем-фантаст, но не Лем-футуролог.

Один из самых изящных рассказов Лема. Смешных но и страшных одновременно. Сколько философского смысла в такой краткой форме и конечно жалко горошанов и гаральниц, их нам так не хватает;))))

«Существование — это неупорядоченное множество случайностей, в потоке которых приходится лавировать независимо от того, сознаем мы или не сознаем, мимо скольких возможностей ежесекундно проходим».

Лем прекрасен и в малой форме тоже. Причём буквально в крохотном эссе на десяток абзацев он способен сказать так много!.. Очень люблю его такого: умного, тонкого, краткого, ёмкого. И хотя его эссе «О сверхчувственном познании» оставило в душе какой-то невнятный след безучастного недопонимания в тех вопросах, что волновали его двумя годами позже... Честно говоря, удивила его «тяга» к теме парапсихологии даже в ключе её отрицания... Как-то всегда казалось, что великий поляк, в своей прозе в том числе, выше всего этого хлама и треша... -Но его эссе «Нечто вроде кредо» сразу забрала в сегмент «настольных» афоризмов.

Лем рассуждая о своём месте в литературе, — очень цельно и вдумчиво подтягивает все мыслимые актуальные (и по нынешний день) ключевые темы.

Игра и слепая случайность (random variable), — какое место они занимают в нашей жизни?. Включая все мульти варианты ещё не случившихся событий / альтернативных возможностей / мыслеформ.

Привычные культурологические ценности, — есть ли в них что-то «живое» и внятное?.. Кроме признанных штампов, главная задача которых как-то обозначить и облечь в слова то, что на них не всегда ложится.

Наше стремление к познанию трансцендента — что это: стремление на клеточном уровне к заложенной от природы гениальности или просто дань тому обстоятельству, что мол модно заниматься личностным ростом?..

Каждодневный обман и шутовство. Идейные схватки искусства и логики, эмоций и рацио, давно принятого и непостижимо далёкого...

Свобода, — в том числе в вопросах веры и выбора, — что здесь определяющее: сухая статика или постоянное ожидание чуда и новой удачи?..

Кто мы такие в своих субъективных обстоятельствах?.. На ум почему-то приходит его бесценный афоризм из великолепного Соляриса: «Человек, пытаясь постичь что-то чуждое его здравому смыслу, может увидеть только своё собственное отражение».

PS «...все-таки ни в чем я не уверен так безусловно, как в том, что могу очень быстро отличить умницу от дурака, слепца от гения по нескольким взятым наудачу страницам.»

PPS И в позитивный тон авторского финала этого эссе от себя скромно скажу: Всё-таки такие авторы как Лем будут актуальны всегда. И в этом, — чем больше его читаю, — тем больше уверена.

Первую треть рассказа пытался понять — куда поведет эта завязка.

Следующие две трети следил за разговором двух молодых людей, приводящих крайне наивные доводы. Даже на Лема не похоже, тот либо очень жесток, либо сатиричен. Тут же сплошная наивность.

И за три строчки до конца, как и положено в хорошем рассказе — кульминация.

Настоящая приключенческая научная фантастика. Именно так: настоящая, приключенческая, научная — вот такое вот практически уникальное сочетание :). Почему настоящая — потому что с момента создания рассказа прошло уже более полувека, а он всё также хорош в чтении, да и не устарел практически (за исключением некоторых технических деталей). Научная — тоже понятно: столько интересных сведений о Луне и её окрестностях вы не найдёте ни в одном другом произведении. Про приключенческую и вообще говорить нечего — просто попробуйте оторваться от произведения где-нибудь на середине повествования.

Кроме этого в рассказе бонусом присутствует ещё и любопытная морально-этическая проблема: Пиркс бесспорно сделал правильно, уничтожив «сбрендившего» робота, но как быть с тем, что всего минуту назад этот самый робот, почему-то спас ему жизнь? И как жить дальше, нося в душе такой вот неоднозначный поступок, пусть даже и по отношению к всего лишь псевдоразумной машине....

В некотором роде этот роман можно воспринимать как вторую, более удачную, попытку написать детективный роман. Первой попыткой был роман, названный просто и со вкусом — «Расследование». Этот роман обладает столь же простым названием, которое, однако, никак не намекает на то, что перед нами — детективная история. От своего предшественника он, однако, выгодно отличается более достоверно установленным результатом.

Не совсем понятно, к чему в роман была вставлена история со спасённой девочкой. К последующему расследованию она не имеет никакого отношения — лишь к финалу она пришита к основной детективной истории бросающимися в глаза белыми нитками: главный герой заходит побузить в редакцию газеты, которая сделала эту историю достоянием общественности. Складывается такое чувство, что Лем начал писать одну историю, а потом понял, что продолжать её вроде и некуда, поэтому отложил её в сторону и начал писать новую историю с тем же главным героем. Потом подумал, что не пропадать же уже написанному добру, и быстренько подлатал её ко второй истории.

Ближе к финалу из кустов показывается рояль: главному герою передают магнитофонную запись, в которой пожилой следователь рассказывает о другом похожем деле. Концерт на этом рояле исполняется в тот момент, когда главный герой возвращается с прогулки в аэропорту в свой номер в отеле.

Должен признаться, описаний переживаний главного героя, которые он испытал в гостинице в финале истории, мне очень понравились. Никогда не употреблял наркотиков и не собираюсь, но всегда с интересом читаю о выкрутасах сознания, находящегося под воздействием психотропных веществ. Человеческая психика в этом состоянии, судя по описаниям, становится довольно пластичной. Нейроны не могут долго находиться в одном и том же состоянии, поэтому в сознании всегда присутствуют небольшие флуктуации восприятия окружающего. Судя по всему, под действием таких веществ, любая подобная флуктуация лавинообразно усиливается соседними нейронами, принимая в сознании гротескные формы. Каждая флуктуация порождает целые каскады образов, перетекающих один в другой.

Пока читал этот фрагмент, сразу вспомнил два других романа, в которых описаны переживания, сравнимые по силе с описанными в этом романе. Первый роман, а точнее — повесть, принадлежит перу братьев Стругацких и называется «Хищные вещи века». В повести описывается наркотик под названием «слег», не существующий в виде какого-то одного препарата, а получающийся в результате применения нескольких общедоступных и совершенно безвредных компонентов. Лем написал свой роман на 10 лет позже Стругацких, увеличив количество компонентов, необходимых для получения эффекта. Может показаться, что идея или бессовестно украдена у Стругацких, или честно позаимствована. Однако, у обоих произведений совершенно разный посыл. У Стругацких это тщетность борьбы с человеческим стремлением к простым и бессмысленным удовольствиям. У Лема — попытка продемонстрировать, что хаотичные события могут приводить к рождению закономерности. Если разнообразные события происходят достаточно часто и долго, то часть из них будут образовывать каскады и приводить к закономерным многократно повторяемым результатам. Кроме того, слег вызывает приятные чувства, а вещество из романа Лема напротив — вызывает депрессию, несовместимую с жизнью.

Второй роман, который мне вспомнился, это роман Филипа Дика под названием «Стигматы Палмера Элдрича». Там главный герой, приняв наркотик Чуинг-Зет, приобрёл возможность конструировать в своей голове целые миры, неотличимые от реальности. Однако из-за реалистичности этих миров, он потерял возможность отличать реальность от своих наркотических фантазий. Раз попав в организм, этот наркотик оставался в нём навсегда. Даже если главному герою кажется, что он пришёл в себя и вернулся в реальность, это мог оказаться просто очередной слой вымышленной реальности, из которой больше нельзя вернуться. А хозяином всех реальностей был тот самый Палмер Элдрич, который и привёз этот наркотик от инопланетной цивилизации.

В целом роман достоин прочтения, однако стоит запастись терпением.

«Пьяному море по колено и горы по плечо» — как говорит народная мудрость, а тут какие-то инопланетяне со своей агрессией... Да плюнуть и растереть! Причем, как получилось, буквально.... Стиль написания рассказа напомнил «Зведные дневники», в них автор тоже предпочитал не вдаваться в технические подробности инопланетных технологий с зубодробительными названиями (кстати, над тем, что-же такое «сепульки» я до сих пор периодически ломаю голову)) Как-бы то ни было, все они оказались вполне пригодны для применения в сельском быту. А так Лем описал, пожалуй, самый короткий вариант вторжения на Землю инопланетных захватчиков, ну из тех что я читал уж точно).

В кои-то веки решил ознакомиться с творчеством Лема и начал с рассказов. Знаю, что у Лема фантастика философская и серьёзная, о чём весьма наслышан. Но вот никак я не ожидал, что буду смеяться над его рассказом!

Да, случись подобная история с попыткой контакта в любой глубинке, где есть местные выпивохи, то для любых инопланетян, желающих установить контакт, исход будет плачевным. Подтверждено жизнью: пьяному море по колено, не то, что какие-нибудь альдебаранцы с мощным биологическим оружием. Но они, наивные, естественно, не подозревали, об этом, поэтому разведчики, подготавливающие вторжение, из Пвгдрка и Нгтрска (таковы имена инопланетных шпионов) оказались так себе.

Я всё думал, зачем Лем так усложнил названия приборов инопланетян и вообще, их язык невероятно сложен? Но разгадка этого таится в финале рассказа. Знаете, как бывает, что в экстремальных ситуациях нужно очень быстро действовать и, конечно же, быстро объясниться. Но если перевод самого обычного мата, произнесённого пьяным контактёром занимает много времени, то это может кончиться нехорошо. Но, опять же, разведчики из альдебаранцев никакие, поскольку опыта общения с гуманоидами, источающими алкогольные пары, у них нет.

А ещё в рассказе очень показательна мысль, что часто сражения выигрываются не силой оружия или физической мощи, а совершенно случайно. Так было, к примеру, в «Войне миров» Уэллса. Так произошло и в рассказе Станислава Лема. Поэтому, если увидели вусмерть пьяного человека, помните, что он может быть спасителем всего человечества.

В целом, рассказ очень смешной, а самое интересное, что достигается это резким контрастом, который происходит после подробного описания мощи инопланетных захватчиков и последствий встречи с самым обычным местным алкоголиком. Ну и, конечно, меня очень позабавило биологическое оружие альдолихо, которое выглядит, как обычный скункс. Как знать, может альдебаранцы уже пробовали захватить нашу планету, да после очередной неудачи забыли животину у нас?

Попробую интерпретировать повесть совсем не так, как это сделали предыдущие читатели. Давайте воспримем буквально название «Маска» и будем считать, что ВСЁ в повести является совсем не тем, чем кажется, а своей противоположностью. Когда за маской прекрасного кроется ужасное, за маской живого — неживое, за маской величия — ничтожество, за маской мудреца — глупец, за маской Средневековья — высокие технологии, за маской доброты и высокой духовности — подлость, за маской мерзавцев и похитителей — верность и отвага, и так далее. Тогда за маской философской повести кроется ирония и насмешка как над собственным псевдоглубокомыслием, так и над читателем, поверившим в это кружево искусно сплетённой лжи. И произведение оказывается из той же серии, что и «Конгресс футурологов» с иллюзиями внутри иллюзий, или «Охота на курдля». Ведь, как известно, на курдля охотятся изнутри.

Лем в «Маске» охотится на читателя изнутри. Но, похоже, несколько перемудрил.

Поначалу читается тяжело, потому что абсурд бывает интересен только в малых дозах. Потом сознание свыкается с антуражем и начинает следить только за скитаниями и переживаниями главного героя. Потом роман вдруг неожиданно, но вполне по-лемовски типично завершается скомканной концовкой.

После прочтения остаётся только одна мысль. Зачем? Зачем это было написано?

Напрашивается аналогия с Достоевским, который, как говорят, писал свои романы как горячие пирожки исключительно ради денег, чтобы рассчитаться с кредиторами. Возможно и Лему срочно потребовались деньги. Не хочется сравнивать Лема с Достоевским — всё таки фигуры разного масштаба, но в целом я бы сказал, что даже произведения-халтуры не обязательно должны иметь плохое качество. У Достоевского получались шедевры, у Лема получилось занимательное чтиво для ванной комнаты. Или совмещённого санузла. Ну или деревенского туалета. В конце-концов это произведение обладает тремя очень важными неоспоримыми достоинствами: 1. читать его можно с любого места, 2. чтение не будет затягивающим настолько, чтобы захотелось дочитать до конца, 3. прочитанные страницы могут выручить, если закончится туалетная бумага.

Где, говорите, была найдена эта рукопись? Вы не ошиблись?

Жуткий незабываемый рассказ о всём худшем, что есть в человеческой натуре, что делает возможным бесконечные войны, преступления, пытки и концлагеря. Возможно, это необходимая изнанка всего прекрасного и доброго, что уживается в нём же, одно не может существовать без другого, как рай без ада и Бог без дьявола. Кнут и пряник везде внутри нас. Тут же проблемы совместимости в маленьких коллективах, дальних экспедициях и т.п.

Потрясающий рассказ. Маленький шедевр от классика фантастики. БОльшая часть текста — диалоги двух личностей: естественно рождённой и искусственно созданной, остальная часть — их воспоминания. Их только двое в космическом корабле в необозримости пространства-времени. Тема рассказа — их отношения: сотрудничество-соперничество, дружба-противостояние, и наконец, любовь — ненависть. Что есть личность и что есть душа? ЧТО мы любим, когда мы любим? Где в нашей любви кончается эгоизм и начинается забота о другом? Этические вопросы как раз для философской фантастики. И еще — Предвидение будущих виртуальных романов, когда личность предстает другой личности только в тексте, голосе, светящемся экране. Трагический финал — предостережение, нравственный урок. Очень емкий текст, глубочайшее содержание в миниатюрной форме. Другие пишут для этого гигантские саги. Классик — и этим все сказано.

Воспринимать данный роман стоит очень осторожно, заведомо имея некий базис в голове, который помогает сознанию тяготеть в более тонким философским смыслам, заложенным в произведении на довольно большой глубине. На первый взгляд может показаться, что это некая фантастика описания, где все внимание уделено поискам новых форм жизни, её пребывания в отличном от привычного фантастического представления. Затем, следуя по сюжету, может показаться, что это некая история любви в антураже далекого космоса, которая претерпевает некие метаморфозы личностей, её испытывающих. Ну а если совершенно отстраниться от философии и личностных отношений, которым уделено много внимания в сюжете, то может показаться, что это этакий ужастик, в антураже космической заброшенности, где окружающая среда выглядит наиболее хищно, а за стенами заброшенной станции все еще более недружелюбно и опасно не только для тела, но и для разума. Но дело в том, что все это всего лишь фон, который в определенные моменты необходим для раскрытия основной фабулы произведения, вывести которую, как рекуррентную формулу или как новую физическую модель, довольно непросто. Но, наверное, для понимания смысла, к осознанию которого читатель может прийти так же, как это сделал и сам писатель (который сам не раз говорил, что писал по наитию), стоит рассмотреть все эти слои, служащие определенным смысловым акцентам:

1. Описание Соляриса и наука — соляристика. В мире романа это основной базис для понимания взаимоотношений между человечеством и Солярисом, это определенный акцент заинтересованности людей в этом неизведанном феномене, одновременно определяющий глубокую осведомленность в изучении данной планеты, а так же откровенное непонимание некоторых её процессов, которое приводит все научные изыскания в тупик. Тем самым в мире и возникает целая дисциплина, узко направленная и поднимающая вопросы о том, разумен ли сам океан, возможно ли установить с ним осознанный контакт, а так же как данные возможные открытия повлияют на развитие самого человечества. Так или иначе до самого контакта не доходит, развитие соляристики останавливается, от того эта дисциплина становится более описательной, содержащей в себе множество фактов о самом Солярисе, но не пытающейся сделать вывод о присутствии зерна чужого разума. От того возникает первый главный вопрос произведения, который повисает над обществом, как Дамоклов меч: возможно ли вообще найти способ осознанного взаимодействия с чужим проявлением разума, да и разум ли это вообще, на изучение которого стоит тратить столько времени и ресурсов? Вопрос раскалывает научное сообщество на тех, кто за и тех кто против, тем самым проводя черту между цивилизацией людей и океаном, на безопасном расстоянии от которой люди продолжают рефлексию и споры, по-прежнему не приходя ни к каким выводам.

2. Недружелюбная космическая станция и реакция на нее главного героя. Крис Кельвин начинает свое исследование станции как раз в период застоя соляристики и потери интереса к Солярису. Переступив порог, главный герой обнаруживает хаос и запустение, от того погружается в эту атмосферу с головой, обнаруживая на станции остатки исследовательской группы, которые так же находятся в состоянии глубокой депрессии, окутывающей и сознание Кельвина. Все дело в том, что люди находятся под влиянием некоей третьей силы, которая создает фантомов прошлого, тесно связанных с личностями каждого из них (причем сама связь слишком болезненная). От того каждый теряет свою личную безопасность, становясь уязвимым для этой силы, что является непосредственным препятствием для осознанных коллективных действий ученых. Это создает ощущение паранойи, паники, страха — верных спутников Кельвина, которым он противопоставляет силу своего разума и желание во всем разобраться.

3. Уязвимость главного героя и история его личных взаимоотношений. Добравшись до этого слоя, читатель узнает нутро самого Кельвина, а так же понимает и то, насколько он становится уязвим для воздействия океана. Кельвин оказывает сопротивление, пытается дистанцироваться от своего фантома, но постепенно обретает зависимость от него, так как это не просто фантом, а отдельная личность, пусть и не имеющая схожий атомарный состав. Причем это личность, наделенная сознанием важного для Кельвина человека, личность, которая помнит себя человеком, которая пытается мыслить, проявлять чувства, которая нуждается к нем. И самое страшное — она не осознает своего происхождения, тем самым это заставляет Кельвина не быть с ней откровенным, что вызывает у него душевные муки и внутренние противоречия. Таким образом Лем показывает уязвимого героя, который попадает под влияние Соляриса, который до конца начинает верить в то, что сможет спасти свою Хари, даже понимая тот факт, что она вовсе не человек, не тот, к которому стоит испытывать чувства в рамкам человеческой морали. Из этих противоречий вырастает следующий вопрос произведения: а что такое человеческая мораль и насколько широко она способна охватывать сознание? Каких факторов внешних или внутренних достаточно для того, чтобы у человека возникла симпатия, привязанность, может даже и любовь по отношению к чуждому (а это Кельвин понимает практически сразу, ибо помнит что Хари на самом деле мертва) для него субъекту?

4. Обратный контакт. Так или иначе члены экипажа, находясь под жесточайшим психологическим давлением, все таки стараются понять действия Соляриса, сталкиваясь с теми же проблемами, которые так и остались неразрешимы соляристикой. Дело в том, что действия Соляриса не могут быть расшифрованы человеческой логикой, они иррациональны с точки зрения человеческого разума. В этом моменте Лем задает следующий главный вопрос произведения: а возможно ли считать такие действия попыткой установить с людьми контакт? Возможно ли появление этого контакта со стороны иного разума, лишенного любой похожей на человеческое мышление логики? То есть автор как бы переворачивает шахматную доску, отдавая приоритет в этой партии совсем не людям. На протяжении многих лет люди изучали Солярис, а что если и Солярис стал изучать людей, но делает это по-своему. Так что же это получается: все таки он — разумный океан, проявляющий любопытство — силу своего разума, чьи действия таки можно назвать осознанными? Или все таки это бессознательные несвязанные отголоски какой то неизведанной силы? Автор предлагает поразмыслить над этим нам, так как определенного ответа заведомо не дает. В защиту теории о все таки совершенном контакте выступают действия людей, которым получается отправить океану некоторый сигнал, который, возможно, доходит и распознается с полным успехом, после чего фантомы прекращают воспроизводиться. То есть происходит обмен информацией, диалог, пусть и короткий, но именно тот, на который не была способна вся соляристика вместе взятая.

5. Рассуждения о природе океана. Проведя успешный эксперимент, ученые решают продолжить свою работу, ведь теперь результаты сдвинулись с мертвой точки. Кельвин, пребывая в шоке из-за испытанного психологического потрясения, все же понимает, что тоже стал частью того, что можно назвать прогрессом в изучении Соляриса. Но ему многое остается непонятным, и мысли о том, кто же или что же такое этот океан на самом деле, не покидают его до самого конца. Рассуждения приводят его к теории «ошибающегося бога», которая по-прежнему не имеет ничего общего к человеческими понятиями о боге или религией. Скорее это характеристика самой этой силы, под влиянием которой и находились все члены исследовательской группы, силы, у которой есть сознание — ущербное, ошибающееся, отчаявшееся из-за своей замкнутости и ограниченности. Наверное, в этих мыслях Лем подходит чуть ли не к границе человеческого восприятия, в отчаянных попытках заглянуть дальше нее. В диалоге со Снаутом возникает еще одна теория «божественного младенца», которая трактует действия Соляриса, как действия малыша, который безответственно раскидывает в своей импровизированной песочнице попавшие в нее «игрушки». Тем самым автор заставляет читателя снова рассуждать об абстракциях, чуждых для привычных человеческому сознанию материй, заставляет вывести эту самую рекуррентную формулу законов мироздания в голове, даже если это в конечном счете невозможно.

В итоге получилось глубокое многослойное произведение, которое балансирует по своей смысловой начинке где-то на границе человеческого восприятия окружающего привычного мира, которое касается глобальных философских вопросов о разуме, как таковом, об его силе, осознанности, а так же о попытках взаимодействия с другими сложными для восприятия его носителями.

Эдакий анти-Саймак. У Саймака приютит какой-нибудь одинокий чудик что-нибудь чуждое, странное, и всё кончится в общем хорошо. Хотя... Саймаковские чудики люди простые, работящие, часто пьющие, а этот... Как то странно, не раз подчеркивается, что человек образованный и такое вот поведение. Какое-то разочарование автора в интеллигенции... Один сделал, неясно о чем думал, другой тоже, исследователь — одиночка нашелся...

В центре романа стоят:

* потерявший память всеми нами любимый пилот Пиркс (то есть персонаж, который может быть и не Пиркс, но который ведёт себя как Пиркс, а если это Парвис, то Парвис и до витрификации такой же как Пиркс, и вообще это цикл о пилоте Пирксе) — человек другой эпохи по отношению к настоящему времени романа;

* компьютер GOD — хихикая над ассоциациями с хал9000 и «матерью», не стоит терять из виду, что это также центральный серьёзный персонаж;

* другая планета — не первый раз встречающийся персонаж у Лема, объект исследования не просто абстрактные инопланетяне, цель экспедиции также принимает активное участие в событиях романа;

* католический священник — христианин в далеком будущем, когда человечество научилось создавать звёзды.

В романе используются как уже освоенные автором приёмы — «внутреннее попаданство», как, например, в «Возвращении со звезд», так и сложные приёмы высшего литературного пилотажа, например, «роман в романе».

Канва романа невероятно специфична для Лема. «Непобедимый», хоть и не был побежден, не узнал ничего нового, улетев несолоно хлебавши, Солярис не подал сигналов, «гости» могли быть чем угодно, случайным результатом какой-то неизвестной деятельности океана, и так далее. Квинтяне заговорили с нами! Цена этого и для землян и для квинтян была слишком высока, цена интеллектуальных усилий Лема просто бесконечна.

Однако роман не зря так называется, фиаско, то бишь сокрушительный провал, терпят все, а некоторые даже не один раз, расплачиваясь за это разумом, здоровьем, жизнью, имуществом.

Впрочем, как нам известно, человечество развивается, и нет причин думать, что и новые поколения покорителей космоса (и бюджетных комиссий) будут повторять ошибки героев романа.

Жалко, что нельзя поставить 12/10, ограничусь 10. И еще жалко, что не читав предыдущих произведений автора, сложно вникнуть в пафос и тонкости сюжета романа, но как по мне, тот, кто не читал всего Лема, тот вообще книги не любит :)

Рассказ забавен. Читать легко и интересно. Улыбка не сходит с лица на протяжении всего произведения.

Казалось бы, с собою договориться задача не трудная. Но как бы не так! Главный персонаж куда сложнее, найти компромисс с самим собою не удастся.

Как же Ийон Тихий уладит конфликт и починит рули? Вопрос, который мучает и не дает покоя.

Советую к прочтению!

Безупречность формулировок Лема всегда меня обезоруживает. И все же трудно принять довод о том, что «есть одна действительно логичная форма писательского бунта против литературного служения — молчание». А как обнаружить этот бунт против услужничества? Как это может прочувствовать читатель? Молчащий писатель — не писатель. А если он не писатель, то и не возникает отношений «писатель-читатель», а, следовательно, нет и почвы для бунта. В противном случае мы все с вами не просто читатели, но еще и не высказавшиеся авторы, состоящие в лиге принципиального литературного молчания (бойкота самим себе, ведь мы еще и читатели) :).

К тому же худ. литература не испытывает дефицита в текстах, авторы которых никак перед читателем не заискивают, ничего ему не разжевывают и не пытаются демонстрировать свою эстетическую близость. За мыслью иного автора вообще не угнаться. Другого приходиться разбирать под микроскопом. А третий вообще напишет автобиографию в возвышенных тонах. И какому читателю он там служит?

В остальном конечно все верно и актуально, и потребительская случка автора и читателя (к вящему удовольствию издателя) — способна нагнать нравственную дурноту.

После прочтения «Непобедимого» я взялся за данное произведение, поэтому, вполне возможно, что дальнейшие суждения были результатом моего сравнения этих двух романов. Мне еще не довелось прочитать другие произведения автора, поэтому выскажусь на основе моей текущей информационно-эмоциональной базы, сформированной двумя вышеупомянутыми произведениями. Эффекта неожиданности от идеи контакта людей с плазменным океаном Метаморфом, который так и не был осуществлён — у меня не было, так как в «Непобедимом» уже был контакт с «мошками», которые не обладали разумом. В текущем произведении контакт планетарного масштаба, целенаправленный, а в «Непобедимом» — локальный, в виде искусственных сил природы. Идеи примерно одинаковы, но реализованы по разному. Я это клоню к тому, что «Вау» эффекта данная идея уже не вызывала, поэтому, если у вас это первое произведение, то эмоций у вас будет больше.

Идея контакта для текущих исследователей станции Прометей и самого человечества заключалась в том, чтобы он был полезным и информативным для людей. Автор в начале дает понять: как много человекочасов и ресурсов было потрачено на изучение данного существа, которому удалось стабилизировать орбиту планету, будучи под влиянием сильного притяжения двух звезд; как много различных теорий развилось за эти десятки лет и не одна из них не могла пролить свет на тайну Соляриса. Под тайной автор подразумевает невозможность контакта людей с океаном в той форме, которая понятна человеку.

Десятилетия поисков, тонны предположений и многочисленные записи процессов, которые происходят в океане — это единственное, что у людей было. Автор удачно подмечает важную вещь — «Мы — трава Вселенной», которой он подмечает нашу простоту. Человечество привыкло воспринимать все через призму доступных для него информационных и потенциальных, скажем так, мозговым ресурсов, то есть то, что мы потенциально можем понять или решить. Это очень напоминает аналогию попыток понять существование чего-либо, что не обладает волей или разумом, в том виде, в котором она у нас присутствует. Допустим природу, существование Бога или осознание того, что Вселенная бесконечна. Очень понравилось то, что автор раскрывает данную тему, которая пылится на полках нашего сознания вытесненной нашими обычными житейскими делами или как говорил Соломон — «Суета сует». Через персонажа «Кельвина» автор предлагает свою версию «ущербного Бога». Бог, который постоянно развивается и эволюционирует, который создал бесконечность, в которой утопает его бесконечное проявление. Это незаконченное развитие Бога не имеющее конца им же самим созданным. Эдакая Вселенная, которая постоянно расширяется и увеличивается.

Я не буду упоминать о развитии сюжета в лице отношений Хари и Кельвина( так ка я считаю, что он слишком тут затянут), но мне немного грустно, что автор так и не описал «гостей» Сарториуса и Снаута, которых читатель явно ждал. Впечатления от романа я получил, особенно понравился момент, где автор описывает, как главный герой пытается понять реально ли то, что он видит или же это плод воображения. Момент, когда Кельвин достает листок с вычислениями, который он получил от автомата, и сравнивает со своими вычислениями вызвал во мне бурю эмоций.

Было бы интересно, если эксперименты продолжились. Допустим, могли бы проверить теорию о том, смогут ли «гости» их сознания существовать, если они будут бодрствовать продолжительное время.

Подытожив все, могу сказать, что каждый найдет момент, который ему запомнится и поэтому данную книгу стоит прочитать.

Данное произведение вызвало смешанные чувства. После прочтения финальной страницы я думал, что это ошибка и где-то припрятана еще одна глава, но нет. Если одна из идеей автора была в том, чтобы некоторые моменты, а их там не мало, читатель додумывал и предпологал самостоятельно, то ему это удалось. Но тем не менее, несмотря на присутствие таких загадок, автор предоставил уникальную идею «мертвой эволюции». Кроме этого автор так же успел показать свои мудрые мысли относительно встреч человечества с чем-то необъяснимым и желанием это познать, либо уничтожить в противном случае. Немного раскрываются человеческие эмоции как месть, но в довольно необычном спектре, а именно желание отомстить неживой «туче», которая не имея разума просто атакует все, что потенциально угрожает ее существованию.

Как многие уже заметили и написали в рецензиях — персонажи тут фактически безличностные, напоминают скорее сон, в котором только пара основных действующих лиц, с отсутствующей предисторией их жизни или воспоминаниями. Взаимодействия между персонажами сугубо относительно обсуждения всего происходящего вокруг, что может понравится некоторым, которых больше интересует не отношения между персонажами, а развитие самого фантастического сюжета. Очень интересны моменты дискуссий и споров,относительно всего происходящего, главных ученных экипажа «Непобедимого», которые являлись представителями многочисленных и разнообразных направлений науки. Сквозь эти дискуссии у вас постепенно начинает формироваться картина происходящего, что делает вас соучастником и невидимым наблюдателем всего происходящего. У вас так же будет ощущение недопонимания этого «чуда» технической самостоятельной эволюции, как оно возникло, почему оно действует сообща, так и не имея централизированного разума. Как мне кажется, в этом и кроется задумка автора, который говорит о том, что есть вещи, которые нам не дано понять и благоразмнее всего в данном случае не вмешиваться, а скорее быть только свидетелем всему, что невообразимо и необятно нашему разуму.

Роман оставил противоречивые впечатления. С одной стороны — многообещающая завязка сюжета: из моргов пропадают трупы, причём нет никаких следов похитителей, а всё выглядит так, как будто мертвецы ожили и ушли из морга сами. С другой стороны — всё расследование ограничивается одним посещением места происшествия, несколькими разговорами с высокопоставленным пожилым инспектором, несколькими разговорами с учёным-статистиком и несколькими сценами преследования этого учёного-статистика. Остальное — бульон, добавленный для создания атмосферы. Профессиональные качества следователя Грегори выглядят весьма сомнительно на фоне таковых качеств Шерлока Холмса, Эркюля Пуаро, мисс Марпл и лейтенанта Коломбо: он настолько обделён талантом следователя, что не способен даже выяснить причину странных звуков в снимаемой им комнате.

Развязка всего этого детектива сделана в типично лемовской манере: скомкано придумываем какой-то невнятный и немного ободряющий финал. Объяснение мне показалось настолько сбивчивым, что в некоторых местах логика теряется полностью. Странно, например, что при понижении температуры туман, по логике инспектора, должен становиться ещё более густым. На мой взгляд, чем холоднее, тем выше вероятность того, что атмосферная влага выпадет в осадок — превратится в снег. Кстати, объяснение звуков в съёмной комнате тоже лишь обозначено: какие такие процедуры могут порождать такие странные последовательности звуков?

Впрочем, и сам роман типично лемовский — долго-долго и очень обстоятельно ведём читателя через лабиринт, отвлекая его внимания на второстепенные детали, которые в финале даже «не выстрелят». Например, мне не понятно, как связаны с происшествиями домашние животные, которых обнаруживали мёртвыми неподалёку.

Не так давно я читал научно-популярную книгу Александра Панчина «Защита от тёмных искусств. Путеводитель по миру паранормальных явлений». В десятой главе, которая называется «Пожиратели смерти — слуги зла», описывается вещество — тетродотоксин. При принятии большой дозы тетродотоксина наступает нервный паралич, человек перестаёт дышать и умирает. В некоторых местностях этот яд научились добывать и дозировать таким образом, что отравленный человек может и не умереть. Конечно, точную дозу яда угадать бывает сложно, так что в большинстве случаев люди всё-таки умирают. В оставшихся случаях человек теряет сознание, дыхание и сердцебиение становятся настолько слабыми и поверхностными, что человека считают умершим и хоронят. Когда же действие яда проходит, человек может задохнуться в гробу или, при более удачном стечении обстоятельств, вылезти из могилы. Однако, даже в этих редких счастливых случаях, когда человек всё-таки остаётся живым, его нервная система и мозг остаются повреждёнными: такой человек может не вспомнить своих родственников и друзей, теряет волю и может слушаться посторонних.

Мне кажется, что Станиславу Лему и следователю из детектива не хватало знакомства с учёным-медиком. Судя по всему, это дело просто создано для того, чтобы с ним разобрался какой-нибудь доктор Хаус.

Из всего романа мне больше всего понравились мысли учёного-статистика Сисса о том, к какому итогу стремится гонка вооружений. Сначала будет увеличиваться мощность средств уничтожения, потом будут развиваться средства доставки, затем — скорость реакции на события, а затем — аналитическая мощность компьютеров, реагирующих на события. В итоге тот, кто не будет бездумно подчиняться воле компьютера, неизбежно проиграет. Как мне кажется, в 1958 году нужно было обладать невиданной прозорливостью для того, чтобы угадать настолько точно. Сейчас мы находимся на этапе увеличения скорости реакции на события и на возможности преодоления этой скорости. С одной стороны создаются всё более совершенные зенитные системы, позволяющие сбивать цели, движущиеся уже не только по баллистическим, а по произвольным траекториям. С другой стороны — создаются сверхзвуковые ракеты, перехватить которые существующими средствами оказывается практически невозможно. Когда обе стороны будут обладать сверхзвуковыми ракетами, перехватывать их смогут только полностью автоматические зенитные системы, принимающие решения без участия человека, потому что человек окажется в принципе не способен принимать решения с необходимой скоростью. Уже сейчас военные поглядывают в сторону систем с искусственным интеллектом, пытаясь найти им применение в своей области.

В целом я бы не рекомендовал тратить время на этот роман. Исключением могут быть лишь поклонники творчества автора, не желающие пропустить ни одного его произведения.