Случилось нечто, отчего полезли к герою рассказа (в данном случае, не к одному человеку, а к молодой семейной паре) герои сказок и фантастических рассказов. Читали такое? Да, сотни раз! Теперь эту унылую фантасмагорию можно прочесть в сто первый раз. Что автор привнесла нового своим произведением? — Ничего. Чего ради это написано? — А, чтобы было. Пустышка ни о чём. Обычно я таким ставлю пятёрки. Ольга Громыко словом владеет неплохо и, углядев в тексте пару живых сравнений, я счёл возможным выставить шесть баллов. Вот и весь секрет.

Стоит Ольге Громыко взяться за фэнтези, и всё получается очень правильно, очень привычно и очень вторично. Вот, как в этом рассказе. Ну, хоть бы что-нибудь своё, не отработанное другими авторами. Очень люблю фэнтези, но в данном случае – скучно. Ругать не за что, хвалить – тоже.

Хорошо задуманный, но крайне небрежно сделанный юмористический рассказ на псевдокосмическую тему. Непонятно, почему рассказ так назван, ибо никакой дефеодоризации не происходит. Непонятно, почему никто из членов команды прежде слыхом не слыхал о столь знаменитом космическом зверьке. Непонятно, почему падает в обморок капитан, ведь сбываются все его мечты, а мышига давно влилась в коллектив и любима всеми членами экипажа, включая самого капитана. Что касается дератизатора, то его автор попросту потеряла, в концовке рассказа он не участвует. Ощущение такое, что придумалось нечто хихибельное, автор спешно накарябала текст, не удосужившись продумать сюжет, и предлагает читателю хихикать вместе с ней. В результате, парадокс убит, текст вместо смешного получился глупым. А ведь мог быть превосходный весёлый рассказ. Очень жаль.

Зарисовка. Начинающие авторы пишут такое вагонами. У одних получается получше, у других похуже, но ни у кого не получается шедевров. Это тоже не шедевр, хотя классифицируется как «получше». Потом авторы (некоторые из авторов) вырастают и начинают создавать не зарисовки, а что-то более серьёзное. А зарисовки остаются в Интернете или газетных публикациях. За одни из них повзрослевшему автору (если он станет толковым автором) стыдно, за иные – не стыдно. За эту миниатюру Ольге Громыко стыдиться не приходится. Но всё равно, не шедевр.

Рассказ категорически не понравился. И дело не в том, что концовка становится ясна в ту самую секунду, как следователь видит место происшествия. Хуже иное – глубокое ощущение неправды. Не было такого в совковые времена, нет такого и сейчас. Зачем автору понадобилась вся эта чернуха – сказать трудно. Но читать этот рассказ неприятно, да и незачем, разве чтобы сказать себе самому: «Да, я тоже умный и на второй странице догадался, чем кончится дело».

Научная фантастика бедна оригинальными идеями. Они редко встречались прежде, редко встречаются и теперь. Тем приятнее видеть исключения, подобные этой повести. За сорок лет ничто в ней не устарело, повесть осталась такой же неожиданной, парадоксальной и доброй. Благодаря таким произведениям шестидесятые годы прошлого века стали называться золотым десятилетием советской фантастики.

А ведь я эту книгу читал. Вот она на полке стоит, зелёненькое издание 1969 года. Сохранено в библиотеке из-за золотой рамки. А вот о чём роман -- хоть убейте, не вспомнить. Начинаю листать, вижу заметки на полях карандашиком: «Чушики, чушики!» Пролистал, освежил в памяти. И впрямь -- чушики. Не читайте, не тратьте время на занудную писанину. В шестидесятые годы было написано множество интереснейших книг. Эта к ним не относится.

Чрезвычайно слабо. Сверхкороткий рассказ не должен, как мне кажется, создаваться на столь явных заимствованиях и иметь в основе своей столь мелкую идею.

Мило и забавно. К сожалению, грамотно сделанная последняя фраза не стала ударной. Будь иначе, рассказу можно было бы ставить и восьмёрку, и девятку. А так, единственная неожиданность, что этот милый пустячок написан Ольгой Громыко, от которой я совершенно не ожидал рассказа на такую тему. Рассказ получает всего семь баллов, но к самой Ольге Громыко я стал относиться гораздо лучше, чем в те времена, когда считал её исключительно автором фэнтезийных сериалов.

Неплохо написанный, но очень традиционный рассказ. Достаточно вспомнить «Русский меч» Ника Перумова с его противостоянием русских языческих богов с чужим христианским богом и его злобными служителями. Разумеется, подобное противостояние не оставляет равнодушным читателя, которому дороги святоотеческие ценности, но должно же в рассказе быть хоть что-то оригинальное. Ведьма, поймавшая Перунову стрелу и выбирающая собственную веру, могла бы претендовать на роль героини, превносящей нечто небывалое, но именно её Ольга Громыко и не посчитала нужным прописать подробно. В результате имеем картинку ни о чём и чувство неудовлетворения прочитанным. Хотя, повторю, написано в целом неплохо: приличный язык, правильно сделанный, хотя и не оригинальный сюжет, соразмерное количество образов, показывающих, что сверх рассказанного в этом мире есть много иных сущностей. Так что, прочесть рассказ можно и не без удовольствия.

Господа, если к правде святой

Мир дороги найти не сумеет,

Честь безумцу, который навеет

Человечеству сон золотой!»

Со времён школьного изучения Максима Горького помним мы строки из стихотворения Беранже, которые декламирует Актёр, и отечественная фантастика пытается их опровергать. Вот и очередной антислеговский рассказ. Написано неплохо, вот только не видно в нём ничего нового, оригинального свежего. Ясно, что последние издыхающие слегачи будут рядом обстоятельств вырываться из своего золотого сна, и для этого вовсе не нужно войны между различными кибернетическими системами, не нужно никаких реальных воплощений электронных призраков в крыс и медведей, вообще ничего, что напридумывал автор в своем рассказе. Опять же, не верится, что все люди на Земле, все без исключения, немедля станут слегачами. Этот вариант очень напоминает мне фразу, которую плохие учителя младших классов говорят юным баловникам: «А если все начнут в окно прыгать?» Не начнут, не бойтесь. Рассказ поэтому, оказывается попросту несостоятельным. Можно было не читать.

Реферятник -- место, куда стекаются все анекдодты, сплетни и рассказы о писателях. Это действительно золотое дно для желающего написать подобную книгу. И вот она написана. Авторское многословие в данном случае сдерживается рамками жанра, так что книга получилась очень органичной. Читатель, интересующийся закулисной стороной окололитературной жизни, анекдотами и случаями из жизни известных, малоизвестных и вовсе неизвестных писателей, может удовлетворить свою любознательность.

Роман, состоящий из трёх незаконченных повестей. Собственно говоря, и сам роман также ничем не заканчивается. Имеются три человека, в судьбе каждого из них некую мистическую роль играет нумизматическая редкость российской чеканки (у каждого своя). Всё очень многозначимтельно, маловразумительно и многословно. Трое монетоносцев должны встретиться, и что-то должно из этого проистечь, но именно на этом месте заканчиваются пятьсот страниц, отведённые для романа, и автор обрывает повествование на полуслове. А продолжение романа то ли не написано, то ли издатели не захотели печатать этот бред. Во всяком случае, именно на этой книге заканчивается карьера Андрея Измайлова, как автора триллеров. Если в «Белом ферзе» прослеживается какое-то подобие сюжета, то здесь всё заболтано настолько, что понять ничего невозможно, да и не больно хочется. Как пишет сам автор: «Ням-ням, глоть! Вы же меня понимаете. Мы же с вами умные люди? Это дуракам надо всё разжёвывать: ням-ням, глоть! Ха-ха!»

Вроде бы всё тут есть: похищения, убийства, герой-супермен, месть, хитро просчитанные интриги, даже знаменитая кража из Публичной библиотеки расписана в подробностях... но до чего же скучно читать всё это крошево! Автору не мешало бы помнить, что в многоглаглании несть истины. Андрей Измайлов в этом романе столь многословен (если не сказать -- болтлив), что читать попросту невозможно. Переусложнённый стиль с массой звукоподражательных междометий, который так хорошо смотрелся в ранних рассказах, оказался совершенно непригоден для романа. Явная неудача автора.

Любопытный рассказ и прочесть его явно стоит. В десятках, если не сотнях произведений видим мы попытки представить, что будет там… где мы все будем. Но подобного варианта я ещё не встречал. Автор сумел отойти от всех клише, ему чужды модели созданные религиями, мистическими школами, равно как и стыдливые попытки иных безбожников продлить земное существование за грань смерти. Ни вампиров, ни зомби, ни архангелов с херувимами здесь не будет, Андрей Щупов обошёлся без чужих наработок.

К несчастью основное достоинство рассказа оказывается и его основным недостатком. Увлекшись метаморфозами героя, автор подзабыл о сюжете, которого практически нет. Впрочем, история не длинная, и концовка хороша. Язык у автора очень пристойный, так что любители короткой прозы получат немало удовольствия.

Вот я и прочёл одно из крупных произведений Ильи Масодова… Прежде всего, зачем я это читал? – ведь самоочевидно, что там окажется весь джентльменский набор мерзостей и дряни, которыми любуется автор в своих коротких рассказах. Дело в том, что Илья Масодов умеет писать. Странно и отвратительно видеть сочетание таланта и гнойного мировоззрения. Это всё равно, что встретить на улице небывалого урода – и не хочешь, а оглянешься.

Впрочем, талант Масодова очень относителен. У истинного таланта невозможно определить его происхождение, а тут слишком явно прослеживается выучка выпускника Литинститута. Масодов с лёгкостью пользуется рядом приёмов, о существовании которых большинство авторов, представленных на Фантлабе, попросту не подозревают, а вот обоснованность приёма частенько отсутствует. В особенности это касается сверхдлинных фраз, которыми автор попросту злоупотребляет. Приём известный, впервые я встретил его в книге Коллоди, и там же автор Пиноккио со свойственным ему морализаторством демонстрирует, как этим приёмом следует пользоваться. Урок этот Масодову впрок не пошёл; иной раз длинная фраза обоснована, но чаще автор замонстрячивает словесное чудовище, не думая о последствиях. Образованность показал, читателя шуганул – что ещё?..

Парадоксальное сочетание высокого и низкого стилей, сочетание красоты и уродства, которым когда-то шокировал читателя Бодлер, -- любимый приём Ильи Масодова. Но там, где у Бодлера видим вызов мещанскому мировоззрению, плевок в лицо пошлости, у Масодова превалирует плевок, как таковой. Все красивые фразы Бодлера были штампами уже в те времена, когда писались «Цветы зла»:

Но помните, и вы, заразу источая,

Вы трупом ляжете гнилым.

Вы, солнце глаз моих, мечта моя живая,

Вы, лучезарный серафим!

Масодов берёт не внешнюю, а душевную гнусность и сочетает её с метафорой чистой и свежей. То есть, Бодлер борется с фарисейством, Масодов – с красотой.

Впрочем, довольно теории, много чести будет Илье Масодову. Вернёмся к повести. Кстати, почему «Ключ от бездны» назван романом – непонятно. Повесть и не особо длинная. Разумеется, там имеются маленькие девочки, над которыми издеваются, которых мучают и насилуют. Впрочем, детишки тоже хороши: вспороть ножиком живот случайному прохожему для них пустяк. На ста страницах уместились все виды извращений от лесбийского петинга и эксгибиционизма до зоо- и некрофилии. Кровь, выпущенные кишки, гной, кал, блевотина – все эти компоненты присутствуют в соразмерном количестве. Всё максимально извращённо, даже свою малолетнюю героиню автор не может изнасиловать иначе как с помощью оборотня, звериная ипостась которого давно издохла. Совокупление пятиклассницы с дохлым медведем – это нечто!

И всё-таки, зачем это писалось? Ведь повесть, как таковая, кончилась ничем: все умерли, и наши и ваши. И всё же, отыскался след Тарасов! Много страниц подряд автор демонстрирует некое подобие объективности, равно оплёвывая все противоборствующие стороны. Но вот на страницах появляются служители церкви. Разумеется, они такие же извращенцы, как и все остальные персонажи повести, такие же чернокнижники и убийцы (кстати, наполовину издохшие оборотни Масодова работают именно на церковь Христову). Единственное исключение: если прежде автор весь в белом стоял над схваткой, то здесь он начинает брызгать слюной в «поганого бога». Вот оно! Перед нами дьяволопоклонник, не эстетствующий люциферианин, не последыш гностиков, а вульгарный дьяволопоклонник, из тех, что вешают на кладбище кошек, а порой, по дури и пьяни, совершают и более серьёзные преступления! Кстати, главные героини Масодова – милые пятиклашечки, начав знакомство с лейсбийских отношений, продолжают его, сжигая живьём пойманную кошку. Так что, к чему ведёт автор, можно было догадаться и раньше.

Думается, сам Масодов в подобных оргиях не участвует, но он певец и агитатор именно этих человеческих отбросов. Я был неправ, когда в отзывах на короткие рассказы предполагал авторскую шизофрению. Истинный диагноз куда более суров.

Нелишне напомнить, что сам я воинствующий атеист, безбожник до мозга костей, масодовские филиппики в адрес церкви и бога были мне смешноваты. Автор, прежде казавшийся мрачным злодеем, обернулся прогнившей пустышкой. Обидно, что литературный талант достался подобному типу. Страшно, что на стороне дьяволопоклонников работает, по меньшей мере, один талантливый автор. Но как литературное явление Илья Масодов меня больше не интересует. Вот только любопытно было бы прочесть отзыв на эту повесть, написанный верующим христианином. Думаю, впрочем, что в данном случае отзыв и оценка не будут слишком отличаться от моих.

Рассказ совершенно не самостоятельный. Сколько их уже было – людей, кинувшихся в бездну и вместо падения взлетевших. Что всё кончится именно так, стало ясно в ту минуту, как террористы проникли в небоскрёб. Кстати, видно, что автор ни разу не бывал на крыше ни единой высотки. Сам же говорит, что там оборудована вертолётная площадка, но при этом крыша крыта листовым железом. Подобных ляпов в рассказе – вагон.

Но не это главное. Беда в том, что Андрей Щупов поэтизирует политический бандитизм. Героев своего рассказа он называет революционерами, но эти «революционеры» -- суть обычные террористы. Тот, кто открывает стрельбу на улицах города – всегда не прав. Объективно подобные типы работают на укрепление режима и его фашизацию. Странно, что писатель, живущий в XXI веке не понимает таких простых вещей, и объективно работает против тех идеалов, которые на словах исповедует.

Фантастика 60-х, доблестные космопроходцы с краткими мужественными фамилиями: Камов, Быков, Строгов... или, как в этом рассказе — Серов и Горин (ясно, что Горин помладше и послабже). Космопроходчики преодолевают трудности столь непреодолимые, что под конец вынуждены преодолевать их ползком. Даже Стругацкие заставили Быкова всласть поползать по Венере. Ползают и в этом рассказе... всё как следует, всё типично, всё в рамках традиции. Вне рамок традиции то, что Горин знает, что шансов у него ноль, и никакого чуда ради спасения своих героев Владимир Михайлов не совершает. Когда-то такая концовка вызывала у читателя шок. Сейчас опытный читатель видит, что рассказ пришёл из далёких шестидесятых; слишком видны приметы времени. Но при этом старый рассказ не устарел, и остаётся рассказом, который стоит прочесть.

Совершенно несамостоятельная вещь. За основу взяты детские страшилки об учителях-людоедах, а больше в данном опусе нет ничего. Как и положено в страшилках, даётся чрезвычайно длинный, тягучий зачин и быстрое окончание. Рассказ предназначен для чтения вслух, при этом вступление практически усыпляет слушателя, а кульминация сопровождается громкими и очень характерными хлюпающими звуками, которые и должны пугать слушателя. Можно спорить, является ли заменой хлюпающим звукам употребление глагола «всосала», но интересно ли это? А вот для чтения вслух вступление в пять тысяч знаков оказывается неправомерно затянутым.

Что касается «кошмарно длинных предложений» в начале рассказа, то это приём стандартный, впервые я встретил его в книге Коллоди, написанной больше ста лет назад. Илья Масодов пользуется этим приёмом регулярно, так что он начинает навязать в зубах. Порой приём этот оправдан (как в рассказе «Там»), но чаще применяется просто так, от нефиг делать. В данном случае, приём не оправдан; читатель -- не слушатель, усыплять его не надо.

Итог: перед нами неудачная пустышка, ничего не дающая ни уму, ни сердцу, ни спинному мозгу.

Увидел название рассказа и подумал, что уж здесь-то обойдётся без насилия над маленькими девочками. Как я обманулся! Впрочем, описание расчленёнки выглядит очень примитивным, а то, что Парамоныч не будет насиловать девочку и стягивает с неё колготки для каких-то иных целей, заранее знает любой человек, прочитавший хотя бы пару масодовских творений. Всё-таки, извращения, вопреки своему наименованию, чрезвычайно малоизобретательны.

Рассказ повествует о том, во что могут перерасти детские страхи. Разумеется, под пером Ильи Масодова страхи девочки Тонечки перерастают в привычные для этого автора садо-мазохические комплексы с сексуальным подтекстом. Впрочем, на этот раз автор сообщает: «Дальнейшее я описывать не буду, потому что не могу». Автору за эту фразу спасибо и лишний балл в оценке произведения.

Всякого рода литература выполняет некие социальные функции, откликается на те или иные потребности читателя. Дюдики, страшилки, матерные анекдоты – всё это востребовано и находит благодарного потребителя. Исключение представляют только физиологически-отвратные рассказы, неважно, рассказывают ли их за обедом, желая вызвать у невольного слушателя тошноту, или набирают на компьютере для выкладывания в сеть, или, даже, умудряются опубликовать в книге. Удовлетворение при этом получает только рассказчик или человек, который жаждет пересказать услышанную гадость и, в свою очередь тоже доставить неприятность окружающим. Игры такого рода относятся не к литературе, а к психиатрии, причём объектом врачебного интереса оказывается автор или рассказчик.

Илья Масодов (явный псевдоним, составленный из анаграммированных приставок «мазо» и «садо») относится как раз к этому типу людей. Куча коротких рассказов (длинный никто не дослушает и не дочитает), нацеленных на то, чтобы вызвать у оппонента (иначе не назовёшь) чувство брезгливости и тошноты. Садо-мазохические комплексы понимаются Масодовым весьма примитивно: во всех рассказах (а я прочёл шесть штук) объектом издевательства является маленькая девочка. В двух рассказах девочка наблюдает, как посторонний дяденька трахает маму, в двух девочку просто убивают максимально неприятным способом. «Золотой таракан» выгодно выделяется среди этой помойки тем, что девочка не только за мамой подглядывает, но и погибает в конце. Это не спойлер, суть рассказа не в сюжете, а в садистических подробностях: как именно это происходит. И тут больная фантазия автора играет на полную катушку. Ей-богу, лучше бы Илья Масодов был тупым графоманом.

Как и многие шизофренические личности, Илья Масодов владеет пером. Ему совершенно чужды штампы; употребляемые им сравнения и метафоры, в большинстве случаев, неожиданны и точны. Иногда встречаются и более сложные литературные приёмы, но они обычно необоснованны; приём применяется ради приёма и никак не играет ни на образ, ни на сюжет. Порой автор забывает о собственных изысках и бросает их на полдороге, что также характерно для шизофренического сознания.

Любопытно было бы поглядеть на более объёмные произведения автора. А что касается коротких рассказов, то они представляют интерес только для психиатра.

Третий рассказ Масодова и третий же рассказ об издевательствах над маленькой девочкой. На этот раз автор девочку милосердно убил, за что рассказу накинут лишний балл. Любопытно, что поначалу автор захотел продемонстрировать владение одной из постмодернистских техник, но, написав предложение длиной в десять строк, в дальнейшем забыл о своём намерении. В результате в рассказе не осталось ничего, кроме некроромантического образа снегирей, полных мёртвой крови.

Пословица говорит: «Всякому безобразию должно быть своё приличие». Это безобразие все нормы приличия похерило. Господин Масодов с большим вкусом живописует мазо-садистические комплексы, приправляя их капрофагией и прочими прелестями. В своём роде это произведение совершенно, автор добился цели: при чтении испытываешь самое натуральное чувство тошноты.

Написал автор некий текст, чётко классифицирующийся как психоделика. Текст грамотно написанный, но грязный с точки зрения этики и эстетики, что свойственно для некоторых направлений постмодернизма. Итак, перед нами качественно выполненный вторичный продукт. Оказывается, бывает и такое. Читать не советую.

Хороший рассказ, сильно и верно написанный. Автор знает, о чём пишет и передаёт своё знание нужными словами. Я, житель почти деревенский, вижу целый ряд верно подмеченных чёрточек сельского быта. В рассказе нет лубка, но есть правда. Рассказ, собственно говоря, не фантастический, но именно такой реализм пишут фантасты. Всё описанное в рассказе может случиться, но всё на пределе возможного.

Единственное, что дёргало меня во время чтения, это возраст героя. Зуеву семьдесят два года, а перед нами нечто столь дряхлое и впадающее в маразм, будто ему по меньшей мере девяносто. Пару дней назад я был на местном кладбище, смотрел, во сколько лет умирают деревенские. У мужчин несколько пиков смертности: 15-20 лет – эти убились на мотоциклах или в драках; 25-40 лет – потравились палёной водкой; 50-55 лет – эти избежали острого отравления, но умерли от последствий алкоголизма. За шестьдесят переваливали единицы, и среди пары тысяч могил не нашёл ни одного мужчины, умершего в возрасте 70-80 лет. Зато несколько десятков могил, где лежат непьющие. Им было от 82 до 97 лет.

Понятно, что автор подгонял возраст, чтобы Петру Зуеву в 1945 году было 18 лет. Таким образом, нетрудно высчитать время написания рассказа. И зачем это читателю?

Но в целом, повторю, рассказ хороший.

Всё-таки, интернет ужасная вещь. В былые времена начинающий автор распечатывал свои неудачные творения на машинке в количестве четырёх экземпляров, первый экземпляр отсылал в издательство, где его отправляли в корзину. Остальные экземпляры давались почитать друзьям и знакомым, быстро ветшали и тоже погибали. В лучшем случае сохранялся четвёртый экземпляр, подколотый в папку со страховыми копиями. И через десять лет, когда автор достигал определённого уровня мастерства, пробы пера уже нигде не отсвечивали. Сейчас самонадеянный новичок выкладывает всё написанное в интернет, а когда/если достигает настоящего умения, кусает локти от бессилия, ибо ранние опусы волокутся за ним наподобие воспалённой совести, не давая жить.

К чему это вступление? Рассказ Наталии Мазовой написан больше двенадцати лет назад, начинающим и неопытным автором и представляет образчик тусовочного фэнтези. В нём присутствует весь джентльменский (а, вернее, дамский) набор такого рода самодеятельности. Игровое прошлое автора с такой силой прёт со страниц, что становится попросту неловко. Разумеется, в рассказе присутствует цепь миров, по которым избранные могут путешествовать, разумеется, героиня чародейка и душа тусовки путешествующих. Разумеется, рассказ переполнен стихами самого огорчительного качества, разумеется, всякое явление называется с Заглавной Буквы и произносится с болезненным придыханием. Злодеи злодействуют, герои геройствуют, а на кой ляд всё это написано, тоже, к сожалению, понятно: девочке хотелось бы поиграть в этот сюжет, преодолеть реальные трудности с шелками, сокрушить воображаемых противников, станцевать на столе и подекламировать стишата, придуманные для другой игрушки. Ничего сверх перечисленного в данном тексте нет, интерес он представляет только для членов тусовки и особо экзальтированных девиц, мечтающих в подобную тусовку войти. Думается, сейчас автор дорого бы дала, чтобы скрыть грехи молодости, ан, нет… влип текстик во всемирную паутину и теперь никуда не денется.

При чтении не покидает ощущение, что перед нами отрывок из повести или романа, но отрывок этот сюжетно закончен и может восприниматься как самостоятельный рассказ.

Фэнтезийные рассказы за редчайшим исключением довольно однообразны, этот не является исключением. Магические ордена, войны, разбойники, замки – типичный псевдосредневековый фэнтезийный антураж. На этом фоне рассказывается история двух беглецов, пробирающихся в родные края. И лишь на последних строках становится ясно, что вовсе не предводитель еретиков был главным героем рассказа, а хозяйка замка: шумливая и бестактная. И то, что нам рассказывают, вовсе не героическое фэнтези, а любовный роман. Не возьмусь судить, насколько оправдан такой приём. Я не любитель прозы, гендерные признаки которой слишком бросаются в глаза.

И пара слов о стиле. Наталия Мазова – профессиональный филолог, литературовед. Мне не раз приходилось слышать её критические замечания при обсуждении произведений других авторов, как правило, эти замечания были весьма дельными. Тем удивительней было обнаружить в тексте целый ряд мелких до смешного недочётов, которые убираются простым вычёркиванием. Вот уж действительно, сапожник без сапог.

В посвящении авторы честно предупреждают, что идея рассказа принадлежит не им, и приносят благодарность Дмитрию Лопухову – автору идеи. Ничего не скажешь, идея действительно оригинальна и интересна. Крошки мрамора, летящие из-под резца скульптора, неудачные фразы и целые сцены, вычеркнутые из рукописи, дурно отснятые сцены, не вошедшие в фильм – всё это результат творческой работы, и, значит, являются произведениями искусства. Подобной мысли я до сих пор не встречал и снимаю шляпу перед незнакомым мне Дмитрием Лопуховым. К несчастью соавторы не сумели дать подаренной идее достойное оформление. Рассказ попросту плохо написан. Он представляет собой довольно убогую фантасмагорию. Сатирический памфлет постепенно переходит в пародию на боевик, затем в дело вступают инопланетяне и, наконец, господь бог, примитивно толкуемый как суперобитатель параллельной вселенной. Всё стандартно и скучновато, блестящая идея не раскрыта и потерялась за беготнёй, болтовнёй и стельбой.

Короче, данное произведение искусства оказалось тем самым отходом творческой работы, не скульптурой, а отлетевшими крошками мрамора.

Антиклерикальный памфлет, по нашим временам редчайший и драгоценнейший жанр. К несчастью, плохо написанный. Крайне неудачно выбран главный герой. Ну не был Николай Коперник несчастным, затюканным нытиком. Реальный Коперник был канцлером короны, крупнейшим инженером, строившим крепости и каналы (шлюзы, выстроенные Коперником, функционируют до сих пор). Коперник был крупнейшим финансистом своего времени, а Сергей Палий заставляет его проигрывать в казино последние гроши. Что касается книги «Об обращении небесных сфер», то она обрушивалась на католическую космогонию (что не считалось грехом) и не затрагивала основ христианской веры. В «Индекс запрещённых книг» она попала почти век спустя после выхода, когда на неё слишком активно стали ссылаться критики церкви. Причём все несоответствия истине в рассказе Паллия не специальный приём, а просто сделаны по незнанию.

Зато описание города, где правит клерикальная власть, обзаведшаяся всеми атрибутами полноценного хозяйства -- радует и вызывает чувство удовлетворения. К сожалению, подобное описание не удивляет. Всякий побывавший, пусть не в священном городе, а хотя бы в захудалом монастыре, увидит эту смесь внешнего служения делам духовным и истинного служения мамоне. В отношении православной церкви факт этот отмечен ещё в семнадцатом веке (а возможно, и раньше, во время гонений на нестяжателей) и получил наименование христианского двоеверия. Особенно хорошо это заметно в описании таблички на дверях магазина: «Пост с 14 до 15 часов», причём под словом пост понимается обеденный перерыв. Очень метко подмеченный штрих. Пожалуй, за эту фразу накину автору лишний балл.

Так что, замысел рассказа великолепен, а исполнение огорчительно.

Неудачный рассказ хорошего автора. Выезжает только за счёт прекрасного кулинарного описания. Но ведь для рассказа, да ещё и фантастического, этого явно не хватает. В целом рассказ вызывает у меня ощущение вымученности. Поток свежих, оригинальных идей иссяк, наступил естественный для всякого писателя кризис, а читатели, критика, издатели требуют и ждут. Тогда и получаются такие, вымученные рассказы. Хорошо, что у Ильи Варшавского их почти нет.

Как политическая сатира, памфлет, сделано очень неплохо. Приятно было читать, как обломались представители компетентного ведомства, и вдвойне приятно, что в конечном итоге они оказались вменяемыми людьми и не стали всё рушить за так просто. А вот концовка рассказа совсем из другой оперы. Разумеется, когда человеку далеко за девяносто, приходит пора смешать попугайчиков, но всё же, всё же...

Соглашусь с предыдущим автором, антураж описан стильно. Жилище старого холостяка глазами старой девы -- в этом есть шарм, и описано всё не без изящества. Но концовка рассказа получилась настолько провальной, что не могу сдержать разочарования. То, что начиналось так изящно и обещало фантастическую интригу, обратилось в историю врача-шарлатана, который ограбил доверившуюся ему пациентку и нанёс такой вред её здоровью, что сравнить его можно разве что с убийством.

Хорошая задумка, сразу видно, что фантазия у автора работает, что надо. И добрая вещь, что особенно ценно в наше время. Одно беда, как обычно у Васильева, неясно, откуда и зачем всё это взялось, неясно чего ради двигался сюжет, и неясно, что изо всего этого следует. Ничуть не удивлюсь, если окажется, что автор в реальности покупал музыкальный центр и действительно проверял все упомянутые характеристики. Но ведь эти характеристики никак не влияют ни на характер героя, ни на сюжет, ни на идею рассказа. Просто подвернулось под клавиатуру, вот и отстучал. Это уже не первое произведение Васильева, страдающее таковым недостатком. Пора бы исправиться, сколько можно на одни и те же грабли наступать?

Поражает невероятнная лёгкость, с которой простой советский гражданин становится наёмным убийцей. Работа как работа, — выгодная. Все остальные накрутки сюжета после этого уже не воспринимаются. Удивительно неприятную историю рассказали вы нам, Евгений Бенилов.

Рассказ жутковатый и безысходный, построенный по принципу мистического ужастика, когда герой обречён просто в силу сложившегося положения вещей. Коснувшийся смертельной сущности должен умереть, и от него зависит лишь насколько страшной окажется смерть. А читатель долго ещё не может освободиться от чёрного обаяния рассказанной истории и ищет гуманный финал... для кого?

Рекомендую любителям философского хорора.

Идея рассказа дивно хороша, а вот сюжета автор придумать не сумел или не захотел, и повествование повисло в воздухе. Вступление, заключительная фраза, а кульминация-то где? И причём тут Нью-Йорк? Он упомянут только потому, что автор там живёт? В списке городов, что были сыграны главным героем, Нью-Йорк звучит фальшивой нотой. А ведь мог бы быть рассказ не на десять, а на все двадцать баллов.

При первом прочтении рассказ кажется совершеннейшей фантасмагорией, а ведь по сути дела, там описана правда. Дикие американцы, даже закончившие какой-нибудь университет, действительно удивляются, узнав, что русские не носят лаптей, они верят, что в России всегда идёт снег, и что Жириновский родился без мамы, потому что мама в это время была на работе. И если бы одни американцы...

Этот рассказ в цикле про Хогбенов стоит чуть-чуть особняком. В нём, кажется, всё что надо: и крутой сюжет, и великолепный юмор, но, тем не менее, чувствуется некоторая сделанность. Ещё не натужность сериала, но уже усталость от темы. Читатель рад встрече с любимыми героями, он хочет ещё, ну, хоть один рассказик, хоть парочку... десяток!.. но автор знает — пора остановиться, цикл исчерпал себя. И то, что мы больше не встретимся с Хогбенами, самое лучшее доказательство великого таланта Генри Каттнера. Потому что талант не только в том, чтобы делать хорошо, но и в том, чтобы не делать плохо.

Самое страшное наказание для кошки — невозможность ходить, где вздумается и гулять самой по себе. А это значит, быть человеком. Рассказ отлично написанный, жёсткий, злой, парадоксальный. Конечно, само название раскрывает суть, но и это не портит общего впечатления. В своём жанре — идеальная вещь!

Открыл истрёпанный томик Лема, перечёл «Терминус» и снова стало больно, как будто читаю в первый раз. Это не рассказ. Это сама жизнь (или, быть может, смерть) навеки вмерзшая в кристаллическую память ремонтного робота. Бесчётное число раз миллионы читателей погибали на разбитом корабле, отчаянно выстукивая: «Кто говорил? Кто...»

Если кто-то скажет вам, будто научная фантастика устарелое направление, которое давно пора сдать в архив и забыть, напомните ему про «Терминус» Станислава Лема. Одного этого произведения достаточно, чтобы оправдать существование всей научной фантастики.

«А вы можете, глядя на детскую лошадку, определить, целый это станок или сломанный?» -- сорок лет помнится эта фраза. И помнится решение проблемы, которому позавидовали бы активисты ТРИЗа. Правда, игра слов с именами героев: Нув и Ув Ольте, кажется мне малость неестественной, но в этом уже Фредерик Браун не виноват. Он написал хороший рассказ.

1972 год, время самого страшного фантастического голода. Мировские сборники практически невозможно достать, да и содержание их уже не то, что в 1965 году. И тут в альманахе НФ появляется рассказ Фредерика Брауна «Арена» в бесподобном переводе Иорданского. Это было подобно глотку свежего воздуха, казалось эпоха застоя отступила на шаг. Сколько раз я перечитывал этот небольшой, в общем-то, рассказ. И перечитав заново вижу, что не зря восхищался им тогда. Кто ещё не читал -- радуйтесь, вас ожидает полчаса счастья!

Сто раз читал этот удивительный рассказ, и только сейчас дотумкал: а ведь Максим Каммерер из «Обитаемого острова», когда его пытаются исследовать в ведомстве Умника... -- это же Сонк в полицейском участке! «Реакция парадоксальная, исследуемый засыпает...» А у Сонка эта реакция оказалась ещё более парадоксальной и замечательной. Чудесно! Сто тысяч превосходных слов.

Ну да, закрутил автор сюжетец. Но в этой тугой пружине и заключён главный недостаток рассказа. Каждый следующий этап вранья закручивает пружину всё сильнее, а это значит, всё меньше остаётся степеней свободы, всё более предсказуемой концовка. Рассказ короток, и это отчасти спасает его, но лишь отчасти. Так что, в целом получается семёрочка, не больше.

Спрашивается, чего интересного в этих кратких послесловиях, да ещё и написанных семнадцать лет назад? Однако, послесловие к сборнику остросюжетной фантастики сохранило интригу до настоящего времени. Читаем: «А пока перед нами восемь авторов -- восемь бесстрашных наездников...» Затем начинаем считать: «Скаландис -- раз, Гимадеев -- два, Етоев -- три, Кузьменко -- четыре, Орешкин -- пять, Прашкевич -- шесть, Покровский -- семь». А где же восьмой? Нет такого. Перечитываем послесловие: «Внимательный читатель не сможет не заметить... высокого гуманизма Лобова». Смотрю внимательно... нет ни высокого гуманизма, ни самого Лобова. Речь, видимо, идёт о Василии Лобове, что ездил когда-то на совещания в Дубулты и изредка печатался в начале девяностых. А после выхода сборника «Парикмахерские ребята», где он присутствует только в послесловии, как выстригло Василия Лобова из литературы. Вот это, я понимаю, острый сюжет!

Покуда жена разогревает суп, муж может успеть сбегать в булочную, попасть в перестрелку, поучаствовать в спасении мира, слетать в Копенгаген и обратно... но, главное, всё же, купить хлеба.

Рассказ, конечно, здорово закручен и читается отлично, а вот приметы времени, недоброй памяти начала девяностых, кажутся уже какими-то картонными, наподобие шпионских романов 50-х. То ли мы успели от того времени отвыкнуть, то ли автор не успел сделать никаких обобщений.

Политтехнолог -- профессиональный лжец. И в этом, казалось бы, абсолютно реалистическом рассказе настолько плотно перемешана правда со столь же беззастенчивыми враками, что иначе, как по ведомству фантастики это проходить не может. Зато в рассказе очень хорошо показано, что выездной московской бригаде абсолютно всё равно, кого пиарить, и какими средствами это делать. Главное, не сесть самим и срубить бабок из избирательного фонда. Неплохо также показать результат работы, чтобы в следующий раз снова пригласили, да и деньжат подкинули побольше.

А вообще, рассказ написан весело, автор приводит забавные байки, и правдивые (примеры чёрного пиара) и совершенно фантастические: в том числе главная интрига рассказа, связанная с подписью Пеле.

Пытаюсь понять, о чём этот (да и многие другие) текст Сергея Москаленко. «Тягучие сладкие времена, слоистые мгновения, затаившаяся за почти ослепительным светом накалённых ощущений -- память». И вот такого текста полторы страницы. Он не следует ниоткуда, и из него ничего не следует. А если бы тут было не полторы страницы, а десять? Тогда я бы не сумел это дочитать, и вы бы не узнали о существовании столь изысканного беллетриста.

Да, автор прав: есть такое «мудрое слово -- шизофрения». И целую страницу он предлагает этой шизофренией наслаждаться. О, как приятен сладкий и тёплый запах разложения!

А мне, почему-то неприятно.