Именно такую литературу нужно читать в школьном возрасте. За локомотивом приключений неизбежно потянутся и другие вагончики. Кого-то заинтересуют любовь, кого-то возможности научных экспериментов, кого-то вечные общественные противоборства религии, суда, работодателей. Причем, эти вагончики не претендуют на обязательное изучение, вроде «Войны и мира», а просто завязывают узелочки в сознании, которые могут вывести на самые неожиданные направления. Например, казалось бы, на оскароносный фильм «Форма воды».

Конечно, как и положено в подростковой приключенческой литературе, здесь многое упрощено — Зурито писан антрацитом, Сальватор надевает одежды Спасителя (легкий обыгрыш имени). Человек-рыба или сиротка Гуттиере аки невинные ангелы, а усатая матрона дышит озлобином. Слог. разумеется, тоже не набоковский. Но ведь нельзя после ознакомления с распределительным законом сложения сразу переходить к биному Ньютона. А, если учесть, что на дворе зачатки коллективизации и индустриализации по заветам великого Маркса, то только настоящий талант будетвкладывать в доступные окружающей среде формы, вроде угнетения бедных индейцев, философские мотивы одиночества от опережения своего времени.

Конечно, в выделении у Беляева именно этого романа большую роль сыграла удачная экранизация, остальные, вроде «Продавца воздуха» или «Головы профессора Доуэля» заметно хуже, а множество замечательных произведений вообще обойдено вниманием киношников.

Одннозначно в список литературы, которую следует прочитать, прежде, чем умереть. Пусть даже поздно, если не посчастливилось в нужном возрасте, чем никогда.

Любопытно читать эту околонаучную книгу. Сразу растёшь в своих глазах, мол, пока вы переживаете за Зенит или за Навального, я интересуюсь многомерностью бытия всего сущего. Тем более, для этого не нужно никакой специальной подготовки, школьной советской программы плюс более-менее регулярного просмотра познавательных передач вполне достаточно для понимания тезисов автора. Ведь он сводит все до простых аналогий, каждому по силам представить скомканный лист бумаги, проткнутый коктейлевой трубочкой — модель машины времени. Плюс постоянные отсылки к чему-то хорошо знакомому, вроде фильма «Назад в будущее». Это ведь не какая-нибудь комплексная функция действительного переменного с многоярусными леммами и уравнениями.

Вот сказал Митио Каку, что измерений ровно десять. Так говорил Заратустра, то есть теория суперструн. И верим, ибо опровергнуть не дает отсуствие мало-мальски научных знаний. Правда, где-то вскользь упомянуто, что топология допускает бесконечно много измерений, но тут же пример якобы из Эйнштейна (кто же не знает кудряша с высунутым языком), который в метро, оказывается, размышлял, что все относительно.

Но читать, действительно, интересно. И хочется верить, что ровно через пять миллиардов лет схлопнется наша Галактика с Туманностью Андромеды. Однозначно на полку.

Пока самый слабый из четырех романов, что читал у Рубанова. Наверное, потому, что автор ещё не дозрел до мемуаров. И весьма незатейливо хитрит — подаёт откровенно отлакированные события своей жизни в виде кризиса среднего возраста. Мол, ах, все не то, и все не так. Ах, я был простым московским купчиком и бросил все, но туда-сюда миллион, кормил десяток людей и посадили сугубо за финансовый размах. Ах, употреблял, но сугубо маловредную траву, чисто посозерцать. Ах, был рэкетиром, которому девки с радостью давали, но из волыны стрелял только по банкам в овраге. Тусовал в Чечне в лихие года под эгидой несостоявшегося президента Гантамирова, но токмо чтобы писать забесплатно пресс-релизы про честных чеченцев, хотящих жить с Россией.

Понятно, что неразумно в художественном произведении реально кусать политиков и бандитов, но если слащаво-наивно вводить образы молодых революционеров (лимоновщина?) и нормальных корешей со звездами на коленях, то это существенно снижает уровень произведения.

Да и философские сентенции на основе лакированных событий и последствий не заходят. Как не зайдет пресыщенность семейных отношений от старшеклассника, которого разок поцеловали на школьной дискотеке.

Впрочем, местами, если не обращать внимание на гордость автора (глядите, как жил и живу), читается с интересом, с коэффициентом на легкую былинность.

На данный роман я вышел, большей частью, из-за достаточно интересного произведения Сомерсета Моэма «Театр». Но, увы, более ранняя книга британского шпиона и бисексуала такого уровня не достигла. Это и не экзотическо-приключенческое полотно, и не женский роман в чистом виде, а что-то вперемешку, без той изюминки, которая выделяет книгу из когорты других. Не то, чтобы совсем слабо, но уж точно не ключевое произведение, как рекламирует аннотация.

Удивляет безапелляционная оценка автором своих персонажей. Во-первых, это снижает уровень восприятия (попробуйте, например, уверенно сказать — Фагот-Коровьев плохой или хороший), в во-вторых, почему-то написанное противоречит авторской установке.

Остановимся на четырех основных героях.

Плохие.

Папаша Фред Аллертон. Когда он всю жизнь жил не по средствам, проматывая, закладывая, нарушая клятвы, это никого особо не беспокоило, наоборот, он считался душой высшего общества. И вдруг, кинув какую-то мадам из этого общества и получив за это тюремный срок, он сразу превратился в ненавистного члена бомонда, покрыв позором свой род. Весьма напоминает уголовный кодекс — кради у обычных граждан — ты авторитет, украл у своих — последняя крыса. В приличном обществе, к которому почтительно обращается в романе Моэм, что-то не видно занятых делом — прожигают состояния или умножают их явно не кристально честным образом.

Вьюнош Джордж. Допустим, он последняя мразь. Пьет, гуляет, подставляет экспедицию. И чем этот образ жизни отличается от аристократического. В Лондоне он особого возмущения не вызывал. Хорошо, почему его джентльмен Алек вообще при первых признаках не отослал обратно в Англию, а, наоборот, дал власть. А, когда тот натворил дел, не предал суду, а милостиво послал под пули. А то ведь возлюбленная сестра расстроится. что её брат не герой.

Хорошие.

Девица Люси. Так как денег у её не было совсем, то она не ела пирожные на завтрак, ограничившись сдобными булочками. Все. Добродетель налицо. Ну не в учительницы ведь идти аристократке, в самом деле. Вот милостиво согласилась замуж за нелюбимого (но обеспеченного) идти. И горько рыдала, когда тому это не понравилось, и он разорвал помолвку. Чистая девушка.

И, конечно, Алек Маккензи. Джентльмен до кончиков ногтей. Что он делал в Африке? А стравливал племена и народы, иногда зовя на помощь английские войска. Чтобы присоединить к британской короне новый африканский бриллиант. Какой замечательный человек. Пачками истреблял нехороших туземцев руками хороших туземцев. Герой. Стрелков-Гиркин столетней давности. А глупые соотечественники то хвалят его, то бранят, что не уберег юную британскую душу. А он гордо уходит в закат.

За кого переживать в романе. За тех, у кого икра обмельчала? За бандитов-авантюристов? За ленивых мажоров с голубой кровью?

В мире ежегодно пишется тысячи романов, и единицы из них становятся бестселлерами. Если отбросить среди них наносные, на моду дня, то и того останется меньше. Привыкнув делить восторги от новых шедевров, минимум, вдвое, я не ожидал от современного романа особых откровений. Тем неожиданней оказалось послевкусие.

«Книжный вор» уже вошел в разные списки и шорт-листы, в том числе и в персонально мой. Имея в арсенале тысячи прочитанных книг, я с удовольствием погрузился в эту плоскость достаточно привычной локации. Мир бедной девочки, тянущейся к книжному слову, в чем-то сродни андерсеновскому жесткому миру детства. Я ему поверил. Практически во всем. Были несколько мест легкой манипуляции читателем, но в рамках художественной идеи. Ну, например, сложно поверить в то, что подросток будет часами ходить со следами собачьего дерьма на лице, а потом жаловаться на него девочке, которую он любит. Ну да ладно.

Образы ключевых персонажей вышли замечательно. Лизель, понятно. Но не всех. Например, тот же бургомистр, приютивший героиню, практически не показан ни с одной стороны. Не оставили значимого следа в жизни сироты школа и гитлерюгенд, пару эпизодов. На деле, вероятно, с разными знаками школьные реалии, хочешь — не хочешь, но будут заботить девочку.

Призрачный мир получился хорошим. Эти видения прекрасно вписываются в иррациональность происходящего. А вот образ Смерти — это глутамат, усилитель вкуса.

И ещё, субъективно. Почему-то в 90 процентах встречающейся мне мировой художественной литературе главные мученики Второй Мировой — это евреи. Вот, к примеру, много ли вы встречали гонений цыган? Или белорусов (кроме советской литературы). Например, здесь образ отца подан практически целиком через призму Лизель, а образ Макса вполне самостоятельно. Что делает его величину куда более значимой. А ведь отцу пережить войну было куда тяжелей — от денежных забот до разрыва с сыном. Макс же, как Шпильман в «Пианисте» в большинстве времени подчинен был только единой цели выжить. Но общее впечатление, что прячущемуся еврею было куда невыносимей, нежели, например, матери,глубине чувств которой, по сути, посвящена только одна сцена с держанием аккордеона. Не говоря уже о жене бургомистра, которая выполняет роль нужной мебели.

Вообще дискутировать можно по многим вопросам, что подчеркивает значимость произведения. Теперь нужен вердикт времени. Уж очень многие рукописи сгорели в его бесстрастном пламени. Но те, что остались, остались почти навсегда.

Ну, что же не любит Маршала Победы Резун-Суворов. Но, не ограничиваясь простой констанцией этого факта, Суворов на протяжении трех книг («Беру свои слова обратно» — вторая) методически окунает того в грязь. Беря какой-нибудь факт, связанный с деятельностью Жукова, из открытых источников, самый известный перебежчик с изрядной долей сарказма показывает несостоятельность того, кого возносили на пьедестал.

Суворов бьет сдвоенным ударом. Первый основан на мемуарах полководца. Двенадцать изменяющихся вместе с генеральной линией партии изданий дают для этого богатую почву, и Жуков представлен на этой основе либо идиотом, либо преступником. Второй более основательный, на основе биографии. И получается, что везде, где был Жуков — там кровь, грязь и победы хуже поражений. А это серьезный камень в огород всего советско-коммунистического, и никогда не будет принято апологетами георгиевских ленточек.

Конечно, многое вырвано в нужном контексте и даже подогнано под тезис «Жуков хуже Гитлера». Но, надо отдать должное выстроено в итоге в бронебойный довод.

Любопытно, что других великих военачальников Суворов, если и кусает, то мимоходом. А ведь роль, к примеру, Буденного или Конева во многих эпизодах войны тоже весьма спорная. Однако именно Жуков нарисован сугубо черным цветом.

Но публицистического таланта не отнять. Пока по данному вопросу — это самая простая и логичная литература. И попытки отмазать монументального маршала его защитниками на этом фоне выглядят весьма жалко. Что вынуждает склониться на сторону Суворова.

Неплохая бытовая зарисовка в зощенковском стиле. Конечно, ничего сверхординарного в повествовании, как бойкая молодая особа вышла замуж за пожилого и начала крутить обменные операции, пока не осталась с собственной жилплощадью в историческом центре Санкт-Петер... , пардон, Ленинграда. Правда, в социалистической литературе такие сюжеты не в моде. Поэтому общий тон рассказа малость несерьезный. Мол, бывают такие пережитки общества. Но читатель все-таки понимал, что зощенковские герои вокруг и относился к таким рассказам с любовью.

Стоит отметить, что «Рассказ о старом дураке«написан в сборнике «Голубая книга», раздел «Любовь». Так что он является не совсем самостоятельной единицей, а кирпичиком, укладенным в стену общей идеи. Сама идея, конечно, выглядит куда более мощной, литературной и нравственной, нежели отдельный эпизод.

Примерно так бы написал роман старшеклассник, который любит боевики. В нем только одна мысль — А давайте осудим самого главного человека на Земле, президента США, за уголовное преступление. Все. Канва примитивна. Вообще, кажется, что произведение не продуманно полностью, то есть каждый день писалось с планом, ну куда сюжет вывезет. Практически нет никаких зацепочек, которые потом вдруг приобретают другое значение. Это даже не детектив. В нем нет абсолютно никакой интриги, просто описание событий. Причем, опять же, абсолютно нереальных, высосанных из пальца. Вот, например, отошедший от дел уже лет 20, старый вор с легкостью подключает устройство, считывающее перебором код сигнализации. А устройство, наверное, купил, в шпионском супермаркете. А миллиардер хранит сотни миллионов в уединенном особняке, в котором сутками нет ни одного человека и даже видеонаблюдения. А президент США боится районного отдела полиции, и, как оказалось, не зря. Суперуспешный бизнесмен кидает все, чтобы помочь в смертельной ситуации криминальному отцу девушки, с которой расстался 4 года назад, и которого та ненавидит. А отпечатки пальцев на ходу переводят со стакана на пистолет, не прекращая отстрел миллионеров в офисе посреди мегаполиса. В-общем, можно не продолжать, фантазии старшеклассника (хотя роман написан уже в зрелом возрасте).

Художественной ценности практически нет. Человеческие характеры прописаны примитивно. Тот — красавец, тот — негодяй, тот — мается.

Но подсуетился Клинт Иствуд и снял нормальное американское кино (Иствуд лажи не снимает, да и для съемок боевика текст вполне пригоден ). И вот готов новый автор бестселлеров Балдаччи.

Правда, трусоватый писатель. Вот к чему в эпилоге было писать, что это художественный вымысел, а сам автор очень любит президентов и их охранников. Так зачем тогда огород городить?

Как и все писатели, надеющиеся на государственный кусок хлеба с маслом, Михаил Зощенко выполнял высокоидейную халтурку. Направление он выбрал достаточно изобретательно. Детские рассказы про Ленина. Любой «Пионер» гарантированно напечатает по высшему разряду, да и в резюме строка «Автор цикла рассказов о Ленине» очень поможет в напряженной жизни сатирика в Стране Советов.

Художественной ценности в рассказе нет. Даже узнаваемого зощенковского стиля. Халтура есть халтура. Берется придуманный из пальца случай, который должен добавлять лишний штрих в идеальный образ вождя. Причем здесь, в отличие, от, например, рассказа «Пчелы», все выглядит реалистически правдиво. Пришел товарищ Ленин подстригать шевелюру, ну, или бородку, с волосами у Ленина кое-какие вопросы были, в общественную кремлевскую парикмахерскую, а там очередь — дворники, извозчики разные стоят и рабочий Иванов. Ленин, конечно, спросил — кто крайний, а товарищ Иванов, не будь дурак, пропустил Ленина без очереди — мол, нам дорога каждая ваша секунда, монументальный вы наш. В принципе, весь рассказ. Ленин простой и скромный. Народ его любит и даже обожает.

А теперь представьте, что такой рассказ напечают в «Комсомолке» про товарища Путина или маршальского Шойгу. И выложат в ютуб для лайков. Итоговой результат , я думаю, все знают. Даже насквозь просоловьёвы такого очевидного зашквара не сделают.

Но 1939 год. Такие дела. Все понятно. Только не понятно, почему такие рассказы включают в сборники наряд с действительно шедевральными произведениями Михаила Зощенко.

Юрий Поляков везде гордо говорит, что он первооткрыватель многих тем в русской литературе, вроде бардака в армии или в партии. Это. конечно, спорное утверждение, но в случае с «Сексом в СССР», написанным в 2019, он уже опоздал как с заглавной темой, так и с тем, чем, по сути, является роман — чернушными мемуарами. Уж чего-чего, а в этом стиле в последние лет 30 кто только не писал — от Тополя до Подгородецкого. Один Фёдор Раззаков баек, сплетен, версий про медийных персон на неплохую этажерку выпустил. Но вернемся к нашим баранам.

Несмотря на маркетинговый заголовок, секса в романе нет. Сам автор, в принципе, на страницах так никого и не оприходовал, гордо нося статус бабника в глазах жены и собутыльников. А вот разговоров о сексе или бытовом блуде (как-то все больше только эта часть камасутры прослеживалась) было много. Ну так за любой пьянкой мужики понарассказывают как они Анджелину Джоли на Наталью Варлей меняли, делов-то.

А вот с пьянками дело в романе обстояло куда лучше — «Фетяска», «Столичная» и коньяк «Наполеон» лились с каждой страницы, в отличие от секса, живописаны со знанием дела, без влажных мечтаний. Может быть, роман надо было назвать «Запои в СССР»? Правда, новаторством, чем любит гордится Поляков, тогда бы и не пахло.

Ну и конечно, легенды Невского проспекта, то есть байки из жизни литераторов. Кого не упоминал легкими помоями, те, вроде Маркова, шли под своими именами. Кого слегка облил, вроде Ковригина (Солоухина) под псевдонимами, зачастую совсем прозрачными, как и у самого автора ПолУяков. Впрочем, малолетних девочек у него никто не насиловал. Легкий дружеский стеб.

И немножко бородатых анекдотов. вроде парикмахера и Рональда Рейгана. Причем, как минимум, половину, я уже слышал и ранее, в том числе, и в произведениях самого Полякова. Стареем.

Слог читабельный. Футболист Спартака даже во дворовой игре заметен, но не более. Сугубо для любителей старого желтяка.

«Гарри Поттер» для бедных, приправленный «Сумерками», аниме и девчачьей логикой всех персонажей, вплоть до Волан-де-Морта, то есть, Валентина. Даже название «Город костей» не первый повтор, и даже не второй (Марта Уэллс, Майкл Коннелли). Ну да ладно, коли на книжной полке остальные тома — упражнения по сопромату, почему бы и не почитать. Тем более, что главная идея всегда льстит читателю. Вчера ты был никем, а сегодня — раз, и достаточно крутой волшебник, и даже, если тебе не подфартило с родителями, ты, даже оставаясь примитивным, всегда можешь заваливать высшего демона из спортивного лука (Китнесс, привет).

Но автор, конечно, женщина. Зита, я твой брат Арджун, вот наша общая родинка на левом плече.

А тут еще и блокбастер по роману подсуетились снять, правда, волшебные слова «Книга лучше» я бы не торопился сказать, хоть и фильм откровенно не фонтан.

Залез в интернет, посмотрел на фото писательницы, много думал. Потм выяснил, что до цикла «Город костей» она написала фанфики по Драко Малфою, думал уже гораздо меньше. Первая книга цикла убедительно его закрыла.

Книга для среднего школьного возраста. Безусловно, полезная в познавательном плане. Кто такой Ушаков, что добилась Россия на море — почему-то эту тему сама Россия не особо развивает. Лучше лишний фильм про штрафбат снять. А в 50-ые годы и фильмы снимались, например, «Корабли штурмуют бастионы», и книги писались, и каждый мальчишка знал про орден Ушакова.

Но в художественном плане роман простоват. Даже сам Ушаков прописан больше как функция, не говоря о других персонажах. Тот хорош, тот негодяй. Из лирики — только Любушка-голубушка. Достаточно хитрая особа, исходя из прочитанного, не знаю, хотел это показать автор или так вышло.

А из остального — на удивление сухие военные подвиги и обязательное нудение в сторону власти. Лишь эпизод преодоления чумы достаточно живо показан. А со стратегической или педагогической точки зрения вообще провал. Системы Ушакова не видно — складывается впечатление, что он просто отчаянный смельчак, воюющий не по тактике. А его лучший друг пьяница и неуч Веленбаков, которому сии качества ничуть не мешают в военной славе.

И вывод — Ушакова отстранили, все заброшено, моряки завалили все. Откуда, интересно, потом появились Нахимовы, Корниловы, Макаровы?

Даже по сравнению с аналогичной работой Раковского про Суворова «Адмирал Ушаков» написан куда упрощенней и выхолащенней.

Докинз — известный, даже можно сказать, раскрученный автор околонаучных текстов. При желании его можно назвать популяризатором науки. В случае с «Восхождением на гору Невероятности» это утверждение спорно. Вот после книг Перельмана, к примеру, «Занимательная физика» действительно начинают звенеть какие-то научные струнки в душе, меняется взгляд на, казалось бы, знакомые вещи. Ну, например, как по столбу дыма определить атмосферное давление и много чего другого.

Здесь же для прочтения требуется определенный багаж знаний. Ну хотя бы понимать, что такое ДНК. Но фокус в том, что имеющий такие знание ничего особо оригинального в тексте Докинза не находит. Биология, ботаника, генетика — примерно такой багаж знаний у читателя уже есть, раз он одолевает книгу. В противном случае вместо проблем эволюции выбрали бы проблемы наращивания ноготочков или ещё что.

Но когда начинаются собственные мысли Ричарда, не учебные, то относишься к ним как к «разоблачающим каналам» на Ютубе. Например, долго и нудновато была подводка, что люди — не самостоятельный вид, а некая программа — роботы с заданными задачами. Или то, что на планете Земля разумная жизнь завезена извне. И к месту и не к месту горы Невероятности. Вы сильно верите в передачи какого-нибудь РенТВ. А ведь там тоже и научные факты встречаются, и правдоподобные гипотезы, и лютый бред.

Довольно часто в книге встречаются научные комментарии редакции, возвращающие улетевшего малость не туда автора. Ибо тема разговора все-таки основана на науке, а не на альтернативных мнениях.

Хотелось бы, чтобы после прочтения личное мировозздание получило какой-то импульс, а получилось как после очередного бестселлера. Прочитал-отложил-забыл.

Грустно писать такие произведения в 2019. Всё даже не вторично, тысячерично. Школа волшебства, чувства вампиров, персонаж Смерть. Особенно примитивно введение такого Роялища в Кустах, ну или Бога Из Машины, как Маховик Времени. Ладно, нити времени, ничего не меняет. Шаблоннее нынче было написать «И тут Мрак проснулся. Какой страшный сон!»

Полная импотенция своих идей приводит к вопросу «А на фига? И так писателей стало больше, чем читателей». Впрочем, те единицы, что отметились здесь чтением или прослушиванием аудиокниги (гуляет по сети вариант), поставили вполне высокие оценки. Объективности ради, роман (а, вернее, повесть) написана ремесленнически верно. Все по канону — завязка, локации, обрисованные персонажи, тайны, интриги, коварство. Небольшая роад-стори. Ну так тысячи произведений похоже сложены — нетрудно и руку набить. И зацепочки для продолжения цикла то тут, то там разбросаны.

Если искать что-нибудь частное, то, конечно, это образ пивного алкоголика Смерти. Конечно, возникает вопрос. а когда она свои обязанности выполняет, если все время то бухает, то философские вопросы ведет, то вообще на сельские фестивали завалится. А люди в мире каждый день сотнями тысяч помирают. Впрочем, не исключено, что это местная Смерть, а остальную работу тысячи её товарок делают.

Вердикт. Особо гоняться за такими произведениями не стоит. Но если у вас на самоизоляции особого выбора нет — читайте. Обыкновенное бульварное чтиво в своем жанре.

Роман писался до и после Великой Отечественной войны и имел ярко выраженную просветительскую линию. Наша армия самая сильная, и во все времена так было. Вот и сувориада написана без затей — каждая глава описывает новый подвиг непроигрывающего сражения Суворова. Главы плохо стыкуются между собой, местами возникают достаточно большие временные провалы, а сам персонаж как будто становится на паузу, потом раз — и новый подвиг.

Никто не спорит, что Суворов был феноменальной личностью, но автор как будто и не хотел разобраться в сути этой феноменальности. Ура, вперед, чудо-богатыри! Пуля — дура, штык — молодец! Максимум, воевать по Фридриху — плохо. И букли с паклею клеить — тоже. Вряд ли это было так просто.

Разумеется, автор пропускает такие пикантные моменты, как конвоирование Суворовым Пугачева. Подавление польского восстания ставится в одну шеренгу с военными операциями регулярных армий.

Кстати, что будучи полковником, что будучи генераллисимусом Суворов остается не стратегом, а тактиком. Сплошь локальные сражения, взятие Измаила или Праги, вплоть до перехода через Альпы. Причем, практически все бессмысленные в перспективе. Ну. например, героически взят Измаилв 1790 и рутинно отдан назад Османской империи в 1791. Или тот же Альпийский поход. Что он принес России? Может, Австрия укрепилась перед Наполеоном? Или Италия стала пророссийской? Да нет. Ну и зачем героически погибал русский солдат?

Может, в перспективе в армии начала внедряться суворовская тактика? Вон Раковский сплошь и рядом хвалил якобы Суворовым светлейшего Михаила Кутузова. И что Кутузов начал воевать по суворовски, проиграв с треском Аустерлиц и петлявший зайцем по российским просторам. И это не самый худший полководец.

Все в песок. Так может, гениальному Суворову надо было исподволь армию перестраивать, а не побеждать в очередном Козлуджи.

Вот если бы Раковский попробовал глубже проникнуть в Суворова, чем чередовать якобы народные чудачества (щи-кашей, но господин граф вполне неплохо существовал за счет тысяч крепостных, и их ровней себе отнюдь не считал) да подвиги в похожем стиле (нас все предают, врагов в пять раз больше, но чудо-богатыри вперед в штыковую), то и произведение было бы гораздо мощнее.

А так это подростковая патриотическая литература, позволяющая гордиться своей родиной. Вещь, конечно, хорошая. Но на определенном этапе. Ведь от «Репки» глупо требовать булгаковских философствований.

Начало повести удивило даже по отношению к Крапивину. Антиутопический сюжет был завязан достаточно серьезно, на уровне признанных лидеров жанра. И, делая скидку на доступность читателю любого осознанного возраста, шел так до молитвы подростков-изгоев. Временами напоминая то Шекли, то Хаксли, то Кафку. А вот дальше пошло понижения качества. Не найдя идеального решения удержания напряжения, Владислав Крапивин свел все к подростковому экшну. Оптимальному, конечно, если не считать открытой концовки, где уже пошел Джеймс Бонд. Жаль. Школьная рефлексия была шикарная, в традициях беллетристики Стивена Кинга. Идея теории вероятности наказания из шикарной в конце свелась к миллионному шансу наоборот. И зазеркалье просто просило большего уделения внимания, не ограничивающее разговорами о мебиусности пространств.

В-общем, произведение по задумке выше среднего крапивинского, но, к сожалению, не дожатое. Это как футболисты, удивившие мир в первом тайме оригинальными глубокими атаками, во втором терпеливо начали катать мяч поперек поля на удержание счета. Этой инерции хватило, чтобы выделить «Гусей», но, очевидно, не достаточно, чтобы повесть стала в один ряд, например, с «Градом обреченным».

Ну какой же писатель, подозревающий у себя величие, не хочет довести до благодарных потомков жизнеописание своих детских и юношеских леь. Ему ведь на полном серьезе кажется, что миллиоеы читателей ольше всего хотят узнать, что он чувствовал, разбив любимую вазу или получив первую гимназическую единицу. А так как Аксаковы, Толстые и прочий легион уже что-то похожее писали, то Мережковский пошел своим неторенным путем — изложить воспоминания наподобие «Евгения Онегина». но усилив форму — в виде октав. Почему-то ему показалось, что рифмовка АБАБАБВВ — это что-то запредельное, о чем о, не выдержав, написал прямо в поэме, мол, смотрите, как лихо я размеры укрощаю.

В принципе, цель худо-бедно была достигнута — и представление о доброй матушке, скуповатом отце и ненужной учебе читателем получено. Но произведение не вошло в анналы русской поэзии по простой причине — уж больно школярским был слог. Глагольные рифмы, вновь-любовь-кровь и прочая-прочая. Если бы личность автора не была возвеличена статусом столпа символизма и гуру философско-религиозной истории, то октавы бы сгинули в безвестье, как гинули бесчисленные экзерсисы юношей бледных, со взором горящих, пробующих нанизывать на нитку рифм свой небогатый жизненный опыт. А так, если кто заинтересуется — прочитает. И, может. даже что-то почерпнёт.

- Вот и первое заданье: в три пятнадцать, возле бани,

Может, раньше, может, позже — остановится такси.

Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора,

А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си.

Завершает сборник румынских детективов плохой советский шпионский. Талантливый румынский ученый изобретает компьютер, ведь румынскими компьютерами славится мировая наука. Нехороший и завербованный ещё фашистами друг и враг пытается переправить описание изобретения на Запад, а при поимке пробует раскусить ампулу в воротнике. Есть и роковые женщины, одна из которых «Враг не ведал, дурачина, — тот, кому все поручил он,был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.» Ну и так далее. И смертельные убийства. И ошибка технического резидента. И честные чекисты, е спящие которые сутки.

Читать сугубо после премьерного просмотра «Спортлото-82».

Достаточно нудный деревенский детектив.Честная, но глупая девушка пытается доказать, что местный колхоз немножко приписывает урожайность, занизив площадь пахотных земель. Закинувший все дела майор выезжает на долгий срок в это село, где ведет бесконечные беседы с малость мутными жителями. Потом, оказывается, что беда в недобитых коллективизацией кулакских элементах.

Я думаю, общее направление произведения улавливается по предыдущему абзацу. Как раз такое чтиво из-за рубежа можно рекомендовать слвременному советскому читателю брежневской эпохи, чтобы отвадить его от динамики каког-нибудь Чейза в антураже гнилого Запада.

Произведение устарело капитально. Рекомендуется поглощателям всего криминального и исследователям интересов советского человека, ведь сборник «Современный румынский детектив» явно в свое время пользовался спросом.

Шерлоком Холмсом, разумеется, тут и не пахнет — примитивная заголовочная замануха. На деле это производственный милицейский детектив. Причем, румынского колорита практически не видно — замени имена на Василиев Петровичей, а «Дачии» на «Жигули» — будет обыкновенное советское чтиво. Где товарищ капитан рутинно опрашивает подозреваемых, а ближе к развязке изобличенные косвенными доказательствами преступники каются и опускают очи долу.

С точки зрения самой детективной составляющей — средне. Преступник не вычисляется читателем на раз-два, ибо писатель на последних поворотах мог запросто свернуть по двум-трем направлениям. и обоснованно тыкнуть в любого персонажа из обоймы, мол, он убил. Тончайших зацепок в духе Агаты Кристи не ждите. Впрочем, и сам следователь пришел к выводам после рояля в кустах — магнитофонных записей, где повешенный срывает маски с будущих подозревапемых.

Также по средней ватерлинии подан гарнир — локации, характеры основных героев, литературные связки. Кое-что есть, отдающее ремесленной работой. а не писательским инсайтом.

Читать сугубо ради экзотики. В данном случае румынской, почти полувекового настоя.

Очередной сборник лекций от Веллера. В принципе, процентов на 90 я с ним согласен, что очень и очень много. Вещи он излагает подчеркнуто нелицеприятным тоном и усиленно окрашивает в тона: «Шеф! Усё пропало». В-общем, как говаривал Карлин: «С планетой все в порядке! Человечеству — песец!». А в случае Веллера, северный пушистый зверек накрыл хвостом Россию и тебя, россиянин, в частности. Ну, и всю Европу с Америкой до кучи. Причем, песца долго и настойчиво приглашали придти и до сих пор угощают ватрушками и круассанами. А так как литературный слог у писателя в порядке, то читается «Еретик» с интересом до самой последней страницы. Особенно забавляли эскапады в адрес заплывших жирком евреев, учитывая национальность самого Иосифовича.

Вот только для чего этот спич ослика Иа? Предупредить, предостеречь, открыть глаза? Да нет, иллюзий старый циник не питает ещё со времен студенчества (если верить его текстам). Усмехнуться, мол, вас я предупреждал, кутята неразумные? Так 72 года уже человеку, дай ему Иегова сил и здоровья, но все-таки понятно, что некому будет усмехаться. Денег заработать. Ближе, теплее, денег много не бывает, а жила ещё плодоносит и электорат имеется, правда, в основном, родившийся и немного поживший в советское время. Но все же, куда их тратить, яхты, рестораны, красотки? Да на вряд ли.

А вот ЧСВ никуда не деть. Поэтому вся философия Веллера напралена в одну сторону. Попробуйте с ним поспорить, указать на нестыковки в примерах, да просто не принять его точку зрения. Сколько уже было скандалов на ТВ и радио, где гуру философии читал очередные лекции и ярился от людишек, что-то ему противоречущих.

А книга — самое то. Игра в одни ворота. И будут выходит новые и новые «Еретики», покуда будет тлеть порох в пороховницах.

Но, подчеркну, мысли и выводы, в основном, заслуживают внимания. Вот, если бы в них добавить педагогики и человеческой психологии, акции Веллера бы поднялись куда выше. А пока умами владеет Тимати или Бузова. Начинка никакая, но зато обёртка по последним правилам маркетинга.

Заключительный роман трилогии «Царство зверя». Сугубо декабристский путч и самодержавное следствие. В отличие от неторопливой второй части, здесь события понеслись быстрее. В принципе, точка зрения Мережковского не сильно отличается от канонической, из учебника истории. Разве что, постоянное упоминание Зверя-Царя (название цикла обязывает) и навязчивое желание декабристов не видеть другого царя, кроме Иисуса Христа. Ну, и анекдот про жену Константина Конституцию опытный романист бы больше раза не упоминал. Но произведение читается живо, особенно интеллигентские метания дворян на Сенатской. Вот только концовка откровенно смазана, видно, что Мережковский пытался выйти казнью декабристов на какой-то важный для себя тезис, но так и не вышел.

Возможно, мало внимания уделено Южному обществу, непонятна (без исторических знаний) роль Пестеля и Муравьева-Апостола, раз их выделили в состав пятерки повешенных. Николай же, наоборот, показан подробно, но как-то излишне слезливо и робко. А вот второстепенный декабрист Голицын по инерции второго романа выведен чуть ли не в главные герои.

А вообще любопытно читать изложение человека, стоящего на хронологической середине между происходящим и современным читателем.

Может, конечно, гики, которые живут на границе реального и виртуального миров, получили оргазм в процессе чтения этой небольшой повести (хотя почему-то тут везде читаешь, что произведение объемно). Но конкретно я откровенно скучал. Сюжетная тема для фантастики заезженна, даже кино уже переболело Симонами и ВАЛЛ-И и читатель со стажем имеет выработанные антитела к проблемам виртуальных персонажей. Но, главное — скучно. Начиная с названия, которое дословно не вспомнит и половина читателей до последнего изгиба мысли. Электронные котики-зверушки — это ми-ми-ми? Да ладно, тамагочи вам в плечи. Тем более, что написан «Жизненный цикл» языком мануала для какой-то мудреной программы.

И ведь уже был неудачный опыт чтения этого достаточно модного писателя (особенно в этих палестинах), но дал себе ещё одну попытку, надеясь на верный диагноз одобряющих. Увы, вряд ли больше наши параллельные прямые пересекутся. Разве что при обретения дзена гиперболической плоскости, что навряд ли.

Последний роман Артура Хейли, который он написал в весьма почтенном возрасте, ожидаемо слабее его знаменитых «Аэропорта», «Отеля» и «Окончательного диагноза». Здесь уже Хейли не хватило сил разложить работу определенных служб на атомы с пересекающимися траекториями. В итоге получился добротный, но совершенно неоригинальный детектив. Причем, некоторые моменты вообще кажутся инородными, вроде властительной, но влюбчивой миллионерши.

Любителям поиграться в разгадку тоже особенно не развернутся. Убийца — дворецкий, причем, здесь (вероятно, с целью пародии, дворецкий тоже не прост). В-оющем, не классический Хейли, но читать можно, особенно отдавая дань творческому долголетию.

По роману есть совершенно малоизвестная (мне) экранизация, но, честно говоря, сложно представить как можно было поставить «Детектив» с минимальными отклонениями от медленной динамики сюжета. Нсмотря на убийства, педофильство и судебные ристалища.

Читать строго сцелью отдать дань уважения незаурядному писателю.

Отчаянная попытка сотворить какое-то произведение. Так как умение письменно излагать мысли есть, а художественных идей нет, то получилось, что получилось. Ода умению читать вначале подавалась как нечто структурированные, довольно быстро скатилась в поток сознания. Примерно так, как собиратель всяко-разных монет (на барахолке прикупил, у папы на шкафу нашел, выменял у школьников на комиксы) начал бы учить, как собирать коллекцию весь необразованный народ.

Вот и тезисы у Гениса получились странные — любите книгу, пишите на ней карандашами, покупайте Герцена и «Витю Малеева в школе и дома», читайте в подлиннике и так далее. Винегрет. Тот, кто любит читать, лишних поводов в «Камасутре» (примитивный коммерческий ход в названии) не найдет. Тот, кто не любит читать, тот дальше первой главы просто не пойдет.

При наличии свободного времени произведение (роман — слишком громкое определение) прочитать можно, язык легкий, любопытные факты и заключения в достатке. Но тех, кто связывает ожидание от книги на уровне руководства к действию, ждет разочарование. Уж лучше Дмитрия Быкова почитать (хотя многие его линии — спорны), но там любовь к книге педагогически структурированна, и стимулирует чтение в гораздо большей степени.

Человеку, умеющему писать интересные произведения, идея заменяет половину работы. Не то, чтобы замысел изложить каноническую русскую сказку современным фэнтэзийным слогом — это прям диво дивное, непознанное, но, все-таки, на фоне очередных наших ответов Толкиену читается свежо. А ведь Рубанов ничего особо и не конвертировал. Кстати, совет не читать аннотацию — это халтура из серии «влепим на обложку любого фэнтэзи полуголую модель и плотоядно ухмыляющего дракона». Половина текста там не совпадает с «Финистом». Это просто старая сказка на новый лад.

Конечно, кое-где есть пресловутый «рояль в кустах». Например, нелогичная помощь главной героине. Рубанов это хорошо понимал и старательно обосновывал, но так как сказка у него обретала реальность, то навряд ли герои — от бабы Язвы до скоморохов перехожих направо и налево за неё подписывались на смертушку. И, придираясь к новоиспеченному лауреату «Национального бестселлера», можно понудеть, что тема Вертограда и птиц-оборотней, которые не оборотни, не раскрыта процентов на 80.

Впрочем, главная цель автором была достигнута. Читатель с удовольствием смаковал перевод со сказочного в фантазийное. Пращурной истории, разумеется, для теперешних форматов было недостаточно — отсюда оригинальное вплетение Соловья-разбойника. Несколько западное влияние на образ Горыныча, но зато насквозь славянская ведьма в избушке. Будь у меня литературные способности, я бы, правда, поиграл бы со старухой Язвой в Лавкрафта, балансируя между мирами жити и нежити, но Рубанов пошел по фольклорно-милляровскому направлению. Жаль, что нечисти оказалась маловато — русский дракон да русалки-мавки, тут еще целина непаханная.

Ибо вряд ли кто сомневается, что успешная проба пера в этом жанре будет последней для Андрея Рубанова.

Настолько мощное в грязеописании произведение, что даже большевики не решились продвигать «Петербургские трущобы», хотя литературный слог уступает и Горькому, и Гиляровскому. Но по масштабности труд Крестовского непревзойден. Конечно, есть и мелодраматические приемы, позаимствованные у Эжена Сю, и эпатаж. Герои либо прожженные насквозь, либо агнцы непорочные, но это, вероятно, тогдашняя литературная традиция.

А самое интересное, что напрашивается вопрос — А как сейчас живут на дне? Скорее всего, именно по тем законам, что отражены в романе. Может, поэтому официальная позиция не отказываясь напрямую от Крестовского, негласно задвинуло кго в задние ряды. Уже лучше театральность Луки и Барона. чем блатная феня и вечные схемы отъема денег.

Вообще, такие книги, как ни странно, оказывают позитивное воздействие. Когда узнаешь, что ты живешь лучше многих тысяч людей, то пропадает наносная интернетом депрессия.

Ужасы на загородней даче. Изнанка городского фэнтэзи. Читается с интересом, уж больно достало засилье мечей и магии в декорациях средневековья. Цельность дискретная, ибо роман рассыпается на отдельные рассказы. Если смотреть ближним зрением, то послевкусие добротное, с живо рисующим подсознанием атмосферы замкнутого на себя садового товарищества. С периодическим проживанием за разных героев — от девочки, фанатеющей от фильмов ужасов до бабки-кошатницы. Особенно ярко выглядит история с полуденницей. А вот если включить дальнее зрение, то вопросов больше, чем ответов, вплоть до определяющих — для чего городить огород чисти и нечисти, если результат получился какой-то мутный и не удовлетворяющий ни одну из сторон.

Если бы уровень отечественного кинематографа поспевал за уровнем современной фантастики, то «Вьюрки» бы рекомендовались к экранизации. Уж больно широкие возможности предоставляет фабула произведения. Но. видя, что получается, например, с неплохими работами Лукьяненко, понимаешь, что данное желание утопично, по крайней мере, в ближайшие десятилетия.

Женская фантастика. Ничего нового в жанре, разумеется, он не открыл. Все ходы и артефакты затасканы донельзя. А главное, создается впечатление, что все эти сложности с разными расами и мирами гонятся для того, чтобы загнать главного героя в объятия женщины, не такой как все. Впрочем, достаточно посмотреть на фото автора в википедии, и многое объяснится. Конечно, одолевшим более 500 страниц текста, захочется найти здесь философию и литературное величие. Хотя бы Новый Мир. И это при желании вполне можно сделать. Вон из 10 минут простоквашинского мультика целую теорию об апокалипсисе выдвинули, а здесь — летающие цитадели, алхимия на крови, голубые личности (не в том смысле) и много-много чего ещё. Но что-то мне подсказвает, что каша заварилась не потому, что автора переполняло желание поделиться с миром сокровенным (как, к примеру, в хрестоматийной истории о создании вселенной Гарри Поттера), а просто освоение очередной коммерческой борозды.

Личное впечатление — был стойкий интерес к происходящему вплоть до отъезда Лазло. Дальше уже пошли спецэффекты вместо духа произведения.

К сожалению, для почитателей таланта американского писателя этот немаленький рассказ не несет ничего нового. Что-то от «Оно», что-то от «Омена». Стандартные кинговские локации, насквозь предсказуемый твист. Разумеется, рассказ легко экранизируется, легко читается, здесь еще Кинг держится на плаву. А, если начинать знакомство с Кингом с этого рассказа (мало ли у кого какая реальность), то вполне сойдет для начала формирования современного тлитературного хоррор-вкуса. Не более.

Мальчик прописан сочно, вероятно, в детстве от такого типажа Кинг люлей иногда отхватывал. Есть, конечно, вопросы, почему он в конце испугался, по какому критерию выбирается жертва, почему нет у него привязок к месту (даже Оно тусуется не абы где), ещё кой-чего по мелочи. Но, если раскрывать эти вопросы по-кинговски, выйдет объем на повесть, а писателя, очевидно, эта вторичная тема на рабочие подвиги не вдохновила.

И ну и любопытно, а какой выход был из ситуации у Халласа был бы наилучший? Что-то никаких приемливых вариантов не просматривается. Депрессивненько.

Не знаю, какой Александр Немировский был историк (в советские времена этот предмет как наука был весьма спорен), но как писателя рекомендовать его не могу. Казалось, кому как не ему живописать биографию такой личности как Пифагор, однако результат крайне огорчил. Ладно, законов беллетристики с чередованием фаз зрительского интереса к сюжету ученый Немировский мог и не знать, не всем дано быть Акуниными, но познавательский характер «Пифагор» должен нести по определению. Уж о ком, как не о нем, можно увлеченно писать, завлекая неокрепшие души присоединиться к секте исследователей античности.

Щас. Такого винегрета из всякой древней всячины давненько читать не приходилось. Тут и Гомер, и Гильгамеш, и постоянные метания в прошлых жизнях. Ведь Пифагор же был мистиком, поэтому и сюда дозволено совать любое действие, попробуй оспорить документально. Так, может, это альтернативная фантастика, а не исторический роман. Предупреждать надо. Тогда и версии, что Пифагор не любил оставлять записи, потому что у него буквы танцевали и переворачивались, пойдут на ура.

В любой книжной аннотации пишется «романы Немировского выходили многомиллионными тиражами и пользовались огромной популярностью». Ага, моя отметка о прочтении на этом сайте аж четвертая. Огромная популярность. Ладно, сайт не профильный. А так у каждого, кхм, десятого дома книжка Немировского, наверное, на полке стоит.

Документальное произведение. В смысле, не художественное, ибо документов здесь нет. Есть только интервью воевавших женщин. С акцентом на грязи, крови, бесчеловечности.С каждой из женщин, с которыми встречалась Светлана Алексиевич, она беседовала явно не один час. А в книге один-два эпизода, а то и вовсе абзаца. Разумеется, шокирующие. Нормальному человеку трудно читать, как ребенок обещает хорошо себя вести, только бы его накормили картофельными очистками. Как умирали, умирали, умирали.

Правду ли говорили женщины? В целом да, с поправкой на индивидуальные свойства памяти. Открылась ли неведомая читателю ранее картина? Да, в-общем, нет. Какой адекватный человек не знал, что на войне умирают, калечатся физически и психологически, погружаются в грязь, совершают бытовые подвиги и предательства, мучаются и мучают. И, тем не менее, многие «нехорошие вопросы» Алексиевич раскрыть не смогла. Например, почему советский народ враждебно относился к боевым наградам женщин. Хоть одна женщина призналась, что была «Белоснежкой из Девятой роты»? Разумеется, нет. Так что народ термин ппж взял с потолка?

У всех героинь Алексиевич каждый миг на войне — бытовой и военный подвиг. Хотя, конечно, были и предательство, и трусость, и доносы, и зверство. Все было, война. Алексиевич об этом молчит. Но ведь у автора цель — показать несовместимость женщины и войны, поэтому она подгоняет материал в одну генеральную линию. Чем это, по сути, отличается от официоза? Только вектор другой.

При кажущей неприязни власти к Алексиевич за эту книгу она получила множество премий и наград. Тираж превысил 2 млн. Были поставлены спектакли, например, в Театре на Таганке, снят цикл документальных фильмов. Орден «Знак Почета». То есть, Светлана достучалась до всех? И результат? Стали меньше воевать? Стали ценить женщин-ветеранов? Общество стало гуманнее? Уж, извините, один фильм «А зори здесь тихие» гораздо больше раскрывает женщину на войне, нежели постоянный шоковый нажим «У войны».

Но, тем не менее, проект выполнен по-журналистски профессионально. Именно как журналистский проект. А не документальное литературное исследование.

Юлиан Семенов на примере Штирлица, как никто, стимулировал интерес читателя к деятельности разведчиков-шпионов. И здесь тоже как Штирлиц, так и группа майора Вихря просто образец высших человеческих добродетелей. Это понятно. Но тогда неизбежен логичный вопрос — для чего проходить неимоверное нечеловеческое напряжение? На Родине тебя ждет недоверие, и, скорее всего, лагеря или расстрел. А самый оптимальный выход — погибнуть при исполнении задания. Тогда — орден посмертно. Скажете, мыслю не по-советски. Ведь главное — спасти город Краков от неминуемой гибели.

А был ли мальчик? Исчадие ада Гитлер задумал полностью взорвать крупный город. Каждый дом. Его щемят и на Западе, и на Востоке, а он хочет потратить весь запас взрывчатки на уничтожение Вавельского замка и ещё трех сотен квадратных километров (!). Потому что очень не любит славян. Хорошо, поверим, чего ждать от психопата. А как там в реальности было? Сколько городов было взорвано подчистую? Кое-какие примеры история знает. Тотальное уничтожение Дрездена (английская и американская авиация), ядерная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки (США). Кое-что менее масштабное, вроде комплексной бомбежки Праги опять же американцами.

Может быть, Штирлиц не против тех боролся? Я вот, например, не слышал про судебные процессы за эти преступления.

Кстати, пускай русские спасли Краков. Почему же поляки годами ненавидят Россию куда больше Германии. Вон, к примеру, на мероприятия по 80-летию начала Второй Мировой войны пригласили немцев и категорически отказались приглашать русских. Странно это. И у Юлиана Семенова никаких предпосылок к этому будущему не просматривается.

Поляки гурьбой бегут спасать русских диверсантов, гестапо тупит, Штирлиц встречается с сыном, начинающим шпионом, прямо на шее у всех гитлеровских разведок. Захватывающе, динамично и малоправдоподобно.

Весьма неоднозначное произведение. Видно, что оно написано из ремесленических побуждений. Надо что-то выдать на-гора. Вот и взят мир средневековой магии, с обязательными атрибутами жанра. Абсолютно ничего креативного в сюжете. Вечные ученики чародеев, темная сила и легкое скоморошество. Чистая любовь, разумеется, в придачу. Ну, раз нет изюминки в общем сюжете, может, поискать её в отдельных главах.

Кое-что, несомненно имеется. Очень интересно читалось про выжившего из ума старика-колдуна. Повеяло заветными русскими сказками и атмосферой упырских рассказов Толстого. Была попытка включить магическую политику с интригами и противодействами ака Сергей Лукьяненко. Что-то от рыцарского романа. Что-то от американского фэнтэзи. Развязка откровенно слабая. Тема сисек, то есть, третьей силы тоже не раскрыта. Ну не считать же немного психоделики с засовом кульминацией. Хотя, очевидно, так и задумывалось.

Чтение традиционно легкое, это плюс. Собственных идей — кот наплакал, это — минус.

Многие писатели выдавали на суд читателя работы в жанре «Детство. Отрочество. Юность». Написал такой роман и Иван Бунин, чье произведение не является, впрочем, автобиографией, а, скорее, её реконструкцией. По сути, роман стал последней каплей для присуждения Нобелевской премии. Сочный, насыщенный эпитетами, сложно-сочиненными предложениями и прочим техническим многообразием великого русского языка, роман однозначно признается вехой в искусстве.

Но. Его особо не читают. Не интересно. Ну. живет барчук, особо не зная ни горя, ни беды, хотя на каждой странице вздохи об разорении. Ничего не зная о жизни и ничего в ней не сделавший, он раз и становится поэтом, которого взахлеб печатают средне-популярные журналы, потом пошла проза. Топонимическое возбуждение от названии новопосещенных городов, провинциальные страсти-мордасти, где апогеем служит подслушанные разговоры. Постные щи, где мастерски описывается все травки в них добавлены и ни пол-словечка о мясе.

У Толстого, Горького и даже Аксакова в таких романах на первом плане шло действие, конфликт, а здесь цветующая и колосящаяся рефлексия. Причем не юношеская, а стариковская, замаскированная под юношескую.

Форма написания — виртуозная, содержание — среднее.

Идея рассказа одноходовая. Антропоморфные планеты. То есть, планеты, которые ведут себя как люди. Разумеется, ничего нового в этой идее нет. Все мы родом из сказок, где Месяц в гости к Солнышку ходил. Малость повзрослев, читали мифы про Гелиоса, разъезжающего по небу на огненной колеснице. Ну да ладно, идею можно эксплуатировать, благо, возможностей направлять вектор событий в любую сторону стремится к бесконечности. Но это сложно. И Елена Артюшкина ограничилась только одной человеческой способностью — косметическими процедурами. Получилось оригинально, но притянуто и сшито суровыми нитками.

Ну, вот как планета идет куда-то в процедурный кабинет, подписывает документы и множество других чеовеческих пустяков. Ручек-лапок у Земли ведь нет, круг общения жестко ограничен сектором Солнечной системы и прочие мелочи.

Спишем на условность жанра. Но тогда, будь добра, автор, разрабатывай побольше параллелей, чем потоп (Земля душ приняла?!), плавно переходящий в полёты кораблей по орбите.

Но, в защиту госпожи Артюшкиной можно отметить живость текста, что выделяет его среди остальных произведений сборника с претенциозным названием «Тайная история человечества».

Разумеется, никаких двойных-тройных слоев в подростковый приключенческий роман Стивенсон не вкладывал. По энергозатратам это все равно, что работать месяц бригаде экскаваторщиков, чтобы построить детскую песочницу. Теоретически, конечно, можно, но практически... И пусть вас не смущает логичность выводов Точинова. Ничуть не труднее убедительно доказать, что Алиса Селезнева — советский Терминатор, отправленный в прошлое нейтрализовать Колю Герасимова, а Простоквашино вообще Сайлент Хилл. Даже скажу, что похожие творения я читал, но объемом куда меньше.

А вот «Остров без сокровищ» объем нарастил приличный. И автора вполне можно поздравить, что практически на всем материале ему удалось худо-бедно удержать планку поиска гдубинного смысла. Ну, разве в конце с расшифровкой библейских имен явная клюква полезла, лишнее это.

Потому что Виктор Точинов подошел к делу профессионально. Во-первых, он продемонстрировал знание деталей той эпохи. Действительно, Сильвер никакой не завхоз-квартирмейстер, а глава пиратского спецназа, а фехтовали далеко не на кортиках. Плюс тонкости в специфике мушкетов, вертлюжьих пушек, бойниц и прочих элементов добавило версии Точинова козырей.

Также в точку попали логические ляпы писателя. От невозможности задремать в вертикальной бочке до глупости постройки трактира на безлюдной дороге вдали от деревни.

А вот с красной нитью повествования вопросы. Начиная от роли мальчика — не мальчика Хокинса. Хоть убей, не вижу смысла включать его в пайщики с изрядной долей сокровищ. Ах, он знал координаты острова. Ну, не только он один, и вообще. после окончательного курса корабля эти знания стали равны нулю. Редрута он боялся. Да он всех должен бояться, уж смысла отваливать мальчишке килограммов золота нет вообще.

Однако реконструкции вышли визуально логическими, что ставит роман о романе на высокое место.

В своем жанре «Остров без сокровищ», безусловно, одна из самых качественных работ.

Что бы предложить читателю на хоженной-перехоженной ниве детектива? Здесь Гранже предложил краткий ликбез по секскуальным извращениям. Вы будете 95 процентов текста читать про стекло во влагалищах и искусстве бондажа — сексуального связывания, чтобы в последней главе получить высосанное из пальца раскрытие интриги. Не то, чтобы книга оказалась на уровне Донцовой, здесь есть и попытки философствования, и выписанные персонажи, и крючочки-подколки мира искусства. Но, если вы не прочитаете сей горячий пирожок (книга вышла год назад), то ничего особо и не потеряете.

До этого романа был знаком с экранизациями произведений Гранже. Не то, чтобы безкоризненных, но любопытных. А вот знакомится с другими его творческими работами пока желания нет. Возможно, надо было начинать не с «Земли мертвых», но вышло как вышло.

Александр Казанцев писал и дополнял «Пылающий остров» чуть ли не всю жизнь, и это отразилось на романе. Он потерял цельность, став аппликацией достаточно неоднородных кусков. Задумка была глобальной, но даже первоначально (1935) не новаторской. Но так как научные познания Казанцева куда больше среднестатистического фантаста, то могло бы получится программное произведение. Опершись на фундамент критики мира капитала, Александр Казанцев, попробовал внедрить быстро изменяющие социальные тенденции. Получился винегрет, в котором безразличие царского самодержавия склеено клеем «Момент» с космической эрой.

Этим клеем были сквозные персонажи Кленова, Кадасимы, Вельта. И, если Вельт написан черно-белым цветом, то из Кленова получилось что-то аморфное. Особенно наивна линия с американскими периодами его и Матросова. Как говаривал Воланд Канту: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут»

Тем не менее, сама идея пылающего острова, неумолимо сжирающего кислород, весьма атмосферна. Возможно, если бы роман экранизировали, то у «Пылающего острова» был бы статус повыше, вроде «Гиперболоида инженера Гарина» с похожей парадигмой. Но сейчас, однозначно, «Пылающий остров» — это ретро-литература, несмотря на не столь большой (с учетом правок) возраст. Особенно архаической в нем смотрится направляющая роль партии. Все-таки, хочешь создать вечное, абстрагируйся от действительности.

Но произведение рекомендуется к прочтению, как этап советской фантастики.

Поток сознания, где смешаны в кучу Иисус, Сталин, Пушкин и прочие известные каждому читателю Телеграмма исторические личности. И вели они себя в канве произведения ровно так, как ожидает от их читатель с поверхностным образованием. То есть от Черчилля ожидается любовь к армянскому коньяку, а от Иисуса превращение воды в вино. И эти одноклеточные персонажи размазаны мистикой бульварного чтива и философией стен социальных страниц.

Поначалу читать было даже интересно, от подводок ожидалось нечто необычное, но с каждой новой главой становилось понятно, что автору важнее процесс, а не цель. Легкая пелевинщина с жонглированием новостей уровня какого-нибудь Космополитена. Да и само произведение не уровня отдельной книги, а, скорее, публикации на страницах какого-нибудь полу-гламурного журнала.

Для той категории читателей. которые в курсе не только того, что Сталин лично расстрелял миллиард, но ещё учился в семинарии и писал юношеские стихи. Остальным будет откровенно скучно, ибо фабула откровенно искусственная.

Конечно, выросшим на Конан Дойле, Агате Кристи или, не дай бог, Дарье Донцовой, текст покажется старомодным, вычурным и предсказуемым. Но это не так. Понятие «детектив» тогда было даже не зачаточным, а «Убийство на улице Морг», очевидно, не робкий ребенок, делающий первые шаги, а вполне продуманное произведение. С затравкой «дедуктивного метода» (не по названию, а по факту), триллерной составляющей и математической логикой.

Кстати, голая логика, которую так лелеет Эдгар Аллан, отпугивает сейчас многих. Женщинам — подавай страсти-мордасти, подросткам нужон экшон, а умудренные опытом читатели невольно проводят параллели к читаному ранее (синдром утенка никто не отменял).

Но ведь торить новую тропинку среди сугробов не в пример тяжелее, чем процокать каблучками по Арбату. Конечно, многое здесь спорно — от выводов по взгляду собеседника до утверждения, что шашки — игра куда умнее шахмат. Но опять же — середина девятнадцатого века, в тех же шахматах только делает первые шаги Пол Морфи, не говоря о теориях и течениях будущих чемпионов. Но позиция По обоснованна. С поправкой на ветер времени.

Художественная составляющая вызывает споры. Но вряд ли многие владеют старым английским, а переводы — такие переводы.

А вот то, что «Убийство на улице Морг» актуально для чтения почти два века, это аргумент. Много ли сейчас читают неклассическую литературу того времени? А много современной литературы будут читать спустя двести лет?

Юлиану Семенову позволяли в СССР многое — например, импровизировать на скользкую тему внешних разведок. И, в отличие, от канувших в забытье других писателей, строчивших однодневки про плохих шпионов и доблестных разведчиков, романы Семенова не только не утратили актуальность сегодня, но и открылись с другой стороны.

«ТАСС уполномочен заявить» — не лучшее произведение писателя, но, разумеется, ниже определенной профессиональной рамки не опускается. Плюс сериал с Тихоновым и Кикабидзе не добавил интереса (в отличие от легендарного Штирлица).

Конечно, здесь наши — рыцари без страха и упрека. Но и враги (американцы) вполне конкурентно способны. Вообще, если оторваться от успеха советской разведки, в очередной раз разоблачившие козни (по другому в советском романе нельзя), то перед нами печальная картинка. Враги контролируют Африку, легко обвиняют русских в шпионаже, арестовывают представителей разведки, топят советские суда, организуют перевороты. А наши? А наши словили своего предателя с инструкциями ЦРУ и заявили на весь мир, что так, мол, нельзя вести. Ура, победа! Вторжение отменено? Да ладно. Американцам стало стыдно? Они перестали шалить с режимами? Ну-ну. А что приобрел Советский Союз. Семенов написал — полковники и генералы получили медаль «За боевые заслуги», а юноша в трамвае пробежал глазами официальную статью в «Правде».

В семидесятые — начале восьмидесятых советские граждане не имели в массе возможности прикоснуться к Панасоникам, Мальборо, апельсиновому фрешу. Даже полковник КГБ в романе с тоской говорит, что сигареты «Союз-Аполлон» можно купить только в «Березке». Вот на какие вещи сейчас обращаешь внимание, читая роман.

Ну и легкая ностальгия по советскому прошлому, все-таки Семенов, хоть и с легкой «мажорной» стороны, но тем не менее достоверно показал ту атмосферу.

После накопления критической массы прочитанной литературы, уже все чаще пробуешь становится на место авторов. Почему они повернули сюжет именно туда, оригинальны ли персонажи, какой двойной смысл заложен в происходящем. Цикл «Маг дороги» с этой точки зрения довольно слаб. Практически всё уже было. Было сотни раз. И единственное — легкость чтения, что для подростковой литературы — главное.

Второй роман — «Слово Оберона» не особо заморачивается на исходных локациях, ибо подразумевается, что все читатели знакомы с первой частью. А описание потустороннего мира, где происходят главные события, так и хочется назвать малобюджетным. Вот здесь — средневековый замок с темницей, вот там — жарко. Очень узко для задуманного, как лучик от карманного фонарика в темном спортзале. И, не хочется говорить «халтура», расхлябанность — в описании главной цели произведения — пяти принцев.

При неограниченной возможности прописания фантастических персонажей, Дяченки пошли по простому пути — принц-деспот, принц-пленник. Скучно даже для детей. Принц-саламандра уже более экзотичен, но почему-то совершенно картонен характером, передвигай эту фигурку куда хочешь и как хочешь. Ставка на принца-чуму понятна, но ведь образ не оригинален, например, видевшие «Сказку странствий» просто улыбнутся попытке развития персонажа. А пятый и запасной шестой принцы — это такие роялища в кустах, что даже обидно за фантастов. Такие ходы для школьников-графоманов.

Мастер-генерал, конечно, любопытен. Тоже уже встречающий образ, но куда реже, нежели трафаретные остальные. А мальчика-некроманта, такое впечатление, авторы и сами не знали, как прописать — то он обыкновенный мальчик, то он потенциально высокий маг.

Но девочка Лена и её спутник людоед Уйма достаточно колоритны, и тянут роман для приемлимого минимума. Для сиквела сойдет.

И снова у Дяченок жила-была обыкновенная-необыкновенная девочка. И встретила она мужчину, который перевернул её мир. Правда, здесь, в отличие от большинства других романов пары, уже акцент не на девочке, а на локации. Не сказать, что периодический апокалипсис — это что-то новое в фантастической литературе, но всё-таки тема требует от авторов продумывания куда больше бытовых моментов, нежели в обыкновенной подростковой повести.

Как всегда, читается на одном дыхании, читателя постоянно держат два крючка — легкая сериальность взросления девочки Лиды с её поисками себя и любовями (для девочек) и разгадка возникновения спасительных ворот с поиском предотвращения Армагеддона (для мальчиков). И снова возникло впечатление, что Дяченки не дожимают свои задумки до верхних этажей литературы.

В «Армагед-доме» все происходящее происходящее на элементарную библейскую аллюзию при возможности множества оригинальных поворотов. Из минусов можно отметить и заброшенность персонажей. Жил-был Славка, развивали его линию характера, потом выкинули лет на тридцать, жил-был боевой президент Стужа, ай, надоел, ну его в болото. С точки зрения подростковой литературы с одним героем (остальных не удержать в памяти,) это понятно. С точки зрения значимости романа, это минус.

У Дяченок много сиеминутных премий. Заслуженно, ибо среди моря коллег они выделяются. Но почему-то их теперешний статус-кво полностью устраивает и в их произведениях отсутствует замах на долгие годы. Жалко.

Как практически всегда у Дяченко. Жила-была себе девочка начального пубертатного период, и вдруг встречает необычного мужчину. А дальше — все, что угодно, может, учеба в местном Хогватсе, может, спасение мира от апокалипсиса. Или как в «Ключе о королевства» элементарное попадание в классическое фэнтэзи. Где даже властителя называют без заморочек Обероном. Ай-я-яй, модные фантасты, ну явная же халтура с разработкой сюжета. На уровне первых проб школьника.

Конечно, в отличие от школьника, сам роман писан профессионально. Роад-муви с вкраплением обыкновенных фэнтэзийных интриг. Но под нарочито сильным подростковым соусом. Где даже отягощенные жизненным опытом персонажи ведут себя по-мальчишечьи, без многомудрых взрослых многоходовочек, грязи и цинизма.

Сказать откровенно, если бы я познакомился с Дяченками не через Виту Ностру, а с «Мага дороги», то, скорее всего, этот бренд ушел бы в закат из-за своей тривиальности. А пока у супругов есть кое-какой кредит доверия и ожидания необычности. На продолжение, правда, особых надежд нет. Но парочка достаточно известных романов все-таки не выброшена из листа ожидания.

Вероятно, сам Валентин Пикуль и не хотел показывать главного героя такой мразью, введя его стержнем для демонстрации жизни русского флота на рубеже столетий и добавив экзотики японских страстей. Но что мы видим по факту? Коковцев — обычный негодяй.

Он избегает своей обнищавшей матери, предпочитая кидать чаевые извозчикам, но не помогая одинокой дворянке, устроившейся кастелянтшей. Он всю жизнь изменяет своей жене, таскаясь старым козлом по певичкам и «светским львицам». Да и женился он потому, что испугался порицания товарищей (при шпаге, мол, обманывать нельзя). На своих детей ему плевать, воспитанием он не занимался, только по блату пристраивал их по морской части. А когда средний Никита выбрал свой путь, выгнал его взашей. Дважды выгонял на мороз мать своего единственного внука вместе с ребенком (второй раз уже выгнали его самого). Друзей у него не было. С женой, а потом вдовой своего близкого товарища он без зазрения крутил шашни. А когда та отказалась уезжать с шестидесятилетним похотливым козлом в Сибирь, хладнокровно застрелил её, ни разу не испытав угрызения совести. Истинный офицер, гордость флота.

Как профессионал тоже стоил немного. Служить практически не умел. Мичманом не мог даже проверить вверенные ему орудия, чуть не угробив царя. Удачно выбрав новое направление (минное дело), подучившись, сделал огромную карьеру. Но больше был озабочен цензом, чинами, орденами — пьянками-гулянками и прочее. Про то, как влезал на балы не по рангу, Пикуль пишет. О том. что сделал что-то великое по морской части — надо догадываться. Тут Пикуль непривычно сух.

И вот шанс проявить свои таланты. Флаг-капитан эскадры. Благополучно погибшей при Цусиме. Ни одного абзаца у Пикуля про тактические способности Коковцева. Он ни разу ничего не предложил, ни посоветовал. Но виноват адмирал Рожественский, а каперанг так, сбоку припеку. Зато на суше он герой. То шестерит при Макарове, то курирует, то сидит писарем при штабе белых. Потому что ничего не умеет. Зато золотые парашюты задолго до менеджеров Газпрома выбивал, и синекурную должность «консультанта» при частных фирмах.

Да и гражданской позиции у него не было. Всех высокомерно бранит, сам ничего не делает. И царь плох, и революционеры, и иностранцы, и сослуживцы. Все — сволочи. Только всю жизнь сладко пивший до колик в печени адмирал — д'Артаньян в белом кителе.

Вот, если герои таковы, то остальные ещё хуже. И великий флот, стоивших баснословных денег, и приносивший сомнительную пользу во всех российских войнах, может и не стоит таких усилий для страны. Такой вывод напрашивается после прочтения романа, несмотря на романтическое начало и драматический конец в японских декорациях.

Окини-сан — дорогая шлюха. Кого ей мадам поставила, то ли русского мичмана, то ли английского боцмана, «полюбила» бы одинаково. Работа такая. Коковцев — обыкновенная дрянь. Их окружение пестрое, разное, но тоже далеко не идеально. От пьяницы царя до психически нездоровой жены Ольги. Вот только вопрос, хотел ли этого эффекта сам писатель, или просто так вышло.

Конечно, «Крейсера» — не самое знаковое произведение Валентина Пикуля. И, глупо отрицать, что оно целиком стоит на плечах известных предшественников — книг «Порт-Артур» и «Цусима». Но русско-японская война, в силу своей катастрофичности, далеко не самая популярная тема в исторической беллетристике, и поэтому роман читается с откровенным интересом. Тем более, что Пикуль, как и везде, умело создавал как персонажей, так и локации этих персонажей. От большой политики до небольшого салона с музицированием.

Правда, само произведение получилось сыроватым. Для Пикуля, разумеется. Основной персонаж, мичман Панафидин, получился какой-то надрывный — эх, Россия-матушка, не ценишь ты чистые души. А на остальных действующих лиц писатель, возможно, в силу небольшого объема «Крейсеров» и быстроты написания, больше одной краски не выделял. Мол, Житецкий — подлец, Макаров- легенда, а Шаламов — дух земли русской. Хотя тоже здесь не все однозначно.

Сумбурно и отношение к японцам, то они гады последние, то люди, в принципе, хорошие.

Но больше всего смущали текстовые комментарии автора. То он советских историков времен Отечественной войны цитирует, то он наставительно поучает своих исторических персонажей с высоты потомка. В итоге теряется ценность романа как художественного произведения. Скорее всего, это из-за того, чтобы читатель сделал нужный Пикулю вывод в кратчайшие сроки. Ведь одно дело — терпеливо подводить его с помощью литературных приемов, другое дело — сообщить в лоб — было так-то, Рожественский и Куропаткин продались японцам, инфа 100%.

Самая неинтересная книга по сравнению с первыми тремя томами. Автор подсадил читателя на иглу происходящего, и просто гонит объем, продолжая давно заданные линии. Причем с наименее любопытными персонажами, вроде Большой дамы-рыцаря. Интриги свелись до мыльно-сериальных. Ни тебе нечисти Севера, ни тебе драконов. Женщина-вамп Серсея стала клушей-домоседкой. Подросток Арья из главы в главу занимается сбором городским сплетен, кто кого опердолил на крыше. Джейми превратился в рефлексирующего тюленя. Тириона и Дейнерис вообще выбросили за корешок. А перспективного Джона Сноу заменили трусливым Сэмом.

Конечно, алкоголику уже все равно, что пить хоть Метаксу, хоть боярку. Абы спиртом кровь разбавить. Но неужели восторгающиеся «Пиром стервятников» не видят резкое ухудшение по сравнению с первыми частями? Как будто не Мартин писал, а литературные негры, получившие приказ особо не вторгаться в повороты сюжета, а просто тянуть бесконечную жвачку происходящего.

Как ни странно, производственный роман начала 70-ых вовсе не выглядит архаичным. Конечно, это не значит, что все и сейчас так осталось. Вовсе нет. Нет уже того Детройта, автовластелина Земли. Нет глобального угнетения черных (очень любимая тема Хейли, кстати). Но суть осталась. И люди-винтики, и «в воскресенье побеждаем — в понедельник продаем», и беспросветная наркота рабочих, и трудоголизм карьеристов. Все это нанизано на нехитрый сюжет подготовки новой модели автомобиля. Добавлены межличностные отношения (довольно схематично). И главное, снова полная иллюзия абсолютного знания автором всего процесса — от закручивания тощим негром трех гаек в багажнике до политики зарабатывания концернами шальных бабок на всем. И немного криминала, как специи к антрекоту.

Хейли очень любили в Советском Союзе, видя в нем критика капиталистической системы. Это не так. Стоит только взглянуть на детали. Полуграмотный чернокожий с улицы получает у Хейли больше 35 долларов, работая на конвейере. В день. В семидесятые годы. Это самый низ, еле сводящий концы с концами. Остальные по пирамиде все выше и выше. И тут же читатель волей-неволей сравнивает это с самой справедливой советской системой, где рабочий за такой же труд получает красный флажок и грамоту. У Хейли рабочий класс повально ездит на автомобилях (плохо — пробки, смог и т.д.). В СССР самые непьющие стоят 10 лет в очереди на Москвич. У Хейли талантливые дизайнеры после колледжа становятся очень обеспеченными людьми, в СССР талантливые инженера после 20 лет стажа получает бетонную двушку.

Так что радостно печатая произведения «а у них там негры недоедают», получали закамуфлированную рекламу высокого забугорного образа жизни. И в конце 80-тых процесс стал необратимым. Тем более, что с отставанием в несколько десятков лет все тяготы романов Хейли стали благополучно реализовываться в России.

Возможно, для кого-то сюрприз, но Хейли вовсе не американец.

Очень атмосферное произведение. Особенно в ключевые моменты и кульминацией с прощанием главных героев на мосту. Даже удивительно, что повесть экранизирована лишь в 2018 году, и эта экранизация совершенно неведома массовому зрителю. Сила произведения в его частичной автобиографичности. Но ведь есть в нем и слабость. Все, абсолютно все события в повести предсказуемы. только автор начал писать про привычку забрасывать недоеденные корки на печь — тут же предсказывается судьба этих корок в блокаду. Автор пишет про жар котельной, я просто уверен, что этот жар будет вспоминаться замерзающим героем. После сцены новогодней пьянки с Люсиндой после разлуки с Лелей, я понял, что Леле уготована судьба

По сути, я не угадал только судьбу Кости, думал. что она будет короче.

Не знаю, как кому, но я огорчился откровенно скомканной хронологии в конце «Сестры печали». Причем, это комканье началась еще до развязки романтической и трагической линий. Как будто автор поставил себе цель завести читателя в сорок первый, а дальше пустить титры, скупо рассказывающие о том, что произошло с ключевыми героями. Тогда, наверное, надо было оставлять открытый финал, где Толя оборачивается и машет провожающей его в навсегда девушке.

Тематика повести повышает эмоциональную оценку восприятия. Блокада исторического города и неумолимое угасание молодых людей — это не может не пробуждать сильных чувств. Такие произведения сильно контрастируют с современной модой на супергероев из американских комиксов. И читатели Шефнера вряд ли будут вязать георгиевские ленточки на бутылки водки в магазинах к 9 Мая.