Венец великого делания

«Система мира» (М.: АСТ, 2011) — третья книга и достойное окончание «Барочного цикла».

Финал эпопеи это завершение работы громадного часового механизма, который автор запускает с первых строк пролога. Механизма любовно сконструированного, со множеством тщательно продуманных шестеренок, трудолюбиво смастеренных подшипников и маховиков. При том, что в росте, в становлении текста параллельно идут два процесса: сюжет развивается своим ходом, и одновременно полотно повествования обретает своё завершение, собственную целостность. Чтобы потом – во второй и третий раз – читатель мог пройтись взглядом по страницам книги, и его мысль стала бы как свет, проходящий сквозь калейдоскоп. Он захотел бы увидеть неизменные портреты старых героев, но непременно разглядит в них новые черты.

А в финале всякой эпопеи есть своя сложность: как остановить интригу, но не уничтожить эпоху? Самый простой, казалось бы, ответ – истребить всех персонажей, фактически, описать их смерть, в более или менее счастливых декорациях. Но тогда финал истории обернется подлинным кладбищем, каковым стали последние главы «Властелина колец», и эпоха умрет вместе с героями. Можно дать образы следующего поколения героев, которые мало чем отличаются от своих отцов и матерей, от учителей и старших боевых товарищей – только перед читателями уже будет сериал, таких поколений автор может накрутить столько, сколько хватит терпения у издателей.

Нужно ухитриться продлить мир дальше героев, показать, что каждый значимый персонаж – очередное звено в бесконечной цепочке развития. Герой достигает своих целей, уступает самое интересное место на карусели жизни, но «шоу должно продолжаться». Вот автор «Системы мира» и выдает каждому персонажу свою толстую брошюру с окончанием роли – и в каждой свой обман, своя горькая улыбка судьбы, потому как будущее всегда иное, чем мы его представляем.

Работу Стивенсону изрядно облегчает то, что все читатели приблизительно знают, как пойдет развитие Европы и, в широком смысле, Запада. Но кружево сюжетных линий не становится проще, а герои лишь выигрывают в достоверности своих судеб.

Луиза, неистовая в своих интригах, борется с рабством, однако ей не суждено узнать, что самый пик торговли людьми еще впереди, человек пока слишком ходовой товар, а машина, которая должна его заменить, еще настолько слаба, что выгодное вложение капитала заглушает укоры совести. Аболиционизм – тот истинный ребенок, которого Луиза произведет на свет памфлетами и жалостливыми историями о рабах.

Самый знаменитый вагабонд Европы – выходит на пенсию. Из всех центральных персонажей, он человек, крепче остальных привязанный к собственному времени. Его интриги живут и умирают вместе с людьми, которые помнят о них. Настоящая авантюра – это искусство момента, она мимолетна и не нуждается в протоколах. И когда силы начинают оставлять Джека Шафто, любовь в нём сменяется усталостью, ему хочется травить байки, а не рисковать жизнью на каждом углу. Зато его сыновья начинают находить себе собственные, тоже не самые безопасные, приключения.

Ньютон и Лейбниц так и не решили вопросов о сущности материи, о вмешательстве высших сил в траекторию светил и об истинной философии. Разногласия остались. Да и не могли решить – даже королевская воля тут бессильна. Как страстны были они, с какой яростью и одновременно терпением шли к свету познания. Каждому из них казалось, что он знает истину, но, как часто бывает, они уподобились слепым, ощупывавшим слона. И всякий, кто прочитает переписку Лейбница с Кларком (а очный спор, мастерски «реконструированный» автором, основывается именно на этой переписке), поймет, как фундаментальность рассуждений совмещалась с хитроумием аргументов и желанием одержать верх в споре.

Замечательна рамка личного бытия, начало и конец жизненного пути Даниеля Уотерхауза. Его отец, религиозный фанатик, послал младшего сына учиться, чтобы он мог приветствовать ангелов Судного дня на всех языках древнего мира. Ведь многие ожидали конца света в 1666-м году. А полстолетия спустя, дряхлеющий старик смотрит на работающую в шахте паровую машину Ньюкомена, к внедрению которой он косвенно причастен. Даниель всю жизнь был на вторых ролях, ассистировал гениям и вежливо спорил с корифеями. Научная революция состоялась, впереди – промышленная. Индустриальная эпоха начинает своё шествие и её увидят уже другие, более молодые, глаза. Даниелю выпадает несколько лет бенефиса: лишь он сможет разобраться в отношениях ученых и политиков, французских шпионов и скупщиков краденого.

Вот каковы главнейшие персонажи.

А как с последними тактами механизма эпопеи, с шарнирами и подпятниками? Мы видим становление Британии как первой в мире капиталистической империи. При показном всемогуществе монарха уже сформировалась «двухтактная» система власти – тори и виги будут оспаривать друг у друга политическое господство, но ни тирании государя, ни диктатуры парламента уже не предвидится. В этой машине власти шестеренка под именем Даниель Уотрехауз, которую до того держали в далекой американской кладовке, вдруг приобретает экстраординарное значение. И смешанные чувства возникают, когда в тексте раскрывается образ старого уже человека, который вынужден, как почти за сорок лет до того, переживать опасности, но и пожинать удовольствия, которые дают ему новые должности.

Наука стала «indastria». Теперь создание новой Академии, убеждение очередного монарха в необходимости просвещения – уже не подвиг и одновременно счастливая улыбка судьбы. Это тяжелая, порой неблагодарная, но вполне посильная работа с понятными перспективами. Ученый теперь не одиночка, которому приходится искать единомышленников среди толпы желающих поглазеть на вскрытие собаки или заспиртованного двухголового младенца. Ощущение даже не дома, и не общего рабочего места, а сложившегося коллектива исследователей, труд которых превыше политических разногласий – одна из удач романа.

Однако же обещание грядущего процветания невозможно без обмана в настоящем – еще одна примета будущего, которое окажется наполнено кредитно-промышленными афёрами. Проект вычислителя, который «впарили» царю Петру невозможен без двигателя, а паровой двигатель еще слишком громоздок и капризен. Сто лет спустя Бэббидж попробует снова, через двести лет – получится у Тьюринга. Почти получилось у Даниеля Уотерхауза, и, кажется, что автор одергивает себя, усилием воли заставляет сюжет не уйти в «альтернативку».

Наконец, как алмаз в стальной короне нового века – сверкает тайна Соломонова золота, тайна воскрешения людей. Не по силам её раскрыть науке того уровня. Енох Роот, единственный бессмертный в этой истории, он константа, которая оттеняет все перемены десятилетий. Он замыкает цикл – от мимолетных интриг и полуслучайных дуэлей, к неспешным трансформациям государств и научных институтов, а от них к вечности, к неизменным свойствам бытия.

Единственный серьезный недостаток, который присущ роману, и который бросится в глаза читателям – несколько пренебрежительное отношение к реалиям российской истории. Пётр I ещё не стал императором, до победы в Северной войне несколько лет – а титулуют его именно так. В описаниях царской свиты слишком уж подчеркиваются «нравы восточной деспотии». Можно подумать, что Стивенсон слишком сросся со своими персонажами, и высокомерие джентльменов, для которых «дикари начинаются от Кале», перешло из реплик в авторский текст. Впрочем, если хорошо покопаться, то и в описаниях Алжира под османским владычеством, и в очерках Латинской Америки, данных в предыдущей книге цикла, можно найти свои недостатки.

Здесь «Систему мира» можно сравнить с «Закатом Европы» — великолепное знание истории своей части цивилизации позволяет автору полагаться на собственный вкус в составлении интриг и выдумывании персонажей. Там – вдохновение не подводит. Потому «Система мира» это завершение процесса рождения – классического капитализма, классической науки и становления человека, который должен жить в декорациях новой эпохи. Если интересно – читайте. Книга стоит дюжины иных монографий.

Дано уже немало хороших рецензий на эту книгу. И как историческая реконструкция — она вполне состоялась. По ней люди создают себе образ той эпохи. По ней вытесняют из сознания некоторые предрассудки. По ней, наконец, учатся рассуждать и делать выводлы при минимальном количестве доступной информации.

Но!

За прошедшие как никак десять лет сформировался — нет, не другой подход к проблемам истории — другой подход к восприятию информации. И вина тут совсем не уважаемого автора, а скорее того бурного прогресса в технологиях, с которым столкнулись мы все.

Хочется посмотреть на виллу римскую? А вот, нате, на сайте таком-то и вам виллы, и мозаики на полах этих вилл, и средний списочный состав прислуги.

Желаете ознакомиться с хронологией событий во время восстания Спартака? С учетом погоды и подъема уровня моря? А вот вам не только события, но и карта звездного неба, с теми созвездиями, которые виделись в ту историческую эпоху.

Может, возникла фантазия, обыграть пару исторических вариаций, проверить альтернативки? Милости просим — компьютерные игры на любой интеллект и затраты времени.

В результате тот немного панибратский, даже можно сказать хулиганский стиль, который выбрал автор — становится крупным недостатком книги. Навязчивое повторение цитат и постоянные риторические вопросы снижают её информативность. Даже не слишком просвещенный читатель, который, однако, смотрит канал «Дискавери», вдруг заявит. что про конструкцию шлема с двумя заклепками вместо четырех — он наслышан. И даже видел на экране. И складной нож римский видел. И школы гладиаторские в разных сечениях рассматривал. И вообще, ушлый читатель, да еще и зритель — небось сериал «Рим» посмотрел.

Вот тут перед нами и возникает проблема. Если бы автор изначально избрал более аккуратный стиль, с более основательными доказательствами своих гиоптез, то, возможно, он смог бы рассказать (на основе собственной реконструкции, разумеется):

— о приблизительной сумме, которую Красс вложил в организацию своей армии (или которую украл на этом деле), и как именно его деньги повлияли на события;

— состав флота пиратов — общая оценка численности, распределения по основным «гнездовьям», возможности десантирования, его соотношение с римским флотом и т.п;

— показал бы, наконец, те укрепления Рима, которые все опасались штурмовать — все о них только и говорят, но даже подробного плана не приводят.не говоря уже о хорошем, подробном описании;

— оценил бы уровень смертности от ран в армиях двух сторон, состояние военной медицины и т.п;

— попытался бы реконструировать события при "зачистках" — насколько римляне эффективно возвращали территорию, где прошли восставшие, и насколько восставшие могли её удержать;

— сколько народу могло партизанить в горах при том уровне развития технологий;

То есть создаваемые им модели развития событий стали бы куда как менее воздушными.

Да, я понимаю, это читается несколько занудно. Но ведь у Е. Тарле множество подробностей из экономической жизни Франции нисколько не повредили изложению биографии Наполеона.

Вот и я о том. Публицистический, порой излишнее популяризаторский стиль, который дал много плюсов книге поначалу, теперь ощутимо бьет по её качеству.

Первая и вторая часть книги прочтены с форума авторского сайта. В черновых вариантах, естественно, и автором еще будут правиться.

Но, имхо, качество текста тут не самое важное.

Куда блее интересна история о том, как автор с головой ушел во внутренний мир своих произведений. И за ним все труднее уходить читателям.

Собственно, у автора есть почти все, о чем может мечтать типичный фантаст-альтернативщик последних лет:

— книги издаются;

— есть группа поддержки;

— есть площадка для дискуссий: на своем сайте хороший форум и там народ полне серьезно обсуждает проблемы и перспективы Киевской Руси времен Мстислава Великого;

— есть любимая тема — управленческие решения — и эта тема совпадает с линией романов.

Осталось только выдавать на гора все новые и новые отрывки из бесконечного приключения попаданца Михаила. А жизнь герою обещана длинная, карьера замечательная, и как много автор еще успеет поведать читателям...

Только вот становится все скучнее и скучнее.

"Любимый конёк" — это вообще животное коварное. Везет хозяина с удовольствием, но с пути сбивается и куда именно доставить может — сам черт не в курсе.

Автор решил не перескакивать во времени, не продолжать повествование с перерывом хотя бы в два-три года. Все те же герои и практически те же обстоятельства перешли в шестую книгу — перед нами становление командира. Но если в старом котле бурлит старая похлебка, а огонь всё жарче — вода выкипит. У автора начинается "эскалация режиссуры" — конфликты, которые должны были исчерпаться, поутихнуть, нисколько не прекращаются. Погорынье, утомленное и предыдущими междусобными стычками, внутренними раздорами, теперь в ударном темпе должно стать опорой герой в разборках более выского уровня. Автор прекрано понимает, что такие фокусы "в мгновенье ока" не получатся, оставляет зародыши будущих осложнений, но главный герой идет вперед, к вершинам, и все у него получается, и голобальное везение ему сопутствует. Это у деда главного героя местные дружины лесовиков из-под начала разбежались, а у внука — все отлично. Уже князей начал двигать, как фигурки на шахматной доске.

Возникает учтойчивое ощущение, что многократно побитыми шахматными фигурами автор играет сам с собой бесконечную партию. Играт сам с собой, но непременно выигрывает :)

По форме изложение, увы, тоже не все гладко. Текст устойчиво принял трехчленную форму: рассуждение, лирика, батальная сцена, рассуждение, лирика, батальная сцена. А бывает, что лирика, лирика, батальная сцена, рассуждение. Причем рассуждение — историко-управленческое, лирика — воздыхательная с вставками цитат из классических произведений, а батальные сцены — продуманые импровизации (именно так!) с понятным исходом или хаотические разборки, где главный герой аккуратно идет по лезвию бритвы (порезы умеренные).

Разумеется, многие читатели цикла "Отрок" могут с негодованием указать — вот, в четвертой книге нетолько воздыхания были, а в пятой боевые действия как тяжело проходили, да и здесь на одну продуманную победу вон какая тяжелая сеча пришлась... Да, я понимаю, вместо "калинка-малинка", поют "малинка-калинка". Но общей проблемы текста это не решает.

А проблема проста: селение Ратное и большая часть местности под названием Погорынье — главным героем приведены к единому знаменателю. Вутренние конфликты там исчерпались. Но устойчивой основой для игры по более высоким ставками — эта местность быть не может. Угольки еще не остыли. Мобилизационный резерв поистощился. Взятый же автором темп, которым он гонит главного героя по карьерной лестнице — требует под рукой боярыча все новых и новых ресурсов. Вот Михаил и лезет вперед, практически с неприкрытыми тылами, но при том неизменно побеждает. А побеждает потому, что автор пересказал очередную порцию нетленных управлеческих мудростей.

/Многие опять-таки заметят, что по историческим условиям там — как раз междоусобная война. Герою приходится идти вперед. Но почему "приходится"? С очень большое вероятностью истомленный внутренними проблемами удел "закуклился" бы. От набега отбились — и хватит на том. Опытных воинов бы послали в общую молотилку, а всем миром соваться — извините, сил нет./

Вывод прост. Либо автор даст роздых могучей поступи главного героя, позволит реализовать хотя бы часть от тех рацпредложений, которые высказывались в первых книгах, либо Михаил вполне может через пять-шесть лет ("х" книг) сменить Мстислава Великого на княжеском столе...

Суть: восстановление картины — от пристрастной и односторонней к полной.

Воспроизведем процесс: идет расширение земных колоний. Идет прогресс человечества на Земле – импланты, взаимодействие с компьютерами, изменение телесности. Проблемы аллергических реакций.

И тут отрывают планету, биосфера которой позволяет снять томозящие все проблемы.

Начинается бум, золотая лихорадка (см. развалины роскошных домов, которые были в низинах).

Каков был бы разумный управленческий ход?

Ограничить миграцию. Оградить планету – и бережно работать с биосферой.

Но! Простым глазом видно, что единого четкого управления не было – и выгода толкала субъектов хозяйственной деятельности к эксплуатации ресурсов, к переселению на планету (чтобы все под рукой) и т.п.

Каково было бы идеальное технологическое решение? Скопировать биологический механизм воспроизводства пыльцы, но без драконов. Без всякого бреда. Чисто, аккуратно.

Но не получается (искусственный делать научились не через одну сотню лет).

Каковы были бы последствия, если бы все оставили как есть?

— очень быстрый рост населения планеты;

— все возрастающее давление на экологию (драконы – первые под ударом), неизбежная хищническая эксплуатация ресурсов;

— падение производства пыльцы, вздутие цен – в результате произошла бы приблизительна та же история, что и черной икрой на Каспии в 90-е годы: браконьерство сгубило осетровых;

— после резкого падения производства пыльцы – не менее резкий удар по населению Земли и остальных планет (причем, чем большую популярность приобретет пыльца сейчас, чем острее будет кризис при её исчезновении).

Как решение проблемы, надо обеспечить на планете для исправного получение пыльцы такие условия:

— развитое сельское хозяйство. Причем в этом сельском хозяйстве должен преобладать ручной труд, и это же сельское хозяйство остается во многом основанным на собирательстве (можно уподобить бортничеству), т.к. загнать драконов в стойла и добиться размножения в неволе удалось, фактически, лишь во времена описываемых событий;

— жесткое ограничение на общение с другими планетами (провоз технологии, вещества, нанокультуры, которая может уничтожить драконов – особо опасен).

Кроме того, необходимо было обеспечить не больше и не меньше – деградацию человека.

В книге не так много говорится о соотношении качеств землян и местных жителей, но выводы можно сделать:

— новые формы семьи (причем семьи биологически полноценной, с потомством) у землян/ а уместных все сравнительно традиционно;

— принципиально новый уровень погружения в виртуальную реальность, иное ощущение телесности, иное отношение с машиной/ главный герой – Север – сильно модифицированный человек, но при этом не дотягивает до землялинина;

— развитие медицины и общение с машиной дает «что-то вроде бессмертия»/ местная медицина охарактеризована двумя яркими моментами – бессилие помочь в случае проблем с имплантатами и «работа вслепую» при внутренних кровотечениях.

Местные жители, описанные в тексте, это обычные люди 19-20 вв. – при том, что повседневная техника явно не дотягивает и до второй половины 20-го века (если не брать отдельные элементы энергетики, ограничено работающие планшеты, тросы и т.п.), инерция культуры сохраняется, и перед нами странный на первый взгляд феномен: жители мелких деревень, хуторков, райцентров – сохраняют достаточно высокий образовательный уровень, самоощущение этносов и даже нации. Присутствуют образцы торговли и взаимопомощи характерные скорее для информационной эпохи.

Остальная история планеты вполне закономерна.

На планете уже было значительное количество населения (к моменту событий, описанных в книге, там жило 10-15 миллионов, был явный рост, но ни о каком демографическом взрыве, ни о тяжелых потерях не упоминается), это население следовало низвести на технологический уровень, который

А) вынудит его заниматься сельским хозяйством;

Б) не даст обзавестись собственной качественно РАЗВИВАЮЩЕЙСЯ техносферой (все – по импорту, естественно, по космическим ценам).

Естественно последовало все возрастающее давление метрополии, беспорядки, проведение черты между местными и «землюками».

Раз за разом местное население готовится к восстанию, к партизанской войне, готово саботировать действия землян.

Местная экономика, располагаю супердоходным товаром, задыхается и заведомо не может развиваться – потому местные «хозяйствующие субъекты» готовы вкладывать деньги в деятельность по «освобождению».

Местные политические структуры, которые обладают хоть тенью независимости – видят для себе перспективу именно в борьбе за государственную, полную независимость.

Как следствие герой одной войны узнает, что скоро начнется другая. Его на неё не взяли, но есть шансы поучаствовать.

А что же Земля, что «миротворческие» силы?

Перед «контролерами» стоит действительно очень муторная и неприятная задача – периодически одергивать население планеты так, чтобы после "побоев" оно не оскотинело, не свалилось в чистое «сомали».

Потому мы и наблюдаем чрезвычайно странное сочетание – когда земляне готовы чуть не выжигать опасные (Перспективно технологические? Перспективно организационные?) участки и едва ли не равнодушно отступать от расследования других, явно криминальных, вещей.

На Земле по поводу «усмиренной» планеты явно разногласия – и при первой возможности, при создании искусственных антиаллергенов – земляне уходят. Причем их явно сдерживает лишь необходимость провести всевозможные контрольные испытания, тесты и т.п. – потому последние месяцы, явная подготовка к войне (когда местным удалось приручить драконов и одновременно начать истребление их в естественной среде), не вызвали ожидаемой Севером реакции.

И вполне понятно, почему Север не рассказал ничего из событий после "Великой-гонки-на-всем-что-угодно".

Местные жители, потребляя все больше импортных продуктов, модифицируя и подтягивая себя, начали становиться землюками.

Еще один текст из серии "Сталкер". Та же зона, те же зомби — вид в профиль. Те же достоинства и недостатки проектной литературы, что и у Лазарчука. Причем аналогии с каноническими сюжетами в живописи напрашиваются все более явно. Это ведь тема для отличной большой статьи или даже для монографии — сравнение стандартного и оригинального в творчестве авторов проекта "Сталкер" с вариациями холмсианы, с вариациями вестерна, с вариациями галантного жанра 18-го века в живописи... Единичное, особенное и всеобщее...

Автор не стал изобретать велосипед, а взял достаочно распространенный сюжет с амнезией, с двойниками, с обретением и утратой самого себя (аналогии с "Сердцем ангела" проводятся в тексте совершенно открыто). И основной упор был сделан на байки, истории, длинные анекдоты, анекдоты сложные, были, искрометные шуточки, сцены знакомства, корокие выяснения отношений (порой и без стрельбы), воспоминания. Словом на орнаменталистику текста, на дух и стиль.

Что хорошо:

— отличное чувство юмора автора. Проявляется не с самых первыхс траниц, но после сцены с "представлением" майора в сталкерском баре — никаких сомнений не возникает — это текст отличного юмориста. И в этих "завитках", имхо, основная ценность книги;

— герои живые и... все;

— развитие сюжета и кульминация. История выписана гладко, к финалу все идет, как к моменту сборки хорошо отлаженного часового механизма. Яркого финала при этом нет, но сказать, что автор обманул читателя — невозможно;

— некоторые описания местности/гостиниц/психушек — порой удаются настолько реалистично, что возникают ощущения присутствия.

Что плохо:

— по большому счету, по гамбургскому, так сказать — скучновато. Если Лазарчук попытался вдохнуть в игрушку некую ТАЙНУ (другой вопрос, насколько удалось), то здесь торжествует обыденность в её серовато-неприметном варианте, причем она заявляет о себе почти с самого начала и потом не отпускает. Такое впечатление, что читаешь текст, сидя в номере той самой гостиницы, где шгерои ощущали экзистенциальную, невыразимую тоску командировочного. "Ночь, улица, фонарь, аптека" — "Сталкер, деньги, контейнер, хабар";

— эти самые живые герои, они опять-таки несут в себе колоссальное противоречие: с одной стороны уютный бар, все друг друга знают, разговоры в стиле "Кабачок 13 стульев", и при этом — практически тотальный разброд и шатание с подозрениями в убийствах, реальными убийствами и подставами. Не сходится этот уютный бар с Зоной. Слишком большая должна быть в Зоне текучка кадров, чтобы возник такой бар;

Итог: да, еще одна неплохая, добротная книжка, еще одна история некоего человека-феномена. Может быть через полгода мне вспомнятся из неё пара шуток, модет быть останется образ одного из героев. Для рядовой книжки вполне неплохо.