Жанр книги — киберпанк черт знает какого призыва. Автор смело заимствует множество приемов и образов из классики этого направления, вероятно, приговаривая: "Это уже традиция". Причем будущее слишком похоже на настоящее и даже немного на прошлое.

Герой — папарацци-стрингер-инвентщик. Вместо тяжелого зеркального фотоаппарата — омнифон. К 2058-му термины из прошлого века основательно забыты, хорошие фотографии знаменитостей никому не нужны. Требуются сюжеты-ивенты — с взрывами, казнями или совершенно лютым компроматом. Да и жизнь вокруг — не самая замечательная. Фон это дрожащий свет неоновых ламп, грязные аэропорты, подпольные сходки неформалов-мясоедов. Деградация биосферы — плохо с настоящей едой. И с экономикой плохо. Проблемы в обществе — бедность, диктатура. Эпидемии вроде как рукотворные — начальство советует друг другу не обращаться в обычные клиники, и не вакцинироваться. Городская среда тоже ощутимо деградирует — дикая роскошь для избранных и заплеванный пластик для остальных.

А толпа — миллиарды людей в сети — жаждет развлечений.

Омнифон отчасти заменяет документы и потерять его — очень плохо. Но если потеряешь, то кроме проблем с таможней и полицией, получишь ощущение серости мира. Потертости и дешевой невзрачности, тень экзистенциальных размышлений.

Вся жизнь протагониста вертится вокруг трех удачных съемок, которые и будут осями сюжета. Одну из них придется делать не на аппаратуру, а прямо записывать в мозг, в кратковременную память...

.

Но что автор смог вырастить на этой киберпанковой основе? Привнес ли что-то новое?

Что захотел увидеть автор в новых поселениях на спутнике Земли? Какую картину захотел нарисовать и представить читателям? Финал трилогии дает ответы.

.

В первую голову — показать, как человек еще может двинуть вперед нашу цивилизацию. Личность, индивидуальность, характер — становятся определяющими качествами для исторического масштаба событий. При том, что у многих индивидуальные ИИ, высчитывающие проценты прибылей и варианты угроз, за человеком остается воление. Упорство. Месть. Ярость. И пока лидеры могут воплощать эти свойства человеческой натуры — они ведут за собой людей. Иногда как организаторы, иногда — как живые примеры;

.

Интригам будущего нужны технологические ограничения. И дело не только в особенностях реголита, уровне радиации или трансформации человеческих костей. Как бы не были энергичны лунники — человеческое разнообразие может смениться лишь машинной биржей, которая приведет к уничтожению всех людей на Луне. Есть человеческие субъекта и есть растущая безличностная техносфера, которую относительно легко прогнозировать, и которая опасна не меньше пожара или наводнения. Приходиться быть инициативнее машин, чтобы управлять ими. И демонстрация этой постоянной угрозы — несомненный успех третьей книги;

.

С одной стороны показано физиологическое — из-за особенностей скелетов — рождение нового народа. С другой — носители новой культуры, которые еще недавно были "варварами" на Земле — очень быстро превращаются в отдельную общность. Вчерашние жители фавел, кое-как обучившиеся работать с оборудованием, и сдавшие десяток экзаменов — волею судьбы становятся миллиардерами и основателями новых кланов. В таком культурном переходе — максимум чувственных переживаний, когда от приевшегося обжорства или надоевшего разврата приходиться переходить к более возвышенным удовольствиям и более серьезным целям. Но от низких удовольствий так непросто отказаться :) Фактически, поселения лунников — это города итальянского Возрождения. Гордись, Фьоренца, долей величавой! / Ты над землей и морем бьешь крылом, / И самый Ад твоей наполнен славой! — новые социальные структуры держаться буквально на нескольких семьях, которые только начали обрастать непробиваемым коконом из приживалок, помощников и придворных. Потому роль личности — просто зашкаливает. Любой недостаток или порок могут стать критической уязвимостью, мультиплицироваться в подражании тысяч других людей. А позитивные качества — основой для созидание новой империи. Как интеллект, так и физиология — архиважны для сюжета вообще и раскрытия персонажей в частности. Обилие эротических описаний, и реконструкция дуэльных поединков — красной нитью проходят сквозь всю трилогию.

.

Но что добавляется в третьей книге? Идет завершение войны. Нашествие землян было во второй. Личности, которые подобно ниобиевым магнитам собирали вокруг себя узоры из железных опилок — заканчиваются. Или умирают, или меняются, или настолько теряют собственную репутацию, что уже не могут быть живыми кумирами. Те, кто хотел проявить себя в качестве злодея — раскрылись, и должны погибнуть. Кто оказался недостаточно храбр или удачлив — отсеялись. Их не стоит принимать во внимания. В пространстве человеческих отношений формируется новый рельеф, который теперь больше зависит от законов и потребностей общества, чем от капризов и случайных встреч двадцатилетней давности. Чисто личностные конфликты, как завод часовой пружины — постепенно исчерпывают себя, но еще далеко не кончились. Раз за разом автор показывает концовку очередных противостояний — кого-то отравят ядовитыми иглами в грязевой ванне, а кто-то не станет выпускать родственнице кишки на арене. При том, что дружба и любовь — продолжают жить. Не все узлы развязаны и не все линии завершены. При желании легко можно выйти на четвертый и пятый том — но это будет история про совсем другой мир...

.

А будет это мир другим, потому что завершается золотой век полубандитских кланов — идет становление государства. Лунного государства.

Солдаты-бизнесмены, которые с ножом в руках были готовы выходить на судебные поединки, сменяются юристами. То есть вопрос власти отделяется от вопросов управления — и Луной теперь руководит промежуточная фигура адвокатессы.

А с чего начинается становление государства в плане законов? Старик Энгельс не даст соврать — с введения социальных гарантий. Если Солон запретил продавать афинян в рабство — то на Луне становятся бесплатными "четыре базиса". Воздух, вода, углерод и данные — для всех, даром. Это означает снижения уровня напряжения, когда каждый лунник точно знал, что если он не заработает сколько-то денег — задохнётся. И если в обществе есть единый для всех контракт, который никогда не подписывался и никак не скреплялся даже личными обещаниями — и он имеет власть над каждым — то это называется "закон". Анархические договоренности — ты мне я тебе и плевать на все остальное — уходят в прошлое. То есть общество фронтира, которое в чистом виде существовало несколько десятилетий — готово исчезнуть. Легендарная эпоха завершается.

.

Этот диалектический (Карл!) процесс — когда из вражды кланов рождается государство — показан идеально, и трилогия может считаться образцом научно-политической фантастики, иллюстрацией "хитрости исторического разума".

Но читателю придется делать изрядную скидку — автор откровенно подыгрывает лунникам. Это, конечно, не уровень Хайнлайна, когда в "Луне, суровой хозяйке" игра шла в одни ворота, а скорее амальгама из нескольких "бонусов".

В отношении с землянами — полный аналог сериала "Правосудие". Есть некая провинция, временами туда приезжают ребята из центров мира, которые раз за разом пытаются купить всех провинциалов за три копейки, но в силу местной специфики — у них ничего не получается. Местные продолжают враждовать между собой, воровать и охранять, и по отдельности это не самые замечательные люди. Только вот дух глубинки неизменно берет своё.

В отношении с наукой — удача. Есть университеты на темной стороне Луны, которые готовы фактически собирать заново личность человека. Это уже почти воскрешение. Есть воплощенные в фабриках прорывные технологии. И фактическое опережение земных разработок. Земля упорно показывается как территория, утратившая задор и тягу к новизне — будто США XIX-го века, говорят Старому свету XXI-го — "а в тылу путь Европа дальше гниет без нас". Луна может стать фронтиром, где части научных разработок будет комфортнее, чем в тисках земных законов. Но сложность и разнообразие конфликтов на Земле — громадные. Количество кадров — исчисляется миллиардами. Инфраструктура — уже создана. Значит снова и снова земляне будут вытаскивать белого кролика из цилиндра. И не только биологическое оружие, которого так опасаются лунники. Автор слишком уж нарочито проводить аналогию с загнивающей Римской империей...

Наконец, в отношении трансформации человека — Макдональд продолжает линию первой книги на сумму специфических черт, которые формируют новый этнос или даже расу. Технологические фокусы, которые позволяют работать с шизофренией или бороться с параличом — работают на единство лунников. Но нет эпидемии расчеловечивания, описанной во "Всесожжении" Збешховского — когда бы у каждого лунника крыша ехала на свой градус и они бы отчаянно конкурировали, имплантируя себе ярость, талант к интриге или же сообразительность...

.

Итого: рождение нового народа и государства — из чувственной ярости и запутанной интриги.

.

П.С. Название лично я — перевел бы как "Восходящая Луна". Здесь она восставшая не "против тирана", а "из праха", причем тотальной катастрофы не случилось. Идет рождение, восход, подъем.

Джамбаттиста Вико против картезианского Большого брата...

Много философии в этой книге, но больше посторонних описаний.

Автор, сводя в финале множество линий — а какие-то обрывая — львиную долю времени пытается втереться в доверие к читателю, сродниться с ним, заставить сочувствовать персонажам. Будто Андре Нортон выдавала в печать длинный исторический детектив про 1930-е, постоянно вспоминая волшебную страну, и с заметным недовольством выписывая на страницах книги автомобили и полицейские участки.

Читателю пытаются не показывать логику развития истории, но заставить пережить множество моментов, после чего, спинных хребтом и разбитыми костяшками пальцев он сможет ощутить — чего же хотел автор от своих героев, и как собирается пятичленная загадка, что должна разрушить привычный мир. Расти и вжиться лучше чем понять — вот простой девиз автора.

И тут, как многие философы до него — но ярче всех Декарт — автор пытается упростить природу. Пусть не всю природу, но технику. Картезианский Большой брат в его исполнении — будто пришел из восьмидесятых, с туповатыми Терминаторами и кубическими мониторами. Он все видит на улицах, но почти ничего — в домах. Особенно если это дом показательного ретрограда. Для лучшего контроля над людьми он нуждается в имплантах — будто автор не желает знать о завтрашней тотальности интернета вещей и контроле медицинских браслетов. Автор просто не хочет ощущать всей силы ИИ, всего умения нейронок перебрать миллионы вариантов, всей железобетонной мощи "больших данных". И это чувствуется буквально с первых строк — Большой брат здесь как автоматический перевод по словарём — который всегда будет ошибаться и нужен человек, чтобы поправить элементарные ляпы.

Противостоит Машине — странный набор историй, мелких деталей, вычурных биографий и ядрёных исторических мистификаций. Кроме логики развития капиталов, прокладки железных дорог и монтажа камер на перекрестках — есть и другая логикам. Полурасказанных историй, выдуманных книг, случайных разговоров в подземке и замыслов, которые уже точно не получиться воплотить в этой жизни, потому их смело дарят следующим поколениям. Из неё вырастает сама суть развития человеческих культур. Это циклопические аистиные гнезда, в которых уже может откладывать яйца сама птица Рух. Это вавилонские библиотеки и каталоги-внутри-каталогов-внутри-каталогов. Матрёшка Мёбиуса с лукавой улыбкой — вот что такое культура. И лишь этой силе — сплаву техники и волшебства, детали которого абсолютно не смущают автора — по силам противостоять спокойной логике "цивилизованного города Лондона". Автор явно пытается играть картами Умберто Эко, но не смеяться над историей коспирологических выдумок, а толкнуть маятник Фуко в обратную сторону. Чтобы в случайных списках имен и описаний ритуалов рождалась Тайна. Чтобы начав случайный разговор в книжном магазине, можно было бы сдвинуть Луну.

Всё остальное — это постепенно закручивающаяся улитка сюжетной спирали.

Первый виток — сдача карт. Почти половина восьмисотстраничной книги. История инспектора в мире Большого брата, греческого биржевого спекулянта a la 2008-й год, эфиопского художника, бывшей жены Аврелия Августина (еще не совсем Блаженного) и странного ИИ, которого прислали из далекого будущего, а тут он зовется Гномон. Начинаются совпадения в названиях и робкие переклички сюжетов.

В каждой истории хватает откровенных натяжек. Вроде слишком уж богатеющего биржевика, который только благодаря дару предвидеть новые рыночные крахи, быстро и элегантно входит в мировую финансовую элиту. Думается, его бы притормозили на полдороги.

Но яркость переживаний и длиннющая низка прилагательных — весьма уместных — куда важнее низменной логики.

А значит страница за страницей, шаг за шагом, от воспоминания к воспоминанию, от первой экспозиции ко второй...

Потом расследование ускоряется, и в каждой истории проходит своя доля сюжетных поворотов. Они больше сцепляют друг с другом. Этот виток короче.

Следующий — еще короче.

И так — до финала — до точки схождения, когда сюжеты должны стать монолитным блоком со сложным орнаментом.

Если вы хотите подлинной научной фантастики — её тут нет. Глубокой мистики — вообщем-то тоже. Есть добротная эмоциональная игра на литературных сюжетах середины прошлого века, которую автор малость осовременил искусственным интеллектом и умеренного качества описанием возможностей Сети. Морские свинки, которые и не свинки, и не морские. Дионис и Министерство любви — этого уровня противостояние, хотя и не бог, и не 1984-й...

Потому если вам, пообщавшись с банкоматом или системой оценки кредитного лимита, вдруг хочется ощутить, что в мире есть силы, которые не учитываются банковскими программами — то восемьсот страниц отдохновения уже ждут.

Педипальпы пахнут ладаном, ну а пальцы пахнут ворванью...

.

.

Роман этот — мозаика из достаточно традиционных Sci-fi концепций, часть из которых разменяла шестой десяток лет.

Есть корабль поколений, и есть ускоренное развитие цивилизации насекомых, есть генетические эксперименты и есть попытки обрести бессмертие в объятьях электроники, есть конец земной цивилизации и есть её возрождение.

Автор не делает ставки на какое-то одно допущение, выводя на передний план то одну, то другую аналогию — сюжет достаточно запутан и оставляет место для самых странных поворотов. Но над всеми этим костяшками домино нависает главное противоречие: с одной стороны жажда экспериментов по созданию новых разумных видов, с другой — зашоренность и временами фанатизм самих экспериментаторов.

Люди хотели создать мир, в котором разовьются обезьяны, но — "зеленые" или же "человеческие фундаменталисты", или же "био-луддиты" — устроили диверсию. Обезьяны погибли, но развились там и муравьи, и раки, и, главное, пауки — потому как подходящая нанокультура оплодотворила биосферу.

Эти же радикалы начали войну по всем планетам, где существовали колонии, и человечество почти погибло.

Потому бОльшая часть сюжета — это игра в "цивилизацию" на двух досках:

— есть планета, вокруг которой вращается спутник с замороженным человеком и его программной аватарой. Бог для живущих внизу, у которого поехала крыша и есть в запасе сколько-то ядерных бомб. Обеспечивает прогресс пауков;

— есть громадный корабль, который смог добраться из Солнечной системы (там гибель), в поисках терраформированного для обезьян мира. Но "бог" не пускает на свою планету, и творится на этом корабле трэш, угар, содомия. Люди изо всех силы пытаются выжить, но их раздирают внутренние конфликты, пока через пару тысяч лет не складывается там нормальная команда (анабиоз как фактор отбора отлично себя показывает)...

Автор достаточно откровенно ставит эксперимент — смогут ли два разумных биологических вида сосуществовать так, чтобы не сожрать друг друга при первой возможности? Можно хотя бы предпосылки откопать для такого сотрудничества? Потому не стоит ждать от сюжета хорошей детективной логики — натяжка там, умолчание здесь, благожелательность к эксперименту всегда.

Интереснее смотреть за тем, как выкладываются на стол новые и новые козыри, что позволяют паукам бешено развиваться.

Наследственная передача памяти. Генетическая инженерия без серьезных микроскопов. Биохимическое управление поведением других существ. Биохимическая передача знаний не только потомству, но и любым другим паукам...

Среди прочего это позволяет автору "работать" с подобиями одних и тех же героев — паучиха Порция, с которой началось обретение разумности, все повторяется и повторяется в своих потомках, пока очередная Порция не выходит на орбиту в довольно странном "челноке".

Получается относительно твердая научная фантастика, сюжет которой изрядно портится от необходимости быстрого пересказа истории двух тысяч лет. Политические, социальные, биологические особенности паучьего мира — показаны больше пунктиром. Да, Чайковски улыбается — в цивилизации разумных паучих именно пауки начинают борьбу за гендерное равенство, за возможность не быть съеденными после полового акта. Есть и почти земное сомнение в божественности воли неба, которое, в итоге, получает полное подтверждение. Но ощущение компьютерной игрушки, где есть только один путь к победе — не отпускает. Психологией пауков, которые так странно и разнообразно получают свои знания — автор не занимается. Уровня В. Винджа с его собакоподобными "стаями" из "Пламени над бездной" — и близко не достигает. Единственная настоящая, без шуток, трагедия — это судьба ученой-генетика, которая стала божеством не обезьян, как хотела, но пауков — и тысячу лет рассыпалась под грузом энтропии строчек программного кода.

Финт, которым автор пытается доказать, что мечта — как восьмилапые и двурукие разумные будут сидеть за одними столами — не кажется мне самым достоверным. Прежде всего потому, что если один вид набрал такой темп развития, то второму виду надо или принять такой же быстрый темп перемен, или отстать навсегда. Автор, иронизируя или сочувствуя чужим заблуждениям, сам — не очень-то хочет смотреть в зеркало.

.

Итого: это достаточно лёгкая — как бы странно это не казалось — НФ об альтернативной цивилизации. Она хорошо подойдет неискушенному читателю: богатство образов, неожиданные повороты сюжета, прозрачность мотивации персонажей.

Позитивный финал.

.

Семь из десяти.

Книга, которая очень хорошо иллюстрирует разницу между описанием и объяснением...

С описательной частью по конкретным изобретениям — тут если не всё идеально, то очень многое — хорошо.