(Full disclaimer: Андрей Матвеев и я взаимные друзья в ЖЖ.)
Эту книгу (у которой, стоит отметить, подзаголовок куда точней и правильней, чем название) несмотря на ее журналистское происхождение написал писатель (такая тавтология). «Писатель» как своего рода антоним «журналиста». В нее входят интервью, репортажного толка эссе о концертах, мемуарные фрагменты, но журналистика здесь только на поверхности, структура и стиль несомненно прозаические.
Матвеев вставляет фрагменты алко-, секс- и психотрипов в описание реальных исторических событий, связанных со становлением рока в Союзе, реальных людей подменяет фантазмами памяти, музыку видит не как сочетание звуков, а как космическое единение человека, пространства и времени. Автор изобилует повторами, детальными описаниями с верчением на месте, пространными пассажами о происхождении музыки и влиянии ее на человека, так что кажется, будто автор хотел написать книгу-песню, рок-книгу-ролл, тоже с припевами, повторяющимися куплетами, завываниями, гитарными проигрышами, отрывистыми криками и подпеванием толпы. И в лучших местах книги Матвеев достигает такого эффекта.
Обвинить автора в искажении исторической правды и смещении акцентов не получится: Андрей Матвеев сам несколько раз на страницах книги повторяет, что книга насквозь апокрифична, потому бесполезно ее, правду, тут искать – ее и вовсе нет. Нельзя писать историю, — а это даже не сами история советской, а потом и российской рок-музыки, а лишь осколки ее, — будучи ее участником, а посторонним быть не получается.
«Live Rock’n’Roll» — грустная книга о веселых деньках, где автор ностальгирует по старым денькам, но с пониманием, что назад не вернутся и молодость бывает только раз, хотя в душе можно быть молодым всегда. Главное, чего может добиться такая книга, — это не пролить свет на становление рока или на каких-то конкретных музыкантов (а здесь есть главки и про Шевчука, и про Бутусова, и про Кормильцева, и про Курехина etc etc), слишком ломанным получается свет, но силой своего письма заставить обратить внимание на какую-то группу тех времен, чтобы прямо после прочтения захотелось ее послушать немедленно. У меня так получилось с «Наутилус Помпилиус», которых я до этого вообще не слышал.
«Beginners» — это сборник рассказов Реймонда Карвера, вышедший в первозданном виде, как его задумывал сам автор. Ранее эта книга была известна под названием «What We Talk About When We Talk About Love» и представляла собой собрание тех же рассказов, но в редакции Гордона Лиша, которому и приписывают открытие Карвера как писателя. В книге есть приложение, в котором кратко даются основные отличия в рассказах между версиями Карвера и Лиша. Подобные сравнения при ограниченном объеме книги не дают полной картины: сравнивать первоначальную редакцию и редакцию Лиша можно, только имея перед собой полные версии рассказов. Так что сказать, какая версия «лучше», затруднительно, к тому же обе уже остались в «литературной памяти». И это уже дело литературоведов, сравнивать и комментировать. Читатель же, безусловно, будет просто получать удовольствие от чтения.
А удовольствия здесь и в самом деле хватает. Карвер – феноменальный рассказчик, чаще всего даже не на уровне сюжета, не на уровне сюжета как чего-то случающегося или случившегося, скорее так и не случившегося. Карвер в первую очередь рассказчик на уровне чувств и эмоций (опять же – не показанных чувств и эмоций), а сюжет служит этаким эскалатором.
Beginners – это и есть все герои рассказов Карвера. Это далеко не новички в жизни, люди уже пожившие, но все они новички на уровне чувств. И в тех историях, что рассказывает автор, его герои словно впервые испытывают настоящие чувства. И часто от такого эмоционального шока – полученного в общем-то впервые – они теряются, не зная, как дальше жить.
Этот роман окончательно подтверждает, что Боланьо выдумщик каких еще поискать. Представьте себе каталог энциклопедических статей, написанных деликатным и образованным ученым, который никогда не читал энциклопедии, зато читал много фантастики (и не только южноамериканского производства) и смотрел европейское кино. В книге есть сквозные персонажи, но каждая главка-статья посвящена отдельному выдуманному писателю. Среди них есть поэты, есть прозаики, но чаще всего это именно писатели – те, кто пишет: от пьес до писем. Есть такие, которые пишут всю жизнь до самой смерти, есть те, которые выпустили за всю жизнь две книжки стихов.
Нацистская литература из названия романа – это то, что объединяет всех очень разных писателей этой книги. Вернее, никакой нацистской литературы по большому счету в книге нет, но в судьбе каждого писателя есть какой-то жизненный эпизод, связанный с Третьим рейхом. Для Боланьо использование «нацистской литературы» ни в коем случае не способ эпатажа, а формальность, необходимая, чтобы придать вроде бы банальной энциклопедической подборке в романной форме загадочность.
Чтобы понять юмор Боланьо – и оценить его по достоинству, — нужно быть книгочеем и библиофилом. Юмор начинается уже с самого названия романа. И тот, кто попытается принять книгу на всем серьезе, окажется разочарован.
Достоинства Боланьо не только его безграничная фантазия и тонкий юмор, но и чувство меры. Он знает, когда становится скучно, и выбирает нужный объем для книги. Как бы ни были разнообразны писательские истории, рано или поздно автор начинает повторяться – и заканчивает книгу. Боланьо и сам появляется в последней главе, тем самым, ставя себя в один ряд с выдуманными им же писателями. Я придумал вас, и меня тоже кто-то придумал, как бы предполагает Боланьо.
облако тэгов
