Лучицкая С. И. Образ Другого. Мусульмане в хрониках крестовых походов Серия:Библиотека Средних веков Алетейя 2001г. 400с. Твердый переплет.

…Помню в универские годы пара профессоров в нашем СГУ периодически сходились в споре – французские книги о России XVIII века являются источниками по истории французов или русских? Франковед настаивал, что из них можно больше узнать о французах, русист, соответственно…

В чём-то правы оба. С развитием исторической антропологии тема «Другого» («Other», «Andere», «Autres») всплыла с огромны резонансом, ориентируясь на изучение субъективного взгляда историографов, литераторов, да и просто обычных людей на нечто, им непривычное. Как правило, подобные работы посвящаются взгляду одного народа на другой, учёные пытаются осознать своё отношение к инаковости «других», видимо, избавляясь о собственных шор в глазах.

Ну а гордая, цивилизованная Европа… Разве не хватает в её истории примеров чванства, недопонимая иных, бездумного искоренения туземных обычаев и насаждения «правды»? Да, хватает, что делать. Римская империя оставила после себя тяжкое наследие – презрения ко всем, кто живёт за укреплённым лимесом, не желающим принимать себя под тёплое орлиное крылышко. Средневековье тоже грешило подобным. И дело не только в самообмане – отчасти даже в то время, когда грамотных было очень немного, христианские хронисты применяли методы банальной идеологической пропаганды, инфовойны.

Особенно это касается эпохи крестовых походов. Жёсткое противостояние с переферийными государствами мусульман в Утремере порождало необходимость идеологически отстоять свою правоту, привлекая новых европейских лидеров на защиту Гроба Господня. Также близкие культурные и социальные контакты, хочешь не хочешь, вынуждали искать точки соприкосновения с теми, кого «франки» считали смертным врагом.

Кто в России работает над этим? Да мало кто. Была маленькая и довольно невнятная книжка Александра Журавского «Христианство и ислам» (1990), и, исключая мелкие статьи, всё. Можно, конечно, вспомнить неплохую переводную «Европа и ислам: история непонимания» (1999, русское издание 2007) Франко Кардини, однако этим всё могло бы и ограничиться.

Однако Арон Гуревич вовсе не зря работал над распространением исторической антропологии в России. Его косвенная ученица, Светлана Лучицкая, свои труды посвящает именно кругу представлений христиан об иноверцах, и в центре её внимания лежит, само собой, исламский мир. Возглавив «Отдел культуры и науки средневековой и современной Европы» при Институте Мировой Культуры, она собрала вокруг себя группу аспирантов, которые расширяют круг этой темы (например, Анастасия Шишечкина, её ученица, пишет диссертацию по Джону Мандевилю и его восприятию ислама).

Едва ли не с самого первого выпуска Лучицкая публиковалась в гуревичевском «Одиссее», по крупицам выдавая материал своей будущей докторской, защищённой в 2002 году. Эти материалы потом и были собраны в одну книгу, обложку которой вы имеете удовольствие видеть чуть выше. Книга состоит из трёх разделов, которые, впрочем, занимают разный объём, и выполнены на разных уровнях проработки темы.

Первая часть – «Образ ислама в хрониках Первого крестового похода» — это сборник тех самых статей, которые публиковались Лучицкой в 90-е. В основу она взяла метод семантического анализа текстов, и пыталась расшифровать вполне привычные даже современному уху дихотомии «смиренный-гордый», «правоверный-неверный» и так далее. Христиане, столкнувшись с чужой мусульманской культурой, изначально не расширяли своё сознание, а стремились подогнать иную цивилизацию под свой маленький и уютный Universus Mundus. Вспомнив одновременно античную и библейскую традицию, хронисты изрядно исказили образ своих противников, представив их грязными и подлыми язычниками, наследниками (точнее – прямыми продолжателями) традиций Древней Персии. Методика достаточно проста – стоило найти классическую добродетель христианина, подобрать к ней антипод, и всё, образ врага готов. Для подчёркивания образа хронисты щедро рассыпали по тексту разномастные небылицы, например, об идолах Мухаммада в мечетях, многобожии мусульман, и т. д. Единственное, что положительно подчёркивается в хрониках – это воинская доблесть противников. Остальное – мораль, учёность, политическая организация, военная тактика и повседневная жизнь – выставлялось как неизменно чуждое и богопротивное. Кроме хроник, впрочем, Лучицкая рассматривает эпические песни крестоносцев, которые, впрочем, тоже несут неизбежные клише, памятные ещё по «Песни о Роланде».

Вторая часть посвящена уже несколько иному источнику – хронике Гийома Тирского. В отличие о прочих хронистов, этот всю жизнь прожил в Утремере, бок о бок с мусульманами, и хорошо знал их язык и обычаи. Несколько обзорно, но Лучицкая рассказала о его хронике, где представлен уже совсем иной уровень восприятия. Гийом уже достаточно точно, без передёргиваний, описывает и происхождение ислама, близко к кораническому тексту, и достаточно точно описывает их обычаи. Также он имел достаточно хорошее представление о социальном и политическом строе арабского мира, чётко понимая суть противостояния суннитского Багдада и шиитского Египта, бывшего союзниками мусульманских королевств (благостный образ Салах-ад-Дина создан не просто так.). Конечно, и здесь имеет место быть религиозная пропаганда против ислама, однако сам его образ значительно шире и глубже, чем в предыдущих аналогах.

Третья же часть очень короткая, и, как мне представляется, недоработанная. Она посвящена визуальному образу мусульман в хрониках, однако Лучицкая показывает это всего на нескольких примерах, выделив самые основные черты – изображение одежды, лиц, оружия и геральдических символов. Однако это достаточно краткие и неполные сведения, которые нуждаются в специальной разработке, причём – с подключением искусствоведческого анализа.

Так что эту книгу я могу смело порекомендовать многочисленной когорте любителей крестовых походов – весьма нетривиальный взгляд культуролога на менталитет франков-христиан, старающихся оставить свой внутренний мир в неприкосновенности.