известным процессом, который бедный прусский мельник завел против него, ибо обширным умом своим он ясно видел, что для властителя народного <?> величайшая честь ставить справедливость и законность выше собственного произвола и что народ не может сделать ему более уважения, как почитая его личность столько нераздельною от справедливости и законности, что, действуя законно даже против его прихоти, думает действовать согласно с его волей.

Забавно примечание современных издателей к этой сентенции КИРЕЕВСКОГО в конце книги:

— Фридрих II Великий (Friedrich II der Grosse) (1712–1786) — король Пруссии с 1740 г, вошел в историю как родоначальник «просвещенного абсолютизма». В его правление прус. юриспруденция считалась образцовой по добросовестности судей и их независимости от администрации. И.В. Киреевский напоминает известный анекдот о мельнике, не желавшем снести свою мельницу (несмотря на то, что того требовал сам Фридрих II, которому мельница мешала в его новой резиденции Сан-Суси близ Потсдама). Мельник собирался подать жалобу в суд, но король уступил. «Il уa des juges a Berlin» («В Берлине есть судьи»)», — сказал он по-французски, узнав о смелости мельника.

Король французский язык, конечно, знал и переписывался с Вольтером, который некоторое время даже пожил в Сан-Суси, но фразу «Il ya des juges à Berlin», ставшую крылатой именно по-французски, все же сказал не он. И, понятно, что не мельник, вряд ли знавший иностранные языки.

Франсуа Андриё

Фраза стала широко известной с подачи французского поэта Франсуа Андриё (François Andrieux), написавшим в 1797 году стихотворение «Мельник из Сан-Суси»:

«Упрямый, черт, но я готов платить.

Хотя бы мог взять и без денег. У меня — корона!»

«Не выйдет, чтобы захватить,

Есть суд в Берлине – торжество закона!»

Монарх смутился, очарован был:

При короле — и в справедливость верят!

И тут же план свой изменил:

«На мельницу права твои удостоверят».

(мой очень вольный перевод)

Те, кто цитирует Франсуа Андриё, ограничиваются лишь четверостишием или, в крайнем случае, восемью указанными выше строчками, что искажает стихотворение. Андриё был не только поэтом но и политиком – президентом Трибуната, и даже успел вызвать недовольство Первого Консула, которому сказал еще одну прославившую его фразу: «Гражданин Консул, вы член Отделения механики [Французского института] и знаете, что опираться можно только на то, что оказывает сопротивление». И стихотворение про мельника — отнюдь не панегирик Фридриху II. Заканчивается оно словами по поводу захвата прусским королем Силезии: «это монаршие игры: уважаем мельницу, воруем провинцию».

ЛЕСКОВ

Этот исторический анекдот поминает и Николай ЛЕСКОВ в рассказе «Колыванский муж»:

— У них, у немцев, хороша экономия и опрятность. В старину тоже было довольно и справедливости: в Берлине раз суд в пользу простого мельника против короля решил. Очень справедливо, но все-таки они немцы и нашего брата русака любят переделывать.

Но гораздо более интересен, как и в случае с КИРЕЕВСКИМ, современный комментарий (ну, относительно современный – из 8 тома 11-томника ЛЕСКОВА 1958 года):

— Подразумевается знаменитый исторический факт о конфликте между прусским королем Фридрихом Великим и владельцем мельницы в потсдамском парке. Фридрих Великий в середине XVIII века задумал строить в этом парке дворец Сан-Суси, но ему мешала расположенная там мельница. Мельник отказался ее снести, подал на короля в суд и выиграл процесс. Отсюда пошла французская поговорка: «Il у a encore des juges à Berlin» («Есть еще судьи в Берлине»).

Здесь уже упоминается суд, который якобы принял решение в пользу мельника.

ЕЛИСЕЕВ

О суде, как о факте, заявляет современный литературный критик Никита ЕЛИСЕЕВ в статье 2003 года в журнале «Эксперт» под названием «Петр и Александр»:

— Вспомнилась удивительная, непривычная для нас история про Фридриха II, прусского, тоже вроде бы представителя просвещенного абсолютизма. Но какого-то иного, непривычного для нас, странного для нас абсолютизма. Для своих фонтанов в Сан-Суси король приказал построить какую-то запруду, мельницу какую-то водозаборную. В результате другая мельница, стоящая ниже по течению, прекратила работать. Мельник подал на короля в суд и... выиграл процесс. Король согласился с решением суда.

"Il y a des juges а Berlin!" ("Есть еще судьи в Берлине!") — вот как он отреагировал на проигранный им процесс. По-французски отреагировал, поскольку, как все просвещенные абсолютисты, не любил страну, которой ему довелось править, и предпочитал говорить не по-немецки.

КОНИ

На самом деле, не было никакого суда с королем по поводу мельницы в Сан-Суси. Не было даже угрозы суда. Не было и желания со стороны короля снести мельницу. Немецкие историки всю эту историю перелопатили уже не раз. Как раз наоборот — у мельника были опасения, что из-за строительство дворца его ветряная (не водяная) мельница может недополучить ветра и он по этому поводу обратился по инстанциям, чтобы снизить арендную плату. Но, как выяснилось, ветра меньше не стало. Король же, наоборот, настаивал, чтобы пейзаж его резиденции украшали мельницы, поэтому дал денег мельнику на строительство еще одной (на эту тему немало публикаций на немецкоязычных сайтах).

Распространению исторического анекдота изрядно поспособствовал историк Франц Куглер в своей монументальной «Истории Фридриха Великого» 1840 года. На русском языке с аналогичным названием в 1844 году вышла книга Федора Кони, не только во многом опирающаяся на работу Куглера, но и иллюстрированная теми же рисунками Адольфа Менцеля. В 22-й главе «Человек и философ» КОНИ пишет:

— При построении Сан-Суси король желал расширить сад, но плану его мешала ветряная мельница, которая стояла на самом видном месте. Он хотел купить ее, но мельник не соглашался продать, несмотря на то, что король обещал ему выстроить новую мельницу и даже положить пенсион.

-- А знаешь ли ты, что я могу взять твою мельницу насильно! -- сказал ему король.

-- Попробуйте! -- отвечал мельник. -- Разве в Берлине нет уголовного суда?

-- И то правда, -- сказал Фридрих, -- видно, мы дела не поладим.

Он отпустил мельника с подарком и переменил план своего сада.

Забавно, что этот короткий сюжет, несомненно, взятый у Куглера, – почти буквальный пересказ стихотворения Франсуа Андриё. Он представлен в книге в ряду других аналогичных исторических анекдотов о характере Фридриха.

А ближе к концу, в главе 40-й «Государственная деятельность», Кони рассказывает о другом мельнике и о другом суде. Это знаменитый процесс мельника Арнольда, наделавший много шума в Европе, и судебные документы сохранились до сих пор. Об этом процессе (вот здесь как раз речь идет о мельнице водяной) в Германии написаны целые книги:

— Мельник Арнольд имел в Новой Марке водяную мельницу, за которую обязан был платить ежегодную подать помещику, графу Шметтау. В продолжение многих лет он исправно исполнял свои обязанности; потом за ним оказались недоимки, и, наконец, он совсем отказался от платежа. Помещик подал на него жалобу в кюстринское областное правление. Арнольд показал, что граф Шметтау продал соседнему владельцу, барону Герсдорфу, участок своей земли, на котором сосед, пользуясь протекавшей речкой, вырыл огромный пруд для разведения карпов и отвел в него воду. От этого у мельницы Арнольда сделалось мелководье, он мог работать только два месяца в году, во время разливов, и был доведен до разорения. Но суд не обратил внимания на отзыв мельника, даже не нашел нужным исследовать, справедливо ли его показание. Определили: продать мельницу и удовлетворить помещика. Все было продано с молотка, за бесценок, и бедняк с семейством своим остался без куска хлеба. Арнольд подал апелляцию в высшую инстанцию, но и там приговор кюстринского суда был признан действительным. Тогда бедный мельник продал часть своего платья и пустился со всем семейством в Потсдам, просить защиты короля (это все цитата из Кони).

И король помог. Фридрих направил дело на рассмотрение Судебной палаты Берлина — высшего суда Пруссии. Однако и этот суд подтвердил предыдущие судебные решения. Король рассвирепел и приказал подвергнуть наказанию участвовавших в деле судей и чиновников. Он отстранил главного канцлера барона Макса фон Фюрста от занимаемой должности, приказал отправить в тюрьму Шпандау трех судей Берлинской Судебной палаты, а также четырех советников кюстринского правительства. Позиция короля была широко обнародована (далее уже цитата не из Кони, а из реального исторического документа):

— Ввиду в высшей степени несправедливого решения юстиции против мельника Арнольда с поммерцигской крабовой мельницы в Неймарке Его Королевское Величество накажет виновных в качестве назидательного примера другим, с тем чтобы все юстиц-коллегии в других провинциях увидели бы себя как в зеркале и не совершили бы подобной грубой несправедливости. Ибо они должны знать, что самый незначительный крестьянин, или даже более того, нищий попрошайка — это такой же человек, как и Его Величество, и заслуживает такого обращения со стороны юстиции, при котором все люди равны. Это может быть принц, ходатайствующий против крестьянина, или наоборот — так вот принц перед судом равен крестьянину, и в таких делах решаться должно только по законности и не взирая на лица.

Понятно, что народ королю рукоплескал. И именно этот судебный процесс в народной памяти соединился с историей про мельницу в Сан-Суси про то, что есть еще справедливость в стране.

Однако истинная история, как вы можете убедиться, абсолютна противоположна легенде: король не просто проигнорировал судебные решения – он их порушил, а судей наказал, в том числе и из Высшего суда в Берлине. Исходя не из формального закона, а из чувства справедливости. Как он ее понимал. После его смерти выяснилось, что дело обстояло не совсем так, как представлялось Фридриху, и уже его наследник судей амнистировал. Юристы до сих пор спорят об этом прецеденте. Вот здесь, в частности, можно поизучать англоязычное исследование от известного историка Дэвида М. Любке.

То есть и МАМАРДАШВИЛИ, и ХАЙЕК в данном конкретном случае оказались наивными идеалистами. На самом деле, реальное решение принималось не в соответствии с решением независимого суда, а вопреки ему – так, как почитал целесообразным и справедливым монарх, поставивший себя выше суда.

отключают насосы, чтобы все высохло перед сбором урожая, и тогда падает рыночная цена, по которой из насосов гуманитарных организаций в «оазисе» можно купить воду. И вскоре Мария стоит у насоса в ожидании с множеством бутылей и всеми имеющимися деньгами. Ей удалось купить за 50 долларов количество воды эквивалентное 120. А если эту воду вывезти и продавать в розницу – то можно продать и за 200 долларов:

— Пятак Сары видел мир ясно. Теперь его так же ясно видела и Мария.

Наивная. Она сделала все по правилам, даже заплатила бандитской крыше. Но сорвала куш, который был ей не по рангу, и резко выпятилась из общего ряда. Ее попросту кинули, отобрав все. Без всяких правил и понятий. Даже бандитских.

Выстроенный сверкающий образ будущего тут же раскололся. И она оказалась в худшем положении, чем была до того.

Да и богач-пятак, тоже решивший сыграть свою игру и сорвать куш не по рангу, вскоре был убит. Не смотря на то, что «видел мир ясно».

В конце романа Мария стреляет в журналистку Люси, которая, чтобы возродить город Финикс, пыталась увезти документы, за которыми все охотятся. Стреляет без раздумий только потому, что услышала — за бумаги обещана хорошая жизнь там, где много воды:

— У нее были старые глаза. У моего папы была та же проблема. Она думает, что мир должен быть устроен так-то. Но он уже изменился. А она этого не понимает – потому что видит только то, каким он был раньше.

Этим заканчивается роман.

Маячили где-то за…

Чтобы не быть голословным по поводу первой главы, где действует третий главный персонаж романа «Водяной нож» Анхель Веласкес, обосную. Там уже звучит эта мелодия. Молодая девушка-наемник называет Анхеля «старик», а он говорит в ответ:

— Ты слишком молодая, не помнишь, как было раньше. Раньше нужно было встречаться с адвокатами и бюрократами, с их кучами бумаг, с чехлами для ручек…

Анхель замолчал, вспоминая старые времена, когда он — телохранитель — стоял позади Кэтрин Кейс во время встреч с лысыми бюрократами из городских служб водоснабжения, Бюро мелиорации, Министерства внутренних дел. Они говорили о принципах мелиорации, о сотрудничестве, эффективной обработке сточных вод, повторной переработке, создании банков воды, уменьшении испарений, вырубке тамарисков, ив и тополей. Пытались переставлять шезлонги на «Титанике», играли честно, верили, что если как следует обмозговать проблему, то ее общими усилиями удастся решить.

А потом Калифорния порвала книжку с правилами и выбрала новую игру.

На благо людей

Такие книги называют роман-предупреждение: люди, остановитесь, вы толкаете мир к пропасти! Все признаки будущего обезвоживания описанных в «Водяном ноже» штатов США, налицо уже сегодня. Именно об этом значимая в «Водяном ноже» книга журналиста Марка РЕЙСНЕРА «Пустыня Кадиллак: Американский Запад и его исчезающая вода» (1986 и дополненное издание 1993 года) и одноименный документальный фильм 1997 года.

Но со времен Кассандры люди не внемлют предупреждениям. Как бы ни били в колокола ученые, журналисты, писатели и общественники. Люди могли, может быть, вскинуться, если бы перемены к худшему случились вот прямо сейчас. Может быть… А когда эти перемены идут плавно, не спеша, или небольшими рывками, большинство остается лягушкой в медленно подогреваемой воде, плоть до самого кипятка, когда уже делать что-либо поздно:

— Но вот насчет нас, благородный дон. Как вы полагаете? Приспособимся, а? Под Орденом-то, а?

В «Водяном ноже» границу Невады охраняют наемные «Псы пустыни»: они буквально садистки убивают всех (а как еще их остановишь?), кто пытается бежать сюда из гибельного юга, ведь ресурсов на всех не хватит. Как говорит Анхель Веласкес, поменяй этих людей местами, и убиваемые начнут так же калечить рвущихся в Неваду, а убивающие – рваться сюда и молить о пощаде, так как на юге – еще более верная смерть:

— Никто бы не изменился. Живешь в хорошем доме — ты один человек; живешь в трущобах — вступаешь в банду, садишься в тюрьму. Если идешь в Национальную гвардию, то играешь роль солдата… Может, у людей действительно есть выбор. Однако чаще всего они просто делают то, к чему их подталкивают.

То есть не просто будущее стало ужасным, но это ужасное будущее сделало страшными людей, вытащило из них то, что в более спокойные времена запечатано глубоко внутри. Идея будущего, которое делается нами, но не для нас, – одна из тех, над которыми на протяжении всего своего творчества бились братья СТРУГАЦКИЕ. В этом контексте "мы" — те, кто способен удивляться происходящему, наблюдать его и, в какой-то мере, не поддаваться ему.

Откуда явились в наш мир мокрецы? Из мира, как пояснил позже Борис Натанович, экологической катастрофы. Мира, где что-либо уже сделать невозможно. Они вернулись не допустить катастрофу. А для этого необходимо изменить неизменяемое – людей. С кем работают мокрецы? С тинейджерами типа Марии, в головы которых еще не впитались устоявшиеся образы мира, которые еще верят, что мир можно изменить умом и что физик «главнее» солдата, готовыми безоглядно двигаться только вперед:

— Вам хотелось бы, чтобы мы работали на благо людей. То есть фактически на благо тех грязных и неприятных типов, которыми наполнены ваши книги… Дело в том, что изображаемые вами объекты совсем не хотят, чтобы их изменяли. И потом они настолько неприятны, настолько запущены, так безнадежны, что их не хочется изменять. Понимаете, они не стоят этого. Пусть уж себе догнивают – они ведь не играют никакой роли… Вы просто никак не можете поверить, что вы уже мертвецы, что вы своими руками создали мир, который стал для вас надгробным памятником.

Последняя фраза гимназистки на встрече с Виктором БАНЕВЫМ чуть ли не дословно повторяет слова бачигалупинской Марии.

Похоже, американский автор размышляет над теми же проблемами, что СТРУГАЦКИЕ.

Не забыть бы вернуться…

Роман Паоло БАЧИГАЛУПИ все же не называется «Просто Мария». «Водяной нож» — окрестили Анхеля Веласкеса и ему подобных. Он — бандит, убийца, наемник. И выполняет порученное даже, если знает, что в результате погибнут многие. Но вопреки ожидаемому, не убивает после допроса двух других порученцев, которые должны были найти его труп, или, если он еще жив, очень жестко допросить:

— Это просто солдаты, такие же, как я. Для них это обыкновенная работа. Работа, за которую не стоит умирать… И однажды, когда им поручат завалить тебя или меня, они вспомнят, что мы оказали им услугу.

Впрочем, понятно, не из-за этой надежды он оставил их в живых. Как не из-за соображений паблисити Невады в первой главе-прологе спас жизнь управляющему комплекса подачи воды в городок Карвер-сити Соломону Ю перед тем, как взорвать этот комплекс и обречь многие тысячи жителей на долгую смерть от жажды или при попытке достичь границы с Невадой (или другим таким же штатом с такими же наемниками на границе).

Он – тот самый солдат, который «главнее» физика.

ряда его аналогичных ролей. Но хороши Клаус КИНСКИ в роли некоего закулисного международного деятеля и Орнелла МУТИ – как любовница убитого Филиппа, снимавшаяся, не зная ни слова по-французски.

Однако не о фильме я хотел рассказать, а об одном эпизоде из него. Когда убийца пришел в квартиру вдовы Филиппа, он, чтобы ее криков не было слышно, вставляет кассету в музыкальный центр. И звучит знаменитый хор иудейских рабов «Va, pensiero» из «Набукко» Джузеппе Верди. Любопытно, что в титрах это не указано. Нет об этом информации и в справочных материалах о фильме.

Крестный отец 3

В фильме Фрэнсиса КОППОЛЫ «Крестный отец 3» мелодия хора иудейских рабов звучит ровно в середине. Ее играет местный оркестр, встречая Майкла КАРЛЕОНЕ, приехавшего на Сицилию в городок Багерия. Встречавшие развернули плакат «Добро пожаловать, commendatore Майкл Карлеоне». «Commendatore» его называют прежде всего потому, что он является рыцарем-командором официального ватиканского ордена. В самом начале от имени Папы его наградили выдуманным орденом Святого Себастьяна, похожим до степени смешения на реальный ватиканский орден Святого Сильвестра.

Здесь требуется пояснение. Премьера «Набукко» о бедствиях евреев в вавилонском плену состоялась в 1842 году в Милане. Опера соотносилась с тем, что происходило в Италии, немалая часть которой находилась под владычеством Австрии. Зрители соотносили себя с плененными рабами:

— Лети, мысль, на золотых крыльях;

лети, отдыхая на горах и холмах,

туда, где воздух напоен теплом и нежностью,

сладостным ароматом родной земли!

Поприветствуй берега Иордана,

разрушенные башни Сиона…

О, прекрасная утраченная родина!

Дорогие, роковые воспоминания!

Необыкновенный успех оперы, мгновенно прославившей ВЕРДИ, в первую очередь связан с политической конъюнктурой. «Va, pensiero» стал одним из гимнов национально-освободительного движения Рисорджименто, завершившегося в 1871 году переносом столицы единого Итальянского королевства из Флоренции в Рим. Когда гимн страны «Братья Италии» с 1946 по 2005 год считался временным, рассматривался вариант замены его на «Va, pensiero».

Сисси. Трудные годы императрицы

Хорошей иллюстрацией к вышесказанному является концовка австрийского фильма 1957 года «Сисси. Трудные годы императрицы». Это третья часть сделавшей актрису Роми ШНАЙДЕР знаменитой кинотрилогии об австрийской императрице Елизавете, супруге Франца Иосифа.

Молодая императорская чета приезжает в вассальный Милан, где местная аристократия приглашена ими в «Ла Скала» на «Травиату», после которой ожидался официальный прием. Итальянские принцы и герцоги отправили вместо себя на представление одетых в богатые одежды слуг. А театральный оркестр в присутствии австрийского императора с супругой сыграл незапланированную «Va, pensiero», которую, встав с кресел, подхватили миланские зрители-слуги.

Это был скандал: яркая демонстрация протеста против австрийского владычества. Однако Сисси невозмутимо захлопала по окончанию песни, ее поддержали император и свита, так что скандала не получилось. А после слуги под именами хозяев были приглашены на официальный прием.

Типичный большой голливудский стиль 50-х (так как сделано не в Голливуде, то – псевдо-голливудский). Фильм легкий, с юмором, но официальной критикой принят не был, хотя и номинировался на «Большую пальмовую ветвь» в Каннах.

«Благородный китч для простых умов», «Смотреть этот фильм — все равно что копаться в баварском пироге с кремом большой ложкой прямо из тарелки» — это из немецких критических отзывов о всей трилогии. Или вот:

— Сисси обладает расслабляющим, почти успокаивающим действием, потому что просто хочет развлечь и порадовать нас, вместо того, чтобы тащить через хриплый фарс или ломающую руки мелодраму. В ней есть приятное сочетание реальности и волшебства сказки.

Трилогию сравнивали с опереттой без песен за яркость, легкость и красивость. Обвиняли в искажении образа Елизаветы Баварской, которая на самом деле, как пишут, была особой депрессивной.

Может быть. Это, конечно, не «Людвиг» Лукино ВИСКОНТИ, где Роми ШНАЙДЕР через 15 лет сыграла ту же самую Елизавету, но лично я много лет назад посмотрел всю трилогию вместе с группой в экскурсионном автобусе, возвращаясь из тура по Австрии и Германии с большим удовольствием. И это впечатление сохранил по сию пору. Боюсь, что ВИСКОНТИ бы там не пошел.

Цвет денег

Мартин СКОРСЕЗЕ в 1986 году снял спортивную драму «Цвет денег» (если, конечно, бильярд можно назвать спортом). Зеленое сукно бильярдных столов похоже на цвет долларовой банкноты – отсюда и название.

Как сказано в отечественной (да и в англоязычной тоже) википедии, главный герой — Эдди Фелсон (Пол НЬЮМАН) «занят спокойным и доходным бизнесом по перепродаже спиртного». Это вранье. Он пробавляется бизнесом криминальным: продает мелкооптовые партии фальшивого алкоголя известных марок.

Более четверти века назад он был одним из лучших игроков страны. Об этом — фильм 1961 года «The Hustler», где молодым Фелсоном по кличке «Быстрый Эдди» был тот же НЬЮМАН. И по определенным причинам был вынужден надолго оставить большой бильярд.

А теперь пробавляется по маленькой, натаскивая некоего Джулиана. Именно с этим Джулианом они и должны были отправиться на чемпионат страны в Атлантик Сити. Во всяком случае, Эдди говорил об этом с партнером как о цели. Но он увидел игру Винсента (Том КРУЗ). И с ним произошло то же самое, что с Ромео при виде Джульетты, тут же затмившей его предыдущую возлюбленную Розалину. Или с Мастером, тут же забывшем о предыдущей жене: «-Вы были женаты? -Ну да, вот же я и щелкаю…На этой…Вареньке, Манечке…нет, Вареньке…еще платье полосатое…музей…впрочем, я не помню».

Впрочем, эти аналогии – точка зрения брошенного Джулиана. Сам Эдди сначала увидел в Винсенте только реальный шанс наконец разбогатеть:

— У нас с тобой есть скакун. Чистокровный. Ты за ним ухаживаешь. Я учу бегать. Это наш бизнес. Очень выгодный бизнес. Я ясно говорю.

Винсент и в самом деле выглядит как молодая полная энергии гарцующая лошадка, уверенная, что она лучшая. И деньги ему не интересны. Мозгами Винсент соглашается: необходимо периодически поддаваться, дабы раскрутить соперника на более крупные ставки, но игра так захватывает, что его натура не выдерживает сдерживающей уздечки. Он так искренен и неудержим в своем стремлении выиграть, что «заражает» этим чистым чувством Эдди, увидевшего в нем себя молодого, «подстреленного» 25 лет назад деньгами на взлете.

И Эдди пытается вновь «взлететь». Нам показывают его, обновленного — выныривающим из бассейна, подбирающим очки: чтобы бить правильно по шарам, нужно острое зрение. Вот в этот момент и звучит «хор иудейский рабов». Эдди освобождается от плена ежедневной заботы о сшибании очередной сотни или тысячи, и возвращается к чистой и свободной Игре, стремясь только и исключительно к победе.

И встречает в Атлантик Сити изменившегося и заматеревшего Винсента, для которого игра теперь – лишь способ заработать.

Танго

«Танго» 1998 года Карлоса САУРЫ – это гимн танго. Он похож на трепетно любимый мною «Весь этот джаз» и на «Восемь с половиной». Но это не мешает ему быть самобытным. Главный герой Марио создает танцевальное шоу, находясь между женщиной, из его жизни уходящей, и женщиной, в его жизни появляющейся. Что-то реально происходит, что-то ему кажется, что происходит, но все это преобразуется в элементы шоу. Некоторые из этих элементов существуют только в его голове.

В начале фильма он смотрит крупным планом прямо на нас, а на самом деле в объектив кинокамеры, который в следующий миг оказывается в танцевальном зале, где его жена танцует с другим, рядом Марио с ножом в руках — удар… Но это только его воображение.

Ножом пырнули во время представления в конце фильма Элен, новую любовь Марио, которая была раньше девушкой продюсера шоу полукриминального Анхело. И не вполне понятно: в жизни это произошло или на сцене? Она вроде бы поднимается, но не помнит, что произошло. И Анхело, только что кричавший «Не-е-т!» зловещего вида актеру в ножом, ранее замеченному в его компании, говорит Марио, что все великолепно, он – гений СуперМарио, завтра «в шесть утра начинаем». И тут же на первый план выступает кинокамера, смотрящая то ли на сцену, то ли на нас, зрителей. И зеркала.

Не зря в фильме упоминается БОРХЕС с его художественными исследованиями реальности и отражений: «Миражный мир, что будничного явней» (это из стихотворения БОРХЕСА «Танго»). Мы видим в начале фильма макет сцены (та самая борхесовская карта) с искусственными фигурками мигрантов, а в конце — саму сцену и живых актеров в виде мигрантов, исполняющих «Va, pensiero». Они теперь на чужбине и им только и остается вспоминать: «О, прекрасная утраченная родина!»

Забавно, что в 2019 году находящийся под домашним арестом Кирилл СЕРЕБРЕННИКОВ поставил в Гамбурге «Набукко» Верди, буквально осуществив идею САУРЫ. В хоре "Va, pensiero" пели 35 реальных мигрантов-беженцев.

Инферно

Дольше и больше всех остальных «Va, pensiero» звучит в фильме ужасов Дарио АРДЖЕНТО 1980 года «Преисподняя». Первая треть буквально пронизана им. Сначала «хор иудейских рабов» слушает Марк на семинаре в консерватории, а еще через 12 минут пластинку с мелодией ставит дома его сокурсница Сара. Плюс к этому композитор фильма Кейт ЭМЕРСОН заявил, что музыка, сопровождающая поездку Сары на такси между двумя вышеуказанными эпизодами, тоже рождена из «Va, pensiero». Лично я, правда, этого обнаружить не смог, как ни вслушивался.

Второй фильм трилогии о «Трех Матерях» вышел не таким цельным, как «Суспирия». Последовательно гибнущие персонажи слабо связаны друг с другом лишь фактом знакомства с сестрой Роуз и братом Марком. А сами брат и сестра с детской непосредственностью Гензеля и Гретель лезут во все укромные уголки нью-йоркского дома, построенного для Матери Тьмы, будто это пряничный домик.

В этом отношении «Va, pensiero» можно интерпретировать в фильме, как нахождение в рабстве повседневности и, как освобождение, — мечту о Пряничном домике на берегу молочных рек с кисельными берегами как некой яркой мистической реальности. Роуз – поэт и любительница такого рода книг: не просто же так она заинтересовалась неразрезанным фолиантом «Три Матери». У нее на столе раскрыто еще несколько такого рода книг.

Подтверждение версии — появление на экране во время или после звучаний хора «самой красивой из Матерей – Матери Слез». Марк ее видит как нечто прекрасное и недостижимое и даже устремляется за ней, забыв письмо от сестры. И не подозревает, что ее мир может обернуться ликом Смерти. И обернулся. Не будите лиха пока оно тихо.

Любопытно, что владелец антикварного магазина Казанян, тоже позже погибший, говорит Роуз, что «существует множество рассказов о прОклятых домах, например, о вилле монстров в Багерии возле Палермо». Той Багерии, где встречали мелодией «Va, pensiero» Майкла Карлеоне.

меча в сердце. Меча, который он прозорливо назвал «Предатель». Меч держала его собственная серебряная рука-протез, над которым ранее проделала действия его любимая женщина Медбх. Произошло это после того, как с помощью Корума удалось выбросить из мира чудовищных и кровожадных фой миоре, а вслед за ним отправить домой – в иной параллельный мир — не менее опасных могучих малибаннов. Умирая, принц слышит слова «Теперь этот мир свободен от всех чар и полубогов».

То есть остались в нем лишь люди, которые отныне сами будут решать свои проблемы.

С одной стороны вторая трилогия приглушенно повторяет то, что было в трилогии первой, закончившейся тем, что Потерянные Боги уничтожили в человеческих измерениях и Владык Хаоса, и Владык Порядка, оставив миры их обитателям. А с другой – чем эта концовка не сродни трилогии ТОЛКИНА, где после уничтожения Зла противостоящие им и оставшиеся в живых нечеловеческие силы Добра тоже покидают мир, дабы оставить его людям? И не так уж утешительно счастливо завершение войны с Сауроном, судя по видениям Фродо. Скорее, грустно. В том числе и потому, что сельской идиллии Шира действительно уже не будет места в этом дивном новом разволшебствленном мире. На радость МУРКОКУ.