| |
| Статья написана 20 октября 2008 г. 15:18 |
цитата — На сегодня прием окончен! – торжественно объявил Щавель. – Вернулся мой ученик, которого я посылал… э… в Серые Горы за могучими эликсирами. Завтра, приходите завтра! Люди безропотно потянулись к выходу, недовольно поглядывая на Трикса. Из прихожей попытался было высунуться краснодеревщик, но Щавель так на него зыркнул, что и он смолчал.
Только старик с тремя сыновьями остался сидеть. — Дедушка! Ау, дедушка! – громко произнес Щавель. – Завтра прием, идите домой почивать, пожалуйста! — Не глухой! – скрипуче ответил дедушка. – Нельзя мне домой, чародей. Помру ведь. — Да ты еще крепок, ты еще покоптишь небо, — попытался успокоить его волшебник. – Завтра приходи! — Помру ночью, коли не примешь, — упрямо ответил дед. – Эти меня и изведут, — он сурово посмотрел на сыновей. — Они уже намаялись ждать, кого наследником назову. Сговорятся ночью, да и придавят подушкой! — Папа, да что вы такое говорите! Вы же велели выкинуть все подушки! – возмутился один из сыновей. — Потому и жив! Не подушкой придавят, так в вино цикуты намешают, знаю я их, неслухов! Три сына задумчиво и как-то заинтересованно переглянулись. — Ладно, — сдался Щавель. – Из уважения к сединам… Чего тебе надобно, старче? Дедок откашлялся и сказал: — Было у меня три сына. Старший – умный, средний – сильный, младший – добрый. Почуял я, что смерть моя близка, вот и решил разделить свое имущество. Старшему оставить мельницу, он с жерновами умеет обращаться. Среднему – осла, пусть грузчиком в порту работает. А младшему – любимого моего котика, он один такой слюнтяй, что не выбросит скотинку на улицу. — Пока не вижу проблемы, — признался Щавель. — Так я ж их различить не могу! – неожиданно громко завопил старик. – Они ж близнецы, от того и мать их померла в родах! Призвал к себе, спрашиваю, кто старший – каждый говорит, что он! Братья потупились. — Сговорились? – заинтересовался Щавель. – Неожиданный ход. Сильный! — Папенька, — попросил один из братьев. – Да не делите вы добро. Позвольте все продать. — Включая этого вонючего кота! – вставил второй. — А деньги мы поделим поровну! – взмолился третий. – Ну чего нам, близнецам единоутробным, в раздор входить? — Так продайте и поделите все, как отца схороните, — предложил Паклус, тоже увлекшийся ситуацией. – Делов-то! — А вдруг старший, то есть я, после папенькиной смерти передумаю и делиться не захочу? – спросил один из братьев. — Я, старший, умный очень, а все умные – они жадные, — сказал второй. — Для меня, старшого сына, воля папенькина будет священна, — печально сказал третий. Щавель захохотал: — Молодцы, братья! Как завернули! Трикс, а ну-ка, покажи мастерство. Как можно помочь дедушке мельнику? Трикс задумался. — Дедушка, а нет ли у сыновей ваших какого-то отличия? Ну, родимое пятно… — У одного с детства след от ремня на левой ягодице, это я пряжкой попал, — вспомнил дед. – У другого на мизинце ноготь слез, это он под жернов неудачно руку сунул... А у третьего – на ноге шрам, телегу разгружал и уронил бочонок… Но у какого и что именно – это я не помню! — Недостаточно данных, — печально сказал Щавель. – Логика здесь бессильна… — Возможно, стоит применить заклинание улучшающее память? – предположил Трикс. — Я бы не советовал, — сказал Щавель. – Когда человек в таком преклонном возрасте – самая невинная магия может его убить. — Тогда заклинание правды! – сказал Трикс. – Чтобы братья признались, кто есть кто… — Мы будем жаловаться регенту! – сказал один брат. — Запрещено такую магию к честным людям применять! – добавил второй. — А скрывать кто ты есть из благородных побуждений – не преступление! – подытожил третий. Трикс задумался. Щавель с улыбкой смотрел на него. — Хорошо, — сказал Трикс. – У кого на ягодице след от ремня? Стоящий слева брат поднял руку. — У кого ногтя нет на мизинце? Поднял руку и продемонстрировал палец брат, стоящий в центре. — А на ноге отметина? Брат, стоящий справа кивнул. — Вполне достаточно, — сказал Трикс. – Добрый брат не мог заслужить такой отцовский гнев, чтобы получить отметину от ремня на всю жизнь. Итак – слева либо сильный, либо умный. Умный брат не мог прищемить палец в жерновах. Итак – в центре либо сильный, либо добрый. Сильный брат не уронил бы тяжесть. Итак – справа либо умный, либо добрый. — Мне кажется, это нам ничего не дает… — почесал переносицу Паклус. — Это нам дает все! – торжественно ответил Трикс. – Допустим, что слева – сильный. Тогда в центре – добрый. А справа – умный! Так? — А если слева умный? – спросил Паклус. — Тогда в центре сильный, а справа – добрый! — Ну и что? Есть два равновероятных варианта! Щавель прав, логика тут пасует! — Зато мы точно знаем, что стоящий в центре – не умный, не старший сын! – гордо сказал Трикс. – Мельницу он точно не получает! Стоящий в центре сын разинул рот. Посмотрел на братьев. Те отвели глаза. — Ну а мелкую скотину, вроде осла и кота, можно распределить в рабочем порядке, — продолжил Трикс. – Я склоняюсь к мысли, что умный брат тоже не попался бы на шалостях и не получил ремня. Значит – слева сильный! В центре таким образом оказывается не сильный, не умный, а добрый – что и подтверждает факт получения им травмы, по доброте душевной он пытался работать на мельнице без всякой сноровки и способностей! Ну и, конечно же, склонный к умному труду брат, стоящий справа, оказался непригоден к погрузочно-разгрузочным работам. Все! Сильный – ему осла, добрый – ему кота, умный – ему мельницу! Дедок почесал в затылке. Первым не выдержал брат, стоящий справа. — Это я-то к работам непригодный? – завопил он. – Это я-то? Как что таскать, как что грузить – всегда меня, оттого и поранился! — Это я не умный? Это я-то в жерновах палец прищемил, оттого что не способный и не сноровистый? Да я с пяти лет при жерновах, оттого и прищемился! – обиделся стоящий в центре. — Да я по заднице получал только по доброте своей душевной! – бушевал брат, стоящий слева. – Они хулиганят, а потом просят: «Братик, возьми на себя вину, тебя папка любит, пороть будет не сильно!» Трикс гордо посмотрел на волшебника. Тот одобрительно кивнул. Тогда Трикс подмигнул растерянному Паклусу и сказал: — Логика – она вообще в человеческих отношениях не применима. И любые факты можно на любую сторону вывернуть. Я это и сделал. Тут главное – спорщиков раззадорить, заставить их на несправедливость обидеться. — Из него действительно получится хороший волшебник, — признал Щавель.
|
| | |
| Статья написана 16 октября 2008 г. 14:36 |
Стоило опубликовать вот эту новость в ЖЖ, как Сергей Васильевич тут же ответил: цитата Про Кея Дача — не фэйк. У меня даже есть начало... А вот и сам текст: цитата Ловец Видений. Пролог. Это – я. Нет, нет, не этот! Человек в силовой броне “Серафим”, идущий по обгорелому тротуару – мой крестный. Лица у него не видно, но я думаю, что оно потное, красное и злое. Какое еще лицо будет у имперского десантника, которому дали приказ отступать? В руках у крестного полизарядный интеллектуальник, на руке – активированный “Страж”. На этой маленькой тихой улочке, среди уютных домиков и цветников, под ласковым зеленым светом местного солнца, он выглядит очень неуместно. А вот это – я.
Я сижу в песочнице, и занимаюсь тремя очень важными делами одновременно: реву, тру кулачком глаза и пытаюсь выкопать в песке ямку. Реву я, наверное, оттого, что у меня ничего не получается – недавно по песочнице скользнул луч веерного лазера, и песок сверху покрылся красивой блестящей сеточкой. Лопатка соскальзывает, бьет меня по коленке, и я реву еще энергичнее. А мой крестный – будущий крестный – останавливается, и растерянно смотрит на меня. Он-то прекрасно понимает, что значит приказ к отступлению. Империя не уходит с мятежной планеты, она лишь меняет тактику. Когда последний десантник покинет город, над ним зависнет крейсер планетарного подавления… и стеклянная корочка на песочнице станет толще. Тут я поднимаю голову, и вижу большого-пребольшого человека в белой броне. Человек отступает на шаг. Наверное, думает, что я испугаюсь и заплачу еще громче. Но хотя мне всего три года, я очень люблю мультики из цикла “Звездная стража”. Я их и сейчас люблю… Поэтому я отбрасываю лопатку, встаю на ноги, и бегу к своему будущему крестному. Я ведь столько раз видел на экране больших людей в сверкающей броне. А вот это – тоже я. Только старше на полтора месяца. И одет не в веселенький детский комбинезончик, а почти что в настоящую, хотя и маленькую, форму семнадцатого особого десантного полка Третьего Флота. Вид у меня очень довольный, плакать и звать маму я давно перестал, потому что друзей у меня теперь – пятьсот человек военных и еще сто человек вольнонаемных из экипажа космического корабля “Неугомонный”. Единственное, чем я сейчас недоволен – это хмурые лица моих друзей. Раньше они ссорились разве что обсуждая, как меня воспитывать: чтобы я не слишком грустил по родной планете, но при этом не вырос слюнтяем и неженкой. И старый суровый полковник, отводит глаза в сторону, очередной раз объясняя солдатам: детям на боевом корабле делать нечего, спасение ребенка было благим делом, но теперь ему надо расти на планете, в хороших условиях... и лишь в военное время в штатное расписание вводится понятие “сын полка”. Так что сейчас мои шестьсот пап (те, кто не смог прийти, наблюдают за собранием по корабельной связи) решают мою судьбу. В общем-то – никаких колебаний нет. Даже самые прижимистые готовы скинуться ради моего будущего. Меня ждет дорогой и очень уважаемый центр воспитания, но когда я об этом узнаю, то снова буду долго плакать… А это – снова я. Нет, не удивляйтесь, что я такой большой. Прошло пять лет, я ведь должен был подрасти? А мальчишку, которого я колочу, жалеть вовсе не стоит. Он плохо себя вел. Обзывал меня по-всякому, устраивал всякие пакости… Ничего, вот сейчас я ему разобью нос до крови, он заплачет, и тогда мы помиримся. Я вообще очень отходчивый, это все учителя признают! И когда через месяц мой крестный заедет меня навестить (вообще-то, в первый и последний раз, но он ведь на службе, у него много дел), то мы с Ростиком оба выбежим его встречать. И я даже скажу, что Ростик мой лучший друг, и это будет правда. Во, я ему разбил нос в кровь! Неплохо для восьмилетнего мальчика, правда? Теперь вы меня точно не узнали! Мне ведь уже четырнадцать лет. Я высокий, со строгим серьезным лицом, в нашей форменной школьной одежде. А напротив меня сидит наш священник, отец Виталий. Трет лоб, укоризненно смотрит на меня. Он и вправду расстроен. Хотя мне кажется, что профессия киллера – ничуть не хуже любой другой. Конечно, если работать честно, в профсоюзе, не жульничать с налогами, и соблюдать все положенные правила. Но отец Виталий все-таки грустит. Это оттого, что он не с Терры, а с какой-то маленькой планеты. У них там все по-другому. И чтобы утешить отца Виталия, я обещаю еще раз хорошенько подумать над выбором жизненного пути. Ну, а это было совсем недавно. Видите, какой я стал? Мне восемнадцать лет, я рослый и красивый парень. Совсем не похож на малыша из песочницы. Я стою на крыше, с тонким и изящным лазерным ружьем “Махаон”. А мой клиент, мой первый настоящий клиент, шествует по улице, двадцать метрами ниже меня. У него аТан, так что убью я его не насовсем. Это немножко обидно, но с другой стороны – я рад. В первый раз стрелять в живого человека – трудно. Вот мой клиент поравнялся со мной, и я поднимаю ружье. Он даже телохранителя не имеет, растяпа… А стреляет “Махаон” красиво! Будто два радужных крыла распахнулись над улицей! Это похоже на шатер, который накрывает собой клиента – а потом схлопывается… Зато смотреть на результат совсем неприятно. Я отшатываюсь от края крыши, меня тошнит. Я кидаю ружье, поверх него набрасываю термосетку, активирую зажигание, и сбегаю по лесенке на цокольный этаж. По пути перекрашиваю куртку, волосы и кожу. То, что сейчас моего клиента готовят к оживлению, немного успокаивает. Все-таки легче работать, когда знаешь, что не совершил ничего необратимого. 1 Будильник заскулил – жалобно, словно голодный щенок. Фай оторвал голову от подушки, с ненавистью посмотрел на гнусный прибор. Выполненный из прозрачной пластмассы, обычно идущей на иллюминаторы космических кораблей, он был абсолютно неуязвим. Можно швырять его в угол – не сломается. Можно накрыть подушкой – автоматически увеличит громкость. Можно притерпеться к невыносимому звуку – простенькая микросхема поищет в памяти что-нибудь другое. Рев скутера с разлаженной подвеской, или радостные детские вопли, или интимный женский голос, или грубую ругань, или банальную сирену. Впрочем, ничто не мешало сменить ненавистный инструмент на более сговорчивый будильник. По утрам это желание становилось почти нестерпимым – чтобы к вечеру бесследно исчезнуть. Едва Фай спустил ноги с кровати, как будильник замолчал. Впрочем, настороженный огонек в следящих линзах не погас. Придется просыпаться. — Доброе утро, Фай, — негромко сказал психотерапевт, закрепленный на спинке кровати. Антенны аппарат уже втянул, и походил теперь на обыкновенный бра, разве что со слишком причудливым абажуром. – Вы удовлетворены сеансом терапии? — Не знаю, — Фай потер щеку, окончательно просыпаясь. Посмотрел на столик у двери – рядом с щелью принтера лежало письмо. Ладно, это подождет… – Насколько реальны сегодняшние воспоминания? — Какого периода? — Начальные. Из самого раннего детства. — Они полностью согласуются с вашей биографией, а также с остаточными воспоминаниями. Достоверность их на уровне восьмидесяти – восьмидесяти двух процентов. — Это высокий процент? — Да, для воспоминаний раннего детства. По крайней мере, медицинская аппаратура была любезна. Фай кивнул, еще раз прокручивая в памяти сон. Сказал: — А Ростик, все-таки, был большой пакостник. Мы дружили, конечно, но… — Согласно данным обследования, — убежденно возразил психотерапевт, — он был вашим лучшим другом за весь известный период. Если вы возобновите с ним общение – хотя бы в минимальной степени, это послужит целям социальной адаптации. Фай пожал плечами. Встал с кровати, но все-таки не удержался от последнего замечания: — И я точно помню, что не рассказывал отцу Виталию свои планы на будущее! — Да, — легко согласился психотерапевт. – Но подсознательно вы стремились поделиться со священником своими наклонностями и получить совет. — Я знаю, что бы произошло. Он бы потом с меня глаз не спускал! Никогда бы не позволил стать киллером. — Да, но ложное воспоминание вводится в сеанс именно с целью продемонстрировать основную развилку вашей судьбы. Поделившись с отцом Виталием своим желанием работать на грани законности, вы, скорее всего, получили бы ряд сеансов психотерапии еще в подростковом возрасте. — И ты считаешь это правильным? – Фай даже не заметил момента, когда обратился к автомату словно к разумному существу. Но психотерапевт поддержал игру: — Нет, поскольку выбор социальной роли принадлежит исключительно индивидууму. Однако, в таком случае не возникло бы большинства ваших нынешних проблем. — Спасибо, — буркнул Фай. – Что сегодня на вечер? — Анализ вашей сексуальности. Мы постараемся выяснить, не стали ли вы в бессознательном возрасте объектом насилия, кто являлся инициатором вашего первого сексуального контакта, а также последствия отсутствия эмоционального и духовного контакта с матерью в раннем детстве. — Нас ожидает интересная ночка… — пробормотал Фай. — О, да! – с энтузиазмом откликнулся психотерапевт. Фай секунду с подозрением смотрел на машину, но та больше не проронила ни звука. — Отключись до вечера, — приказал он. – Последствия отсутствия… наличие присутствия… Иронизировать не стоило. Психотерапевт был совершенен настолько, насколько это вообще возможно без подключения к крупным госпитальным компьютерам. Но позволять копаться в своих мозгах полуразумным электронным монстрам Фай не собирался. Он принял душ, позавтракал – пара бледно-зеленых безхолестериновых яиц, тост с сыром, стакан яблочного сока. Инфотерминал бормотал со стены, рассказывая о валютных котировках, происшествиях, преступлениях, политических перестановках. Империя жила обычной жизнью. Лишь потом Фай оделся и взял со столика письмо. Заказ был почти стандартным. “Уважаемый господин Фай Ольсен! Мне порекомендовали Вас как опытного и виртуозного специалиста. Те, кого я представляю, хотели бы предложить Вам крайне любопытную, хотя и сложную, работу. Если Вы в данный момент свободны, и сможете приехать в кафе “Е¹МС²” сегодня, к полудню по восточноевропейскому времени, мы сможем встретиться.” Фай задумчиво повертел листок, как будто ожидал увидеть на обороте отпечатанного собственным принтером письма какую-то приписку. И приписка нашлась: “Если Вы не сможете подъехать, то я прошу прощения за беспокойство.” Вот это и было главное отличие от стандартного заказа. Фай мог не ночевать дома. Он мог проснуться после полудня “по восточноевропейскому”… кстати, насколько оно отличается от московского времени? У него могли быть дела – какие угодно, начиная от визита в бордель и кончая другим заказом. Никто и никогда не делает предложений о деловой встрече, не выяснив, сумеет ли партнер на нее прибыть. Ну, разве что заказчик прекрасно знает: кто такой Фай, где живет, и каков его распорядок дня… — “Е” не равно “эм-цэ квадрат”, — произнес Фай, смакуя название. Смахивало на название какого-нибудь кабака при космопорте. Этакая насмешка над тенью Эйзенштейна… нет, Эйнштейна, это он был физик, а Эйзенштейн актер… нет, режиссер, снял какой-то революционный фильм о восставшем крейсере… нет, броненосце... Фай поморщился, как всегда, когда принудительно вложенный общекультурный минимум начинал раскручиваться в голове. Порой ему хотелось избавиться от багажа ненужных знаний не менее сильно, чем уничтожить сверхпрочный будильник. Лицей, в котором прошло его детство, был одним из лучших в Империи, и использовал самые передовые методы обучения. Но технология записи информации – крошка со стола корпорации “аТан”, перепавшая в широкое пользование, тогда была не слишком-то отработана. Вот сынишка Ростика – что бы ни говорил психотерапевт, а иногда Фай встречался с одноклассником за кружкой пива – пользовался “багажником” куда более ловко.
|
| | |
| | |
| Статья написана 22 сентября 2008 г. 14:29 |
Доктор перестал вывешивать "Недотепу" главами, но все равно не оставляет нас без "смачных" моментов:
цитата На вражеской шхуне было тихо и покойно. Чадила в котлах разожженная смола, которой моряки собирались закидывать их корабль. Возбужденно кудахтали в клетках, закрепленных на корме, куры. — Вот уже недочет, — весело сказал Паклус. – Гляньте-ка, на животных заклинание не подействовало! На всякий случай он больно пнул окованным железом сапогом одного из моряков. Но тот действительно спал. — Если даже у них тут есть пара сторожевых барсов, нам это не помешает, — свирепо сказал Шараж. – Ну что, ищем девочку? Трикс кивнул. Что-то его тревожило… что-то все-таки было неправильно в заклинании, составленном Щавелем… какая-то маленькая неточность… Сон, сладкий сон, приходит… — Стойте! – завопил он. – Я понял, в чем ошибка! Громогласный хохот разнесся над палубой – и из открывшейся двери юта вышел рыцарь-маг Гавар. Черные доспехи зловеще блистали на солнце, в одной руке витамант легко сжимал длинный двуручный меч, в другой – магический посох. — Поздно, самоуверенный мальчишка! – проревел он. – Поздно! А ну-ка, мои верные слуги… вперед! Из дверей за спиной Гавара с рычанием выскочили зомби – с раздутыми синими лицами, опухшими руками и ногами, мертвыми слепыми глазами и оскаленными гнилыми зубами. Защищали их доспехи из гнилой рваной кожи, а вооружены они были тупыми ржавыми мечами. — Сонное заклинание действует лишь на живых! – продолжал витамант. – Узнаю глупость Щавеля! — Твоя мертвая рать нас не страшит! – крикнул в ответ Паклус и сильным ударом перерубил ближайшего зомби на две половины. Верхняя поползла к Паклусу, цепляясь руками за палубу и оглашая воздух зловещими криками. Нижняя принялась слепо бродить между воинами, пытаясь, тем не менее, пнуть противника. — Но ты же должен был уснуть! – не выдержал Трикс. К его удивлению Гавар не только его услышал, но и ответил. Он поднял забрало шлема и уставился на Трикса белыми бельмами мертвых глаз. «Никогда не буду есть вареные яйца…» — обморочно подумал Трикс. Синие губы витаманта шевельнулись и он сказал: — Если бы я был жив – я бы уснул. Но я уже давно мертв… и все из-за этого гнусного Щавеля! При каждом слове изо рта витаманта вываливалась какая-то труха. — Это лич, колдун-мертвец! — выкрикнул Хорт и Трикс с ужасом увидел, что даже бесстрашный варвар побелел от страха. – Как страшно жить! Мы все умрем! — Колдуй, Трикс! – рубя очередного зомби, проревел Паклус. – Ты маг или сопля собачья? Простые и веские слова рыцаря помогли Триксу собраться с духом. — Кровь воинственных предков бурлила в жилах рыцаря! – закричал он. – Меч, будто пушинка порхал в его руках, одним прикосновением рассекая мертвую плоть! И… — в приступе вдохновения добавил он, — так велика была отвага рыцаря и его ненависть к витамантам, что после его ударов зомби умирали окончательной смертью и превращались в лужи отвратительной слизни! Зомби, которому Паклус только что отсек руку, обиженно посмотрел на Трикса. И – растекся зловонной лужей. — А ты силен, мальчик, — зловеще произнес Гавар. – Что ж, когда я убью вас всех, тебя я оживлю – и сделаю своим рабом! — Витамант нахмурился и громогласно произнес: — Страшное заклятие превращало мертвых воинов в зловещую слизь – но даже она продолжала бороться, ползла на врага, жгла живых едкими брызгами и отравляла ядовитыми испарениями! Лужи слизи, в которую под ударами Паклуса и присоединившегося к нему Хорта превращались зомби, задрожали – и поползли вперед, шипя и брызгаясь. Хорт, которому на лицо попала капля отравы, взвыл от боли. — Но яркое солнце светило с небес! – закричал Трикс. – И его животворные лучи сжигали отвратительную мерзость, превращая ее в безобидный серый прах, уже не способный причинить никому вреда, что бы там ни говорил подлый лич! — Ах, так! – взвыл Гавар, обнаружив, что ряды его мертвых бойцов тают, а ядовитая слизь превращается в безвредный серый порошок. – Ну, погоди! Могучий лич не испугался заносчивых слов юного колдуна! Он нахмурился и произнес самое страшное из известных ему заклятий, призывая со дна моря неслыханное чудовище, истлевшее еще в доисторические эпохи! Вставай же, проклятьем заклейменный! Твой возмущенный разум кипит, ты готов идти в смертный бой! Шхуна начала раскачиваться. Вода за бортом забурлила. Что-то огромное и страшное готовилось подняться на поверхность – в глубине уже угадывался неимоверных размеров силуэт, похожий на исполинского спрута. Трикс задрожал. Попробовать наколдовать еще большее чудовище? Какого-нибудь кита? Или гигантскую белую акулу-убийцу? — Любимый! – дрожащим голоском прошептала ему в ухо Аннет. – Не стремись состязаться с ним в гигантомании! Поверь, не размер важен! — Да? – поразился Трикс. — Конечно! Могучий медведь в панике убегает от стаи отважных пчел! — Понял! – просиял Трикс. И громко, вдохновенно произнес: — Но прежде чем мертвое чудовище, очнувшись от векового сна всплыло на поверхность, навстречу ему ринулись тысячи и тысячи живых обитателей моря! Крошечные рачки отщипывали частицы мертвой плоти, маленькие рыбки пожирали мертвечину, ядовитые медузы жалили монстра своими щупальцами. Не успев подняться на поверхность, навстречу убийственному для него солнечному свету, монстр развалился на части – и вновь окончательно умер! Вода будто вскипела – косяки рыбы носились вокруг кораблей, раскачивая их ударами плавников. Бурая муть и зеленая кровь монстра окрасила воду. Всплыл обрывок щупальца длинной с корабль – и тут же был растерзан разноцветными рыбками. Рыцарь-маг Гавар подбежал к борту и растерянно посмотрел вниз. Потом повернулся к Триксу. Все его мертвые прислужники были повержены, Паклус и Хорт угрожающе наступали, высоко занеся свое оружие. — Что ж… — произнес лич. – Если магия бессильна, то честный меч и подлые финты решат наш спор! Он вытащил из ножен свой длинный черный меч с зазубренным лезвием. Потом зловеще оскалился: — Ну и, конечно же, старый верный огненный шар! Простое и смертоносное оружие колдунов, сжигающее людей колдовским пламенем! Гавар взмахнул рукой и метнул в Трикса комок огня, вспыхнувший в его руке. Трикс так растерялся, что даже не успел уклониться. Спас его Паклус. Отважный рыцарь шагнул навстречу огненному шару – и тот вонзился в его доспехи. Трикс закричал от ужаса. На «Каракатице» завопили комедианты и Иен, затаив дыхание наблюдавшие за боем. Паклус стоял неподвижно и, опустив голову, смотрел на почерневший от огня нагрудник. Его борода слегка дымилась. — Ты чего не падаешь? – растерялся Гавар. — Все-таки надо честно признаться, — печально сказал Паклус, — хотя бы самому себе… Наверное, я не совсем человек... Наверное, я, в большей степени, гном… — Он тряхнул тлеющей бородой и испустил древний боевой клич гномов: — Киркой по голове! — Молотом по… — воинственный клич варвара утонул в радостных криках команды. И началась битва. Черный меч Гавара с неимоверной ловкостью отбивал удары варвара и рыцаря. За спинами двух сильнейших бойцов суетился Шараж, ловкими ударами кинжала держащий лича в постоянном напряжении и Бамбура, потрясающий мечом и оскорбительными выкриками выводящий витаманта из равновесия. Очень медленно живые теснили мертвеца к борту. В какой-то момент Гавар, едва не оступившийся на теле крепко спящего моряка, приставил к его груди меч и выкрикнул: — Бросайте оружия, или он – покойник! Паклус и Хорт остановились и недоуменно переглянулись. — Ну и что? – спросил Паклус. — Он нас с кем-то путает, — решил Хорт и вновь взмахнул молотом. Гавар с проклятьями отпихнул сонное тело и вновь принялся обороняться. Надо признать, что мастерство витаманта было так велико, что нападающим тоже досталось. Хорт был ранен в плечо и в ногу. Доспехи Паклуса покрылись вмятинами. Но они не снижали свой натиск и прижали витаманта к фальшборту. Гавар рассвирепел. Подпрыгнув, он ловко встал на планшир и выкрикнул, размахивая мечом: — Ну что ж! Если вы хотели увидать витаманта в гневе – вы добились своего! Сейчас вы увидите подлинную магию! — Зачем он хвастается? – удивленно спросила Аннет. — Это необходимый элемент волшебства, — признался Трикс, у которого зуб на зуб не попадал от страха. – Чтобы заклинание сработало, в него должны поверить… и сам волшебник, и слушатели… Паклус и Хорт в ужасе застыли перед размахивающим мечом витамантом. А тот, оскалившись в злобной ухмылке, произнес: — Я придумал такое страшное заклинание, что даже мое мертвое тело сотрясает озноб! Итак… сама основа материи, мертвая от сотворения мира… — Не хочу слушать! – закричал Халанбери тонким голоском. – Не хочу! И запустил в витаманта своим маленьким боевым молотом. Кувыркающийся молоточек пролетел в опасной близости от макушки варвара и тюкнул витаманта в грудь. Не ожидающий такого подвоха Гавар, как раз в этот момент занесший меч опасно далеко назад, пошатнулся от удара – и полетел вниз, в щель между бортами кораблей. Молоточек отлетел назад, под ноги варвару. Раздался громкий «буль» и наступила тишина. Все кинулись к борту и долго стояли, глядя, как исчезает в глубине блеск черных доспехов. — Он умер, да? – спросил Халанбери дрожащим голосом. Поскольку он был слишком мал, чтобы заглянуть за фальшборт, то ему приходилось непрерывно подпрыгивать, опасливо поглядывая в пучину моря. — Как же он может умереть? — успокоил его Трикс. – Он давно уже мертвый… — Ему и дышать не надо, и кушать не обязательно, — подтвердил Паклус. — До ближайшего берега – миль пятьсот, — сказал Хорт. – Если идти со скоростью пять миль в час… — Четыре дня, — подсказал Трикс, не без оснований гордившийся своими знаниями арифметики. — Там ила, небось, слой метров десять, — злорадно сказал Бамбура. – А на нем доспехи тяжелые. Хорошо, если он за день пять миль пройдет. — Рыбий корм, — подытожил Паклус и плюнул за борт. — Я что-то неправильно сделал? – чуть не плача спросил Халанбери. – Надо было бить молоточком по ногам? Хорт легко поднял его, посадил себе на плечо и сказал: — Ты? Да ты всех нас спас! Ты героический воин! В тебе, наверное, есть кровь варваров! Халанбери мигом повеселел и гордо посмотрел на Трикса. — Между прочим, вначале нас всех спас Трикс! – обиделась за своего любимого Аннет. – Причем несколько раз! Варвар подумал и кивнул: — Да. Мы все проявили себя в этом поединке. Мы все герои. — Это я подсказала Триксу, как победить чудовище! – решила закрепить успех фея. — И ты героиня, — признал Хорт. – Но я думаю, нам стоит поскорее найти княжну и возвращаться домой. Трикс кивнул, со стыдом осознав, что совсем позабыл о целях их дерзкой экспедиции. — Как тебе твой первый магический поединок? — настороженно ощупывая подпаленную бороду, спросил Паклус. Трикс подумал и ответил: — Знаешь… вот если честно… Это очень похоже на то, как ты мерялся оружием с Хортом. цитата Щавель покачал головой и сказал: — Их оружие — ложь, следовательно, наше оружие... — Правда? — предположил Трикс. Волшебник смерил его снисходительным взглядом. — Нет, что ты. Их оружие ложь, следовательно, наше оружие — чудовищная ложь! цитата Трикс пребывал в такой печали, что не стал спорить. В общем-то он вовсе не был против легкого послевоенного грабежа. Когда отец приходил из похода – это случалось нечасто, Солье не отличались воинственностью, но все-таки случалось – маленький Трикс всегда первым бежал ему навстречу. Отец смеялся, подхватывая сына на руки, сажал перед собой на коня… «Папа, папа, что ты мне привез?» — спрашивал Трикс. «Вот, играйся!» — отвечал отец, вручая ему красивую маленькую саблю, или книгу с изукрашенной финифтью обложкой, или вкусный печатный пряник… «Откуда это, папа?» — любопытствовал Трикс. «От зайчика!» — со смехом говорил отец. «А зайчику не жалко было?» — спрашивал Трикс, любуясь расшитым бисером плащиком или мастерски сделанной игрушечной мельницей. «Нет, ничуть!» — хохотал отец цитата — Если ее и здесь не будет, — сказал Паклус, подходя к последней двери, — то мы в чем-то просчитались… — А что здесь? – глядя на большой замок, спросил Трикс. — Карцер. Для провинившихся моряков и пленников, — Паклус примерился и ударом меча сшиб замок. – По совести говоря, самое место где плененную княжну держать… Трикс прошмыгнул мимо рыцаря в карцер – маленькую тесную каморку без окон. Под потолком болталась потухшая лампа, на полу стоял ночной горшок. Тианы не было. Вообще никого тут не было. — В чем-то мы просчитались… — мрачно сказал Паклус. – Что ж, пошли, волшебник… — Куда? – спросил убитый горем Трикс. — Кладовую пограбим, — пожимая плечами ответил Паклус. — Как же без этого, — поддержал его Шараж. – Золото, серебро… Оружие… — Пойдем, пойдем, милый, — поддержала их Аннет. И фальшивым голоском добавила: — Ужасно жаль, что мы не нашли твою подружку! Трикс пребывал в такой печали, что не стал спорить. В общем-то он вовсе не был против легкого послевоенного грабежа. Когда отец приходил из похода – это случалось нечасто, Солье не отличались воинственностью, но все-таки случалось – маленький Трикс всегда первым бежал ему навстречу. Отец смеялся, подхватывая сына на руки, сажал перед собой на коня… «Папа, папа, что ты мне привез?» — спрашивал Трикс. «Вот, играйся!» — отвечал отец, вручая ему красивую маленькую саблю, или книгу с изукрашенной финифтью обложкой, или вкусный печатный пряник… «Откуда это, папа?» — любопытствовал Трикс. «От зайчика!» — со смехом говорил отец. «А зайчику не жалко было?» — спрашивал Трикс, любуясь расшитым бисером плащиком или мастерски сделанной игрушечной мельницей. «Нет, ничуть!» — хохотал отец. Трикс вздохнул и поплелся за Паклусом. Кладовая располагалась рядом с капитанской каютой и оружейной. Как ни странно, но первым делом Паклус с Шаражем вскрыли оружейную и стали изучать мечи, сабли и пики, закрепленные в стойках у стен. Трикс подошел к двери кладовой и осмотрел замок. Потом откашлялся и как можно увереннее сказал: — Горе придало юному магу такие силы, что он без труда вырвал замок вместе с петлями… Аннет, сидя на его плече, зааплодировала и воскликнула: — Ты такой замечательный! Трикс схватился за замок и дернул. Заклинание явно получилось не ахти какое, но одна из петель все же выскочила, вытянув за собой гнутые гвозди. Трикс открыл освободившуюся дверь – и ахнул. В кладовой не оказалось ни мешков с золотом, ни драгоценностей, ни даже колбас и окороков. В кладовой горела яркая лампа, на полу лежал яркий самаршанский ковер, а у стены стояла заправленная кровать. На кровати сидела княжна Тиана – в красивом длинном платье из розовой парчи и с пяльцами в руках. Княжна тревожно смотрела на дверь. — Тиана! – завопил Трикс. Лицо девочки просветлело. Отбросив пяльцы (вышивала она палача, отрубающего кому-то голову, что наводило на определенные размышления) Тиана вскочила, ловко задвинула ногой под кровать ночной горшок и закричала: — Трикс! Не помня себя от радости, Трикс обнял Тиану и несколько секунд они молча стояли, прижавшись друг к другу. Потом сверху донесся возмущенный голос феи: — Вообще-то тебе положено пасть на колено и сказать… Голос и стрекот крылышек прекратился, будто кто-то ловко сгреб фею в кулак. И Шараж ласково произнес: — Какая трогательная встреча… Да вы не смущайтесь, не смущайтесь… Трикс и Тиана, покраснев, отшатнулись друг от друга. Паклус и Шараж с умилением смотрели на них из коридора. — Старина Гавар был не лишен определенного стиля, — изрек Паклус. – Посадить княжну под замок в сокровищницу – очень символично! — А где он? Гавар? – побледнев, спросила Тиана. — На дне морском, — гордо ответил Трикс. – Мы пришли тебя спасти. Это друзья… благородный рыцарь Паклус и… благородный горец Шараж. Паклус и Шараж склонили головы. Паклус даже сделал такое движение, будто собирался упасть на колено, но Тиана вовремя махнула рукой, освобождая его от церемоний. — Отпустите! Отпустите меня! – задушено выкрикнула из кулака Шаража Аннет. Горец разжал кулак, фея вспорхнула, окинула всех оскорбленным взглядом и полетела прочь. — Этот проклятый витамант… — глаза Тианы наполнились слезами. – Этот гнусный Гавар… Он… он заставлял меня… он лишил меня… — Княжна, вам вовсе не обязательно говорить об этом… — сказал Шараж. — Нет, я скажу! – Тиана топнула ногой. – Я все скажу! Он заставлял меня саму убираться в этой каморке! Он лишил меня служанок! Паклус и Шараж переглянулись. — Неслыханно, — сказал Шараж. – Это просто за гранью добра и зла. — А где служанки? – спросил Трикс, который за последнее время стал относиться к физическому труду более философски. — Он их отдал капитану, — печально сказала Тиана. – И вы представляете себе… они смеялись! Пили с капитаном вино и смеялись, я сама слышала! — Ну, учитывая внешность тех дамочек, — пробормотал Паклус, — их можно и простить. Только на корабле полном зомби и неотесанных матросов они могли обрести хоть какое-то женское счастье… — Тиана, нам надо уходить отсюда, — твердо сказал Трикс, решив не вдаваться в столь деликатные вопросы. – Я нашел верных людей, но все-таки тебя надо спасать тайно. Ты понимаешь… это ведь наш король приказал отдать тебя витамантам. Тиана кивнула и глаза ее опять опасно увлажнились: — Я знаю. Это все их проклятая дипломатия! Ненавижу политику! — Тиана, я должен тебя замаскировать… — признался Трикс. – Понимаешь… мой учи… один волшебник очень советовал. Я должен тебя превратить. В кого-то или во что-то. Чтобы когда мы вернулись, тебя не смогли найти. Это не надолго, не бойся! Ну на несколько дней, на неделю… — В кого-то или во что-то? – заинтересовалась Тиана. — Ну да. В мальчика, например. Или в бабушку. Или в белочку. Или… или в драгоценный перстень… — Трикс вздохнул. – Нет, в перстень не смогу. В металлическое не получится. Во что-то живое, деревянное… керамическое… — Керамическое? — Ну, в вазу, наверное… — Трикс пожал плечами. – Но лучше не надо, вдруг разобьется… Ты кем хочешь быть? Или чем? — Бабушкой не хочу! – сразу ответила Тиана. – И мальчишкой не хочу, и белочкой! А это вообще обязательно? Трикс печально кивнул. Ему вовсе не хотелось, чтобы Тиана в кого-то или во что-то превращалась. Но ослушаться Щавеля он не смел. — А какого размера может быть превращенный предмет? – поинтересовался Паклус. – Я слыхал, что нельзя превращать более легкое в более тяжелое. Но как волшебник способен превратить толстого грубияна в маленькую изящную ящерицу? — Точно не знаю, — признался Трикс. – Кажется, при этом лишнее рассеивается, а потом берется из окружающей среды… Тиана? Девочка задумчиво смотрела на него. Потом отважно сказала: — Знаешь, что… А преврати меня в какой-нибудь музыкальный инструмент. В дудочку, или во флейту… Я музыку люблю. А тебе будет нетрудно меня носить. Трикс представил себе, как он подносит к губам флейту-Тиану и начинает наигрывать тихую нежную мелодию – и задрожал от волнения. — Я попробую, — сказал он. – Сейчас… чтобы не ошибиться… Айпод! Он открыл верную заклинательную книгу, достал карандашик, на миг задумался. И принялся строчить: «Юный волшебник произнес слова заклинания и красивая восхитительная прекрасная девушка преобразилась. Что развеет одиночество мага? Что может говорить, хоть и не имеет голоса? Что лучший собеседник в час раздумий, что развлечет и даст повод задуматься, что позволит передать все чувства, обуревающие человека, что позволит понять чужую душу? Вместо молодой юной нежной красавицы перед ними оказалось творение искусного мастера, созданное из благоухающего сандалового дерева…» Трикс задумался. Что там еще есть во флейте? Обязательные для благородного юноши музыкальные уроки он проходил давно и многое успел подзабыть. Вроде как на новых флейтах делают клапаны из меди. Это не годится. А вот на старых – из кости и кожи. Очень даже хорошо! «…из благоухающего сандалового дерева, драгоценной слоновой кости и нежной телячьей кожи.» — Кхм, — заглянувший через его плечо Паклус, шевеля губами читал текст. – Ты знаешь, Трикс… я, конечно, не волшебник… и вообще узнаю стиль Щавеля… — Что-то не так? – обиженно спросил Трикс. — Ну… — Паклус пошел на попятной. – Тебе видней, конечно. Трикс перечитал написанное и остался доволен. — Ты готова, Тиана? – спросил он. — Да, Трикс, — храбро ответила девочка. – Я готова. — Юный волшебник произнес слова заклинания и прекрасная девушка преобразилась, — начал Трикс. — Что развеет одиночество мага? Что может говорить, хоть и не имеет голоса? Что лучший собеседник в час раздумий, что развлечет и даст повод задуматься, что позволит передать все чувства, обуревающие человека, что позволит понять чужую душу? Вместо нежной красавицы перед ними оказалось творение искусного мастера, созданное из благоухающего сандалового дерева, драгоценной слоновой кости и нежной телячьей кожи… Тиану окутало мерцающее розовое свечение. В воздухе возник странный нежный запах. Потом сияние померкло – и розовое платье из парчи осело на пол. На нем что-то лежало. Трикс наклонился – и охнул от удивления. — Не переживай, — Паклус положил руку ему на плечо. – Я не раз убеждался, что излишне цветастые заклинания могут не достигать цели. Ты очень красиво все говорил… — Ты только ни разу не сказал, что хочешь превратить Тиану именно во флейту, — вставил Шараж. — Проще надо быть, — кивнул Паклус. – Четче формулировать. Вот я простой человек… но мне как-то сразу показалось, что ты говоришь не о флейте. — Я вообще вначале подумал, что речь идет о боевом барабане, — признался Шараж. – Но их из сандалового дерева не делают. — Но ведь это тоже неплохой вариант, верно? – ободрил Паклус лишившегося дара речи Трикса. – И все верно… и развлечет, и чувства передаст, и одиночество развеет… и может говорить, хоть не имеет голоса… Размер небольшой. В общем, все вполне удачно получилось. цитата Трикс, бережно державший в руках небольшую, переплетенную в светлую кожу книгу с инкрустацией их слоновой кости, складывающейся в название «ТИАНА», вздохнул и открыл ее на первой странице. Прочитал: «Княжна Тиана появилась на свет в половине четвертого утра, чем доставила изрядные неудобства своей матери, до полуночи танцевавшей на балу. Повитуха, обтерев младенца чистой тряпицей, поднесла его поближе к лампе, всмотрелась и громко сказала: «Простите, ваша светлость, но это девочка!» Князь Дилон, ожидавший под дверью опочивальни вместе с собутыльниками, услышал эти слова и издал горестный вопль…» Трикс покраснел и захлопнул книжку. цитата На палубе «Живодера» было тихо и спокойно. Похрапывающие моряки лежали кружком вокруг грота, головами к мачте, ногами наружу. Рядом бродил Халанбери с молоточком и кровожадно поглядывал на беспомощных врагов. При виде Трикса он оживился: — Ага! Тиану нашли? — Нашли, нашли, — кивнул Трикс. – Все в порядке. — И в кого ты ее превратил? — Это тайна, — отрезал Трикс. – Ты чего здесь бродишь-то? — Ну… вот… — Халанбери развел руками. – Лежат… — Даже не думай! – погрозил ему пальцем Трикс. — Ага… — печально сказал Халанбери, пряча молоточек за спину. Отошел к борту – и тут же утешился, обнаружив в планшире плохо забитые гвозди. Принялся увлеченно тюкать по ним, вколачивая заподлицо. Трикс вздохнул и пошел к команде. Отправил вниз Майхеля, а сам перебрался на «Каракатицу» и пошел в капитанскую каюту. Подумал немного, запер дверь на щеколду, и, отерев рукавом стол, положил на него книгу-Тиану. Погладил пальцем переплет. Смутился, отдернул руку. Сходил к умывальнику, вымыл руки. Снова вернулся к столу. Бережно открыл книгу где-то ближе к началу. «Тиана бежала по лужайке, путаясь ножками в высокой траве. Она увидела прекрасную ромашку, понюхала ее и сорвала. Побежала дальше. Увидела еще одну чудесную ромашку. Понюхала ее и сорвала. Оглянулась. Мама с фрейлинами была далеко – шагов десять. Тиана побежала назад. Увидела замечательную ромашку, понюхала ее…» Трикс на всякий случай заглянул на соседнюю страницу, вздохнул и пролистал сразу страниц двадцать. Похоже было, что книга все-таки рассказывает не всю жизнь Тианы минуту за минутой, тогда это был бы уж очень толстый том, а самые важные события. Вот только Трикс не всегда был готов согласиться с критериями отбора. «Гадкая, гадкая, гадкая няня! Я княжна и не должна стоять в углу! Вот вырасту – посажу няню в башню, пусть там сидит и плачет!» «Почитай еще минуточку, милая нянюшка! – взмолилась Тиана. – Я хочу узнать, спас ли принц прекрасную принцессу, или его съел дракон!» «Этот смешной мальчишка сразу понравился Тиане. Было очень обидно, что он на нее совсем не обращал внимания, а предпочитал играть с оруженосцами во дворе или рыться в библиотеке. Поэтому Тиана то и дело подходила к нему, закатывала глазки, как взрослые фрейлины и говорила: «Мне скучно, благородный юноша, развлеките меня!» У мальчишки сразу делались тоскливые и обиженные глаза, но он, печально поглядывая в окно, начинал что-нибудь рассказывать или покорно играл с красивыми куклами Тианы. Так ему и надо, подумаешь, со-герцог…» Трикс покраснел. Это же про него! Это про их поездку в Дилон! Тиана его помнила, и он даже ей понравился! Вот это да! Он пригладил волосы, вытер вспотевшие руки о мантию. И перелистнул книгу на самую последнюю страницу. «Тиане было очень страшно, но она даже не подала виду. «Преврати меня в дудочку или флейту», — сказала она и с замиранием сердца представила, как этот смешной, влюбленный в нее мальчишка будет прикасаться к флейте пухлыми губами. Но все пошло не так! Юный маг оказался таким недотепой, что превратил ее не в дудочку, а в книгу. В волшебную книгу, описывающую всю ее жизнь! Он прижал книгу к груди, напротив бешено стучащего сердца, притащил на свой корабль и принялся читать. Ему даже в голову не пришло, что это очень нехороший поступок, что это даже хуже, чем насильно выдать княжну замуж за витаманта! А особенно Тиана боялась, что Трикс заглянет на двести шестую или триста восьмую страницу…» Трикс захлопнул книжку. Сердце у него и впрямь колотилось как бешенное. — Я не буду туда заглядывать, — пообещал он. И тут же почувствовал, как сильно ему хочется прочитать эти две страницы! Ну просто ужасно хочется! В дверь легонько постучали. Трикс засуетился, спрятал книгу под мантию и открыл дверь. На пороге стоял Иен. — А чего ты закрылся? – спросил он. — Да… так… — А что в капитанской каюте? — Хорт все равно трофеи собирает, а тут светло и стол большой. Иен уселся за стол и хитро посмотрел на Трикса: — Ну как, Тиану нашли? — Угу. — И во что ты ее превратил? — Не твое дело! Иен надулся. — В книжку, — смилостивился Трикс, решив не уточнять, что это получилось случайно. – В книжку под названием «Тиана». Там вся ее жизнь описана! — Ух ты! – восхитился Иен. – Покажь? Трикс положил книгу на стол, сказал: — Только не лапать! — Ладно… — Иен с любопытством рассматривал книгу. – С картинками? — Нет. — Жалко… — Иен… вот послушай, — не удержался Трикс. – Я ее полистал… ну, чуток… Такое дело… Он коротко рассказал Иену то, что прочел в книжке. — Ну и что было на тех страницах? – заинтересовался Иен. — Ты что! Я не заглядывал! — Ну и дурак. — Это же нечестно! Она же сама сказала, что не хочет этого! — Она как сказала? Не хочет или боится? — Ну… боится. — Это две большие разницы, — веско сказал Иен. – Если женщина говорит, что не хочет – значит, она боится. А если она говорит, что боится... — Значит не хочет? — Нет! Наоборот! Если женщина говорит, что боится, значит хочет! Трикс задумался. — А ты уверен? — А то! – фыркнул Иен. – У меня папаша всегда так говорил. А он у меня не дурак был. Только воду пил сырую, думал, она здоровее… — Если женщина говорит, что не хочет, значит боится, если говорит, что боится, значит хочет… — повторил Трикс. – Странно как-то. Но убедительно. — Да и вообще, чего ты ее слушаешь! – нагло сказал Иен. – Ты же в нее влюбился, верно? И хочешь на ней жениться? — Ты что мелешь! – завопил перепуганный Трикс. – Я просто выполняю свой рыцарский долг! — Да ладно, — пренебрежительно сказал Иен. – Это всякому видно, что ты в нее втюрился. А что такого? Она сирота, ты сирота. Оба благородных кровей. Тем более, ты ради нее подвиг совершил! — Ну, вообще-то в летописях после этого положено жениться, — признался Трикс. – Так обычно и пишут. «И победив дракона, герой поднялся в покои прекрасной дамы. После чего, как честный человек, был обязан на ней жениться…» — Вот! – махнул рукой Иен. – Читай! Трикс колебался. Потом сказал: — Все-таки хорошо бы еще проверить. У какой-нибудь женщины спросить. — Где ты здесь найдешь женщину? Те две страшные фрейлины и на женщин-то не похожи, да к тому же спят как сурки. — А фея? Она ведь не мальчик. Где Аннет? — Сидела на плече у Бамбуры и тебя ругала. Тоже влюбилась, — непоследовательно, но как-то убедительно сказал Иен. Трикс нахмурился и громко позвал: — Аннет! Фея Аннет, твой повелитель вызывает тебя! Раздался шелест крыльев и в открытое окошко влетела фея. Обиженно сказала: — И вовсе незачем так орать. — Аннет, хочешь, я тебя поцелую? – спросил Трикс. Фея затрепетала в воздухе. Покраснела как маков цвет. И тихонько ответила: — Я боюсь… — Значит, хочешь, — задумчиво сказал Трикс. – А ты хочешь, чтобы я дружил с Тианой? — Не хочу! — Значит, боишься… — хмыкнул Трикс. – Да, как-то все верно получается. Аннет, милая, пожалуйста, слетай к Паклусу. Поторопи их. Надо возвращаться. — Для тебя все, что угодно! – просияла фея и выпорхнула из каюты. — Вот! – гордо сказал Иен. – Говорю же, мой папенька не дурак был, только… — Только воду во время горячки не кипятил, — кивнул Трикс. – Ладно, сиди и молчи! Он осторожно раскрыл книгу на двести шестой странице. И принялся читать: «Весь день, с раннего утра до позднего вечера княжна провела за пяльцами. Она вышила сорок семь маргариток, четыре лилии и три незабудки. С незабудками было труднее всего…» — Ерунда какая-то! – дочитав страницу, воскликнул Трикс. – Она тут сидит и вышивает! — Что вышивает? — Цветочки! На всякий случай Трикс прочитал и соседние страницы, но ничего хоть сколько-нибудь интересного или относящегося к нему не увидел. На двести седьмой странице, правда, княжна умылась и отошла ко сну, но описано это было так кратко и целомудренно, что вряд ли могло кого-то смутить. Для верности Трикс открыл и триста восьмую страницу. Здесь его ожидало долгое и скучное описание придворного бала, на котором Тиана даже не танцевала, поскольку лазая по деревьям за орехами подвернула ногу, и просто сидела на стульчике, обмахиваясь веером. — Фигня какая-то! – сказал огорченный Трикс. – Сидит на балу, веером машет как дура! — Девчонкам веры нет! – согласился Иен. Трикс вздохнул и открыл книгу на последней странице. Удивительное дело – текста стало больше. «Конечно, если бы Трикс не заглянул на эти страницы – Тиана бы обиделась. Ведь если Трикс по-настоящему в нее влюблен, то никакие уговоры не должны были ему помешать узнать побольше о прекрасной княжне! Но вот если Трикс всерьез вздумал прочитать всю книжку и узнать про Тиану все-все-все – это будет очень большой ошибкой. Всякой женщине лестно, когда мужчина старается узнать о ней как можно больше. Но ни одной женщине не понравится, если мужчина узнает про нее все.» — Как сложно-то, — задумчиво сказал Трикс, откладывая книгу. – Колдовать куда легче… — Вредничает? – мудро спросил Иен. – Это ничего. Главное, что она у тебя благородная, значит драться не станет… Трикс вздохнул, спрятал книгу и пошел на палубу – где Паклус с Шаражем честно делили на всех принесенное с «Живодера» добро.
|
| | |
| Статья написана 4 сентября 2008 г. 18:52 |
цитата Уже вечерело, когда на пристани возле маленькой двухмачтовой шхуны встретились четыре комедианта, Трикс с Паклусом с одной стороны – и одноногий трактирщик с другой. Чуть в сторонке остановилась подвода, груженая всеми необходимыми на неделю припасами – едой, водой и маслом для ламп. — Вот она, красавица «Каракатица»! – воскликнул трактирщик, указывая на шхуну. — Не больно-то она велика, — поморщился Паклус. — Быстрее побежит по волнам! — И парусов немного… — Устойчивее будет в бурю! — Вся изъедена древоточцем, — поковыряв ногтем корпус сказал Хорт. Трактирщик подозрительно посмотрел на варвара и ответил: — Сразу видно, проверенная посудина! Варвар, презрительно пренебрегая трапом, подпрыгнул, уцепился за палубу и подтянулся. Несколько минут он прохаживался по шхуне, потрогал штурвал, спустился в трюм – откуда поднялся с мокрыми ногами, заглянул в каюту. Потом вернулся на причал и сказал: — Когда-то была хорошая стаксельная шхуна. — А я что говорил! – обрадовался трактирщик. — Теперь – груда досок. Если отправиться в плаванье, то продержится на воде неделю-другую. Попадет в шторм – пойдет ко дну. Такелаж гнилой, паруса штопаные. — Можно ли на ней вообще плавать? – испугался Трикс. Варвар подумал и ответил: — Можно. Если недолго. За неделю я ручаюсь. Сколько ты хочешь за нее? Трактирщик зацокал языком, оглядывая шхуну. — Сто золотых. — Мы покупаем ее за двадцать, — ответил варвар. – Чтобы убрать эту рухлядь из порта, тебе самому пришлось бы платить, ее не купят даже на дрова. Трактирщик воздел руки к небу. — Что вы говорите, отважный воин! Это славный корабль! Пятьдесят! — Двадцать, — повторил Хорт. — Варвары не торгуются, — пояснил Майхель. – Если их пытаются втянуть в торговлю, они просто достают молот и… — Из уважения к столь славной компании – я согласен! – трактирщик махнул рукой. – Эх… моя щедрость меня и погубит… А вы точно не за сокровищами? Ответа не последовало и трактирщик, вздыхая, пошел от причала. А навстречу ему двигались две маленькие фигурки, при виде которых Трикс насторожился. И не зря. — Трикс! – Иен замахал руками и припустил бегом. Следом спешила фигурка поменьше. — Это еще кто? – удивился Паклус. — Мой… мой оруженосец, — смущенно сказал Трикс. — Разве ученики магов имеют оруженосцев? – поразился рыцарь. Иен уже подбежал к ним и остановился, опасливо оглядывая собравшихся. — Что ты тут делаешь? – спросил Трикс. – Почему ты не с Щавелем? Это он сказал, где я? — Нет, — замотал головой Иен. – Он сказал, что ты взял отпуск. И что я могу дожидаться тебя в его доме или поискать, если хочу. А Халанбери тоже сказал, что хочет тебя найти. И мы попросили Аннет… — Только не это… — прошептал Трикс. Аннет сидела на плече у Халанбери, свесив ножки и обиженно глядя на Трикса. Поймав его взгляд она надула губки и отвернулась. — Она немного поколдовала и сказала, что ты на пристани… Вот, — Иен развел руками. – А Халанбери я не смог прогнать, он говорит, что тоже будет спасать сестру… — Вы что, хотите с нами отправиться? – растерялся Трикс. — Ага! – пискнул Халанбери. Надо признать, что Триксу было приятно. Все-таки когда ты отправляешься в опасное путешествие, любая помощь друзей уместна. Даже трусливого оруженосца неблагородного происхождения и маленького бастарда… Но что скажут остальные? Как-то недостойно ученика волшебника тащить с собой в опасный поход всякую мелюзгу… — Паклус? – Трикс посмотрел на рыцаря. — Сам решай, — ответил тот. – Твои люди, ты и решай. Лишние руки всегда могут пригодиться. — Ну уж Халанбери нам не помощник… — Это как сказать, — рыцарь покачал головой. – Если он сводный брат Тианы, пусть даже и бастард, то его присутствие придает нашим действиям некоторые основания. — Легитимность! – подтвердил Майхель. – Это вроде как исполнение родственного долга. — Если мужчина готов вступиться за честь сестры, — веско добавил Хорт, — то не важно, сколько ему лет – он уже мужчина. Иди-ка сюда, малыш! Халанбери опасливо подошел к Хорту. — Держи! – варвар порылся в карманах плаща и достал маленький молоточек. – В моем племени такие маленькие боевые молоты вручают детям, когда они идут на свою первую войну. — Ух ты… — восторженно произнес Халанбери. — В бою, если он случится, ты должен быстро ползать под ногами врагов и бить их по коленным чашечкам, — пояснил Хорт. – Ну, или следовать за нами и бить упавших врагов по темечку, чтобы они уже никогда не поднялись. Трикс схватился за голову: — Да это не нужно! Мы обойдемся без боя… — Надо быть готовыми ко всему, — пожал плечами Хорт. – Да, еще этим молоточком можно колоть орехи. Трикс махнул рукой, сдаваясь: — Ну и ладно. Как хотите. Я предупреждал… Шараж наставительно произнес: — У моего народа есть песня. Я не смогу спеть ее на вашем языке, но смысл передам… Вот, послушай… Когда ты отправляешься в путь, веселее идти с другом. Когда ты один – ты один, а когда ты с друзьями – вас несколько человек. Тебе не страшны ревущие снежные бураны, тебя не пугает удушливый зной, тебя не смущает ливень – когда ты с друзьями. С друзьями легче работать и легче думать. Смертельно опасно одному идти на медведя, а если ты пойдешь с группой товарищей и вы нападете с разных сторон – медведь будет повержен, конечно, если не призовет на помощь другого медведя… Для того, чтобы мудрость этой песни крепче отложилась в твоей голове, ее надо петь долго, повторяя слова несколько раз. — Такие песни есть и у нашего народа, — одобрил Хорт. – И даже в жарком Самаршане акыны поют о том же. — А ты? – мрачно спросил Трикс у Аннет. — Я? – голос феи задрожал от слез. – Как скажешь, милый. Хочешь – останусь. Буду ждать тебя на этом причале… пока хватит моих сил, пока злой ветер не сломает мои крылышки и не бросит в студеную воду… Трикс молча протянул руку – и Аннет перепорхнула ему на ладонь. В конце концов, он же читал сказания о детях-героях, которые во время войны с витамантами помогали взрослым. Разведывали количество и направление движения вражеских войск; поджигали скирды и стога, чтобы лишить противника фуража; травили колодцы и водопои; расклеивали призывы к витамантам сдаться, а к ожившим мертвецам – покаяться и добровольно зарыться в могилы… Смущало Трикса только одно. Все сказания о детях-героях заканчивались тем, что витаманты ловили их, подвергали суровым пыткам и казнили. Очень хотелось верить, что это условие не обязательное. Мягкий вечерний бриз нес «Каракатицу» в открытое море. Они еще не вышли из эстуария, но чуть дальше по курсу уже мелькали над водой гибкие спины дельфинов, преследующих летучих рыбок, воздух пах солью, а прозрачная речная вода темнела, наливаясь глубокой синевой. Чайки медленно парили над шхуной, печально перекликаясь странными голосами: «Текели-ли… текели-ли…» — Грот поднимай! – командовал Хорт. К удивлению Трикса, артисты, коротко посовещавшись, выбрали один из канатов и принялись дружно его тянуть. — Тяни стаксели! Дружно! Паклус крякнул и принялся помогать артистам. — Шкаторину крепите, рыбьи дети! Вяжи к уишбону! Халанбери, восторженно наблюдающий за происходящим, даже засунул палец в рот. Это тут же заметил Хорт, рявкнувший: — Юнга! Палец изо рта вынь! Марш в камбуз, поможешь Иену картошку чистить! Трикс подавил невольное желание последовать за малышом, подальше от сурового капитана. Но, в конце концов, он был не какой-нибудь там сопливый мальчишка, он был юный маг… — Волшебник, уснул? – Хорт обратил внимание и на него. – А ну, где там твой ветер? Я держу курс, а ты паруса надувай! Трикс опасливо покосился на груду серых старых парусов, полощущуюся у него над головой. Хлопали плохо натянутые веревки и веревочки, трещали на ветру заплатки на гроте… — Айпод… — пробормотал Трикс, открывая заклинательную книгу. Так… это огненная стена… это призыв к Щавелю о помощи… замечательное заклинание, только немножко стыдно будет кричать «О великий волшебник, услышь нерадивого ученика…» Ага. Вот оно. Трикс откашлялся, привлекая внимание команды. Для мага главное – чтобы его слышали и верили ему… — Первый робкий порыв ветра пронесся над землей, пригибая траву и срывая листья с деревьев. Ярко светило солнце и в свете его… Трикс замолк. То ли Щавель не подумал о том, что время суток имеет обыкновение меняться, то ли забыл, что корабли ходят по морю, а не по суше. Но заклинание очень хорошо подходило для высокого холма, сидя на котором Щавель его сочинял. И не слишком-то годилось для моря. — Сто якорей тебе за пазуху! – воскликнул Хорт. – Ты будешь заклинать ветер или нет? Ты вообще колдовать умеешь? Из кармана у Трикса выглянула Аннет. Тревожно посмотрела на мальчика. Трикс откашлялся снова. Пробежал глазами по тексту – и опустил руку с магической книгой. — Над седой равниной моря ветер собирал тучи, — громко сказал он. – Подобный черной молнии буревестник метался между тучами и морем. Чайки стонали и метались над морем, пытаясь скрыть свой страх перед приближающейся бурей… Ему казалось, что он делает что-то немножко не так. Что стоит чуть-чуть иначе переставить слова, и заклинание зазвучит на весь мир, встряхнет океан до дна, омоем самые высокие горы солеными пенными валами… — Трикс! – завопил Паклус, в ужасе озираясь. В небе откуда-то и впрямь взялся буревестник, суматошно мечущийся вверх-вниз. Чайки истошно орали. Со всех сторон наползали тяжелые свинцовые облака. – Трикс, не бурю! Не бурю, а ветер! Только ветер в корму! — Синим пламенем пылали молнии, утопая в пучине моря… Ударил громовой раскат. Синяя молния ударила в воду по правую борту от шхуны, вода зашипела, выплескиваясь клубами пара. Трикс замотал головой, соображая, что происходит. Торопливо продолжил: – Ветер, ветер пришел вослед тучам и молниям! Ветер был могуч, он стаями гнал тучи в небесах! И наткнувшись на маленькую шхуну, он подхватил ее своей ласковой и сильной рукой – и погнал, погнал, погнал вперед! Вслед за кораблем коварных витамантов, что увозили княжну Тиану в плен. Вслед за кораблем витамантов – но с удвоенной, с утроенной скоростью! По корме будто хлопнуло что-то. Паруса с грохотом надулись. Каждый несчастный топсель выгнулся, ловя ветер. Почти отрываясь от воды шхуна понеслась вперед. А вслед за ней, клокоча и сверкая молниями, несся свирепый шторм. — Волшебник, быстрее не надо! – крикнул Хорт. – Паруса не выдержат! Трикс оглянулся, посмотрел на пронзенное молниями, клубящееся тучами небо за кормой. И решил, что будет смотреть только вперед. — А ты и впрямь прирожденный волшебник! – одобрительно сказал Паклус. Рыцарь дружелюбно оскалился и ткнул Трикса кулаком в бок. – Пройдет лет сорок, может быть даже тридцать – и я без страха встану рядом с тобой в настоящем бою! Трикс не был уверен, что это очень уж сильный комплимент. Но спорить не стал, а вместо того крикнул Хорту: — Чем еще я могу помочь, капитан? Хорт окинул взглядом палубу, на которую летели пенные брызги, чистый горизонт впереди, ревущую бурю за спиной и сказал: — Ступай в камбуз, помоги чистить картошку. На свежем воздухе всегда хороший аппетит. Может быть, Трикса бы утешило то, что сказал Хорт, когда он скрылся на камбузе. А Хорт сказал следующее: — Он слишком силен для таких простых дел, как попутный ветер. Слишком силен и слишком юн. Пусть повременит с волшебством. Но Трикс этого не слышал. Он спустился на грязноватый камбуз, где в свете масляной лампы Халанбери чистил картошку, а Иен помогал малышу своими рассказами: — Вот, помнится, дежурил я на кухне в приюте. И надо было нам перечистить пять ведер картошки, а ножик был только один и тупой… При появлении Трикса Иен вскочил и изобразил бурную деятельность: принялся собирать картофельную шелуху, наполнять водой кастрюлю и разжигать в печи огонь, причем все одновременно. Но Трикс не стал ругать его за нерадивость. Он сел в уголке, достал Айпод и принялся внимательно читать заклинание, навевающее на врага глубокий сон. Вроде бы все было в порядке. Тут было и про море, и про корабль. Тут Щавель не ошибся. Открытым оставался один вопрос – в кого (или во что) ему превратить Тиану? — Иен, если бы ты мог на время в кого-то превратиться, ты бы кем стал? – спросил он. — Королем, — резонно ответил Иен. – И мага, который меня превратил, тут же казнил бы. — А если выбирать из зверей? — Драконом! — Понятно, — пробормотал Трикс. – Халанбери, а ты кем бы хотел стать? — Жабой, — сказал малыш. – Ага. Жабой! — Почему? – растерялся Трикс. — Ну она прыгает так смешно. А еще может и в воде жить, и на суше. Здорово, ага? Трикс махнул рукой и глубоко задумался. На этом мы его и оставим на время. Все-таки это очень сложная задача – придумать такое превращение, чтобы самая капризная девчонка не обиделась. А шхуна тем временем мчалась на крыльях бури, неуклонно нагоняя корабль витамантов…
|
|
|
облако тэгов
