Этот рисунок — загадка.

Когда-то давным-давно я скопировал его, кажется у Александра Лукашина. Но источник не записал. Память подсказывает мне, что это автошарж.

Увы, ни Лукашин, ни большой лемолог Виктор Язневич ничего не могут сказать о том, где и когда был опубликован этот рисунок. Загадка!

Из письма Лема переводчику Дмитрию Брускину от 26 апреля 1962 года:

Проблема установления контактов между людьми и жителями других миров в SOLARIS имеет другой характер, нежели в "Эдеме" или в "Крысах". В принципе, вопрос, будет ли соглашение между людьми и этим "думающим океаном" на Solaris возможным, я оставляю открытым, но обозначаю возможности такого контакта. Проблема в SOLARIS представляется другой. Это другой срез проблемы, которую можно назвать "встречей с Неизвестным в Космосе". Дело в том, что, в принципе, ничего не известно о том, что ожидает людей на других планетах. Однако это незнание не является уже в настоящее время вакуумом, ибо произошло его наполнение усилиями различных писателей, особенно американских, и образовались, к сожалению, стереотипы: или возможен будет быстрый контакт, установление понимания для мира и сотрудничества, или же дело дойдет до антагонистического конфликта, в том числе с концепциями "межпланетных войн". Я считаю, что это приземление проблемы. Главное, мне кажется, что человечество должно быть подготовлено к сюрпризам в Космосе, то есть к встрече таких явлений, с которыми на Земле в принципе не встретишься, и люди будут вынуждены на эти новые качества как-то реагировать. SOLARIS не теоретический трактат о возможностях открытия непонятных явлений. Мне пришлось как писателю создать какую-то ситуацию такого типа, что, с одной стороны, человечество выходит в Космос, а с другой, на его пути загадочное Неизвестное. Но понимать Неизвестное по меркам степени эволюции социотехнических систем: Те, на миллион лет впереди нас в развитии цивилизации, или, наоборот, мы их опережаем, — я считаю такую модель явления чисто механистической. Я считал, что необходимо ввести качества другого типа, а не только различия чисто количественные (как то, что везде есть разные существа, но они, например, имеют шесть пальцев, или знают способы высвобождения энергетических ресурсов атомов, которых мы не знаем, и т.д.). Вся история SOLARIS — это именно попытка представить что-то такое чрезвычайно важное, что с точки зрения познавательной, эмоциональной, нравственной не имеет места. Люди, с одной стороны, понимают, что стоят перед необычным явлением (иная биологическая и психологическая жизнь), но, с другой стороны, различия между людьми и Той стороной настолько велики, что здесь есть место для возможных недоразумений, драм, и т.д.

Палеонтология и имя Станислава Лема однажды пересеклись в причудливом мире ассоциаций, потому что к длинному списку родов и видов навсегда исчезнувших животных мне захотелось добавить новые. Палеонтология сама по себе тошнотворно унылая наука, в особенности ее неизбежная описательная часть. Названия новых находок, как правило, несут на себе печать неимоверной скуки и пыльной тоски, происходящих то ли от пестрящего однообразия признаков в виде бугорков, струек, ребрышек и прочих аксессуаров сохранившихся окаменелостей, то ли от нескончаемого занудства авторов. И вдруг Лем... Фантастические, неуловимые и неподдающиеся элементарно прямому восприятию абстракции, заключенные в доступных нам словах "резерв" или таинственных и интригующих непривычных звукосочетаниях, которые одновременно напоминают знакомые части родной речи: гламбус, эборет, сепульки...

Загадочная прелесть предметов и явлений из обихода лемовских звездожителей с неведомых субстанций, плавающих без руля и ветрил в космических далях, привлекла и очаровала меня очень давно. Тогда только-только начали появляться переводы Станислава Лема, потом возник настоящий бум вокруг всего, что издавалось. Для меня же самым пленительным творением с первой минуты знакомства и поныне остались "Звездные дневники Ийона Тихого".

Шло время. Накапливался материал, пора было дать ему научный статус. В память о светлой и безмятежной радости, почти восторге, которые с тех пор уже почти не приходили ко мне, в знак моей глубокой благодарности к писателю за испытанные чувства я описала и назвала в 1972 году некоторых из самых древних грызунов, которые жили почти 40 миллионов лет назад в Монголии и в Зайсанской впадине, — Сепулькомис эборетус (Sepulkomys eboretus) и Ардиномис гламбус (Ardynomys glambus). Подлинный образ жизни этих созданий вряд ли будет когда разгадан. Но все же о нем можно сказать немного больше, чем о сепульках, потому что кое-что осталось: черепа и зубы. Отдаленные аналогии наводят на мысль о том, что своим видом те звери напоминали слепышей и почти постоянно пребывали под землей. Под землей были их жилища, там же находили они и свое пропитание.

Нина Семёновна Шевырёва (1931-1996)

К сожалению, некоторые имена, данные Ниной Семёновной, ныне считаются невалидными. Сепулькомис, по мнению других учёных, оказался вовсе даже Cyclomylus. Вот для интересу фрагмент черепа этого ископаемого грызуна (даже в стереоскопическом варианте), увеличенный. Как уж там господа палеонтологи умудряются различать этих грызунов! Так что это фантастическое имя останется лишь в истории, увы...

Сегодня исполняется 79 лет Францу Роттенштайнеру. Франц — библиотекарь, критик, переводчик, редактор и издатель журнала "Quarber Merkur", автор работ "Научно-фантастические книги", "Книги фэнтези", составитель более 50 антологий. Долгое время был литературным агентом Лема.

На фото: Роттенштайнер и Лем в парке венского дворца Шёнбрунн

Японский сборник Лема 1980 года. Перевод Фуками Дана. Художник Тё Дзинсэй. Полный Пиркс.