Эрнст Т. А. Гофман «Житейские воззрения Кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера...»

Замечательный роман-шедевр Гофмана, оказавший огромное влияние на русскую литературу, особенно на ее так на. «мистическую ветвь» (Достоевский, Булгаков, В. Орлов). Глубокая философская сказка о столкновении двух миров: мира обываетелей, филистеров-буржуа, прагматиков-рационалистов с любимым гофмановским героем: неприякаянным художником, скитальцем, житейским неудачником, неизлечимым романтиком. Эти миры олицетворяют соответственно кот Мурр, ведущий собственные записки, и его хозяин, композитор И. Крейслер. Причем мир филистеров-рационалистов, презирая «этих чокнутых художников» подсознательно стремится подражать им, что замечательно видно на примере «Записок» вышеупомянутого кота. Так возникает еще одна важная для Гофмана тема: тема двойничества, тема подлинных и подменных, ложных сущностей («Двойничество» — одна из любимых тем и русских мистических писателей). «Записки...» отличает и фирменный гофмановский юмор: иронично-саркастический и, одновременно, прозрачный и легкий.Высший Балл!

После ознакомления с множественными перипетиями в жизни Гофмана роман воспринимается скорее как трагическая автобиография. Под тончайшей иронией проступает неизгладимая боль по утраченной любви — чувстве, которое неведомо закоснелому душой обществу. Обществу, в которое так старается влиться Кот Мурр — он же сам Теодор Амадей. Отсюда, неизбежность возникновения некоего разделения жизненных идеалов, свойственная романтикам. Полет мысли, прерываемый серостью повседневности, приправленной, к тому же, однообразными лицами, побуждениями, всеобщим ханжеством. Эта двойственность сквозит и в самом построении текста — здесь и поэтические порывы Крейслера и рациональные рассуждения Мурра.

Книга становиться особенно актуальной в наше время, когда личность обезличивается, а желание показать себя заключается преимущественно лишь в эпатажных нарядах под «скорлупой которых нет ядра»...

Для «последних романтиков» роман, скорее всего, оставит горькое послевкусие пережитого собственного жизненного опыта. «Житейские воззрения...» могли бы быть автобиографией для многих, кто ощутил на себе непрощающую лицемерность современного общества.

Очень интересное произведение. Когда вчитаешься в этот такой несовременный, такой затягивающий своей обстоятельностью стиль, оторваться весьма трудно. Увы, сейчас трудно прочувствовать остроту сатирических деталей, глубину сарказма — это все было весьма современно, но юмор, ирония, изящество владения словом абсолютно не стареют.

Ужасно мне нравится это словосочетание: «макулатурные листы»... :smile:

Хорошо или не плохо?

Много точных замечаний, наблюдений, сатиры и просто Гофмана...

Значит хорошо, но не отлично. Почему не отлично? Это произведение считается лучшим произведением Гофмана, а с этим трудно согласиться.

Скажу сразу — это не сказка, а скорее притча. Философская, фантастическая, но всё же притча. И это не только автобиографический роман про кота.

Кто такой Мурр? Это кот, который в силу своего неограниченного таланта и тягой к знанию стал настоящей эстетской натурой. Но где и знания, там и горе от ума. Роман (а точнее — его главная часть) показывает, что бывает с теми, кто не может приспособиться к настоящей жизни; кто смотрит на происходящее через одну линзу очков. Кто считает себя умным, и страдает от неспособности противостоять реальному миру. Несмотря на то, что Мурру невероятно везло в некоторых ситуациях, ему всё равно приходилось переосмысливать свою жизнь. И эта история не только прекрасна, но и поучительна.

Вторая история — псевдобиография музыканта Крейслера (псевдоним Гоффмана). Замечательная иллюстрация иронии, шарма и богатства литературного языка Э.Т.А. Сюжетно — история любви на фоне постоянных дворцовых интриг и не простых отношений между княжеской свитой и членами семьи. Здесь Гоффман проводит замечательную параллель между Мурром и Крейслером — оба страдают от собственного ума, оба несчастливы в любви, оба пытаются адаптироваться в непростом обществе. Вот только исход у них разных. А точнее, его нет.

Роман, к сожалению, не закончен. То ли намеренно, то ли случайно. Как бы ни то ни было, со смертью Мурра (реального кота писателя) заканчивается и рукопись. В то время как история кота заканчивается весьма многообещающе

То история музыканта грубо обрывается на полуслове, и чем закончатся его непростые похождения и княжеские интриги уже не узнаем. Печально.

Тем не менее, роман стоит прочтения. Невероятно красивый язык — образец качественной литературы, философия, мораль уж точно не оставят никого равнодушным.

Начать, пожалуй, следует с того, что, коту Мурру посвящена лишь половина книги. Вторая половина книги — это растерзанная котом биография капельмейстера Крейслера, на листах которой он и принялся излагать свои житейские воззрения, а лучше сказать — автобиографию с уклоном в философско-иронические дебри. Из-за такой, пусть и намеренной фрагментарности, книгу читать довольно неудобно, а, самое главное, даже после прочтения и обдумывания, решительно не ясно как и зачем связаны две эти, по правде говоря, совсем разных истории. Пусть это будет данью Гофмана литературе абсурда, хотя лично мне этот приём вовсе и не пришёлся по вкусу. Хотя иногда и кажется, что есть какая-то перекличка в смыслах между двумя частями, однако, не решаюсь сказать наверняка, уж не додумываю я тут лишнего, невольно пытаясь выдать желаемое за действительное.

Гофман словоохотлив до графомании, к месту и ни к месту ударяется в пространные рассуждения и описания причудливых (но, право слово, приедающихся очень скоро) фантасмагорий, которые его герои переживают в неких нервических припадках и приступах экзальтации. Язык немного тяжеловат и старомоден на мой вкус, и от этого книга читается ещё труднее.

Несколько выше я пишу об иронических дебрях, так вот, не смотря на то, что не раз я улыбался меткому словцу или забавному обороту, гораздо чаще возникает ситуация, когда ты понимаешь, что тут замешана ирония, но не ощущаешь её. Возможно, сейчас, в совершенно другой эпохе и совершенно ином месте, уже не все смыслы видятся такими же, какими они казались современникам. Если ещё можно угадать прямую связь котов-буршей с буйным немецким студенчеством, то уж что значит выражение «обрезать косу» — это тайна за семью печатями.

Признаться по правде, часть с биографией капельмейстера выглядит слабее, чем жизнеописание Мурра: патока романтизма, елей любовных порывов тургеневских девушек, и не только девушек (хотя, конечно, Тургенев родился как раз в год первого издания книги) — всё это приторно на грани пошлости.

Мурр... ну, а что же милый Мурр? История кота рассказана вполне доходчиво и остроумно, с обличением пороков современного автору общества, параллели с которым можно провести и в наши дни. Ей-богу, лично на мой вкус, не будь этих странных «макулатурных листов», книга бы только выиграла.

P.S. в начале хотел написать о том, что это самая слабая книга, которая мне попалась в этом году, мы мучили друг друга непомерно долго. Но, ближе к середине я как-то втянулся, и хотя герои крейслеровской части и выглядят, мягко говоря, чудаковато, нередко и вовсе гротескно — кажется, всё же, полюбил и привязался к ним.

Сейчас я этот роман не читал – слушал. Спасибо (в больших кавычках) больничному лечению. И вот сейчас спустя десять лет после прочтения уже книжного, я удивился: как это раньше не запомнилась концовка? Да, по большому счёту, помнилось только бичевание филистерства в половине от лица кота (то самое М.П.). И все. Ну и, пожалуй, то, что роман казался нудным (особенно после “Эликсиров дьявола”) – читал я его, читал, а он никак не кончался… Хотя последнее, увы, не изменилось и сейчас. Все-таки старинная манера писать обстоятельно, растягивать повествование пафосом и манерностью наскучивает, и иногда ох как наскучивает…

Впрочем, на этот раз (видимо повзрослел я за эти десять лет) осознание факта, что это главный роман у Гофмана интерес поддерживало. И было приятно смотреть, как автор будто впрыскивает в него главные свои темы, главные мысли и наработки. И разбирать это тоже интересно. Интересно ловит какие-то другие его произведения тут. Вот и мелькнувшие двойники. И упомянутая мельком собака Берганца. И преступление в прошлом и преступный монах, будто сбежавший из «Эликсиров дьявола». И кот, сатирически отражающий мир света и творческой братии, да и вообще мир людей – тоже символически гофмановский. Ну и сам Крейслер. Давний герой автора и его альтер-эго, настолько явное, что он сдабривает его биографию своей; и не являются ли эстетические нормы Крайслера нормами самого Гофмана? А Абрагам Лисков – настройщик роялей, учитель и старший друг Крейслера – это всё то доброе и волшебное, что было в произведениях автора и раньше – эдакий многознающий волшебник-учитель, со своими тайнами и душевными ранами (по-моему, история с невидимой девушкой – одна из самых интересных тут).

Да, роман тянулся, был загущен многословием и пафосом, да и происходило в нём не так уж и много – житие учёного кота улыбало, но не более; история Крейслера содержала интересные и местами запоминающиеся детали, однако, казалось, что сюжет её так и замкнётся в романтическом треугольнике Юлия-Крейслер-Гедвига. Однако к концу вдруг разожглось, да не на шутку! Возник откуда-то клубок, сотканный трагичным прошлым и сжимающийся в не менее трагичном настоящем. Сложный клубок. Даже кровь хлынула. И обидно сделалось – что на этом-то месте и кончается всё, только по-волчьи подхлестнув аппетит. И если помнится после первого прочтения, мне хотелось сказать: да, кое-что интересно, но продолжение я читать бы не стал (странно, я что читал тогда не так внимательно, что ли?). То сейчас я прочитал бы, и с большой охотой – особенное, если этот накал сохранился бы (а по примечанию автора, на то надежда была). Но, увы… Свойства многих Magnum opus – быть трагическим образом незавершёнными…

Сложно, неоднозначно, но интересно. Это если вкратце. Подробнее высказаться о романе — задача нелёгкая, ибо граней, оттенков, смыслов, вопросов и выводов гораздо больше, чем кажется при прочтении. И, разумеется, впечатление первичное, то есть возникающее во время знакомства с текстом и сразу после завершения оного, и то, которое кристаллизуется спустя определённое время — отличаются друг от друга. Не радикально, но достаточно. В этом я убеждён, хотя и пишу отзыв всего через два с половиной часа по окончанию чтения.

На поверхности мы видим типичное столкновение мира мещанского, обывательского и мира чистого творчества и полёта мысли. Казалось бы, избитая тема даже по тем временам. Тем не менее, раскрыта он своеобразно, ибо Гофман — писатель неординарный. Более того, роман в определённой степени автобиографичный. Достаточно вспомнить, что один из псевдонимов Гофмана — Иоганн Крейслер, а его кота звали Мурр. Что ж, в этом улавливается и комедия, и драма произведения.

Центральное место произведения занимают рассужденим о творчестве и личности творца. Разделение на гениев и ремесленников — это не только боль главных героев (Крейслера и Мурра), но и данность реальности, эдакое диалектическое столкновение и единство противоположностей. Другой парой, очевидно, являются «нормальное» общество и творцы прекрасного.

На примере кота Мурра очень тонко показано становление гения, человека не от мира сего. Причём это подано с иронией и базапелляционной уверенностью в собственное совершенство, которое присуще, пожалуй, только котам. При этом видны терзания и метания в поиске места в жизни и признания, притягательность и губительность соблазнов. «Макулатурные листы» понравились куда меньше в силу того, что сама история с интригами в безвестном немецком княжестве не столь привлекательна, как похождения и рассуждения учёного кота.

К чему никогда нет претензий в произведениях Гофмана — язык и стилистика. Они привычно на высоте. Пусть манера весьма изыскана и слишком непривычна для нашего времени, она прекрасна. В наш век аббревиатур, сокращений и малоречивости, тексты Гофмана — настоящий кладезь красноречия и безупречного «высокого» языка. Собственно, «Житейские воззрения кота Мурра» являются хрестоматийным примером мастерства автора. Несмотря на вполне определённую сложность восприятия. Всё же роман философский, а не развлекательное чтиво.

С книгами Гофмана у меня отношения сложные. Тяжело он читается, долго, слишком витиевато и многословно выражается. Но как-то потом долго вспоминаются его книги, чем-то он всё-таки меня неизменно цепляет.

Вот и воззрения кота поначалу казались скучными, особенно же скучны были отрывки про княжеский двор, маэстро Абрагама и Крейслера. Но как-то постепенно пошло веселее, Гофману удалось заинтриговать меня сюжетом, так что даже стало жаль, что многие тайны так и не раскрылись и история Крейслера в связи со смертью кота и обрывом его записок осталась не завершена. Еще мне почему-то было очень досадно, что не указана причина смерти кота: как Мурра-персонажа, так и его прототипа.

В книге кроме житейских воззрений кота довольно много житейских воззрений собаки — пуделя Понто, приятеля Мурра. И надо сказать, что пуделиные воззрения отличаются куда большей житейский мудростью и многое в поведении человека изобличают прямым текстом, тогда как речи кота более иносказательны, и часто не очень-то умны, но в том-то вся и прелесть. Кот — во многом пародия на человека.

Выбранный Гофманом прием перемежать записки кота биографией Крейслера, причем обрывая на полуслове и то и другое, мне до сих пор нигде не встречался. Это было интересно. Юмор Гофмана тоже очень хорош и многогранен: где-то уход в пародию, где-то в сатиру, где-то в иронию.

Вот например: «... да и много спустя после того, как я столь решительно высказался против лености, никому не приходило в голову требовать, чтобы я на собственном примере показал проповедуемое мною геройство».

Гофмана-юмориста я увидела впервые, раньше совсем не замечала за ним этого качества.

«Меня до сих пор поражает глубина этих афоризмов, смысла коих я до сего дня так и не понял.»

«Не стану перечислять здесь всех книг, без разбору прочитанных в те месяцы поэтической грусти, ― отчасти потому, что надеюсь найти для этого более подходящее место, отчасти потому, что я уже забыл их заглавия, ― опять-таки до некоторой степени по той причине, что я взял себе за правило заглавий не читать, а потому никогда и не знал их.»

«Житейские воззрения кота Мурра» радуют глубиной своей поверхностности. Жизнь и философия кота, который проходит в своём развитии стадии ребёнка, молодого повесы, светского льва, перемежаются листами биографии его хозяина. Поначалу кажется, что между ними нет вовсе никакой связи, но чем дальше, тем отчётливей видны параллели. Судьбы, характеры, взгляды. Нам дают размышления кота, чтобы мы увидели в нём то, чего иначе не заметили бы в человеке.

Очень уютная атмосфера: кот, книги, музыка, светские беседы. И почти никакой остросюжетности. Но и это приятно.

Когда у Робин Хобб ничего не происходит, я начинаю ныть, громко жаловаться и страдать почти так же, как её герои в этот момент.

Когда у Гофмана ничего не происходит, я начинаю столь же громко восхищаться речью (речью переводчика, да, но и оригинал явно на неё повлиял), атмосферой, образами. Возможно (и весьма вероятно), для мира, в котором жил Гофман, это всё абсолютно нормально, но других немцев начала позапрошлого века я не читала (или не помню, что читала), поэтому меня произведения Гофмана очаровывают.

Да и «Житейские воззрения кота Мурра» только ощущаются, как прогулка по парку под отдалённые звуки органной музыки. На самом деле, там очень много событий.