Хочу представить вашему вниманию переводную книгу, опубликованную в этом году. Это, как я понимаю, дебютный роман автора, опытного журналиста.
 |
|
Если вкратце — это отличный научно фантастический политический триллер «ближнего прицела». Книга может и не восхищающая вершинами литературного стиля, хотя и претензии предъявить там не к чему, однако явно выделяющаяся на фоне того же «Марсианина» Вейра, с которого вроде бы началась нынешняя волна возрождения классической Hard SF. Роман ценный в том числе таким своим качеством, которое я бы назвал мрачным оптимизмом[1].
Автор смотрит в ближайшее будущее, 70-е годы текущего столетия. Время, до которого вряд ли доживут многие из нашего поколения 40-50-летних, но имеют все шансы дожить наши дети. И предвидит он там успешное освоение термоядерной энергии и (наконец-то) начало заселения ближнего космоса. Вот только чтобы человечество сделало этот шаг из своей колыбели, с колыбелью должен был случится экологический коллапс, а людям пришлось вслушаться в «музыку» ангелов Апокалипсиса.
Главный герой роман — Кэден Дэкерт, воевал в Ливане, остался почти единственным выжившим из отряда, которым когда-то командовал. Он возненавидел войну и именно для того, чтобы сбежать от неё, улетает на Луну. Смертельно опасное место, где люди не убиваю друг-друга, но готовы помогать себе подобным, невзирая на национальность и государственную принадлежность, пусть добывающие лунные базы разных государств и остаются конкурентами.
Да только, за какие-то неполные 15 лет, на его глазах лунные колонисты, из спасителей человечества превращаются в винтики системы. Той самой системы, которая «готова на любое преступление ради 300% прибыли».
И вот преступление (первое из череды) совершено, и на маленьком и враждебном человеку шарике люди начинают с пугающей скоростью реализовывать планы на взаимоуничтожение, планы, которые, если они выйдут из под контроля, и захлестнут новой мировой войну Землю, способные если не совсем покончить с человечеством, то отбросить его на миллион лет назад, в новый каменный век.
Сможет ли он, один человек, не спасший когда-то своих подчинённых на «локальной» войне, непохожий ни на супермена, ни даже на архетипического гения сыска, буквально за считанные часы переломить то, что люди привыкли называть «злым роком», то что заставляет людей уничтожать друг-друга не глядя на замершую на последней черте стрелку часов судного дня?
Автор отвечает (не думаю, что будет большим спойлером) — «да». Это очень мрачное «да», но это «да». Делай, что должно, и дай миру (ещё один) шанс. Что с того, что земля остаётся во власти дьявольских хищных инстинктов? Бог не умер — просто, как говорит главный герой книги почти перед самой развязкой, «его на Земле представляют себе совсем неправильно». И пусть Луна (по его же словам) «оказалась чертовски близко к Земле», впереди — большой Космос. Пускай даже он ещё больше похож на Ад, чем изрытый кратерами пыльный камешек Луны…
Нельзя сказать, чтобы такой взгляд в будущее и на Землю был уж совсем новым. Хайнлайн, явную отсылку к которому автор оставляет уже в первых главах своего романа, был в полушаге именно от такой «Истории будущего». А уж если брать автора совсем уж классической такой «истории», Азимова, то в его временной линии Земле «Стальных пещер» явно предшествовало нечто подобное (хотя Азимов уж слишком увлечён своими позитронными роботами, аппроксимацией скорей каббалистических легенд, чем реалий НТР).
Как бы то ни было, такое «возвращение к истокам» (в отличие от явного фальшстарта Энди Вейра, скорее отвращающего человека от космоса[2]) можно только приветствовать. И рекомендовать. И тем читателям, кто просто хочет пощекотать нервы остросюжетным триллером на фоне в прямом и переносном смысле мрачных (но порой и потрясающе красивых) пейзажей Луны, и тем, кто не прочь подумать над тем «Кто мы? Куда мы идём?»
[1] Сравните с пониманием христианства, как трагического оптимизма у Э. Мунье.
[2] Вспомним хотя бы самый конец «Марсианина»:
цитата…если бы вы могли снова полететь на Марс, ну, если бы была еще одна миссия и вас бы позвали, вы бы согласились?— Ты что, пацан, спятил? — нахмурился Уотни.