— Ян, вы чегэкашник с солидным стажем, то есть по определению человек эрудированный, с аналитическим складом ума... Однако самый успешный ваш цикл «Ничья земля» — фантастический боевик. Мало того — боевик постапокалиптический. С чем связан столь, извините, неоригинальный выбор жанра?
— По поводу попадания романа в лениздатовскую серию «Фантастический боевик» вы трогаете меня за больное. Я много раз пытался убедить Александра Сидоровича, что это совершенно другой жанр — роман-предупреждение, социальная фантастика, да и не фантастика это, в общем-то, если разобраться, — но Сидорович был непреклонен. Доктор сказал в морг? Значит, в морг! И «Ничья Земля» вышла именно в этой серии.
С другой стороны, у Александра Викторовича был совершенно неубиваемый аргумент: «Ты хочешь, чтобы роман увидел свет? Назови его фантастикой. Иначе его просто не пропустят».
Но теперь, когда роман давно издан, переиздан и распродан, можно сказать: это не фантастический боевик. Это не постапокалипсис. Это не шпионский роман и не политический триллер. Это все вышеназванное в одном флаконе, жанровый коктейль многоцелевого действия.
Что касается моего ЧГКшно-брейнрингового прошлого, то именно старая закалка позволила мне написать книгу, в которой пять многослойных сюжетных линий, за которыми и уследить-то было трудно, благополучно сплетаются в довольно реалистичный и жесткий финал. Роман написан, как «паззл», и только в тот момент, когда последний элемент ложится на свое место, читатель имеет возможность увидеть полную картину, понять, что все, что он прочел раньше, оказалось вовсе не тем, чем казалось.
Что касаемо жанра... Вот поясните мне, чем плох постап? Почему постап не может быть хорошей литературой? Какое, вообще, отношение жанр имеет к литературной ценности произведения? Мне кажется, что такое вот отношение «через губу» к некоторым направлениям литературы свидетельствует лишь о снобизме критиков, и ни о чем больше!
«— Вас называют писателем-фантастом, Денис. И в каждой вашей книге есть фантастическое допущение. Почему именно фантастика для вас — основной жанр?
Голос у нее несколько лучше внешности, но не намного, хотя она пытается припустить чуть хрипотцы для сексуальности, только получается похоже на хронический ларингит. Но вопрос нормальный, без второго дна. Возможно, она даже читала «Факельное шествие». Или «Плохие новости на понедельник». Неважно, что... Важно, что читала.
— А почему нет? Чем фантастика хуже исторической драмы? Или городского романа? Скажите, Анна Каренина существовала в реальности? А каким был Кристобаль Колон, если он был? Тарас Бульба, князь Серебряный, Захар Беркут, д`Артаньян? Кто они? Исторические фигуры, плод воображения авторов? Или и то, и другое? Весь мир, который мы помним, выдуман писателями! Мы знаем войну 1812 года по роману Льва Толстого, революцию — по Лавреневу, Бабелю, Алексею Толстому. Все — войны, катаклизмы, великие открытия, научные свершения — для нас сохранили писатели. Кто из обычных людей станет читать хронику, когда есть романы? Восстание Спартака — это Джованьолли, ад — это Данте, Южная Америка — это Маркес. Каким останется в истории политик, зависит не от него и даже не от его дел, а от летописца. Что мы будем вспоминать о событии через 20-30-50 лет, зависит от того, что напишут о нем писатели».
Это из моего нового романа, который пишется уже больше года, из «Чужих снов».
И это тоже оттуда, чтобы я ответил вам не сам, а устами своего героя-писателя:
«— Меня считают фантастом, — продолжил Давыдов, улыбаясь, — но я не пишу фантастику. Я пишу о том, что мне интересно, что меня волнует. Мне надо сделать книгу такой, чтобы вы ее запомнили, чтобы порекомендовали прочесть ее вашим друзьям и близким. И если для этого нужно фантастическое допущение, то я с удовольствием его сделаю. И оно станет реальностью для тех, кто роман прочтет, полюбит моих героев и проживет с ними придуманный мною кусок жизни. Это не фантастика, это просто литература. В литературе нет высоких и низких жанров, есть хорошие писатели, которые пишут интересные книги, и плохие писатели, которые пишут книги скучные. Есть люди, не владеющие ремеслом, и люди, ремеслом владеющие. Одних вы будете читать даже если они напишут телефонный справочник, а других не будете, что бы они не написали. Первично читатель выбирает не жанр, а рассказчика. Вот и все. Я ответил на ваш вопрос?»
Поэтому позвольте мне не согласиться с «неоригинальным выбором жанра». Я писал о своей стране, о вашей стране, о политиках, о судьбах, о прошлом, которое называлось СССР, о будущем, которого может и не быть, если мы не поумнеем...
Как по мне — прекрасный выбор и жанра, и темы. И то, что читатели ругали, спорили или хвалили роман с одинаковым пылом, лишь подтверждает мою правоту.
— Может быть, я ошибаюсь, но до последнего времени украинская фантастика, кроме сочинений Федора Березина и «Глобального потепления» Яны Дубинянской, отличалась низкой политизированностью. Если и интересовала писателей история, то общесоветская или вовсе всемирная. На ваш взгляд, стоит ли ждать стремительного роста политического самосознания фантастических масс?
— Мне нравится Березин. Я с удовольствием читаю Дубинянскую. Не помню, кто сказал: «Фантастика — это окружающая нас реальность, доведенная до абсурда». Если политика есть в реальности, но она будет и на страницах книг, к какому бы жанру они ни относились. У меня политика есть в каждом из романов. Она — полноценное действующее лицо, пружина, которая двигает действие, формирует поступки и характеры героев. Достоверность текста достигается наличием в нем деталей окружающей жизни, а, значит, и политики.
Посмотрите на сегодняшний Майдан, на острую, неопрятную, грубую полемику вокруг него в Интернете, посмотрите на лучшие образчики современной литературы... Разве вы не видите, что рост политического самосознания фантастических масс уже состоялся? Фэндом раскололся по политическому признаку с первых дней протеста в Украине. Писатели оказались далеко не толерантны по отношению к политическим взглядам коллег, а вместе с ними в войну вступили и читатели. Есть вещи, которые не оставляют людей равнодушными. Хорошо, когда события объединяют, но нынешние скорее разъединяют, раскалывают сообщество. Это, увы, факт свершившийся. Ну что ж поделать? С этим жить...
Надо помнить, что мир вокруг очень сложен, неоднозначен и разнообразен. В нем нет двух цветов — добра и зла, черного и белого, в нем миллионы оттенков серого и всех остальных красок.
И, садясь за письменный стол, писатель обязан об этом помнить.
— Евгений Владимирович, что заставило вас, поэта с именем, известного переводчика и востребованного редактора-составителя, обратиться к прозе — причем к прозе, имеющей слабое отношение к реальности, данной нам в ощущениях?
— Вообще-то я обратился к прозе в 1980 году, к 1990 году трехтомный роман дописал, в 2000-м АСТ его издало, потом еще два романа вышло, и последние попадали в шорт-лист АБС-премии. Для меня роль поэта-переводчика-составителя, а еще и просто литературоведа более чем естественна. Но при советской власти я мог писать только в стол, вот и был переводчиком. А сейчас и пишу, и издаюсь. Деятельность же издателя и редактора для меня — естественное продолжение моей привязанности к станку Гутенберга, я в издательствах с переменным успехом сорок лет работаю. Так что проза, и притом ее издание, для меня — как раз главное дело. Насчет же фантастики, так я глубоко убежден, что другой литературы не бывает: уж если бель-летр, то всегда фантастика.
К тому же, если подходить менее серьезно, на рубеже XIX-XX веков существовавший в Москве торговый дом «Витковский и компания» печатал... обертки для конфет. И ведь это были купцы второй гильдии — мой прадед Вольдемар и дед Генрих-Вольдемар. Так что типографское дело для меня вообще природное.
— Критики головы сломали, пытаясь вписать вашего «Павла II» в определенный дискурс, отнести этот роман к какому-то направлению. Альтернативная история, мистика, магический реализм... Все не то. А сами вы как определяете жанр этой книги и ее продолжений?
— Полагаю, что это прежде всего альтернативная история (ветка где-то в 1982 году, а флэшбек с Федором Кузьмичом — скорее из области криптоистории, но она мне там сильно потребовалась, хотя к этому жанру я не привязан). Кроме того, это объективно предикционная сатира. Сами посмотрите, какие гнусные намеки в моем романе на людей, о самом существовании которых я не слыхал в даже в 2000-м, когда роман вышел, содержатся. Считайте, что мой роман — попытка реформировать будущее. К [счастью/к сожалению] она удалась (ненужное в данном случае пусть каждый зачеркнет сам).
Но если серьезно, то я испытываю чуть ли не физическое удовольствие, обнаруживая цитаты из моего «Чертовара» на каком-нибудь кожевенном сайте: кожевникам часто даже в нынешнем интернете способа выделки кожи взять негде. А откуда у меня? Знаете, с чем только поэт-переводчик не сталкивается: то терминологию шпагоглотателей выясняешь, то основы офенских языков, то терминологию конской упряжи. Поди узнай, скажем, что «серебряные» шпоры вообще не звенят, а какие звенят? Знаменитые петербургские савельевские, их до осени 1917 года делали. Очень много такой информации на полях переводческой работы скопилось. В итоге постепенно утилизирую у себя в прозе, причем и повторяться не стесняюсь.
Хотя, конечно, бывают и «вселенные» для одной книги, лучший пример — изумительный «Свет в окошке» Логинова.
— «Для кого пишут фантасты?» — такой вопрос когда-то задал Роман Арбитман писателю Дмитрию Биленкину. Перефразирую: для кого пишете вы, какой видите свою аудиторию? С учетом того, что фантастический прием в вашей прозе используется весьма своеобразно...
— Писатели пишут для себя, а коммерческие писатели — для редактора, который смотрит, чтобы «пипла хавала», то есть народ раскупил хотя бы тысяч пять экземпляров. Я плохого об этих писателях ничего сказать не хочу, но знаю, у кого сколько детей. Одного такого писателя спросил по-дружески: перечитывает ли он свой текст, когда пишет. Он честно сказал, что нет — нужно сдавать по книге каждые две недели. Я к этой породе не отношусь (хотя иной раз в такого писателя играю, даже псевдонима не беру: об этом ниже). Читатели у меня есть, причем весьма преданные, только не уверен, что число их переваливает за трехзначное. Правда, я отдаю свои книги в интернет, и в итоге меня даже с рутрекера можно скачать готовым «собранием сочинением». Так что читателей больше, наверное. Я пишу для того, кто сможет меня читать. Как я убедился, мой рассказ «Штабс-капитан Янов», откровенно написанный о В. Ф. Ходасевиче, прекрасно воспринимают даже те, кто имени Ходасевича не слышал. В этом отношении для меня эталон — сэр Терри Пратчетт. «Кто что понял, тот молодец, прочее за скобками, а не хочешь, так и не читай вовсе». Проблем с изданием у меня после выхода «Павла II» в принципе нет, а тиража особого все равно не будет. Писать для широких масс не могу: если массы читают Маркеса или Павича, так думаю, те же и меня поймут со временем. «Попаданцев» не читаю и не рассматриваю. Уж если альтернативка, то строго альтернативная — как у Тертлдава в «Агенте Византии» и «Флоте вторжения» (рад бы издать продолжение, да денег на такой проект не наберу, сколько по соображениям давно безгонорарных Первухиных и Ренаров не запасай). К слову: Ренара мы два тома переиздали, а то, что не переводилось никогда — оказалось куда лучше: романы «Синяя угроза», «Мастер света» и прочее. Это в работе. Вообще мы с современным автором работаем по принципу — «что у вас готового, что другие не берут, или что уже давно переиздать пора»? Так возникли «Темная сторона игры» Щепетнева и полный на сегодня «Ницан» Клугера. Когда оба напишут продолжения, очень надеюсь, что мимо нас не пронесут.
Вышло интервью Елены Улановой с почетными гостями прошлого "Зиланткона".
цитата
Иван Царевич и Кощей Бессмертный, Илья Муромец и Соловей-разбойник, Печорин и Чичиков, молодогвардейцы и Мальчиш-Плохиш, Румата Эсторский и дон Рэба… Герои и злодеи чьи, имена стали нарицательными. Произнося их, мы подразумеваем целый комплекс личностных качеств и поведенческих схем, главная из которых — способность своими поступками менять мир. К сожалению, за последние десятилетия отечественная проза не породила сколько-нибудь яркой «героической» звезды. О причинах подобной ситуации были написаны сотни статей и проведено множество дискуссий. Мы с трепетом ждем появления на литературной сцене новых героев и злодеев. Какими они будут? Об этом рассуждают писатели и журналисты, почетные гости прошедшего в ноябре 2013 года в Казани крупнейшего фестиваля фантастики и ролевых игр «Зиланткон»...
Евгений Гаглоев — один из самых популярных российских писателей. Читателям, вероятно, будет интересно узнать, что только лишь книгами для детей его творчество не ограничивается — захватывающие женские романы автора весьма популярны. В интервью Евгений Гаглоев рассказывает о своих героях, о творческих планах, об истории создания «зеркальной магии» и об отношении к критике.
— Странная вещь – книги из Вашего цикла «Зерцалия» покупают детям, однако ночью нередко и «Иллюзион», и «Трианон», и «Центурион» таинственным образом перемещаются под подушку к родителям. Как Вы, создатель этого фэнтези-мира, можете объяснить этот факт? — Это сложно объяснить. Мне самому интересна эта тема, а одним из любимейших фильмов детства является «Королевство кривых зеркал». Я стараюсь использовать нестандартные сюжетные ходы, описывать ситуации, близкие и понятные и подросткам, и взрослым. Не заигрываю с читателем, словно с несмышленым ребенком, чем грешат некоторые авторы, стараюсь общаться с подростками на понятном им языке. Ну и сюжетные линии «Зерцалии» — их несколько, и каждая уникальна по-своему. Что-то нравится юной аудитории, что-то — более взрослой. А вообще, может, просто в душе каждого взрослого продолжает жить ребенок, которому интересны не только классические, но и современные произведения для подростков?
— В одном из интервью Вы сказали, что в детстве зачитывались книгами Кира Булычева. Максим Полянский «взял» от Алисы Селезневой день рождения – 17 ноября. А какими чертами Гостьи из будущего вы стремились наделить Катерину Державину? — Катерина Державина, как и Алиса Селезнева, — это, прежде всего, обычная девочка, которая запросто может жить в соседнем подъезде. Она ничем не выделяется, разве что умеет дать сдачи обидчику и увлекается фехтованием. Катерине не нравится излишнее внимание, она не любит грубиянов и наглецов. Умная, добрая, справедливая, не зазнайка. Девчонка, которая запросто может дружить с мальчишками, не изображая жеманную недотрогу. Она горазда на разные выходки и не против приключений. Возможно, она и ссорится с друзьями, но готова ради них горы свернуть. Даже правда, которую она узнает о себе, не приводит ее в восторг, а скорее пугает. Она хочет просто радоваться жизни с родными и друзьями, а не участвовать в неких грандиозных событиях, решающих судьбу мира. Простая девчонка, каких миллионы. Которую читательницы – поклонницы «Зерцалии» — могут запросто ассоциировать с собой.
— Что подтолкнуло Вас к идее создания зеркальной магии? В Вашей жизни зеркала имеют какое-то особенное значение? — Эта тема давно меня интересовала. Я долго собирал различные идеи о необычном применении зеркал: слухи, статьи из так называемой «желтой прессы», городские легенды, различные приметы и суеверия. И в один прекрасный момент картинка сложилась воедино. Так и родилась идея о зазеркальном мире, где применяется именно зеркальная магия. Ну а в моей жизни зеркала особой роли не играют.
— Если бы съемки «Зерцалии» стартовали прямо сейчас, кого из российских актрис лично Вы утвердили бы на роль Катерины? — Я, к сожалению, не очень хорошо знаю наших актрис подходящего возраста. Ведь Катерине 15 лет. Так что пусть подходящую кандидатуру предлагают читатели. Знаю, что на роль Гертруды – одной из самых интересных злодеек серии, — поклонники книги предлагают Светлану Ходченкову, сыгравшую недавно антагонистку в «Росомахе». Вот с этим предложением я согласен. Светлана отлично вписалась бы в этот образ.
— Созданием продолжений каких советских книг-сказок Вы бы хотели заняться? — О, некоторым книгам лучше не писать продолжений, потому что все равно не сможешь сравниться с оригиналом, пользующимся всенародной любовью. Но если бы такое предложение поступило, с удовольствием написал бы несколько повестей о той же Алисе Селезневой. Возможно, еще одна история, происходящая в «Королевстве кривых зеркал». Развить эту тему, как в Америке поступили с «Страной Оз», сделать из нее красивый и масштабный долгоиграющий литературный проект. Ну и еще что-нибудь.
— Итак, прекрасная детская серия книг у Вас есть, интересные романы для представительниц прекрасного пола – тоже. Не хотелось ли Вам попробовать себя в жанре «суровой» мужской литературы? — Отчасти в этом ключе написан «Кошачий глаз». Это тоже подростковая фантастика, но ориентированная больше на мальчишек. Этакий боевик с примесью мистики и научной фантастики, где большой упор сделан на экшн, поединки и разборки со злодеями. Писать романы о бандитах и полицейских расследованиях мне точно не интересно, но если привнести в них немного мистики и хоррора – это уже другой разговор.
— Чем для Вас отличается работа над книгами для юных и для взрослых читателей? — В принципе, особых различий нет. И там, и там нельзя халтурить. Главное – книга должна быть интересной, должна захватывать, цеплять читателя с первых строчек и держать в напряжении до самой последней странички. И это не зависит от целевой аудитории.
— Как Вы считаете, стоит ли изучать фантастические произведения на уроках литературы в школе? Почему? — Думаю, стоит. Чтобы развивать у детей фантазию, способности к выдумыванию, к творчеству. Ведь именно фантастика зачастую заставляет нас представлять себе миры, в которых происходит действие книг. Ну а еще – чтобы разбавить интересными произведениями школьную классику, многие произведения из которой – давайте смотреть правде в глаза – скучноваты для школьников.
— Что означает Ваш ник (Latinos) на форуме издательства «Эксмо»? — Это просто ник, юношеское прозвище, и я даже не помню историю его происхождения. А еще под этим псевдонимом я публиковался в молодежной газете «5 углов» в самом начале своих писательских изысканий.
— Как Вы относитесь к критике своих произведений? — Когда критика чем-то обоснована, либо исходит от человека, разбирающегося в данной области — почему бы и нет? Но когда человек критикует, не читая книгу — это просто смешно. Мне как-то приходилось читать такие высказывания. Либо когда книгу начинает читать умудренный годами человек, который терпеть не может фантастику, а потом начинает возмущаться, забывая, что книга – фэнтези и адресована подросткам… Это тоже смешит. А вообще, сколько людей, столько и мнений. У каждого автора, у каждой книги есть свои поклонники и те, кому она не понравилась. Это нормальное явление. Но я критику стараюсь не читать. Да особо и некогда, нужно ведь работать над продолжением серии, ведь настоящих поклонников у этой саги, которые с нетерпением ждут следующих романов, куда больше, чем критиков.
Создавать миры фэнтези – особое искусство; населять их героями, понятными и близкими каждому подростку, и того сложнее, ведь дети, по признанию многих писателей, самые строгие критики, но вместе с тем и самые преданные поклонники. Украинская писательница Наталья Щерба в рассказывает о том, как создавались «Часодеи» и чем эти истории стали для неё.
— Наталья, «Часовой ключ» – книга, которая заложила основу серии «Часодеи», – буквально взорвала мир детской литературы. А чем эта книга стала лично для Вас?
— С самого начала – появления той первой крепкой идеи, впоследствии взятой за основу сюжета, я запланировала цикл из пяти-шести книг. Именно цикл, потому как «Часодеи» – это история с цельным сюжетом. В ней заложены три вещи, имеющие для меня в жизни первостепенное значение – это дружба, выбор между простым и правильным и ответ на вопрос, что такое Время.
— Сравнивать серию «Часодеи» с трилогией Э.Л. Джеймс «50 оттенков» немного странно, если честно – диаметрально противоположная читательская аудитория, разные жанры, разные миры, наконец. Однако всё же рискнем. Какова, на Ваш взгляд, главная причина того, что в рамках дебатов перед вручением авторитетной премии «Ревизор» саге для подростков удалось обойти мировой «взрослый» бестселлер?
— Да, очень приятно, что работу «Часодеев» оценили профессионалы книжной отрасли. Горжусь своим издательством «Росмэн», которое поверило в часовой мир не меньше, чем автор и приложило все силы к качественному изданию и продвижению книги. А ещё в тот день я получила много поздравлений от читателей, и это было так здорово!
— Совокупный тираж «Часодеев» превысил 300 000 экземпляров – фантастическая цифра для русскоязычной литературы. Вы помните момент, когда почувствовали себя, без ложной скромности, знаменитой?
— Я помню, когда почувствовала себя по-настоящему счастливой – когда увидела первый рисунок по «Часодеям». Это была прекраснейшая работа Диноры Нуртдиновой: Василиса, Фэш и Ник, каждый на полоске своего мира. Чудесное, ни с чем не сравнимое ощущение – видеть, как твой мир оживает в рисунках читателей. Сейчас таких работ собралось несколько тысяч, но я не перестаю удивляться каждому новому арту, все интересны по-своему. А сколько ребята изготавливают поделок – часолисты, часовые стрелы, куклы и украшения в стиле клокпанк, — вот это всё наблюдать – и есть самое прекрасное чувство, самые положительные эмоции.
— В то же время феноменальный успех «Часодеев» — это, на наш взгляд, некая планка для автора. Что вдохновляет Вас на создание новых произведений?
— Вдохновляет всё, что я вижу и чувствую в жизни: люди, события, путешествия, впечатления. Волшебство в обычных вещах. И – ежедневная работа над собой, постоянное оттачивание стиля, учёба и поиск новых решений. Писательство – трудная профессия, но и невероятно интересная, развивающая воображение, ум, интеллект, способность к неординарному мышлению.
— Недавно «Новости литературы» представили читателям фото кабинетов известных российских и украинских писателей. А где создавались «Часодеи»? Как выглядит Ваш кабинет? Есть ли у Вас какие-нибудь писательские «талисманы»?
— О да, у меня прекрасный личный уголок. Стол, окружённый «талисманами» — совами – стеклянными, керамическими, шерстяными, железными и даже бумажными, огромные тикающие часы на стене и гора блокнотов с самыми разными записями – схемами, дневниками, картами и рисунками. Обычный такой творческий беспорядок.
— Знаем, что первых читателей Вашей новой книги «Часограмма» ждет сюрприз – таинственное «перехваченное письмо». Приоткройте завесу тайны – о чем в нем идет речь?
— Это письмо – самая настоящая вещь из часодейного мира! В нём повествуется о некое важной (действительно важной!) тайне, которая полностью раскроется только после прочтения заключительной, шестой книги «Часодеев».
— «Часограмма» – предпоследняя книга серии. Какие эмоции вызывает у Вас скорое расставание с героями?
— Самые разные – грусть, радость, волнение. Я знаю, конечно, что уже никогда не смогу расстаться с героями – они всегда будут жить в моём сердце. Но история близится к финалу и должна быть завершена вовремя.
- Планируете ли Вы продолжать работу в жанре подросткового фэнтези или, может, создадите что-то столь же впечатляющее для взрослой аудитории?
— Мне нравится писать для подростков – это отличный возраст, когда происходит перелом в сознании, меняется мировоззрение, но ещё сильна вера в чудо и волшебство. Это время больших перемен и время становления личности, выбор жизненной позиции и определение мечты как цели, даже самой заветной и несбыточной. Подростковая фантастика – интереснейший жанр, в котором найдётся что сказать и о чём поговорить. Да, у меня есть определённые задумки на будущее, но для каждой истории своё время.
— Если бы в нашу реальность «просочилась» магия из Ваших книг, как думаете, каким бы стал мир, как бы он изменился?
— А как же! Мы не узнали бы электричества, зато постигли бы часовые законы времени. А ещё научились управлять часолётами и турбийонами, узнавать друг друга по часограммам, ходить в гости через зеркала по временным переходам, тратить эфлары и минутки, а ещё вовсю обсуждали бы, сократится Временной разрыв между планетами или всё-таки обойдётся.
— Живя в самом сердце Карпат, поневоле впитываешь легенды и сказания, «обитающие» в этом прекрасном и загадочном уголке Украины. Нашли ли они отражение в Ваших книгах?
— О, я очень люблю Карпаты! Это благословенный край, наполненный живой силой и волшебной энергией древних озёр, извилистых горных хребтов, сверкающих водопадов и чарующих лесистых склонов, окрыленных запахом мелиссы, мяты и душистого чабреца. Я часто хожу в горы и каждый раз открываю что-то новое для себя, что-то волшебное, загадочное и необыкновенное, что потом потихоньку ссыпаю в сказку – осторожно, чтобы ничего не уронить зазря, ничего не потерять и не утаить.
— Что, на Ваш взгляд, важно для молодого писателя сегодня, чтобы его книги заметили и оценили? Давайте примем за аксиому, что эти книги талантливы и это одаренный автор.
— На мой взгляд, вначале написать книгу, свою особенную историю, а потом уже пытаться пристроить её в издательство. Мне всегда казалось, что самый гиблый путь – это пытаться «попасть в струю», подстроиться под популярный формат. Такой автор всегда будет плестись в хвосте, потому что с хвоста начал.
— Какие книги Вы сами любили в детстве, что читали «под партой» в школе? А в юности, в студенческие годы?
— Любимых книг, что перечитывала не разы, а десятки раз, не счесть: «Три мушкетёра» Александра Дюма, «Щелкунчик» Эрнеста Гофмана, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Пленники астероида» Кира Булычёва. Произведения Александра Беляева, Артура Конан-Дойля, Анатолия Костецкого, Георгия Мартынова, Генриха Сенкевича – о, список огромен. Пожалуй, самой потрёпанной в школьные годы была книга-трилогия Кира Булычёва «Непоседа», где в заповеднике сказок будущего с Алисой Селезнёвой происходили самые невероятные приключения в мире.
- Кто Ваш любимый автор-фантаст, если такой есть? Именно автор, то есть по большому счету – все произведения, а не одна книга.
— Иван Ефремов. Великолепный автор, философ, великий мыслитель, интересный человек. Его «Таис Афинская» — ода женской красоте, любви и искусству, песня о настоящей Женщине. В разном возрасте его книги воспринимаются по-разному, и всегда можно отыскать что-то новое, ещё не до конца осознанное и осмысленное для себя.
— Вы очень активно взаимодействуете с читателями и в «Живом журнале», и в других социальных сетях. Бывали ли случаи, когда по просьбе поклонников Вы меняли что-либо в сюжете книги?
— К сожалению, наоборот, у меня часто не хватает времени, чтобы достаточно много общаться с читателями. Даже пришлось закрыть доступ к обмену личными сообщениями, когда в день их стало приходить больше тысячи. Но взамен я предложила читателям писать мне обычные, бумажные письма, которые приходят по наземной почте – и это по-настоящему искренние, интересные, где-то смешные, где-то грустные, просто отличные письма. С открытками, рисунками, подарками, секретами и вопросами, на которые я всегда отвечаю.
— Что Вы сейчас читаете или только что закончили читать? Расскажите об этой книге.
— «Энн из «Зелёных крыш» канадской писательницы Люси Мод Монтгомери. Очаровательная, трогательная и забавная история о маленькой девочке, наделённой невероятным даром воображения, добрым сердцем, благородной душой и ярко-рыжими морковного цвета волосами. Прекрасная книга, которую хочется время от времени перечитывать.
облако тэгов
