цитата

Опять ввалились в поезд, и опять было пусто в маленьком, без перегородок, вагоне. Другой Шульц стал учить Василия Ивановича играть на мандолине. Было много смеху. Когда это надоело, затеяли славную забаву, которой руководил Шрам; она состояла вот в чем: женщины ложились на выбранные лавки, а под лавками уже спрятаны были мужчины, и вот, когда из-под той или другой вылезала красная голова с ушами или большая, с подъюбочным направлением пальцев, рука (вызывавшая визг), то и выяснялось, кто с кем попал в пару. Трижды Василии Иванович ложился в мерзкую тьму, и трижды никого не указывалось на скамейке, когда он из-под нее выползал. Его признали проигравшим и заставили съесть окурок.

Горькая настойка, сделанная на затаенных обидах и внутренних страхах. Распробовав, можно задуматься о жизни, пролетающей как вагоны поезда мимо закрытого шлагбаума. О времени, бег коего не остановить и не замедлить. О враждебном окружающем, что стискивает и тащит за собой в мрачное будущее. В глотке улавливается стойкий невыветриваемый хармсовский душок, а в послевкусии ощущаются явные сорокинские нотки с гнильцой. Слизь прилипшую к нёбу можно попробовать смыть проверенными народными средствами, хотя и они не особо помогают.

(© Екояма Юити — Путешествие)

цитата

Но нет лучше времени, как сейчас: яблоки все до единого поспели и налились сластью; тяжелый апорт сквозит расплавленным янтарем, румянец на красном наливе рдеет, как у новобрачной, круглый анис будто облит кровью, и крепкая зелень антоновки засмуглела, а в украинский сочный мАлет солнце, брызнув горячим пурпуром, застеклило застывшие ярко пятна матово-белой кожей. За ленивыми листьями яблоки, те, что постыдливей, прячутся, тайком улыбаясь хозяину, как красные девицы, а другие напоказ обнажают смело свою красу.