Чья-то улыбка видится ему в стремительно уходящем свете. Потом он много раз будет возвращаться в мыслях и разговорах к этому моменту, когда луч солнца указал ему путь к спасению.

«— Ладно. Раз уж мы говорим о подсолнечной точке, то, что ты назвал «лахайнский полдень», — это когда Солнце прямо над головой, и тень исчезает. — Акира хлопнул себя по макушке. — На Гавайях это называют «Солнце отдыхает на голове». Звучит весело, правда? У местных это момент силы. Манна, связь со Вселенной — как положено. В такой момент человек будто напитывается сверхъестественной энергией…

— Но это правда! — горячо возразил Асахи. — Я был в такой точке. Это чувствуется.

Акира кивнул — не то вежливо, не то снисходительно.

— В Японии это называется тэнтоку — прохождение солнца через зенит, — добавил он, смакуя слово. — Это как твой лахайнский полдень, только по-научному. В этот момент тень и правда исчезает полностью. А на Гавайях, возможно, видели в этом магию…».

Так главный герой оказывается в Японии. Вокруг него закручивается водоворот странных событий. Появляется зловещий сотрудник местных спецслужб, в прошлом соратник Юкио Мисимы. Он не успел разделить со своим кумиром его судьбу в последний день, и теперь, кажется, ненавидит за это себя. А главное, ненавидит этого странного парня-гайдзина. Но находятся и те, кто помогает герою, в итоге он не признан особо опасным шпионом, а отделывается штрафом за незаконное проникновение в японский порт. И вот он один, чужой, в обществе, которое до сих пор закрыто от посторонних. Но чужой ли?

Он постоянно встречает людей, которые будто назначены ему судьбой. От водителя сельского автобуса, похожего на доброго гения этих мест, до старого самурая, который принципиально отрекся от воинственных принципов своих предков. Вот только этот дух доблести всё сильнее отзывается в душе самого Асахи, неяпонца, ставшего японцем в большей мере, чем многие коренные уроженцы Страны восходящего солнца. Для него это не старинная экзотика, а истинная реальность. Он всё яснее слышит зов старинного меча, который его учитель жаждет скрыть, чтобы клинок вновь не принес в мир жестокость былых времен. «Иногда судьба странно распределяет чувство долга. Есть люди, рожденные в самурайской семье, но отказывающиеся от меча. И есть те, кто пришел со стороны и всё равно носит его в сердце…».

Но какую плату придется отдать за полную перемену пути, имени и судьбы?

Роман «Лахайнский полдень» открывает цикл «День и Ночь», посвященный необъяснимым событиям и таинственным переплетениям судеб. Книга оформлена эффектными рисунками, органично дополняющими текст.

Преимущественно, непонятные и неведомые обычному ученому игры в высших эшелонах власти. Слетел секретный заказчик со своего высокого поста, и всё, теперь злополучных котиков просто ликвидируют. Ученые никак не могут остаться бесстрастными, хотя для них-то все эти животные, казалось бы, только лабораторный материал. Ну и перспектива Нобелевской премии тоже дело неплохое.

«— Привет. Слушай и не задавай вопросов. У нас окно рядом с пожарным выходом по-прежнему открывается? Хорошо. Сейчас туда на труповозке подвезут двух кошек Павлова. Нет, представь себе, живых. Ну да, это те самые «рыжие»... Угу, красивые… А вот отбил!.. Потом звякни в «кошкин дом», найди павловского зама — только по мобиле, номер в институтском списке должен быть. Этот зам что надо мужик, чуть не загрыз меня сегодня, когда я с ликвидаторами пришел… Значит, пусть они нам как-нибудь скрытно перекинут рационы хотя бы на неделю. И лаборанта, которого «рыжие» помнят…

Пока хозяин разговаривал, Бабай успел обследовать близлежащие заборные столбы и понаставить меток.

— Давай на место, — скомандовал Шаронов, набирая очередной номер. — Здравствуйте, это вас доктор Шаронов беспокоит… А вы не вздыхайте, лучше послушайте. Нужна ваша помощь. Мне удалось вывести из-под списания двух кошек Павлова. Образцы ка десять эр один и эр два. Если честно, я просто украл их!..».

«Нэтч, не говори глупостей. Система просеивает десять тысяч био-логических программ в день, и каждое принятое решение влияет на иерархию. Предсказать рейтинг «Примо» невозможно. И не смотри на меня так — не может быть и речи о том, чтобы подправить систему. Это уже пробовали неоднократно. — Повернувшись к Хорвилу, Джара указала пальцем в его мясистый нос. — Хорвил, поддержи меня — «Примо» знаком тебе не хуже, чем мне. Система не подотчетна никому.

Инженер потянулся, подержал руки над головой, затем резко опустил их на свои дородные колени.

— «Примо» беспристрастен, потому что так должно быть, — процитировал он официальный девиз компании. — «От нас зависят ваши биологические системы, от сердца и легких до акций и фондовых рынков».

Казалось, Нэтч превратился в видеоклип, поставленный на паузу. Не было никаких внешних признаков того, что он слушает доводы своих подмастерьев».

Дэвид Луис Эдельман. Инфошок

Киберпанковский роман с «био-логикой» и программированием человеческого тела. Главный персонаж Нэтч именно этим и занимается, расширяя способности как тела, так и разума, используя нанороботов. В тексте — обилие терминов и идей, которые так или иначе влияют на людей, порождая то призрачные мечтания, то разнообразные страхи. К несомненным достоинствам книги относятся размещённые в конце книги несколько обстоятельных примечаний, включая краткий перечень терминов, историческую хронологию, основы био-логики, историю включая краткий перечень терминов, историческую хронологию, основы био-логики, историю семейства Сурина, замечания о Мультисети. Сам историческая хронология тщательно выверена, в ней упоминается Восстание автоматов и начало Великого разделения, переход к реальностям Эпохи хаоса и недоверия к технологиям, затем — публикация Шелдоном Сурина своего первого манифеста о науке био-логике, после этого — основание Генри Остерманом Компании по оптимизации человека. В самом романе описана призрачная угроза инфотрясения, способного ликвидировать все биологические сети. А пока Совет по обороне и благосостоянию приводит войска в повышенную готовность. Технологии обладают своими изнанками. Роман создан почти двадцать лет назад и некоторые из описанных в нем технологических нюансов (издержек) стали уже обыденностями. А другие — пока нет.

«…все мы, занятые в био-логической индустрии…, все мы рабы. Все мы рабы желания. Желание — вот что заправляет миром! Желание сдвигает горы, поглощает цивилизации!.. Желание повсюду. Оно в людях. Оно в программах. В политике. В природе. Вселенная просто не может оставаться в покое. Она желает двигаться; даже самые мельчайшие частицы желают быть в движении. Для био-логических программ естественное состоянии быть несовершенным и неполным, разве не так? Версия 1.0 желает версию 2.0, не так ли? Буквально умоляет о ней. Программист несколько месяцев трудится над версией 2.0, но лишь чуточку окунается в бездонный резервуар желания. Версия 2.0 желает версию 3, версия 3.0 желает версию 4, и так далее, и так далее — до бесконечности!»

«Мощь 3’уул им не преодолеть. Даже за сто лет не построить флот, способный победить нас в бою. Мы покорим вашу Галактику и начнем с самой жалкой планеты. С Земли.

— Хорошо, а что дальше?

— Дальше мы пойдем в соседнюю Галактику, потом в следующую, и до тех пор, пока вся Вселенная не будет лежать у наших ног. И пусть на это уйдут миллиарды лет, ради такой понятной и чётко цели и живёт вся раса.

— Как плесень, — резюмировал Петр.

— В каком смысле плесень? — удивился собеседник.

— Она, начиная с маленького участка куска хлеба, разрастается и уничтожает его целиком. Её нельзя уговорить, успокоить — плесень будет расти и жрать, пока не вымрет от того, что кончится её источник пищи.

— Уверен, наши учёные что-то придумают с подобной проблемой. Создадут новые звезды. Найдут параллельные Вселенные. Зачем загадывать на миллиарды лет вперед? Подумайте сами, ваше сравнение только идет нам в плюс… Ведь суть всей Вселенной — конкуренция, борьба видов за выживание, эволюция, пока не появился сильнейший вид. Сначала он покоряет одну планету, потом одну Галактику, потом идет дальше. Так что это вы и ваше дурацкое Согласие — ошибка Вселенной, а не мы. Не мы «Несогласные», а Вы не согласны с нашей правотой».

Майк Манс. Алые слезы падших

Третий роман из научно-фантастического цикла «Согласие» достаточно разнообразен как по персонажам, так и по своим темам: здесь и развёртывающееся противостояние могущественных галактических цивилизаций, и обсуждение возможных путей развития, коварство инопланетных шпионов и диверсантов, и неготовность представителей высокоразвитых рас, чьи поколения привыкли к мирной безмятежной жизни, к смертельной схватке, неизбежным жертвам и реализации неожиданных победных вариантов, придуманных учеными-землянами. Именно земляне, имеющие как огромный опыт ведения войн, так и огромный опыт поиска общего языка, разрабатывают идею, которая стала актуальной для Несогласных. «В то время, как люди разных рас, составляющих Согласие, думают, что борются за лучшее будущее для Галактики, на самом деле они лишь пытаются пережить всех Несогласных и занять их планеты».

Может ли война быть целью Вселенной? Или можно найти баланс между Согласием и Несогласными, ведь существует идея «вечного пата» на шахматной доске. Верна ли идея, что во Вселенной должен быть механизм, создающий Согласную расу в ответ на Несогласную, иначе все Согласные были бы уничтожены. Ведь сильные Несогласные, становясь еще сильней, уничтожают многие более слабые расы, причем в основном — Несогласных, но при этом во Вселенной образуется больше рас, которые в будущем входят в Согласие. И сильное Согласие прекращает цикл насилия. На какой-то период, а потом противостояние вспыхивает с новой силой.

В романе достаточно внимания уделяется описанию будущего самой Земли, ведь наша планета оказалась одной из немногих, где сохранились страны — для того, чтобы сохранить культуру и историческую самобытность. Но теперь для землян открыта галактика.

«Новая столица планеты, Уайтстоун, названная в честь первого Президента Земли Артура Уайта и украденного вместе с ним философа Петра Григорьева, располагалась на берегу океана, примерно в тысяче километров к западу от Лаура-Сити, и одной из ее достопримечательностей был большой белый камень, лежащий на песчаном пляже. Камень обнесли оградой и нанесли слово «Душа» на английском и русском языках.

С космодрома, находящегося на возвышенности возле пляжа, были видны и тысячи купающихся в прозрачной воде туристов, и высокие жилые и бизнес-здания в центре города, и уютные улочки, забирающиеся на поросшие зеленью холмы. В море ходили небольшие парусные яхты, а из красивых кафе на набережной даже сюда доносилась музыка. Двадцать тысяч человек тут жили постоянно, и вдвое больше туристов находилось в городе в теплый сезон. Земляне перебирались на новую планету постепенно, не видя смысла в беспощадной торопливой экспансии. И в самом деле, зачем спешить, когда впереди у них миллионы лет и целая Вселенная?»

«Принято генеалогию своего рода изображать в виде ветвистого, раскидистого дерева.

В том месте, где я родился, не растет лес, нет высоких деревьев. Но это не значит, что там нет никакой растительности. Есть даже древесные породы: береза, кедр, ива, ольха... Однако самое высокое такое «дерево» возвышается над земной поверхностью не более чем на несколько сантиметров.

Моя родословная, как тундровое растение юнэу — золотой корень, крепко сцеплена с родной почвой. Юнэу не очень глубоко уходит в землю, близко вечная мерзлота. Но никакой ураган не может вырвать его из родной почвы, никакая стужа не выморозит его корней…».

Юрий Рытхэу. Последний шаман

Прославленный советский писатель посвятил эту книгу истории своей семьи и рода. Разумеется, художественное произведение, точных архивных свидетельств о предках Юрия Рытхеу до сих пор не было найдено. Не в последнюю очередь потому, что они жили в тех краях, где господствовала устная традиция передачи и опыта, и знаний о предшествующих поколениях. Поэтому на страницах «Последнего шамана» рассказ о людях тесно переплетается с легендами и даже космогоническими мифами.

…Великий Ворон летел во тьме над первозданным хаосом и там, где он замедлял свой полет, возникала земная твердь. Чтобы появился свет над новорожденным миром, требовалось пробить небесный свод, за которым скрывалось солнце. По призыву Ворона все птицы принялись долбить твердый свод. Но у них бы ничего не получилось без маленькой птички – пуночки. Она полностью стесала свой клюв о небесную твердь, но всё же нанесла слабенький и одновременно решающий удар, открывший путь теплу и свету.

Далее описано создание человека, приручение северного оленя, традиционная охота и жилища, образ жизни в целом, исторические события, в том числе те, что связаны с установлением власти Российской империи на далеких чукотских берегах. Рассказывается о том, что шаман в повседневности ничем не отличался от соплеменников.

«Ходил на охоту, греб на байдаре, бросал гарпун, чинил клегран. Но вместе с тем, он лечил людей, собак, предсказывал погоду, провожал человека в путешествие его в Мир ушедших, встречал новорожденного, и его совет в наречении имени был часто решающим. Да, внешне Калянтаграу ничем не отличался от других, но все понимали, что нет человека в Уэлене столь опытного и мудрого. Он знал все, что нужно для жизни. А если в чем-то сомневался, именно ему принадлежало право обращения к Высшим Силам, многочисленным Духам, ведающим разными направлениями человеческой жизни. Он обладал необыкновенной физической силой и выносливостью. Ему был неведом страх. Вдобавок ко всему, он прекрасно пел, сочинял песни и танцы, часто смешные, едкие, направленные на исправление склонных к порокам людей».

«Закончив дела в Африке, оба разведчика получили новое назначение. Кан сделался военным дипломатом, Манфред Абст – его помощником. Оба работали в Мадриде, в германском посольстве. Но вскоре счастье изменило Абсту. Во время одной из операций близ Гибралтара английские часовые подстрелили его. Перед смертью Манфред Абст поручил Кану заботы о своем малолетнем сыне Артуре.

Так судьба свела этих двух людей. Кан присматривал за Артуром Абстом, пока тот воспитывался в лицее и затем изучал медицину в университете Кельна.

Абста отличала энергия, умение наблюдать. Он овладел несколькими языками, отлично плавал, стрелял, проявил определенные музыкальные способности. При всем том он никогда не терял над собой контроля, многое умел, но ничем не увлекался всерьез, кроме разве психиатрии и нейрохирургии...».

Александр Насибов. Безумцы

Впервые опубликованный 60 лет назад роман (автор был участником Великой Отечественной войны) рассказывает, отчасти используя реальную документальную основу, о секретных экспериментах военно-морского флота Третьего рейха. В 1968 году режиссер Антон Тимонишин снял по мотивам этого романа приключенческий фильм «Эксперимент доктора Абста».

Среди персонажей романа – те самые диверсанты, немецкие коммунисты и фашистское руководство. Гитлер рассчитывает использовать секретное подразделение боевых пловцов в качестве супероружия для победы в войне и тщательно подбирает верных исполнителей.

На немецкой базе после гибели своего корабля оказывается советский врач. Он становится свидетелем безжалостных экспериментов над людьми. В сети секретных лабораторий из людей делают биооружие – обреченных на смерть подводных диверсантов, человекоторпеды.

«Несколько минут назад произошел бой, короткий и ожесточенный. Из тумана, который с рассвета закрыл и небо и море, неожиданно выскочил вражеский тральщик. Немцы растерялись, моряки советского сторожевика тоже. После секундной заминки мимо Карцова промчался комендор. Развернув носовое орудие, он всадил снаряд во врага. Попадание, видимо, пришлось в боезапас – ослепительная вспышка скрыла германский тральщик, а взрывная волна так швырнула советский корабль, что тот лег бортом.

Последний, кого видел Карцов на палубе своего сторожевика, был боцман: перекошенный в крике рот, рука с растопыренными пальцами, указывающая в море. Боцман раньше других заметил торпеду, но все-таки слишком поздно...».

«Почему же реликтовое излучение доходит до нас равномерно со всех сторон? Совершить путешествие на машине времени прямо к Большому взрыву — это, конечно, круто, но разве излучение не должно исходить из одной конкретной точки неба по направлению к самому взрыву? Этот очевидный парадокс решается просто: Большой взрыв произошел не в какой-то одной определенной точке. Это не взрыв с четким центром, из которого, как искры новогодней петарды, разлетелись газ и галактики. Большой взрыв не был взрывом в пространстве, это было взрывное расширение пространства. Нечто происходящее одновременно повсеместно. Расширение пространства? Именно так. После того, как Альберт Эйнштейн просветил человечество своей общей теорией относительности, пришлось свыкнуться с тем, что пространство необязательно должно выглядеть как неизменный тетрадный лист. Ученый показал, что пространство может изгибаться и растягиваться и именно такие характеристики пространства делают возможным одновременно-повсеместный Большой взрыв».

Йостейн Рисер Кристиансен. Невидимая Вселенная. Темные секреты космоса

Как подчеркивает автор в предисловии, темные облака космической пыли закрывают для земных исследователей многие уголки галактики. Книга, посвященная темной материи и темной энергии, начинается с описания того факта, что захватывающие цветные изображения огромных межзвездных туманностей, как и размышления о существовании жизни на других планетах, завораживает миллионы людей. но не стоит забывать и о том, что на Земле, по мнению астрономов, почти 95 процентов содержимого Вселенной невидимо. И вот о том, что же представляет эта невидимая землянами часть Космоса, и рассказывает эта книга.

Итак, на горизонте видно созвездие Ориона, и звезда на его плече — Бетельгейзе – сверкающая красным свечением. Этот красный сверхгигант намного больше нашего Солнца. Мы видим часть Млечного Пути. Что же происходит, когда скопления галактик сталкиваются? Галактики кружатся вокруг друг друга, и если они состоят из обычной материи, то сталкиваясь, замедляют движения друг друга. А если скопления состоят из темной материи, то они проходят сквозь друг друга. И открытие темной материи стало следствием тщательного наблюдения за скоплением Кома в созвездии Волосы Вероники, которое является одним из ближайших к нам крупных созвездий.

Один из разделов посвящен измерению расстояний в космосе, другой — темным галактикам, реликтовому излучению и проклятию карликовых галактик. Рассказывая о темной энергии, автор подчеркивает, что она связана с мощными взрывами звезд.

Книга «Невидимая Вселенная» в переводе Евгении Ивановой вошла в шорт-лист премии «Просветитель. Перевод».

«Более важную роль начинают играть взрывающиеся звезды, то есть сверхновые. Ударная волна от взорвавшейся огромной звезды могла бы выдуть большую часть обычного вещества из карликовой галактики. Несталкивающаяся же темная материя не станет обращать внимание на какие-то ударные волны и прочую чепуху и может спокойно остаться в маленьких галактиках. И тогда в карликовых галактиках будет настолько мало обычного вещества, что их вообще будет трудно заметить.

В последние годы астрономы обнаружили несколько карликовых галактик вблизи Млечного Пути. Похоже, моделирование и практические наблюдения постепенно начинают все больше соответствовать друг другу. Может быть, проблема с пропавшими карликовым галактиками не так уж велика?

Другие исследователи используют карликовые галактики как отправную точку для новых гипотез о сущности темной материи. Например, одна исследовательская группа предположила, что темная материя может быть не полностью невидимой, а лишь частично. А еще — что темная крайне редко, но все же взаимодействует со светом. Когда они пытаются включить такие причудливые частицы темной материи в свои модели, получается, что карликовых галактик образуется меньше».

«Иван Николаевич не предавал песни юности только потому, что ее автора казнили как предателя. В этом виделась идейность тестя. Также тесть не признавал никакие современные фильмы, а пересматривал классические советские. Некоторые из них он смотрел по три раза в неделю и знал в них все, до направления движения ольховой веточки на периферии кадра. Эти фильмы обрамляли его молодость и старость его родителей, то есть оживляли то время.

О том времени существовало множество толков. Сначала Коробову объясняли, что его советская молодость была злом, потом уточнили: ошибкой, а потом ему попытались навязать самое бессовестное суждение: все также, как в молодости. Разместить свое чувство в этих интерпретациях не удавалось, чего не скажешь о кино. Оно совсем не походило на действительность, но каким-то чудом аутентично отражало ее».

Алексей Колесников. Укрытие

Сборник рассказов, в котором, согласно предуведомлению автора, все события и персонажи вымышлены. Да и читая эти тексты задумываешься, происходит описанное в провинциальном «здесь и сейчас», или в какой-то действительно альтернативной реальности, где уже сформировались совсем другие условия бытия. К примеру, как в произведении «Гражданская. Рассказ-антиутопия».

Казалось бы, обычная провинция со своим колоритным населением, где многое, если не все, рядом, а что не рядом — то далеко. Почти все друг друга знают и связаны и разнообразными отношениями (как упоминается в рассказе), родственными, приятельскими и прочими. А потом, как упоминается в самом начале текста, произошла «зачистка». И вот теперь живут вместе в заброшенном поселке тесть Иван Николаевич и зять Иван, который со школьных лет мечтал покинуть эти места, и потом, переехав, возвращаться на пару дней и гулять, вспоминая былое. А теперь он мечтает отправиться в неведомый, волшебный город Санкт-Петербург, где обитают его жена и сын. Неслучайно приятель Ивана, Лёшик, отвечая на вопрос, был ли он в Санкт-Петербурге, называет его лучшим городом на Земле, где, наверное и не слышали про все эти здешние несчастья.

Герой другого рассказа, «Я из города О.» — старик Лазарев, однажды умерший ночью перед включенным телевизором и отправленный в морг. Но когда приехали в морг его дети (жившие отдельно), то тела Лазарева не оказалось, потому что он ожил и ушел. После этого старик Лазарев и сам город обрели популярность. На одном из вечерних ток-шоу Лазарева объявили «косвенной жертвой сталинского режима». Потом о Лазареве забыли. Он снова умер и на утро пришел в себя. И опять стал популярен, хотя вовсе и не жаждал этого.

«Тот год принес старику Лазареву новую известность, по старому сценарию. Его вновь донимали журналисты, врачи, местный губернатор, какой-то парень в сером костюме со скользкой под мышкой. Мальчики и девочки в синих кепках приносили старику по выходным еду и называли его почему-то «ветераном».

— Какой я ветеран вам? Я ровесник Эдиты Пьехи, — бурчал старик Лазарев, рассаживая гостей вокруг стола, заставленного чашками. Разливая кипяток, он рассказывал про то, как видел Кобзона и даже пил с ним чай.

Этой осенью старик Лазарев много болел, но врачи ему не верили. Вторая волна его популярности была изматывающей. Его историю болезни… продавали как бестселлер. Фотографии печатали на футболках, видеороликом с ним хвастались на стримах блогеры».

«Жители Англии, да и других стран Запада, обо всем этом еще ничего не знали в дни, предшествовавшие битве при Креси, когда третий из Эдуардов восседал на троне. Некому было поведать им про злой рок, что обрушил на мир Восток, откуда идут свет и жизнь, смерть и Божье предопределение.

Ни единая душа в Европе слыхом не слыхивала об обширных землях далекого Катая, населенных сотнями миллионов желтолицых людей, о землях и странах, появившихся задолго до того, как возникли наши собственные привычные государства и империи, отвоеванные у гор, лесов и равнин, где ранее обитали орды дикарей. И все же, будь их глаза открыты шире, а сами они будь зорче, увиденное наверняка повергло бы их в ужас. Король, принц, священник, торговец, капитан, горожанин и даже бедный, неграмотный крестьянин точно задрожали бы, знай они, какие жуткие дары отправил им Восток!».

Генри Хаггард. Алая Ева

Один из лучших исторических (да и мистических) романов Хаггарда. Прошло более столетия с его издания, но книга по-прежнему не устарела и её по-прежнему с увлечением читают тысячи людей. В тексте описаны события середины XIV столетия в Европе, где разворачиваются схватки, осады и интриги Столетней войны, ещё не кончившийся и поэтому пока не получившей такого названия.

Красавица Ева получила прозвище Алая Ева из-за любви к красному цвету в одежде. К тому же она была богатой наследницей и влюблённой в своего кузена, красавца Хью де Кресси, который тоже её любил. Но какая же история без настоящего злодея? В данном случае — это сеньор Эдмонд Акур, граф де Нийон. Далее, как и положено, — тайное свидание, и закручивается настоящая интрига, в результате которой Хью приходиться отправиться в изгнание. И только король Эдуард может помиловать его и разрешить жениться на любимой Еве.

Среди персонажей — доблестный лучник Серый Дик и непревзойдённый Мург, который однажды прибывает в Венецию на корабле мертвецов. Да и вообще в тексте хватает как исторического колорита, так и лихих приключений. Сюжет вполне бодрый и динамичный, Серый Дик порой забавен, Ева прекрасна, Хью поистине добродетелен. Ну а сволочи, то есть негодяи — разве нуждаются в хорошем слове?

В общем — почти рыцарский роман, правда, написанный уже в совсем не рыцарские времена заслуженным писателем.

«Сняв с головы шляпу с пером, Акур заговорил.

— Миледи, — сказал он, — вы наверняка не ожидали увидеть меня здесь после моего письма, в котором я попрощался с вами. Но как вы помните, в нем я также написал, что судьба еще сведет нас вместе. Как видите, это произошло, причем помимо моей воли. Дело в том, что, почти доехав до Лондона, я узнал, что там меня по причине ложных обвинений поджидает опасность — столь великая, что мне лучше вновь вернуться в Саффолк и сесть на корабль в каком-нибудь местном порту. Прошлой ночью, вернувшись сюда, я узнал, что вы покинули свое прибежище, а также про вашу ссору с отцом, который в своем гневе посадил вас, миледи, под замок в этой ужасной башне. Как это жестоко с его стороны! Но, полагаю, он был сильно расстроен, что вкупе с хворью, которая свалилась на него, слегка помутило его рассудок, и он не отдавал отчет своим действиям».

«После победы в Верблюжьей битве Имам дал слово, что беглецы и пленники не будут убиты, и попросил прощения у близких погибших, максимально уменьшив отрицательные последствия этой битвы. Он сразу же приступил к подготовке к сражению с сирийцами, бывшими сторонниками Му‘авии, которые, по сути, и оказались основными врагами ислама, справедливости и халифата. Имам одержал несомненную победу в этой битве, несмотря на малочисленность своего войска, пассивность многих мусульман, многочисленные оправдания тех, чья вера была слаба, а также опасные колебания в среде городской аристократии Ирака и племенной верхушки бедуинов этого региона. Имам сумел пройти через такие тяжелейшие испытания, как «Ночь воплей» (Лайлат ал-харир), в которых он лично осуществлял командование войском, и измотать силы противника, получив возможность нанести последний удар».

Голамхосейн Заргаринежад. Путь в Кербелу

В этом научном труде анализируются трагические события, связанные с гибелью Имама Хусайна, внука Пророка Мухаммада и сына халифа Али, во время битвы при Кербеле. Книга открывается предисловием доктора исторических наук, главного научного сотрудника Отдела памятников письменности народов Востока ИВ РАН Д.В. Микульского. Он особо отмечает, что важная часть книги предоставлена в таблицах, в которых систематизированы данные об исторических лицах, причастных к гибели Имама Хусайна, приведённые на основании средневековых мусульманских источников.

В первой главе книги"Критика и разбор источников по истории Кербелы" рассказывается об Абу Михнафе, авторе собрания разрозненных и несвязанных между собой преданий о трагедии, произошедшей в долине Найнава. Дед Абу Михнафа, Михнаф б. Сулайм, принадлежал к числу сподвижников Пророка и был тем, кто записывал и передавал хадисы.

Став халифом, Али отправился в Ирак, чтобы навести порядок и прекратить мятеж некоторых сподвижников. Произошла Верблюжья битва, в которой Михнаф б. Сулайм вместе со своими сыновьями пришёл на помощь Имаму Али. Он во время своей остановки в Куфе и подготовки для сражения с Му’авией назначил Михнафа б. Сулайма эмиром Исфахана и Хамадана.

Впоследствии к тем, кто принял участие в резне, учиненной над мучениками Кербелы, пришло возмездие. Был подготовлен список убийц, в который вошло четыре тысячи человек, которые были причастны к произошедшему: стреляли из лука, сражались мечом и копьём, после убийства Имама ограбили его шатёр и растащили его одежду, топтали копытами лошадей погибших мучеников Кербелы.

«Войско шло целый день, пока не дошло до Кербелы. Когда взгляд воинов упал на могилы, они все спешились, сняли головные уборы и стали громко плакать, стенать и причитать. Этот плач был не просто оплакиванием мученической смерти Имама Хусайна и его сподвижников в Кербеле. Таввабы оплакивали себя, раскаиваясь в том, что оставили Имама без помощи. Плач таввабов и раскаяние этих людей, посыпавших свои головы землёй, означал, что они преодолели терзавшие их внутренние противоречия, одержали верх над страхом и сомнением, обретя душевное очищение и спокойствие, и отправились оттуда смыть с себя этот грех в предстоявшем им неравном бою. Историки писали о том, что плач таввабов был настолько громким, что его было слышно на расстоянии пяти фарсахов. Это явное преувеличение, которое, однако, свидетельствует о масштабах охвативших их угрызений совести и страданий».

«Традиционно сказки рассматриваются как один из основных жанров фольклора наряду с былинами и мифами. Однако стоит отметить, что, несмотря на безусловные сходства, между ними существуют и различия. Рассмотрим прежде всего различия между сказкой и мифом. Архаический миф (греческое слово, обозначающее «сказание», впоследствии — «сказание о богах) как тип повествования о необычном рассматривается в качестве особого типа мышления… Миф считается первоначальной формой духовной культуры человечества и всегда отражает миропонимание и мироощущение эпохи, в которой он создавался. В мифах отражена идея создания мира и всего живого на земле… Главным героем мифов часто является верховное существо — причина всех перемен в мире и в людях: бог…

Выделяют особенности мифологической формы мировосприятия:

1) «Очеловечивание» природы, элементов космоса в результате соединения человека с окружающей природой и социальной средой;

2) Обозначение во времени происхождения того или иного явления, предмета («вначале была тьма», далее следует цепочка порождения и сотворения окружающих природных явлений, окончание «миротворения» и т.д.);

3) Вера в правдивость мифологической реальности, так как она создана предшествующими поколениями, не подлежит сомнениям и дана потомкам для переосмысления;

4) Мифологическое творчество нечувствительно к противоречиям, отсутствует необходимость в проверке опытом».

Игорь Вачков. Сказкотерапия и метафора: искусство трансформации

Как сказки воздействуют на детей? Первый раздел дает общее представление о сказках и сказкотерапиии, написанной специалистом — автор книги — доктор педагогических наук, профессор, президент международного Сообщества сказкотерапевтов. В издании подробно рассказывается об особенности сказкотерапии как особого практико-психологического направления и дается анализ разнообразных подходов к сказкам, существующим в мировой культуре. Завершается раздел главой «Как читать сказки детям: практические советы». Здесь указывается, что у многих детей до пяти-шести лет сохраняется магическое мышление, поэтому верят в чудеса и существование волшебства. Затем объясняется, для чего нужны страшные сказки.

Второй раздел посвящен метафоре как средству психологической работы, описан процесс формирования метафор. Объясняется, что ключом к постижению сущности метафоры, направленной на объект, служат образ класса и сумма свойственных ему признаков. Одной из важнейших особенностей метафоры является ее свойство преобразования обычного и привычного в новое и поэтому привлекающее внимание. Метафоры окружают нас повсюду.

Завершающий раздел книги посвящен сказкотерапевтическим и метафизическим психотехникам, образу внутреннего мира, героям и антигероям, любимым и нелюбимым сказкам, Деревьям-Характерам из волшебного леса, мифологическим мотивам в психологической работе, несказочным проблемам, богам и мирам, метафоре самой жизни.

«Когда мы употребляем названия животных не по отношению к сами животным, а переносим их, например, на человека, то это можно считать метафорой. Скажем, фразы о каком-то человеке «Ох, она и лиса!» или «Настоящая акула бизнеса», конечно же, являются метафорическими. В расширительном смысле термин «метафора» относят также к другим видам переносного значения слова.

Психологическое воздействие метафоры чрезвычайно активно используется в художественной литературе. Однако не следует думать, что ее роль ограничивается «украшательством» текста. Эстетика метафоры — лишь одна из ее сторон, можно сказать, ее «внешность», заставляющая обратить на нее внимание и восхититься ее красотой (в особенности если метафора неожиданна, нестандартна). За внешней формой очень часто скрываются разнообразные смысловые содержания, которые могут быть настолько богаты, что, метафорически говоря, не каждому удается «забрать и унести» все.

Кроме того, метафора оказывается инструментом, с помощью которого расширяется круг возможностей для перевода содержания одного понятийного поля в другое. Опыт любого человека, связанный с познанием собственного внутреннего мира, составляет основу для огромного разнообразия метафор, в котором психические феномены могут трактоваться как некие сущности, обладающие свойствами, близкими и понятными для нас. Скажем, мы, общаясь с другими людьми, часто говорим, не замечая используемых метафор: «у него мягкий характер», или «эта мысль глубокая и яркая», или “меня восхищает твоя смелая идея”».

«Меня зовут Кристоффер, мне восемь лет. Я лежу и думаю о Вселенной. Вот чего я никак не могу взять в толк. Не понимаю, как это она бесконечна, ведь у всего есть конец, есть край, кромка, кант, где-нибудь да есть. Но если Вселенная где-то заканчивается, то что там, за краем? Может быть, ничего? А тогда что такое это «ничего»? Ведь ничего и есть ничего, верно? Не понимаю. Мысли о Вселенной не дают мне покоя. И мне хочется позвать папу. Мне нужно расспросить его о Вселенной».

Юн Фоссе. Акин Дюзакин. Кант

Мальчик, которому завтра в школу, листает перед сном комикс, опасаясь отцовских упреков, мол, сейчас не спишь, а на уроках засыпать будешь. Но на самом деле его всё сильнее волнуют мысли о том, насколько велика Вселенная. Ну вот правда, он не раз видел звезды и Луну, он знает о Солнечной системе из учебника, а что же там дальше? Вселенная действительно бесконечна или у нее есть какой-то предел?

А если весь мир существует только в чьем-то воображении? Или во сне великанши, которую придумал сам Кристоффер, а потом испугался, что она проснется… Что тогда будет со всей Вселенной и с мальчиком по имени Кристоффер. Ему становится очень страшно от этих мыслей, и он все-таки зовет папу. Тот, несмотря на поздний час, внимательно выслушивает сына и старается рассеять его тревогу, говоря, что самое главное – они вместе, папа, мама и Кристоффер, могут заботиться и поддерживать друг друга.

Выразительные картинки для книги нарисовал знаменитый иллюстратор Акин Дюзакин.

«— Я тоже раньше много об этом думал, — говорит папа.

— А теперь не думаешь? — спрашиваю я.

— Теперь не так много. Нет смысла. Всё равно этого не понять. Я тоже не понимаю. Мы многого не понимаем. Но, кажется, я понял, почему не понимаю всего этого про Вселенную. Думаю, потому что мы, люди, не в состоянии это понять. А ещё я читал книги человека по имени Кант, и, прочитав их, я понял хоть немного, почему не могу понять всего. Кое-что нам непонятно, потому что думаем так, как думаем. Когда вырастешь, тоже сможешь почитать Канта. Можешь пойти изучать философию, если захочешь. Её изучают в университете.

— Это для тех, кто любит думать, да? — спрашиваю я.

Папа кивает».

Скоро у меня выходит новая книга, написанная в соавторстве с Ольгой Шатохиной.

Алекс Громов. Декабристы

М: Издательство АСТ, 2026. — 288 с. — (Полная история эпох). ISBN 978-5-17-174050-4

Аннотация:

Мечтатели-идеалисты, которые хотели навести в государстве порядок? Или прожженные циники, сотрудничавшие с иностранной разведкой? А может, просто сошедшие с ума карьеристы, пожелавшие диктаторской власти? Спор о том, кем были декабристы, не утихает до сих пор. В книге проводится тщательный анализ причин и последствий декабристского движения: от зарождения тайных обществ до посвященных декабристам произведений искусства. Автор развенчивает многочисленные мифы об участниках восстания, размышляет о том, кто окружал их, а также пытается ответить на вопрос, почему представители знатнейших дворянских родов решились изменить существующий порядок вещей.

Содержание

Предисловие

НАКАНУНЕ ВОССТАНИЯ

Историческая обстановка: несбывшиеся надежды части отечественной военной элиты, вернувшейся из европейского похода.

Масоны и другие тайные общества

Зарождение декабристского движения.

Северное и Южное общества. Противоречия и сходство

ВОССТАНИЕ И ПОРАЖЕНИЕ

Тайный наследник престола

Междуцарствие

А был ли у них план?

Сергей Волконский

Донесения о заговоре

Споры о цареубийстве

Мятежные полки

Николай выигрывает время

Исчезнувший диктатор

Разгром на Сенатской площади

Первые аресты и допросы

Павел Пестель

Преследование декабристов за границей

Несовершенство заговора

Готовность к усобице?

Железные кольца декабристов

Что изменил император Николай?

ПАМЯТЬ О ДЕКАБРИСТАХ

Память о восстании и восставших

«Искатели. Орден русских рыцарей»

«Мираж пленительного счастья»

Кулинарная декабристская память

Память о декабристах: царское время

Александр Дюма-отец и декабристы

Декабристы и Герцен

Лев Толстой, Пьер Безухов и декабристы

Публикации о декабристах в последние годы царской власти

Керенский, Горький и «Общество памяти декабристов»

Отношение к декабристам после Октябрьской революции

Потомки декабристов: за белых и за красных в Гражданскую войну

Столетний юбилей декабристов в книгах и в идеях

Первый памятник декабристам: где останки героев?

Роль заграницы в столетнем декабристском юбилее

Первый и последующие Музеи декабристов

Роль декабристов в сталинскую эпоху

Декабристы во времена Хрущева и первых лет правления Брежнева

Декабристы на закате советской власти

Декабристы на экране

«Декабристы» (1926)

«С.В.Д.» (1927)

«Звезда пленительного счастья» (1975)

«Дело декабристов» (2016)

«Союз спасения» (2019)

Слухи, сплетни, мифы

Самые популярные мифы, связанные с восстанием декабристов

Иностранное вмешательство или «англичанка гадит»

Отечественный масштабный военный заговор

Так называемый заговор Милорадовича

Ставка на Америку?

Фрагмент книги:

«Поводом для ареста Пестеля послужил донос, который написал капитан Аркадий Майборода, служивший под его началом в Вятском Пехотном полку и состоявший в Южном обществе. Свое послание Майборода адресовал на высочайшее имя и при посредничестве генерал-лейтенанта Рота передал его начальнику Генерального штаба Павлу Дибичу. При этом репутация Майбороды была сомнительной уже тогда, а впоследствии даже те офицеры, которые не сочувствовали декабристам, считали его подлецом. С ним никто не желал приятельствовать и общаться. Во время польского восстания Майборода написал донос о том, что солдаты хранят у себя прокламации повстанцев. Командир полка не встал на его сторону. И даже великий князь Михаил не стал защищать Майбороду, который написал непосредственному начальнику сердитое письмо, тем самым, грубо нарушив субординацию. Это стало поводом для того, чтобы в наказание перевести его из гвардии в армию, что было весьма позорно. Существует версия, что Майборода в итоге был убит одним из офицеров, причастных к заговору декабристов. Тогда же военный врач, прекрасно зная о случившемся, написал заключение, в котором квалифицировал смерть Майбороды как самоубийство.

В один из декабрьских дней 1825 года ранним утром к Николаю Павловичу прибыл полковник Фредерикс с секретным пакетом от начальника Главного штаба генерал-адъютанта Ивана Ивановича Дибича (сопровождавшего Александра I в Таганрог и присутствовавшего при его кончине). Пакет был адресован лично российскому императору и как потом указывал Николай Павлович, что он не сразу решился, потому он еще не был официальным правителем и «вскрыть пакет на имя императора – был поступок столь отважный, что решиться на сие казалось мне последнею крайностью». В послании Дибич предупреждал о существовании заговора, и Николай Павлович «только тогда почувствовал всю тяжесть своей участи». Именно Дибич лично отдал приказ об аресте до начала восстания его организаторов, в том числе – полковника П.И. Пестеля.

Кроме Майбороды донесение об открытии заговора основывалось на показаниях юнкера Шервуда. Сообщалось, что в заговор вовлечены офицеры в Петербурге и в Москве, а также в Тульчине, где был главная квартира второй армии. Там действительно был центр деятельности Южного общества. Но показания информаторов были еще неполными и туманными. Тем не менее, Дибич докладывал, что решился отправить графа Чернышева в Тульчин, чтобы сообщить командующему о том, что у него происходит. А главное, как уже отмечено, — арестовать Павла Пестеля и Сергея Волконского.

12 декабря во дворец явился подпоручик Яков Ростовцев. В «Записках Николая I» эта встреча не запечатлена подробно, однако, в тексте есть собственноручная пометка императора «прибавить о Ростовцеве». Этот молодой человек был адъютантом генерала Карла Бистрома, который командовал гвардейской пехотой. Он доложил дежурному офицеру, что доставил для великого князя пакет от Бистрома. Пакет был передан Николаю, и тот, распечатав, увидел письмо: «Всемилостивейший государь! Три дня тщетно искал я случая встретить Вас наедине, наконец принял дерзость написать к Вам…». Ростовцев имел представление о заговоре, участников которого он знал лично. Он, по его воспоминаниям, был вовлечен в Северное общество князем Оболенским, знал о планах не допустить присяги новому императору. Но доносчиком на товарищей быть все же не хотел. Впоследствии генерал Бистром упрекал Ростовцева, что тот не отправился к нему и не представил перечень мятежников, чтобы их можно было немедленно схватить. Хотя император, судя по «Запискам», подозревал, что Бистром, наоборот, сочувствовал им.

Ростовцев не сообщал прямо о заговоре и его участниках, но утверждал, что самым лучшим средством против него будет убедить Константина все-таки принять корону. Он писал, что великий князь Николай не должен доверять курьерам, ему необходимо убедить Константина приехать в Петербург или самому немедленно ехать к нему в Варшаву. Если Константин упорствует в своем отречении, он должен объявить об этом публично и тогда же признать младшего брата новым императором.

Как писал Ростовцев в своих воспоминаниях, Николай вышел к нему, обнял и благодарил за послание, а потом завел разговор в таком духе: «Мой друг, может быть, ты знаешь некоторых злоумышленников и не хочешь назвать их, думая, что сие противно благородству души твоей, — и не называй! Ежели какой-либо заговор тебе известен, то дай ответ не мне, а тому, кто нас выше! Мой друг, я плачу тебе доверенностью за доверенность!». Ростовцев упорно пытался, по его словам, убедить великого князя в необходимости приезда Константина, а тот сетовал, что старший брат упорствует.

Напоминаем, что к этому времени уже было получено послание от Дибича и отдан приказ об аресте Пестеля и Волконского.

13 декабря Ростовцев пришел к Оболенскому, застав его в обществе Рылеева, сообщил о том, что он сделал, и вручил копию своего письма Николаю и запись разговора с ним».

И вдруг удача – одно из таких светил имеет при себе планету, удивительно похожую на Землю. Конечно, животные и растения отличаются от привычных, но условия для жизни вполне нормальные. Вот только планета уже населена. Аборигены сильно отстают от землян по части технического прогресса, зато у них сильнейшим образом развита эмпатия и интуиция. Попросту говоря, их невозможно обмануть, они насквозь видят собеседника и считывают любую ложь или попытку манипулировать. А значит тут совсем бесполезно земное искусство дипломатии с недомолвками, интригами, лукавством прочими подобными фокусами. Вот в таких условиях главный герой, советник Андрей Русаков, должен наладить отношения с местным правителем, которого участники экспедиции между собой прозвали Тунгусом.

Вот тут и возникают неудобные вопросы – насколько применимы в практическом смысле благородство, искренность и даже простодушие? Обычно-то пользы от них в сложных и хитроумных делах немного. Но если стоишь между профессиональными хитрованами и теми, кто помнит всё, что знали предки, а собеседника видит насквозь, то и такое может пригодиться. Можно договориться честно? Казалось бы, чего проще, но на Земле далеко не все на это согласны. И вот уже над новым миром нависает прямая угроза войны на уничтожение.

«Собственно, последствия неудачного визита делегации ООН мы разгребаем до сих пор. На Земле вокруг «Зэ-два» стремительно развился политический кризис, быстро зашедший в тупик. Если по-простому: никто не знает, как разрешить конфликт интересов великих держав, чтобы все выглядело прилично и земляне не поубивали друг друга на фиг из-за инопланетных папуасов, которых нельзя просто взять и поубивать на фиг, потому что все должно выглядеть прилично.

Единственное, что понятно мировому сообществу, – отчего русские стоят за папуасов горой и всячески рекламируют, настраивая в их пользу рядовых землян: это Хитрый План. Коварство русских общеизвестно.

Увы, немногие знают коварство Министерства внеземных операций…»

« — В соответствии с древнейшим законом всех народов, а также с соглашением свободных народов, заключенным, когда были уничтожены скаслои, вы обязаны обеспечить мне безопасный проезд ко двору вашего короля, а затем доставить меня обратно. Даже сама церковь не в состоянии отменить этот самый главный из законов.

У Эрадала задергалась щека.

— Вы сможете сделать это? Вы в состоянии действовать в соответствии с древним соглашением?

— Я могу дать вам свое слово, — сказал он наконец. – Однако сейчас мое слово немногого стоит».

Грег Киз. Настоящая королева

Она объявилась в монастыре, где проходила обучение искусству Темной Леди. И вернувшись, она заинтересовалась политикой, к которой ранее была равнодушна. Возможно, причинной стали попытки покушения на ее собственную жизнь. Настала пора королеве вернуть свой законный трон, собрав армию.

Но против выступает Святая Церковь. И один из ее иерархов обвиняет служителя церкви в том, что тот достичь успеха в реализации поставленных перед ним целей: «Ты не смог помешать Уильяму объявить дочь наследницей. Ты обещал исправить свою ошибку и снова потерпел поражение. Одна из дочерей не только жива, она в настоящий момент занимает трон Кротении. Одно это может стоить тебе жизни, Хесперо. Ты не сумел ускорить прохождение священных путей темными лордами в Королевском лесу.

Более того… — он протер лоб рукавом своего одеяния. — … более того, мой предшественник, твой дорогой друг Луцио, доверил тебе стрелу Айтаса, чтобы ты убил Тернового Короля. И тут ты тоже оказался не на высоте, и теперь у нас нет стрелы».

Энни Отважная совершает военные рейды, утверждая, что просто сидеть на троне – скучно. В ответ на чужие ловушки она выстраивает собственные. Начинается священная война, пробуждается древнее зло и разворачиваются магические схватки.

«Как ты уже знаешь, будущего можно избежать, если ты способна его предвидеть. Однако оно имеет определенное направление и инерцию. Когда Адская руна увидела, что твоя армия изменила направление движения, и ты поняла, что она это знает, ты могла поступить по-разному. Могла свернуть куда-то в сторону, или вообще остановиться, или взять с собой несколько тысяч солдат – или поступить так, как это произошло в реальности: попытаться воспользоваться ситуацией и устроить ловушку для вражеской армии.

Адская руна увидела все эти возможности, но они выглядели неясными – и лишь одна предстала перед ней очень четко. В свою очередь, возможные варианты – отбросить прежний план, послать больше людей и так далее – станут еще больше непредвиденными, во-первых, из-за того, что у тебя есть выбор из дюжины вариантов, во-вторых, из-за того, что его собственные реакции не очевидны».

«Начинаю я свои записи по доброй воле, а не по принуждению.

Не от баловства праздного, а по потребности. Надеюсь я, что в час трудный пригодятся мои заметки, уберегут кого от беды.

Минуло немало лет, пройдено немало верст, а все каждый раз, как достаю я свои заметки, встает все ясно перед очами, будто вчера было. Молод я был тогда, полон сил и веры в правое свое дело. Силы теперь, конечно, поубавилось, да и годы давят валуном неподъемным. Только веры, как и прежде, во мне вдосталь.

Сии заметки составлены были мной, юным ведуном Нежданом, в годы странствий моих по землям Руси Сказочной. По поручению старших из Ведающих должен был отправиться я в дорогу, дабы нести людям и нелюдям добро и правду. Много лет я, как и прочие мои други, постигал таинства знаний по старым, помнящим еще руки древних, манускриптам. До последней лучины вглядывался я в мудрость веков с тусклых страниц, дабы после идти в мир, нести знания о том, как жить в согласии Были и Небыли. Где оберег подсказать, совет аль борение».

Tony Sart. Нечисть. Ведун

Сборник небольших рассказов отечественного автора, художника, что нашло свой отпечаток в оформлении книги, тексты которой в основном стилизованы под былички. Как отмечено в самом начале, отправлялись ведуны из капища Ведающих в путь-дорогу, и лишь некоторым удалось вернуться и стать старцами, Ведающими, которые и обучали следующие поколения ладить с нечистью да с людьми.

Собственно, именно накопленные Ведающими знания и являются главной силой основного персонажа в его приключениях, потому что он сам вовсе не является суперменом, и поэтому ему приходиться думать, как помогать людям, попавшим в беду в мире, где помимо людей есть другие нечеловеческие существа.

В данном случае – это славянское, а не европейское фэнтези с рыцарями, дамами и королями. Главный герой – молодой ведун Неждан — передвигается по миру, оказываясь в разных ситуациях. Особых хитросплетений нет, коротко и призрачно, часть описанного относиться к разным местам и разным «сказочным» (по современному мнению) существам. Некоторые из текстов (завершающий -«Нечисть. Дурак») – по-своему неплохи и даже заставляют поверить в возможность подобного бытия. Когда-то и где-то. Главное – не сюжет, а сама атмосфера.

«Впрочем, одного взгляда хватило, дабы понять, что здесь утро далеко не доброе. Да и когда в последний раз оно было таким — одним пращурам известно. Идя по головному пролету, я оглядывал людей, выбиравшихся из домов. Хмурые серые лица. Не сонные, когда стоит лишь окатить себя свежей водой из колодца — и разом сбивается дрема, а именно серые. Безучастные, обреченные. Приметил я, что нет привычного гомона детворы, шумных перебранок да сплетен баб у колодцев, окриков мужиков, выгоняющих скот, иль лая собак.

Лишь хмурые лица.

Перебросятся по-соседски еле слышно короткой фразой — и вновь глаза в землю. На меня даже не смотрели, что было особо странно. Новый человек в селе всегда событие, а уж ведун и подавно. Частенько случалось, что стоит нашему брату забрести в какое село, так и ребятня сбегается посмотреть на диковинного человека, который с Небылью слад находит, и бабье да мужички торопятся: кто на кикимору грешит за кислое молоко, кому овинника угомонить надо, чтоб девок за зады не щупал.

Как-никак и подмога с нечистью всегда, да и событие, дабы рассеять череду однообразных трудовых дней, полных забот. Оттого я встревожился сразу. Неладно тут было, ох неладно».

«В туманность Андромеды сто тысяч лет назад был отправлен разведывательный корабль с людьми, лежащими в стазисе, и оборудованием для разведки… Долетит он где-то ещё через пятьдесят тысяч. То есть нас не посещают массово именно из-за гигантского расстояния.

Возможно, какие-то миссии прилетали сюда миллионы или миллиарды лет назад, но, не обнаружив здесь нужной структуры, вернулись назад или основали в Млечном Пути собственный анклав. Не исключено, что их потомки, превосходя Согласие на миллиарды лет в развитии, до сих пор живут наблюдателями, ожидая своего часа.

Никто ведь не знает, что происходит с расой, эволюция которой протекает столь длительный срок…».

Майк Манс. Юная раса

Вторая книга из научно-фантастического цикла «Согласие» описывает то, что происходит как на Земле, так и за ее пределами. Начавшийся контакт с инопланетянами – это вовсе открывшееся миллиардам людей на планете (которым про союз с инопланетянами пока еще ничего не знают) светлое будущее, а наоборот – возрастание всевозможных рисков. Самый важный из них – насколько Согласие, с которым Земля подписала договор, способно их защитить от могучего внешнего врага? Того самого, активность которого Согласие уже беспокоит. Ест ли сила, способная противостоять Согласию? Или действительно верна теория Волкова, одного из земных лидеров, о том, что само Согласие возникало много раз, после чего разрушалось противостоящей ему могущественной Несогласной расой? Что делать представителям земных спецслужб, если подозревают, что среди них – «крот», агент Несогласных, готовых убивать тех, кто будет мешать его деятельности?

В романе детально описана одна из планет Согласия, деятельность ее центра координации, в котором работали и представители других рас, в основном – ученые и военные специалисты. И тут-то посетившие центр земляне посетили этаж, отвечавший за зонды дальней разведки Кен-Шо и обмен данных с другими расам. Но на подробной карте Согласия и окрестных районов было видно, как мала зона контроля Согласия по сравнению со звездными далями. Так не был полностью заселен рукав Ориона, и было неизвестно, кто обитает в центре галактики. Сколько еще неизвестных тому же Согласию рас существует во Вселенной? И какие они? Какие могут быть с ними отношения?

«…ваша система находится на самом краю Согласия. Мы к вам – ближайшая раса, — начал Вол-Си. – Соответственно, для нас это — фронтир. Есть ещё несколько рас, за которыми ведется наблюдение, как в своё время за вами, но не Кен-Шо, а другими.

С точки зрения рисков, именно здесь наиболее вероятны нападения. С единичными кораблями справился бы даже зонд, который патрулировал систему тысячи лет. Как и справлялся вполне успешно.

Мой корабль способен противостоять большому флоту, в десятки или сотни кораблей, в зависимости от уровня их технического оснащения. Но если вдруг мы столкнёмся с массовым вторжением, в тысячи или десятки тысяч кораблей, то придётся привлекать помощь.

Моя задача отслеживать возмущения ти-поля и прогнозировать движения таких флотов. Прямой мониторинг осуществляется на пятьдесят световых лет, а прогнозирование с помощью разбросанных зондов увеличивает область примерно в три раза. Находясь здесь, у вас в гостях, мы расширяем безопасную зону Согласия».

«Она концентрируется на роли. Ей надо изобразить Карин, иначе никто не станет с ней разговаривать. Кого заставишь добровольно беседовать с «фанатиками» из «правдивой прессы»? это вызывает лишь раздражение. Государственные информационные агентства господствуют в медиапространстве, независимая журналистика при каждом удобном случае дискредитируется официальными источниками, как и все независимое, с упреком, что финансирование возможно лишь благодаря личным пожертвованиям и частично поступает из-за границы.

Конечно, никто не платит на новости. Большинство людей, похоже, не интересует, правдиво ли то, что им сообщают. Так или иначе, все врут. Мы все равно ничего не в силах изменить. Зачем копаться в грязи? И так хорошо.

В любом случае, человек верит только в то, во что хочет верит».

Зои Бек. Paradise City

Чем настоящее отличается от возможного будущего? Того самого, в котором большинство людей обитают в мегаполисах, а в прилегающих к ним территориям обитают лишь немногие жители. Главная героиня Лина – журналистка-расследовательница, обитающая во Франкфурте через несколько десятков лет.

Героиня романа работает в агентстве «Галлус», названном по имени квартала, где оно было основано, и занимается проверкой сообщений, репортажей, интервью и документов из официальных источников. Иногда эти расследования вызывают скандалы, и тогда правительство начинает действовать, но чаще попытки разоблачения чужой лживости заканчиваются ничем.

Но при этом, как подчеркивает автор (кстати, не только теле- и кинорежиссер, но и переводчик и автор детективных публикаций) личность проводящих подобные расследования остается в тайне хотя бы потому, что если узнают, то будет трудно проводить другие расследования, и то, что не обходится без нападок на «правдивую прессу», чьи методы расследования и аналитики не совпадают с государственными средствами массовой информации.

В тексте описано, как она собирает информацию в одном селений, где очевидец рассказывает о нападении диких животных, но в его словах неясности, а в официальных данных все завуалировано и стало одним из пропагандистских тем правительства, не желающего тратить деньги на программы, связанные с дикими животными.

Далее в динамичном сюжете – расследование героини трагедии, которая случилась с главным редактором ее агентства, непонятным образом упавшим на рельсы перед подъезжающим поездом. В романе описываются различные методы официальных властей по управлению людьми, в том числе – используя врачебные рекомендации.

«Всю ночь проверяла подноготную сотрудников. – Эзлем отступает на шаг и тянет за собой Лину. Они стоят вблизи раскидистого куста, который наряду с другой пышной зеленью украшает больничный двор. Лина не сразу понимает, что Эзлем беспокоится о том, как бы не попасть под камеры. – Мы должны исходить из того, что секретные службы как минимум подозревают, что мы все работает на «Галлус», а скорее, знают это наверняка.

Неважно, как хорошо вы маскируетесь и каким образом попадаете в агентство. Они видят это по социальным баллам, которые в официальной статистике не так уж высоки, потому что у вас нет постоянного места работы».

«Ходил инкогнито по Невскому проспекту. Проезжал государь император. Весь город снял шапки, и я также; однако же не подал никакого вида, что я испанский король. Я почел неприличным открыться тут же при всех; потому, что прежде всего нужно представиться ко двору. Меня останавливало только то, что я до сих пор не имею королевского костюма. Хотя бы какую-нибудь достать мантию. Я хотел было заказать портному, но это совершенные ослы, притом же они совсем небрегут своею работою, ударились в аферу и большею частию мостят камни на улице. Я решился сделать мантию из нового вицмундира, который надевал всего только два раза. Но чтобы эти мерзавцы не могли испортить, то я сам решился шить, заперши дверь, чтобы никто не видал. Я изрезал ножницами его весь, потому что покрой должен быть совершенно другой».

Палата № 6. Безумцы в русской классике

В книге собраны рассказы знаменитых отечественных писателей – Гоголя, Чехова, Бунина, Достоевского, Гаршина, — в которых так или иначе затрагивается тема душевных болезней. Авторы по-разному описывали их признаки, как внешние проявления с точки зрения окружающих, так и ощущения самих людей, страдающих разными психическими заболеваниями. Сборник проиллюстрирован впечатляющими рисунками Ивана Иванова. Также в свет вышла первая часть серии «По ту сторону сна. Безумцы в зарубежной классике».

Одним из первых произведений русской литературы, посвященных этой проблеме, можно назвать повесть Николая Гоголя «Записки сумасшедшего». Главный герой, бедный чиновник невысокого ранга, страдает от ощущения своей ничтожности и от безнадежной влюбленности в дочь начальника. Поначалу его мучает постоянная тревога и депрессивные мысли, потом он начинает, как ему кажется, понимать, о чем говорят собачки богатых дам. Тут автор использовал углубляющееся помешательство героя как один из приемов сатиры: в разговорах собачек саркастически пародируются беседы их хозяек.

Но в итоге несчастный чиновник окончательно теряет связь с реальностью, воображает себя испанским королем и в итоге попадает в заведение для душевнобольных. Учитывая, что в те времена психиатрия находилась в зачаточном состоянии, а обращение с пациентами было совсем не гуманным, последние страницы повести преисполнены трагизма. Впрочем, часто любого человека, чье поведение или даже мнение в чем-то отличалось от общепринятых стандартов, общество могло сразу объявить ненормальным.

«В любовных делах, а особенно в женитьбе, внушение играет большую роль. Все — и товарищи, и дамы — стали уверять Беликова, что он должен жениться, что ему ничего больше не остаётся в жизни, как жениться; все мы поздравляли его, говорили с важными лицами разные пошлости, вроде того-де, что брак есть шаг серьёзный; к тому же Варенька была недурна собой, интересна, она была дочь статского советника и имела хутор, а главное, это была первая женщина, которая отнеслась к нему ласково, сердечно, — голова у него закружилась, и он решил, что ему в самом деле нужно жениться.

— Вот тут бы и отобрать у него калоши и зонтик, — проговорил Иван Иваныч.

— Представьте, это оказалось невозможным. Он поставил у себя на столе портрет Вареньки и всё ходил ко мне и говорил о Вареньке, о семейной жизни, о том, что брак есть шаг серьёзный, часто бывал у Коваленков, но образа жизни не изменил нисколько. Даже наоборот, решение жениться подействовало на него как-то болезненно, он похудел, побледнел и, казалось, ещё глубже ушёл в свой футляр».

«Всякий, кто впервые приезжает в Нагасаки из громадного и мрачного Китая, попадает здесь в какой-то новый, точно волшебный мир. Виды, открывающиеся путешественнику при въезде в глубокий Нагасакский фиорд, классически прекрасны. Это идеальные олимпийские места, которые, по первому впечатлению, и не могут быть обитаемы никем больше, кроме греческих богинь или соотечественниц Хризантемы.

Название «фиорд» обыкновенно связывается с представлением о холодных, голых скалах туманной Норвегии с ее снежными хлопьями и глетчерами и угрюмыми обитателями ее долин: но Нагасакский фиорд представляет собою нечто совершенно противоположное. В то время как норвежская природа производит впечатление чего-то могучего, величественного, грозного и действует на зрителя удручающим образом, в Японии она точно ласкается к темно-синим, светлым и тихим водам, тянущимся на сотни миль к центру острова Кюсю.

Всюду вы видите прекрасные группы скал, удобные для восхождения отлогие горы с роскошной растительностью, изящные и опрятные деревушки, миниатюрные садики, к которым примыкают выхоленные рисовые поля, содержащиеся в таком образцовом порядке, точно они служат своим собственникам только для забавы. Там и сям над голубой поверхностью воды вздымаются высокие, живописные скалы с пиками и вершинами, увенчанными такими же живописными соснами или высокими криптомериями; вьющиеся растения в цвету ползут вверх по желтым склонам гор и отражают ее в зеркальной глади вод. Местами из зелени выглядывает небольшой храм причудливой архитектуры и прихотливой окраски, а на некоторых скалах виднеются высокие ярко-красные пагоды. Дюжины островков разбросаны по всей бухте, и между ними скользят, красиво покачиваясь, точно лебеди, лодки с белоснежными парусами».

Эрнст фон Гессе-Вартег. Япония и японцы. Жизнь, нравы, обычаи

В новом предисловии издательства (автор С.Э. Ермаков) подробно рассказывается о самом Эрнсте Гессе-Вартеге, родившийся в Вене в 1850-х годах и прожившего необычную, яркую, на первый взгляд, но странную в смысле достоверности событий жизнь. Этот искатель приключений сумел объехать почти весь земной шар, начав свое поездки в 21 год, и через несколько лет, в 1894 г. отправился в свое первое кругосветное путешествие через Юго-Восточную Азию, посетив Индию, Сингапур, Гонконг и Китай, Корею, Японию, и рассказав об этом в этой книге. Первый перевод ее на русский язык появился в 1902 году.

Гессе-Вартеге запечатлел страну уже после начала перемен, падения сегунов и возвращения верховной власти императору, который стал перевооружать регулярную армию и развернул борьбу с самураями, которые выступали за сохранение власти знатных и могущественных родов в провинциях.

Япония начала торговлю с западными странами и США, изменившую жизнь японцев. Но в то самое время в стране бережно хранились старинные традиции и ритуалы.

Гессе-Вартег уделяет внимание японской женщине и ее непростому причудливому туалету, рассказывает о местных традициях брака, японской молодежи и современном (ну да, это было давным-давно!) японском театре и литературе. Не обойдена вниманием как японская армия и флот, так и повседневная жизнь крупных городов, в том числе — уличная жизнь в Токио. Отдельная глава посвящена Киото — древней столице Японии, другая глава – гейшам. В одной из глав автор подробно описывает императора и его двор, который ему довелось посетить.

«Я стоял пред лицом обладателя трона, на котором восседали его двадцать два его предшественника и родоначальник которых получил свою власть от самих богов!.. Нельзя сказать, чтобы император был красив, но его невзрачная наружность искупается выражением гордого достоинства и впечатлением чего-то необыкновенно величественного во всей его особе.

Из многих тысяч японцев, которых я встречал в течение нескольких месяцев моего пребывания в Японии, я не видел ни одного с такой интересной, характерной наружностью. И если принять во внимание, что император является представителем семьи, которая в продолжение двух с половиною тысяч лет не выходила из известных границ, то его можно считать японцем самого чистого типа.

Император был в мундире, похожем на форму французского артиллерийского офицера, из черного сукна, с черными же шелковыми обшивками, на правой стороне груди красовались звезда ордена Хризантемы и два небольших кавалерских креста. После того как я был представлен церемониймейстером, император обратился ко мне с несколькими вопросами, касающимися моих путешествий, особенно Кореи. Он говорил довольно тихо по-японски, и переводчик, находившийся тут же передавал мне его слова на французском языке. Мои ответы и повествования переводились ему по-японски, причем он всякий раз прерывал нетерпеливыми восклицаниями «гей, гей», т.е. «да-да» или «понимаю, понимаю».

Во все время нашей беседы император никому не смотрел в глаза; он стоял прямо и неподвижно, как статуя, и на прощанье никому не протянул руки. Поклонившись три раза, мы двинулись из зала, пятясь к дверям».

«Гонконг — входные ворота, ведущие в обширное китайское царство, написанное на английском языке предисловие к запечатанной семью печатями книге, именуемой Китаем, и лучшее введение в эту книгу. Вместе с тем Гонконг — одно из величайших созданий английской предприимчивости, создавшей здесь на голом гранитном островке в какие-нибудь пять десятков лет один из важнейших торговых портов мира.

Здесь еще живы китайские рыбаки, на памяти которых пристал к этому одинокому, Богом забытому острову первый английский корабль. Это событие совершилось в 1845 г. С тех пор остров превратился в сущий рай. По северному берегу его раскинулся, в длину шести километров приблизительно, большой город, насчитывающий 300 000 жителей, а огромная гавань его, пространством в 20 кв. километров, ежегодно дает приют тысячам двадцати кораблей, общая вместимость которых достигает девяти миллионов тонн.

Ежедневно в гавань приходит до полусотни кораблей, ежедневно не меньше и уходит, направляясь во все страны Старого и Нового света, и торговый оборот этой самой маленькой из английских колоний достигает тысячи миллионов марок в год.

Находясь в Гонконге, не перестаешь удивляться и невероятным результатам деятельности осевшей здесь горсти англичан, и чуждому нам, европейцам, китайскому миру, который окружает эту горсть. С виду он как будто грозит затопить ее своими волнами, на самом же деле легко управляется и направляется этой горсточкой англичан».

Эрнст фон Гессе-Вартег. Китай и китайцы. Жизнь, нравы, обычаи

В новом предисловии издательства (автор С.Э. Ермаков) упоминается, что книги Гессе-Вартега были популярны во второй половине XIX в. и даже оказали влияние на таких знаменитых писателей, как Карл Май и Марк Твен. Это вполне понятно — Гессе-Вартег побывал в множестве мест, которые для людей того времени считались далекими и экзотичными и путевые заметки тех, кто там побывал, а затем бойко увиденное описал (и чуть присочинил) – пользовались неизменные успехом.

В наше время это теперь уже старинное описание прежнего Китая позволяет не только оценить, каким же был Китай примерно полтора века назад, но и то, как европейцы путешествовали по стране и относились к увиденном вокруг.

Поэтому неслучайно одна из глав называется «Мой первый китайский обед», а уже следующая – «Кушанья и напитки китайцев». Впрочем, Гессе-Вартег уделял внимание не только еде, но и местной экзотике, поэтому рядом с главой «Европейские колонии в Китае» есть другая – «Прогулки по китайским ремесленным кварталам», в которой описано немало разнообразного и экзотического.

Другой экзотикой является китайский императорский двор и выезд желтого паланкина самого императора, сопровождаемого многочисленной охраной. Как уверяет автор, носильщики в красно-бело-голубых одеждах не смеют во время всего пути вымолвить слова, ни плюнуть, ни кашлянуть, а посторонним людям смотреть на императорский кортеж запрещено. Конечно, упоминается Заповедный город и его великолепный парк и театральные представления.

Уделяя внимание нравам и обычаям китаянок, Гессе-Вартег обращает внимание на косы китайцев, на китайский чай и на китайский щелк. Одна из глав посвящена особенностям внутренних городов Китая, другие — окрестностям Пекина и Великой Китайской стене. Среди других тем, о которых можно узнать из книги: китайские тайные общества в Китае, китайская пресса, китайская почта и китайская армия, торжественные трапезы в честь духов и культ предков при императорском дворе.

«Кантон, как и другие города Китая, остается и поныне тем же, чем был пятьсот, тысячу и более лет назад; та же культура, те же обычаи, и нравы, и промышленность; он лишь сильно разросся, но не прогрессировал. И четыре тысячи лет назад ходила здесь подобная же монета, и то, что производилось, выделывалось здесь во времена Иисуса Христа, производится и выделывается и теперь. Все остается неизменным, на прежнем месте; ни шагу вперед, ни шагу назад. Китай не заглядывает вперед, он знает лишь настоящее, а еще лучше свое прошедшее.

Благодаря тому, что в Кантоне нет никаких так называемых достопримечательностей, наши современные «топтатели вселенной» избегают его; лишь самые храбрые из них посвящают ему самое большее день. Из сотен туристов, заглядывающих сюда ежегодно, и десять процентов не проводят здесь больше одного дня, два процента — больше двух дней. А между тем Кантон такой город, в котором в течение месяцев можно находить все новое и новое, — нигде народная жизнь не может быть увлекательнее, интереснее, достойнее внимания, диковиннее, чем здесь. Нигде нельзя глубже заглянуть в чуждую нам суть монгольского мира, который ныне обширнее кавказского, и в то же время настолько не схож с ним, что общего между ними только, кажется, и есть, что и в нем, как в нашем, люди рождаются, живут и умирают. Китай находится только на другом материке, а похоже, что на другой планете».

«Дожившая до наших дней уникальная рукопись содержит текст, который предлагает много интересных областей для исследования… Среди них есть наиболее раннее описание посторонним лицом идей и практик инакомыслящей группы дарвишей, известной повсеместно как каландары, которая распространилась в Анатолии в конце XIII в. Несмотря на свою уникальность и историческую ценность, этот текст на персидском языке привлёк лишь ограниченное внимание учёных. Предлагаемое ниже обсуждение — далеко не окончательное исследование данного труда. Но оно нацелено предложить ряд взглядов на информацию, представленную как рукописью, так и самим текстом. Для этого мы, во-первых, рассмотрим некоторые кодикологические особенности сохранившейся рукописи Фустат ал-‘адала. Во-вторых, мы вкратце суммируем содержание значимой части рукописи. И, наконец, мы предложим, исходя из текста, некоторые соображения относительно его значимости для нашего понимания религиозного, политического и интеллектуального ландшафта средневековой Анатолии».

А.А. Хисматулин. Три текста из салджукидских провинций. Часть 2: Мухаммад ал-Хатиб. Фустат ал-‘адала фи кава‘ид ал-салтана («Шатёр справедливости в правилах султаната»)

Данная книга продолжает серию, посвященную средневековым восточным литературным памятникам и их подделкам. Причем, что особо интересно, подделки относятся к той же эпохе, а значит, и сами являются литературными памятниками. Как и почему они появлялись? Подобные тексты часто приписывались известным ученым, порой они бывали составлены из фрагментов работ мнимого автора. Таким образом, как отмечает исследователь, настоящий автор стремился подкрепить свою точку зрения в той или иной области авторитетом великого мудреца.

Весьма распространенной была и ситуация, когда текст приписывался видному государственному деятелю недавнего времени. В подобных случаях настоящий автор обычно рассчитывал отличиться перед правителем, благодаря «обнаружению в архивах» неизвестного труда выдающегося человека.

И, наконец, были такие сочинения, как рассматриваемый в данном издании «Шатер справедливости». Он был собран автором, точнее, компилятором, из чужих произведений, чтобы повысить свои шансы на получение придворной должности.

«После описания встречи первого салджукидского султана Тугрила с халифом и последующего признания Салджукидов султанами ислама автор опускает дальнейшую хронологию событий, чтобы порассуждать об Алп Арслане. Он изображает его как правителя, во времена которого никто не беспокоился о религиозных нововведенцах. Затем он кратко рассказывает о восстании исмаилитского центра в Аламуте, который набрался сил и терроризировал правителей в XII — середине XIII вв. Однако автор опускает любую конкретную ссылку на уничтожение Аламута монголами в 654/1256 г. Согласно сообщению автора, салджукидские правители после Алп Арслана ослабли в сопротивлении инакомыслию, что способствовало его новому распространению на Среднем Востоке. Однако в конце текста автор меняет тон, утверждая, что теперь всё изменится, потому что Мас‘уд б. Кай Кавус, придя к власти, решил бороться с ним. Идея автора определить место нового салджукидского султана Рума в качестве восстановителя управления, которое заслуживает доверия в сопротивлении инакомыслию и нововведениям, соответствует тенденции среди некоторых анатолийских историков XIII и XIV вв. — пытаться позиционировать Салджукидов Рума в контексте истории Великих Салджуков».

«Иногда посидеть да помолчать бывает полезнее, чем стрелять и сражаться. Особняк, в который мы тебя посылаем, принадлежал Борецкой, важной петербургской барыне. Живет она в нем и сейчас. Были у нее и поместья, и деньги в банках, и я даже понять не могу, как она за границу не убежала. Или не успела, или понадеялась, что большевики долго не продержатся. Особняк ее национализирован, но дело в том, что в особняке Борецкой хранится замечательная коллекция фарфора. После войны устроим мы в ее особняке музей, будем для рабочих и крестьян посуду по этим образцам делать, а пока имеется у нее охранная грамота от Музейного управления, и числится Борецкая, так сказать, надзирательницей над фарфором».

Лев Овалов. Майор Пронин

Майор Пронин стал героем анекдотов, что всегда свидетельствует о небывалой популярности книжного персонажа. По книге — он пришел в органы еще при «железном Феликсе». Был он тогда простым красноармейцем, которому обидно после ранения застрять в тылу, пока товарищи бьют белых. Какая польза в том, чтобы поселиться в особняке дамы из «бывших» и день за днем чего-то ждать?..

Вскоре он, конечно, поймет, что дело это серьезное. И за одним из недругов молодой Страны Советов, с которым он впервые там столкнется, Пронину предстоит гоняться много лет. Одна из самых ярких историй об этом – повесть «Голубой ангел». В ней сконцентрирована атмосфера довоенной советской приключенческой литературы: кругом враги, шпионы, вредители. И одновременно точно запечатлены детали повседневной жизни тогдашних людей, которые современному читателю вряд ли известны, а значит интересны сами по себе.

Да, история с похищением чертежей нового авиационного двигателя и покушениями на жизнь его конструктора (чтобы не восстановил свое изобретение) воспринимается сейчас как немножко наивная. Но это лишь один слой повествования. Вторая половина сюжета так лихо закручена, что не всякий современный блокбастер сможет с ней сравниться. Вот тогда и становится ясно, откуда взялись анекдоты о всемогущем и всепроникающем майоре Пронине…

«Все как бы притаились. Так в степи, после выстрела, прячутся в свои норы суслики. Нигде никого и ничего. То ли это ветер качнул травинку, то ли зверек на мгновение высунул свою мордочку, чтобы посмотреть, не грозит ли ему откуда-нибудь опасность… Тишина, безмолвие, неподвижность.

Каждое утро заходить в парикмахерскую, каждый вечер пить чай у Основских и ждать, ждать…

Вот почему Пронин заставлял Виктора еще в детстве решать, казалось бы, ненужные для будущей работы труднейшие головоломки и часами в морозы, в непогоду ходить по лесу на лыжах!

Что ж, эта тренировка давала себя знать, и Виктор оживленно рассказывал Анне Григорьевне, как его мать варит варенье из крыжовника, и глубокомысленно расхваливал посредственные снимки Основского».

«В этот момент где-то в университетской лаборатории или машинном зале молодой ИТ-компании компьютер учится читать выражения вашего лица. Его цель – не просто распознать ваше уникальное лицо, а спрогнозировать внутреннюю работу вашего разума. В теории маленькие переживания вашего ежеминутного жизненного опыта отображаются в микровыражениях вашего лица.

Слегка прищуренные на долю секунды глаза могут выдавать некоторое подозрение. Чуть заметное подергивание нижней губы может сообщить о приятном удивлении или раздражении.

Программы заметят чувства, о которых вы, возможно, и сами не знаете, и используют собранную информацию, чтобы принимать решения, которые могут повлиять на ход вашей жизни. Возможно, это предопределит, какую вам будут показывать рекламу в социальных сетях, получите ли вы работу или вас осудят за совершение преступления.

В любом случае, это теория, и многие относятся к ней скептически. Действительно ли наши самые потаенные чувства настолько легко прочесть? В самом ли деле мы можем создать универсальную типологию эмоций, задав специфический набор гримас, которые соответствовали бы каждой из них?».

Книга эмоций. Под редакцией Эдгара Джерарда Хьюза. Научный редактор Дарья Ведмицкая

В этой книге собрана разнообразная достоверная информация, посвященная эмоциям и их проявлениям, на протяжении веков, с древнейших времен до наших дней. В Древней Греции была богиня раздора Эрида, которая подталкивала других богинь к соперничеству и выяснению, кто же из них лучше (яблоко Париса), что привело к Троянской войне и падению великого города. В античные времена считалось, что боги вмешиваются в жизнь людей, посылая не столько стихии и чудовищ, но насылая на людей нежелательные страсти и устремления. Далее упоминается роль эмоций в прежние времена в Европе, в том числе – в великих поэтических произведениях. Само слово «эмоция» появилось в английском языке всего три века назад. Один из европейских сатириков предложил идею «женского термометра», который измерял бы женские страсти. Далее рассказывается о том, как культ «сентиментальности» стал противовесом суровым рациональным подходам, развитию концепции вчувствования, роли теорий психологии и значения психоанализа.

Главы издания посвящены анализам масок театра Но, предыстории эмодзи, любовным чарам и противоядию от них, культурам эмоций, богам любви и вожделения, эмоциональным упражнениям и играм.

«Проекция – один из наших самых узнаваемых защитных механизмов. Когда мы не в силах выносить тяжелые чувства, такие, как зависть, или жадность, мы приписываем их другим: дворовый хулиган хочет, чтобы его жертвы испытывали страх и тревогу, потому что он сам переживает их где-то в другом месте. Будучи экс-президентом США, Дональд Трамп реагировал на критику, обвиняя своих оппонентов в том же, в чем обвиняли его они…

Проекция и перенос могут принять и куда более пугающий вид. Когда сильную личность одолевают эмоции, которые она не может преодолеть и не в силах им противостоять, этот человек может изыскать способы вывалить свои агрессивные эмоции в чужую психику. Это механизм выживания с чудовищными последствиями…»

«Раннее утро. Нильский крокодил подставляет бока свежему ветерку. Его, как обычно, ждёт непростой день. Рядом вьётся его приятель — маленькая птичка под названием египетский бегунок. Зачем он здесь? Со времён древнегреческого историка Геродота, первым задавшимся этим вопросом, то есть вот уже две с половиной тысячи лет, считается, что бегунок своим тонюсеньким клювом выковыривает застрявшие между острыми зубами крокодила (а их у него больше шестидесяти!) ошмётки мяса, чтобы те не загнили и не попортили зубы, без которых страшный хищник не сможет хватать добычу. И таким образом насыщается сам.

Но наблюдения современных учёных не подтверждают давно устоявшее представление о взаимопомощи крокодила и бегунка. Рептилии не нуждаются в чистке зубов. А бегунок питается не мясом, а мухами».

Эухения Перрелла. Друзья по природе. Иллюстрации Лучиллы Тубаро

Красочное детское издание, в котором увлекательно рассказывается, какие партнерско-дружеские взаимоотношения бывают между различными животными в дикой природе. Оказывается, вдвоем легче и удобнее жить, защищаться от неприятелей и даже заботиться о своем здоровье!

В тексте рассказывается о нескольких таких парах животных, причем большинство этих пар, как рассказывает чилийский автор (при участии двух отечественных научных консультантов) — на первый взгляд кажутся немыслимыми! Зачем бегемотам, которые известны своей неуживчивостью, по-дружески относится к птицам и прощать им любое беспокойство? Оказывается, поодиночке трудно выжить и в пустыне, и в джунглях, и в море, и в бурном тропическом лесу.

Но вот не все истории, которые уже веками рассказывают об этих парах самых разных животных, как выяснили современные ученые, оказались правдой. Но тем более, юному читателю будет интересно полистать и почитать это издание и узнать много нового для себя.

«Гусеницы бабочек из семейства голубянок и муравьи очень дружны. Оказывается, крошки-муравьи защищают свою большую приятельницу, потому что обожают лакомиться капельками сладкой росы. Когда гусеница превращается в куколку, союз остаётся в силе, и кокон могут охранять целые муравьиные колонии. А вот когда бабочка выбирается из кокона, ей нужно улететь прочь как можно быстрее, потому что ее прежние защитники больше не признают такую красавицу и вполне могут напасть на нее».

Детективы, приключения, драматургия хорошо отвечают за ситуации, в которых риски и награды возникают для индивида, но слабо демонстрируют последствия для всего человечества. Фантастика же создает образы, в которых герой вынужден решать проблемы всей расы. Этот обман мозга является нашим эволюционным преимуществом – человек через выдумку познает возможное дерево событий. А потом старается избегать событий, которые ведут к катастрофе, и стремиться к тем, которые ведут к утопии, то есть, светлому будущему.

Поэтому да, фантастические герои – цель для подражания, или избегания, если риски слишком велики. А так как утопия бесконечно далека, эта цель становится мечтой одного человека и двигателем прогресса человечества в целом.

— Что по-хорошему нужно, чтобы написать роман? Замысел, доскональное знание описываемых реальностей, наличие вдохновляющих персонажей и локаций?

— Описываемая реальность – лишь инструмент в помощь мозгу, чтобы тот поверил в историю. Ключевым является идея, замысел — то, о чем именно автор хочет рассказать. Можно, конечно, взять и чужую, избитую идею, но лучшие романы несут в себе нечто, способное расшевелить сознание – революционную мысль, которая будет раздражать, потому что она не укладывается в то, что ты знал до этого. Такие идеи, заставляя нас думать, приводят к изменениям.

Цитата из «Юной Расы», второй книги трилогии «Согласие»:

«- …Плох тот философ, чья философия всем нравится — значит, он идёт на поводу у толпы. Философ должен раздражать…

— …По мне, то, что раздражает — не станет популярным, а как тогда идея сможет покорить мир?

— Яркий свет слепит, человек закрывает глаза, отворачивается. Но яркий свет освещает всё вокруг, и без него вы не узрите ничего вообще. Не смотрите на свет, смотрите на то, что видите, благодаря ему…»

Книга должна вызывать споры, потому что в споре рождается истина. И герои книги должны наглядно демонстрировать это, споря и мучаясь сомнениями.

— Чем отличаются герои вашей трилогии? И как они меняются по мере разворачивания сюжета?

— Персонажи книги – отражение автора, они — главное, а всё остальное – лишь фон для их действий и мыслей. Мне ближе не какие-либо «избранные» герои со сверхспособностями, а просто живые, настоящие. Начав писать роман, я хотел сделать отрицательными нескольких человек из марсианской восьмерки (не буду говорить, кого именно), но по ходу написания герои сопротивлялись – они не хотели идти на поводу у сюжета, они его формировали. Пришлось уступить.

Никто из нас не видит в себе робота, способного лишь четко следовать долгу и инструкциям. Мы – живые люди, с личными интересами и целями, и героев книги я пытался создать такими же. Первопроходцы, летящие в миссию, из которой может не быть возврата, должны быть романтиками, людьми эмоциональными. И это находит отражение и в их личных стремлениях. Именно это и значит быть живым.

Что касается эволюций героев, то она идет незаметно, через череду маленьких изломов, на которых я не всегда делал акцент, свои изломы мы так же, порой, не замечаем. Они ищут свое место во вселенной и взрослеют посредством сомнений, которые постепенно находят выход. Кто-то посвящает себя детям, кто-то раскрывается как лидер, кто-то – как дипломат, а кто-то уходит с головой в науку.

— Какую роль должна играть техника в научной фантастике?

— Рассказ может многое оставить за скобками, но в фантастическом романе автор должен хотя бы пытаться объяснить несуществующее, апеллируя к реальной или перспективной науке. Если техника и ее проявления попросту описываются без объяснения, то это – фэнтези. И не важно, героем вашего фэнтези выступают эльфы, зомби, супергерои или пришельцы – если скелетик говорит без легких, супермен удерживает ракету вопреки второму закону Ньютона, а пришельцы имеют технологии, приводящие к невозможным вещам, – это не фантастика никоим образом. Можно сколько угодно маркировать жанр как «научная фантастика», но «переход на Варп-5» — лишь магия, пока ты, хотя бы условно, не опишешь, как именно твой Варп работает. Так что, техника и ее научная подоплека в фантастике чрезвычайно важны и должны как-то укладываться в представления о создаваемом мире. Как минимум, не противоречить им напрямую.

В то же время, раньше я сказал, что техника в книге – лишь фон. Вспомните «ханойскую башню» — детскую пирамидку, где на стержень насаживаются кольца разного размера. Так вот, техническая составляющая фантастики – этот самый стержень. Но главное в книге – кольца, то есть, идеи и смыслы, которые автор хотел донести до читателя.

— Насколько помогло вам образование при моделировании технических условий внеземной деятельности?

— Я с детства интересовался наукой, восхищался астрофизикой, программированием. Закончил я механико-математический факультет МГУ с темой диплома «Эволюция орбиты низколетящего искусственного спутника Земли с солнечным парусом», поэтому я очень хорошо понимаю небесную механику. Само собой, это сильно помогало мне, ведь при написании книги приходилось читать аспекты теории струн, квантовой физики, нырять в нюансы астрофизики и астрономии. Был, к примеру, момент, когда мне пришлось «разворачивать» созвездия на небе, чтобы понять, куда же попадет Солнце при взгляде на небо с Тау Кита.

Ко всему прочему у меня есть и опыт в программировании, в том числе – аналитике больших данных, так что описывать работу ученых-математиков было гораздо проще, я экстраполировал собственный опыт. Например, в ситуации модели «Хилл-Ланге», которая является одним из ключевых пунктов трилогии.

Погружаться приходилось во многое. Как в простые вещи, например, в рецепты блюд из продуктов, пригодных для долгого хранения, так и в весьма сложные. Для меня сложной была биология, к примеру — хиральность и строение аминокислот. Тут образования не хватало, поэтому приходилось быть осторожнее в описаниях. Трудно быть специалистом во всём, согласитесь.

Ну а психология была самым непростым делом. Не всем дано быть Достоевскими. Создавать живые и осмысленные образы антагонистов образование мне, увы, никак не помогало!

— Должны ли быть фантастические злодеи окончательно "злодейскими", по самую голову (или что там у них есть) погруженными в злодейства, в коварные планы? Без вариантов "начать всё заново и с другими".

— Зло и Добро — понятия скорее религиозные. Удобно ассоциировать близких нам с Добром, а тех, кто нам мешает — со Злом. Как в сказках, где волк, пришедший съесть козлят – несомненное зло, а не просто элемент пищевой цепочки. Социальные отношения людей и человечеств неизмеримо сложнее подобного примера, но и в них нет места Абсолюту. Даже в комиксах «Марвел» у злодеев есть рациональная история. Мы не готовы разделять их принципы, но понимаем, как они «скатились» до подобного.

В этом смысле работа писателя в том, чтобы избежать уютного падения в этот Абсолют. Протагонисты не должны быть безгрешными. Антагонисты не должны «творить зло» просто потому, что могут. У каждого должен быть внятный мотив. Жадность. Глупость. Похоть. Зависть. Вполне понятные чувства, эмоции, состояния, обусловленные культурой, средой, воспитанием или ситуациями вроде дилеммы с трамвайными путями, когда стоит выбор «из двух зол».

Если же обстоятельства меняются, то человек может и перестать выглядеть злодеем. Но это не он поменялся, просто теперь так выгоднее и логичнее. И, наоборот, бывает так, что загнанный в ловушку обстоятельств вполне «добрый» человек «становится злодеем».

Принцип дикарей «Ешь, а не то съедят тебя» — результат не зла, а страшных, жестоких обстоятельств, которые не всегда можно переломить простыми словами «возлюби ближнего своего».

— Чем можно объяснить взлёты и падения интереса к научной фантастике?

— Думаю, что это просто связано с неким перенасыщением рынка. К примеру, в середине прошлого века был пик жанра постапокалипсис. От читателя был спрос, потому что все боялись ядерной войны. Возникали целые авторские вселенные, потом фанфики, и вот, лет за десять-двадцать рынок переполнился как удачными, так и откровенно глупыми произведениями в этом жанре. И люди устали, перестали покупать новинки.

Автору, даже с хорошей идеей про условный метеорит, погубивший жизнь на планете, нужно было бы снова раскачать интерес, что сложно. Потому писатели, чувствуя, что тема не встречает спроса, прекратили активно ее эксплуатировать, на рынке возникла пустота, ждущая нового всплеска. В нулевых он как раз случился, сейчас снова идет на спад, читатель пресытился, ему вновь хочется чего-то иного.

То же самое и с любым другим жанром фантастики. Например, после прочтения трилогии Лю Цысиня «Воспоминания о прошлом Земли», я был поражен уровнем ее антиутопичности, что являлось основным вектором научной фантастики лет пять-десять назад. Поэтому решил написать утопию в надежде поучаствовать в новом всплеске интереса к этому направлению. Тем более, утопии активны были в 1930-х годах, потом вернулись через сорок лет, так что снова может настать их время.

Но, в целом, я считаю, научная фантастика никогда не отвергалась читателем, просто он менял запросы внутри жанра.

— Каким, по-вашему, будет читатель будущего? И как он будет отличать окружающую реальность от проектируемой, описанной, отснятой, транслируемой?

— Технологии нейросетей развиваются. Не буду сейчас касаться того, как они повлияют на литературу в целом, хотя мнение у меня есть, но они сильно изменят подход и к самому чтению. Книги будут оцифровываться прямо в видео — сел вечером, нажал кнопку, и получил сразу фильм по книге…

Помните фильм «Матрица»? Там Морфеус говорил Нео, мол, а что есть реальность? Это реально лишь потому, что твои глаза передали сигнал в мозг об этом? Ну так сигналы могут иметь иной источник. Как отличить, что реально, а что нет? Уже сейчас идут эксперименты с дополненной реальностью, и, кажется, что скоро при чтении книги ты будешь сразу видеть картинку видеоряда по этой книге прямо в реальном времени. Где-то в мозгу будут отображаться герои и окружающая их реальность, звучать речь, и всё ровно так, как будто ты это видишь и слышишь на самом деле.

Так как отличать реальность от придуманного, описанного, если жизнь так сильно изменится? Вспомним другой замечательный фильм — «Человек с бульвара Капуцинов». В нем ковбои стреляли по поезду на экране. Они не могли отличить его от настоящего, но в дальнейшем научились. Так и мы привыкнем разделять. Лишь иногда мы будем смотреть на кого-то и задаваться вопросом: ты реальный человек, или герой книги, которую я читаю? И, возможно, будем ожидать от людей слишком идеальных или слишком преступных поступков. Придется научиться с этим жить и не палить по белой простыне из всех стволов.

— Чем отличаются конспирология и научная фантастика? Аудиторией?

— Порой, конспирология может звучать как фантастика, а иногда фантастика выглядит как конспирология. Однако, это всё, чем они похожи. Какова цель конспирологии? Нет, не манипуляция людьми – это, скорее, следствие. Дело в том, что мир – чрезвычайно сложен. Миллиарды человек влияют на процессы, происходящие в нем, и мы не в состоянии постичь все эти процессы. Нам хочется видеть простую и ясную причину происходящего, которая стройно описывает всё то, что мы видим вокруг.

Так возникает потребность в упрощении модели, сведение массы причин в один общий вектор. Иногда, чтобы этот вектор был хоть как-то похож на причину реальных событий, нужно предположить что-то настолько фантастическое, что мы пересекаем границу здравого смысла, и возникает конспирология. Увы, придумать рептилоидов гораздо проще, чем разобраться в реальности. Помните, как в старом анекдоте:

«- Есть идеи, как выполнить план пятилетки?

— Ну, прилетят инопланетяне, помогут достроить завод.

— Хмм, маловероятно. Еще мысли?

— А может все бросят пить и начнут работать?

— Нам, товарищ, реальные возможности нужны, а вы тут фантастику сочиняете!»

Фантастика имеет иную функцию – показывать «что было бы если», не упрощать, а, напротив, усложнять, искать возможные последствия. Для этих целей писатели, порой, придумывают скрытые рычажки в нашем прошлом или настоящем. Какие-то ружья, которые висят на сцене, чтобы выстрелить в конце второго акта. Фантаст может придумать вирус, который уничтожит 99% населения. Или вышедший из-под контроля искусственный интеллект. Но это всё не конспирология, а попытка заглянуть в завтра.

— Что вы планируете писать дальше, будут ли эти творческие замыслы отличаться от "Согласия"?

— Пишу я постоянно, в основном рассказы. У меня есть идеи, постоянно рождаются смыслы, и я буду пытаться облечь их в форму. В «Согласие», к примеру, я вложил мысли, которые роились у меня в голове годами до начала работы над романами. Анонсировать то, что собираюсь сделать – слишком смело для меня… Само собой, это будет другая вселенная, и в ней будут другие технические моменты, и иные смыслы.

— Что вы читаете и смотрите из фантастики и не только?

— Основное влияние на меня оказали книги, прочтенные в детстве. Уэллс, Жюль Верн, Хайнлайн, Азимов, Гаррисон, Артур Кларк, Шекли, Стругацкие. Еще — Желязны, Пратчетт, Берроуз. Из классики запомнились Дюма, Диккенс, Ремарк, Конан Дойл, Карл Май, Джек Лондон, Кэрролл, Свифт, Стивенсон. Само собой, хочется отметить и отечественных писателей. Булгаков, Шолохов, Чехов, Гоголь, Салтыков-Щедрин. Список огромен, у меня дома шесть шкафов с художественной литературой.

Фантастические сериалы и фильмы я тоже люблю. Из нового хорошо зашли сериалы «Пространство» – в нем лучшая физика космического полета, «Разделение» — с отличной идеей параллельной двойной жизни одного мозга, «Засланец из космоса» с его непревзойденным чувством юмора в оценке социума и привычек землян с точки зрения пришельца. Из старого меня восхищают «Звездный крейсер «Галактика» — с его драмой и великолепной фантастикой «пути», «Звездные врата» — огромной вселенной научной фантастики и фэнтези, слитой воедино, «Вавилон-5» — умением показать людей серыми, между добром и злом.

— Может ли современная фантастика предсказывать будущие достижения и открытия, как это было в позапрошлом веке?

— Вернемся в «Матрицу», в сцену, где Оракул сказала: «И не переживайте из-за вазы». Нео обернулся с вопросом «Какой вазы?», задел и разбил. И на вопрос: «Как вы узнали?», получил ответ: «Потом тебя будет волновать другой вопрос – разбил бы ты эту вазу, если бы я не сказала?»

Возникает вопрос, это фантасты предсказывают будущие достижения и открытия, или же ученые и инженеры развивают научную мысль в ту сторону, про которую они читали в книгах? Я думаю, всё же второе. Писатели «угадывают» с будущими инженерными разработками просто потому, что чувствуют полезность того или итого устройства, и понимают, на каком принципе оно могло бы в теории работать. Как именно работать – не знают, но направление всё равно понятно.

А потом выросшие на их книгах дети задаются вопросом: а как это сделать? И кто-то, рано или поздно, находит возможность. Если она, конечно, есть, и всё еще нужна. Не забывайте, что Азимов, к примеру, предсказывал что тридцать тысяч лет спустя газеты будут печататься в автомате с персонально подобранным набором новостей, а информация будет носиться по вселенной в мини-капсулах. Он чувствовал потребность, но не смог описать наш мобильный телефон, и осознать его потребность, хотя смог предсказать анализ больших данных задолго до появления компьютеров, способных реализовать это на практике. Так что не все идеи писателей идут в производство. Иногда это радует, ведь некоторых вещей хорошо бы никогда не изобретать.

Творческая мысль сегодняшнего дня сильно опережает текущую науку, ведь все простые вещи описаны еще до нас. Нужно в чем-то перещеголять предшественников, не одними же бластерами обходиться, так ведь? Поэтому сегодняшний писатель ставит задачи инженерам века двадцать второго, если не двадцать третьего. Поживем – увидим.

— Что для вас самое главное в вашей трилогии? И почему?

— Вы замечали, что в наших книгах и фильмах у героев всегда наша этика, в каком бы времени и месте они ни жили? Берут, к примеру, древний Рим, и помещают туда человека с современными чаяниями и моралью. Такой человек, во-первых, понятнее наблюдателю, во-вторых – легче обыгрывается.

Нам трудно видеть героя в мужчине, который свою дочь принес в жертву богам, чтобы урожай был хорошим. А это – наше реальное прошлое. То же касается и будущего. Писатель создает образ галактики через тысячи лет, но мораль людей вполне себе из прошлого века, хотя даже сейчас она в чем-то кажется архаичной. А насколько другой она станет через тысячи лет под влиянием технологий, да еще и на сотнях разных планет?

Я хотел заглянуть в это самое будущее. Просто придумать мораль грядущего – крайне сложно, поэтому писал не про далекое будущее Земли, а про встречу с представителями двух векторов развития этики. Причем оба кажутся вероятными для нас, и в этом вопрос книги – какой путь выберем мы, земляне?..

Беседовал Алекс Громов

Представлены в тексте и наши соотечественники – царь Петр Первый, хотя он и далеко, но в разговорах его фигура упоминается постоянно. А его посланец в Лондоне господин Кикин вообще сопутствует Ньютону в его непростых делах, проводя хитроумную и, конечно, небезопасную разведку.

В тексте есть разнообразные исторические эпизоды с непростой борьбой за власть, интригами и преступлениями, а рядом с ними — моменты, которые иначе как волшебством не назовешь. Всё описанное выглядит реалистично, поэтому требуется немалая сосредоточенность, чтобы различить, когда начинается нереальное…

«— Так вы сознаётесь в сговоре с монетчиками? — ровным голосом спросил Ньютон, ничуть не захваченный общим изумлением.

— Вы давно всё вычислили, верно, сэр Исаак? Да. В сговоре с монетчиками. С монетчиком. Поймите, вначале…

— Всё казалось безобидным? — Исаак взмахнул рукой, как будто прогоняя осу. — Простите, но я узнаю начало длинной и хорошо отрепетированной речи, которую не желаю выслушивать. Чем дольше вы будете рассказывать, тем более постепенным и невинным будет выглядеть ваш путь к… государственной измене.

Тредер подпрыгнул, насколько такое возможно для человека, лежащего на спине.

— Однако, как бы вы ни затягивали рассказ, начало и конец будут те же самые, не так ли? — продолжал Исаак. — В начале вы завели внешне безобидное обыкновение взвешивать гинеи и откладывать чуть более тяжёлые. В конце вы полностью предались Джеку-Монетчику. Он внедрил своих людей в ваше окружение; вы настолько у него в руках, что он смог положить адскую машину в вашу багажную телегу с тем, чтобы уничтожить директора Монетного двора в здании Королевского общества».

«…тектоны, при всем их очаровании, не люди. Повторяю: не люди! И никогда не станут мыслить и поступать по-человечески, как бы нам этого не хотелось. Для них это много-много шагов назад по эволюционной лесенке. И то, к чему все мы с исторической неизбежностью придем – я имею в виду пангалактическую культуру или, как принято ее величать среди дилетантов, Единый Разум Галактики, — так вот, культура эта будет нечеловеческой. Как ни обидно вашему, да и моему, поверьте, человеческому самолюбию. Тем не менее, этот досадный для всякого антропоцентриста факт не помешает человечеству спокойно, с достоинством влиться в магистральное русло формирования пангалактической культуры и занять там подобающее место».

Евгений Филенко. Галактический консул: Гребень волны. Гнездо феникса

Фантастический цикл, уже не раз изданный, и по-прежнему вызывающий интерес у отечественных читателей. Среди звезд всегда героям найдется занятие. И Константин Кратов передвигается по многоликому Сфазису, не имеющего своего лица. Да, здесь любой ландшафт становится декорацией…

Иерархические игры в привычном нам понимании ушли в прошлое, зато дипломатия развилась до степени главного, наивысшего искусства. Она заменяет многое – риск, авантюрность, даже героические свершения. И это вполне в гуманистическом ключе, в том смысле, что надо не враждовать а договариваться. А если вдруг для договора время не пришло, надо просто оставить другую сторону (а это может быть и целая цивилизация) в покое. Вот прямо совсем оставить, и другим настоятельно рекомендовать сделать то же самое. Может, когда-то ситуация изменится…

В книге много психологических нюансов, главный герой скорее склонен к рефлексии, чем к броскам напролом. Даже на фоне бесконечных приключений и космических странствий, к которым он, наверное, не очень-то стремился, но так распорядилась судьба.

«Ему было просто необходимо чем-то занять себя, успокоить нервы. Продержаться хотя бы до возвращения Гранта, который вместе с командором и субнавигатором улетел на гравитре обозревать окрестности маяка. Можно было, разумеется, заточить себя в каюте, но там, в четырех голых стенах, Кратов гарантированно дозрел бы до такого градуса злости, что сорвался бы, потерял лицо, что непозволительно звездоходу, пусть даже и бывшему…

Тут ему припомнились слова Ленки Климовой – командора Климовой – насчет героев-космопроходцев, прозвучавшие в первые мгновения их встречи. Кратову сделалось невыносимо гадко, и он, тихонько постанывая от омерзения к самому себе, к чертову маяку, да и ко всему миру, поплелся в душ.

Толкнув маленькую сдвижную шторку, он успел расслышать легкий шелест водяных струй и разглядеть нечто белое и округлое. В следующий момент его с истинно мужской силой сграбастали за плечо, развернули и вышвырнули в коридор, будто котенка. Шторка расправилась, за ней сухо выстрелил замок и донеслось чуть слышное хихиканье. Напрочь сконфуженный, Кратов немного пробежал по инерции, пока не уткнулся в стену.

Тут его разобрало, и он расхохотался. «Звездоход называется, – подумал он. – Брат-плоддер! Недоставало еще, чтобы рожу расцарапали». Ему сразу полегчало, удушливая пелена отвращения ко всему на свете растаяла, и он сразу вспомнил о массе дел, которые можно было переделать, никому не попадаясь на глаза».

«- Вы можете пять раз просить нас о переговорах. – Тем временем продолжил вещать голос. — Сейчас второй раз, первый был при контакте, когда вы попросили перенести встречу на сутки и встретиться здесь. Вы не обязаны пытаться решить всё сегодня, и, видимо, не получится, поскольку на одни переговоры мы отводим время, примерно равное вашим семидесяти двум минутам, и они почти истекли. Но у вас останется еще три попытки, и только если мы не придем к Согласию во время одной из них, мы покинем эту звёздную систему навсегда. Вы в любой момент можете прервать текущее общение, или мы прервем его в случае нарушения условий – отсутствия вашего единства.

Итак, ситуация частично прояснилась. Они уже, фактически, потратили два шанса из пяти на достижение какого-то мифического Согласия с расой Кен-Шо, но до сих пор не выяснили даже, с чем им нужно согласиться. А надо бы спросить как раз об этом».

Майк Манс. От имени Земли

В этом научно-фантастическом романе подробно описано, как меняются профессиональные и личные отношения между людьми, которые внезапно — несмотря на тщательную подготовку, каждый день приносит неожиданные события — оказались не только первопроходцами на Марсе, но, что самое важное, представителями Земли перед лицом других цивилизаций.

В текст описан именно процесс быта и происходящих на его фоне метаморфоз в том небольшом мирке марсианской базы, где обитают земные герои. Впрочем, порой кажется, что не всех их можно назвать героями, автор, описывая, казалось, не слишком важную ситуацию, показывает того или иного персонажа не с самой благоприятной стороны. Эти восемь землян, под одному от своей страны, не только мотивированы на выполнение задачи, но и обладают набором обычных человеческих слабостей. Между ними завязываются отношения, возникает неприязнь, кто-то кому-то завидует или ревнует…

Вдобавок, то, что происходит в это время на Земле, неизбежно отражается и на марсианской колонии — непростые взаимоотношения сверхдержав, шпионаж и подозрения. Было бы странно, если в современной научной фантастике оказалось иначе, а все персонажи предстали идеально бесконфликтными.

Отдельная тема — это Согласие, которое неизбежно вызывает среди землян споры и подозрения. Им предложили выступить от имени планеты и найти нужные слова, чтобы стать участниками этого Согласия, хотя они даже не вполне представляют, что это значит. Является ли Согласие неким аналогом ООН галактического масштаба? И каких действий ждут от землян? Что означает озвученная на первых переговорах фраза — чтобы прийти к Согласию, земляне должны предложить ответственность?

«Является ли Согласие принципом, которым руководствуется вселенная, или это способ разума её побороть, не дать событиям пойти по естественному сценарию, который заключается в борьбе космических цивилизаций за выживание?

А является ли борьба естественным сценарием? До того, как будет создана оптимальная форма жизни – да. Живые существа сражаются, чтобы менее приспособленные вымирали, и чтобы рано или поздно появились самые разумные, готовые создавать культуру и цивилизацию. После этого разумное животное уничтожает всех, кто мешает ему эволюционировать, заковывает их в заповедники, и соперничество между видами исчезает. Дальше культуры и цивилизации борются друг с другом, как военными способами, так и экономическими, чтобы возникла оптимальная цивилизация для рывка в космос и колонизации… А что дальше? Что должно произойти между разными цивилизациями во вселенной? Должна ли одна уничтожить другие или растворить их в себе? Или есть иное решение, без борьбы? Судя по всему, это и есть Согласие».

«В распахнутую дверь врывается искусственный снег, и вот пожалуйста: Аннушка и Аннушка снова втаскивают в мою каморку доверху наполненный котел. Держа котел за ручки, кухарки пыхтят от его тяжести. Одна закрывает ногой дверь, вторая делает что-то вроде реверанса. Только не разлейте, девушки! Они ставят котел возле скамеечки для ног.

– Мотя, помоги, – требует Аннушка справа. – Каган заявился к великой княгине со всей свитой…

Ее перебивает Аннушка слева:

– Сколько шума будет, ты же понимаешь! Нюша, подай это, Нюша, подай то, и все требуют чая. Так не повезло, что заварочная машина все еще не фурычит!

– Опять какая-то ерунда. (Ворчу.)

Лишнее доказательство, что в проживании рядом с верхушкой власти есть далеко не только преимущества. Постоянно кто-нибудь вваливается и просит об одолжении. Все на благо новых москвичей, конечно.

– Ладно, ставьте вашу кастрюльку на мою машинку, только не разлейте, а то зашипит!».

Маттиас Зенкель. Тёмные числа

Роман немецкого писателя, родившегося в ГДР и ныне живущего в Лейпциге, в фантастической и даже откровенно гротескной форме воссоздает атмосферу позднего СССР. На этом фоне разворачивается причудливый сюжет в духе альтернативной истории. Да не простой, а именно истории становления советских вычислительных технологий, электроники и программирования. Получается эдакая техно-фантастика в стиле ретро и с многочисленными пасхалками, отсылающими и к классической советской фантастике, и к творчеству именитых писателей от Федора Достоевского до Хулио Кортасара. Поклонникам сложных текстов со скрытыми поначалу смыслами и легкими намеками на происходящее за кулисами «Темные числа» с большой вероятностью придутся по душе.

Есть в романе как элементы сарказма, отражающие чересчур пристальное внимание советских бдительных органов к новым технологиям, дающим прежде невиданные возможности и к иностранцам, так и юмору, отзеркаливающему советскую парадную действительность. Имеются даже анекдоты вроде этого: «Советский космонавт вернулся на Землю, проведя в космосе более трёхсот дней и теперь вес очередного советского ордена будет прочно удерживать его на Земле».

В тексте кипятят воду для чая на корпусе некоей электронной машины, задавая ей такую задачу, чтобы грелась посильнее. И готовятся в международной Спартакиаде программистов, вокруг которой и разворачивается значительная часть сюжета. В целом роман многослоен, разные нюансы и смыслы всплывают при неторопливом чтении.

«Москва, 27 мая 1985 года.

Провода, ведущие к телекамерам, тщательно закреплены и уложены в кабель-каналы по восемь. В видоискателе камеры номер 1 — большой конференц-зал гостиницы «Космос», ряды кресел и пустая сцена. Организаторы съёмок распорядились провести репетицию панорамирования — от матричного дисплея до лестницы, ведущей на сцену, и вдоль флагштоков до ораторской трибуны. Наплыв.

Через семь с половиной часов Дмитрию Совакову предстояло выйти к микрофону и открыть II Международную спартакиаду юных программистов».

«Более ста лет просуществовала деревня Лонгвикен со своими жилыми домами и пристройками, хлевами и амбарами, распрями, браками и родами… А когда государственная компания «Ваттенфаль» решила в двух километрах ниже по течению построить крупнейшую гидроэлектростанцию в Европе, оказалось, что дни деревни сочтены. Даже вершины сосен уйдут под воду. Ради энергетического будущего Швеции деревню Лонгвикен придется затопить.

Именно там и берет начало наше повествование – до того, как произошли убийства и ограбление в Калтисе, до того, как сгустились тайны и ложь длиной в целую жизнь. Как бродят тени на дне запруды, так и эта история выросла из осадка, оставшегося от прошлых событий.

Пропавшая жена Викинга Стормберга всплыла из болота Кальмюрен во время исполнения песенки про лягушечек. Вернее, уточним: именно тогда пришло известие. Ее нашел собиратель ягод. Она лежала недалеко от того места, где провалилась в трясину в конце лета ровно тридцатью годами ранее – у северо-западной оконечности болота».

Лиза Марклунд. Стормберги

Этот остросюжетный роман издан в серии «Скандинавская линия» (НордБук), посвященной литературе северных стран — Швеции, Норвегии, Дании, Исландии, Финляндии, Фарерских островов. Он является продолжением уже известных отечественному читателю «Полярный круг» и «Трясина» того же автора. Но сюжет у нового романа самостоятельный, и в нем перемешаны элементы детектива, семейной саги, психологической драмы и конспирологической истории о противостоянии спецслужб разных стран. Один из эпизодов связан с попыткой понять, что означают найденные цифры. И оказывается, что это старый анонимный счет в швейцарском банке, созданный почти сорок лет назад. И с тех пор им никто не пользовался.

Однако в первую очередь это история как места – весьма сурового, далекого от столичного лоска и комфорта, — так и людей, обитающих там. Причем то и другое тщательно и подробно запечатлено автором, в деталях и подробностях, но при этом органично вписывается в динамичный сюжет, не тормозя его. Итак, много лет назад у местного начальника полиции, представителя одной из двух самых уважаемых семей, пропала жена. Считается, что она утонула в соседнем болоте. Когда в разгар традиционного праздника приходит новость, что в болоте в том самом месте нашли человеческие останки, ни у кого нет сомнений, что это именно пропавшая женщина.

Нет их и у самого шефа полиции Викинга Стормберга. Он твердо уверен, что это не она…

Тем не менее, все вокруг выражают ему сочувствие, одновременно строго по инструкции собираясь выдвинуться в точку обнаружения. Собиратель ягод, нашедший останки, оказывается кем-то вроде браконьера – он собирал на болоте птичьи яйца из гнезд. Но перепутал редкий вид с самым распространенным, в итоге у служителей закона к нему претензий нет. Как нет представления, почему в болоте оказался скелет, пробитый деревянным (осиновым?) колом в том месте, где раньше было сердце.

«– Скелет действительно может всплыть? – вполголоса спросила Фатима.

– Закон Архимеда, – ответил Роланд Ларссон. – Зависит от плотности воды. Яйцо в воде тонет, но если добавить соды, то оно всплывет. Если в болотной воде достаточно грязи, всплывет все что угодно.

Вооружившись складной линейкой, он присел рядом с останками.

– Метр восемьдесят, – проговорил он, складывая инструмент. – Какого роста была Хелена?

– Метр шестьдесят восемь, – ответил Викинг.

– Метр восемьдесят – среднестатистический рост шведского мужчины, – сказала Фатима. – Но женщин такого роста немного.

Стало быть, велика вероятность, что перед ними мужчина.

– Что это торчит из грудной клетки? – спросил Викинг, подошел ближе и встал рядом с коллегой».

«— Я сам — шаман, — просто сказал Ринто, — и ни одного человека в жизни я еще не обманул.

Услышав это, Анна запнулась и долго не могла прийти в себя. Она представляла шамана приблизительно так, как он выглядел на муляже в Музее этнографии, в отделе Сибири петровской Кунсткамеры на Университетской набережной в Ленинграде. Наряженный в пыльный, полуистлевший замшевый балахон, увешанный разными побрякушками, сплетенными тонкими ремешками с бусинками, металлическими шариками и крохотными медными и серебряными колокольчиками на концах, полосками разноцветной кожи, тканей, с всклокоченными темными сальными волосами, с бубном в одной руке и колотушкой в другой, он представлял скорее жалкое зрелище — никакого священного трепета он не вызывал.

…Одно дело увидеть муляж шамана в Кунсткамере, и совсем другое — столкнуться с ним лицом к лицу и даже делить с ним кров, пищу… В нем не было решительно ничего такого, что даже отдаленно намекало бы на его магические способности, на возможность общаться с потусторонними силами, возноситься над землей, превращаться в животных, вселяться в души и тела иных людей».

Юрий Рытхэу. Скитания Анны Одинцовой

Произведение известного советского писателя, созданное уже в постсоветскую эпоху, повествует о столкновении двух образов жизни, двух миров: традиционного существования по заветам предков, в гармонии с природой – и технического прогресса с новым общественным строем. Автор уделил равное внимание и описанию событий, и деталям традиционного быта – иногда шокирующим, — и человеческим чувствам.

Молодая ленинградская исследовательница Анна Одинцова в 1947 году приезжает на Чукотку, чтобы изучать жизнь коренных местных жителей. Первый, кого она встречает, сойдя с корабля – Танат, сын владельца большого оленьего стада. Он только что окончил школу-интернат, но ему уже восемнадцать, даже по меркам советских законов он совершеннолетний. Парень без памяти влюбляется в красавицу из далекого мира железных машин и больших городов, в котором он сам ни разу не был. А она мечтает проникнуть в жизнь тундрового стойбища, да и чувства к юноше тоже начинает испытывать.

Вскоре Танат и Анна становятся супругами, даже его родственники согласились скрепить их брак по местным обычаям. Хотя отец поначалу не очень верит, что невестка не сбежит из тундры в город. Он озабочен еще и тем, чтобы передать кому-то из сыновей свои шаманские умения. Вот только в большом мире разворачиваются тревожные события, и неизвестно, помогут ли теперь обращения к тайным силам.

«— Хорошо, что ты это почувствовал, — одобрительно заметил отец. — А теперь слушай внимательно. Те слова, с которыми я обратился к богам, на самом деле внешне просты и понятны каждому смертному. Все дело в том, где и в каком порядке они сказаны… Знаешь, я понял, что Пушкин, когда создавал свои стихи, пользовался этим умением ставить слова в том порядке, в нужное мгновение, чтобы они обретали магическую силу. Сила шамана в интуиции, в умении угадывать время, на мгновение опережать его. И, когда настанет твой черед обращаться к богам, главное — не ищи какие-то особенные слова, а возвышай свой дух, приводи его в состояние вдохновения. Тогда нужные слова сами придут к тебе, встанут в нужном порядке и обретут новую магическую силу. Теперь повторяй за мной:

О, силы небесные и земные!

Все, кто ведает жизнью людей и оленей!

Сделайте так, чтобы этой весною

Обилие жизни разлилось на нашей земле!

Пошли нам новых телят,

Прибавку нашему стаду —

Ибо только олень дает нам жизнь.

Вам воздаем хвалу,

Всем, кто Невидим, но Всемогущ!

Танат, немного запинаясь, повторил слова, смущаясь и внутренне удивляясь их обыденности.

— Слова обретают силу, когда они идут из самой глубины души, от самого сердца, — сказал Ринто. — Они должны изливаться свободно, как дыхание, как чистая струя родника».

«- Улитка, улитка! Куда ты ползешь

сквозь чащу лесную, сквозь ветер и дождь?

— Ползу я на Фудзи, такая гора.

Мне нужно забраться наверх до утра».

Алексей Андреев, Елена Храброва. Песня улитки

Очень красивое издание, в котором к стихотворению Алексея Андреева (футуролога, эксперта, писателя, лауреата конкурсов поэзии хайку) добавлены изящные иллюстрации Елены Храбровой. Получилось настоящее произведение книжного искусства. «Песня улитки» — это поэтическое изложение древней японской легенды, в которой описано, как две звезды — Ткачиха, называемая у нас Вега, и Пастух (Альтаир) полюбили друг друга. Но жестокий отец влюбленного Пастуха разлучил их, отделив друг от друга небесной рекой – Млечным путем. Только раз в год в седьмой день седьмого месяца Ткачиха и Пастух могут встретиться снова.

И вот в книге в тот самый урочный час по склону горы Фудзи ползет маленькая улитка. В известном хайку Кобаяси Исса улитка на склоне священной горы – символ упорства и неуклонного движения к своей цели, хотя, казалось бы, масштабы Фудзиямы даже соотнести нельзя с силами крошечного существа… Это стихотворение среди отечественных читателей когда-то прославили братья Стругацкие своей «Улиткой на склоне».

Улитка в «Песне…» ползет к вершине не просто так, а чтобы немного помочь несчастным влюбленным, скрасить их короткую встречу. Она не страшится холода и готова обороняться от злых духов.

«Влюбленный не думает о мелочах:

они так спешили, забыли про чай.

А я котелок притащу на спине,

Сто красных чаинок закружат на дне…»

«Славу Хафиза, персидского поэта, жившего в XIV веке, можно по праву назвать всемирной. Для соотечественников, коренных носителей персидского языка, его стихи стали эталоном гармоничного сочетания изысканной литературной формы и глубокого смысла. Томик его газелей наверняка найдется в доме каждого иранца. Они столь прочно вошли в сознание народа, что гадание по газелям Хафиза является одним из самых распространенных способов предсказания будущего в Иране. Их даже издают в виде специального набора карточек с вариантами истолкования заложенных в них предзнаменований.

Множество средневековых и современных авторов писали комментарии к стихам Хафиза и составляли словари встречающихся в них образов и аллегорий… В то же время Хафиз относится к числу персидских поэтов, которых знают и ценят далеко за пределами персофонной культуры, охотно переводят на другие языки, в том числе европейские».

Хафиз. Сто газелей

В этом сборнике представлен новый поэтический перевод первых ста газелей прославленного персидского поэта XIV века Хафиза Ширази. Авторы перевода — В. Жаркова и И. Абраменко — в своей работе опирались на филологический подстрочник, ставший итогом многолетнего труда видных российских иранистов Н.И. Пригариной, Н.Ю. Чалисовой и М.А. Русанова.

Газель появилась задолго до Хафиза, но в его творчестве она достигла вершины своего развития. Именно газели Хафиза стали образцом совершенства этой поэтической формы. На его книгах столетиями было принято гадать о будущем, причем вокруг этой темы уже сложился собственный свод легенд. Одна из них рассказывает о правителе, потерявшем перстень. Он наугад открыл книгу Хафиза, чтобы погадать, куда пропала драгоценность, и прочел двустишие, которое гласило, что обладателю бесценной чаши, отражающей весь мир, не подобает горевать о ненадолго пропавшем кольце. Властитель в восторге хлопнул в ладоши, и из складок его одеяния выпал тот самый затерявшийся перстень.

До сих пор не существовало полного перевода «Дивана» Хафиза на русский язык. При этом его отдельные стихи переводились, они даже стали для наших литераторов и читателей своеобразным символом восточной поэзии. «Подражания Хафизу» к настоящему времени составили уже отдельное направление русской поэзии – от Пушкина и Лермонтова до Серебряного века.

«Основную часть наследия Хафиза составляют стихотворения-газели (перс. газал), именно этот жанр он довел до совершенства, в нем талант лирического поэта раскрылся в полной мере. Газель – небольшое по объему стихотворение, у нашего автора обычно длиной от 5 до 13 двустиший. Двустишие, называемое «бейт», представляет собой базовую единицу, «кирпичик» персидской поэзии, основные принципы которой были позаимствованы у арабов и сложились в значительной степени еще до ислама в среде кочевников-бедуинов Аравийского полуострова. Бейт состоит из двух полустиший, которые могут рифмоваться или не рифмоваться между собой. Газель представляет собой монорифмованное стихотворение: это означает, что полустишия первого бейта рифмуются друг с другом, а в последующих бейтах та же рифма повторяется во втором полустишии».

«Как помочь ребенку преодолеть страх.

Разрешите ему и себе испытывать страх.

Признайте, что в чувстве страха нет ничего необычного и постыдного. Нормально бояться чего-то незнакомого, о чем мы толком не знаем, нормально испытывать страх в казалось бы безвыходном положении.

Многие страхи детей (да и взрослых) иррациональны, поскольку их причины спрятаны в глубине нашего сознания и хорошо защищены. Так, за «нелепой» боязнью Бабы-яги или Бармалея, возможно, скрывается серьезный страх одиночества, отвержения или смерти. Просто сам по себе исходный страх настолько ужасен, что ребенок не решается думать о нем и думает о Бабе-яге. Можно убедить его в том, что Баба-яга не существует, но тогда базовый страх найдет новую лазейку и ребенок будет бояться темноты или глубины».

Елена Первушина. Чары дружбы. Общительный ребенок

В книге популярной писательницы, получившей врачебное образование, рассказывается о разных типажах детей, их отношениях и эмоциях, воспитании детей, неуверенности родителей и самоисполняющихся пророчествах, разного рода конфликтах и попытках сделать жизнь детей счастливее.

В первой главе описаны дети-агрессоры и дети-жертвы, уделено внимание воспитанию детей с разным темпераментом, экстравертами и интровертами, с учетом характера самих родителей. Один из разделов посвящен развенчиванию многочисленных мифов, среди которых, например, такой: девочки более послушны, чем мальчики, а вот у мальчиков зато лучше развита логика и имеется больше способностей к математике.

Почему дети дерутся? Они бьют других, потому что сами несчастливы. Как отмечает автор книги, если у ребенка страдает самооценка, то он чаще всего становиться конфликтным, неуправляемым и склонным к агрессии.

Очень неоднозначным чувством является стыд. Но бывает «ложный стыд» — желание «быть как все», как-то соответствовать принятым в том или ином кругу правилам. Взрослые могут помочь ребенку справиться с ложным стыдом, учитывая особенности его характера.

Другой стороной стыда является зависть, которая зависит от самооценки. Но для того, чтобы помочь ребенку справиться с завистью, нужно признать право ребенка на это чувство, при этом помогая ребенку проявить свои лучшие качества, и при этом противостоять рекламным навязываниям и уверткам, призывающим быть не хуже других и покупать, покупать, покупать…

«Родительские амбиции.

Очень часто родители, объясняя это заботой, водят детей на бесчисленные дополнительные занятия, определяют их круг друзей и будущую карьеру. Чаще всего причина этого — зависть. Как вы уже знаете, зависть — родная дочка низкой самооценки. Родители подвержены зависти ничуть не меньше, чем дети.

Возможно, из-за недостаточной уверенности в своих силах они не решались в молодости сделать что-то важное для становления собственной личности и теперь завидуют людям, которые смогли это сделать, и надеются, что дети исправят их ошибку. Возможно, родители хотят показать себе и всему миру, что они хорошие и заботливые мама и папа, что они могут устроить жизнь своего ребенка не хуже других. В любом случае ребенок превращается из живого человека, самостоятельной личности, в некое орудие труда, используя которое родители удовлетворяют собственные амбиции, или в некий бесформенный кусок материала для создания чего-либо по собственному вкусу».

«Кончалось лето 1903 года. Американцы недавно укокошили своего третьего президента, а из окон белградского дворца-конака сербы выкинули короля Обреновича с его дамою сердца — Драгою Машиной. После Гаагских конференций о всеобщем разоружении все страны начали срочно вооружаться. Россия с Японией вежливо раскланивались на дипломатических раутах, созванных по случаю очередного обмена мнениями по корейскому вопросу. Американцы тем временем спешно прокладывали в Сеуле водопровод и канализацию, желая соблазнить бедных корейцев удобством своих роскошных унитазов. Теодор Рузвельт, новый президент США, высказался, что в споре Токио с Петербургом американская сторона будет поддерживать японцев. Английские солдаты готовились штурмовать кручи Тибета, их канонерки сторожили устье Янцзы, из гаваней Вэйхайвэя британский флот вел наблюдение за русскою эскадрою в Порт-Артуре…

Владивосток терялся в гиблых окраинах Гнилого Угла, там же протекала и речка Объяснений, где уединялись влюбленные, чтобы, отмахиваясь от жалящих слепней, объясняться в безумной страсти. Ярко-синие воды Золотого Рога и Босфора покачивали дремлющие крейсера; под их днищами танцевали стаи креветок, сочных и вкусных, проползали на глубине жирные ленивые камбалы, а сытые крабы шевелили громадными клешнями…

Владивосток — край света».

Валентин Пикуль. Крейсера. Миниатюры

Роман «Крейсера» посвящен событиям русско-японской войны и тому, что происходило накануне, причем, как ясно из названия, центральное место в сюжете отведено флоту, матросам и морским офицерам. На первых страницах жизнь идет еще в привычном мирном ритме и мелких житейских невзгодах. Молодой мичман ссорится с командиром и просит перевода на другой крейсер – и из-за чего, спрашивается? Из-за виолончели! Мичман любитель музыки с юных лет, его бабушка даже думала, не отдать ли внука в консерваторию вместо морского корпуса. А вот командир музыку эту самую терпит с трудом, дескать, рояль в кают-компании имеется, для команды за свои деньги купил граммофон, куда еще-то?

Тем временем, маховик геополитики вовсю крутится, нагнетая напряженность между Японией и Российской империей. Большая игра – это обычно говорилось о Центральной Азии, но и тут, на Дальнем Востоке она идет вовсю. Недаром, когда японский консул во Владивостоке приказывает всем подданным императора покинуть русский город, за ними приходит именно английский транспорт.

В Петербурге известный востоковед князь Ухтомский еще говорит, что если бы японцы и русские знали друг друга получше, никакая война между ними не могла быть возможна, слишком много общих интересов. И правда, японские ремесленники, торговцы девушки, служащие нянями в русских семьях вовсе не горят желанием покидать Россию. Если бы не приказ именем императора… Японский адмирал Того уже готовит план сражения. А русский флот не собран в один кулак, корабли распределены между Порт-Артуром и Владивостоком, разделены двумя морями, Японским и Желтым.

«Сасебо — главное логово самурайского флота, чуть севернее города Нагасаки. Отсюда, из Сасебо, эскадры Того могли сразу же начинать стратегическое развертывание по всему морскому театру, проникая в Желтое море — к твердыням Порт-Артура, получали доступ и в море Японское — на путях к Владивостоку. Близ Сасебо, между берегов Японии и Кореи, совсем затерялся малоизвестный остров Цусима…

Того был высокого роста, сутуловат, лицо его смолоду покрывала сетка мелких морщин, как это бывает с древним фарфором. Английские газеты заранее делали из него героя. Лондон извещал читателей, что адмирал Того, как и все великие люди, легко переносит одиночество, он способен совсем обходиться без общества, сутками не покидая каюты своего броненосца. С берега доносилось пение японских женщин, грузивших уголь в корабельные бункеры. Большие серые крысы, забежавшие на корабли, теперь ошалело метались по трапам, обнюхивая глубокие ущелья придонных отсеков, схожие с подвалами гигантских зданий. Склянки по всей эскадре отбили тягостную полночь… 23 января микадо оповестил адмирала о начале войны с Россией».

«Переходя к характеристике личного состава военно- разведывательных органов, стоит отметить доминирование среди них выходцев из семей дворян — потомственных военных. Анализ их послужных списков показывает, что после окончания кадетских корпусов или военных училищ дальнейший путь претендентов на штабные должности проходил через Николаевскую академию Генерального штаба. К сожалению, изучение стран Дальнего Востока в российских военно-учебных заведениях всех уровней практически не проводилось. По воспоминаниям современников, «в военных кругах Японию знали также мало, как и везде… Даже в курсе военной статистики, изучающей наших противников, ни слова не обмолвились о ней». Не удивительно поэтому, что будущим офицерам разведки «эта островная страна рисовалась каким-то игрушечным, миниатюрным государством», а в Петербурге распространялись слухи о сонной болезни, которой будто бы подвержены японцы, засыпавшие-де в самый неожиданный момент».

Евгений Сергеев. Военная разведка России в борьбе против Японии. 1904—1905 гг.

Русско-японская война 1904—1905 годов стала одной из самых первых крупномасштабных столкновений с участием Японии, которая в то время начала претендовать на роль лидера в Юго-Восточной Азии. Большая часть региона представляла собой достаточно отсталые по уровню технологий страны, к тому же многие из них стали жертвами империалистической колонизации.

Одной из главных причин войны стало то, что Россия готовилась к колонизации Внешней Монголии, Маньчжурии и Кореи. Это мешало воинственным планам Японии, для которой контроль над территорией Корейского полуострова имел важнейшее стратегическое и политическое значение. Поэтому стремление Российской империи «встать твердой ногой» на берегах Тихого океана вызвало в Японии негативную реакцию, в первую очередь среди военных, жаждущих доказать боевое превосходство своих вооружённых сил над соседями.

Россия в то время по праву считалась одной из великих мировых держав, и поэтому император Николай II и его министры были уверены в скором победном завершении войны. Тем не менее, в Российской империи стала развертываться антияпонская пропаганда, которая позже перешла в шпиономанию, нашедшую своё отражение даже в произведениях русских классиков. Японское правительство и военные, при поддержке британских дипломатов и потворствующем нейтралитете Америки планомерно и тщательно готовилось к войне. Всё это подробно изложено в книге, впрочем как описание ряда действий нашего Генштаба. В тексте описано, как освещалась Русско-японская война в Отечественной прессе, в том числе — с учётом тогдашнего негативного восприятия противника.

В тексте рассказывается, о том, как в результате структурных модификаций за несколько лет до Русско-японской войны координацией военно-разведывательной деятельности занимались сразу два органа Главного штаба сухопутных сил: Военно-ученый комитет (ВУК) и Азиатское делопроизводство. Также была организована разведка флота — через Военно-морской ученый отдел Главного морского штаба. Далее в издании упомянуто создание генерал-квартирмейстерской части, которая была разделена на два управления: 1-е и 2-е. Второй из них и курировал изучение ситуации в ближнем и дальнем зарубежье.

Также в книге рассказывается о путях получения разведывательных данных, формировании системы обработки информации, действиях стратегической разведки в Европе и на Дальнем Востоке, тактической разведки в разные периоды войны.

«Определенный интерес представляла также специфика проведения агентурных мероприятий соединениями 3-й Маньчжурской армии. Например, в 5-м корпусе офицером, отвечавшим за разведку, была разработана целая система, говоря современным языком, мотивации лазутчиков: за неверные или фальсифицированные данные они могли лишиться от половины до всей суммы месячного жалованья. В то же время каждому агенту ставилась строго конкретная задача и определялся маршрут, следуя по которому он должен был фиксировать все, что видел (сооружения, транспортные средства, войсковые подразделения), доставляя с собой вещественные доказательства, желательно с клеймами японских частей и соединений. При этом сведения без подтверждения собранными предметами оплачивались крайне малыми суммами в 10—15 руб. Кроме того, на выдававшихся лазутчикам удостоверениях расписывались офицеры сторожевого охранения, удостоверявшие проход данного лица через русские позиции. Всего штаб 5-го корпуса имел 28 агентов-ходоков, из которых пятеро пропало без вести».