В свете двух тем "почему фэнтези популярнее научной фантастики?" и "Для чего нужна художественная литература.", а также ряда других, прежних, в очередной раз немного поразмыслил о писателях. Вот, к примеру Олди, с 1992 по 2009 — 34 романа, не считая рассказов и повестей, т.е. по два романа в год. Лазарчук — 16 романов с 1990 года плюс переводы. Дяченки — 24 романа с 1994 года не считая рассказов и повестей, опять больше романа в год. Логинов — 11 романов за 12 лет (с 1995 по 2007). И это наши лучшие.

А у прочих, Васильев — с 1996 по 2009 — 17 романов, Белянин — 25 романов (с 97 по 09), больше 2 романов в год, Головачев — 52 романа за 20 лет (1989-2009), Перумов — 27 романов за 16 лет (1993-2009). Знаю точно, мне всего этого никогда не прочитать. Даже пытаться не стоит.

И тогда я задумался, а хорошо ли так писать? Так, в смысле, что писать вещи, которые с высокой вероятностью не прочитают? Ну, очевидно, что все романы даже одного автора прочитают исключительно фанаты, значительную часть — почти фанаты, а большинство — два-три, от силы пять-шесть романов и все. Причем, без разбору поголовно все подряд читают только юные читатели до 18-20 лет. В таком случае, ради кого написано остальное — еще 10 или даже 20, а у кого-то и 30 романов кому? Случайному прохожему? Тому, кто либо прочитает, либо нет?

Теперь опять же, для простоты арифметики предположим, что автор пишет за год — один роман, за два года — два романа и т.п. Насколько хорош будет этот написанный за год роман? Предположим, качество романа написанного за год — N1. Попробуем написать роман за полгода (некоторые умудряются), тогда пусть качество его — N2. Чем меньше времени уходит на роман — тем хуже качество, или наоборот, чем больше — тем качество выше. Очевидно, зависимость нелинейная. Т.е. N2 не в два раза меньше N1. Опять же для простоты возьмем, что зависимость логарифмическая:

— с увеличением времени на написание романа его итоговое качество (после перехода через некий порог) увеличивается все незначительнее или наоборот.

Возьмем несколько примеров:

Интервалы между романами Лема (не считая случаев выхода в один год нескольких романов) — составляют 3-5 лет. Стилю Лема не хватает живости, художественности, увлекательности.

Умберто Эко пишет роман в среднем 6 лет. Стиль Эко уже нельзя упрекнуть в отсутствии увлекательности, а основная проблема с чтением его романов — слишком большой объем информации, непривычной, незнакомой.

Воннегут — около 3 лет на роман.

Вернор Виндж — признанный мастер фантастики, романы датируются '69, '76, '84, '86, '91, '99, '06 — опять же пять-восемь лет на роман.

Рансмайр — над первыми романами работал около 5 лет, над третьим — уже 7, а над последним — 10 лет.

На основе примеров выше можно утверждать, что большее время дает возможность появиться лучшему роману. Лучшие вещи Пелевина — ранние, — были написаны с интервалом в три-пять лет, а его последние романы — выходили ежегодно по 2006 год. "Гиперионы" Симмонса вышли через четыре года после предыдущего романа, "Эндимионы" — через два, а "Илион"/"Олимп" — через год.

Естественно "коэффициент" эффективности для разных авторов неоднороден, тот же Дик писал примерно по роману в год, но для достоверного подтверждения зависимости следует провести глубокое исследование и сравнить не только авторов, но и отдельные их произведения, чтобы точно знать — насколько хорошее (сильное, увлекательное, интересное, глубокое) произведение сколько времени потребовало от автора. Однако, временная зависимость очевидна: дольше — значит лучше.

Исходя из этой закономерности, я делаю вывод, что автор, выпустивший за год два средненьких романа — лишил нас хорошей двухгодовой вещи. А автор, написавший за пять лет цикл из пяти-шести романов — лишил читателей прекрасного пятилетнего произведения. Наоборот, писатель, выдающий в год по роману, в конце концов за пятнадцать лет может-таки выпустить пару приличных вещей, но можно ли будет считать его хорошим писателем? Подводя некоторый итог своим размышлениям, останавливаюсь на такой формулировке для писателя: хороший писатель не тот, кто написал хорошие романы, а тот — кто не писал плохих, слабых и средненьких.

Знаете вы таких писателей?

Итак, диалог в предыдущей статье подвел меня к желанию изложить ряд мыслей, давно уже бродивших в закоулках моего беспокойного разума.

1. Возьмем простой расчет. Допустим, средняя продолжительность моей жизни будет 65 лет. Не будем учитывать первые 20 лет, поскольку приоритеты в литературе у меня юного заметно отличаются от нынешних. В году 365 дней. На чтение одной книги уходит в среднем 5 дней. Таким образом, за 45 лет мне удастся прочитать максимум 3285 книг. На сайте на 19/06 зарегистрировано 1155 авторов, и это далеко не все писатели мира. Предположим, существует 1000 авторов, которых действительно в жизни стоит прочитать, тогда в среднем на автора приходится 3 с малым книги.

Режим представленный в расчете — экстремальный, поскольку закончив читать одну книгу, сразу нужно приниматься за новую, это не всегда возможно, поэтому число прочитанных книг стоит уменьшить в два раза — 1000 авторов по 1,5 книги, или 500 авторов по 3 с малым книги.

Таким образом, чисто математически мы доказали, что количество авторов и произведений — довольно сильно ограничено.

2. Теперь рассмотрим противоположный процесс. На основе наблюдения за авторами, музыкальными группами и режиссерами, я выдвигаю тезис: в творчестве любого творца (писателя, композитора, режиссера и пр.) можно выделить 1) период обучения и становления; 2) период зрелости, когда автор выдает самый лучший материал, делает самые большие открытия; 3) период угасания, когда автор занимается самоповторами, при высоком мастерстве не создает ничего принципиально нового.

Таким образом, среди произведений одного автора также можно выделить часть — наиболее качественную, зрелую, проработанную и глубокую. Именно из этих произведений и стоит делать выбор с учетом ограничений показанных в п.1.

3. Таким образом, каждый человек за свою жизнь способен составить собственную "библиотеку одной книги", т.е. совокупность авторов и их произведений, составленную таким образом, чтобы взять лучших авторов и от каждого автора взять лучшее. Под термином "одной книги" подразумеваю небольшое число произведений одного автора (1-3), которые заметно расширяют общую картину мира, раскрытую всем множеством авторов в библиотеке. Под произведением библиотеки понимается роман, в редком случае роман-эпопея, сборник рассказов и повестей, или сборник научных или публицистических статей/размышлений. Для каждого автора в первую очередь решается вопрос: вносить или не вносить, далее выбираются краеугольные произведения его творчества, а затем для каждого из них решается вопрос — брать в библиотеку или не брать. Таким образом, в "библиотеку" может попасть трилогия "ВК" Толкиена плюс кое-что из публицистики, "Солярис" и "Сумма Технологий" Лема, и, например, рассказ "Эпос хищника" Каганова. Библиотека также собирается исходя из принципа максимального числа авторов и минимального числа произведений (меньшего объема, по возможности) каждого, но с тем условием, что именно данное произведение отражает достижения автора.

4. По совокупности "личных" Библиотек может быть составлена обобщенная библиотека. Итак, кого включать?

цитата

Толкиен. Властелин колец.

Херберт. Дюна-1.

Рансмайр. Последний мир. Болезнь китахары.

Макдональд. Лилит. Донал Грант.

Мураками. Охота на овец.

Ричард Бах. Чайка джонатан Ливингстон.

Экзюпери. Маленький принц. Планета людей.

Лем. Сумма технологии. Солярис.

Азимов. Основание 1

Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту. Сборник рассказов.

Кларк. Космическая одиссея. Город и звезды.

Саймак. Заповедник гоблинов или Город? Сборник рассказов.

Муркок. Бурезов.

....

думаю, идея ясна?

Перечитал прошлую статью и нашел одно очень слабое место в собственной позиции: деление на хорошую и плохую и призывы писать лучше. Дело в том, что ТРИЗ всего лишь вводит классификацию произведений (1-20 классы), но никак не призывает писать только в 20 классе. Более того, в ЖСТЛ человеческие личности подобным образом делятся на классы: люди, предпочитающие совсем не принимать решений и поступать автоматически, абсолютно творческие люди-гении, и градации между ними. Так вот, по ЖСТЛ все человеческое сообщество образует пирамиду, где немногочисленные гении оказываются в вершине, а не творческие люди — в ее основании. Так вот, в этой схеме нет плохих или хороших. Нет тех, кто лучше или хуже. Мы все сосуществуем одновременно.

Можно предположить, что подобным образом разделяется литературные произведения. Кроме того, людям из разных уровней пирамиды нужны произведения разных уровней и вот тут-то и следует каким-то образом осуществлять разделение.

1. Замечательные, но слабые по новизне, детективы, любовные романы, фантастика, фэнтези, исторические, мистические и пр. Наиболее многочисленные, тут возможно создание множества тематических серий, и издающиеся огромными тиражами, чтобы каждый потребитель мог легко найти то, что ему нужно.

2. Замечательные, довольно интересные, имеющие некоторую новизну, но вторичные по сути, менее многочисленные и не с такими уж большими тиражами.

3. Замечательные, новые, но, например, написанные в привычных жанрах, еще менее многочисленные.

4. Замечательные, экспериментальные, ни на что не похожие, знаковые произведения-вехи, издающиеся маленькими тиражами.

И тогда перестанут у нас звучать причитания о том, что литература или фантастика плохая, просто каждый будет следить "за своим" слоем и "своим" уровнем произведений.

Частично,издательства и сейчас делают подобный отбор, поэтому Донцову печатают в одной серии, а Олдей — в другой. Но в издательствах преобладает жанровая классификация, поэтому в серии "типовой" фантастики может промелькнуть самородок и разочаровать целевую аудиторию, а в серии "интеллектуального бестселлера" — какой-нибудь сериал (того же Кэрролла или Вербера) с тем же результатом. Другое дело, что для подобного качественного разделения требуется и разделение редакторов по тому же принципу — одни ищут максимально похожие, другие — максимально яркие — самобытные вещи.

Возможен и такой вариант, когда первая часть трилогии попадает в категорию 4, а затем вся трилогия — уже в 3 или 2. И это будет правильно.

Невозможно, скажете вы? Неправильно, немыслимо, невыполнимо?

Может быть, но у нас сайт фантастики, значит можно и пофантазировать.

Если пройтись по истокам, а именно — по классической литературе, можно обнаружить, что литературное произведение — это всегда исследование. Исследование может быть историческим, социальным, психологическим, научным. "Война и мир" исследует социальную среду начала 19 века. Романы Достоевского исследуют психологию индивида и его положение в социуме. Сартр в "Тошноте" исследует феномен отторжения человеком окружающей его действительности. Сэллинджер в "Над пропастью во ржи" конфликт взросления мальчика в определенных социальных условиях. Маркес в "100 лет одиночества" исследует художественные средства латинской америки и выстраивает социальную жизнь региона на протяжении 100 лет через внешнюю канву событий и внутренее мифомышление героев.

Если обратиться к лучшим представителям фантастики, то, например, в "Академии"/"Основании" Азимова проводится исследование возможности предсказания социальных событий и социального "программирования" будущего, в "Солярисе" — исследуется соотношение ученый/человек в условиях контакта с иным разумом, Стругацкие "Трудно быть Богом" — искусственное развитие отсталых цивилизаций по своему образу и подобию. Таким образом, исследование, моделирование в литературе всегда имеет место быть. Материал этого исследования, результаты такого моделирования — реальным оно является или нафантазированным, — есть ресурс, из которого автор выстраивает свой мир и события, оплетающие героев. Герои в таких произведениях, как правило, выполняют роль индикаторов — сигнальных лампочек, за которыми читатель следит, чтобы пройти через пласт идей автора, воспринять их в возможной полноте.

Увы, кроме литературы в прямом смысле этого слова, существует еще феномен, который я называю "чтивом", который появляется как суррогат литературы, когда исследовательская часть редуцируется и заменяется на чистое действие. Как правило, совсем редуцировать исследовательскую часть невозможно, поскольку герои должны жить в какой-то среде и сталкиваться с теми или иными трудностями, событиями. Авторы неисследователи используют для этого уже готовый материал, т.е. берут результаты чужих исследований, занимаются фоновым плагиатом.

Первый вывод, который можно сделать — в настоящей книге исследование есть всегда. С другой стороны, близость авторской модели к реальности читателя определяет степень актуальности произведения и степень "доходчивости" идей до читателя. Авторская модель, совершенно неадекватная реальности читателя будет воспринята абстрактно и послужит лишь академическому интересу и интеллектуальной забаве.

К концу 90х гг основной мотив фантастических исследований заключался в изучении поведения человека в тех или иных экстремальных условиях, в условиях наличия магии (фэнтези), в условиях космоса (космическая фантастика), в условиях разгула организованной преступности (боевики и детективы). Во многом, эта традиция сохраняется и сейчас, только вместо одного героя авторы рассматривают группы, примешивая политический, экономический и пр. фон.

В современной фантастике происходит обратный возврат: от психологии к собственно "фантастике", т.е. моделированию не поведения человека в условиях, а моделированию условий для поведения. Современные условия, в отличие, скажем от фант.среды, т.е. условий, которые моделировались авторами золотого фантастического периода, менее линейны. Скажем, если раньше изобретение новой энергии могло быть а) принести благо человечеству, б) вред человечеству ("Сами Боги", Азимова). То мы видели линейное развитие — сначала энергия приносит благо, потом обнаруживается неучтенный фактор, энергия становится опасной. В прежних произведениях налицо однозначная трактовка блага: в условиях одного знания изобретение — благо, в условиях другого — зло, третьего — опять благо. В современной фантастике, в условиях одних и тех же знаний ситуация не столько однозначна. Общество дифференцировано и распадается на множество групп и замкнутых сообществ для каждого из которых вопрос блага и зла решается индивидуально, а все эти сообщества контактируют между собой и это взаимодействие непрерывно. В современных фантастических произведениях множество дополняющих или отрицающих друг друга точек зрения сосуществуют. Такая постановка характерна и для современного общества в целом. Ярким примером могут служить рассказы Тэда Чана. Если бы Толкиен писал сейчас свой "Властелин Колец", то борьба за кольцо велась бы не между силами тьмы и света (что было характерно для мировой войны, когда совершенно разные США, Европа и СССР объединялись против "мирового" зла), а между гномами, эльфами, хоббитами, людьми, орками и пр., и причем, каждый из народов делился бы на фракции "за кольцо" и "против кольца", и у каждого были бы доводы своей правоты.

Приведу несколько "конкретных" авторских исследований, иллюстрирующих, на мой взгляд, вышесказанное.

"Город мечтающих книг" Моэрса. Автор моделирует замкнутое общество, в котором существует единственный культ — культ книги, из реальности отсекаются религия, сексуальность, необходимость зарабатывать на жизнь, необходимость продолжения рода. Модель упрощенная. Однако, взяв в своей модели лишь книжный аспект, автор обнаруживает бездну деталей, из которых легко скраивается целый мир: хорошие книги и плохие книги, литературные агенты, безденежные авторы, за медяки сочиняющие опусы и стишки на заказ, букинистические лавки, книжные супермаркеты, политика издательств, тайный заговор с целью отделить читателя от хороших книг и дать ему жвачку, книги-ловушки, книги с запахами, книги, при помощи запахов воздействующие на психику, т.е. книгогипноз, живые книги, литературные чтения, литературные вечера, вдохновение и написание романа... список можно продолжать. По мере погружения в этот книжный мир меняется наше знание о хороших и плохих книгах, хороших и плохих героях, т.к. у каждой категории персонажей есть своя цель и своя точка зрения.

"Четверг Нонетот" Ффорде. В этом сериале автор создает прототип нашей реальности, в которой книги выполняют роль гиперкоммуникационной среды. Поэтому, когда герои книг начинают оживать и становятся возможны путешествия, легко уловить параллели с киберпанком, этакий книгопанк. Исследуя эту гиперсреду автор обнаруживает такие находки как реклама в сносках, книжную операционную систему, персонажи превращаются в программы, действующие в этой среде, а не о том ли самом говорила знаменитая матрица: каждый из нас может быть лишь программой в некоем виртуальном мире, и что там, по ту границу смерти — никто не знает.

"Тебе нравится, что ты видишь?" Тэда Чана. Автор моделирует ситуацию, когда в современном обществе люди научились при помощи нейровмешательства контролировать наличие и отсутствие сексуальной реакции на феномен привлекательности. Рассказ выстроен как цикл коротких интервью представителей разных социальных групп (студенты, школьники, юноши и девушки, красавцы и некрасивые люди) и общественных образований (религиозные деятели, работники рекламы, производители косметики и одежды, врачи, психологи).

Таким образом, в современной фантастике можно наблюдать тенденции проводить глобальные исследования феноменов и включать в повествование множество субъектов, которые одновременно имеют право как на правоту, так и на ошибку. Авторы могут расставлять точки на i, т.е. утверждать преимущество какой-либо из точек зрения, но читатель в свою очередь, имеет право принять собственную позицию.

Я думаю, будущее ближайших лет — именно за такой фантастикой.