Добрый день, уважаемые друзья, коллеги, жители Фантлаба! Вашему вниманию предлагается статья, опубликованная в декабрьском номере журнала "Химия и жизнь" 2020 года, об "отце" или "деде" (кому как больше нравится) фантастики и его творчестве.
Вымышленный портрет Лукиана. Художник Уильям Фэйторн, Англия, XVII в.
«Я буду писать лживо»: фантастика Лукиана Самосатского
Многие критики и историки научной фантастики, пытаясь обнаружить истоки жанра, перелопачивали горы древних свитков и ветхих книг. После продолжительных раскопок в поисках прародителя они иногда натыкались на сочинения «Правдивая история» и «Икароменипп, или Заоблачный полет» античного писателя Лукиана из Самосаты.
Будущий греческий ритор и писатель Лукиан родился около 125 года в городе Самосате сирийской провинции Римской империи. Это город на западном берегу Евфрата; роман Фейхтвангера «Лже-Нерон» сделал название этого города узнаваемым. Большая часть жизни Лукиана пришлась на золотую эпоху процветания и стабильности в период правления императоров из династии Антонинов: Адриана, Антония Пия и Марка Аврелия (это его позже назвали «философ на троне»). Лукиан много путешествовал и побывал в самых великолепных городах империи — Риме, Антиохии и Афинах. Поездки, общение с философами в центрах эллинистической и римской культуры расширили его кругозор и обогатили жизненный опыт. В молодости Лукиан учился в Ионии (сегодня — западное побережье Турции) и стал профессиональным оратором (ритором). Примерно до сорока лет он зарабатывал на жизнь произнесением речей в судах, а позже, видимо испытав кризис среднего возраста, взялся за стилус и начал сочинять комические, сатирические и пародийные диалоги и трактаты. Исследователям не удалось установить время его смерти, но это произошло после 180 года.
На протяжении последующих веков отношение к сочинениям Лукиана колебалось. Исследователи сходятся во мнении, что его современники и преемники относились к Лукиану с большим уважением. Ранние христианские мыслители не слишком восхищались Лукианом, его сатирической и языческой (у них это было ругательством) литературой. Однако ко времени Возрождения он вновь завоевал благосклонность ученых людей. Итальянские гуманисты перевели его сочинения с греческого на латынь, затем последовали переводы на другие европейские языки. На русский фрагменты Лукиана впервые перевел М.В. Ломоносов.
Многочисленные сочинения Лукиана, дошедшие до нас во многих списках и отрывках, разнообразны. Тут и юмор, и ядовитая сатира (в адрес разных философов и различных религиозных систем), и исследование серьезных философских вопросов морали и политики. А еще это фантастика, его «Правдивая история» — не только первое подробное повествование о путешествии на Луну, но и, возможно, самое странное. На лунной поверхности Лукиана, куда попадает рассказчик вместе с командой своего корабля благодаря сильному порыву ветра, мы встречаем причудливых зверей: трехголовых конекоршунов, на которых верхом ездят воины лунян, огромных блох, комаров и других гигантских насекомых. Создается впечатление, что Рабле вдохновлялся «Правдивой историей» во время рассказа о Гаргантюа в стране великанов.
Фантазия Лукиана отнюдь не ограничивается гигантоманией, он уделяет особое внимание инновационным методам воспроизводства, необходимым в стране, лишенной женщин, которой является Луна. В одной части Луны младенцы появляются из распухших икр мужчин. У народа, известного как «древесники», существует другой способ: у человека отрезают правую половую железу, сажают ее в грунт, и из нее вырастает «огромное мясистое дерево», напоминающее символ Приапа, а из его плодов, огромных желудей, «вылупляются» люди.
Лунная интерлюдия — лишь один эпизод в большом перипатетическом произведении. Вернувшись на Землю, путешественники попадают на съедение к огромному киту и живут в его брюхе два года; они посещают острова, на которых молоко течет, как вода; видят народы, живущие на поверхности океана, опираясь на ноги, сделанные из пробки вместо плоти; побывают со знаменитыми мертвецами — героями Троянской и других войн — на острове блаженных. Фантазия Лукиана кажется безграничной.
Для читателей II века путешествие на Луну было фантастическим, особенно если прибавить столь забавный бестиарий, включенный в повествование, поэтому история явно не «правдивая». Название книги провоцирует читателя и отсылает к парадоксу древнегреческого философа VII века до н. э. Эпименида Критянина. Он сформулировал, что «все критяне лжецы», следовательно, если он говорит правду, то он лжет, но если он лжет, то он говорит правду. Так что, когда Лукиан называет свою фантастическую историю (которая высмеивает лжецов) «Правдивой историей», он ссылается на один из ключевых парадоксов философии.
В прологе Лукиан исследует проблему авторитета повествования — ключевую проблему для литературной критики ХХ века. С очевидной ссылкой на Эпименида, Лукиан провозглашает: «Одно я скажу правдиво: я буду писать лживо. Это мое признание должно, по-моему, снять с меня обвинение, тяготеющее над другими, раз я сам признаю, что ни о чем не буду говорить правду». Поскольку его текст разворачивается на фоне парадокса, Лукиан мешает читателю обрести какую-либо точку опоры, с которой можно объективно судить об истинностной ценности повествования. Его утверждение напоминает эпосы Гомера и «Историю» Геродота, а также диалоги Платона. Он также предвосхищает невозможность клятвы Руссо в честности в начале его «Исповеди» столетия спустя; парадокс Эпименида применим почти к любому художественному произведению, которое претендует на то, чтобы излагать правду.
«Правдивая история» высмеивает философские школы, обманутые их собственной некритической самонадеянностью, когда дело доходит до утверждения и оценки истины. В том, как Лукиан раскрывает способ растворения литературно-критических терминов друг в друге, его сатира имеет много общего с постмодернистским мировоззрением, потому что художественная литература говорит «правду», но она объявляет себя «выдуманной»; и наоборот, «история» считается «истинной», но также имеет тенденцию быть «выдуманной», потому что авторитет автора всегда ставится под сомнение, как и надежность любого источника. Эти вопросы — прямой путь к Ницше и его французским последователям.
Лукиан делает проблему еще более актуальной, вставляя в вымышленное повествование утверждения, которые не противоречат реальности. Включение научных фактов и правдоподобных интерпретаций физических явлений во многом способствует установлению такого рода правдоподобия, которое придает любому вымыслу убедительность. Но оно может убедить читателя в том, что граница между правдой и вымыслом в лучшем случае размыта. Например, упоминание Лукианом Венеры, или «утренней звезды», как места битвы между Луной и Солнцем соответствует современным ему греческим знаниям о затмении Венеры Луной и о прохождении Венеры через Солнце.
Наиболее вероятным источником некоторых правдоподобных аспектов работы Лукиана является труд Плутарха «О лике, видимом на диске Луны». Трактат Плутарха — сборник представлений о лунной поверхности и фазах Луны во времена Плутарха. Знакомство с этим сочинением полезно для понимания текстов Лукиана потому, что Плутарх предлагает взгляд на Луну как на подобие Земли во многих отношениях, тем самым придавая достоверность описаниям Луны в «Правдивой истории» как обитаемого мира.
Лукиан также использует сатиру, чтобы высмеять псевдонауку и суеверия, особенно когда он пишет: «Каждый из рассказов содержит тонкий намек на одного из древних поэтов, историков и философов, написавших так много необычайного». Хотя поэты, такие как Гомер, и историки, такие как Геродот, также страдают от сатирической плети Лукиана, но всерьез он нападает лишь на философов. Лукиан критикует лицемерие тех, кто возводит себя в ранг арбитров истины и лжи, в то же время прибегая к «фикциям» — например, к аллегории пещеры Платона. Он пишет: «Я не ставлю всем этим рассказчикам вымыслы в особую вину, потому что мне приходилось видеть, как сочинительством занимаются также люди, посвящающие свое время, как они говорят, только философии».
«Правдивая история» высмеивает, а местами пародирует Гомера (Лукиан отправляет Одиссея на Луну), Геродота, Ксенофонта, Фукидида и других авторов, чьи произведения были утеряны, таких как Ямбул.
Парусник Лукиана отнюдь не космический корабль. Его искатели приключений не собираются лететь на Луну, и цель автора не в том, чтобы сделать такое путешествие правдоподобным или размышлять о том, что мы могли бы обнаружить на естественном спутнике Земли, если бы действительно смогли совершить такое путешествие. Но, как считают многие историки фантастики, парусный корабль не так уж сильно отличается от воздушного шара Эдгара Аллана По или пушечного снаряда Жюля Верна, и эту историю, вероятно, читали (или слушали) в основном из-за ее приключений и изобретательности рассказчика.
И наконец, способ, которым Лукиан заканчивает свою «Правдивую историю», также является издевкой над философами, поскольку Лукиан обещает то, что он не может и не имеет никакого намерения выполнить, — полноту или завершение. Лукиан дразнит читателя заключительной строкой второй части книги: «Что же касается моих приключений на материке, то о них я поведаю в следующих книгах». Напоминает знаменитый слоган «продолжение следует», однако комментаторы Лукиана указывают: «Это самая большая ложь из всех». Общепринятая точка зрения такова — автор не намеревался заканчивать «Правдивую историю». Говоря языком современного Интернета, Лукиан «потроллил» своих читателей.
Следующая работа Лукиана, озаглавленная «Икароменипп, или Заоблачный полет», также включает путешествие на Луну, хотя, в отличие от «Правдивой истории», это более явная сатира. «Икароменипп» представляет собой диалог между Мениппом и его другом, в котором первый рассказывает, как он прикрепил орлиное крыло к правой руке и крыло коршуна к левой и использовал их, чтобы взлететь в небеса (на манер легендарных Дедала и Икара; отсюда и название).
Диалог начинается с представления Мениппа, недовольного уровнем своих знаний: «Наиболее непонятным и загадочным представлялось мне все, что касалось Луны, многообразие ее видоизменений, казалось мне, вызывается какою-то тайною причиной». Поэтому он решает обратиться к философам «Я выбрал среди них лучших — если свидетелями достоинства считать угрюмое лицо, бледный цвет кожи и густую бороду, — и действительно, на первый взгляд они показались мне людьми красноречивыми и знакомыми с небесными явлениями». Однако ответы, которое они дали, — не более чем вымысел, «не будучи в состоянии ответить даже на такой простой вопрос, какое расстояние от Мегар до Афин, они точно знают, каково расстояние между Луною и Солнцем». Поэтому Менипп, разочарованный противоречивыми спорами земных философов, каждый из которых претендует на непогрешимость и знание истины, решает спросить Зевса на небесах о реальном положении дел. Сначала он взлетает на Луну, где получает великолепный наблюдательный пункт, с которого может обозревать Землю. Затем он пролетает мимо Солнца и поднимается к самому небу, чтобы посоветоваться с Зевсом.
Сочетание философских рассуждений и сатиры стало жанром, который позже получил название «мениппова сатира». Как и в «Правдивой истории», философы несут основную тяжесть сатирического остроумия Лукиана, и диалог достигает своего апогея, когда Зевс клянется Мениппу, что «все философы вместе с их диалектикой будут истреблены».
В «Икаромениппе» внимание Мениппа привлекают мелкие слабости человечества: скрытые мотивы и тайное лицемерие, неразличимые на Земле, которые можно обнаружить с наблюдательного пункта на Луне. Более того, цари так же греховны и подвержены разврату, как и простые люди — ни один класс людей не является образцом морального поведения. На протяжении всей истории западной литературы многие писатели будут использовать устройство путешествия на Луну или другую планету, чтобы получить перспективу, с которой можно оглянуться назад на Землю и высмеять ее гордых обитателей. Однако Лукиан был первым, кто это сделал.
С Луны Менипп видит мир как маленький и хрупкий объект, на поверхности которого войны и империи кажутся абсурдными: «Бросил я взгляд и на Пелопоннес и, заметив Кинурию, вспомнил, как много аргивян и лакедемонян пало в однодневной битве за обладание клочком земли размером не более зерна египетской чечевицы». Лукиан выразил чувство, которое испытывал почти каждый человек, которому посчастливилось побывать в космосе и посмотреть на Землю, — глубокое и почти религиозное чувство хрупкости нашей планеты, нашей «бледно-голубой точки», как назвал ее Карл Саган, и глупость конфликтов между странами, разделенными произвольными линиями, нарисованными на картах. Как говорит Менипп, «я смеялся над теми, которые спорят о границах своих владений и гордятся тем, что обрабатывают равнину Сикиона, владеют землею у Марафона, в соседстве с Эноей, и обладают тысячью плефров в Ахарнах».
Чтобы добиться успеха, сатира должна преподать какой-то нравственный урок, преследовать какую-то дидактическую цель. Откровения о путешествиях Лукиана на Луну кажутся довольно простыми, однако древний автор говорит нам, что мы не должны воспринимать все слишком серьезно, особенно когда речь заходит о философии.
Добрый день, уважаемые коллеги, друзья, жители ФантЛаба!
Недавно вспомнил про интересный рассказ, опубликованный в далеком 1925 году в журнале "Сибирские огни", залез в базу ФантЛаба и обнаружил, что этого рассказа у нас нет, поэтому решил поделиться с Вами своим крохотным открытием и впечатлением.
Обложка журнала "Сибирские огни", в котором опубликован рассказ "Котёл"
Рассказ повествует о событиях гражданской войны на территории Сибири, произведений о противостоянии красных и белых тьма-тьмущая, однако история Скуратова подходит к известным событиям с особым чувством, особой историей, которая напоминает одновременно сказку, быль, фантазию и ужасы. Здесь и гиблое место; и сумасшедший доктор; и местный, байкальский богатырь; и "опыты" во славу науки. Короче почти классическая фантастика с сибирским колоритом, но без налета сверхъестественных сил.
Скуратов Михаил Маркелович [5(18).XI. 1903, с. Уян Куйтунского района Иркутской области — 02.12.1989, Москва] — поэт, писатель, переводчик с тувинского, родился в семье потомственного сибиряка. Окончил Иркутское высшее городское начальное училище. Учился в Иркутском горном училище. Работал чернорабочим, сплавщиком леса, конторщиком, жнецом, учетчиком на скотобойне. Вечерами посещал рабфак. В 1922 поступил в Иркутский институт на восточное отделение внешних сношений. Одновременно работал репортером в губернской газете «Власть труда». Посещал литературные вечера «Барки поэтов», постигая первые секреты поэтического мастерства. Большое влияние оказал на него И. Славнин, заведующий литературным отделом газеты «Красный стрелок». Здесь в феврале 1921 и состоялся поэтический дебют Скуратова. В 1924 Скуратов переезжает в Москву и поступает в Высший литературно-художественный институт им. В.Я. Брюсова. Через год после закрытия института переводится на литературное отделение этнологического факультета МГУ, которое и оканчивает в 1928 г. К середине 1920-х стихи Скуратов публикуется в журнале «Сибирские огни» и других сибирских изданиях той поры, в журналах «Красная новь», «Новый мир», «Прожектор», «Красная нива», «Звезда», «Смена» и др. Первая книга — «Сибирская родословная» (М., 1937). Автор книг «Стихи и поэмы» (1946), «На рубеже времен» (1963), «Рунный ход» (1970) и др., изданные в Новосибирске, Иркутске, Москве.
Добрый день, уважаемые друзья, коллеги, жители Фантлаба! Вашему вниманию предлагается статья, опубликованная в июньском номере журнала "Химия и жизнь" 2021 года, которая, на мой взгляд, получилась довольно интересной и местами даже забавной.
Химическая фантастика, фантастическая химия
Химические вещества, реактивы и препараты давно вошли в нашу повседневную жизнь и прочно в ней обосновались. Пищевые добавки, лекарства, бытовая химия… Какие вещества будут облегчать, а может и усложнять нашу жизнь завтра? Писатели-фантасты грезили не только космосом или конструировали города и общества будущего. Они создавали фантастическую химию.
Не размениваясь на мелочи
Первые препараты, которые ещё на заре цивилизации снились людям, можно обнаружить в мифах и легендах всех народов мира. Это были эликсиры бессмертия и вечной молодости. Месопотамия, Китай, Америка, Европа — везде и всюду были лекарственные вещества, созданные на основе растений, драгоценных и редких камней, особых, порой жидких, металлов, живой и мёртвой воды, которые даровали исцеление от всех болезней и вечное существование. Эти легенды, переходя из века в век, нашли отражение в алхимических гримуарах, средневековых бестиариях (чудесные свойства рога единорога), библейских сказаниях о манне небесной; на рубеже XIX–XX веков они проникли в зарождающуюся фантастическую литературу.
Так в 1922 году из-под пера Карела Чапека вышла комедия «Средство Макропулоса», в которой автор упоминает рецепт зелья, помогающий Эмилии Марти бороться со старостью. Хотя Чапек и пытался убедить читателя, что долгая жизнь людям не нужна, далеко не каждый готов согласиться с его доводами. Другой великий классик фантастической литературы Станислав Лем как-то заметил, что «нам не нужно бессмертие, мы просто не хотим умирать». Это резонное заявление упоминается в романе «Хромая судьба» (1989) братьев Стругацких и обыгрывается в написанном ими киносценарии «Пять ложек эликсира», на основе которого был снят фильм «Искушение Б.». В романе эликсиром стала знакомая нам по русским народным сказкам живая вода, капающая с одинокого сталактита в одной из пещер. Однако чудесного средства хватает только на пятерых, а жить хотят шестеро — и начинаются, как обычно, интриги и мерзости.
Другим путём отправился Кир Булычев в повести «Марсианское зелье» (1971), в которой, как понятно из названия, эликсир вечной молодости был дарован уроженцам города Великий Гусляр неким инопланетным жителем. Впрочем, у тех, кто оказался недостоин, он же эту молодость потом отнял. У классика британской фантастической литературы Джона Уиндема в романе с красочным названием «Во всём виноват лишайник» (1960) исследователи обнаруживают особый вид лишайника, который продлевает жизнь и замедляет старение. В цикле произведений «Города в полёте» (1953–1962) американца Джеймса Блиша, герои используют препарат антинекротик, который на неопределённый срок откладывает старение и смерть.
Вообще эликсиры вечной жизни, упоминаемые в литературе, можно перечислять бесконечно, но, если вечной жизни добиться не удастся, может быть можно как-то более рационально использовать отведённое нам время?
В борьбе со сном
Неуёмная фантазия писателей заработала в этом направлении на полную катушку, и первым решением стала борьба со сном. В рассказе американского писателя Пола Ди Филиппо «Сон для торговца временем» (2006) описывается таблетка, которая избавляет от необходимости спать. Теперь можно использовать дополнительные восемь часов для работы, отдыха или путешествий. Подобный препарат встречается в романе Айзека Азимова «Фантастическое путешествие» (1966), он называется морфоген. Препарат отправляет пользователя на полчаса в крепкий сон, и после этого человек заряжен энергией на целый день. Однако Азимов с присущей ему осмотрительностью предупреждает: морфоген истощает мозг, поэтому без крайне нужды принимать его не стоит.
В произведении Роберта Хайнлайна «Дети Мафусаила» (1941) автор изобрёл таблетку, заменитель сна, которую стоит принимать утром после недостаточного ночного сна. Аналогичный препарат упоминается в романе Джона Ринго «Гимн перед битвой» (2000), его дают солдатам, чтобы они были всегда бодры и могли вести боевые действия. Не обошли стороной проблему сна и отечественные фантасты, начиная с И.А. Ефремова, у которого в культовом романе «Туманность Андромеды» (1957) появляется медицинский препарат спорамин, позволяющий герою непрерывно бодрствовать несколько дней.
Идею взяли на вооружение братья Стругацкие, несколько раз упомянув спорамин в цикле «Мир Полудня» (1962–1985). В современной российской фантастике спорамин фигурирует в произведениях Сергея Лукьяненко, Владимира Михайлова, Валерия Большакова и многих других. Редактору этого материала высокая частота упоминания показалась подозрительной, и он несколько раз спрашивал его в аптеках. Симпатичные девушки лезли в компьютер и огорченно отвечали, что в данный момент нету. Но вы заходите.
Представляет интерес ещё один препарат, который помогает сэкономить время и о котором идет речь в романе Роберта Хайнлайна «Кукловоды» (1951). Это пузырёк с пилюлями «темпус фугит», он растягивает время, естественно, только для того, кто его принимает. Используется, когда времени мало, а отдохнуть или что-то обдумать за этот промежуток времени необходимо. Опять же не рекомендуется частое использование.
Допустим, сэкономили мы время, лишив себя сна, растянув почти до бесконечности часы бодрствования, но вот желания и настроения взяться за что-то стоящее и важное нет никакого, что же делать?
Управление активностью
И тут на помощь приходит хорошин, природное химическое соединение, которое при определённой концентрации в мозгу употребившего его человека вызывает позитивные чувства. Хорошин описан в романе «Анафем» (2008) современного писателя-фантаста Нила Стивенсона, где в мире далёкого будущего, его употребляют вместе с пищей, когда особо сильно накатывает экзистенциальный кризис или депрессия.
Американский фантаст Филип К. Дик, который описал огромное количество различных таблеток и аэрозолей в произведении «Мы вас построим» (1970), рассказывает про абризин, препарат, который стимулирует работу определенного участка мозга. Абризин наполняет ощущением бодрости, высокой бдительности, плюс сознанием того, что всё не так уж плохо. Фредерик Пол в романе «Эра осторожности» (1966) описывает струю быстро засыхающей жидкости, спрея, которую подаёт подобие современного мобильного телефона, чтобы человек быстро расслабился и успокоился. Это чудодейственный химический аналог телефона доверия или службы психологической помощи.
Упомянутые выше мечты и идеи фантастов привели к созданию расслабляющей газировки «Мэри Джейн». Это американский коммерческий безалкогольный напиток, содержащий корень растения кава (перец опьяняющий или кава-кава), обладающий успокаивающим действием. Напиток относится к группе так называемых «расслабляющих» или «антиэнергетических» напитков, которые предлагают альтернативу энергетическим напиткам с кофеином. На территории России перец опьяняющий включён в список сильнодействующих и ядовитых веществ и его использование в составе БАДов запрещено.
Протрезвление
Как известно, многие люди, чтобы расслабится, используют алкоголь, но что делать, если вы не хотите опьянеть? На помощь придёт алкодот-витимин, соединение, поддерживающее трезвость во время питья, упомянутое Бимом Пайпером в романе «Космический Викинг» (1962). Аналогичная идея присутствует у Генри Каттнера и Кэтрин Мур в рассказе «Твонк» (1942), где герой использует ослепительный луч жёлтого света, который мгновенно его протрезвляет после употребления четырнадцати рюмок бренди. Мощности этого луча стоит позавидовать!
Или можно использовать средство из романа «Месть Стальной Крысы» (1970) Гарри Гаррисона — у главного героя, Джима ди Гриза, в кармане, на всякий случай, припрятан тюбик с таблетками, которые во время употребления алкоголя вызывают сильную изжогу, но нейтрализуют большую часть выпитого. Великолепный Румата Эсторский, герой повести «Трудно быть богом» (1964) Аркадия и Бориса Стругацких, использует таблетку каспарамида, чтобы сохранять ясность мысли во время попойки в Арканаре.
Ну, а если отказаться от употребления алкоголя всё же не удалось, да ещё и накуролесили во время корпоратива, то специально для такого случая Джек Вэнс в «Вечной жизни» (1956) разработал антигептант. Растворимый в воде, нетоксичный, высокоэффективный препарат, будучи введённым в мозг, работает как кнопка стирания, воздействующая на активные в данный момент цепи, но не трогает бездействующие. С помощью антигептанта герои романа пытаются лечить причины, породившие психические расстройства личности. А что делать, если у вас проблемы с памятью? Пол Ди Филиппо в рассказе «Проблема выживания» (1985) презентует таблетку мнемотропина, который способствует активности долговременной памяти. Воздействие препарата настолько мощно, что главному герою кажется, что он может впитать в себя весь мир.
Заметим, что в России предполагается возрождение системы платных вытрезвителей и рынок для этих средств может расшириться.
Прочие применения
В жизни случается всякое, поэтому иногда хочется провалиться сквозь землю или просто исчезнуть, как это делает герой романа «Человек-невидимка» (1897) Герберта Уэллса. Помимо аппарата, который делает его невидимым, изобретатель выпивает специальный препарат, который обесцвечивает кровь. Отечественный фантаст И. Окстон (псевдоним Ивана Давидовича Оксенштерна) в рассказе «Пигментин доктора Роф» (1927), впервые опубликованном в журнале «Всемирный следопыт», описывает, как студент Андрей, будучи в гостях в доме своего дяди-изобретателя профессора Рофа, по ошибке принял порошок «пигментин», похожий на сахар, и стал выглядеть как негр. Интересно, что еще у него изменилось, кроме цвета кожи…
Про различные мази, кремы и аэрозоли, которые не влияют на цвет кожи, но залечивают раны, пишут многие фантасты. Так, Дэвид Брин в романе «Земля» (1990) упоминает мазь, используемую для лечения рака кожи. Филип К. Дик в «Докторе Будущее» (1960) описывает аэрозоль, который распыляется прямо на тело, покрывает открытую рану, останавливает кровотечение и предотвращает инфекцию. Воплощением этой фантастической идеи в реальной жизни стал пистолет-распылитель для клеток кожи, который значительно сокращает время заживления ожогов. Его разрабатывали с 2008 года. и он чем-то напоминает пистолет с искусственной кожей, продемонстрированный в фильме 2004 года «Я, робот». В упомянутом выше романе Хайнлайна «Кукловоды» тоже присутствует суррогатная кожа, которая напыляется поверх раны.
Но самое, без сомнения, интересное химическое вещество в научной фантастике — это аэрозоль Убик из одноимённого романа 1969 года Филипа Дика. Убик это универсальное средство, которое можно применять как освежитель воздуха, салатную заправку, средство для чистки кухни, снотворное и многое другое. Но самое главное —Убик позволяет удерживать умерших в неком специфическом состоянии, в котором с ними можно еще общаться.
Почти таким же универсальным средством, как и Убик, стала пряность, или меланж, из масштабной эпопеи «Дюна» (1965–1985) Фрэнка Герберта. Из пряности можно синтезировать практически всё — от ткани до взрывчатки. Меланж значительно продлевает жизнь, ускоряет работу мозга, делая человека аналогом суперкомпьютера. Пряность необходима для межзвёздной навигации, без неё навигаторы не смогут прокладывать путь в межзвёздном пространстве. Поэтому меланж — основой галактической экономики и политики, причем она есть только на единственной во всей галактике планете под названием Арракис, или Дюна. Вещество не дает побочных эффектов, но вызывает мощную зависимость, которую нельзя преодолеть — пряность перестраивает организм, но, отказавшись от её употребления, человек умирает.
В свеженьком романе «Брешь» (2020) М.Т. Хилла упоминается ещё одно инновационное средство — таблетка лени, лекарство, вызывающее сонливость вроде кратковременной спячки. Как упоминает автор, таблетки используются во время авиаперелёта.
Препараты могут не только служить снотворным или болеутоляющим, но и обучать. В романе Ларри Нивена «Мир вне времени» (1976) описана инъекция, приготовленная из РНК человека, которая наделяет пациента необходимыми знаниями или опытом предыдущего владельца. Так легко и просто можно изучить другой язык или овладеть какой-либо профессией. Не исключено, что это будет следующий этап развития образовательной системы — после ЕГЭ и ОГЭ.
Кстати, насчет обучения. Забавный рассказ Лайона Спрэга де Кампа «Медведь в колледже» (1940) описывает особое средство для повышения интеллекта, которое главный герой даёт медведю, а затем принимает сам и становится гением. Превращение медведя в человека, вкупе с изменениями медвежьего эмоционального и интеллектуального уровне напоминают сходные метаморфозы, произошедшие после операций в произведениях «Собачье сердце» (1968) М.А. Булгакова и «Цветы для Элджернона» (1966) Дэниела Киза.
В романе «Алгебраист» (2004) Иэна Бэнкса описана дыхательная жидкость, которая подавала кислород в кровь и уносила отработанные газы. В книге Бэнкса данная технология используется для экспериментального лечения. Схожая идея для жидкости, с помощью которой можно дышать под водой, упоминается в романе «Бесконечная война» (1974) Джо Холдемана и показана в фильме 1989 года «Бездна». Впрочем, здесь писатели-фантасты отстали от жизни. Знаменитый заменитель крови «Перфторан» с функцией переноса кислорода был разработан в Институте биологической физики АН СССР в Пущино в конце 1970-х — начале 1980-х годов.
Настоящую революцию в изобретении новых химических препаратов предсказывал Станислав Лем в романе «Футурологический конгресс. Из воспоминаний Ийона Тихого» (1971). Польский фантаст разошёлся не на шутку. Хотите любить всех на свете, принимайте гедонидол, филантропин, любинил, эйфоризол, фелицитол, альтруизан. Желаете отправиться на войну — к вашим услугам садистизин, агрессий, депрессин, амокомин и прочие препараты биологической группы, которые побуждают избивать и тиранить всё подряд, вплоть до неодушевлённых предметов; особенно славился врубинал и зубодробин. Главное — вовремя принять препарат, подходящий к данному случаю. Хотите овладеть без малейших усилий высшей математикой, закиньте в рот четыре таблетки алгебраина. Сменить религиозные воззрения? Пожалуйста! Теоглотеки на любой вкус от вероукрепляющих и душеутоляющих препаратов, фарморалин, грехогон, абсолюцид и так далее, а при помощи сакросанктола можно вообще стать святым. Впрочем, можно выбрать аллахол с исламином, дзен-окись буддина, мистициновый нирваний или теоконтактол.
Таким образом, мир будущего стал миром наркотического тумана и психотропных веществ, которые подменяют действительность красивой или не очень картинкой. Использование фантастической химии не всегда ведёт к прогрессу, светлому и сияющему будущему, препараты могут завести и в зыбучие пустыни миражей, о чём нас пытаются предупредить некоторые писатели-фантасты.
Если вы устали и проголодались, пока читали эту статью, то стоит взять на вооружение серые пастилки размером не больше фасолины, которые утоляют голод, описанные Эдвардом Пейджом Митчеллом в рассказе «Дочь сенатора» (1879).
Конечно же, тема фантастической химии на этом кратком очерке не исчерпывается, она невероятно обширна, и чтобы охватить все или даже большую часть фантастических произведений, в которых присутствуют эликсиры, препараты и таблетки, способные кардинально изменить нашу жизнь, потребуется написать, как минимум книгу, а то и не одну.
После публикации повестей 1942-1944 годов, которые позже станут романом "Академия", Азимов решил не останавливаться на достигнутом, тем более, что читатели хотели продолжения истории об упадке и гибели Галактической империи и анабазисе Новой Империи, которую строила Академия.
В апрельском номере журнал Astounding Science-Fiction за 1945 год появилась повесть Dead Hand (Генерал), рассказывающая о противостоянии Бел Риоза с Терминусом.
Заглавная иллюстрация на самом деле изображает конец повести, когда звездолёт Академии покидает Трантор.
Красивый, статный мужчина в плаще — генерал Бел Риоз, у него в руках приказ, который должен зашифровать адъютант.
На заднем фоне на кресле сидит патриций Дасем Барр.
На картинке снова генерал и патриций, а на переднем плане пленный торговец, представитель Фонда Лэзэн Деверс, за его спиной солдат империи.
Без стрельбы из бластеров никуда. Это сцена, произошла в столице империи, на Транторе, когда Деверс застрелил "Уполномоченного по Внутренним Делам Внешних Провинций". Хотя на картинке в Лейтенанта Имперской Полиции стреляет Дасем Барр (ещё один давний сторонник Академии), а не Деверс.
После гибели Бел Риоза, очередная угроза для Академии осталась в прошлом.
И тут, как я считаю, мы подходим к самому интересному моменту всего цикла — истории о Муле.
В ноябрьском и декабрьском журналах Astounding Science-Fiction за 1945 год у товарищей с Терминуса появился колоритный враг, которого стороной обошло пророчество Селдона.
Впервые изобразить Мула кистью, а не пером удалось всё тому же Полу Орбану. Две части повести о Муле содержат восемь иллюстраций.
На первой картинке прекрасные молодожены — Торан и Бэйта.
Они же, внутри корабля.
Кубическая фотография Бэйты.
Бэйта и Торан отдыхают на пляже, когда к ним приближается Мул клоун Магнифико Гигантикус.
Его худое лицо постепенно сужалось книзу, а нос, с массивными крыльями и мясистым кончиком, тем не менее не выглядел хищно. Его длинные стройные конечности и паучье тело, еще более подчеркиваемое костюмом, двигались легко и грациозно. Но все же не покидало ощущение, что всего его собрали вместе совершенно случайно.
Мангин из Исса и Ранду обсуждают возникшую проблему с Мулом.
Космический звездолёт Академии подлетает к руинам Трантора.
Капитан Притчер проникает во дворец, чтобы убить Мула бомбой.
Сегодня попробуем разобраться кому посвящал свои книги американский фантаст, редактор и художник Генри Максвелл Демпси (он же — Гарри Гаррисон).
Я буду очень рад, если, вы коллеги, сможете найти ещё посвящения в англоязычных или отечественных изданиях Гаррисона, потому что я обнаружил не много, но желаю поделиться.
Поехали.
Гарри и герои его книг
1. Неукротимая планета (1960) — Посвящается Джону В. Кэмпбеллу, без чьей помощи никогда не была бы написана эта книга, как и изрядная доля современной фантастики.
Думаю, Кэмпбелл не нуждается в представлении, ему посвящали огромное количество книг, надо будет как-нибудь их тоже проанализировать.
2. Планета проклятых (1961) — Моим матери и отцу — Гаррисонам. Человек сказал Вселенной: «Я существую». «Однако, — ответила Вселенная, — этот факт не порождает во мне чувства долга».
Мама Гарри, кстати, родилась в Российской империи — Рия Кирьясова.
3. Билл — герой Галактики (1965) — Моему товарищу по кораблю Брайану У. Олдиссу, который использует секстант и прокладывает курс для всех нас.
Брайан Уилсон Олдисс, английский писатель и друг Гаррисона
4. Чума из космоса (1965) — Хьюберту Притчарду в память о многих прекрасных днях.
Хьюберт Притчард — старый друг Гаррисона, который учился в медицинской школе и рассказал автору много правдивых историй, которые превратились в сюжет романа.
5. Подвиньтесь! Подвиньтесь! (1966) — Тодду и Мойре, для вас, дети, я надеюсь, что всё это окажется лишь художественным произведением.
Тодд и Мойра — дети Гарри Гаррисона.
6. Фантастическая сага (1967) — Моему другу Франческо Биамонти (Francesco Biamonti)
Франческо Биамонти — итальянский писатель, знакомство с ним произошло во время итальянского периода жизни Гаррисона на Капри.
7. Конные варвары или Мир Смерти-3 (1968) — Кингсли и Джейн, с благодарностью
Кингсли это Сэр Кингсли Уильям Эмис — английский прозаик, поэт и критик. Джейн это Элизабет Джейн Говард, известная английская писательница, жена Кингсли Эмиса.
Кингсли Уильям Эмис
Элизабет Джейн Говард
8. Пленённая Вселенная (1969) — Нетти и Луису Мерклерам, по многим причинам
По всей видимости, это родственники жены — Гарри Гаррисона — Джоан Гаррисон (урождённой Мерклер).
Свенд Драгстед — датский эсперантист, как известно, Гаррисон подвигал во всём мире язык придуманный Людвигом Заменгофом.
10. Месть Монтесумы (1972) — Энтони Бёрджессу, с благодарностью
Энтони Бёрджесс — английский писатель и литературовед, автор антиутопии «Заводной апельсин».
11. Возмездие королевы Виктории (1974) — крестному отцу Тони — Ларри Эшмиду
Тони — герой романов "Месть Монтесумы" и "Возмездие королевы Виктории", Ларри Эшмид — знаменитый американский редактор.
12. Запад Эдема (1984) — Т. А. Шиппи и Джеку Коэну, без помощи, которых эта книга никогда бы не была написана, особая благодарность также Джону Р. Пирсу и Леону Ю. Стоверу
Все эти люди консультировали Гаррисона во время написания романов из цикла Эдем.
Томас Алан Шиппи — английский литературовед, филолог и писатель.
Джек Коэн — биолог.
Джон Робинсон Пирс — американский инженер и писатель-фантаст.
Леон Юджин Стовер — американский антрополог, фанат научной фантастики, который часто писал в соавторстве со многими известными фантастами.
13. Стальная Крыса идёт в армию (1987) — Рогу Пейтону и всей банде из Бирмингема
Роджер «Рог» Пейтон — английский фанат научной фантастики, продавец книг, редактор и издатель из Бирмингема.
14. Билл, герой Галактики, на планете непознанных наслаждений (1991) соавтор: Дэвид Бишоф — Джо и Элен Донахью, с благодарностью
Вполне возможно, что это посвящение принадлежит Дэвиду Бишофу. Кто такие Joe and Ellen Donohue установить не удалось.
15. Билл, герой Галактики, на планете зомби-вампиров (1991) соавтор: Джек Холдеман II — Посвящается Лори, ревностной поклоннице всяких инопланетян, особенно самых склизких.
облако тэгов
М.: 
