«КТУЛХУНОМИКА: Анализ тёмной этики хищного Нео-либерализма» (2019).
«Cthulhunomics: An analysis of the dark ethics behind rapacious NeoLiberalism».
.
Автор: Томас Лирмонт (Thomas Learmont) — журналист международного независимого сетевого онлайн-журнала «A Beautiful Resistance» (France).
_____________________________________
~×~
«Я думаю, что самая милосердная вещь в мире — это неспособность человеческого разума соотнести всё его содержимое. Мы живём на безмятежном островке невежества посреди чёрных морей бесконечности, и не предполагалось, что мы должны плавать далеко. Науки, каждая из которых работает в своём направлении, до сих пор мало вредили нам; но однажды объединение разрозненных знаний откроет такие ужасающие перспективы реальности и нашего ужасного положения в ней, что мы либо сойдём с ума от откровения, либо убежим от смертоносного света в мир и покой нового тёмного века».
/Г.Ф. Лавкрафт, «Зов Ктулху», 1926/
.
Иногда нечто настолько огромно, что мы не в состоянии это увидеть. Оно доминирует в поле нашего сознания до такой степени, что становится неприметным. Как сказал ныне покойный теоретик культуры Марк Фишер (1968-2017): «Капитализм беспрепятственно оккупирует горизонты мыслимого». Доведя эту позицию до логического завершения, Фишер переопределил господствующий дискурс как «Капиталистический Реализм»: «Он больше похож на всепроникающую воздушную атмосферу, обуславливающую не только производство культуры, но и регулирование труда и образования, и воздействует как своего рода скрытый невидимый барьер, сковывающий мысли и действия» («Капиталистический Реализм: Альтернативы нет?», М. Фишер, 2009). Что говорит не только о его повсеместной вездесущности, но и о некоем управлении, причём гнусном. Не придавая этому буквального значения и не сводя к конспирологической теории заговора, я бы хотел предложить плегианскую (игровую) метафору — чтобы облегчить понимание и обсуждение этого явления. Поздний Капитализм и Нео-либерализм предлагают удобные и «приемлемые» термины, но используют тот же язык, что и безликий бизнес, в первую очередь втянувший нас в этот беспорядок, им обоим не хватает необходимой шокирующей величины, чтобы пробудить людей от того ужаса, что увековечивается, и поэтому я предлагаю новый термин: КТУЛХУНОМИКА.
Мифос Говарда Филлипса Лавкрафта о расе Древних богов с тёмных планет на краю нашей Солнечной системы и за её пределами, в течение эонов времени дремлющих под землёй или скрывающихся за межзвёздными порталами, угрожая проснуться, свергнуть и поработить человечество, очень любим, даже несмотря на очевидный расизм и ксенофобию автора странных историй начала XX века (токсичность, с которой писатель Мэтт Рафф блестяще справляется в своём романе «Страна Лавкрафта», 2016). Лавкрафтовские мифы вдохновили других авторов фантастики — Роберт Э. Говард, Роберт Блох, Брайан Ламли, Рэмси Кэмпбелл, Чайна Мьевилль, и Алан Мур, лишь некоторые имена — а также легион почитателей. Возможно, не стоит удивляться тому, что мрачный, тревожный цикл рассказов, стягивающих плотскую оболочку с реальности, обнажая лежащий в её основе Космический Ужас — тот, который разрушительно дестабилизирует наше привилегированное положение в Мироздании (то, что Лавкрафт назвал «Космицизмом») — должен завладеть воображением читателей. Ибо он передаёт экзистенциальную наготу — конечной цели Конца Света. Справляясь с этим, сознавая это, даже восхищаясь им, человек предотвращает потерю невинности в разочарованном, лишённом романтики и жестоко конкурирующем мире. Будучи поклонником Лавкрафта, вы «сигнализируете о пороке» всему миру: «Я знаю, насколько мрачны вещи на самом деле. Я «пробудился» от его ужасов». Как ни странно, это привело к увековечиванию творчества Лавкрафта через ролевые игры, видеоигры, комиксы, музыку, фильмы, коспле́й, трикотаж и плюшевые игрушки, ставшие, по-своему, чем-то вроде утешительной фантазии (и тем, что в целом, укрепляет коммерческое понятие «просто бизнес»).
И всё же, мифос Ктулху вызывает резонанс, получив новую ценность после 11-го сентября, после Обамы, пост-правды, сфабрикованного мира, где мы, кажется, постоянно существуем в «перевёрнутом» (если пользоваться термином из хитового сериала «Очень странные дела» от компании «Netflix», который сам по себе опирается на мифы Ктулху, в маленьком городке Америки 1980-х годов). Поскольку Администрация Трампа сделала всё возможное, чтобы не только демонтировать любые меры по борьбе с изменением климата, но и активно дискредитировала проблему с помощью освещения преднамеренных «фейковых новостей», в финансируемых нефтяными лобби СМИ Республиканской партии, и ночных твитах 45-го президента, в наших новостях можно ежедневно наблюдать спиралевидно нарастающие последствия Эпохи Антропоцена (или «Ктулуцена», как её ещё называют): таяние ледников, усиление ураганов, штормов, наводнений, засух и разрушительных лесных пожаров, а также первые волны климатических беженцев. В последнем научно-обоснованном докладе межправительственной группы по изменению климата МГЭИК (IPCC) говорится, что у нас есть максимум 12 лет, чтобы остановить повышение средней глобальной температуры на 1,5°C. Ещё немного, и мы перейдем точку невозврата — необратимый рубикон, после которого климат Земли войдёт в окончательный терминальный штопор.
Всемирно, известный британский общественный деятель, телеведущий, натуралист и посланник природы Дэвид Аттенборо (р. 1926) также подтвердил безотлагательность данного призыва к действию:
«Прямо сейчас мы сталкиваемся с техногенной катастрофой глобального масштаба. Это наша самая большая угроза за тысячи лет. Изменение климата. Если мы не предпримем никаких мер, на горизонте замаячит крах нашей цивилизации и исчезновение большей части природного мира».
И тем не менее... бизнес продолжается как обычно, возможно, с небольшим количеством косметической «зелёной промывки» тут и там, однако даже показное оформление витрин политики «устойчивого развития», похоже, всё больше становится «прошлым веком», поскольку новая непримиримая и твердолобая парадигма — смоделированная недобросовестным поведением некоторых лидеров ключевых стран — становится новоиспечённой нормой. Не извиняйся перед снежинками. К чёрту их, к чёрту планету. Заработай немного денег. Кому какое дело? Похоже, это господствующее послание — «Новое варварство», как его можно было бы назвать, подаётся нам словно мрачно-притягательный кино-литературный жанр «Гримдарк» — как единственная игра (престолов) в урбанизированном городе. Хотя, он менее антропоцентричен, чем даже это подразумевает. То, что мы видим в намеренном уничтожении ресурсов Земли и, в конечном счёте, нашего единственного и драгоценного дома, является чем-то нечеловеческим, чем-то, что, пожалуй, легче представить себе в исполнении хладнокровно разумной инопланетной расы, смотрящей на людей как на ресурс, который в лучшем случае нужно эксплуатировать, а в худшем, как на неудобство — инфекцию, которую необходимо истребить. Ибо именно так эти безликие транснациональные корпорации обнаруживают себя в своей умышленно разрушительной политике, уничтожающей жизни, среду обитания, сообщества и культуры.
Ведомые аморальными иерофантами и лжепророками, единственным богом которых является прибыль, совершающие свои тайные магические ритуалы чтобы извлечь максимум энергии из тех, кого их анонимизированная система эксплуатирует ради заговора исполнительной власти, и мажоритарных акционеров, эти жрецы Ктулхуномики, похоже, работают не на благо человечества, а на какого-то Древнего Бога. Из своих не-Евклидовых храмов чёрной Геомантии (самой древней оккультной науки — гадания по земле) в финансовых кварталах крупных городов, они используют для своих целей собственных шогготов: боссов, громил и судебных приставов, местных бандитов, наёмных головорезов, шантажистов и агентов-провокаторов, купленных экспертов и хакеров. На панелях и ток-шоу, в теледебатах, видеоблогах и радиопередачах они цитируют главный фолиант своей истины: «Эконо́микон» (The Economicon). Их приспешники троллят тех, кто сопротивляется, издеваются над теми, кто пытается участвовать в цивилизованных дебатах, отстреливают тех, кто предлагает рациональные альтернативы, насмехаются и разглагольствуют над голосами разума, посылают смертельные угрозы или просто входят с оружием наперевес, используя своего «безумного одинокого стрелка». Как и в случае с судьбами главных героев Лавкрафта, любой, кто подойдёт слишком близко, кто увидит «То-что-нельзя-описа́ть», сходит с ума, обречён на «самоубийство» или исчезновение.
Рискуя быть уничтоженными, независимые исследователи продолжают свои расследования, и иногда обрывки их отчётов доходят до нас — голоса из пустоты, донесения из бездны. И всё больше и больше из нас по-настоящему «пробуждаются», или через международное движение «Переходного города» (Transition Town Movement), Анти-военное движение, движение «Оккупай» (Occupy), новую волну общественного движения «Восстание против вымирания» (Extinction Rebels), или благодаря бесчисленному количеству других низовых инициатив и кампаний. И везде, где мы видим Ктулхуномику в действии, мы можем и должны заявить об этом.
Как это действие идентифицировать? Его можно найти в унылых, погрязших в жёсткой экономии городах и посёлках, где половина магазинов заколочена, предприятия обанкротились, где жители беспутно шатаются без дела, глазеют из дверных проёмов или со своих картонных кроватей, в мрачных оскаленных Иннсмутах, где жители стали частью пищевой цепочки, а их потомство смертельно испорчено евгеникой бедности. И это также можно обнаружить в привилегированных американских районах Колледж-Хиллз, с их запахом зла, преследуемые мрачными призраками — прекрасные здания, построенные на деньги от работорговли, статуи и памятники сатанинским святым истории, элитные библиотеки, где загнивают знания, учреждения, в которых институционализировано неравенство, где женщин и цветных людей вымывают и выбеливают из повествования, где образование стало монетизированным, а раздутые вице-канцлеры жиреют на студенческих взносах, где дипломы и учёные степени, выданные в Мискатонических Университетах Ктулхуномики, ведут лишь к пожизненной цепочке долгов.
Его можно найти в современных иконах Дагона, украшающих наши Торговые Центры, куда мы ходим, чтобы сделать очередное подношение, втянутые в точку сингулярности «Чёрных Пятниц» и Январских Распродаж. Очередная Важная Вещь с её встроенным устареванием. Оно действует через оккультные алгоритмы, нацеленные на наши почтовые э-мейлы и аккаунты в социальных сетях. Своими многочисленными глазами оно отслеживает каждый наш шаг, каждую покупку. Мы инсталлируем программное обеспечение управления в наших потомках — религию, замыкающую мысль, закрывающую критический дискурс. Мы передаём им свои предубеждения и сомнения. Каждую ночь мы подключаем наши головы к главному мозгу и получаем «нужные» обновления. Своим бездумным «выбором» образа жизни и бесконечным потреблением мы со-участвуем в разрушении единственного дома, который есть у нас в этом огромном холодном Космосе. Мы их «рабочие дроны», и даже не подозреваем об этом.
Это и есть — Ктулхуномика. Её отличительной чертой является вредоносность: эта политика «За» или «Против» нашей планеты? «За» или «Против» блага человечества и всех тех, с кем мы делим эту планету? Ибо, если «против», тогда вы безошибочно слышите зов Ктулху. И, не остаётся сомнений в том, что «В своём доме в Р'льехе мёртвый Ктулху ждёт не спящий, а уже пробудившийся...».
A Beautiful Resistance, Gods & Radicals Press, Académie Hérèretique, and Another World supported by Ritona A.S.B.L, Non-Profit Publishing Organisation.
«КОГДА КТУЛХУ ЗОВЁТ... НЕИЗМЕРИМОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В КОСМОС, ГЛУБОКОЕ ОБУЧЕНИЕ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ МОЗГ» (2018).
«When Cthulhu calls... An immeasurable journey through space, deep learning and the human brain».
.
Первоначальная публикация статьи состоялась в независимом бельгийско-голландском журнале театрально-исполнительского искусства «ETCETERA» в 2018-ом году.
.
Автор: Томас Рикеверт (Thomas Ryckewaert) — голландский театральный деятель, художник-перформансист, режиссёр, сценарист и актёр, биолог по образованию, проживает в Антверпене (Бельгия). Дебютировал на европейской независимой театральной сцене в 2007-ом году со спектаклем «Траум», исследующим проблемы зарождения нацизма в Европе первой половины XX века. За прошедшие пятнадцать лет поставил около десятка различных спектаклей, с которыми активно гастролирует по независимым театральным площадкам Берлина, Лондона, Брюсселя, Амстердама, и других городов. В своих творческих постановках режиссер поднимает самые разнообразные темы, затрагивающие библейские, философские, исторические, мистические и научные аспекты человеческого бытия. Театральные критики называют Рикеверта одним из наиболее ярких театральных деятелей нового поколения и прочат ему дальнейший успех на большой европейской сцене.
.
Краткое предисловие:
Данный текст представляет собой первую часть мульти-дисциплинарного и многолетнего театрального проекта Томаса Рикеверта, под названием «Ход 37» («Move 37»). Это эссе послужило основой для создания сценария и постановки лекционного спектакля (при поддержке Института Теоретической физики Лёвенского Католического Университета Бельгии), в котором обсуждается глубокая нейронная сеть «AlphaGo», разработанная в последнее десятилетие британской исследовательской лабораторией искусственного интелекта «DeepМind technologies» (дочернего предприятия компании «Google», ныне мега-холдинга «Alphabet»), и явлениях, находящихся за пределами человеческого воображения, где автор проводит связь между жуткими ледянящими существами из фантастических историй Говарда Филлипса Лавкрафта и ужасающим хладнокровием мыслящей машины.
«Иногда наука кажется более странной, чем фантастическая литература. Недавние разработки в космологии, квантовой физике, искусственном интеллекте и экологии бросают радикальный вызов общепринятым представлениям о реальности. Каким образом фантастика может отдать должное реальности, бросающей вызов нашему воображению? Что будет, когда искусственный интеллект превзойдёт человека? Как «теория Всего», объединяющая квантовую физику и теорию относительности, изменит наше мировоззрение? Будем ли мы тогда ещё иметь значение, как люди? Можем ли мы всё ещё сдерживать это, или обречены довольствоваться примитивными представлениями вроде сценического шоу? Погружаясь в ужасы и научную фантастику, в своей лекции-перформансе «Ход 37» («Move 37»), театральный режиссер Томас Рикеверт ставит перед собой чрезвычайно трудную задачу — изобразить Невообразимое. В этом тексте он делится некоторыми своими выводами...».
«В то время как правила Барокко в шахматной игре могли быть созданы только людьми, правила игры «Го» настолько элегантны, органичны и строго логичны, что если где-то в других частях вселенной существуют разумные формы жизни, то они почти наверняка играют в Го».
/Эдвард Ласкер, шахматный гроссмейстер/
.
I.
5-ое сентября 1977-го года. С атлантического мыса Канаверал стартовал беспилотный космический зонд «Вояджер-I». Его миссия? Изучение внешних планет Солнечной системы: Юпитера, и за его пределами. В дополнение ко всему измерительному и наблюдательному оборудованию, на борту космического аппарата так же находится золотая фонографическая пластинка, предназначенная как послание разумным внеземным цивилизациям. «Золотой диск Вояджера» — проект известного астронома и космолога Карла Сагана, собравшего по заказу НАСА широкий спектр изображений и звуков, представляющих Землю и её обитателей. Инопланетянин, способный заставить аналоговое воспроизводящее оборудование работать, сможет изучать структуру ДНК и атомов водорода, слушать звуки грома, ветра, шимпанзе и поцелуев, мечтать под «Бранденбургский концерт Фа-мажор» Баха или встряхнуться под рок-н-ролльную мелодию «Джонни Би Гуда» Чака Берри. Если инопланетянин ещё и читает по-английски, он сможет расшифровать сопроводительное письмо бывшего президента США Джимми Картера:
«Это подарок из маленького и далёкого мира, знак наших звуков, нашей науки, наших образов, нашей музыки, наших мыслей и наших чувств. Мы пытаемся пережить наше время, чтобы жить в вашем. Мы надеемся когда-нибудь, решив стоящие перед нами проблемы, присоединиться к сообществу галактических цивилизаций. Эта пластинка олицетворяет нашу надежду, нашу решимость и добрую волю в огромной и удивительной Вселенной».
Эта вселенная является домом для примерно 150-ти миллиардов галактик, из которых только наш Млечный Путь содержит около двухсот миллиардов звёзд и сто миллиардов планет. Если бы жизнь возникла только на небольшой части этих планет, и если бы только небольшая часть той жизни была высокоразвитой, наша галактика должна была бы просто кишеть разумной жизнью. Некоторые из разумных форм жизни будут искать другую разумную жизнь, подобную нашей, или, по крайней мере, попадут в поле нашего зрения. По оценкам экзобиологов, только на нашем космическом заднем дворе должно находиться не менее двадцати развитых цивилизаций. Но пока что космос молчит.
С научной точки зрения, это Великое Безмолвие просто шокирует. Учитывая необъятные размеры Вселенной, идея о том, что наша планета — единственная пылинка, на которой зародилась разумная жизнь, попросту смехотворна. В поисках внеземной жизни мы уже несколько десятилетий обыскиваем наш космический задний двор, а посылаем радиосигналы уже более ста лет; наши следы должны обнаруживаться в радиусе сотни световых лет вокруг Земли. Но всё, что мы слышим, это тишина.
Существуют десятки гипотез, пытающихся объяснить это молчание: условия, подобные земным, встречаются намного реже, чем считалось ранее; сложность возникновения жизни крайне недооценена; возникновение разума в космосе, является слишком «узким горлышком», и т.п. Более мрачная теория утверждает, что высокоразвитые цивилизации по своей природе саморазрушительны и, следовательно, недолговечны, а молчание, которое мы слышим, — это пост-апокалиптическая тишина. Еще одна теория утверждает, что тишина возникла из-за того, что каждая цивилизация затаила дыхание: так называемая «теория тёмного леса». Ныне известный китайский писатель-фантаст Лю Цысинь так описывает эту теорию:
«Вселенная — это тёмный лес. Каждая цивилизация — это вооружённый охотник, подобно призраку крадущийся среди деревьев, плавно расталкивая ветки преграждающие путь, пытаясь двигаться бесшумно. Даже дыша с осторожностью. Охотник должен быть осторожен, поскольку всюду в лесу такие же затаившиеся охотники, как и он. Если он обнаружит иную жизнь — другого охотника, ангела или демона, хрупкого младенца или измождённого старика, фею или полубога — он может произвести только одно: открыть огонь и ликвидировать их».
Эти и многие другие теории внеземного существования предполагают, что жизнь там проявляет себя сходным образом, подчиняется тем же законам и использует те же каналы связи, что и мы: если она существует, то возникла более или менее таким же способом, с помощью воды и соединений углерода, и рано или поздно примет наши радиосигналы, или наоборот. Если только она уже не уничтожила сама себя или не прячется в первобытных джунглях Дарвиновского космоса.
Альтернативой этим антропоморфным гипотезам является то, что другая разумная жизнь действительно существует и возможно даже повсюду вокруг нас, но она настолько чужеродна, что мы не в состоянии её зарегистрировать, не говоря уже о том, чтобы осмыслить. Возможно эти странные инопланетные существа настолько фундаментально другие, что наш мозг, рождённый где-то на краю Вселенной в местных условиях четырёхмерного пространства Голубой планеты, просто не оснащён необходимыми сенсорами для восприятия принципиально иного. Эта гипотеза непроверяема; она выходит за рамки научного объяснения. Но мозг прямоходящей обезьяны, давшей себе имя, имеет в своём распоряжении другой, менее строгий метод — это Воображение.
Автор фантастических ужасов Говард Филлипс Лавкрафт родился и провёл большую часть своей жизни в Новой Англии, в маленьком городке Провиденс. Он умер там же 15-го марта 1937-го года в полной нищете, анонимным и полуголодным чудаком. Но к концу прошлого века его творчество было открыто заново, отчасти благодаря эссе начинающего французского автора Мишеля Уэльбека: «Г.Ф. Лавкрафт: Против человечества, против прогресса» (1991). Такие писатели, как Стивен Кинг, Уильям С. Берроуз и Хорхе Луис Борхес, также испытали влияние Лавкрафта. В 2005-ом году он, наконец, был возвёден в литературный канон с включением его рассказов в престижную Библиотеку Америки. Крутой взлёт для малоизвестного бульварного писателя.
Один из его самых известных рассказов — «Зов Ктулху» (1926); первый абзац которого гласит: «Самое милосердное в мире, я думаю, — это неспособность человеческого разума соотнести всё его содержание. Мы живём на безмятежном островке неве́дения посреди чёрных морей бесконечности, и это вовсе не означает, что мы должны плавать далеко. Науки, стремящиеся каждая в своём направлении, до сих пор особо не вредили нам; но когда-нибудь разрозненные знания соединятся воедино и перед нами откроются такие ужасающие горизонты реальности и нашего кошмарного положения в ней, что мы либо сойдём с ума от этого откровения, либо убежим от смертоносного света в мир и покой нового тёмного века».
В историях Лавкрафта нет кровожадных зомби и инопланетян с пустыми глазами. Он считает этих существ проекциями слишком человеческих страхов. Лавкрафт описывает воображаемые им сущности в абстрактных, элементальных, почти первобытных терминах: «Цвет вне пространства», «Тень вне времени». Он не боится назвать сущность «неописуемой» — прилагательное, за которым часто следует подробное описание существа. Взять хотя бы самого Ктулху: когтистое и крылатое головоногое божество, похожее на кальмара, миллионы лет скрывавшееся в затонувшем городе Р'льех, потусторонней подводной гробнице, с невероятной геометрией. «В своём доме в Р'льехе мёртвый Ктулху ждёт, и видит сны». Представьте себе это.
Когда человеческие персонажи Лавкрафта сталкиваются лицом к лицу с таким существом, как Ктулху, они реагируют не так, как нам известно из классических историй ужасов. Здесь нет криков, пыток и стрельбы. «Страх» или «ужас» — неадекватные описания того, что они чувствуют. Персонажи Лавкрафта словно замирают. Странное спокойствие охватывает их. Их зрачки пустеют. Их мысли ломаются. Они никак не могут понять, с чем столкнулись. То, что они «чувствуют», — лишь «неспособность человеческого разума соотнести всё его содержание». Забудьте о моём религиозном страхе смерти: я только что обнаружил неописуемое существо в первобытном, неевклидовом, пропитанном слизью некрополе, которое ставит под сомнение все человеческие знания на этой бесполезной планете. Либо я схожу с ума от этого откровения, либо закрываю глаза и прячусь в спокойствии нового тёмного века.
Ни один тогдашний уважаемый издатель или солидный литературный журнал никогда бы не воспринял творчество Лавкрафта всерьёз. Даже малоизвестные издатели научно-фантастических журналов нередко находили его истории слишком надуманными. Когда он отправил рассказ «Зов Ктулху» в журнал «Weird Tales» в 1925-ом году, ему отказали. Однако Лавкрафт не из тех, кто легко сдаётся, он повторно отправил рукопись вместе с сопроводительным письмом в редакцию:
«Чтобы постичь смысл реальной экстернальности (влияния внешних факторов/обстоятельств на человеческую жизнь), будь то время, пространство или иные измерения, необходимо забыть, что такие вещи, как органическая жизнь, добро и зло, любовь и ненависть, и все подобные локальные атрибуты ничтожной и временной расы, именуемой человечеством, вообще имеют какое-либо существование. Когда мы пересекаем черту, ведущую к безграничному и устрашающе неизвестному — призрачному Внешнему миру, — мы должны помнить, что оставляем нашу человечность — и земной мир за порогом».
Лавкрафтовский хоррор часто называют «космическим ужасом», в отличие от сверхъестественного ужаса, к примеру, тех же вампиров или гуманоидных «белых ходоков» из серии романов Джорджа Р. Р. Мартина «Песнь льда и пламени», на которой основан популярный телесериал «Игра Престолов» (2011-2019, «HBO»). Лавкрафт изображает научную, вселенскую арену глубинного космоса и времени, чтобы поразмышлять о случайном небытии человеческой цивилизации. Описываемый им мир не ускользает от законов природы, но, что любопытно, является их частью. И поскольку это его часть, наше определение «естественного/закономерного» по всей видимости нуждается в пересмотре. Странно не столько причудливое существо, с которым я сталкиваюсь, сколько неверным является моё ежедневное восприятие реальности. В этом и заключается весь ужас.
На фото ниже: Нейросеть «AlphaGo» против южно-корейского чемпиона Ли Седоля. Официальное название матча «Google DeepMind Challenge Match». Сеул, 2016 год.
III.
9-го марта 2016-го года, 18-кратный чемпион мира и обладатель 9-го дана в игре Го (GO), 33-летний южно-корейский профессионал и один из сильнейших го-мастеров в мире — Ли Седо́ль (Lee Sedol) сразился со своим нечеловеческим противником, компьютерной программой «AlphaGo». Глубокая самообучающаяся нейронная сеть «AlphaGo» была разработана британской лабораторией «DeepMind technologies» от компании «Google», одного из мировых лидеров в области Искусственного интеллекта (ИИ). Седоль не был склонен к громким заявлениям, но в интервью, записанном накануне матча, он счёл невероятым, что проиграет хотя бы одну из пяти партий против «AlphaGo». Профессиональный игрок был уверен в своей победе. Хотя, это может показаться довольно наивным, особенно спустя 20 лет после того, как гроссмейстер Гарри Каспаров потерпел поражение в историческом шахматном турнире от программы «DeepBlue» компании «IBM» (что предопределило, в некоторой степени, будущую судьбу шахмат), однако игра «Го» отличается от шахмат. Даже самые оптимистичные и полные надежд инженеры по ИИ предсказывали, что у программы «AlphaGo» нет никаких шансов против Седоля и, что компьютер не сможет сравниться с людьми-игроками в ближайшие двадцать-тридцать лет — по крайней мере, в том, что касается игры «Го». Победа компьютера над профессионалом в «Го» уже долгое время рассматривалась как «Святой Грааль» искусственного интеллекта, и в марте 2016-го года все уверенно полагали, что до этого ещё несколько десятилетий, а может быть, и вовсе никогда. Что же произошло?
Китайская игра «Го», древнейшая логическая настольная игра в мире, зародившаяся более 3000 лет назад, очень проста и в тоже время невероятно сложна: её правила гораздо проще, чем, к примеру, в шахматах, но количество возможных позиций в этой игре стремится к бесконечности. На протяжении тысячелетий математики пытались вычислить точное количество возможных положений. И только в том же 2016-ом, в год турнира Седоля с «AlfaGo», двум математикам наконец удалось взломать код: в игре Го существует 2,08×10¹⁷⁰ возможных ходов, что в несколько раз превышает предполагаемое расчётное количество атомов в видимой части Вселенной (примерно около 10⁸² степени). Вот почему чисто вычислительная мощность в игре Го бесполезна: интуиция, стратегия и креативность — гораздо более важные качества для игрока в «Го». Принципы этой игры сложнее, качественнее и загадочнее, чем в шахматах, и больше зависят от оценочного суждения. Поэтому никто не ожидал, что компьютер победит человека — чемпиона-профи. Но в марте 2016-го года происходит нечто странное: нейронная сеть «AlphaGo» обыгрывает Седоля со счетом 4:1. Это вызывает шоковую волну не только в сообществе игроков Го, но и в научном мире. Через неделю после соревнований информация о программе «AlphaGo» даже попадает на первую полосу самого престижного научного журнала «Nature and Science» (издаётся в Британии с 1869-го года).
Чем же эта программа превзошла нас в области, которую мы считали исключительно своей?
В пятидневной игре Седоля с «AlphaGo» есть один конкретный ход, по сей день являющийся предметом исследований, споров и обсуждений: это 37-ой ход нейросети «AlphaGo» во второй партии турнира. После 37-го хода два комментатора даже делают в прямом эфире три проверочных дубля, решив вначале, что это ошибка. Прежде чем поверить они молчаливо смотрят на доску. Затем между ними происходит следующий разговор:
— Это очень странный ход...
— Я подумал, была ошибка.
(пауза)...
— Это не человеческий поступок... Я никогда не видел, чтобы человек делал такой ход.
(снова пауза, затем один из комментаторов получает сообщение через свой наушник)
— О-оо, это уже интересно... Седоль покинул комнату!
(телекамера показывает более широкий ракурс игровой арены и, действительно: стул Седоля пуст).
— Он после этого хода вышел из комнаты?
— Да! Он вышел из комнаты сразу после этого...
Через пятнадцать минут Седоль появляется снова, бледный как снег. Он возвращается в своё кресло только для того, чтобы проиграть партию, а затем и турнир. Позднее, на пресс-конференции он назвал 37-ой ход «AlphaGo»: «ходом великолепной красоты и гениальности». Ли Седоль, единственный человек в мире, которому лишь в одной игре удалось обыграть «AlphaGo», признал нейросеть непобедимой:
«Я искренне извиняюсь перед всеми людьми за то, что не оправдал их надежд. Человек никогда не сможет победить Искусственный Интеллект. Эту сущность одолеть невозможно», — сказал он.
Тем более, что в 2017-ом году лаборатория «DeepMind technologies» уже разработала новую программу «AlphaGo Zero», обыгравшую предыдущую оригинальную версию «AlphaGo» со счётом 100:0. Спустя три года, в 2019-ом Седоль завершил спортивную карьеру, одной из причин такого решения стало поражение в игре с «AlphaGo». Столь стремительное развитие Искусственного Интеллекта (ИИ) породило опасения за будущее человечества у ряда известных мировых учёных и IT-бизнесменов.
Каким же образом «AlphaGo» удалось это сделать? В чём Искусственный Интеллект смог превзойти нас в области, которую мы всегда считали своей? В хвалёной человеческой креативности? В интуиции и воображении? Правда в том, что мы точно не знаем. Даже сами инженеры-разработчики лаборатории «DeepMind technologies» остаются в неведении, каким образом «AlphaGo» оценивает позицию в партии и выбирает свой следующий ход. Как пояснил один из создателей программы:
«Хотя мы и программировали эту машину, мы не знаем, какой ход она сделает в тот или иной момент. Её ходы представляют собой феномен Эмергентности (появление у системы свойств, не присущих её элементам в отдельности), что по-видимому является результатом само-тренировки. Мы всего лишь создаём ряды данных и алгоритмы обучения. Но ходы, к которым она прибегает, находятся вне нашей компетенции, и они во много раз лучше, чем мы, как игроки, могли бы выбрать».
Что действительно нам известно, так это то, что «AlphaGo» — это глубокая нейронная сеть, которая, с одной стороны, содержит в памяти 30 миллионов ходов из 160-ти тысяч игр от чемпионов мирового класса. С другой стороны, после достижения определённого уровня в стратегии и тактике, программа перешла на использование техники, называемой «обучение с подкреплением», где компьютер фактически сыграл миллионы игр против себя самого. В этом процессе самообучения Искусственный Интеллект создал новые приёмы и тактики, которые мы представить себе не могли в течении тысячелетий. Где-то в своей собственной вселенной битов и алгоритмов, независимой от человеческого разума, он придумал «Ход 37» (Move 37). Что же касается технической поддержки, то для функционирования «AlphaGo» использовались 1920 центральных процессоров и 280 графических процессоров, работавших в системе «распределённой сети», а работа самой программы велась с помощью «облачной» платформы «Google Cloud Platform», главный сервер которой располагался в США.
Пустой стул Седо́ля — неотразимый и убедительный зрелищный образ. Пустующий чёрный стул смотрит на нас, пока время Седоля безвозвратно уходит. Человек-чемпион покинул арену ошеломлённый, побеждённый, сбитый с толку. Напротив этого стула стоит другой стул. В нём сидит мужчина. Он кажется застывшим. Рядом с ним находится экран компьютера: интерфейс, через который нейросеть «AlphaGo» инструктирует его как выполнять свои ходы на доске. Глубоко озадаченный, он в безмолвном недоумении смотрит на доску для Го, как и другие недоумевающие комментаторы. Словно они заглянули в глаза Великого Ктулху...
.
Изображение слева: «КТУЛХУСАТТВА: Сказания Тёмного Гнозиса» («Martian Migraine Press», 2016) — оригинальный рисунок художницы Аликс Бранвин (Alix Branwyn) для обложки одноименного сборника рассказов лучших современных авторов-продолжателей Лавкрафтианской Вселенной. «Когда всё вокруг — безумие... никакого безумия не существует. Есть ли мудрость в безумии? Просветление в самом тёмном отчаянии? Высший разум в пучинах хаоса? Ктулхусаттва — это истории тех, кто решил покинуть берега нашего безмятежного островка невежества и отправиться в плавание по чёрным морям бесконечности. Тех, кто погрузился в первозданное сознание в поисках мрачных сокровищ; кто готов рискнуть Смертоносным Светом по единственной причине: он всё ещё светит. Примите клятвенный обет Ктулхусаттвы! Войдите в Тёмный Гнозис!»
IV.
13-ое января 2017-го года. 48-летний Марк Фишер (1968-2017) покончил с собой. Британский писатель, музыкальный критик, культурный теоретик, философ и преподаватель кафедры визуальных культур в Голдсмит-колледже Лондонского Университета, Фишер стал наиболее известен своим вкладом в работу таких популярных журналов о современной культуре, как: «The Wire», «Fact», «Sight & Sound», «New Statesman» и «The Guardian», а так же благодаря книгам «Капиталистический реализм: Альтернативы нет?» (2009, издана в России в 2010 году) и «Призраки моей жизни: труды о депрессии, привидениях и потерянном будущем» (2014). Его интернет-блог «K-punk» определил критическую литературу для целого поколения. Кроме прочего он был со-учредителем известных литературных издательств «Zero Books» и «Repeater Books». Труды Марка Фишера представляют собой необычное сочетание популярной культуры, сложных теоретических идей и личной политической приверженности. От британской постпанк-рок-группы «Джой Дивижн» (Joy Division) до философии де-конструкции Жака Деррида́, от рэпера Канье Уэста до идеолога социализма Карла Маркса, от пропитанной амфетамином пост-рейв-культуры до метафизического состояния депрессии: перо Марка Фишера объединяет их в лёгкой и в то же время, проницательной манере.
В конце концов Фишера пожирает чудовище собственной депрессии, с которым он боролся всю жизнь. Вскоре после его смерти появляется ещё одна, третья, посмертная книга автора под названием: «Странное и Зловещее» (The Weird and the Eerie, 2017). Разбирая оба термина по отдельности, Фишер в своей книге углубляется в работы Говарда Ф. Лавкрафта, Джеймса Г. Балларда, Филипа К. Дика, Дафны Дю Морье́, Брайана И́но, Кристофера Нолана и Маргарет Э́твуд. Что общего у Странного (сверхъестественного) и Зловещего (жуткого), по мнению Фишера — это наша озабоченность странным и сверхъестственным. «Это связано с нашим увлечением Внешним миром, тем, что лежит за пределами стандартного восприятия, познания и опыта». В последствии Фишер сосредотачивается на различиях:
«Странное предполагает ощущение неправильности (ненормальности): странная сущность или объект настолько странны́, что это заставляет нас чувствовать, что они не должны существовать или, по крайней мере, они не должны существовать ЗДЕСЬ. Но если сущность или объект находятся здесь, тогда нас охватывает странное чувство, что ошибочен не объект, а наша собственная концепция реальности. В конечном счёте, Странное не является неправильным: это наши представления о реальности должны быть неправильными». Например, Ктулху Говарда Лавкрафта. Или Чёрный Вигвам в мистическом сериале «Твин Пикс» (ABC, 1990) Дэвида Линча. И научно-популярная литература, скажем, астрофизика-теоретика Стивена Хокинга (1942-2018), тоже представляет собой аналогичную проблему. Фишер пишет: «Во многих отношениях космическая Чёрная дыра гораздо более странная, чем, к примеру, вампир. Причудливые способы, которыми она искривляет пространство и время, поглощая звёздные миры, находятся за пределами нашего обычного понимания, и тем не менее, Чёрная дыра также принадлежит природно-материальному космосу, который, следовательно, должен быть намного более загадочным, чем может постичь наш привычный опыт».
В то время как Странное (сверхъестественное) связано с присутствием чего-то не принадлежащего нашему миру, чему здесь не место; Зловещее (жуткое) связано с вопросом действия. К примеру, заброшенные руины и пустынные пейзажи острова Пасхи. «Что за сущность (агент) действует здесь? А есть ли вообще здесь какая-то сущность? «Зловещее, — пишет Фишер, — создаётся отсутствием или присутствием». В фантастическом телесериале «Мир Дикого Запада» (HBO, 2016) вы найдёте подобные «недостатки», как отсутствия, так и присутствия: ро́боты, которые, как внезапно оказалось, наделены самосознанием; и главного героя Бернарда Лоу, который — после семи серий — сам оказывается роботом (он смотрит на свой собственный план-чертёж и говорит: «По-моему, это ни на что не похоже»). Есть что-то там, где не должно быть ничего, и нет ничего там, где должно быть что-то.
Как и в случае со Странным (сверхъестественным), мы можем столкнуться со Зловещими (жуткими) ситуациями даже за пределами мира фантастики: к примеру, с наличием воображения и творческого подхода у нейронной сети ИИ, или с полным отсутствием внеземной жизни в неизмеримой вселенной. Ещё один пример зловещей научной литературы связан с исследованием человеческого сознания. В сотрудничестве с учёными-нейробиологами, изучающими человеческий мозг, немецкий профессор теоретической философии и директор научно-исследовательской группы по нейроэтике и нейрофилософии Томас Метцингер (Университет Иоганна Гутенберга в Майнце), более тридцати лет занимающийся продвижением исследований человеческого сознания как академического научного направления, изучил неврологические данные широкого круга испытуемых: медитирующих дзен-буддистов, пациентов с синдромом замкнутости, синдромом фантомных болей, люцидных (осознанных) сновидений, галлюциногенных наркотических переживаний, и т.д.. В итоге Метцингер пришёл к выводу, что такого понятия, как «Я», не существует. В своей научной монографии «Быть Никем. Теория само-моделирования Субъективности» (2004) он сравнивает наш мозг с безлюдным кинотеатром; с авиа-симулятором без пилота, или с пустой Платоновской пещерой. Согласно исследованиям Метцингера, наш мозг проецирует аватар, с которым «мы» себя отождествляем. Подобно ро́боту Бернарду Лоу из сериала «Мир Дикого Запада», мы галлюционируем некое своё «Я». Но на самом деле «дома никого нет».
Эти странные и зловещие истории, приходящие к нам через науку и фантастическую литературу, ставят под сомнение границы человеческих познаний в этом непостижимом мире. На человеческие эмоции отвечает безразличное молчание и равнодушное пожатие плеч аморального космоса. Холодный, ползучий хаос скрывается прямо под хрупкой тканью человечества. Мы — герои этих историй, сталкиваемся с чем-то (или ни с чем), что заставляет нас дрожать от смирения. Человеческий мозг обнаруживает свои собственные пределы. «Ты ничего не знаешь, Джон Сноу...».
Если компьютер окажется более творческим и креативным, чем человек, значит, моё представление о людях неверно. Если каждый объект состоит из элементарных частиц, статус которых неопределён и неясен, то моё представление обо всем, что меня окружает, неправильно. Если мой собственный мозг — это пустой кинотеатр, то где же тогда нахожусь я? Реальность проявляется как нечто Невообразимое, и я беззащитен. Мои зрачки пустеют. Мои мысли обрываются...
Когда в 1980-ом году «Вояджер-I» пролетал мимо ледяных колец Сатурна, ко всеобщему удивлению выяснилось, что всё его оборудование ещё работает, в том числе включая фотокамеру, сделавшую первые детальные снимки планет Солнечной системы. Это натолкнуло астронома Карла Сагана, всё ещё ожидавшего ответа от инопланетян, на мысль: а что, если мы развернём камеру и сфотографируем Землю? По-началу НАСА неохотно сопротивляется, так как, по их мнению, наша планета к тому времени будет находиться слишком далеко, чтобы предоставить какие-либо заслуживающие внимание детали. Но Саган настаивает, утверждая, что снимок, сделанный с такого расстояния, даст уникальный взгляд на наше место во Вселенной. Десять лет спустя Саган добился своего: в День святого Валентина 1990-го года одно из самых знаковых изображений в истории было снято камерой, плавающей на краю нашей Солнечной системы, примерно в шести миллиардах километров от того места, где она была создана. На фотографии видимый размер Земли составляет менее одного пикселя; наша планета выглядит крошечной синеватой точкой на фоне черноты бескрайнего космоса. Странное селфи получило название «Бледно-голубая точка» и было бы вполне уместно в качестве изображения для обложки рассказа «Зов Ктулху»: «Мы живём на безмятежном островке неведения посреди чёрных морей бесконечности, и это вовсе не означает, что мы должны плавать далеко».
Один из крупнейших представителей английской литературы второй половины XX века, британский писатель-фантаст Джеймс Грэм Баллард (1930-2009) не интересовался космосом. В 1968-ом году в интервью журналу «Пентхаус» он заявил: «Научная фантастика существует, мы в ней живём». Ещё до цифровой революции Баллард рассматривал научную фантастику, как нечто такое, что всё чаще перемещается с книжных полок в нашу повседневную жизнь благодаря появлению поп-культуры, телевидения, современной музыки, голливудских фильмов, идеологии массового потребления, рекламы и психоделиков. Баллард был заинтригован не столько этими явлениями как таковыми, сколько отчуждающим психосоциальным воздействием, которое они оказывают на наш рептильный мозг. «Меня интересует обширная космология внутреннего космоса». Действительно: странное и зловещее из «Призрачного Внешнего Мира» проникает и продолжается в наших нервных путях, в этом внутреннем ландшафте страхов и грёз, в таинственном, неразрешимом хаосе наших собственных мотивов и эмоций.
Глядя на изображение Бледно-Голубой точки, я пью свой кофе и проклинаю гол французского защитника Умтити, который только что разнёс в клочья мою мальчишескую мечту. Мне интересно, как дела у моего сына в скаутском лагере, я скучаю по нему. Мой кофе, полуфинал чемпионата мира по футболу, мой проигрыш и бледно-голубая точка. Столкновение между «Джонни Би Гудом» Чака Берри и ледяными кольцами Сатурна. Все эти миры вместе, переплелись в кольцо Мёбиуса. Это я и это не я, я делаю это и не делаю этого, я здесь и меня здесь нет. Странно...
Сегодня «Вояджер-I» продолжает своё путешествие. Вопреки всем ожиданиям, космический аппарат всё ещё находится в контакте с мысом Канаверал, пролетая сквозь космос со скоростью 55.000 километров в час. Это первый рукотворный объект, покинувший нашу Солнечную систему. В настоящее время зонд с Золотым диском — посланием братьям по разуму, движется сквозь межзвёздную плазму, пустоту между двумя галактиками. «Вояджер-I» достигнет следующей звёздной системы только через 44.000 лет.
Но нам не нужно искать инопланетян дальше. Мы уже здесь.
В рамках заключительного обобщения темы Энтеогенного Эзотеризма и ДМТ-сущностей, имеющей, хотя и, в большей степени «теоретическое», тем не менее весьма любопытное отношение к личности и творчеству писателя Говарда Филлипса Лавкрафта, предлагаю читателям ознакомиться с переводом эссе немецкого учёного-теолога и религиоведа Ф. Римбах-Сатора, в котором автор касается одного из важных вопросов: к какой категории потусторонних сущностей необходимо отнести загадочные видения ДМТ-существ? Так же в статье приводится подробный информационный обзор истории психоделических исследований и общемирового развития психоделии за последние пятьдесят лет. Отдельные материалы по данной тематике уже публиковались на форуме, в частности озвучивалась интересная гипотеза (в последнее десятилетие получившая хождение у ряда зарубежных научных исследователей и обычных почитателей ГФЛ), говорящая о том, что причиной столь странных и кошмарных видений Лавкрафта, очевидно имевшего серьезные наследственные психические расстройства, мог быть слишком высокий уровень естественно-вырабатываемого человеческим организмом, во время фазы так называемого «быстрого сна», сильнодействующего психоактивного вещества — Диметилтриптамина (ДМТ), или «Молекулы Духа», способной вызывать изменённое состояние сознания с переживаниями, схожими с религиозно-мистическим опытом, с яркими визуальными и слуховыми галлюцинациями, изменением восприятия реальности, и незабываемыми видениями встреч с таинственными существами. Переизбыточное количество эндогеннного психоделика ДМТ в эндокринной шишковидной железе — Эпифизе, может приводить к неконтролируемым выбросам этого психоактивного вещества в человеческий организм. Данный материал публикуется только в авторской колонке, для интересующихся подписчиков.
/От переводчика/
.
«ВТОРЖЕНИЕ ИЗ ВНУТРЕННЕГО ПРОСТРАНСТВА: СУЩНОСТИ, СВЯЗАННЫЕ С «ДМТ»-ОПЫТОМ, И ИХ ИНТЕРПРЕТАЦИЕЙ В РАБОТАХ ВЛИЯТЕЛЬНЫХ ЗАПАДНЫХ СТОРОННИКОВ ПСИХОДЕЛИКОВ» (2018).
«Invasion from Inner Space: Beings related to DMT-experience, and their interpretation in the works of influential Western advocates of psychedelics».
.
Автор эссе: Фридеман Римбах-Сатор (Friedemann Rimbach-Sator) — немецкий учёный-религиовед, исследователь Западного эзотеризма, магистр теологии и религиоведения. Проживает в Липпштадте (Германия). Окончил Амстердамский Университет (Universiteit van Amsterdam) и протестантский Государственный Марбургский Университет имени Филиппа I Гессенского (Philipps-Universität Marburg). Автор серии научных публикаций, в том числе дипломного реферата «Сверхъестественный Ужас: сравнительный анализ интеграции фантастических мотивов в оккультизм на примере Говарда Лавкрафта и Кеннета Гранта» (исследование концепции «Гиперреальной религии» — религии, основанной на художественной литературе). Действующий участник международного пятилетнего исследовательского проекта (2019-2023) Швейцарского Национального Научного фонда при Институте Религиоведения Бернского Университета (University of Bern) по изучению автобиографических описаний в области само-экспериментов с различными религиозными практиками и эзотерическими традициями в Англии и Германии (между 1880 и 1950 годами), а так же самооценка духовной практики, как экспериментальной, в Западных и Индийских источниках 19-21 веков. Цель: основываясь на тщательном сборе и систематическом анализе описаний, концептуализирующих религиозную практику как эксперимент, этот проект предлагает важную информацию о религиозных концепциях Западной и Азиатской современности, а также позволит совместить сегодняшние концепции религиозного опыта, до сих пор изображающие «религиозные переживания» как единичные, незаурядные и потрясающие события, с важнейшими аспектами долгосрочного «экспериментирования», как систематического «самосовершенствования» и экспериментальной «технологии развития» себя.
___________________________________________
Краткий обзор эссе:
В представленном материале собраны и проанализированы сведения об опытах общения с потусторонними сущностями, связанными с применением ДМТ, описанные в работах наиболее авторитетных западных сторонников психоделиков. Опираясь на эти свидетельства, я задаю вопрос: следует ли включить ДМТ-существ в список потусторонних существ, создаваемый шведским профессором Эгилем Аспремом? Далее я утверждаю, что ДМТ-сущности вполне обоснованно способствуют к их изучению в разделе «Энтеогенная эзотерика» и, тем самым, могут быть законно включены в «Аспремский» перечень.
.
•~•~•
В качестве независимого эпиграфа:
«Здесь вообще нет никаких инопланетных существ; это просто субъективная галлюцинация. Состояние ДМТ может быть интересным, даже чрезвычайно интересным, но на самом деле нет никаких «независимо существующих внеземных существ», которых можно было бы обнаружить. ДМТ обеспечивает доступ к Параллельному или Высшему измерению, действительной альтернативной реальности, которая, по сути, населена разумными сущностями, образующими (по словам Теренса МакКенны) «экологию душ». ДМТ позволяет осознавать эти процессы на клеточном или даже атомном уровне. Курильщики ДМТ подключаются к сети мозговых клеток или, к некой коммуникации между самими молекулами. Это может быть даже осознание квантово-механических процессов на атомном или суб-атомном уровне. ДМТ, возможно, является нейротрансмиттером в мозге рептилий и в более старых, рептильных частях мозга млекопитающих. Наводнение человеческого мозга частицами ДМТ приводит к тому, что более старые рептильные части человеческого мозга начинают доминировать над сознанием, что приводит к состоянию осознания, кажущемуся совершенно чуждым (а иногда и очень пугающим) повседневному "обезьяньему" разуму. Нечеловеческий разумный вид создал людей путем генетической модификации существующего поголовья приматов, а затем отступил, оставив биохимические методы для установления контакта с ними. Психоделические триптамины — это химические ключи, активирующие определенные программы в человеческом мозге, намеренно помещённые туда этим разумным видом. Наблюдаемые сущности — это существа из другого времени, преуспевшие в овладении искусством путешествий во времени, но не таким образом, который позволяет материализовываться, а тем, который позволяет им общаться с другими сознательными существами, например, такими как мы. Сущности — это своего рода зонды внепространственного вида, посланные для установления контакта с такими организмами, как наши, способными манипулировать своей нервной системой таким образом, чтобы иметь возможность для контакта».
/Из психоделической монографии Питера Мейера «Очевидная связь с Развоплощёнными Сущностями, вызванная ДМТ», 1993/
Ниже: фантастическое изображение «Молекулы ДМТ».
I. ВВЕДЕНИЕ.
Энтеогены — это новая, перспективная и многообещающая тема в изучении Западной эзотерики. В своей статье «Энтеогенный эзотеризм» (2013) голландский профессор-религиовед и один из ведущих в сегодняшнем мире специалистов по эзотерике и герметической философии Ва́утер Ханегра́фф проливает свет на религиозное использование психоделиков и других энтеогенов, позволяющих проникнуть в «истинную» природу реальности через изменённые состояния сознания. Почему специфические формы энтеогенной религии следует называть «эзотерическими», объясняется в историческом определении:
«Эзотеризм здесь несёт в себе смысл различных сконструированных верований и течений, возникших в результате столкновения Библейского монотеизма и Эллинистического язычества. Таким образом, Энтеогенный эзотеризм описывается как смесь эзотерики с тем, что было названо (Нео-)Шаманизмом*, например, путём сравнения конкретных специфических энтеогенов со «Святым Граалем» или «Философским камнем». (см. «Школа мистерий в Гиперпространстве», Грэхем Сент-Джон, 2015).
* Шаманизм — в смысле теорий и практик, связанных с изменёнными состояниями сознания, особенно с ботаническими энтеогенами. (см. Дэвид Дж. Браун, «Исследующий Триптаминовое Измерение», 2015). Голландский профессор Ваутер Ханеграфф задумал «энтеогенную религию» как замену термину «шаманизм», часто использующемуся в традиции, представленной известным румынским философом, историком религии, этнографом и писателем-фантастом Ми́рчей Элиа́де (1907-1986), ведущим интерпретатором религиозного опыта, установившим парадигмы в современном религиоведении, сохраняющиеся и по сей день. Обсуждение термина «шаманизм» также можно найти в книге Яна Бреннера «Ранне-греческая концепция Души» (1983).
Статья профессора Ваутера Ханеграффа была опубликована в 2012-ом году в сборнике научных статей «Современный эзотеризм» (Contemporary Esotericizm), составленном Эгилем Аспремом и Кеннетом Гранхольмом. Предоставляя широкий обзор и оценку сегодняшнего сложного мира Западной эзотерической мысли и объединяя историографический анализ с теориями и методологиями социальных наук, авторы исследуют в этой книге новые проблемы и предлагают новые возможности для изучения современной эзотерики. Как исследователь и один из авторов книги, сочетающий изучение эзотерики с нейронаукой, профессор истории религий и доктор философии Стокгольмского университета Эгиль Аспрем (р.1984) в особенности интересуется религиозными переживаниями. В своей статье «Промежуточные существа» он отображает западный опыт коммуникаций с этими объектами, определяя их как «сущностей (которые) имеют доступ к энергиям и знаниям, намного превосходящим наши собственные, но при этом всё ещё находящихся достаточно близко к нам, чтобы сделать возможным контакт и взаимодействие». В общих чертах Аспрем разделяет этих существ на Языческих и Иудео-Христианских; тех, кто связан с Космологическими функциями, а также вознесённых людей, умерших, инопланетных пришельцев и объектов, основанных на художественной литературе. Причины для общения с этими сущностями представлены в поиске знаний, трансформации, энергии, и управления.
В этой статье я объединяю направления Энтеогенной эзотерики и промежуточных объектов, задаваясь вопросом, следует ли рассматривать существ, наблюдаемых под влиянием энтеогена 'N, N-диметилтриптамина' (далее: ДМТ), как отдельную категорию, и следовательно, на этом основании включить их в Аспремский перечень Промежуточных существ (существ-посредников). Как я утверждаю, из-за их высокой распространённости в кросс-культурном (меж-культурном) опыте и научных исследованиях, а также из-за общепринятого понимания их реальности, ДМТ-существ следует рассматривать как особую разновидность промежуточных объектов. Кроме того, я буду утверждать, что благодаря длительному культурному резонансу за пределами южно-американских народных традиций, возникли поддающиеся чёткому определению западные потоки интерпретаций для контекстуализации опыта с объектами ДМТ. Ключевыми фигурами, внёсшими свой вклад в создание и дополнение этих шаблонов, являются Теренс МакКенна и Рик Страссман. Потоки интерпретаций сильно зависят от теорий и примеров, представленных авторами, и изучавшимися в рамках Западной Эзотерики. Таким образом, вполне законно включить ДМТ-сущности в число объектов, подлежащих исследованию, особенно под знаком «Энтеогенный эзотеризм».
Чтобы поддержать свои аргументы, вначале я дам исторический обзор научных исследований ДМТ в Западном мире и выделю сущности как кросс-культурное измерение (религиозного) опыта. Таким образом, я сосредоточусь не на местном использовании ДМТ, а исключительно на работах авторитетных западных сторонников психоделиков, и на том, как они воспринимали и понимали сущностные объекты, связанные с ДМТ. В особенности я буду ссылаться на Теренса МакКенну (1946-2000), Рика Страссмана (р.1952) и Дэниэла Пинчбека (р.1966), наводящих, со времён Тимоти Лири (1920-1996), сегодняшние мосты между описаниями ДМТ-сущностей и дискуссиями на современных интернет–платформах.
II. АНАЛИЗ ТЕМАТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ:
a.) Сущности, как кросс-культурный аспект ДМТ-опыта.
Напиток, приготовленный из «аяуа́ски» (ayahuasca), другие названия: «каапи» или «яге», представляет собой уникальное сочетание южно-американской лианы семейства Мальпигиевых — 'Банистериопсис каапи' (лат. Banisteriopsis caapi) и листьев таких растений, как «Чакруна» (Chacruna, лат. Psychotria viridis), содержащих вызывающий видения ингредиент «ДМТ». Среди древней истории коренных народностей тропических лесов Амазонии «аяуаска» имеет статус «лозы Ду́хов» и «учителя растений». В настоящее время известно, что растение 'Banisteriopsis Caapi' содержит алкалоиды гармалы (harmala), снижающие выработку и распределение в организме ингибиторов моноаминоксидазы (ИМАО). Это вещество обычно расщепляет вызывающий видения ингредиент «ДМТ» до того, как он попадает в головной мозг. Только при такой комбинации ингредиентов можно подавить (ингибировать) собственную МАО организма, и тогда напиток достигает психоделического эффекта. Галлюциноген обычно получают путём соскабливания коры со свежесобранных частей вьющейся лианы Каапи, которую затем кипятят вместе с листьями Чакруны в течение нескольких часов. После чего полученную густую жидкость небольшими дозами постепенно выпивают. В Амазонии этот отвар обычно используется для разных целей, например, для диагностики заболеваний или предотвращения надвигающейся беды. Но помимо своего ритуального использования, этот напиток входит почти во все аспекты жизни людей, которые его употребляют, причём в такой степени, с какой не может сравниться ни один другой галлюциноген (см. книгу «Растения Богов», Ричард Э. Шултс и Альберт Хофманн, 2001). Например, колумбийский антрополог и археолог Хера́рдо Ра́йхель-Долма́тофф (1912-1994) в 1969-ом году писал о том, что практически все изображения и орнаменты на произведениях искусства коренного колумбийского, индейского племени Тукано были получены благодаря видениям, испытанным ими в результате употребления «аяуаски».
Сегодня, некоторые эксперты полагают, что шишковидная железа, находящаяся в головном мозге человека вырабатывает ДМТ естественным образом и высвобождает его, например, когда мы мечтаем. Другие исследователи считают, что ДМТ высвобождается только во время рождения и смерти человека. Некоторые учёные идут дальше, утверждая, что высвобождение ДМТ при смерти может быть причиной тех самых мистических околосмертных переживаний, о которых мы иногда слышим («свет в туннеле», и т.п.). Также было обнаружено, что ДМТ естественным образом встречается в мозге млекопитающих, у которых по всей видимости существует целый ферментивный аппарат, способный производить ДМТ: «Индолалкиламины... являются единственными известными галлюциногенными агентами, эндогенное присутствие которых у млекопитающих, включая человека, было подтверждено научно» (Т. МакКенна). Вопрос о том, какую конкретно функцию выполняет ДМТ и родственные ему вещества в организме млекопитающих, до сих пор не получил однозначного ответа и в этой области предстоит еще много исследований. В частности, Рик Страссман в конце 1990-ых годов представил доказательства того, что психоактивные триптамины продуцируются шишковидной железой и связаны с метаболизмом гормона шишковидной железы мелатонина.
Несмотря на невероятные эффекты, которые может оказывать ДМТ, европейские научные исследования аяуаски начались достаточно поздно. В период между 1849-ым и 1864-ым годами британский ботаник Ричард Спрюс (1817-1893), находясь в экспедиции собирал различные растительные образцы в верховьях реки Амазонки. Изучив использование растений жителями Эквадора, он стал первым, кто отправил материал в Англию для химического анализа. После новаторской работы Спрюса интерес к аяуаске медленно рос до 1926-го года, подогреваемый различными новостными статьями, в которых особенно рекламировалась её способность вызывать телепатию. Длительное время было неясно, что за активные вещества содержатся в этом растении. Особое влияние в этом плане оказал американский ботаник Ричард Эванс Шултс (1915-2001), впоследствии профессор в Гарварде, признанный отцом современной этно-ботаники, в период с 1941-ый по 1953-й годы исследовавший знания коренных народов Амазонии о местных растениях. Он не только серьезно отметил особую важность аяуаски в культурах Амазонии, но и подробно задокументировал возможное разнообразие растений, составляющих этот напиток, выделив использование 'Banisteriopsis caapi' в качестве единственной главной константы (см. книгу «Растения Богов», Р.Э. Шултс и А. Хофманн, 2001). Впоследствии, именно венгерский химик Стефан Сара (р.1923) обнаружил в 1956-ом году психоделические свойства ДМТ после его введения в ходе самостоятельного эксперимента. Сара обратил свой интерес на ДМТ после того, как он был выделен из нюхательного порошка, приготовленного индейцами народности Таино из 'Anadenanthera peregrina' — «йопо», «кохоба» или кальциевое дерево рода Анаденантера, листья и шаровидные соцветия которого также являются энтеогеном, тысячелетиями использовавшимся в лечебных целях и церемониальных ритуалах в северной части Южной Америки и островах Карибского бассейна. Научное подтверждение теории о том, что основным психоделическим веществом в аяуаске действительно является 'N, N-диметилтриптамин' (ДМТ), впервые было представлено американским этно-фармакологом Де́ннисом МакКенной (р.1950), братом известного защитника психоделиков Теренса МакКенны. В 1984-ом году Деннис написал диссертацию по ботанике в Колумбийском Университете, где научно доказал наличие и действие ингибиторов МАО, находящихся в составе лозы аяуаски.
После этих «праотцов» ДМТ разнообразные частные искатели двинулись по проторенным следам в джунгли и нашли свой личный путь к субстанции. Что же касается опыта общения с существами, то авторитетный отчёт на эту тему был опубликован американским ученым-антропологом Майклом Харнером (1929-2018) в его книге «Путь Шамана» (1980). В свое время Харнер стал известен как главный предшественник движения нео-шаманов, он создал, исследовал и разработал основы современного шаманизма, а так же открыл в 1979-ом году в США Центр и Фонд Исследований Шаманизма (для ознакомления с концепциями Харнера см. последнюю книгу «Путь Шамана: Работа Майкла и Сандры Харнер», редактор Колин ЛеДрю Элджин, 2017). В начале своей книги «Путь Шамана», посвященной адаптированному обучению шаманским практикам заинтересованных западных граждан, Харнер рассказывает о своем личном опыте, полученном во время научной экспедиции 1960-1961 годов в Перу, среди индейского племени Конибо, живущего в верховьях Амазонки. Чтобы получить доступ к космологической информации, ему было велено самому принять аяуаску, что привело его к личному опыту инициации на пути становления шаманом. Лежа на бамбуковой платформе, он в конце концов осознал, что окружен крокодило-подобными демонами, и наблюдал прибытие исполинской галеры с птичьими головами соек на вёслах. Харнер описывает яркие моменты этого видения следующим образом:
«Затем (громадные рептильные существа) спроецировали передо мной визуальную сцену. Сначала они показали мне планету Земля такой, какой она была много веков назад, до того, как на ней появилась какая-либо жизнь. Я увидел океан, бесплодную землю и ярко-голубые небеса. Потом с неба сотнями стали падать чёрные «точки», приземляясь передо мной на бесплодный ландшафт. Я увидел, что эти тёмные «пятна» на самом деле являлись большими, сверкающими, чёрными существами с короткими корявыми крыльями, похожими на крылья доисторических птеродактилей, и огромными телами, напоминающими океанских китов. Однако, их голов мне не было видно. Эти существа опускались на землю совершенно измученные долгим путешествием, и отдыхали целую вечность. На телепатическом языке мыслей они объяснили мне, что вынуждены спасаться бегством от некоего космического врага, и поэтому, прибыли на планету Земля. Затем показали, как они создали жизнь на планете для того, чтобы затеряться в её многочисленных формах, и таким образом замаскировать своё присутствие. Передо мной предстало всё великолепие создания и видообразования земных растений и животных – сотни миллионов лет эволюционной деятельности — происходило в таких масштабах и с яркостью, неподдающимися описанию. Таким образом я узнал, что эти драконоподобные сущности находились внутри всех жизненных форм Земли, включая человека. Они говорили, что были истинными хозяевами всей планеты и человеческого вида. Мы, люди, являлись для этих существ лишь внутренними вместилищами (сосудами) и слугами. И, по этой причине они могли говорить со мной изнутри». (из книги «Путь Шамана», 1980).
Ценный обзор внутренних переживаний, связанных с лианой 'Банистериопсис', также представлен в книге профессора Бенни Шанона (р.1948) «Антиподы Разума» (2002). Шанон наиболее известен благодаря «библейской гипотезе энтеогена», идее о том, что употребление древними людьми галлюциногенных веществ в итоге прямо повлияло на дальнейшее формирование разных мировых религий. В 1991-ом году, почётный профессор психологии Еврейского Университета Бенни Шанон сам выпил отвар аяуаски, толком не представляя, что от этого ожидать. Полученный эффект настолько изменил его жизнь, что с тех пор он активно занимается психологическими исследованиями действия этого напитка. После 130-ти сеансов приёма аяуаски и сбора около двух с половиной тысяч письменных сообщений жителей Америки и Европы, среди которых коллекции отчётов Майкла Харнера и других антропологов, Шанон опубликовал исследование, отображающее феноменологию опыта аяуаски (в собрании отчётов М. Харнера, по сообщениям коренных жителей наиболее распространёнными объектами, наблюдаемыми в видениях, являются змеи, ягуары, демоны, божества, загадочные города и пейзажи). По словам Бенни Шанона, аяуаска взаимодействует с употребляющим в «совместном интимном взаимовлиянии». Первоначально отвар погружает употребившего в особое состояние бытия и вызывает типичные биологические явления, такие как яркие всплески цветов и красок. На то, что происходит потом, решающее влияние оказывает вся личность и душевное состояние принявшего отвар: его или её «личность, интересы и убеждения, происхождение и контекст употребления». В зависимости от этих и других факторов аяуаска, по мнению Шанона, подобна деньгам, подаренным человеку, или ветру в свирели, что может привести к почти безграничным результатам. Например, переживания могут быть направлены на обнаружение скрытых следов внутренней личности, погружение в духовные сферы, наслаждение неведомыми измерениями красоты, но также, могут быть сосредоточены и на мучительных эпизодах страха, особенно если принявший напуган или решает бороться с действием вещества. Как пишет Бенни Шанон, такое многообразие переживаний совершенно не означает, что опыты с аяуаской не поддаются сопоставлению и сравнению. Напротив, предположительно из-за характе́рного способа воздействия аяуаски на мозг, Шанон группирует все 2500 переживаний в 14 типичных стадий. К этим 14-ти стадиям относятся:
«Всплески, вспышки и брызги цвета / Повторяющиеся, множащиеся не-фигуративные элементы / Геометрические конструкции и узоры / Конструкции с фигурами / Скоростные фигуральные трансформации / Калейдоскопические изображения / Чётко определённые, стабильные, одиночные фигурные изображения / Прото-сцены / Полноценные сцены / Интерактивные сцены / Сцены полёта / Божественные и неземные сцены / Виртуальная реальность / Высший свет».
Кроме того, он группирует содержание опыта аяуаски в 27 семантических групп и объединяет эти 27 групп в шесть, так называемых, супер-категорий:
«(...) люди, натуралистические животные, растения и ботанические сцены, мифологические и фантасмагорические сущности и твари, города и архитектурные комплексы, а также предметы». (категория «мифологические и фантасмагорические сущности и твари» обобщает существ, не являющихся ни людьми, ни натуралистическими животными. Частью этой группы являются мифологические существа, которые могут быть вызваны культурным наследием употребляющего, такие как феи, гномы и эльфы. Но также в эту группу входят переживания, относящиеся к инопланетянам, химерам, ангелам, к особой категории особей с многоликими лицами, полубожественным созданиям, а также демонам, монстрам и существам смерти).
Сравнение 12-ти интер-культурных наборов впечатлений, среди которых 62 «ключевых сеанса» были его собственными, открыло Шанона несколько вещей. Одним из установленных факторов было то, что опыт употребления аяуаски представляет собой целостную картину общего содержания, независимо от культурного происхождения человека или опыта употребления напитка. Наиболее важными визуальными деталями видений, одинаковыми между всеми культурами, являются видения змей, которые якобы наблюдаются в одной трети (1/3) всех видений, затем следуют видения кошачьих, и, наконец, видения «ангелов» и так называемых «внетелесных сущностей». Сопоставляя появление супер-категорий в различных анкетных опросах, видения, связанные с категориями фантасмагории и сверхъестественного, встречаются по меньшей мере в трети сообщений, но в зависимости от их использования — до 100%. Таким образом, полученные на сегодняшний день данные свидетельствуют о том, что встречи с существами, во время нахождения под воздействием ДМТ, типичны для этого вещества, однако их конкретное проявление сильно зависит от сеанса и личности употребляющего. (О другом подходе к кросс-культурным аспектам аяуаски см. книгу Андрея Знаменского «Красота первобытности: Шаманизм и Западное воображение», изд-во Оксфордского Университета, 2007).
b.) Формирование первых Западных интерпретационных шаблонов для ДМТ-сущностей: от Тимоти Лири до Теренса МакКенны.
Кроме вышеупомянутого академического развития исследований, именно автор бит-поколения Уильям Берроуз (1914-1997) представил «ДМТ» широкой неакадемической Западной публике. В 1952-ом году, после того как он стал героиновым наркоманом и случайно убил свою жену, он отправился в путешествие по Южной Америке в поисках провидческого исцеления. В своих «Письмах Яге» (1963) он рассказывает об этих переживаниях (называя основное вещество яге/аяуаски: Престония) известному писателю Аллену Гинзбергу (1926-1997). Подробнее об этом можно прочесть в книге Дэниела Пинчбека «Взлом головы: Психоделическое путешествие в самое сердце Современного Шаманизма» (2002).
Как хорошо известно, в 1960-ые годы, вдохновлённые сторонниками психоделиков, такими как писатель-фантаст Олдос Хаксли (1894-1963) и Тимоти Лири, миллионы людей в мире начали экспериментировать с галлюциногенами, бытовавшими изначально в свободном доступе. Несмотря на способность ДМТ вызывать наиболее интенсивные и яркие переживания, его признание в американской контр-культуре оставалось относительно на небольшом уровне по сравнению, например, с влиянием ЛСД или мексиканских Магических грибов-псилоцибинов. Одной из причин этого могли стать достаточно распространённые побочные эффекты от приема аяуаски, в виде рвоты и диареи, а также обязательная необходимость приготовления отвара опытным шаманом. И хотя Уильям Берроуз писал о ДМТ как о наркотике ужасов, доктор Тимоти Лири включил это вещество в свои исследования. Сообщается, что Лири получил необычайно положительный эффект, укрепивший его теорию о том, что установка и настрой, в данном случае, являются решающими факторами для достижения желаемых результатов. Чтобы избежать побочных эффектов, Лири вводил себе вещество внутримышечно. Редкая запись одного из его сеансов с ДМТ была опубликована в журнале «Psychedelic Review» (Психоделический Обзор) осенью 1966-го года, под названием «Запрограммированная коммуникация во время опытов с ДМТ». Доктор Лири описывает свои первые два опыта с введением ДМТ, непосредственно под руководством психолога. В этой записи также можно найти краткие описания встреч с сущностями:
2-ая минута эксперимента: ТИМ, ГДЕ ТЫ СЕЙЧАС?
«Голос Ральфа, величественный, добрый... Что? Где, ты?... открываю глаза... рядом со мной на корточках сидят двое великолепных насекомых... кожа полированная, сверкающая металлом, инкрустированная молотыми драгоценными камнями... богато одетые, они мило смотрели на меня... дорогие, лучезарные Венерианские Сверчки... один держит на коленях блокнот и протягивает инкрустированную драгоценными камнями шкатулку с волнистыми трапециевидными светящимися секциями... вопросительный взгляд... невероятно... а рядом с ним миссис «Даймонд Крикет» (Бриллиантовый Сверчок) мягко скользит в вибрирующую решётчатую сеть...».
Возможное объяснение Тимоти Лири возникновения этих существ, с которыми он столкнулся в своём первом опыте, можно найти в его работе под названием «Психоделический опыт: Руководство, основанное на Тибетской Книге Мёртвых» (1964), на которое позже я буду ссылаться в описании исследований Теренса МакКенны.
Однако, подобного рода исследования пришлось прекратить в 1971-ом году, когда государственные власти сочли психоделики разрушающей силой для общества. С тех пор использование ДМТ было запрещено «Конвенцией о Психотропных Веществах». Потребовалось ещё одно десятилетие, пока в конце 1970-ых — начале 1980-ых годов братья Де́ннис и Те́ренс МакКе́нна (1946-2000) не начали работать над аяуаской и ДМТ, прежде чем эти исследования действительно получили более широкий культурный резонанс. Теренс МакКенна был центральной фигурой в андеграундной культуре «Нью-Эйдж», которую чаще всего называют «психоделическим шаманизмом». Он стал очень влиятельным как пророк, пропагандирующий обновление общества с помощью психоделиков, начиная с его книги «Невидимый пейзаж» (1975). В этой книге, опубликованной совместно с братом Де́ннисом, он разработал грандиозную макро-историческую теорию под названием «Временная волна Эсхатона», которая, как оказалось, лежит в основе широко распространённого современного движения Милленаризма «Нью-Эйдж», согласно которому период Эсхатона наступил 21-го декабря 2012-го года (дата окончания старого мира по древнему календарю индейцев майя). Теренс и Деннис МакКенна разработали свою теорию в попытке разобраться в мистическом «откровении», произошедшим с ними во время психоделического эксперимента в Колумбийской Амазонии. В 1971-ом году, спасаясь от общества, которое, по их мнению, было раздираемо на части ненавистью к самому себе, Теренс вместе со своим братом Деннисом отправился в джунгли Амазонки, в поисках содержащего ДМТ растения «Оо-ку-хе». Ещё во время изучения истории искусств в Университете Беркли Теренс впервые столкнулся с ДМТ и, с тех пор, рассматривал его как главную тайну, дающую прозрение и наиболее глубокое понимание галлюциногенного измерения, которое они с братом хотели проследить, исследуя его применение в Амазонии. Как пишет Теренс МакКенна в другой своей книге «Истинная галлюцинация» (1994), благодаря гранулам, содержащимся в ДМТ, представители индейской народности Уитото, живущей в верховьях Амазонки могли говорить с загадочными «маленькими человечками», чтобы получать от них знания. По словам Денниса, впервые они с братом получили эту информацию из статьи учёного-ботаника Ричарда Э. Шултса в начале 1970-ых годов, и с тех пор были полны желания продолжить изучение интригующего мира, который открылся им благодаря исследованию ДМТ. (об антропологическом исследовании народности Уитото, см. работу «Религия и Мифология Уитото, текстовые записи и наблюдения у Индейского племени в Колумбии, Южная Америка: 1921-1923», немецкого этнолога Конрада Т. Пройсса, 1869-1938).
Для начитанного и опытного Теренса МакКенны это прозвучало несколькими звоночками. Во-первых, он связал «маленьких человечков» с кельтскими феями и эльфами, исследованными американским антропологом, теософом и одним из западных пионеров изучения Тибетского буддизма — Уолтером Эвансом-Вентцом (1878-1965). В своей работе «Вера в фей в Кельтских странах» (1911) Эванс-Вентц документально подтвердил, что люди на Британских островах связывали появление эльфов с духами умерших. Как пишет современный исследователь парапсихологии Дэвид Люк в своей статье «Пока у тебя есть свой Эльф» (2013), Эванс-Вентц, опираясь на работы британского антрополога и президента «Общества Психических Исследований» Эндрю Лэнга (1844-1912), пришел к выводу, что наблюдения фей могут быть связаны с явлениями полтергейст-феномена, и таким образом ассоциировал мистическую страну фей с Царством Аида. Эванс-Вентц пришёл к выводу, что доступ в далёкую таинственную страну Фэриленд или Царство Аида можно получить через альтернативное изменённое состояние сознания, посредством чего он адаптировал математический термин «гиперпространство» для названия их уникального царства (сферы):
«Загадочная страна существует как сверхъестественное состояние сознания, в которое мужчины и женщины могут временно входить во сне, трансе или в различных экстатических состояниях, либо на неопределённый период после смерти».
Во-вторых, МакКенна также связал наблюдения фей с инопланетными существами, согласившись с известным французским астрофизиком, уфологом и писателем-фантастом Жаком Валле (р.1939) в том, что сообщения о феях в фольклоре скорее всего содержат описания реальных встреч с межпространственными посетителями. В особенности Жака Валле интересовали случаи похищения людей инопланетными пришельцами. В своей, ставшей классической книге «Паспорт в Магонию: об НЛО, фольклоре, и параллельных мирах» (1969) он отверг теорию о том, что инопланетяне являются внеземными обитателями, по его мнению, скорее это современная версия видения фей, указывающая на многомерных существ, существующих в Гиперпространстве. И, наконец, Теренс МакКенна связал видения эльфов и внеземных пришельцев со своим собственным первичным опытом, полученным в Университете Беркли после курения «ДМТ» в 1965-ом году, с тем, что стало известным как «механические эльфы» (подробнее см. книгу «Триптаминовые галлюциногены и Сознание», Т. МакКенна, 1982). О своих регулярных встречах с этими эльфами МакКенна также пишет в вышеупомянутой книге «Истинная галлюцинация» (1994):
«У меня было такое впечатление, что я ворвался в пространство, населённое весёлыми радостными эльфами, самотрансформирующимися, механическими существами. Десятки этих дружелюбных фрактальных сущностей, похожих на самораскрывающиеся яйца Фаберже на отскоке, окружили меня и пытались научить утраченному языку истинной поэзии. Судя по эмоциональному воздействию этого «лилипутского лепета», они, похоже, болтали в видимой и пятимерной форме Экстатического Ностратического (Ecstatic Nostratic). Зеркальные поверхности бурлящих рек расплавленного смысла журча текли вокруг меня...».
В конечном итоге, путешествие Теренса МакКенны в Амазонию было больше сосредоточено на опытах с грибом «Stropharia Cubensis», что затем стало известно как эксперимент «La Chorrera» (подробнее об эксперименте «Ла Чоррера» см. статью «И закончить историю. И отправиться к звёздам», В. Ханеграфф, 2010) В результате этих экспериментов с МакКенной заговорил голос, объяснивший ему, насколько неразрывно связано развитие человека и психоделики. Голос, впоследствии показавшийся отражением древнего разума самого гриба, объяснил, как его споры путешествуют по галактике, чтобы вступить в контакт с другими высшими животными, способствуя их эволюции (см. описание в книге Т. МакКенны «Пища Богов», 1984). МакКенна оставил открытым для обсуждения вопрос о том, были ли механические эльфы, с которыми он столкнулся при приёме ДМТ, подобными внеземными разумными существами. Тем не менее, после 30-40 визитов в страну ДМТ, в своей известной научной лекции под названием «Всё, что вам нужно знать о ДМТ» он объяснил, что предпочёл бы видеть их как человеческие души, которые при́няли бы путешественников в самой глубокой «точке Бардо», куда человек может иметь доступ. Они будут тянуть этих людей вперёд, в попытке преобразовать человечество вцелом — прежде чем полностью втянут их в своё царство после смерти.
Получив функцию развития сознания, ДМТ-сущности вновь вернули себе статус предков, аналогичный их интерпретации в культурах Амазонии. Классификация «гиперпространства» как точки Бардо, относящейся к странствиям души на её пути к реинкарнации в «Тибетской Книге Мёртвых», также перекликается с пониманием психоделического опыта Тимоти Лири. В своей вышеупомянутой работе «Психоделический опыт: руководство, основанное на Тибетской Книге Мёртвых» (1964) Лири объединил тибетско-буддийское описание Царства Усопших, Юнгианскую психологию и состояния сознания, полученные с помощью ДМТ, ЛСД и Псилоцибина. Пропустив вечный свет утраты Эго (первая сфера Чигай-Бардо), психоделический адепт достигает второй сферы, Хониид-Бардо, в которой проявляются различные божества в сопровождении разнообразных существ. В пределах седьмого и самого низшего из позитивных царств (сфер) Бардо появляются божества, воплощающие гностическое знание, способное обеспечить «прорыв» к универсальному сознанию. Как пишет Тимоти Лири, в зависимости от культуры, эти сущности могут появляться в виде архетипических фигур, встречающихся в этой культуре, среди которых феи или ангелы. (прим., — «Бардо» — термин из «Тибетской Книги Мёртвых», означает посмертное промежуточное состояние Души между смертью и перерождением, длящееся 7 дней и проходящее 7 сфер в течении максимум 49-ти дней (7×7). Каждый 7-дневный цикл «Бардо» имеет свое название: Чигай-Бардо, Хониид-Бардо, Тхёдол-Бардо, и т.д.. Однако, значение термина «Бардо» значительно шире, и в разных школах Тибетского буддизма трактуется несколько по-разному, включая в себя не только посмертные состояния, но и состояния периодов жизни, медитации, йоги, транса, и другие).
Размышления Маккенны о связях между психоделиками, Юнгианской психологией, Высшим разумом и Царством Мёртвых, или тем, что было названо Западным эзотеризмом, оставалось постоянной частью западной интерпретации, особенно в отношении опытов с ДМТ. Опираясь на работы Эванса-Вентца, Валле, а также Лири, Теренс МакКенна стал наиболее влиятельным исследователем в этой области, предоставив авторитетные прозападные модели (шаблоны) для понимания ДМТ-сущностей.
c.) Консолидация и новые рубежи: Рик Страссман.
После запрета на использование ДМТ именно Рик Страссман, американский профессор клинической психиатрии и психофармакологии, стал первым за несколько десятилетий, кто официально провёл передовое психоделическое исследование ДМТ с использованием в качестве испытуемых 60-ти людей-добровольцев (исследование, одобренное американским Федеральным Управлением по контролю за наркотиками «DEA», проходило в Медицинской школе Университета Нью-Мексико в Альбукерке, в период с 1990-го по 1995-ый годы). Пополнив уже и без того обширный материал о ДМТ-опытах, он стал вторым крупным вкладчиком в независимое западное понимание ДМТ-сущностей. Исследование Страссмана связывает ДМТ с шишковидной железой человека, которую индусы считают местом расположения Седьмой Чакры, а известный учёный Рене Декарт называл — «вместилищем души». Революционное клиническое исследование Страссмана и его книга «ДМТ: Молекула Духа» (2000) доказывает, что ДМТ, естественным образом выделяемое шишковидной железой, облегчает движение души в теле или из тела, и является неотъемлемой частью переживаний рождения и смерти, а также высших состояний медитации и сексуальной трансценденции.
В нескольких тестах Страссман проверил реакцию на прием разного количества ДМТ и способность человеческого организма вырабатывать к нему толерантность (устойчивое привыкание). Сам Страссман лично был заинтересован в исследовании биологических основ религиозного опыта. Однако, видения, которые он документировал, были настолько драматичными и неоднократно подтверждались реальностью, что он, как и Майкл Харнер, начал менять свои взгляды. Начав как объективный наблюдатель, интересующийся Буддизмом и Юнгианской психологией, Страссман в конце концов склонился к принятию видений как потенциально истинных. Проявление этой парадоксальной связи между истиной и галлюцинацией отражено в его книге под названием «ДМТ: Молекула Духа», где он подробно описывает свои открытия. Подобно Теренсу МакКенне, Страссман начал говорить о ДМТ не как о простой молекуле, а как о разумном существе или проводнике, целенаправленно дававшем его добровольцам именно те переживания, в которых они нуждались. Чтобы сопоставить опыт добровольцев, он ввёл три категории:
1.) Личные переживания, ориентированные на собственную жизнь волонтёра.
2.) История и обстоятельства; транс-персональные переживания, всё ещё состоящие из знакомых структурных элементов, но в новом и интенсивном качестве, например, такие как околосмертные переживания.
3.) «Невидимые миры», казавшиеся встречами с отдельно стоящими и автономными реальностями, населенные инопланетными существами.
Заинтригованный описаниями этих существ, Страссман заметил, что многие ДМТ-переживания у добровольцев были похожи друг на друга, и сообщали о неких операциях (оперативных вмешательствах) или инъекциях. Ниже приводится впечатление трёх из этих отчётов, обобщённых Страссманом:
«Иеремия приземлился в питомнике, где за ним приглядывали инопланетные смотрители, но только самым небрежным образом. Затем он пережил сеанс, в ходе которого его мозг перепрограммировал «мастер-техник», сидящий за компьютерной консолью. Дмитрий обнаружил, что его тестируют, прощупывают и обследуют «инопланетяне» в лаборатории высоких технологий, и установил глубокую чувственную связь с одним из них, «который казался главным». Бен также оказался на смотровом столе; однако сущности показались ему существами из кактуса Сагуаро, одно из которых имплантировало ему под кожу зонд. Когда Бен пришел в себя, он был убежден, что этот имплантат был устройством слежения, и не сомневался в его реальном, но неосязаемом присутствии». (см., Р. Страссман, «Краткое изложение глав»).
Размышляя, что будет значить, если поверить заявлениям о том, что добровольцы столкнулись с реальными инопланетянами, Страссман даже обсудил это с квантовыми физиками, действительно ли ДМТ может обеспечить доступ или осознание параллельных вселенных. По его теории, ДМТ изменит наше сознание таким образом, что мы станем реальными для существ, как только они станут реальными для нас. И снова, как и МакКенна, Страссман стал задаваться вопросом, нельзя ли так или иначе объяснить сообщения о похищении людей инопланетянами, случайным неконтролируемым выбросом ДМТ в человеческом организме. Подобные идеи были с энтузиазмом восприняты дальнейшими исследователями этой темы, такими как британский писатель и сторонник псевдонаучных теорий Грэм Хэнкок (р.1950), автор лекции «Эльфы, Пришельцы, Ангелы и Аяуаска» (2010). В своей книге «Сверхъестественное: встречи с Древними учителями Человечества» (2005) Хэнкок соединяет ключевые точки между работами МакКенны, Валле, Эванса-Вентца, Страссмана и других, добавляя свой альтернативный взгляд на эту историю. Как поясняет постдок-культуролог и антрополог Грэхем Сент-Джон в своей книге о культурной истории ДМТ «Школа мистерий в Гиперпространстве» (2015), Хэнкок подхватил перспективу того, что ДМТ возможно способно «перенастраивать» мозг человека, вводя его в особое изменённое состояние сознания, чтобы он мог получать информацию об Ином – это фундаментальный процесс, как утверждает Хэнкок, для объяснения встреч и опыта контакта. По мнению Хэнкока, встречи с «инопланетянами» через изменённые состояния сознания являются постоянным явлением в истории человечества. Чтобы далее развить этот тезис, он сравнивает шаманские видения, встречи с пришельцами и наскальные рисунки времён Верхнего палеолита в Европе и Южной Африке, и утверждает, что древнейшее искусство человечества документирует реальные встречи, полученные людьми в изменённом состоянии сознания после употребления психоактивных растений. (см., Грэхем Сент-Джон, «Школа мистерий в Гиперпространстве», 2015).
В своей книге «Тьма, сияющая дико: Одиссея в сердце Ада и за его пределы» (2005) американский писатель, доктор философии и психотерапевт Роберт Огастес Мастерс (р.1947) предлагает ещё один интересный взгляд на сущности, обнаруженные Риком Страссманом. Как объясняет Грэхем Сент-Джон, после его весьма травматического опыта курения «5-МеО-ДМТ» (когда Мастерс потерял сознание и чуть не скончался от длительной остановки дыхания), он интерпретировал свои встречи и встречи Страссмана с ДМТ-существами в свете идеи транс-персональной психологии чешского психиатра Стани́слава Гро́фа (р.1931). Мастерс утверждает, что некоторые из добровольцев Страссмана, возможно, в действительности заново переживают свой собственный опыт рождения, принимая во внимание все эти «инопланетные питомники, врачей и медицинские процедуры», которые видели волонтёры. Таким образом, Роберт Мастерс развил Теорию Перинатального резонанса С. Грофа, утверждая, что:
«Глубоко травмирующий опыт нашего рождения на свет потенциально воспроизводится на протяжении всей жизни и иным образом проявляется в самых разных случаях (...)».
В то время как чешский психиатр Гроф больше интересовался опытом с ЛСД, Мастерс предположил, что эндогенный ДМТ может естественным образом высвобождаться в человеческом мозге во время стрессовых эпизодов жизни, включая рождение человека. Таким образом, связь между встречами с инопланетянами и ДМТ-существами может быть отражением собственного человеческого рождения, во время которого в человеческом мозге также вырабатывается ДМТ. И более того, если мать во время родов находилась под наркозом, или ребенок родился с помощью Кесарева сечения, отсутствие, в данном случае, первого сеанса с высокой дозой ДМТ в дальнейшем может привести к дезориентирующему страху во время последующих встреч с этим веществом, как в случае Роберта О. Мастерса. (теорию о влиянии родовой травмы см. в книге Стани́слава Грофа «Призрачный мир Х.Р. Гигера» (1975).
d.) Соединяя точки: Дэвид Пинчбек.
Прежде чем перейти к современной дискуссии в интернете, я хочу обратиться к Дэниелу Пинчбеку, которого голландский профессор Ваутер Ханеграфф назвал «самым выдающимся преемником Т. МакКенны», находящимся в центре современного западного движения «Нью-Эйдж» (New Edge), объединяющего новые технологии и использование энтеогенов для поиска утраченной духовности и эволюции человеческого общества (подробнее см. лекцию В. Ханеграффа «Энтеогенный Эзотеризм», 2012, где Ханеграфф в частности утверждает, что ряд предубеждений в своё время помешал учёным в достаточной степени признать подобное измерение религии, и призывает вновь обратить внимание на религиозное использование галлюциногенных веществ). Как рассказывает Дэниел Пинчбек в своей книге «Взлом головы» (2002), поначалу он сильно страдал от ощущения бессмысленности своего существования, заставившего его задаться вопросом, а не умер ли он уже. Человеческое общество представлялось ему находящимся во власти демонического заговора, способствующего планетарному самоубийству и не позволяющего людям видеть то, что происходит на самом деле.
Как утверждает сам Пинчбек в документальном фильме Жоао Аморима «Время перемен» (2010), в поисках очарования он последовал за утверждением Теренса МакКенны о том, что психоделики могут стать тем ответом, который он искал, поскольку они обладают способностью мгновенно изменять сознание человека в направлении духовного пробуждения. Подобно МакКенне и Страссману, он стал задаваться вопросом, а не были ли психоделики, в особенности ЛСД, открыты именно в тот момент времени, когда они были наиболее необходимы человечеству; замаскированные под молекулу и посланные Высшим Разумом для преобразования человеческого сознания в сторону создания целостного общества (см. Д. Пинчбек, «Взлом головы»). Заинтригованный инициатическим опытом с западно-африканским растением «ибога», Пинчбек начал своё дальнейшее путешествие через психоделические переживания, включавшие обширный опыт с ДМТ и аяуаской (в первой части книги Пинчбек описывает свой переход к принятию реальности психоделического опыта в Габоне во время ритуала у народности Бвити с психоделической «ибогой». После употребления большого количества этого растения, Пинчбек заново пережил своё прошлое и раннее детство, и даже получил возможные заявления о будущем. Хотя это привело его к выводу, что за всеми трансформациями стоит некое фиксированное «Я»). Благодаря этому, Пинчбек всё больше и больше понимал существ, которых он видел, используя шаблоны, предоставленные людьми, изучавшими академическую область Западного Эзотеризма.
Например, во время ритуала аяуаски у Секоя — коренного народа, живущего в Эквадорской и Перуанской Амазонии, Пинчбек увидел себя блуждающим по мерцающему пейзажу в окружении постоянно меняющихся существ, которых он сравнил с мрачными образами писателя Г.Ф. Лавкрафта (о значении Лавкрафта в Западном эзотеризме читайте статью В. Ханеграффа «Вымысел в пустыне реального: Ктулху мифос Лавкрафта», 2007). Интенсивность этих встреч резко возросла, когда Пинчбек выкурил ДМТ, находясь в отеле, в городе древних индейцев майя Паленке. Внезапно он увидел себя летящим сквозь парадоксальные, постоянно трансформирующиеся, одновременно механические и органические города и дворцы, населённые контролирующими нас существами, говорившими ему то, что он понимал как: «Вот оно. Теперь ты знаешь». Чувствуя себя совершенно ошеломлённым и изменившимся, Пинчбек начал осмысливать, что же он увидел на самом деле, написав следующее:
«Находясь под воздействием погружающих и многонаправленных матриц ДМТ, я подозревал, что эти существа в той или иной степени были сверхсознательными сущностями, создавшими и поддерживающими нашу вселенную. Они создали нас для какой-то цели, чтобы разыгрывать нас или быть нами, мучить или учить нас. Конечно, это порождает ещё больше вопросов: Кто же тогда создал их? Является ли это измерение единственным из существующих? Если нет, то какие другие измерения, какие другие силы воздействуют на нас или пытаются связаться с нами?».
Пораженный и уверенный в реальности неизвестных существ, но не уверенный в их назначении, Пинчбек попытался найти ответы в различных западных описаниях духовных сфер. Одним из авторов, чью интерпретацию он особенно использует, является американский эпидемиолог, профессор английского языка и сторонник изучения психоделиков Джим ДеКорн (р.1936) и его книга «Психоделический Нео-Шаманизм» (1994).
Исследование ДеКорна связывает Пинчбека с разными, обсуждавшимися до сих пор направлениями. Будучи добровольцем Рика Страссмана, участие в его исследовательской ДМТ-программе заставило ДеКорна задуматься о том, способны ли чужеродные сущности проникать в наше земное трёхмерное пространство, так же, как мы можем входить в их измерение с помощью таких веществ, как ДМТ. В своем личном опыте с энтеогенами, описанном в книге «Психоделический Нео-Шаманизм», ДеКорн интерпретирует алхимию, гностицизм и особенно магию Алистера Кроули (1875-1947), как Западный аналог шаманизма. В его понимании, в альтернативных состояниях сознания шаман входит в плоскость, идентичную «mundus imaginalis» (воображаемому миру) или Юнгианскому коллективному бессознательному. Таким образом, появляются сущности, действительно существующие на этом плане, но в то же время, являющиеся частью собственной человеческой души.
Тем не менее, используя словосочетания Кроули, ДеКорн говорит о необходимости проверки того, говорят ли эти сущности правду и являются ли они квалифицированными проводниками или учителями, или же их следует классифицировать как Архонтов. ДеКорн развил эту идею в связи с гностическими представлениями о том, что Архонты — это демонические сущности, удерживающие человеческую душу в низшем царстве, лживо притворяясь существами достойными поклонения. Ссылаясь на теории российского мистика Георгия Гурджиева (1866-1949), ДеКорн объяснил, что каждая структура во Вселенной поддерживает жизнь другой структуры. Притворяясь мудрыми и могущественными, Архонты на самом деле питаются энергией верующих, удерживая их в бесплодном, подневольном состоянии. Яркий пример того, как действуют Архонты, дан ДеКорном со ссылкой на опыт Майкла Харнера с аяуаской, драконоподобные существа которого питались человеческим восхищением и преклонением, выдавая себя за «истинных хозяев человечества и всей планеты».
Кульминация психоделического мировоззрения Пинчбека наступила после получения сильного негативного опыта с веществом 'N,N-дипропилтриптамин', или ДПТ (DPT), — психоделик, сравнимый с ДМТ, но обычно рассматриваемый как потенциально раздражающий и беспокойный. В итоге Пинчбек обнаружил себя в окружении существ, неуважающих и презирающих человечество, которые были в ярости от того, что он вторгся в их пространственную сферу (см., Д. Пинчбек, «Взлом головы»). Под угрожающей мыслью о том, что он случайно мог открыть возможности для жутких существ, пытающихся слиться с его сознанием, он противопоставил ДПТ как зловещий аналог ДМТ. В то время как ДМТ, по мнению Рика Страссмана, можно было бы назвать «духовной молекулой», то ДПТ, как «демоническая молекула» скорее открывает тёмные и мрачные измерения, описанные такими практиками, как Алистер Кроули. Заканчивая свою книгу «Психоделический Нео-Шаманизм», в которой описывается его путь к становлению современным шаманом, Пинчбек, таким образом, завершает её довольно неоднозначным пониманием того, что же из себя представляют эти психоделические сущности. В то время, как люди окружены всевозможными видами существ, к которым психоделики способны предоставить доступ, их общее намерение ещё предстоит понять.
d.) Современная индивидуализация: «Shpongle», и ДМТ-связи.
МакКенна, Страссман и современные исследования Пинчбека создали прочную теоретическую базу, руководствуясь которой всё большее число людей Запада вступали в контакт и использовали её для интерпретации своих собственных встреч с сущностями ДМТ. В дополнение к теоретическим размышлениям такие художники, как Алекс Грей (р.1953), или известный британский музыкальный проект «Shpongle» («Шпонгл», образован в 1996-ом году), представили свои эстетические интерпретации данного опыта. Их искусство под влиянием ДМТ способствовало росту числа психоделических фестивалей, таких как «Burning Man» в Неваде, «BOOM!» в Португалии, и других. Одним из интригующих примеров того, как музыкальный проект «Shpongle», работающий в направлении психоделического электронного «псибиента» развил и внёс свой вклад в 50-летний психоделический опыт работы с ДМТ-сущностями, может быть песня «A New Way to Say Hooray!» («Новый способ сказать «Ура!»), выпущенная на их музыкальном альбоме «Tales of the Inexpressible» («Истории о Невыразимом») 2001-го года. Благодаря личным контактам музыкального коллектива с Теренсом МакКенной, эта песня начинается с записи его описаний «механических эльфов», рассказывающих о том, как DMT предоставляет «гномам» новый способ сказать «Привет!»; что, в свою очередь, отсылает нас к тексту песни группы «Pink Floyd» — «The Gnome» («Гном») с их дебютного альбома 1967-го года «The Piper at the Gates of Dawn» («Волынщик у Врат Рассвета»). Название этого альбома заимствовано из наименования седьмой главы романа Кеннета Грэхема «Ветер в ивах» (1908 год), где говорится о боге природы Пане, играющем на своих свирелях на рассвете. Столь же интригующе звучит и то, что Саймон Посфорд (р.1971), основатель группы «Shpongle», во время курения ДМТ якобы столкнулся с этими эльфами, показавшими ему рифф на флейте, который он затем попытался передать в песне «Behind closed eyes» на их альбоме «Are you Shpongled» (1999). В интервью, взятом Дэвидом Брауном и опубликованном в книге «Границы психоделического сознания» (2015), Саймон Посфорд вспоминает этот эпизод:
«Я видел, как музыка, над которой мы работали, покидала мою голову в виде струящегося жидкого ртутного потока из голографических цветных символов, и эти механические эльфы, как их называет Теренс МакКенна, похоже, получали от этого большое удовольствие. Они танцевали, смеялись и наслаждались этим. Там был небольшой рифф для флейты, который мы все могли видеть; он был красным и синим, и таял, словно циферблаты часов на известной картине Сальвадора Дали «Постоянство Памяти» (1931). Внезапно эти существа посерьёзнели и сказали мне: «Ты должен вернуться и найти этот особый рифф для флейты. Это божественный рифф, и именно его вы должны использовать».
Популяризация психоделического искусства шла рука об руку с развитием Интернета, умножая и развивая различные интерпретации и опыт в нескольких интернет-сообществах, наиболее важной из которых является платформа: «www.DMT-Nexus.me». На таких платформах люди могут делиться различными впечатлениями обо всех ДМТ-содержащих или родственных им нарко-психоделиках, такими как аяуаска или чанга — курительная смесь из различных ДМТ-содержащих растений и алкалоидов растения «гармалы», разработанная в начале 2000-х годов и ныне доступная в виде курительной версии аяуаски. Частые и красочные описания сущностей отражают выводы Питера Мейера, программиста программного обеспечения МакКенны «Timewave Zero», просмотревшего 340 отчётов о ДМТ, размещённых в период 2005 — 2006 годов на ныне закрытом веб-сайте «dmt.tribe.net».
По словам Мейера, существа упоминаются в 66% всех сообщений, тем самым представляя подтверждение их существования (см., П. Мейер, «340 отчётов о ДМТ-трипах»). Как и Страссман, он классифицирует три уровня ДМТ-переживаний, причём третий уровень описывается как прорыв в пространства более высоких измерений, где возможен прямой контакт с этими сущностями. Восемь собранных им интерпретаций этих сущностей, ввиду их объема, приведены в качестве приложения (см., П. Мейер, «Очевидная связь с Развоплощёнными Сущностями, вызванная ДМТ», 1993). Примером может служить отчёт под названием «Чанга-Существа Величественного Света», рассказывающий о контакте с сущностями с помощью курения «чанга», опубликованный в 2014-ом году интернет-пользователем Бонне́ на платформе «dmt.nexus»:
«В то же время я начал видеть, как на заднем плане танцуют существа с человекоподобными конечностями. Они танцевали все расстояние до моего лица, а затем исчезли обратно туда, откуда пришли. (...) Я мог бы сказать, что у них были определённые человеческие черты в виде рук и ног, но целиком, по большей части они были составлены из самых ярких, красочных и меняющихся огней, когда-либо виденных моими глазами».
Частота подобных публичных сообщений всколыхнула интерес к дальнейшим попыткам классифицировать или понять этот переживательный опыт. В «Гиперпространственном лексиконе» (2015) в качестве ориентира для пользователей представлены три наиболее влиятельные классификации: одна тесно связана с Теренсом МакКенной, другая с пользователем «Hyperspace Fool» и ещё одна классификация с пользователем «NGC 2264». Участник «Hyperspace Fool» делит ДМТ-существ на три группы, утверждая, что существуют особые сущности, живущие только в Гиперпространстве; следующая группа — инопланетяне, которые могут восприниматься при выходе из Гиперпространства; и, наконец, «местные» сущности, такие как призраки или ангелы, способные ощущаться до или после столкновения с Гиперпространством. Интерпретация пользователя «NGC 2264», напротив, классифицирует ДМТ-существ на низших и высших, но при этом подчёркивает, что все они, так или иначе участвуют в мрачном маскараде, в конечном итоге ведущим к ущербу для психонавта, если он пожелает вступить с ними в более тесный контакт. (Dmt-Nexus.me, «Гиперпространственный лексикон»).
III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Таким образом, можно сделать вывод относительно восприятия сущностей, с которыми сталкиваются, под воздействием ДМТ, авторитетные сторонники психоделиков. Несколько ученых-исследователей и сотни индивидуальных сообщений подчёркивают, что эти существа являются типичным опытом изменённых состояний сознания, полученным под воздействием ДМТ. В данном отношении Бенни Шанон демонстрирует их кросс-культурное проявление, в то время как Рик Страссман соотносит их с опытом «Прорыва III Уровня», а Питер Мейер, в свою очередь, оценивает их вид на основе трехсот сорока онлайн-опытов и, в 66-ти процентах случаев от всех переживаний с ДМТ. Кроме прочего, можно выделить чёткие влиятельные линии интерпретации этого переживательного опыта. Наиболее авторитетным является рассказ Теренса МакКенны о механических эльфах, в котором подробно рассматриваются уравнения между Царством Смерти, загадочной Страной Фей и другими изменёнными состояниями сознания, представленными, что особенно важно, выводами Тимоти Лири, Эванса-Вентца и Валле. Вклад МакКенны также остаётся заметным и в современной музыкальной культуре, что можно увидеть на примере творчества электронно-музыкальной группы «Shpongle».
Не меньшее влияние оказала интерпретация, возникшая в результате научной работы Страссмана, в особенности связывающая ДМТ-существ с инопланетянами. Его работа разветвляется на несколько направлений интерпретаций: объединение его открытий с теориями древних внеземных пришельцев, как это сделал Грэм Хэнкок; или связывание их с перинатальным (до-родовым) опытом по Грофу, как это видно у Мастерса. Как можно было видеть на примере МакКенны, Пинчбека и ДеКорна, интерпретация этих существ всё больше строилась на теориях, изучаемых учёными Западного Эзотеризма, что наиболее заметно в интерпретации ДеКорном опыта Майкла Харнера с предположительно Гностическими Архонтами.
Эти результаты возвращают нас к первоначальному вопросу о том, следует ли включать ДМТ-существ в классификацию промежуточных сущностей Эгиля Аспрема. Впрочем, различное понимание и интерпретации ДМТ-существ уже отбрасывают новый проблемный свет на классификацию Аспрема, поскольку все его сущности сгруппированы в чётко разделяемые категории. Принимая как должное тот факт, что сегодняшние учёные-религиоведы не могут иметь представление об «истинной природе» промежуточных существ, чётко разделённые границы между их категориями могут быть установлены только на весьма умозрительном (спекулятивном) уровне. Как, к примеру, мы можем установить чёткие границы между «инопланетянами» и «умершими», против чего выступал МакКенна, или как мы можем провести исключительное различие между иудео-христианскими ангелами и «пришельцами», как теоретизировал Грэм Хэнкок. Насколько проницаемыми и текучими, при более детальном рассмотрении, являются классификации Аспрема, настолько же сложно аргументировать «за» или «против» включения специальной категории ДМТ-существ.
Как мы могли видеть, ДМТ-сущности обсуждаются различными способами, о которых в своей статье уже упоминал Аспрем. Тем не менее, возможно, из-за эффекта энтеогена, позволяющего воспринимать сущности как реальные, несмотря на неограниченное разнообразие опытов и интерпретаций, пользователи и исследователи ДМТ одинаково используют категорию с названием «ДМТ-сущности» для охвата и обозначения ими ещё не понятых до конца переживаний с существами, классифицируемыми как реальные; часто для того, чтобы раскрыть собственные интерпретации для дальнейшего обсуждения. Другими словами, единственное, что объединяет все эти интерпретации, — это общее признание того, что они относятся к одной и той же категории. Таким образом, включение категории ДМТ-существ в список Аспрема становится достаточно правомерным, несмотря на её интерпретационное совпадение с другими существующими традициями. Это становится ещё более очевидным, если посмотреть на список Аспрема в свете изменчивых и взаимозаменяемых традиций интерпретации опыта, который можно рассматривать, как чётко разделимый, только в общем случае
Если свести все эти соображения воедино, то остаётся две заключительных ремарки. Во-первых, ДМТ-сущности — это относительно новое явление в западных странах, которое с полным основанием можно изучать в разделе «Энтеогенная Эзотерика». И, во-вторых, DMT-сущности могут быть законно включены в перечень промежуточных существ профессора Эгиля Аспрема.
Эссе «СТРАННАЯ ГЕОМЕТРИЯ: СТИЛЬ Г.Ф. ЛАВКРАФТА» (2022).
«Strange Geometry: H. P. Lovecraft’s Style». (March 15, 2022).
.
Автор: Марк Гуллик (Mark Gullick) — доктор философии, степендиат кафедры британского Государственного Исследовательского Университета Сассекса (University of Sussex), писатель, критик и культурный комментатор, специалист по истории Западной философии. Родился и получил образование в Англии, в настоящее время проживает в Коста-Рике. Постоянный автор публикаций для журналов «Standpoint», «New English Review», «Counter-Currents», «Taki's Magazine», «Point» и «The Brazen Head». Автор нескольких художественных повестей и романов: «Лучшие мальчики» (2015), «Долина херувимов» (2020), «Колокольчики: Поэмы и Стихи» (2020) и «Ваникин в Подземном мире» (2021). Последняя новелла о приключениях профессора Ваникина, написанная в духе «чёрной» сатиры на современное общество и культуру получила неплохие читательские отзывы в интернете.
Произведения американского писателя Говарда Филлипса Лавкрафта, скончавшегося 15-го марта 1937-го года, я читал гораздо более продолжительное время, чем работы любого другого автора. У меня до сих пор хранится мой экземпляр книги, которая, как и подобает Лавкрафту, сама по себе является загадкой. Моё имя написано на внутренней стороне обложки, и мне было около 13-ти лет, когда я прочёл это начальное предложение: «К северу от Аркхема высятся тёмные склоны холмов, поросшие диким и непроходимым лесом; через эту местность в сторону моря, почти у самой границы леса, несёт свои воды река Мискатоник».
Лавкрафтианцы с острым «ястребиным» глазом, возможно, подумают, что узнаю́т в этом отрывке начало рассказа «Цвет из космоса», но присмотритесь внимательней ещё раз. Эта Лавкрафтовская история 1927-го года открывается следующим образом: «К западу от Аркхема высятся угрюмые тёмные кручи, перемежающиеся лесными долинами, в чьи дикие и непроходимые дебри не доводилось забредать ни одному дровосеку».
Кстати, поклонники комиксов о Бэтмене, также узнают здесь слово «Аркхем», являющееся названием психиатрической лечебницы в «Готэм-сити», что свидетельствует о глубоком «щупальцеобразном» влиянии Лавкрафта на современную поп-культуру.
Однако, моё первое посвящение в Лавкрафта, роман под названием «Таящийся у порога», пока остаётся загадкой. На обложке мелким шрифтом указано, что эта новелла была написана: «совместно с Августом Дерлетом», соратником Лавкрафта, однако конец книги явно поспешный и притянутый; нити повествования остались незавершенными. Где-то приходилось читать, будто бы всё это сочинил сам Дерлет, но лично я так не считаю. Что мне известно точно, так это то, что на меня оказало влияние нечто, сохранившееся даже по прошествии почти полувека, и это, как ничто другое — Лавкрафтовский стиль.
Я оставался с Лавкрафтом на протяжении многих лет, неизменно возвращаясь к густым лесам, разрушенной архитектуре, странной геометрии, дьявольским украшениям Иннсмута, Старшим Богам и Великим Древним, Ктулху и Дагону. Безусловно, в эпоху, задолго до нашей, с её визуальной, компьютерной «CGI» оргиастикой в области игр и кино, Лавкрафт вызывал нечто космически ужасное, используя только один язык. Письменный хоррор должен работать намного жёстче и тяжелее, чем его современный кинематографический эквивалент. Каким же образом Лавкрафт писал ужасы?
В романе чешско-канадского автора Йозефа Шкворецкого «Инженер Человеческих Душ» (1977), для названий глав используются имена известных англоязычных писателей — Эдгара По, Джозефа Конрада, Эрнеста Хемингуэя, а последняя глава названа по новелле Лавкрафта «Хребты Безумия». Главный герой в романе Шкворецкого, профессор литературы, называет Лавкрафта «писателем-халтурщиком», подражавшим По, однако он резюмирует это до тонкости:
«У Лавкрафта небыло большого диапазона фантазии, но то, что у него имелось, являлось интенсивным, насыщенным и напряжённым. Это было больше похоже на навязчивую одержимость, чем на фантазию. Как и у всех пророков».
«Что же он пророчил?»
«То же, что и все пророки, Николь... Гибель.»
Итак, у нашего судьбоносного пророка из Провидения было нигилистическое послание человечеству, история ужаса, написанная не только для «Weird Tales» — одного из журналов, в котором впервые был опубликован Лавкрафт, — но и для ошибающейся и обречённой расы. Но как Лавкрафт рассказывает свою историю?
Я рассмотрю две книги, опубликованные примерно в одно и то же время десять лет назад. Монография «Weird-реализм: Лавкрафт и философия» (2012, "Zero Books") писателя-философа Грэма Хармана — это подробный обзор того, как Лавкрафт использует художественный язык для создания зловещего напряжения в своём литературном мире, и как это функционирует в философском плане. Второй, несколько более необычной книгой, где Лавкрафт появляется лишь мимолётно, но чей дух пронизывает всё произведение, является научно-популярная работа под названием «Заговор против Человеческой Расы» (2010, "Hippocampus Press") американского писателя ужасов Томаса Лиготти.
Грэм Харман — профессор философии Южно-калифорнийского Института Архитектуры в Лос-Анджелесе. Университетская пресса Массачусетского Технологического Института («MIT Press») в американском Кембридже, называет его одним из авторов монографии, продолжая:
«Его работа по метафизике объектов привела к развитию и разработке объектно-ориентированной онтологии. Он является центральной фигурой в направлении спекулятивного реализма в современной философии».
Харман основывает свою работу на Хайдеггеровском понятии механизмов (концепции немецкого мыслителя-экзистенциалиста Мартина Хайдеггера, 1889-1976), описанных в его знаковом труде по континентальной философии «Бытие и Время» (1927), и находит, что Хайдеггеровский акцент на полезных объектах (предметах), которые предлагает мир, является важнейшим элементом человеческого опыта (представленным Хайдеггером в виде фундаментальной концепции «Дасеин»). Труды Грэма Хармана, по-видимому, имеют определённое отражение в мире арт-искусства, и именно объекты дают Харману ключ к стилистическим эффектам Лавкрафта:
«Ни один другой писатель не был настолько озадачен разрывом между объектами и способностью (возможностями) языка для их описания, или, говоря по-другому, между предметами и качествами, которыми они обладают». Те, кто знаком с творчеством Лавкрафта, распозна́ют «сверхъестественность» объектов, существ, ландшафтов и архитектуры, с которыми сталкиваются его главные герои. Бытие находится под давлением языка, и наоборот:
«Это стилистический мир Говарда Лавкрафта, мир, где реальные объекты заперты в невозможном напряжении с искалеченными описательными способностями языка, а очевидные видимые объекты демонстрируют невыносимое "сейсмическое кручение" со своими собственными качествами».
Это не слишком привлекательный взгляд на литературный язык с точки зрения стиля, но Харман считает, что работы Лавкрафта действительно открывают новые горизонты:
«Лавкрафт, будучи далеко неплохим стилистом, нередко вносил инновации, кажущиеся техническими прорывами, подобные тем, которые живописец и первый историк итальянского искусства Джорджо Вазари (1511-1574) находил у различных итальянских художников».
Стиль часто рассматривается как отдельная область литературного увлечения, но он более плотно вплетён в смысл художественной литературы, чем может показаться на первый взгляд. В некоторых романах на передний план выдвигается лингвистический стиль и его прегрешения: сдвигающиеся смысловые значения и полусвязность «Поминок по Финнегану» ирландского писателя Джеймса Джойса (1882-1941), повторы и возобновления Алена Роббе-Грилле (1922-2008), или же странная задача, поставленная перед собой писателем Жоржем Пере́ком (1936-1982) при написании «Исчезновения», длинного романа-липограммы, в котором отсутствует самая часто встречающаяся гласная во французском языке — буква «Е». Но Лавкрафт не шоумен и не принуждает язык выполнять свои приказы, вызывая в воображении строго буквальные описания ужасов; его привлекает скорее то, на что этот язык может намекнуть. Его Паскалианский ужас (1) перед бесконечностью пространства не может иметь никакого отношения к опыту нашего мира, и на него можно ссылаться лишь в тревожных тонах. Но стиль Лавкрафта может показаться довольно высокопарным, учитывая его фантастические увлечения.
Строгий и архаичный стиль Лавкрафта объясняется британским писателем и музыкантом Алексом Куртаджичем в его вступительном эссе к изданному коллекционному сборнику Лавкрафтовского полититического журнала «The Conservative» (недолговечный журнал «Консерватор», издавался Лавкрафтом в период с 1915 по 1923 годы, было выпущено лишь 13 номеров):
«Это не было аффектацией или притворством; действительно, Лавкрафт осуждал викторианцев (прим., — авторов Викторианской эпохи 19-го века), помимо всего прочего, за их искусственность и жеманность; Лавкрафт вырос на диете Августанской литературы (античная римская литература, «Век Августа»: I век до н.э. — I век н.э.), и считал прозу конца семнадцатого и начала восемнадцатого века самой превосходной и стилистически совершенной из когда-либо созданных на английском языке».
Стиль прозы — это гораздо больше, чем орнаментация (украшение) или приём. Хорошо составленное предложение или отрывок указывает читателю, что он находится в руках мастера. «Вашингтонская площадь» (1880) англо-американского писателя Генри Джеймса (1843-1916) — роман и автор, которого я недолюбливаю, — может похвастаться тем, что я считаю, стилистически, лучшим вступительным предложением в английской литературе. Оно состоит из 57 слов и представляет собой идеальное сочетание непринуждённого, вводного рассказа и точного лингвистического управления. Его должен прочитать или даже вставить в рамку и повесить на стену, каждый, кто хотя бы только подумывает о написании романа:
«В течение первой половины нынешнего столетия, и особенно во второй его части, в городе Нью-Йорк процветал и практиковал врач, пользовавшийся, возможно, исключительной долей того внимания, которому в Соединенных Штатах всегда удостаивались выдающиеся представители медицинской профессии».
Если бы этот преуспевающий врач продолжил историю, чтобы потом стать одержимым, а затем жестоко убитым звёздноголовым пришельцем из невыразимых измерений запретного космоса — другими словами, если бы роман Генри Джеймса «Вашингтонская площадь» был произведением Лавкрафта — это предложение всё равно подошло бы идеально, а Лавкрафтовская способность к утончённости и изяществу английского языка сделала бы его более чем способным это передать.
Грэм Харман также щедр в отношении пасторальных (описание сельских видов и природы) стилистических способностей Лавкрафта: «Лавкрафт — искусный пейзажист в словах, хотя по понятным причинам его цветовая гамма ограничена различными оттенками тёмного».
Никаких «вересковых пустошей» Харди или «цветочных садов» Пруста для Лавкрафта (2). Его сочинительство погружено в метафизику мрака.
Книга Хармана — для тонких ценителей Лавкрафта. Он извлекает абзацы и предложения из рассказов и романов, и детально анализирует их как лингвистическое явление, или как систему сигнификаторов (3), где описательной работы требуется больше, чем обычно. Так много для Лавкрафтианского языка; а как же насчёт ужасов самого бытия?
Томас Лиготти подходит к Лавкрафту в контексте нигилистической философии, собранной воедино из нескольких малоизвестных (мне) писателей, по крайней мере трое из которых покончили жизнь самоубийством. Лиготти, насколько мне известно, всё ещё с нами, и поэтому его созерцательные размышления о самоубийстве или, что ещё лучше, его желание вообще никогда не рождаться (в этом он подобен Ницшеанскому Силену (4) до него не дошло.
Лиготти считает, что «таким образом, если рассуждать трезво, наше единственное естественное право по рождению — это право на смерть».
Единственный способ оградить себя от того ужаса, которым является жизнь, — это вычесть часть своего переживательного опыта из целого и изгнать его из сознания. Известный своими пессимистическими воззрениями в духе Шопенгауэра, норвежский философ-метафизик Петер Вессель Ца́пффе (1899-1990) упоминается в работе несколько раз, и ему приписывается влияние на Лиготти. Цапффе красиво подводит книгу к провокационному взгляду Лавкрафта на сознание: «Большинство людей учатся спасать себя, искусственно ограничивая содержимое сознания».
Лавкрафт соглашается с этим в одной из своих самых известных фраз, прозвучавшей во вступлении к рассказу «Зов Ктулху»: «Я думаю, что самая милосердная вещь в мире — это неспособность человеческого разума соотнести всё его содержимое».
Если Харман показал метафизическую связь между Лавкрафтианским объектным языком и эффектом, которого он стремился достичь, то Лиготти больше интересуют границы вменяемости и здравого смысла. В своей работе Лиготти цитирует современного немецкого философа Томаса Метцингера, и мы видим, что душу Лавкрафтовского читателя леденит не какая-то оккультная фантазия, а Фаустовская природа науки:
«Существуют аспекты научного мировоззрения, которые могут нанести ущерб нашему психическому благополучию, и это то, что интуитивно чувствует каждый».
Ибо Лавкрафт не является ни фантазёром «Подземелий и Драконов» (популярной настольной ролевой игры «D&D» в жанре фэнтези), ни оккультным писателем с точки зрения мировоззрения, что он привнёс в свою художественную литературу. Он не использует какую-то особую магию для воздействия на уязвимый мир, а скорее представляет нам другой взгляд на реализм, в который добавлено дополнительное содержание того, что ранее было отброшено как слишком опасное для человеческого сознания. Лиготти представляет портрет человека, желающего украсить реальность, раскрывая те её части, которые мы предпочли бы не исследовать:
В философском плане Лавкрафт являлся убеждённым научным материалистом... [и] сублимируя своё осознание и понимание Вселенной как Ничто (или Небытие) в движении, он тем самым облегчал тоску, терзавшую его жизнь, отвлекая себя грёзами о «неожиданностях, открытиях, странностях. И вторжении космического, беззаконного и мистического в известную сферу прозаического».
Лавкрафт обладал научным взглядом на мир, который можно было ожидать от умного, любознательного человека своего времени. Будучи подростком, он вёл колонку по астрономии для сельской газеты «The Pawtuxet Valley Gleaner». Его астрономические познания проявляются в романе «Таящийся у порога», когда персонаж истории Стивен Бейтс глядит в витражное окно, ожидая осмотреть своё поместье, и приходит в ужас, увидев совершенно чужеродную сцену:
«Пейзаж перед моими глазами был изрыт и разорван и, несомненно, не был земным, а небо над головой было заполнено странными, загадочными созвездиями, из которых я не узнавал ничего, близко знакомого, кроме одного, имевшего сходство с «Гиадами», как если бы эта группа звёзд приблизилась к Земле на тысячи и тысячи световых лет».
Те же самые звёзды, за которыми так пристально наблюдал Лавкрафт, станут вратами для вымышленных им орд хищных, демонических пришельцев из древнейшей истории: жаждущих крови, ужасающих убийц человечества, стремящихся показать, что они знают то, чего не знает и не смеет знать человеческий род. Цитируя Лиготти: «В мире природы, например, никто не знает о своей вовлечённости в торжество массовых убийств».
Это тот другой мир, о котором хотел сообщить Лавкрафт, используя как язык (что показывает Харман), так и метафизический взгляд на вселенную, дополняющий основной Сциентизм (5) Лавкрафта (как утверждает Лиготти), и указывающий на пессимистическую, Шопенгауэровскую метафизику, что подрывает космическую безопасность, к которой мы стремимся, не сознавая реальности во всей её полноте:
«Атмосферу создаёт всё, что наводит на мысль о зловещем положении дел, выходящем за рамки того, что воспринимают наши органы чувств и что может полностью постичь наш разум. Это тот характерный мотив, что Шопенгауэр сделал заметным в пессимизме — за кулисами жизни существует нечто пагубное, что превращает наш мир в кошмар».
У Лавкрафта имелись свои собственные кошмары. Бедность, безвестность и неудачи входят в комплект всякого уважающего себя автора, по крайней мере, на каком-то этапе карьеры, но Лавкрафт был подобен персонажу из пьес норвежского драматурга Хенрика И́бсена (1828-1906), постоянно осознававшего наследственный порок семейного безумия, в том числе присутствующий в некоторых его рассказах.
Когда будущему писателю исполнилось три года, отец Лавкрафта был помещен в больницу Батлера, «собственную версию» психушки «Аркхэм» в Провиденсе. Его мать последовала туда за своим мужем почти два десятилетия спустя. Мир показал Лавкрафту безумие, смерть и одиночество. Как и многих других литературных «аутсайдеров», его спасло искусство.
Лавкрафт представил заявление о своей собственной литературной миссии в письме от 1935-го года, процитированном Лиготти:
«Всякое настоящее искусство должно быть каким-то образом связано с правдой, а в случае со сверхъестественным искусством акцент должен падать на единственный фактор, ре-презентирующий истину, — конечно, не события (!!!), а настроение настойчивого и бесплодного человеческого устремления, типичным примером которого является лицемерное ниспровержение космических законов и притворный выход за пределы возможного человеческого опыта». [выделено Лавкрафтом].
Лавкрафт являлся аутсайдером. Он вполне мог бы вписаться в ранний роман писателя и философа Колина Уилсона (1931-2013) — «Аутсайдер» (альтернативное название «Посторонний»). В этом культовом британском, литературном дебюте 1956-го года так или иначе была представлена практически полная «Аркхэм-лечебница» авторов, находящихся за пределами мейнстрима: Стриндберг, Ван Гог, Нижинский, Рембо́, Ницше... Колин Уилсон пишет: «Что касается Аутсайдера, то для него наиболее важно обладать мощным интеллектом, чем высокоразвитой способностью "чувствовать"».
Это определенно подходит Лавкрафту. Как отмечает Харман, в Лавкрафтовской фантастической литературе нет любовных историй. Эмоциональный диапазон варьируется от неестественной высокопарности и скованности, до маниакальности в би-полярной манере, а многие персонажи экзистенциально несуразны, наивны и не сознают обречённости, что они обхаживают, пока не становится слишком поздно. Лиготти рассматривает «внутреннее» и «внешнее» как территорию, патрулируемую разными писателями: «Литературный мир можно разделить на две неравные группы: инсайдеров и аутсайдеров. Первых много, а последних мало».
Определение и включение в любую из этих групп, по мнению Лиготти, может быть достигнуто путём «оценки сознания автора, поскольку оно проявляется в различных компонентах его работы, включая словесный стиль, общий тон речи, выбор тем и сюжетов, и т.д.»
Сегодняшним молодым поклонникам ужасов Лавкрафт, должно быть, кажется антиквариатом. Как уже отмечалось, способность нашей культуры показывать хоррор достигла своего предела, и Лавкрафт не может конкурировать с демонами «CGI» (компьютерной графики), хотя его влияние также можно заметить в научно-фантастическом кинематографе, создающим сегодня то, что по мнению Лавкрафта, невозможно было сделать в демонстрации ужасов. Любопытно, изменило ли изобретение кинематографа видение снов у сегодняшних любителей кино, и насколько компьютерная графика «CGI», возможно, могла усилить у людей «работу сновидений» (как называл это З. Фрейд). Лавкрафту не нужно было снимать фильмы, он пытался передать зловещую атмосферу кошмара в прозе.
Сам Лавкрафт рассказывал о кошмарах, которые он пережил в детстве, когда существа, называемые «Ночными Призраками», уносили его в воздушные путешествия над про́клятыми и дьявольскими ландшафтами. Из ужасающих Лавкрафтовских сновидений родилась литература кошмара и и́наковости, созданная с помощью скудных, но эффективных языковых средств. Это литература космического беспокойства.
Моё знакомство с Лавкрафтом началось с чтения загадочной книги, и свидетельством того факта, что Лавкрафт создал жуткий сверхъестественный мир, оттенки и атмосфера которого сохранились в более поздних культурных явлениях, является его собственная таинственная книга. «Некрономикон», автором которого, по всей видимости, является «безумный араб Абдул Альхазред», мимоходом фигурирует в ряде историй, и рассказчик «Хребтов безумия» сильно сожалеет о том, что прочёл его: «Позднее я очень жалел, что вообще заглянул в эту чудовищную книгу в библиотеке колледжа».
.
Сегодня в Библиотеке Америки хранится томик Лавкрафта, так что Соединенные Штаты почтили память своего беспокойного сына, на могильном надгробии которого написано: «Я есть Провидение». Даже в выборе Библиотеки Америки мы отмечаем стилистическую странность, и это, возможно, единственный том в избранной коллекции, автор которого предпочёл английское правописание американскому. Но «Некрономикон» никогда не существовал вне лихорадочного и космически потрясённого воображения Лавкрафта, несмотря на сообщение Грэма Хармана о том, что он «как выдумка, достаточно убедителен, что действительные библиотекари по всему миру нередко докладывают о запросах на книгу даже сегодня».
Из фильмов ужасов мы знаем о нежелательности открытия таинственных книг и, подобно незадачливым исследователям тёмных Лавкрафтовских истин, должны остерегаться того, что мы можем высвободить, если сделаем это.
• • •
Примечания:
1.) «Паскалианский ужас» — имеет отношение к имени и высказыванию известного французского математика, физика, философа и писателя Блез Паскаля (1623-1662). Фраза из книги идей и афоризмов учёного — «Мысли о религии и других предметах» (1670): «Меня ужасает вечное безмолвие этих бесконечных пространств!», в которой Паскаль фиксирует онтологическое «ничтожество» человека как «атома», затерянного в необъятных просторах Вселенной, по сравнению с вечностью которой жизнь человеческая есть только «тень, промелькнувшая на мгновение и исчезнувшая навсегда». (Wikipedia).
2.) «Никаких вересковых пустошей Харди или Прустианских цветочных садов для Лавкрафта» — речь идет о сравнении с произведениями и стилистикой английского прозаика Томаса Харди (1840-1928) и французского новеллиста Марселя Пруста (1871-1922).
3.) «Сигнификаторы» — (от фр. signifié и signifiant) — «Означающее/Означаемое» — «Тот, который Означает» — лингвистический знак, составленный из соответствующей пары языковых элементов — «Означающего» и «Означаемого», образующих основной элемент Семиотики — науки о знаковых системах. Впервые эта идея была предложена в лингвистической «Теории Знака» швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссю́ром (1857-1913), разработавшим главные основы Семиологии и Структурной лингвистики XX века. «Означающее» — это указующий перст, шаблон, звуковой образ произносимого слова, который человек распознает как знак; это фонологическое или орфографическое звучание слова, использованное для описания или идентификации чего-либо. Именно в интерпретации «Означающего» создается Значение. В свою очередь «Означаемое» — это понятие, значение, или предмет, на который указывает «Означающее». Это не обязательно должен быть «реальный объект» (например, как в случае с описанием Лавкрафтовских существ), но это некоторый референт, на который ссылается «Означающее». «Означающее» более стабильно, а «Означаемое» может варьироваться в зависимости от людей и контекста, стабилизируясь с помощью привычки произношения. Созданное интерпретатором значение знака нуждается как в «Означающем», так и в «Означаемом». «Означающее» без «Означаемого» — просто шум. «Означаемое» без «Означающего» — невозможно. «Означающее» являет собой материальное представление языкового знака, а «Означаемое» — это идея или концепция, связанная с «Означающим», которые вместе составляют Лингвистический знак, устанавливающий связь между формой акустической волны (Означающей), и ее понятием (Означаемым). «Разрыв» между потоком звуков и потоком мыслей связывает «Означающее» с «Означаемым». «Означающее» — это формальный аспект Лингвистического знака, абстрактная единица языка, представляющая класс сущностей, иногда называемых, — сигналами «плоскости выражения». В отличие от сигнала, способного передавать множество конкретных «сообщений», данное «Означающее» является таковым только по отношению к одному конкретному «Означаемому». В Семиотике, понятия «Означаемого и Означающего» обозначают два основных компонента лингвистического знака, где «Означаемое» относится к «плоскости содержания», в то время как «Означающее» — это «плоскость выражения». Лингвистика связана с семиотикой как наукой о знаковых системах. Кроме научной лингвистики, структурные понятия «Означаемого и Означающего», начиная с 1950-х годов прошлого столетия используются в современном психоанализе, а так же в оккультной среде, в частности при чтении Карт Таро. (См., Словарь Английского языка «The American Heritage Dictionary», 5-ое издание, 2012).
4.) «...он подобен Ницшеанскому Силену» — в своём раннем сочинении 1872-го года по теории драмы — «Рождение Трагедии», немецкий философ Фридрих Ницше обсуждает «мудрость Силена», переосмысливая и раскрывая концепцию Аполлонического и Диониссийского начал, важных для целостного понимания Ницшеанской культурологии. Дихотомия аполлонического и дионисийского начал открывает давно позабытый взгляд на культуру и ценности классической эпохи, открывая свежий подход для оценочного анализа. Это — призма, через которую Ницше в своих трудах постепенно подходит к теме кризиса, иллюзорной несостоятельности модерна, ставшая лейтмотивом экзистенциальной, а затем и пост-структуралистской философии. Покрывало иллюзий, в которое пытается зарыться человек, не способно полностью скрыть от него бессмысленность жизни. Дионисийский смех всё равно слышится в иллюзорном аполлоническом мире. Это отлично иллюстрирует миф о царе Мидасе и Силене, лесном божестве из окружения Диониса:
«В древнем предании, царь Мидас долгое время гонялся по лесам за мудрым Силеном, спутником бога Диониса, и никак не мог изловить его. Когда тот, наконец, попал к нему в руки, царь спросил у него, что для Человека является наилучшим и наипредпочтительнейшим. Демон недвижимо и упорно молчал; наконец, принуждаемый властителем, он с раскатистым хохотом разразился такими словами: «Ты, семя злого гения и уязвимое потомство тяжкой судьбы, чья жизнь длится всего один день, почему ты заставляешь меня рассказывать тебе о таких вещах, о которых вам лучше не знать?! Ибо тот живет с наименьшим беспокойством, кто не знает своего несчастья; но наилучшее для людей обоих полов — это вообще никогда не рождаться, не приобщаться к достоинствам природы; не существовать вовсе, быть Ничем. А второе, что по достоинству для тебя ─ побыстрее умереть!..», — Аристотель, «Евдем» (354 год до н.э.). Этот сохранившийся фрагмент цитируется в античном труде I века н.э. — «Плутарх, Мораль. Комфорт в Аполлониуме» (Plutarch, Moralia. Consolatio ad Apollonium, sec.).
5.) «Сциенти́зм» — общее пейоративное название идейной позиции, представляющей научное знание наивысшей культурной ценностью и основополагающим фактором взаимодействия человека с миром. (Wikipedia).
Авторская статья-предисловие Дональда Тайсона к заключительному изданию №5 по истории загадочного фолианта «Некрономикон», из книжной серии «Magic Necronomicon» — «The 13 gates of the Necronomicon: A Workbook of Magic» («13 Врат Некрономикона: Рабочая тетрадь по Магии»), выпущенному в 2010-ом году старейшим и крупнейшим в мире американским издательством «Llewellyn Publications» (осн. в 1901), специализирующимся исключительно на выпуске книг по эзотерике, астрологии, духовному самосовершенствованию и паранормальным явлениям.
.
Автор: Дональд Тайсон (Donald Tyson) — популярный канадский писатель, учёный-оккультист и астролог, известный на Западе специалист по вопросам истории и теории Западной эзотерической традиции, церемониальной магии, кабаллы, астрологии и карт Таро, автор эзотерической серии «Некрономикон», состоящей из пяти книг и получившей признание и высокую оценку международных критиков: «Некрономикон: Странствия Альхазреда» (2004), «Альхазред: Автор Некрономикона» (2006), «Секреты Некрономикона» (2007), «Гримуар «Некрономикон» (2008), «13 Врат Некрономикона: Рабочая тетрадь по Магии» (2010). С отличием окончил университет, получив научную степень по английскому языку и литературе. Активную писательскую деятельность начал в начале 1980-х. Опубликовал более трёх десятков книг и множество статей по западным эзотерическим традициям, в том числе целый ряд художественных произведений фантастики ужасов, романов и рассказов. Также подготовил к изданию, отредактировал и прокомментировал четыре книги из серии «Оккультная Философия XVI века Корнелиуса Агриппы». Проживает в Новой Шотландии (Канада). На сегодняшний день более десятка книг автора переведено и выпущено в России. Подробнее о писателе можно прочесть в статье «Лавкрафт: Бегство от Безумия» (2010) по ссылке: https://www.fantlab.ru/blogarticle73748 .
Аннотация:
Тринадцать звёздных Врат, тринадцать точек Входа.
Запертые Врата в магические царства огромной силы — и опасности для непосвящённых.
На страницах этой книги находятся тринадцать Ключей. Войдите в Некрономикон и вы изменитесь навсегда.
В этом аутентичном справочнике для магов учёный-оккультист Дональд Тайсон использует сюжетные элементы и персонажей из произведений Г.Ф. Лавкрафта — инопланетные расы, древнее колдовство, Страны Грёз, божеств, ведьм и гулей — в качестве фундаментальной основы для работоспособной и последовательной системы современной ритуальной магии, базирующейся на тринадцати подлинных Зодиакальных созвездиях. В этом авторитетном руководстве представлены все основные элементы мифологии «Некрономикона» для использования в эзотерических практиках, таких как: сновидческие видения, астральные проекции, магические ритуалы, призывы и заклинания.
Говард Филлипс Лавкрафт перевернулся бы в гробу на историческом кладбище Суон-Пойнт в Провиденсе, штат Род-Айленд, если бы узнал, что сегодня всевозможные люди по всему миру вытворяют с его фантастикой. Миллионы поклонников читают его не только ради удовольствия, они воспринимают его всерьёз!!
Это то, чего сам Лавкрафт никогда не предполагал. Он был убеждённым материалистом и атеистом, чья жизненная философия могла быть выражена в нескольких мрачных эпитетах: Жизнь — это бессмысленное страдание, а Смерть — единственное освобождение. И, хотя сам Лавкрафт определённо являлся добродушным человеком, тем, с кем приятно было встретиться и поговорить, который нравился почти всем кто его знал, его понимание Вселенной и нашего места в ней довело бы Ницше до суицидальной депрессии.
Когда поклонники писали ему, спрашивая реален ли Ктулху, он отвечал им, что ничего не знает об оккультизме, его это совершенно не интересует, и он даже не хочет об этом слышать, поскольку вся эта тема является полным вздором и откровенной чепухой. Что порождает определённую загадку... Зачем человеку тратить всю свою жизнь на то, чтобы одержимо писать о странном, ужасающем, эзотерическом и запредельном, если он абсолютно не заинтересован этими темами??
Ответ на этот вопрос можно найти в сновидениях и кошмарах Лавкрафта. Его жизнь во сне была необычайно красочной, и он обладал способностью запоминать о ней гораздо больше, чем многие из нас. Временами он начинал осознавать себя во сне и обнаруживал, что способен направлять своё внимание на различные аспекты сна и даже перемещаться внутри сна с места на место. Сегодня это явление известно нам, как «осознанное сновидение», но тогда данный термин ещё не был в ходу, когда Лавкрафту снился Ктулху, Ньярлатхотеп, Юггот и Некрономикон.
Лавкрафт смеялся всякий раз, когда кто-нибудь говорил ему, что его сны были крайне необычными, однако в глубине души у него, должно быть, существовали сомнения, поскольку в своих письмах он нередко пишет, что если бы он сам знал себя лучше, то мог бы поклясться, что во сне переживал сцены из прошлой жизни. Лавкрафт был одержим прошлым и стариной так же, как и своими сновидениями. Он считал себя человеком, рождённым вне своего естественного возраста, — и видел себя в напудренном парике, английским джентльменом 18-го века.
Правда заключалась в том, что Лавкрафт жил в страхе перед своими кошмарами. Ему было невыносимо признавать их власть над собой, поэтому он насмехался над ними и отрицал их важность даже для себя самого. Чтобы изгнать нечистую силу из своих снов и обрести над ними контроль, он записывал их в виде историй. Он отказался рассматривать вероятность того, что может являться Душой из прошлого, перемещённой во времени из 18-го века в нашу современную эпоху. Он отрицал это по той же самой причине, по которой отказывался считать, что его сны могут иметь какой-то эзотерический смысл, — он отчаянно нуждался в том, чтобы мир был упорядоченным и приземлённым.
Его самым сильным страхом было безумие. Как известно, оба его родителя сошли с ума, сначала отец, затем мать. На протяжении всей своей жизни, начиная с раннего детства, он перенёс целый ряд нервных срывов, как серьезных, так и незначительных. Внутренне Лавкрафт был уверен, что однажды сам сойдёт с ума, и для сохранения рассудка ему было необходимо, чтобы окружающий мир являлся максимально предсказуемым и скучным, дабы сохранить свое здравомыслие нетронутым. Именно по этой причине он решительно игнорировал всё, что имело отношение к сверхъестественному или паранормальному, отказываясь даже признавать, что такие вещи могут существовать.
Сегодня, современные маги учатся смотреть за пределы откровенного материализма и атеизма Лавкрафта, чтобы исследовать содержание и качество его историй на предмет их эзотерического значения. Когда мы изучаем это, то обнаруживаем, что созданная им мифологическая вселенная непохожа ни на одну другую, и обладает действующей тревожащей когерентностью (взаимосвязанностью) и правдоподобием.
Говард Лавкрафт создал мир, в котором человеческий род существует в блаженном неведении о многочисленных расах инопланетных существ, древних и невообразимо могущественных, обитавших на этом земном шаре в далекие прошлые эпохи и до сих пор сохраняющие здесь своё присутствие, невидимое и неподозреваемое большинством из нас. В Лавкрафтовском мире Магия — это инопланетная наука, своего рода мощная транс-пространственная геометрия, доступ к которой способен получить каждый, у кого есть соответствующие символические ключи, а демоны языческого мира — это чужеродные инопланетные сущности, которым поклоняются дегенеративные культы, выжившие в варварских краях и захолустных глубинках нашей планеты.
Для Лавкрафта, единственным Богом в его сновидениях был слепой идиот Азатот, восседающий на своём чёрном троне в центре водоворота хаоса, пуская слюни под звуки неистовых флейт. У него нет ни морали, ни добродетели, ни цели. Он терпеливо ожидает, когда вселенная будет поглощена хаотическим вихревым водоворотом, составляющим его царство, чтобы однажды снова уйти в небытие, из которого она когда-то появилась.
В Лавкрафтовской мифологии, Земля сама по себе является своего рода богиней, в силу скрытых причин падшей или покинувшей некое высшее духовное положение. Древние были посланы очистить её поверхность от заражения биологической формой жизни, прежде чем с помощью своей магической науки сорвать с орбиты и вернуть ей былое состояние возвышенной экзальтации, через пространственные врата Йог-Сотота — вселенского сторожа, через двери которого мы все должны пройти после своей смерти.
На всё это и многое другое намекают страницы «Некрономикона», книги безумия и ужаса, написанной помешавшимся арабским поэтом из Йемена Абдул Альхазредом в последние месяцы его жизни, незадолго до того, как невидимый демон схватил его на рынке Дамаска и поглотил, по крайней мере, с точки зрения смертных. Только одержимый мог написать столь безумную книгу, а читать её — значит постепенно сходить с ума. То, о чём вскользь упоминается на её трухлявых заплесневелых страницах, Альхазред узнал от тварей, ползающих, скользящих и скачущих по пещерам и туннелям великой Аравийской пустыни, земли безжалостных джиннов, ненавидящих всех человеческих существ.
Такой книги не существует — по крайней мере не в этой жизни. Лавкрафт видел и слышал её название во сне, точно так же, как он видел сновидения о Ньярлатхотепе и Шуб-Ниггурат, Глубинных и Древних, Ми-го и Великой расе Йит. Маги утверждают, что эти сущности обладают по меньшей мере такой же реальностью, как боги и богини Древнего Египта или Греции, не говоря уже о бледном Господе христиан. Они начали использовать Лавкрафтовский мифос для работы в практической магии. И, действительно, когда он используется подобным образом, то формирует целостную последовательную систему, обладающую колоссальной мощностью.
Основная цель работы под названием «13 Врат Некрономикона: Рабочая тетрадь по Магии» заключалась в том, чтобы собрать воедино весь материал из художественной литературы и поэзии Г.Ф. Лавкрафта, который с практической пользой может быть применён и использован современными оккультными магами, работающими в рамках мифологии «Некрономикона». Это исходный текст, справочник инопланетных рас, чудовищных существ, странных внеземных миров и альтернативных измерений, древних городов, могущественных колдунов и ведьм, населявших сновидения Лавкрафта. В этой работе изложены и объяснены все магические ритуалы, на которые в своих историях ссылался сам Лавкрафт. Книги по магии, как материальные, так и астральные, о которых он писал, подробно задокументированы.
По всей вероятности, это единственная книга, где в одном месте собраны все эзотерические элементы Лавкрафтовской мифологии, и представлены в форме, легко доступной для практикующих магов. Этот собранный и структурированный материал представляет собой строительные блоки будущих перспективных систем по магии Мифов Ктулху.
Я воспользовался возможностью, предоставленной публикацией этой книги, чтобы кроме прочего представить читателям систему из тринадцати эзотерических ворот, которые я назвал Звёздными Вратами, поскольку каждое из них связано с одним из тринадцати реальных зодиакальных созвездий. Именно так, в зодиакальной полосе существует тринадцать созвездий, а не двенадцать (13-ое созвездие Зодиака — «Змееносец»). Многие не знают этого, ведь все мы так хорошо знакомы в основном с двенадцатью знаками современной астрологии.
Каждые Врата в небесах связаны с воротами в городе Некрономикон — «дверным» проёмом, ведущим в отдельную и определённую тематическую категорию, рассматриваемую в мифологии Лавкрафта. Для оккультных намерений целесообразно представлять себе Некрономикон как город (объект) со множеством необыкновенных улиц и странных обитателей, окружённый стеной с тринадцатью входами (вратами). Таким образом, каждую из тринадцати областей мифологии можно исследовать и контролировать индивидуально, через свои собственные Звёздные Врата.
Тринадцать звёздных Врат, в которые могут войти либо солнце, либо луна, предназначены для того, чтобы служить общей ритуальной основой для осознанных сновидений, создания заклинаний, астральных путешествий, гаданий, инвокаций (призывов) и эвокаций (вызывов). Они даже могут быть адаптированы для использования теми, кто, возможно, вообще не имеет желания работать с магией Лавкрафтовской мифологии. В сочетании с устройством города, окружённого стеной с тринадцатью отдельными Вратами, каждые из которых ведут в разные городские округа, это становится мощной мнемонической техникой визуализации и способом категоризации и организации элементов оккультной системы.
Разумеется, всё это было бы жутким проклятием для Лавкрафта, пожелавшего ради собственного здравомыслия верить в то, что его сновидения не имели никакого смысла, а наша Вселенная — это очень безопасное и предсказуемое место. Но в глубине души Лавкрафт знал, что это не так, и мы знаем, что это не так. Вселенная гораздо более загадочная, чем мог себе представить даже Лавкрафт, хотя он ближе всех подошёл к тому, чтобы передать в своих художественных произведениях ощущение её таинственных странностей. Всё то, о чём грезил и, что отрицал Лавкрафт, современные маги приняли и стремятся воплотить в своих ритуальных практиках. Книга «13 Врат Некрономикона: Рабочая тетрадь по Магии» призвана стать для них источником подробной информации, в их стремлении раскрыть весь потенциал сновидений Говарда Филлипса Лавкрафта.
~•~
.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1.) ЗМЕЕНОСЕЦ (лат. «Ophiuchus», Офиухус) — большое экваториальное (летнее) созвездие, пересекающее эклиптику, состоящее из 24-х звёзд и называемое 13-ым Знаком Зодиака, но игнорируемое традиционной астрологией. Созвездие Змееносца расположено к югу от созвездия Геркулеса. Наиболее яркая звезда Змееносца — «Рас Альхаге». Солнце находится в Змееносце с 30-го ноября по 17-ое декабря. Змееносец — древнее созвездие, его стихия — Вода. Созвездие Змееносец (древнегреч. — «Ὀφιοῦχος», Офиухос) было включено в древний Каталог Звёздного неба «Амальгест» астронома Клавдия Птолемея, составленный во II веке нашей эры, и переводится с древнегреческого как «Носитель Змей», а также является эпитетом греческого бога врачевания Асклепия. В Небесном атласе 17-го века Яна Гевелия (изображение справа -->) прежнее старое латинское название созвездия Змееносца — «Серпентариус» (лат. «Serpentarius»). Греческий миф связывает Змееносца с именем великого врачевателя Асклепия, сына бога Аполлона и нимфы Корониды. Убив жену за ложную измену, бог Аполлон передал младенца Асклепия на воспитание мудрому кентавру Хирону, знатоку древней медицины. Выросший Асклепий пришёл к дерзкой мысли воскрешать мёртвых, за что разгневанный Зевс поразил его молнией и поместил на небо. Как известно, с древности змеиный яд широко использовался в медицине, и поэты называли бога Асклепия — Змееносцем, поэтому созвездие изображали в виде мужчины, держащего в руках змею.
Одной из причин, в следствии которой созвездие Змееносца не входит в общепринятый Зодиакальный круг является то, что в европейской астрологии из-за постепенного прецессионного сдвига момента времени прохождения Солнца по созвездиям, все знаки Зодиака имеют лишь приблизительное соответствие указанным созвездиям, начиная со времён создания Зодиакального Круга. Древним вавилонянам (изобретателям зодиакального гороскопа) было известно, что в действительности зодиакальных созвездий тринадцать, однако их временно́й календарь (появившийся раньше зодиакального), в соответствии с Луной включал 12 месяцев, и 13-ое созвездие нарушало избранную гармонию. В итоге, вавилоняне приняли «Соломоново решение» и попросту выбросили Змееносца из гороскопа. Однако, вавилоняне не только сделали вид, что никакого Змееносца не существует, но вдобавок разделили зодиакальный гороскоп на равные временные промежутки. С той поры прошло три тысячи лет, и расположение звёзд на небосводе существенно отличается от того, что было в древности. «Земная ось (Северный Полюс) указывает не совсем в том же направлении», — поясняют астрономы космического агентства «NASA». Размеры созвездий отличаются друг от друга, и Солнце проводит совершенно разные, а не одинаковые промежутки времени в границах каждого зодиакального созвездия, например в «Деве» – 45 дней, в «Скорпионе» – 7, а в «Змееносце» – 18. Посмотрите внимательно на список реальных дат Знаков Зодиака, если учесть, в какие дни Солнце проходит через каждое из созвездий, включая Змееносца, то получается совершенно иной астральный гороскоп, а ныне существующий устарел почти на три тысячелетия. Несмотря на продолжающиеся обсуждения и споры, после того, как недавно Космическое Агентство «NASA» официально признало созвездие «Змееносца» — 13-ым Знаком Зодиака, современные астрологи наконец задумались над необходимостью серьезного пересмотра привычного расклада астральных гороскопов. (из Википедии).
2.) ОККУЛЬТИЗМ (от лат. «Occultus», скрытый, тайный) — обычно используется в смысле скрытой или секретной информации, дающей человеку, обнаружившему или узнавшему эту информацию, некую власть. Многие люди боятся тех, кто обладает тайными знаниями, которых нет у других, и в результате осуждают тех, кто изучает или практикует всё, что, по их мнению, является «оккультным». Некоторые люди, чаще всего молодые, ищут оккультной мудрости и силы, чтобы получить контроль над другими. Со временем большинство из них сходят с оккультного пути, поскольку не понимают, что истинная власть — это власть над собой, что является главной целью последовательных оккультистов. (определение из книги «Современная Магия», Llewellyn Publications, 2010. Пошаговое руководство при работе с реальной Магией, 12 уроков Высшего Магического искусства. Автор Дональд Майкл Крейг).
3.) ОСОЗНАННОЕ СНОВИДЕНИЕ («астральная проекция») — «Искусство использования тренированного воображения для доступа к визионерскому опыту в воображаемой сфере». (определение из книги «Атлантида: Древнее наследие, скрытое Пророчество», Llewellyn Publications, 2007. Автор Джон Майкл Грир). Сегодня феномен осознанных сновидений является предметом серьёзных научных исследований, их существование подтверждено официальной наукой, в частности японскими и американскими учёными.
4.) ЭВОКАЦИЯ («Вызов») — процесс, необходимый при вызывании силы, потусторонней сущности или божества. «Призывание» и «Вызывание» часто, ошибочно, используются как взаимозаменяемые понятия, и мало кто понимает их существенную разницу. «Вызов» в точности означает — фактическое вхождение духа или божественного присутствия в психику, или даже в физическое тело Мага. Разрешение сущности использовать ваше тело в качестве временного средства связи с физическим миром. «Вызов» требует психологической и духовной силы, а также соответствующей подготовки. Дело не только в том, что существуют опасности, но и в том, что очень велики возможности. (определение из книги «Современная Магия», Llewellyn Publications, 2010. Пошаговое руководство при работе с реальной Магией, 12 уроков Высшего Магического искусства. Автор Дональд Майкл Крейг).
5.) ИНВОКАЦИЯ («Призыв») — процесс, необходимый при призывании силы, потусторонней сущности или божества. «Призыв» означает — призывание духа, божества или иной сущности во внешнее присутствие, а не в физическое тело или психику Мага (призыв вне души). Как правило дух призывается в магический треугольник, расположенный вне магического круга самого Мага. (определение из книги «Современная Магия», Llewellyn Publications, 2010. Пошаговое руководство при работе с реальной Магией, 12 уроков Высшего Магического искусства. Автор Дональд Майкл Крейг).