Неповторимые.
Гениальные, не побоюсь этого слова.

Знаю их наизусть, давно, с юности...
( ну, за исключением переводных )

Почему именно эти стихи и именно в этот день — не знаю.

Может быть, потому что не люблю этот праздник.
Или не потому.

--------------- -----------------------------------

Дмитрий Кедрин


Бродяга

Есть у каждого бродяги
Сундучок воспоминаний.
Пусть не верует бродяга
И ни в птичий грай, ни в чох,-
Ни на призраки богатства
В тихом обмороке сна, ни
На вино не променяет
Он заветный сундучок.

Там за дружбою слежалой,
Под враждою закоптелой,
Между чувств, что стали трухлой
Связкой высохших грибов,-
Перевязана тесемкой
И в газете пожелтелой,
Как мышонок, притаилась
Неуклюжая любовь.

Если якорь брига выбран,
В кабачке распита брага,
Ставни синие забиты
Навсегда в родном дому,-
Уплывая, всё раздарит
Собутыльникам бродяга,
Только этот желтый сверток
Не покажет никому...

Будет день: в борты, как в щеки,
Оплеухи волн забьют — и
"Все наверх!- засвищет боцман.-
К нам идет девятый вал!"
Перед тем как твердо выйти
В шторм из маленькой каюты,
Развернет бродяга сверток,
Мокрый ворот разорвав.

И когда вода раздавит
В трюме крепкие бочонки,
Он увидит, погружаясь
В атлантическую тьму:
Тонколицая колдунья,
Большеглазая девчонка
С фотографии грошовой
Улыбается ему.


***
Оказалось, я не так уж молод:
Юность отшумела. Жизнь прошла.
До костей пронизывает холод,
Сердце замирает от тепла.

В час пирушки кажется хмельною
Даже рюмка слабого вина,
И коль шутит девушка со мною,
Всё мне вспоминается жена.




Константин Бальмонт


До последнего дня

Быть может, когда ты уйдешь от меня,
Ты будешь ко мне холодней.
Но целую жизнь, до последнего дня,
О друг мой, ты будешь моей.

Я знаю, что новые страсти придут,
С другим ты забудешься вновь.
Но в памяти прежние образы ждут,
И старая тлеет любовь.

И будет мучительно-сладостный миг:
В лучах отлетевшего дня,
С другим заглянувши в бессмертный родник,
Ты вздрогнешь — и вспомнишь меня.


***
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша.
Мое единое отечество —
Моя пустынная душа.

С людьми скучаю до чрезмерности,
Одно и то же вижу в них.
Желаю случая, неверности,
Влюблен в движение и в стих.

О, как люблю, люблю случайности,
Внезапно взятый поцелуй,
И весь восторг — до сладкой крайности,
И стих, в котором пенье струй.



Игорь Северянин


***
Мне плакать хочется о том, чего не будет,
Но что, казалось бы, свободно быть могло...
Мне плакать хочется о невозможном чуде,
В твои, Несбывная, глаза смотря светло...

Мне плакать хочется о празднике вселенском,
Где справедливость облачается в виссон...
Мне плакать хочется о чем-то деревенском,
Таком болезненном, как белый майский сон.

Мне плакать хочется о чем-то многом, многом
Неудержимо, безнадежно, горячо
О нелюбимом, о бесправном, о безногом,
Но большей частью — ни о ком и ни о чем...


***
Любовь – беспричинность. Бессмысленность даже, пожалуй.
Любить ли за что-нибудь? Любится – вот и люблю.
Любовь уподоблена тройке взбешенной и шалой,
Стремящей меня к отплывающему кораблю.

Куда? Ах, не важно. Мне нравятся рейсы без цели.
Цветенье магнолий… Блуждающий, может быть, лед…
Лети, моя тройка, летучей дорогой метели
Туда, где корабль свой волнистый готовит полет!

Топчи, моя тройка, анализ, рассудочность, чинность!
Дымись, кружевным, пенно-пламенным белым огнем!
Зачем? Беззачемно! Мне сердце пьянит беспричинность!
Корабль отплывает куда-то. Я буду на нем!




Александр Блок


***
Я медленно сходил с ума
У двери той, которой жажду.
Весенний день сменяла тьма
И только разжигала жажду.

Я плакал, страстью утомясь,
И стоны заглушал угрюмо.
Уже двоилась, шевелясь,
Безумная, больная дума.

И проникала в тишину
Моей души, уже безумной,
И залила мою весну
Волною черной и бесшумной.

Весенний день сменяла тьма,
Хладело сердце над могилой.
Я медленно сходил с ума,
Я думал холодно о милой.


***
О, нет! не расколдуешь сердца ты
Ни лестию, ни красотой, ни словом.
Я буду для тебя чужим и новым,
Всё призрак, всё мертвец, в лучах мечты.

И ты уйдешь. И некий саван белый
Прижмешь к губам ты, пребывая в снах.
Всё будет сном: что ты хоронишь тело,
Что ты стоишь три ночи в головах.

Упоена красивыми мечтами,
Ты укоризны будешь слать судьбе.
Украсишь ты нежнейшими цветами
Могильный холм, приснившийся тебе.

И тень моя пройдет перед тобою
В девятый день, и в день сороковой —
Неузнанной, красивой, неживою.
Такой ведь ты искала? — Да, такой.

Когда же грусть твою погасит время,
Захочешь жить, сначала робко, ты
Другими снами, сказками не теми...
И ты простой возжаждешь красоты.

И он придет, знакомый, долгожданный,
Тебя будить от неземного сна.
И в мир другой, на миг благоуханный,
Тебя умчит последняя весна.

А я умру, забытый и ненужный,
В тот день, когда придет твой новый друг,
В тот самый миг, когда твой смех жемчужный
Ему расскажет, что прошел недуг.

Забудешь ты мою могилу, имя...
И вдруг — очнешься: пусто; нет огня;
И в этот час, под ласками чужими,
Припомнишь ты и призовешь — меня!

Как исступленно ты протянешь руки
В глухую ночь, о, бедная моя!
Увы! Не долетают жизни звуки
К утешенным весной небытия.

Ты проклянешь, в мученьях невозможных,
Всю жизнь за то, что некого любить!
Но есть ответ в моих стихах тревожных:
Их тайный жар тебе поможет жить.



Иван Бунин


***
Спокойный взор, подобный взору лани,
И всё, что в нём так нежно я любил,
Я до сих пор в печали не забыл,
Но образ твой теперь уже в тумане.

А будут дни — угаснет и печаль,
И засинеет сон воспоминанья,
Где нет уже ни счастья, ни страданья,
А только всепрощающая даль.


***
...Зачем и о чем говорить?
Всю душу, с любовью, с мечтами,
Все сердце стараться раскрыть –
И чем же? — одними словами!

И хоть бы в словах-то людских
Не так уж все было избито!
Значенья не сыщете в них,
Значение их позабыто!

Да и кому рассказать?
При искреннем даже желанье
Никто не сумеет понять
Всю силу чужого страданья!



Леопольд Стафф


Почему

Когда счастье бывает полным,
Почему оно так печалит?
Почему самым ясным полднем
Холодеешь, лучами залит?

Или розами нас венчали,
Зацветавшими в непогоду?
Или радость нужна печали
Для приюта, как соты — меду?

Или, счастье оберегая,
По-девичьи она пуглива
И стоит на песке нагая
У запретной черты прилива?

Почему же от счастья больно,
Где граница печали нашей?..
Свей из терна венок застольный
И спроси у венка и чаши.

«Там, где скрипка — у врат молчанья
И напев уже еле слышен,
Там, где входят июньской ранью
Зерна гибели в завязь вишен,

Там, где слезы свои напрасно
Память ищет, как ветра в поле,
И вернуть их уже не властна,
Улыбается давней боли,

Там, где в небе, зарей согретом,
Смотрит месяц в лицо рассвету,
Там лежит между тьмой и светом
Та граница, которой нету».


Старая площадь

На синие грани зубчатой стеной расколот,
Надтреснутый месяц дробится на замке старом.
Безлюдно и немо. И только часы, как молот,
Гудят, убивая время глухим ударом.

А в доме напротив потемки еще бездонней
И стены крошатся — и, словно во сне печалясь,
Любовь терпеливо ждет на пустом балконе
Влюбленных, которые в жизни не повстречались.

( перевод — А.Гелескул )



Эрнест Даусон


Любовь прошла

Любовь прошла. За ней на путь попятный
Вступить поодиночке нам пора.
О время самой грустной в мире жатвы!
Любовь прошла.
О милая моя, еще вчера -
Но стрелки злы, мгновенья невозвратны;
Как губы холодны твои с утра,
Как взгляд уклончив! Слезы, ласки, клятвы -
Все в прошлом. Славная была пора,
Но наступило время горькой правды:
Любовь прошла.



Даме, которая задавала глупые вопросы


Зачем я печален, Хлоя? Затем, что луна высоко,
И не утоляет жажды разлитое молоко.

Затем ли, что ты прекрасна? Но повод чрезмерно мал,
Ведь кто залучил чечетку, тот журавля не поймал.

Быть может, затем я печален, что холоден этот свет
И мне не найти парома в тот город, где меня нет.

Затем ли, что ал твой ротик, а грудь как айва в цвету?
(Но сумрачен и бесцветен тот край, куда я иду.)

Затем, что увянут, Хлоя, и губки твои, и грудь?
Иду, куда ветер дует, и не печалюсь ничуть.

( перевод — Г. Кружков )

Меня часто спрашивают, как я отношусь к криптовалютам вообще, и к «Биткоин» в частности. Отвечаю: я к ним не отношусь.

А как можно относиться к классической пирамиде, которая неизбежно закончится грандиозным кидаловом?

Знаю, что мне попробуют возразить – биткоины можно менять на обычные, реальные деньги.
Но и «акции» АО «МММ» тоже можно было менять на реальные деньги, и даже с выгодой для себя.
До поры до времени. А потом – ПШИК!

Давайте зададим несколько простых вопросов, а потом попробуем на них ответить.

Вопрос №1: Чем обеспечены криптовалюты?

Ответ: Ничем. Строчками кода, которые не имеют никакой цены, которые нельзя ни съесть, ни одеть, ни заправить в бак автомобиля. В них даже нельзя поиграть.

Любая традиционная валюта обеспечена золотом, серебром, мультиметаллическим стандартом, есть варианты обеспечения в энергоединицах. В Советском Союзе было написано «Всем достоянием СССР», то есть физическими активами. Доллар хотя бы обеспечен «обязательствами Госказначейства США», то есть государственными гарантиями. А чем обеспечены криптовалюты? Только верой людей, что их (пока) можно обменять на другие валюты. Всё.

Вопрос №2: Количество биткоинов постоянно растёт со стабильной скоростью. При этом товарная масса, равно как и денежная масса других валют, не растут с этой же скоростью. Что это означает?

Ответ: Правильно, это означает инфляцию. Постепенное обесценивание биткоинов, потому что их становится всё больше.

Вопрос №3: Каким образом «производство» биткоинов привязано к реальной экономике и стимулирует её?

Ответ: Никаким. Функция нормальных денег обеспечивать эквивалентный обмен товарами в экономике. При этом «денежная масса=товарная масса», а если возникают перекосы в ту или иную сторону, то это вызывает инфляцию/дефляцию. Биткоины и прочие криптовалюты – это «вещь в себе», никак не связанная с реальной экономикой.


Косвенно, через биткоины (пока их продолжают менять) происходит и инфляция других валют, на которые их меняют.

Я уже молчу о том, что биткоины и прочие криптовалюты из-за их анонимности просто обожают наркоторговцы, террористы и прочие преступники.

Ещё одна штука, которая раздражает лично меня в криптовалютах – это наличие так называемых «ферм», которые «майнят» (добывают) криптовалюту.

Что такое «ферма»?
Это мощный компьютер, на который ставят несколько не менее мощных видеокарт, вычислительные мощности которых используются для вычисления кода криптовалюты, то есть для «майна».
За несколько месяцев интенсивного использования фермы сжирается куча электричества, а сам компьютер убивается в хлам.

То есть для получения куска бесполезного кода уничтожаются ценные ресурсы. Колтан, между прочим, не восстанавливается. И в борьбе за колтановую руду в Конго гибнут вполне реальные люди.

Лучше бы эти «майнеры» уголь киркой добывали.

Вывод: криптовалюты – это пирамиды, кидалово.
Причём это зло хуже, чем то же «МММ», потому что в «МММ» хотя бы не было спонсирования терроризма и не гробилась масса высокотехнологичной техники.

Лучше бы эти распределённые вычисления использовались для расчёта формулы лекарства против рака (такие проекты есть), поиска сверхбольших простых чисел, астрономических вычислений и других ПОЛЕЗНЫХ действий.

Но если вы не согласны со мной и готовы рисковать своими деньгами ради сомнительного удовольствия участия в азартной пирамиде, обречённой на обрушение – участвуйте в этом безумии.
Я уже давно не удивляюсь бесконечности человеческой глупости.


Александр Роджерс, специально для News Front

https://news-front.info/2017/08/18/aleksa...

В интернете есть громадное количество сайтов о поэзии, где обретаются легионы поэтов: мастеров, хороших ремесленников, любителей, графоманов, вообще непонятно кого...

Этим материалом я открываю цикл заметок об одном из многочисленных сайтов поэзии — Поэмбуке.
https://poembook.ru/
Говорить буду о тех, кто обратил на себя внимание талантом, рифмой, нервом, нестандартом.


Итак — anshe
------------------------------


Застрели же меня

Застрели же меня предпоследним патроном, осень,
возле входа в метро, у подъезда, в автомобиле.
От его хрипотцы на планетах сместились оси,
океаны по пояс Вселенную затопили.

Развеваются прахом останки щербатых листьев,
Бело-лунное солнце вычерпывает лимиты.
Застрели же, не мешкай, иначе она продлится —
эта серая жизнь, в коей воду мы носим ситом…

Без него я невольно слепну, мой мир не светел —
два бельма, словно линзы намазаны кашей манной.
С ним познали мы радость такую — как будто дети
неожиданно деньги нашли в потайных карманах…

Лето било волной нам в спины, ломало ребра,
Мы в минуты срастались счастливцами воедино.
И рассвет был горчично-пряным, и Бог был добрым,
А теперь я брожу разорванной половиной…

Город стал черным вороном – пасмурен, зол и скучен,
Новостройки в нём недостройками умирают.
Застрели предпоследним, последний оставь на случай,
если он, точно так же, ослепший стоит у края…




Монолог на снегу

Минус тридцать – к теплу, – только у нас на севере,
покрываются льдом и провода, и серверы.

Небо тонет в сугробах, сугроб превращая в облако,
и в глазах не снежинки, а битые стёкла, как

растворённая грань, молоко, на холсте пролитое –
горизонт заслонен многолетними монолитами.

Небеса по ночам надевают рубаху чёрную
в мелкий звёздный горох, и ложатся на склоны горные.

Обостряются чувства, и становятся даже дальние
люди близкими, и крадутся мысли о мироздании.

Здесь, на стыке небесного дна и владений Господа,
пожирает голодной крысой меня вопрос: куда

мы все катимся с этим зверским греховным голодом?
И становится холодно… Холодно, очень холодно…

А вдали самолёт рассекает рубаху звёздную,
и теплеет в висках… Вдруг в нём ты… Вдруг в нём ты. А поздно ведь.

Слишком поздно воздушному судну хвостом поблёскивать.
Я одна не замёрзну и выживу – я вынослива!

Я смеюсь этим мыслям. Но, милый мой, мне до смеха ли?
В ледяном саркофаге со снежными барельефами…




Письма, найденные в стене


Я недавно купила дом, глушь, заброшенный лабиринт.
Ночью издали глянь – так в нём, будто вечно свеча горит.

Говорили, здесь раньше жил музыкант и художник, но
молчалив, не любил чужих, по ночам открывал окно.

Тишина содрогалась вмиг, где-то в клавишах утонув,
так играл молодой старик, от любви потерявший ум.

Это было лет сто назад, говорят, и сейчас порой,
если близко к земле гроза, в доме том человечий вой.

В жилы страх нагонял, кто мог: от соседей и до бродяг –
обходи, мол, за сто дорог – это проклятый особняк.

Знаю, стены хранят слова, помнят тени, имеют нить
с давним прошлым… «Вот я! Жива! И хочу с вами говорить!»

Прислоняю ладони к ним, будто вслушиваюсь в ответ,
стены шепчут: «Поговорим...» – и выводят меня на свет.

Пол скрипит. Пробегает мышь. Стены манят шуршаньем в зал.
Из разрушенных фресок лишь уцелели её глаза.

Провожу по осколкам губ, по кусочкам былой щеки,
знаю – это она, и тут есть разгадки, они близки.

Ветер дарит подсказки мне, возвращая к её лицу…
Письма, найденные в стене, адресованы мертвецу…

Мелкий почерк, но всё ж курсив. Снизу фото – дагерротип.
Боже, как же он был красив, хоть и сед… Музыкант, прости.

Письма спали столетним сном. Ветер в стенах шумит – держись.
Я читаю его письмо и вторгаюсь в чужую жизнь…


Письма. Воспоминания

***

Бог тебя даровал весной, на губах ликовал апрель.
Так мила – не хватало нот. Обезумевший менестрель,

я забыл, что пришёл писать твой портрет, и хотелось петь.
Проходимец, не вхожий в знать, я тебя не оставлю впредь.

…Белой шёлковой простынёй прикрывала стыдливо грудь.
Выводил я твой облик днём, а ночами не мог уснуть.

Ежечасно бросало в жар, я отныне, Катрин, твой раб.
Просыпался в поту, дрожал: снова снился изгиб бедра

и пронзительный взгляд с холста, созывающий в дом химер, –
как чувствителен, лишь представь, оголённый тобою нерв.

Я такого влеченья тел не испытывал отродясь.
А туман за окном белел, падал пенкой молочной в грязь.

***

Ты сегодня была моей, жизнь делилась напополам.
Ты послала своих друзей и прислугу ко всем чертям.

***

Дождь. Деревья роняли в пруд и на землю остатки гнёзд.
«Знаешь, я без тебя умру. И, по-моему, всё всерьез, –

и добавила: – Сочтены дни мои. Ухожу. Прощай.
Помни, милый, мы все равны под полою Его плаща».

***

Без тебя что ни день, то боль: кость напильником точит бес,
разговоры с самим собой, стены серые в цвет небес.

***

Ты ворвалась бледна, как мел. Вся моя, с головы до ног.
Наш ноябрь уже чернел… Ты смеялась, пила вино.

«Остаётся недолго нам…» – прошептала, и смех твой стих…
Я тобою украшу храм и оставлю среди святых.

***

Через месяц Господня трость на снегу рисовала крест.
Мне кричали: «Незваный гость, убирайся из этих мест!»

(Конец писем)

***

Мне казалось, сам дом просил: «Всё расставь по своим местам!»
Я пошла, чтоб набраться сил, помолиться в ближайший храм.

Свечи таяли, люд, молясь, что-то пробовал рассказать,
из-под ног уплыла земля – у иконы её глаза.

Грани рушились у основ. Я узнала её черты,
осознала значенье слов «я оставлю среди святых».

Воздух вязок у алтаря, продолжает в глазах темнеть.
Пред иконой дотла горят письма, найденные в стене.

Отпускает из плена страх, ухмыляется Божий сын,
со спасителем на руках не Мария – его Катрин.

--------------------------------



Половинкина Татьяна


***
Всё верней я примечаю осень
Мнимой бездревесности московской,
Где грачей ансамбль сиплоголосый,
Где студёный ковшик звёзд расплёскан.

Словно жалость, росы после ночи.
Росточь сердца хочет заполненья,
И внимательней и одиноче
Зоркой осени глаза оленьи.

Росчерк ветра явственно-небросок.
Но ревнивой не избыть тревоги:
Кто-то шепчет из-под гулких досок
И гремит жестянкой у дороги.

Это памяти трамвай последний —
Козлорогий, плавный, как громада,
Будто Фавн, уводит в мир осенний
Дней моих скудеющее стадо.



***
В осенней скорби дымное подолье,
Не миновать зимы узорных уз.
Уже, врасплох застигнутая хворью,
Я ей взята надёжно на прикус.

Сникают изветшалых листьев кипы,
И высь строга, как скол совиных скул.
Там поездов затравленные хрипы
И над стрехой ветров хоральный гул.

Под рубищем тумана стынут сопки,
И рощи тлеют грудами тряпья.
Сквозь лязг флюгарки, жалостный и знобкий,
Утешной грусти исполняюсь я.

Как гостья, прихожу на светоч скудный,
Где в необжитом сумрачном дому
Чужая тень ликует и тоскует,
К запястью приникает моему.



***
Надломилась тоска певуче,
Изогнулась в скрипичный ключ.
Грудь к груди громоздятся тучи
И единственный душат луч.

На сужающемся закате
Как погром – тополиный пух.
Ты сказал: «Поиграли – хватит»,
Я руками замкнула слух.

Лакированным клапом* хлопнул
Гром жестокой моей беды.
И упал в тополиный хлопок
Первый такт дождевой воды.
_________________
*клап – (у пианино) откидная крышка, закрывающая клавиатуру

----------------------------------------



Скачко Елена


Лида и Альцгеймер

Лида носила пальто на вырост и полустёртые сапоги.
Мама, конечно, бы возмутилась:
«Лидка, — спросила б, – ты из тайги?»
Мама в любой разбиралась теме: в покере, в моде, в любви – гуру!
Только несносный старик Альцгеймер спутал все карты, сломав игру…
Мама врастала в постель и кресло. Путала даты и города.
То представляла себя невестой, то удивлялась: «Стара я, да?»
Плакала от напускной обиды и хохотала порой до слез.
Как-то с утра не узнала Лиду – тускло смотрела как будто сквозь…
Лида проплакала две недели, выслушав молча вердикт врача.
Ныл позвоночник, пальцы немели…
Тяжко ведь землю одной вращать.
Каша овсяная, сок морковный, капли, массажи, обход аптек…
Как-то заметила, что любовник не приходил уже целый век.
В комнате мятно пахло больницей. Кто это выдержит?
Не боец –
Был этот вёрткий сторонник блица, тонкий и звонкий, как ля диез…
Лида привыкла. Читала Гейне, Пушкина, Бёрнса, Толстого вслух —
Слушали мама и друг Альцгеймер, вот и компания больше двух…
Было на вырост – теперь болталось – старое, выцветшее пальто.
Взгляды соседей – сплошная жалость:
«Может, зайдешь к нам? – Да нет, потом…»
«Маму в приют бы – ей все равно ведь.
Вышла бы замуж, ты молода…»
Лида молчала, сводила брови.
И не здоровалась больше. Да.
Мама вернулась в утробный возраст, словно взбесившийся циферблат
Перемотал всё.
На дыры мозга мир не придумал пока заплат.
…Лиду сломала тоска, не бремя.
Похоронили в медовый Спас.
Мама не выла.
Старик Альцгеймер не отпустил и на этот раз…



Нелюбимый

Нелюбимый, послушай…
Ты нужен мне, словно в засуху долгий дождь.
Знаю точно, что ты на любой войне в адъютанты мои пойдёшь.
Будешь напрочь стоять, как стальной заслон,
– на беду свою, не корысть.
Без раздумий нарушишь любой закон и убьешь,
мне спасая жизнь.

Нелюбимый, послушай…
Прости меня. Не кривлю я душой, не вру.
Мне хотелось бы цепко тебя обнять до бессилия ломких рук.
Мне хотелось бы тенью в тебя врасти, отпечататься в каждом дне,
Раствориться, рассеяться, оплести шелковистой петлей кашне…

Я хотела бы сбить гормональный фон,
перестроить сердечный ритм.
Это ты ведь спасал меня, /а не он/ словно гуси – горящий Рим.
Это ты ко мне шел через сто дверей, замурованных на века,
Это ты не противился умереть, хоть и цель-то не велика…

Я хотела бы влезть в свой беспечный мозг
и исправить системный сбой.
Без проекта построить надежный мост и пойти по нему с тобой…
Авокадо растила бы на окне и узорчатый базилик,
И варенье томила бы на вине изо всяких малин-брусник…

Нелюбимый, послушай…
Тебе пора перестать бы меня любить –
Я ругаюсь, как девка, не ем с утра, не умею наладить быт…
У меня на окне не цветёт герань, не хватает в шкафу кастрюль.
Я курю иногда в чумовую рань и теряю ключи и пульт…

А еще я бегу, как диванный йорк, за огромным безродным псом
/разорвав и ошейник, и поводок/– через лужи, пустырь, песок…
Принимаю на веру его игру.
И ломаю себя, как грош.

Нелюбимый, иди...
Только я умру, если завтра ты не придёшь.



Слышишь, мама?

Я сломалась, мам, так уж вышло...
Ты учила меня иначе:
Там, где низко, — взметнуться выше,
Там, где серо, — покрасить ярче.

Если грустно — держать улыбку,
Если радостно — веселиться...
Иногда промолчать как рыбка,
А порой заклевать орлицей...

Не служить никогда в придворных,
Даже если за это платят...
На войну выходить не в форме -
Только в модном нарядном платье....

Ты учила меня быть гибкой,
Словно ивовый тонкий прутик —
В ураганах они не гибнут,
На дрова их никто не рубит...

Я сломалась, мам, как игрушка,
Запаршивела, как дворняга...
Продырявилась, словно кружка,
Побывавшая в передрягах....

Вагонеткой слетела с рельсов,
А до станции верст под триста...
И с безумием погорельца
Я качусь по прямой без смысла...

Разболелось, мам, что-то горло
От несказанных слов, наверно...
Может, зря я молчала гордо,
И узлом заплетала нервы?

Я сломалась, мам, это правда,
Вместо мыслей — сплошная ересь...
Только это сегодня.
Завтра
Я взлечу еще выше. Веришь?

Пахнет воском. Фитиль горящий
Разрезает прохладу храма...
Ты хотя бы во снах почаще
Приходи ко мне, слышишь, мама...

1. Амфибрахий — это:

1 балл
порода земноводных ящериц
2 балла
название одной из костей черепа
3 балла
трехсложный стихотворный размер с ударением на втором слоге /"не ветер бушует над бором"/


2. Анапест — это:
1 балл
архитектурное украшение колонны
2 балла
дефект речи
3 балла
трехсложный стихотворный размер с ударением на третьем слоге /"на заре ты ее не буди"/



3. Белый стих — это:
1 балл
смерть монархиста
2 балла
алкогольная интоксикация
3 балла
стих без рифм



4. Аллитерация -это:
1 балл
порода аквариумных рыбок
2 балла
преждевременное выпадение волос
3 балла
повторение однородных согласных, придающее стиху особую выразительность /"ШурШа Шелками и туманами"/



5. Хорей — это:
1 балл
персонаж древнегреческой трагедии
2 балла
нервное заболевание
3 балла
двухсложный стихотворный размер с ударением на первом слоге /"буря мглою небо кроет"/



6. Цезура — это:
1 балл
выстриженная лысина у монаха-францисканца
2 балла
мармелад из лимонных корочек
3 балла
постоянный словораздел в строке стиха, сопровождаемый интонационной паузой /"Слышу умолкнувший звук || божественной эллинской речи Старца великого тень || чую смущенной душой"/



7. Эпиталама — это:
1 балл
кривая биотоков мозга
2 балла
парадная шапка епископа
3 балла
стихотворение или песня в честь свадьбы



8. Мадригал — это:
1 балл
лекарственное растение семейства пасленовых
2 балла
порода человекообразных обезьян
3 балла
поэтическое произведение любовно-восхваляющего содержания



9. Дактиль — это:
1 балл
отпечаток пальца преступника
2 балла
доисторический летающий ящер
3 балла
трехсложный стихотворный размер с ударением на первом слоге /"Жаркое лето, страда деревенская"/



10. Пеон — это:
1 балл
декоративное садовое растение
2 балла
батрак на фазенде /латиноамер./
3 балла
четырехсложный стихотворный размер /"Элегантная коляска в электрическом биеньи эластично шелестела по шоссейному песку"/



11. Ямб — это:
1 балл
кружочек вокруг головы у святых
2 балла
круглая шкала с делениями
3 балла
двухсложный стихотворный размер с ударением на втором слоге /"Волчица ты, тебя я презираю"/



12. Оксюморон — это:
1 балл
головной убор народов Крайнего Севера
2 балла
мифическая вещая птица
3 балла
сочетание противоположных по значению слов /живой труп, горячий снег/



13. Верлибр — это:
1 балл
деталь фрезеровального станка
2 балла
месяц французского республиканского календаря
3 балла
нерифмованные стихи без определенного размера



Результаты:


От 0 до 12 баллов.

Вам чужда эта сухая материя и мелочные подсчеты. Вы мыслите образно и эмоционально. Возможно, это поможет Вам писать великолепные самобытные стихи!


От 13 до 26 баллов.

В теории стихосложения Вы полный ноль. Ваше восприятие поэзии свежо и не обременено интеллектом. Возможно, это поможет Вам писать изумительные стихи!


От 27 до 39 баллов.

Ваши познания в теории литературы близки к совершенству. Возможно, солидный багаж знаний и опыт великих предшественников поможет Вам писать замечательные стихи!


Свыше 39 баллов.

Вы страстная, увлекающаяся натура! Такой человек просто не может не творить гениальные стихи!

В двух датских зоопарках заявили, что принимают от местных жителей домашних животных, которые потом пойдут на корм хищникам.
Объявления о том, что зоопарки «с радостью примут ненужных домашних питомцев» появились в Копенгагенском и Гивскудском зоопарках, сообщил датский телеканал TV2.

Одна из сотрудниц зоопарка уточнила, что от посетителей ждут не домашних кошек и собак (подчеркивается, что скармливать их хищникам было бы неэтично), а «ненужных маленьких животных, например морских свинок и кроликов».
Именно они могли бы стать естественной добычей для львов, тигров и волков, объясняют зоологи.

Анна-Софи Эллер, сотрудница зоопарка: «Хорошо, когда у животных разнообразное питание, а не всегда лошадь или корова. Плюс мех весело жевать, а внутренние органы для них очень полезны».

В Гивскудском зоопарке отметили, что наградой за такое «пожертвование» в некоторых случаях может стать наблюдение за кормлением.

За тем, как волк разрывает на части домашнего любимца, могут наблюдать даже дети.

Перед этим шоу родителей просят рассказать ребенку легенду о «кроличьем рае».
«Когда люди приносят сюда своих кроликов, это для того, чтобы их убили. Мы не пытаемся скрыть это от детей», — заявил директор зоопарка Ричард Остербалле.

В датском зоопарке на глазах у детей снова расчленили льва.
Ранее Копенгагенский зоопарк «прославился» историей с умерщвлением на глазах у детей жирафа Мариуса, тушу которого впоследствии разделали и скормили львам.
А в зоопарке датского города Оденсе на глазах у посетителей однажды устроили шоу, во время которого показали вскрытие туши льва.