заблуждение. попадание в сборник лучшее за год — это попадание одного отдельного взятого рассказа: написал хороший рассказ, попал в книгу, — а не автора по совокупности заслуг.
И те авторы, которые сейчас забыты и больше не пишут, могли уже просто-напросто умереть. А забытость автора не говорит о его никчемности.
Если предыдущим номером «Стрипбургера» я был разочарован – слишком много иллюстраций и слишком мало комиксов, — то этот, номер 54, посвященный бразильским авторам, привел меня в восторг.
В номере журнала есть интервью с одним из бразильских художников Марсело Де Салето. В этом интервью Салето жалуется, что комиксы в Бразилии никто всерьез не воспринимает. Художников не публикуют, потому что нет издательств, читатели не читают, потому что комиксов нет и узнать о них негде, издатели слышать не хотят о комиксах, делая единственное исключение для иллюстрированных книг для детей. Хочешь рисовать комиксы и печататься – делай комиксы для детей. Подобная ситуация напомнила о ситуации в России, один в один похожей на бразильскую. Если делаешь комиксы, сразу ищи возможность публиковаться на Западе, на родине кроме насмешек ничего не получишь.
Салето также в интервью замечает, что комиксы в Бразилии, сделанные для взрослой аудитории, имеют социальный подтекст. Его собственный стрип в этом номере – одна из самых сильных историй здесь. В основе работы Де Салето лежит рассказ о девушке, у которой пропал ее мобильный телефон. На считанных страницах художник рассказывает нам о социальной жизни Бразилии больше, чем мы могли бы узнать из статьи из Википедии или часовой сводки новостей. Неприглядные дома, зарешеченные окна, открытые пространства, темные электрички, ковбойские шляпы, мелкие преступники – автор не акцентирует на этом внимание, читатель сам замечает элементы городской жизни. У Салето лиричный черно-белый арт. Чередуя на панелях людей и элементы пейзажа, автор показывает неразрывную связь между внутренним миром человека и тем местом, где он живет. Открытый финал комикса не содержит сурового приговора бразильскому обществу, оставляя надежду на лучшее.
Аллан Сибер, тоже из Бразилии, в своей работе куда менее серьезен. Герои его стрипа «Sorry, Olivia» — семейная пара, нарисованная в виде котов. У мужа проблемы с алкоголем и тяжелый характер, жене надоело это терпеть. Жестокий двухстраничный комикс «Car-Boy’s Family» представил Макс Андерссон из Швеции. Детская жестокость обретает порой причудливые формы, и это удачно изобразил Андерссон.
В работах Рафаэля Сики полно маргиналов. Люди в его комиксах уродливы, жалки, полны отчаяния. Сика часто закольцовывает нарратив в своих коротких стрипах, тем самым говоря: от своей природы никуда не деться. В комиксах Лауры Тексейры останавливается время. Художник обходится без сюжета, но ее арт и есть сюжет. Тексейра ловит не мгновение, но то, что происходит между мгновениями.
Арт Матеуша Асиоли в его комиксе «Prick», кажется, берет свое начало в Северной Америке, но история чисто бразильская, с элементами магического реализма. Работа Асиоли тоже о мгновении, о том, что мгновение почти не живет, а сразу умирает, и его невозможно запечатлеть.
Оказывается, Бразилия полна отличных авторов комиксов, и «Stripburger» проделал большую работу, чтобы донести до читателя лучшие работы латиноамериканских художников.
Этот небольшой комикс – научно-фантастическая история о человеке, который превратился в акулу. Начало книги вполне в духе рассказов о монстрах и поворотах не туда с обязательным палп-элементом: мужчина по имени Шон Керр совсем не хочет ехать на рыбалку, но по настоянию подруги все-таки снаряжает лодку, и вот они втроем (третий отец подруги) уже в лодке плывут в поисках хорошего клева. Но предчувствия не обманывают Шона, начинается сильнейший шторм, лодка тонет. Подруга и ее отец выкарабкиваются на берег, а Шона заглатывает акула, в которую ударяет молния. Поборовшись за свою жизнь уже внутри акульего желудка, Шон успокаивается. Когда он приходит в себя, то обнаруживает, что он жив и может дышать под водой. В компаньоны ему сразу набивается креветка по прозвищу Шримпер. Шон же из-за созвучия получает прозвище Шаркер.
Но Шаркер еще не знает, кем он стал, а время, прошедшее после трансформации, вылилось не в пару часов отключки, а в целых четыре года.
Такая история поначалу кажется малооригинальной, потом бредовой, но из-за сочетания олдскульных элементов хоррора и черной комедии комикс читается как оммаж старой доброй фантастике с не очевидным финалом. «Sharker, The Forgotten» — в первую очередь история о человеке, переставшем быть собой и не знающим, что теперь делать.
Черно-белый арт Сэма Спины органично смотрится с рассказанной историей, получается, как будто смотришь серию старого черно-белого сериала. Единственное, что кажется занудным, — это добавление в попутчики к Шаркеру говорящей креветки. Глубины отношений между друзьями по несчастью не наблюдается, юмор у креветки плоский, так что без креветки можно было обойтись.
У Сэма Спины пробивается собственный голос. Было бы интересно посмотреть, на что он способен в более крупной форме.
«Solipsistic Pop» — это антология британских комиксов, выходящая два раза в год. Темой этого номера стали чудеса. Чудес здесь и вправду хватает. Часть работ номера выполнена для более юных читателей, часть для более старшего возраста, но даже те комиксы, которые вроде бы совсем детские по стилистике и по арту, придутся по вкусу любителям комиксов всех возрастов.
Первое, что бросается в глаза, когда начинаешь листать «Solipsistic Pop», это красочность книги. Здесь нет черно-белых работ, а среди всех цветов преобладает красный. Уже одна только насыщенность красным ошеломляет и подготавливает к вороху чудес.
«A Joke» Тома Смита сопровождается стихотворным текстом. Стихи здесь как закадровый текст к сюрреалистической истории: юноша заходит выпить в бар, а там его встречают животные. Читатель заранее знает, что вся история шутка, но вот юноше об этом еще только предстоит узнать. Дэррил Каннингем представлен в книге тремя одностраничными историями, в каждой из которой он эксплуатирует один и тот же прием: главный герой, описать которого проще двумя словами «неведома зверушка», находит применение нематериальным объектам на рисунке, делая их материальными. Зверушка использует облака и так называемые пузыри со словами и мыслями. Комиксы Каннингема очень просто нарисованы, очень смешны, но помимо шуток в них есть еще неподдельные чувства грусти, радости и одиночества.
«The Torturer’s Garden» Роба Дэвиса куда более изощренно выполнен. Дэвис экспериментирует с рамками панелей, чередует черный юмор с жестокостью, а в финале использует постмодернистскую уловку. Филиппа Райс в своей «Interdimensional Treehouse Party» использует самые необычные художественные средства. Два скучающих героя, как и все остальное в этом комиксе, не просто нарисованы, а вырезаны из бумаги, тем самым у Райс получилось нечто среднее между анимационным фильмом и традиционным комиксом. Это, с одной стороны, сужает художественные возможности (слишком много статики), с другой – наоборот их расширяет. По крайней мере, читать это очень весело.
Октавия Рэйт в «Molly vs. The Wondertaker» соединила в своей короткой работе два стиля: обычную реалистичную манеру с трехмерной при описании чудовища, Похитителя чудес. В художественное повествование о скучающей девочке автор также вставила псевдодокументальный рассказ о чудовище. Художественная часть смотрится более органично, но вся история вместе доставляет удовольствие. Эндрю Во в своем «Teething Problems» использует минимальное количество слов, но картинкой передает тонкой юмор истории. В центре комикса – отношения между страдающим из-за чрезмерной любви к хозяину роботом и человеком. История полна гэгов, у нее очень смешная концовка, а автор доносит до читателя одну простую истину: мы в ответственности за тех, кого мы приручили, даже если это робот.
«The Elephant of Surprise» Фаза Чаддэри словно проиллюстрированный рассказ Эдгара По с элементами «weird». Арт Чаддери полон темных красок, деталей, в нем нет ничего, что позволило бы отнести автора к инди-авторам. А вот «Sardines» Бекки Барникоут выполнен в инди-манере, по стилю напоминая Роберта Крамба и ко. Это история о безразличии, где что ни панель, то мерзость. Очень сильная работа.
«Magic and the Man» Кристины Бачински – двухстраничный комикс, сделанный в зеркальной манере: на одной странице мы видим мага дома, а на другой – на работе. Смешная история, с безупречным дизайном. «The Haunted Barb House» Марка Оливера – замечательный пример того, как нужно рисовать сюрреалистическую историю. Автор мало того, что придумал странный мир, наполненный странными персонажами, он еще и добавил несколько стилистических изюминок: например, ответы одного из двух героев комикса появляются не в облачке, как это принято, а прямо на лице, делая человека безликим. «The Egg» Люка Персона – еще одна странная история о мальчике и девочке. Сила Персона, в первую очередь, в его арте: картинка очень реалистичная и в то же время есть в ней что-то мечтательное.
Я был не очень впечатлен историей в «Fruits Delamer» В. Дж. Кадвелла, но его художественный стиль завораживает. Автор вроде бы допускает небрежности при заливке и работе с цветом, но это работает на картинку: арт кажется выцветшим, линии огрубляются, и картинка начинает соответствовать истории, которой уже несколько сот лет.
«Solipsistic Pop» — это 80 страниц непрерывного удовольствия. Чудес здесь хватит и для годовалого ребенка, и для столетнего старика.
C первых же страниц комикса становится ясно: перед нами что-то масштабное. О грандиозности размаха автора говорит уже хотя бы увеличенный формат книги и панели на полстраницы. Выбор в пользу увеличенного формата позволяет автору рисовать гигантские полотна, а читателю дает возможность внимательнее исследовать содержание страницы.
«Death-Day» — это такой чистый сай-фай, где непонятно, то ли это мир будущего, то ли другая планета, то ли параллельная вселенная, то ли все сразу, ведь одно не отменяет другого. Уже в прологе (а всего в книге помимо пролога четыре главы — «эпизода») мы видим гигантское поле битвы, где к атаке готовятся армия людей и армия орбов, шестипалых чудовищ, кажется, тупых, но берущих числом. Каждый эпизод представляет собой отдельную сюжетную линию, но ближе к концу книги пересечения между подсюжетами станут ясны.
В первом эпизоде, при всей его вроде бы масштабности, действие в основном сосредоточено в штабе офицеров земли, которые командуют земной армией, выполняя указания Матери-0, компьютерного разума. Попытки офицеров разными способами остановить наступление орбов ни к чему не ведут, армия Земли терпит поражение.
Во втором эпизоде, центральном в книге, главным героем становится киборг, однорукий, покрытый шрамами, с расстройством психики. Он становится новым капитаном для отряда из шести бойцов, чей предыдущий капитан погиб при странных обстоятельствах. Новый капитан не очень-то церемонится с солдатами, приказывая им забыть свои имена, а вместо них присвоив солдатам позывные, начиная от X-1 до X-6. Под руководством безумного киборга отряд охотится на черного орба. В третьем эпизоде их приключения продолжаются, а в четвертом мы снова переносимся на несколько лет назад, к битве между людьми и орбами.
Художественный стиль Сэма Хити в одних эпизодах становится главным оружием автора, в других – главным недостатком. В масштабных сценах сражений, когда на крупных панелях мы смотрим на многолюдные схватки людей и монстров, когда сцены потрясают своим величием, а воюющие так смешиваются между собой, что порой трудно понять, кто есть кто в этой битве, выполненный краской в черно-белом, вязком, стиле арт Хити играет ему на руку. Мы глазами зарываемся в битву, несколько минут рассматривая каждую панель. Такой стиль делает мир объемным. Такому миру не нужен цвет, он сам по себе тускл, это мир смерти, войн; мир мужчин. Если здесь и показываются крупно лица, то они либо искривлены болью, либо жаждой смерти.
Но в других эпизодах, где на панели считанное количество персонажей, где нет особого действия, такой объемный стиль порой мешает сосредоточиться на моменте. Арт как бы размывает отдельный эпизод, так что не всегда даже понятно, что нарисовано на панели. Это же, например, мешает во втором и третьем эпизоде ближе познакомиться с членами военного отряда: один солдат порой слишком похож на другого.
«Death-Day» — очень многослойная работа, где акцент сделан на мир, а не на какого-то героя в отдельности. Хити явно припрятал несколько котов в мешке для последующих книг серии, но уже первая книга говорит нам о размахе творения.
облако тэгов
