Наверняка каждый фантлабовец знает двухтомный словарь «Мифы народов мира», изданный в предпоследний год существования советской власти. Стараниями главного редактора (получившего государственную премию) это издание получилось настолько удачно сделано, что по сию пору остаётся популярным во всех городах России. Имя главного редактора – Сергей Сергеевич Аверинцев.

Ещё один «человек-оркестр» от науки. Начинал Аверинцев как филолог-классик (диссертация по жанровой характеристике Плутарха, школа Радцига), однако он никогда не оставался в рамках литературоведения как такового – он всегда работал над расширением своего кругозора и выработкой междисциплинарных подходов к истории культуры. Особенно, с юных лет, Аверинцева занимали проблемы истории раннего христианства, того, каким оно было задолго до разделения церквей, его развития в раннее средневековье. Знание античной литературы и философии, понимание их внутренней эстетики давало учёному огромный простор для изучения раннего христианства, ведь он понимал, что новая европейская цивилизация унаследовала от древности.

В 70-е годы Аверинцев плотно занялся проблемой рецепции античности в Средневековье. В отличие от своего друга Арона Гуревича, который считал основой европейской цивилизации преимущественно варварский компонент, германский, он продвигал идею глубокого переплетения античных и христианских традиций в культуре. Его труд вылился в большую и проработанную статью «Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к средневековью», вышедшей в 1976 году в сборнике «Из истории культуры средних веков и Возрождения». Здесь он разбирал, каким образом остатки античной римской культуры, в особенности – культуры письменной – находили своё место в эпоху раннего средневековья. К этой же проблеме Аверинцев возвращался не раз, опубликовав ещё несколько статей по развитию латинской литературы. Однако с Византией вопрос был совершенно особый. В 1979 году он защитил докторскую диссертацию по филологии, посвящённую как раз рецепции античности в Византии, основываясь на тексте, который за пару лет до этого вышел под заглавием «Поэтика ранневизантийской литературы».

Вряд ли кто-нибудь будет спорить с тем, что культурное наследие Греции больше, чем римское. Несмотря на все колебания внутри Восточной Империи, гонения на язычников и крушение старых школ, античная философия и литература оставила огромный, можно сказать – определяющий след в византийском христианстве. Вот и Сергей Сергеевич взялся распутывать, каким же образом был совершен переход от античных традиций к средневековым. Не стоит забывать, что он – филолог с классическим образованием, поэтому индикатором перехода для него является литература, написанная на греческом языке в первые века существования Византии.

Над христианским грекоязычным богословием нависала исполинская тень античной эстетики, и они переплелись куда теснее, чем даже римское наследие – на Западе. Начиная от литературных приёмов, и заканчивая поэтической символикой – всё это в той или иной мере нашло своё отражение в византийской литературе. Конечно, несмотря на это литературное единство, между старой греческой философией и новой христианской традицией существовала и глубокая пропасть – в самом отношении к жизни, к миру, к тому, как они осознают свою судьбу. Именно поэтому ранневизантийская литература и философские трактаты зачастую сложны и запутанны – две во многом противоположные традиции, классическая греческая и ближневосточная христианская на этих страницах вступают во внутренний конфликт, оставаясь, по мнению автора, единым целым. Аверинцев даже отвергает характеристику Юлиана Апостата как «последнего эллина» — по мнению автора, даже в мировоззрении этого крайне любопытного правителя смешались неразделимо античная и христианская традиции.

Конечно, анализ самих по себе текстов вызывает определённые сложности – мне, историку по образованию, достаточно сложно вникнуть в исследование поэтики и эстетики текстов древности – всё таки это инструментарий скорее филологический. Однако Аверинцев далёк от того, чтобы ограничиться чисто филологическими методами. Он вторгается на поле философии, тщательно анализируя те направления мысли, которые развивались в Византии IV-VII вв., с одной стороны питаемые мощным движением неоплатоников, с другой – попадающей под сильное влияние патристики. Несмотря на то, что Аверинцев прежде всего аппелирует к византийской мысли, он даёт и более широкое видение византийской цивилизации, на этот раз – с точки зрения историка. Сергей Сергеевич предпочитает не говорить о Византии до арабского нашествия как об эпохе становления феодализма или разложения рабовладельческой формации – вопросы марксистской терминологии его волнуют меньше всего. Он смотрит на византийский многосоставной социум именно через призму культуры, и видит там некий длинный переходный период переформирования всего общества, в том числе – и с точки зрения ментальных процессов (речь идёт не о всём народе, а о тех, кто сохранял и приумноживал культурные ценности).

На сайте «Озон» эта книга отмечена маркером «выбор покупателей». Это озадачивает. В конце концов, «Поэтика ранневизантийской литературы» — очень специфическая вещь, рассчитанная не на рядового читателя, а на того, кто имеет хотя бы сметное представление об античной философии и литературе, о патристической христианской традиции Византии, весьма сильно отличающейся от русской православной. Но эту книгу знают многие. Возможно, всё дело в самой «красоте исследования», в том, как автор обыгрывал те или иные сюжеты, легко и просто объясняя самые сложные стороны ранневизантийской мысли. А кому же её порекомендовать по настоящему? Тому, кто пытается разобраться в том, как сложилась нынешняя европейская цивилизация, в частности тем, кто разбирается в истоках русского православия и его разнообразных корнях. Ну и, конечно, просто тем, кто интересуется историей Византии, не только в её политическом аспекте, но в самых глубинных составляющих, частью которой является и богатая, разнообразная и противоречивая христианская культура.